Текст книги "Письма о духовной жизни"
Автор книги: Схиигумен Иоанн (Алексеев)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Детство и юность
Сведения о детстве схиигумена Иоанна очень скудны. Они основываются на кратких записях в монастырском архиве и на воспоминаниях самого отца Иоанна. Судя по ним, можно предположить, что детство было счастливым, хотя сам старец крайне редко вспоминает и мало говорит об этом периоде своей жизни.
В перечне проживавших в Валаамском монастыре за 1914 год значится, что монах Иакинф (первое иноческое имя отца Иоанна) родился 14 февраля 1873 года [по старому стилю]. В миру его звали Иван Алексеев. В переписке встречается название его родной деревни Губка, недалеко от станции Лихославль Тверской губернии. В формулярной ведомости Валаамского монастыря указано село Ильинское, где Иван учился в приходской школе при церкви. [При подготовке сборника составитель побывал на родине отца Иоанна. Материалы, которые удалось разыскать, завершают жизнеописание старца.] В перечне имеются сведения о том, что монах Иакинф умел читать, знал катехизис и церковную историю.
Родители отца Иоанна, Алексей и Татьяна, были крестьянами, очевидно, из крепостных. «Родители мои, помяни их Господи, примерные люди были», – вспоминал отец Иоанн. Родительский дом, должно быть, ничем не выделялся среди таких же бревенчатых изб, стоявших вдоль дороги. В тверских селениях дома ставились близко, они почти касались друг друга. Окна с украшенными резьбой наличниками приветливо глядели на деревенскую улицу. Под окнами – палисадник, окруженный дощатым забором, здесь же скамейка, на которой по вечерам собирались старушки в белых платочках и старики в картузах потолковать о делах, может быть, и не столь значительных в мировом масштабе, но очень важных для них самих.
Храм в честь иконы Божией Матери «Знамение» в с. Ильинском. Фото 2004 г.
Днем все, у кого было хоть немного сил, работали в поле, а вечерами усердно трудились по домам. Освещалась изба лучиной. В памяти будущего инока запечатлелся образ отца, плетущего лапти, и матери с сестрой, занятых починкой одежды. Три брата тоже помогали родителям.
Хозяйство было небогатое, поэтому старший брат, повзрослев, уехал в Петербург и открыл там свой трактир. Второй брат остался вести хозяйство, а Иван отпросился в монастырь. Сестра, вероятно, вышла замуж, и, как знать, может быть, племянники отца Иоанна до сих пор еще живут в Тверской области.
Здание бывшей церковно приходской школы в с. Ильинском. Фото 2004 г.
Грамоте Иван учился вместе со своими братьями и сестрой. Их учителем стал объезжавший избы крестьян портной, занимавшийся шитьем шуб. Сестра оказалась способной, грамота давалась ей легко. Ивану приходилось труднее, но со временем и он одолел учение.
Еще в детстве Иван стал задумываться о том, «как спастись». Отец Иоанн вспоминал, что он покупал Жития святых – книжечки, стоившие по нескольку копеек, – и с большим интересом их прочитывал. Вместе со своим другом, «близким по духу», он ездил по монастырям. К святым местам мальчика тянуло с раннего детства. Как рассказывал отец Иоанн, его родители несколько раз совершали паломничества, в том числе и в монастырь преподобного Иосифа Волоцкого, и брали его с собой.
Иосифо-Волоцкий монастырь. Фото 2008 г.
Монастырь этот, основанный еще в конце XV века, находится в Московской губернии, в восемнадцати верстах от города Волоколамска. Преподобный Иосиф построил обитель в живописном месте на берегу большого озера. Купола и кресты многочисленных церквей и возвышавшаяся среди них звонница, похожая на московскую колокольню Ивана Великого, служили великолепным завершением природного пейзажа. Рассказывали, что особенно красив был Волоколамский монастырь при таинственном лунном свете. Во время церковных праздников сюда стекались тысячи паломников. Особенностью этой обители была давняя рукописная традиция. Преподобный Иосиф, основатель монастыря, не только переписывал богослужебные книги, но и сам составил книгу под названием «Просветитель», направленную против ереси жидовствующих. Последователи святого продолжали его труды ради духовного просвещения иноков и мирян.
Нилова пустынь. Фото 2008 г.
Волоколамский монастырь был также местом содержания важных государственных узников. Свергнутый с престола царь Василий Шуйский был сослан в эту обитель. Заслуживает внимания сообщение монастырской летописи о том, что сюда был сослан преподобный Максим Грек, которому в свое время было поручено исправление ошибок, содержавшихся в богослужебных книгах…
Когда Ивану исполнилось тринадцать лет, он, вместе с другом, пешком отправился в Нилову пустынь, которая находилась в ста пятидесяти верстах от его родного села. Монастырь был основан на месте, где подвизался преподобный Нил Столобенский, великий молитвенник и молчальник, – на острове посреди озера Селигер. Святой Нил проводил свои дни в труде, а ночи – в молитве. Для преодоления телесной немощи и потребности во сне он прикрепил к стенам своей келлии деревянные костыли, на которые опирался в моменты сильнейшей усталости. Великий подвижник отошел ко Господу 7 декабря 1554 года. Вскоре после смерти преподобного на его могиле начали совершаться чудесные исцеления. Остров на Селигере стал местом паломничества, и там был заложен монастырь, который хранил память о святом.
Ежегодно в день памяти преподобного Нила устраивался крестный ход из расположенного неподалеку от монастыря города Осташкова. Сначала плыли на лодках. Первым следовало самое большое судно, за ним множество небольших лодок, по-праздничному украшенных. Святые мощи, покоившиеся в раке, обносили вокруг монастыря, и затем совершалась Божественная литургия.
Вполне возможно, что Иван и его друг побывали в монастыре преподобного Нила именно во время этого праздника. Еще они хотели встретиться с отшельницей Матреной, жившей в окрестном лесу, но не смогли ее найти. Вскоре после этого тринадцатилетний Иван попрощался со своим родным селом и со всем, что было ему дорого с самого детства. Он очутился в совершенно ином, чуждом ему мире – в огромном Петербурге, на работе в трактире у брата.
Едва ли есть в мире место, с большей правдивостью и точностью обнажающее трагедию человеческой жизни. За три года, проведенных за трактирной стойкой, Иван многого насмотрелся. Трудно было найти более поучительную школу жизни для будущего старца – врачевателя страждущих душ.
Днем Иван работал, зато все остальное время посвящал молитве, чтению и церковным службам. Мир большого города не тяготил, но и не привлекал. Устремление отрока к духовной жизни не ослабевало.
При первой возможности Иван, найдя попутчика, знавшего финский язык, отправился в поездку по монастырям Ладожского озера. Некоторое время он пробыл в Коневском монастыре, а затем поехал дальше, на Валаам. Там шестнадцатилетний Иван и остался.
На Валааме и в Петербурге
Вскоре по прибытии в монастырь Ивана направили на послушание в один из многочисленных скитов Валаама. Скит преподобного Германа Валаамского [память прпп. Сергия и Германа Валаамских совершается 28 июня, а также 11 сентября, в день перенесения мощей] находился на северном берегу Ладоги, в селе Сюскюсалми волости Импилахти [примерно в 25 километрах к северо-западу от острова Валаам].
Когда Иван прибыл в скит, там еще велось строительство. Возведение внушительных размеров каменной церкви было закончено только в начале XX столетия. До этого ежедневные богослужения совершались в часовне при главном здании скита – большом, несколько хаотично построенном деревянном доме.
В Германовском скиту занимались земледелием, растили скот. Ивану пришлось помогать работавшим в хлеву и в поле, к чему он с детства был привычен. Кроме того, он нес послушание в сапожной мастерской и в пекарне, где пек просфоры.
Все монастырские труды, какими бы незначительными или важными они ни казались, ценятся одинаково перед Богом. Все это называется послушанием, другими словами – работой, которую выполняют ради послушания перед Богом и монастырским начальством.
Сапожным делом Иван занимался вместе с рясофорным послушником Виктором, который позже был пострижен в схиму с именем Виссарион. Жили они в одной келлии. Отец Иоанн и через десятилетия будет вспоминать, какую праведную, подвижническую жизнь вел его товарищ. Утром всегда вставал до полунощницы и, чтобы не тревожить своего юного напарника, в половине второго уходил в сапожную мастерскую. Там, в тиши ночной, он совершал свое обычное молитвенное правило. В церковь Виктор всегда приходил раньше всех, выстаивал все богослужения и уходил последним. Как говорил отец Иоанн, «назидательный был старичок, на пользу мне было жить с таким». Так прошли четыре года в Германовском скиту. Потом Ивана призвали на военную службу, которая в те времена продолжалась четыре года. Он служил в стрелковом батальоне. После армии молодой человек вернулся на некоторое время в свою родную деревню, к родителям. Насовсем он прибыл на Валаам 28 мая 1901 года и позже в своих воспоминаниях писал: «Вот и живу с тех пор в монастыре, и мысли никогда не было, чтобы вернуться в мир».
Скит преподобного Германа Валаамского
С поселением на Валааме Ивана ожидали новые послушания. Сначала он работал в экономской конторе на главном острове. Но вскоре на него были возложены иные обязанности, которые хотя и не были особенно приятными, но должны были исполняться так же добросовестно, как и всякие другие. Ивана отправили на послушание в Петербург, в Валаамскую часовню у Калашниковской пристани на Синопской набережной.
У Валаамского монастыря в Петербурге было три подворья в разных местах города. Главное из них, куда прибыл Иван, находилось на левом берегу Невы. Все его постройки – часовня и жилой дом – были каменными. Это подворье, возведенное во времена игумена Дамаскина, напоминало небольшой монастырь, действующий в столице.
Помимо Калашниковского подворья Валаамскому монастырю принадлежала часовня с жилым помещением при ней, находившаяся на Васильевском острове. Большая деревянная часовня, похожая на храм, была построена во времена игумена Гавриила, в конце XIX столетия, в честь преподобных Сергия и Германа Валаамских. В часовне совершались ежедневные богослужения и продавалась духовная литература, изданная монастырем. Кроме того, Валаамскому монастырю принадлежал в Петербурге двухэтажный каменный жилой дом, подаренный обители в 1871 году Александрой Образцовой.
Отец Иоанн рассказывал: «Многомятежный сей град повлиял на меня вредно, и я, немощный духом, не смог вместить городской сутолоки, ибо мне приходилось закупать и отправлять на вокзал и пароход и принимать разные товары, какие требовались для монастыря». И опять перед глазами Ивана вставала горькая картина жизни большого города, знакомая с юности.
Хотя Ивану не нравилось в Петербурге и он считал, что город действует на него губительно, пришлось пробыть там два года. В июне 1910 года послушник Иоанн был пострижен в монахи с именем Иакинф (по-гречески «иакинфос» означает «яхонт»). После многих просьб игумен Маврикий разрешил отцу Иакинфу покинуть Калашниковское подворье и переселиться в Ильинский скит.
Валаамская часовня у Калашниковской пристани
Скит пророка Илии, находившийся на небольшом отдельном острове, стал местом пребывания отца Иакинфа на три с половиной года. Исполнял он там обязанности псаломщика. Ежедневная церковная служба, по монастырскому уставу, состояла из вечерни, повечерия, трех канонов: Спасителю, Божией Матери и Ангелу Хранителю – и затем акафиста Спасителю или Божией Матери, в разные дни поочередно. После этого читалось вечернее правило с Иисусовой молитвой. Утро начиналось с полунощницы, затем следовала утреня и часы. Литургий было две в неделю, в субботу и в воскресенье, а также в праздничные дни.
Братии тогда было в скиту восемь человек. «Жизнь текла мирно, в согласии, и мы ревновали о духовной жизни. Иеромонах был, правда, строптивого характера, но братия, благодаря этому, только больше преуспевали в терпении».
Спокойная жизнь в скиту подошла к концу, и отец Иакинф получил новое послушание – в буфете при гостинице. Затем он был назначен псаломщиком в Германовский скит. Следующее послушание было отцу Иакинфу особенно по душе – его направили на проживание в скит Иоанна Предтечи, о чем он с давних пор мечтал. В этом скиту велась сугубо строгая подвижническая жизнь, что и привлекало молодого монаха. Кроме того, там жили несколько духоносных старцев, и монах Иакинф стал теперь их учеником и сподвижником.
Передо мной на письменном столе лежит небольшая памятная Владимирская икона Божией Матери, относящаяся к описываемому времени. На обратной стороне образа, под узорчатой виньеткой, надпись: «Сию святую икону дарю сестре во Христе Серафиме в день Ангела 29 июля 1918 года. Монах Валаамского монастыря Иакинф». Икона принадлежала монахине Софии, которая давно уже обрела вечное упокоение на кладбище Нового Валаама.
Мать София была из тех паломниц, которые после революции по причине закрытия финско-русской границы остались в Валаамском монастыре и прожили там до конца своих дней в трудах и молитве. Многие из них были пострижены в монашество, в том числе и Серафима, которую при постриге нарекли именем София. В последние годы своей жизни почти слепая, круглолицая, звонкоголосая монахиня София вспоминала, как уже после начала революции захотела переехать с Валаама в Россию, в Дивеевский женский монастырь, основанный преподобным Серафимом Саровским. Она спросила совета у отца Иакинфа. Тот не благословил уходить с Валаама. После революции путешествовать по России стало делом опасным. Судьба же Дивеевского монастыря, как и всей Церкви, была в руках одного только Господа Вседержителя. Так и получилось, что Серафима навсегда осталась на Валааме.
Хлебопекарня Валаамского монастыря
Этот эпизод, произошедший более семидесяти лет назад, позволяет заметить нечто важное, касающееся духовных качеств тогда еще монаха Иакинфа. Ему была присуща способность понять человека, оказать помощь в его духовных затруднениях. В тот раз отец Иакинф утешил и духовно поддержал Серафиму Жукину, простую женщину из Минской губернии, попавшую через Петроград на Валаам. В последующие годы он окормлял множество людей, приезжавших в монастырь, чтобы посоветоваться со старцем.
Благостная пустынная жизнь в скиту Иоанна Предтечи, под сенью высоких елей, продолжалась шесть лет. Но вот неожиданно монаху Иакинфу назначили новое, сугубо трудное послушание. Высокое церковное начальство направило его в качестве настоятеля в обитель преподобного Трифона Печенгского, Кольского [память 15 декабря], на берегу Северного Ледовитого океана.
Надо сказать, что с определением на должность настоятеля кого-либо из живущих в обители монахов были большие затруднения. Как писал, будучи уже назначенным в Печенгу, игумен Иакинф, «после архимандрита Ионафана полтора года был настоятелем иеромонах Порфирий. Ныне живет на покое, по слепоте глаза отказался. В настоящее время он в больнице, делали операцию левому глазу, стал видеть. После отца Порфирия были присланы из Соловецкого монастыря. Игумен Иннокентий поигуменствовал полтора года, скончался. Затем присланы из Валаамской обители». Тут отец игумен имеет в виду себя самого и своих помощников.
Сапожная мастерская Валаамского монастыря
О том, как происходило назначение отца Иакинфа на настоятельскую должность, свидетельствует следующая деловая переписка. Протоиерей Николай Окулов 1 июля 1921 года обращается к архиепископу Финляндскому и Выборгскому Серафиму. Заметим, что Трифонова обитель, после разорения ее в 1921 году советской властью, перешла к финнам. В письме говорится: «Хозяйничанье большевиков в монастыре, их грабеж и их реквизиция в экономическом отношении привели монастырь к упадку. Монастырское братство состоит из прилежных работников и старается изо всех сил, чтобы исправить (победить) те несчастия, к которым привели монастырь большевистские поступки. Посему действия все-таки требовали бы энергичного направления, но в настоящее время такового направления не (имеется) хватает, так как у монастыря нет настоятеля. Возможно, в скором времени будет решаться вопрос, существенно касающийся монастыря, и тогда наблюдение монастырских интересов также будет требовать того, чтобы в управлении монастырем был энергичный настоятель. Вследствие всего этого и склоняясь к постановлению, сделанному в свое время Церковным Правлением и Вами, я побудил монастырское братство выбрать себе настоятеля, который был бы способен при современных тяжелых условиях опять поднять из упадочного состояния монастырскую жизнь, а также мог бы быть блюстителем монастырских интересов. Вследствие сего моего побуждения монастырское братство в воскресенье 27 июня держало собрание […]. Все лица, принадлежащие к братству, находятся на слишком низкой степени образования. Так как (теперешнее) настоящее положение монастыря требует от настоятеля оного трудной и многосторонней деятельности, то братство не нашло в своей среде соответствующего человека для сей должности и обращается к Вам, Господин Архиепископ, прося Вас назначить им в настоятели подходящее лицо с другого места, например с Валаама. На всякий случай в том отношении, если назначение настоятеля не состоялось бы с других мест, братство выбрало в кандидаты настоятеля иеромонаха Иону».
Скит пророка Илии на Валааме
В письме к настоятелю Валаамского монастыря игумену Павлину архиепископ Серафим сообщает о вернувшемся из поездки в Печенгу протоиерее Окулове, который доложил, что «Печенгский монастырь крайне нуждается в том, чтобы ему послан был настоятель с Валаама, что этого очень желает и просит братия монастыря, что иеромонах Иона, избранный настоятелем, не способен занимать эту должность для поддержания Печенги. Печенгской обители нужен человек более опытный, энергичный, способный отстоять интересы надлежащим образом. Бумага об утверждении иеромонаха Ионы на Печенгу задержана».
Далее последовал ответ игумена Павлина:
«Его Высокопреосвященству, Преосвященнейшему Серафиму, Архиепископу Финляндскому и Выборгскому.
Вследствие письма Вашего Высокопреосвященства от 19 текущего [1921] октября, сим имею честь почтительнейше донести. Вернувшийся из Выборга иеродиакон Азария заявил, что он, ввиду своей неподготовленности, настоятелем в Трифоно-Печенгский монастырь поехать не может и просит послать его туда в качестве сотрудника настоятелю. Иеродиакон Михей на предложение ему поехать в Печенгский монастырь в качестве сотрудника настоятелю не изъявил согласия. Монаху Иакинфу было предложено поехать в Трифоно-Печенгский монастырь и. д. настоятеля, последний согласился; согласился с ним поехать сотрудником иеродиакон Азария. В качестве второго сотрудника отцу Иакинфу было предложено поехать в Печенгский монастырь монаху Аввакуму. Последний также изъявил согласие. Донося о сем, признаю со своей стороны, что монах Иакинф вполне оправдает свое назначение и что иеродиакон Азария и монах Аввакум люди благонадежные и способные, могущие быть хорошими помощниками отцу Иакинфу.
Скит Иоанна Предтечи на Валааме
Я покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство монаха Иакинфа утвердить и. д. настоятеля Трифоно-Печенгского монастыря с возведением его в сан иеромонаха. Иеродиакона Азарию и монаха Аввакума переместить в братство Трифоно-Печенгского монастыря с возведением их обоих в сан иеромонаха до отъезда их к новому месту служения».
Архиепископ Финляндский и Выборгский Серафим в письме от 28 октября 1921 года засвидетельствовал свое согласие в том, чтобы на должность настоятеля Трифоно-Печенгского монастыря назначить монаха Иакинфа с возведением его в сан иеромонаха. В помощь ему назначить монаха Аввакума и иеродиакона Азарию, зачислить их в братство Трифоно-Печенгского монастыря с возведением в сан иеромонаха.
Монастырь преподобного Трифона
Печенгский монастырь был основан в самом начале XVI века далеко на Севере, на холодном арктическом берегу. Основатель монастыря, преподобный Трифон, родился в пределах Новгородских; в миру он носил имя Митрофан. В отрочестве сподобился он слышать глас Божий, повелевший ему «идти в землю пустынную, жаждущую, где не ходил еще никто и не обитал ни один человек». Понял Митрофан, что под «землей жаждущей» разумеются души язычников, жаждущие Благой Вести Божией, и, покинув родительский дом, отправился в путь. И пришел святой на берег студеного моря, в Кольскую область, на реку Печенгу. Места эти, на границе с Норвегией, издавна входили в состав Новгородских земель, а с падением Новгорода в 1478 году перешли под власть великих князей московских. Обитали здесь лопари (или саамы), которые жили в чумах и занимались оленеводством и рыбной ловлей. Митрофан остался у них и, приняв вид торговца, начал изучать жизнь и обычаи своей будущей паствы. Познакомившись с саамами поближе, Митрофан принялся со смирением рассказывать им о Христе и обличать бессмысленное идолопоклонство.
Святой Трифон, основатель Печенгского монастыря, и медведь, опрокидывающий квашню для теста
Вид на гору Спасительную, у подножия ее находится пещера, в которой укрывался преподобный Трифон
Старая (рыбацкая) церковь. Фото 1933 г.
Прошло двадцать лет, прежде чем он подготовил нескольких лопарей для принятия Святого Крещения. Митрофан был мирянином, поэтому за священником для совершения таинства пришлось отправиться в Новгород. Там Митрофан получил благословение архиепископа на построение церкви и, наняв плотников, вернулся на Печенгу. Три года новопостроенная церковь оставалась неосвященной, пока в Колу – русскую колонию на Кольском полуострове – не прибыл иеромонах Илия. По просьбе Митрофана он освятил построенную церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы, окрестил духовных чад Митрофана, а самого его постриг в монахи с наречением имени Трифон. Это совершилось 1 февраля 1533 года, и этот день считается датой основания Свято-Троицкого Печенгского монастыря.
Подобно большинству монастырей, Печенгская обитель переживала периоды расцвета и упадка. Царь Иоанн Васильевич Грозный особенно чтил преподобного Трифона, и, когда тот посетил Москву для сбора милостыни, царь пожаловал в обитель колокола и церковную утварь. Царевич же Феодор Иоаннович отдал с себя верхнюю драгоценную одежду, чтобы сделали из нее облачения для служителей. Кроме того, государь пожаловал обители обширные рыбные ловли для поддержки монастырского хозяйства.
Молодой и быстро растущий монастырь претерпел тяжелое разорение от шведов вскоре после кончины преподобного Трифона. В Рождественскую ночь 1590 года войска Юхо Весайнена вошли в обитель и жестоко расправились с братией и работниками, попавшимися им под руку в церкви, во дворе, в других помещениях монастыря. Спаслись от коварного злодеяния лишь братия, работавшие вне стен обители. Им пришлось предать земле останки святых мучеников, найденные на пепелище.
Оленьи упряжки – наиболее подходящий способ добраться до Печенгского монастыря
По повелению царя Феодора Иоанновича монастырь был перенесен в Кольский острог, затем, после пожара 1619 года, был построен заново близ города, за рекой Колой. В 1764 году монастырь упразднили. Лишь в 1886 году для восстановления древней обители из Соловецкого монастыря прибыли одиннадцать монахов. Но там, где прежде стоял монастырь, выросло поселение, жители которого не хотели оставлять обжитого места.
Церковь Рождества Христова Трифоно-Печенгского монастыря
И тогда произошло удивительное событие. На монастырские земли забрел медведь, чего на памяти местных жителей прежде не происходило. Но теперь, с самого Преображения, разъяренный зверь каждый вечер обходил поселок, истребляя коров, овец и всякий домашний скот. Убить медведя никак не удавалось. Тогда поняли, что он был послан преподобным Трифоном в напоминание о том, что жителям, по просьбе братии, надо без промедления переселиться в другое место и оставить бывшие монастырские земли инокам.
Наибольшего расцвета Печенгская обитель достигла в начале XX столетия. За двадцать лет монастырь был полностью восстановлен и стал во много раз богаче, чем во времена преподобного Трифона. Количество постоянных насельников, монахов и работников возросло примерно до двухсот человек. Благодаря упорному труду братии обитель на берегу Северного Ледовитого океана процветала. Сюда уже в 1911 году было проведено электричество. Кроме того, имелись телеграф и почтовая контора. Но важнее всего отметить, что обитель стала форпостом Православия на Дальнем Севере.
При монастыре действовал кирпичный завод. Было уже заготовлено более миллиона кирпичей для строительства новой церкви. Однако этот проект не осуществился. Началась Первая мировая война, и все работники, в том числе и послушники, были мобилизованы на фронт.
По Тартускому миру Печенгский монастырь отошел к Финляндии, а граница с Россией была закрыта. В обитель теперь уже не могли прийти послушники с Кольского полуострова и из Архангельской губернии, ее ждала та же печальная участь, то же вымирание, что и Валаамский и Коневский монастыри.
Вот в этот-то северный монастырь со скудеющей по численности братией и ветшающими строениями 19 октября 1921 года был назначен новый настоятель – игумен Иакинф.
В письме за 1922 год он описывает печальную картину разорения обители: «Трифоно-Печенгский монастырь за последние годы, по случаю вначале реквизиций на военные надобности, а за ними смутного времени Руси, быстро истощался своим достоянием. Но малою семьею, по случаю мобилизации народа, упорно отстаивал жизненность от упадка прежних своих начинаний и свое существование. Так он в конце 1920 года пострадал от обирания его советской властью Руси: увезены в Мурманск все коровы – 24 головы крупной холмогорской породы, оставлено только 9 лошадей на конном дворе. Затем увезено большинство одежды, обуви и материалов для шитья, из портной и сапожной – 3 швейные машинки и много других крупных и мелких предметов хозяйственного инвентаря. Увезена обстановка настоятельских комнат, библиотека – более 1000 книг, граммофон, хорошая фисгармония, способствующая при обучении пения. Отобраны необходимые строительные материалы, и остаток их передан советской властью финнам. Осталось только, по распоряжению архангельского советского начальства, заделанное уже в ящики и приготовленное к вывозу церковное имущество, поэтому возможно совершать богослужения при приличной обстановке. Предполагалось закрыть монастырь и всех монашествующих увести в Мурманск, но это не осуществилось, мы остались на своем местожительстве, несмотря ни на что. Этот же вопрос был о нас и у финнов. С приходом к нам финнов у нас водворилась напоминающая прежнюю мирная жизнь. При этом мы ожидали, что будем свободны от дальнейшего безвозмездного обирания нашего достояния, каковое обирание последовало затем от финнов: так, ими безвозмездно взяты переданные советскою властью строительные материалы – 460 дерев леса, приготовленного уже монастырем и находящегося на месте стройки у р. Манны […]. В верхнем монастыре взят штабель обшивочных и половых досок, затем 195 кубов сосновых чурбаков, заготовленных монастырем в урочище реки Овечьей, и много других материалов в нижнем монастыре. После всего этого правительством страны отдано все движимое имущество монастырю с правом собственности, а недвижимое, вопреки постановлению Православной Церкви в Финляндии, изданному в 1919 году, принято правительством в собственность гражданскую. […] Причем нам оставлено из него для временного пользования – в верхнем монастыре земельный участок: в нем и около него 3 1/2 версты длины и 1 верста в ширину по обоим сторонам р. Печенги, тут же церковь в честь Сретения Господня и из зданий почти все жилые – 12, за исключением дома, занятого стражниками, и разных амбаров и нежилых построек в пользование монастыря – 14, а в нижнем монастыре оставлено монастырю два малых жилых помещения: келлии и дома с конюшней и право служить тут в церкви Рождества Христова только в два первые дня этого праздника […]. Отошли финнам на пользование и владение принадлежащие монастырю Айновы острова, с которых был большой доход монастырю от сбора гагачьего пуха, ягоды морошки и сена. В настоящее время средства для существования монастыря приходится добывать усиленным физическим трудом. И если правительство страны не даст монастырю вознаграждений или денежного пособия за все полученное им от монастыря, то это будет ужасно скорбно для нас».
Церковь во имя святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Печенга
