Текст книги "Аист (ЛП)"

Автор книги: Шейн МакКензи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– З-здравствуйте?

– Эй, Пола. Я тебя разбудил?

– Н-нет… нет, мистер Баддингер. Конечно, нет.

– Отлично. Мне нужна твоя помощь.

* * *

Сьюзи сидела в гостиной, вскрывая коробки канцелярским ножом. Первая коробка была наполнена фотографиями в рамках, на большинстве из них в разных позах улыбались она и Эдди, но было много и семейных фотографий Эдди. Она разглядывала снимок его сестры Энни с мужем и двумя сыновьями – их лица были сплошными улыбками, они словно светились на камеру. Сьюзи представила себя и Эдди, принимающих когда-нибудь такую же позу, ребёнка, который уютно втиснется между ними.

Ниже лежала полоска из четырёх фото, которые они с Эдди сделали в фотобудке на местной ярмарке, на первый год их встречи. Это случилось лишь неделю спустя после того, как она в первый раз поняла, что беременна. Сьюзи никогда не забудет радость озарившую лицо Эдди в тот день, когда она рассказала, и именно тогда она по-настоящему поняла, что любит его.

Рассматривая фотографии, Сьюзи хихикнула – каждая была глупее предыдущей. На нижнем, последнем фото они целовались, вытянув и сжав губы как два птичьих клюва.

Она положила полоску фотографий, рассмеялась ещё раз, затем потянулась к следующей.

Резкий вздох вырвался из её живота, Сьюзи отбросила фотографию прочь и стекло разбилось. На неё злобно косилось лицо старой женщины, уголки её рта спускались на отвисающий двойной подборок. Из тёмных щелей сильно прищуренных глаз сочилась ослепляющая ненависть. Рамку фотографии украшали белые перья, влажные и бесформенные, словно они плавали в нефтяном пятне.

Сьюзи встала, заглянула в коробку, на случай если оттуда на неё собирается выскочить что-нибудь ещё, но там были лишь стопки рамок и улыбающиеся лица. Её взгляд переместился к беспорядку стеклянных осколков и к рамке, которая вниз фотографией лежала у стены.

Этого не может быть… это нереально.

В её старом доме не было фотографий бабули и, даже если бы были, Сьюзи ни в коем разе не стала бы забирать их. «Я чокнулась», подумала она. «Я всё-таки сошла с ума… всё-таки обезумела».

Стараясь сохранять равновесие, потому что её колени тряслись, а живот скрутило, Сьюзи на цыпочках обошла стекло. Когда она кончиком пальца ноги подтолкнула край рамки, проверяя настоящая ли она, страх пробежал по её телу, словно рамка могла укусить.

Перестань глупить.

Сьюзи заставила себя поднять фотографию и вскрикнула, почувствовав ладонью мягкую окантовку рамки. Сью покрутила её, готовая снова отбросить, снова закричать.

Но только лишь рассмеялась.

Ей улыбалась покойная ныне бабушка Эдди. Улыбка женщины занимала половину лица и затрагивала глаза. Очень приятная дама и, по рассказам Эдди, сладкая, как персиковый пирог.

Казалось, что лицо пожилой женщины светится из-за белого атласа, которым была отделана рамка. А теперь Сьюзи сломала её. Она надеялась, что это никоим образом не расстроит Эдди.

Сьюзи, соберись.

Подметая беспорядок, она не могла удержаться и снова и снова поглядывала на фотографию, ожидая возвращение злобного и жестокого взгляда своей бабушки. С тех пор, как Сью рассказала Эдди о прошлом, в голове у неё кружились воспоминания о Бабуле, то, что Сьюзи забыла, то, что она подсознательно заставила себя похоронить.

Избиения… ругань… сказки.

Стеклянные осколки уже были в совке, но когда Сью попыталась выпрямиться игла боли пронзила её левый висок, проделав путь насквозь, к правому. Когда боль усилилась, Сьюзи стиснула зубы, запустила руки в волосы и, глядя в потолок, закричала от боли. Из совка на пол посыпались стекляшки, и она упала навзничь, ударившись затылком об паркет.

И в голове у неё свободно потекли образы, словно опрокинулся какой-то сундук, в котором хранились подавленные воспоминания. Пока они возвращались, Сьюзи корчилась от боли, словно призраки утыканные иглами дикобраза перекатывались у неё в голове и прикалывали воспоминания обратно к сознанию.

Она увидела, как убили мать, как её мозги расплескались по стене и скатились вниз. Увидела, как мужчина расстегнул штаны и вошёл в открытую рану.

Желочь обожгла рот и нос, Сьюзи села, поморщилась, когда боль снова пронзила голову.

Она видела повторяющиеся избиения, как бабка хлещет электрическим шнуром её маленькое дрожащее тело, крича о зле и об аистах. Видела всех мужчин, с которыми она была, видела как они пыхтят и потеют над ней; целуют, лижут, нюхают и кусают. Видела, как врачи убивают жизнь внутри неё.

Сьюзи понимала что сделала некоторые из этих вещей, знала что пережила их, а подробности… подробности, в лучшем случае, были размыты… но не сейчас. Сейчас они проигрывались у неё в голове как телевидение высокой чёткости.

Всё, что Сьюзи могла сделать, это выбежать из комнаты и зарыться в постель, где можно было поплакать в подушку. Вытащив из кармана мобильник, она увидела, что Эдди до сих пор не позвонил. Пальцы ещё раз набрали его номер, и Сьюзи прижала телефон к голове так, что стало больно.

Ответа не было.

Эдди бросил меня. Он всё-таки осознал суть того, что я ему сказала и понял, что не может быть женат на проститутке.

Сью звонила снова и снова, ответа не было. При звуке его голосовой почты она затряслась от ярости и швырнула телефон в стену, разбив его.

– Чёрт!

В голове вновь всплыло лицо бабули, и Сьюзи ударила в стену кулаком, затем другим, и снова и снова. Прогнувшийся гипсокартон запятнали потёки крови.

– Тупая, старая пизда! Надеюсь ты ещё жива… Надеюсь ты жива, чтобы я смогла вырезать твоё ёбаное сердце и затолкать тебе в глотку!

Маленькая, злобная сучка. Бездушная. Сатанинское отродье.

– Нет… нет, нет, нет!

Судорога в животе. Это моментально остановило Сьюзи и, любовно поглаживая живот, она присела на край кровати.

– Прости, малыш. Мне очень, очень жаль. Мамочка успокоилась, мамочка в порядке, мамочка…

Ещё один приступ боли, ещё одно воспоминание. Что-то чего не могло быть, что-то, она считала ложью. Разум Сьюзи играл с ней, обманывал её, прямо как с фотографией. Этого не могло быть на самом деле, это не могло быть правдой.

Зло. Выродок.

Рука Сью двинулась к паху, затем к животу. Слёзы струились из глаз, как из открытых ран.

Детки мои… Мои малыши. Я злая… я бездушная.

* * *

– Это отличная новость, Пола. Я твой должник. – Эдди расшагивал по номеру в белье и носках. – Почему бы тебе не сводить мужа в хороший ресторан, а? Любой, какой выберешь.

– Спасибо, мистер Баддингер. Это было несложно, правда. В Трэвисе она была единственной с фамилией Бэстион. Легко отыскать в таком маленьком городке.

– И про какое кладбище ты говорила?

– Мемориальное, Святого Игнатуса. Адрес я записала…

Сев на кровать Эдди записал адрес на обратной стороне чека. На мгновение, уставился на него, размышляя: правильно ли он поступает, стоит ли совать нос во всё это дерьмо.

– Мистер Баддингер?

– Ах, да, извини. Ну ладно, Пола. Ещё раз спасибо. И помни, любое заведение, какое тебе понравится, хорошо?

– Да, сэр. Спасибо.

Эдди повесил трубку и сразу же набрал номер Сьюзи. Вернувшись прошлым вечером, со своими идеями, он забыл ей позвонить. Теперь можно лишь надеяться, что она не расстроилась, не позволила своим мыслям разбежаться и поселить беспокойство или ревность в её голове.

Ответа не было.

Сразу же включилась голосовая почта, что не было похоже на Сьюзи. Эдди набрал снова, чтобы убедиться, но получил тот же результат.

Через полчаса такси подъедет к отелю, чтобы забрать его в аэропорт, затем, без пересадок – прямо домой. В итоге, Эдди рассчитывал оказаться дома через четыре часа, которые сразу же показались вечностью.

Уверен, что она на грани после рассказа о своём прошлом.

Эдди знал, что так и есть. Разве могло быть иначе? Сьюзи будет переживать, возможно, подумает, что Эдди изменил решение, сбежал, или нечто подобное. Сьюзи всегда предполагала худшее, всегда всё преувеличивала. Ему оставалось лишь надеяться, что Сью не будет бросаться в крайности, что, возможно, её ум так затуманен волнением, что она просто забыла зарядить мобильник.

Просто тащи свою задницу домой… и чем быстрее, тем лучше.

Эдди уже представлял её лицо, когда он расскажет ей новости. Что после всего, случившегося с ней, после всего дерьма через которое она прошла, Сьюзи посмеётся последней.

И они вместе смогут плюнуть на могилу ведьмы.

* * *

– Это твоя вина… ты во всём виновата… – Сьюзи держала фото возле лица, её руки тряслись; старуха смотрела в ответ и самодовольная улыбка растягивала её щёки. – Я убью тебя… убью нахуй.

Рядом стояла небольшая открытая прямоугольная коробка, коробка о которой она забыла. Сьюзи не помнила, как собирала её, не помнила, как упаковала и привезла в их новый дом. Содержимое коробки подтверждало то, что она знала всё это время; подтверждала то, что Бабуля столько лет вбивала Сьюзи в голову.

Я – зло. Аист никогда не принесёт мне душу.

Но Сьюзи всё ещё винила Бабулю, всё ещё обижалась на неё за то, что она показала ей правду. «А, может быть, меня можно было спасти», думала Сьюзи. «Всё было бы по-другому, если бы ты любила меня и заботилась обо мне».

Она протянула руку и достала книжку из коробки с металлическими спицами. Обложку пятнали кровавые отпечатки, некоторые страницы склеились от засохшей крови, но, не обращая на это внимания, Сьюзи раскрыла её и прочитала первые строчки.

– На окраине городка стоял дом с гнездом аиста на крыше. В гнезде сидели четыре аистенка и аистиха. Аистята то и дело высовывали из гнезда свои черные клювы, еще не успевшие покраснеть. – Сьюзи громко произносила слова сквозь стиснутые зубы: коренные скрежетали друг о друга. Она дрожала так, что страницы шуршали.

Книга лежала на полу, а в руке у неё опять была фотография старухи. Сьюзи не помнила, как положила книгу, не помнила, как снова взяла фотографию. В кончики пальцев впилось зазубренное стекло, но Сью лишь стиснула её сильнее.

Я знаю, где ты живёшь. Я точно знаю, где ты живёшь. И, я думаю, дьявольскому отродью давно пора было зайти к тебе в гости.

А потом она оказалась на ногах, едва замечая разбитое стекло где-то внизу. Потом – у входной двери.

Её воображение терзало зрелище электрических проводов разрезающих воздух, её тело полосовали резкие шлепки боли рассекающие кожу. Рот наполнил вкус криков покрытых слюной и слезами.

Ощущение глубоко проникшего в неё холодного металла, продвигающегося всё дальше и дальше, извлекающего жизнь растущую в ней. Внутрь и наружу, внутрь и наружу; снова, и снова, и снова.

А потом Сью оказалась на улице, горячее солнце атаковало лучами, высушивая кровь на её пальцах. Пальцы что-то сжимали и, опустив взгляд, Сьюзи увидела свисающий из пригоршни электропровод, туго намотанный на побелевший кулак. «Откуда он взялся?», подумала она.

Сью приласкала живот свободной рукой, затем зашагала по дороге.

А потом она оказалась возле дома Бабули. Зная, что внутри беззаботно живёт женщина, которая мучила её в детстве, Сьюзи ощерилась и зарычала, глядя на входную дверь.

Бабуля, я дома. Наконец-то я дома. И я хочу рассказать тебе сказку.

* * *

Эдди дошёл до своего кресла – слава богу, возле окна – затолкал поклажу в изголовье, затем боком шагнул к креслу. Сидящая возле прохода пожилая женщина повернулась к нему и улыбнулась.

– Всегда приятно, когда рядом симпатичный молодой человек, – она потянулась и похлопала Эдди по колену.

– Не так приятно, как делить пространство для ног с такой шикарной женщиной. Будь я хоть на десять лет моложе…

Женщина хихикнула, положила руку на грудь:

– Молодой человек, ведите себя прилично.

Они улыбались друг другу ещё пару секунд, затем Эдди отвернулся к окну и стал наблюдать за погрузкой багажа.

– Возвращаетесь домой, или уезжаете из дома, дорогуша?

«Похоже, поспать не получится», подумал Эдди. «Это будет долгий перелёт».

– Возвращаюсь домой. К беременной жене, собственно говоря.

– О, как мило. Уверена, она очень симпатичная. – Эдди не мог не почувствовать разочарование в голосе женщины.

– Самая прекрасная женщина на планете.

– Ммм-хмм. – Внезапно женщина сочла журналы в кармане сиденья перед ней весьма интересными, вытащила один и начала листать.

Слава богу.

Эдди отвернулся обратно к иллюминатору и прислонился к нему головой, но едва веки начали смыкаться, бедро пощекотала вибрация.

Надеясь, что это Сьюзи, он затолкал руку в карман и вытащил телефон. Но это было всего лишь электронное письмо от Полы с посланием: «Посмотри: думаю, тебе понравится. Кто была это леди?»

Эдди нахмурился и открыл письмо. Новостная статья в местной газете Трэвиса.

«Пожилая женщина убита в собственном доме.»

Он проверил дату, моргнул, проверил ещё раз. Одиннадцать лет назад. Над статьёй была помещена фотография старухи, лицо которой не выражало ничего, никаких намёков на радость или счастье. Она была угрюмой, холодной и суровой.

В воскресенье вечером шестидесятипятилетняя Джойс Бэстион была найдена мёртвой в своей спальне, после того, как её сосед обратил внимание на запах исходящий их дома женщины. Причиной смерти были названы множественные ранения и тупая травма головы. По словам соседа, Бэстион – вдова и мать покойной дочери проживала одна. «Всегда была сама по себе, часто из дома не выходила. Просто не знаю, кто мог сделать подобное с такой милой пожилой женщиной».

Эдди позволил телефону выскользнуть из вспотевшей ладони и удариться об пол. Во рту пересохло: он пытался сглотнуть, но слюны не хватало. Эдди погрузился в раздумья, вид сиденья перед ним расплылся.

– Вы уронили телефон, дорогуша. Вы… Вы в порядке?

Эдди слышал голос, но не принимал его на свой счёт, пока к колену не прикоснулась хрупкая рука. Он вздрогнул всем телом, женщина отдёрнула руку и охнула.

– Я… Извините. Да, в порядке. Всё нормально. – Эдди посмотрел ей в лицо и чуть не подпрыгнул ещё раз при виде её морщинистой кожи, тусклых глаз, седых волос. – Просто… просто устал, вот и всё. Смертельно устал.

– О, я знаю об усталости всё, дорогуша. Вы знаете я…

Пока женщина болтала, бог знает о чём, Эдди, забыв манеры, снова уставился в иллюминатор, гадая, что всё это может значить. В салоне эхом отозвался звонок и пилот начал говорить.

Когда самолёт наконец-то покатился по взлётной полосе, Эдди не знал что чувствует: облегчение, или ужас.

* * *

Она сидела в своём кресле: покачивалась, покачивалась… Телевизор был включён: телевикторина, вращай колесо, выиграй приз.

– Я дома, – сказала Сьюзи.

Пожилая женщина подскочила в кресле и повернулась к ней лицом:

– Бог мой, мисси. Ты напугала меня до смерти.

– Прошло много времени, но наконец-то я дома. Знаешь, ты была права. Права во всём.

Разминая руки, Бабуля попыталась изобразить улыбку, пока шаркала, направляясь к Сьюзи.

– Я не против твоих визитов, мисси, но в следующий раз будь добра постучаться.

– Тебе не стоило так со мной так обращаться.

– Я что?

– Может ты смогла бы помочь мне. Ты могла бы любить меня… заботиться обо мне. Понимаешь, Бабуля? Всё было бы по-другому. – Сью дотянулась, схватила другой конец провода и, оглушающе щёлкнув, туго натянула его между кулаков.

– Подожди-ка минутку…

– Аист мой, лети домой.

Бац!

Разрезав воздух неровной аркой, шнур ударил старуху сбоку по шее по плечу. Она охнула, застонала и упала навзничь. Громко ударилась задом и, покачиваясь взад-вперёд, схватилась за бёдра дрожащими руками.

– На одной ноге не стой.

Бац!

Провод ударил женщину и обвился вокруг руки. Появился длинный красный рубец. Оскалив зубы, Сьюзи сдёрнула электрошнур.

– П-пожалуста… пожалуйста перестань. Зачем… зачем т-ты…

– Твоя жена в гнезде скучает, Аистят она качает.

Сьюзи размахнулась ногой и ударила женщину под подбородок. Вставные зубы разбились и как обломки яичной скорлупы загремели по полу, запачканные красным и мокрые от слюны. Лежащая на спине женщина перебирала ногами пытаясь скрыться от нападающей, но сил, чтобы удалиться подальше было недостаточно. Из её рта тихо исходил пронзительный скулёж, похожий на воздух, выходящий из шарика.

– Н-не убивай меня. Не… пожалуйста н-не…

– Первого задушат, Второго засушат. – Преследуя старуху, Сьюзи раздавила обломки зубных протезов.

Пытается выглядеть невиновной, пытается молить о пощаде. Наглая! … Эта женщина пиздец какая наглая.

– Возьми… возьми всё, что тебе нужно. Просто у-уходи из м-моего дома… просто оставь меня…

Бац! Бац! Бац!

Сьюзи кричала, а её рука обрела собственный разум; разум, жаждущий крови и мести. Шнур сдирал полоски плоти с лица, рук и с груди женщины. Кожа расходилась, капая кровью на ковёр. Старушка перестала кричать и умолять и свернулась в защитный шар, прямо как это делала Сьюзи. Кишечник женщины избавился от содержимого, мочевой пузырь опорожнился, образовав зловонное месиво вокруг её жалкого тела.

– Третьего зажарят, Четвертого ошпарят! – Пистолет был спрятан за поясом на спине и, протянув руку назад, Сьюзи схватила его за рукоятку, вытащила и выставила перед собой. Сью не помнила, как взяла его, но её рука знала, что пистолет был там. Белый пух волос Бабули был пропитан красным, жёлтым и коричневым, и Сьюзи погрузила в него ствол, надавила пока не почувствовала череп и спустила курок. Постояла несколько минут, наблюдая, как лужа крови разрастается, пропитывая ковёр и, достигнув линолеума на кухне, скользит по его поверхности. Затем Сью наклонилась, прижалась ртом прямо к уху Бабули:

– Всё-таки я злая, Бабуля. Бездушная. Пустая оболочка, как ты и говорила. Но мой малыш – нет. – Она пробежала пальцами по животу и улыбнулась. – Аист принесёт душу моему ребёнку… Я заставлю его сделать это.

* * *

Сьюзи лежала на кровати не в силах сложить спутанные и затуманенные мысли воедино, её окровавленные руки тряслись. Она помнила, как нашла коробку, помнила лежащие в ней металлические спицы – каждая была наполовину запачкана старой засохшей кровью. Но эта коробка всё ещё лежала вдали от неё, на полу в гостиной.

Мои… мои детки.

Сью не могла смотреть на спицы, ей не нравились воспоминания, которые они воскрешали. Там же лежала и затвердевшая от крови книжка. Даже сам её вид – нарисованные на обложке аисты – запускал в голове безостановочный пересказ сказки, снова и снова.

И она помнила, что отыскала Бабулю. Были крики, и, кажется, борьба, но всё это могло быть сном. Сьюзи вроде бы, припоминала солнце на коже, но не была уверена, что вообще выходила из дома.

Но кровь. Откуда вся эта кровь?

Поднялась волна паники, Сьюзи согнулась, разглядывая промежность штанишек, но там было чисто, никаких следов травмы. Её губы испустили выдох облегчения, и она позволила себе откинуться на кровать, дав подушкам обнять её и смяться под ней.

Разбитое стекло… Я всего лишь порезалась осколками стекла, вот и всё.

Веки отяжелели, и Сью была не в силах бороться с тем, как они смыкаются и сон выбрасывает её из сознания.

В изножье кровати стояла пожилая женщина: она улыбалась Сьюзи, бросая на простыни отломанные кусочки хот-дога. Между зубов у неё сочилась кровь, которая полосами стекала по подбородку, прежде чем упасть на пол. Подобно шкуре зебры, её плоть была исполосована красными ранами, которые подтекали каплями густой крови, словно рты выплёвывающие пережёванную пищу.

– Знаешь, они приносят удачу, – сказала старуха.

Сью рывком села, сдвинулась назад и ногами отбросила одеяло к женщине истекающей кровью. С лица и тела Сьюзи посыпались комки хлеба пропитанные кровью.

– Что… Что вы здесь делаете?

– Греки верят, что аисты воруют детей, представляешь?

– Убирайся из моего дома… прочь. Проваливай!

Окна распахнулись и ударились о стены. Звякнувшие стекла дождём посыпались на пол, и в комнату ворвалось облако белых перьев, они кружились и мягко опускались на кровать Сьюзи.

А затем появился аист и, встав одной ногой на подоконник, протянул шею в комнату, направив длинный красный клюв на Сьюзи. Открыв клюв, он зашипел, расправил крылья и захлопал ими – вихрь горячего воздуха, который обдувал тело Сьюзи обжигал как выхлоп автомобиля.

– Ни пуха ни пера!.. ни пуха ни пера!..

Комки промокшего хлеба шлёпнули Сьюзи по лицу, свалились на кровать. Старуха улыбалась и истекала кровью.

– Нет, нет. Пожалуйста, не надо!

Аист – сквозь свисающие с туловища мокрые перья виднелась серая кожа – спрыгнул в комнату. Когда он ещё раз взмахнул крыльями, воздух заполнили плач и хныканье детей, их искажённые мукой лица плотно натягивали обнажившуюся кожу птицы, словно пытались сбежать из её утробы.

Шлёпая по полу мокрыми перепончатыми ногами и промачивая ковёр грязной прудовой водой, аист важной походкой приближался к изножью кровати; его глаза светились красным; голова, венчающая гибкую шею, покачивалась взад-вперёд.

– Похитители детей, мисси. – Старуха взяла Сьюзи за лодыжки и развела их с неестественной силой.

Суставы щёлкнули; Сьюзи кричала, пыталась сопротивляться и отбросить женщину прочь, но была бессильна против её мощи. Когда ноги оказались раздвинуты, насколько это возможно, из родового канала Сьюзи вырвался пронзительный вопль, дуя с такой силой, что сбил старуху с ног и смёл в соседнюю комнату.

Мой ребёнок!

Аиста это не затронуло: он остался на месте и заглядывал в её женственность, вытянув шею во всю длину.

Её малыш плакал, долго и громко, и Сьюзи казалось, что она чувствует, как, пытаясь спрятаться от дьявольской птицы, ребенок погружается в неё глубже.

– Пожалуйста…

А затем, погрузившись глубоко, в самое нутро, клюв оказался в ней, и малыш Сьюзи закричал.

* * *

Проведя в воздухе почти целую вечность, самолёт наконец-то приземлился и Эдди набрал номер Сьюзи прежде, чем капитан позволил сделать это.

Снова голосовая почта.

– Блин! Чертвозьми!

– Вы в порядке…

– Не ваше, блять, дело и отъебитесь от меня, пожалуйста.

Женщина охнула, встала и повернулась к Эдди спиной, пока другие пассажиры переглядывались и бросали на него взгляды.

Ни на кого не обращая внимания, Эдди набрал 9-1-1.

– Служба спасения 911, вам нужна полиция, пожарные, или скорая помощь?

– Полицию, полицию, пожалуйста. Нужно чтобы кто-нибудь проверил самочувствие моей жены: она не отвечает на мои звонки и мне кажется, что у неё какие-то проблемы.

Оператор взял адрес, заверил Эдди, что помощь прибудет уже скоро, но Эдди планировал обогнать их. Едва загорелся сигнал «Расстегните посадочные ремни», он силой пробился сквозь толпу и, оставив ручную кладь позади, выскочил из самолёта.

Сзади доносились раздражённые голоса и проклятия, он Эдди протолкнулся, рванул в терминал, вниз по эскалатору и сквозь двери.

– Чрезвычайная ситуация… У меня чрезвычайная ситуация, – сказал он женщине, такси которой только что перехватил. Та осталась снаружи, подняв руки в воздух.

– Прикольно, приятель, – сказал таксист. – По-любому, она похожа на заносчивую сучку. Куда едем?

Эдди выкрикнул адрес.

– Пожалуйста, мужик, как можно быстрее. С меня – большие чаевые, хорошо? Давай, давай, гони.

– Как скажешь, приятель.

И, под сигналы окружающих, они погнали к дому, с шумом объезжая машины на хайвее.

Эдди не знал, что будет делать, когда приедет, не знал что скажет жене, но всё о чём он мог сейчас думать, это возвращение домой.

* * *

Крича и дёргаясь, Сьюзи проснулась. Перья покрывали кровать, летали вокруг, и на мгновение она подумала, что аист был здесь, в её руках, дрался с ней, но Сью увидела, что это была подушка, разорванная и выплеснувшая свои внутренности. Долгий глубокий вдох наполнил лёгкие, и она утёрла стекающие с лица капли пота.

Господи Иисусе… это казалось таким реальным.

Сьюзи всё ещё ощущала внутри себя клюв аиста, прокладывающий дорогу, ищущий её младенца. Между ног пульсировало ритмичное биение и, вздрогнув от боли, она упала с кровати и скорчилась на полу.

Старуха… почему она была в моём сне?

– Эдди?

Ответа не было. Сьюзи понятия не имела, сколько проспала, но знала, что он должен вернуться сегодня. Обломки мобильника лежали на полу, и страстно желая услышать голос мужа, Сью проклинала себя за то, что разбила телефон.

Её взгляд перелетел к окну, но оно было плотно закрыто. Сьюзи всё ещё преследовал образ массивной птицы вламывающейся сквозь него в комнату. Её плоть пронизывал непрекращающийся детский плач.

Нет, я не позволю ему забрать ребёнка.

– Ты не получишь моего гребаного ребёнка!

Пистолет Эдди лежал на конце стола в спальне, Сьюзи схватила его и сжала. Рукоятка была испещрена кровавыми отпечатками пальцев: она ненадолго задумалась откуда они взялись, но, затягивая шнурки кроссовок, отогнала эти мысли прочь.

Солнце ещё не село, хотя самая жаркая часть дня прошла. На расстоянии вода сверкала, и взгляд Сьюзи затанцевал по поверхности пруда, разыскивая своего заклятого врага.

Не получишь… не получишь моего ребёнка.

Прямо от порога, с пистолетом в руке она помчалась со всех сил. В её сторону поворачивали головы, ей что-то кричали, но Сьюзи ни на что не обращала внимания. Бегуны трусцой, собачники, люди толкающие коляски – все они разделялись, уходили с её пути, словно понимали, что она делает, понимали важность её миссии.

В центре пруда беззаботно плавала одинокая утка, которая ныряла каждые несколько секунд, чтобы охладиться. Когда примчалась Сьюзи, утка поплыла в другую сторону, кряканьем выражая своё неодобрение, а затем всё-таки взлетела. «Она чувствует мою ярость», подумала Сьюзи. «Знает, что я пришла замутить воду птичьей кровью».

Пока Сьюзи стояла у края пруда и, выставив пистолет перед собой, оглядывала воду, мимо прошла пожилая парочка с чёрными лабрадорами.

– Какого чёрта вы делаете? – произнёс мужской голос. – Дамочка, здесь дети кругом.

Сьюзи слышала слова, но не распознала их. Глубоко дыша ртом, она искала птицу, но нигде её не видела.

– Чёрт возьми, вы слышите меня? Мы вызовем полицию.

Сьюзи развернулась и наставила пистолет на парочку.

– Где он?

Женщина закричала и бросилась на землю, прикрывая голову руками. Собаки залаяли, бросаясь и дёргаясь на поводках.

– Успокойтесь… просто сохраняйте спокойствие, – сказал мужчина, сжав поводки в одной руке и выставив вперед другую. Он упал на колени, тихо сказал что-то свой жене.

Зарычав Сьюзи, оставила дрожащую парочку позади, оббегая пруд по дуге и обыскивая другой его берег. Она знала, что отыщет этого сукиного сына. Найдет, даже если на это уйдёт вся гребаная ночь.

На улице тесной кучей стояла толпа людей, каждый вытягивал шею, чтобы посмотреть на что-то. Потом Сьюзи увидела машины полиции, скорую помощь. Все припаркованы возле дома мисс Хоппс, Сью мимолётно понадеялась, что с женщиной всё в порядке, но времени волноваться об этом у неё просто не было.

Шуршание перьев. Оно послышался справа, и голова Сьюзи дёрнулась в том направлении. Сквозь высокую траву, с пистолетом наготове, она прокралась туда, где стоял её враг, абсолютно белый на фоне зелёной воды пруда.

Когда Сьюзи подошла на шаг ближе, аист, стоявший на одной ноге, выпрямил шею и повернул голову, чтобы посмотреть на неё.

Сзади послышались громкие голоса, спорящий баритон.

Аист раскрыл крылья.

Сьюзи выстрелила.

В воздухе взорвалось огромное облако белых перьев. Под плавающей на поверхности воды птицей, образовывалось красное облако.

Позади Сьюзи крики, вопли, сердитые голоса.

– Опустите оружие, немедленно!

Сьюзи зашла в воду, схватила аиста за шею и потащила. Она зашагала обратно к берегу: с левой руки тяжело свисал трофей, правая – крепко сжимала пистолет. Увидев полицейских, Сью осознала, что они кричат ей, каждый нацелился на неё, а их потные лица полны ненависти.

– Положи его!

– Я должна спасти моего ребёнка, – сказала она. – Должна. – А затем Сьюзи побежала. Она не запомнила, как скрылась, но слышала позади топот преследователей. Её дом был совсем недалеко, чуть ниже по улице, почти рядом. Тело аиста она тащила с собой, оставляя дорожку из крови, воды и перьев.

Вот и дверь её дома. Сьюзи кричали, что-то приказывая, она развернулась и без раздумий открыла по ним огонь.

– Я должна спасти моего ребёнка!

Она заскочила в дом, рывком закрыла за собой дверь и заперла её.

Воздух всё ещё дрожал от хлопка дверью; ноги Сьюзи подкосились, в глазах померкло. Она пыталась сосредоточиться; пыталась опереться на стену, чтобы не упасть, но оказалась на полу раньше, чем поняла, что это случилось.

Её смутила кровь, которая разливалась вокруг коленей.

Кровь аиста.

Сьюзи пыталась думать о любящем и понимающем муже, об Эдди, о тепле его объятий и силе обнимающих её рук. «Где же он?», думала она. «Где мой любимый?»

Она ползла по полу к спальне, ногти скребли твёрдое дерево пола.

Прилечь… Мне просто нужно прилечь… Я так устала.

Сьюзи думала о ребёнке, о том, как счастливы они будут, когда он, или она родится. Тогда они втроём станут семьёй и будут жить долго и счастливо. И станет неважным то, что она зло и что у неё нет души. Эдди и ребёнок смогут помочь ей, смогут поставить всё на свои места.

Но поглощающая её тьма разрослась, и прежде, чем Сюзи добралась до двери спальной, поглотила целиком.

* * *

Таси взвизгнуло на повороте, и водитель вдавил тормоз. Улица была заполнена полицейскими машинами, вокруг вспыхивали синие и красные огни.

– О боже… о Иисусе. – Эдди рывком распахнул дверцу и медленно пошёл к дому.

– Эй, приятель. Ты куда, чёрт возьми, направился?

Эдди вынул бумажник, швырнул все наличные в пассажирское окно, затем начал пробираться между машин.

В конце его подъездной дорожки, стояло скопище полицейских и «Скорая помощь». Два медика перекладывали офицера на носилки: форма мужчины была разорвана, грудь перевязана окровавленными бинтами.

– Стойте, сэр. Этот район закрыт. – Крупный офицер с массивными руками оттолкнул Эдди назад.

– Это… это мой дом. Что с-случилось?

Глаза полицейского расширились:

– Сэр, вам лучше пройти со мной.

Эдди повели к группе офицеров на подъездной дорожке, которые переругивались и каждые несколько секунд поглядывали на дом. Когда Эдди и полицейский приблизились, мужчина постарше, в белой рубашке и хаки, окинул их взглядом.

– Сэр, этот мужчина говорит, что живёт здесь.

– Да, это мой дом… моя беременная жена… о, боже, где она? Где Сьюзи.

Полицейские обменялись взглядами, и поэтому Эдди мог сказать, что ничего хорошего его не ждёт.

– Вы сказали, ваша жена беременна? – спросил офицер постарше.

– Да, это так. Где она, чёрт возьми?

Эдди посмотрел на свой дом, увидел кровь на террасе, её пятна на двери и ручке. Дыры от пуль.

Эдди упал на колени, ноги пронзили молнии боли, когда он ударился о тротуар.

– Пожалуйста… пожалуйста, скажите мне, что происходит.

– Сэр, ваша жена стреляла в полицейского. Её видели с оружием возле пруда, потом, по словам очевидцев, она убила аиста. – Мужчина пробежал ладонью по лицу, ещё раз переглянулся с остальными. – И у меня есть причины думать, что она замешана в убийстве.