Текст книги "Вера и власть"

Автор книги: Шервуд Смит

Соавторы: Дэйв Троубридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

6

БАРКА

Риоло тар Маньянгалли, изгнанный барканский полипсихик и компьютерный техник рифтерского эсминца «Цветок Лит», дрожал, опускаясь на лифте со страшной поверхности родной планеты в полумрак и тепло Низа. Он старался дышать медленно. Видят ли стражники по обе стороны от него, как он взволнован? Если они и видели, то ничем этого не проявляли.

Но ведь они только евнухи без всякой надежды на Возвышение, и гульфики у них символические. Не их ему следует опасаться. За возвращение сюда ему грозит смерть – и непонятно, хорошо это или плохо, что с ним не расправились сразу.

Риоло пожал плечами. Что такое смерть по сравнению с прижизненным адом существования монопсихика? Он потрогал отравленный ошейник, который надел на него Хрим, и ему почудилось, что истекают последние часы его жизни. Игра, которую он вел, поставила его между жадностью рифтерского капитана и гневом Матрии. Либо смерть, либо триумф – третьего не дано.

Свет постепенно убавился до нормального уровня, и Риоло снял очки. Несмотря на все его усилия, он так и не сумел довести свет в своем помещении на «Цветке» до желанной мягкости Низа.

Лифт с мягким толчком остановился, и его дверцы бесшумно открылись. Волна теплого, влажного, насыщенного густыми ароматами воздуха хлынула на блудного сына, и колени его подкосились от наслаждения, а глаза наполнились слезами.

Вот он и дома.

До катастрофы, вынудившей его бежать с Барки, он разделял презрение своего народа к искусству Тысячи Солнц, основным источником которого служила безысходная тоска изгнанников по Утерянной Земле. У барканцев есть Низ. Кому охота жить под открытым небом на планете не менее ужасной, чем большинство миров Панархии? Но, сделавшись изгнанником сам, он стал понимать и даже любить это искусство.

Теперь, когда он вернулся в мир, вскормивший его, все чувства в нем ожили, обострились. Пока стражники вели его к транстубу, он глубоко дышал, впитывая знакомые с детства запахи.

Столь же знакомым ощущением был неумолкающий гул Низа – шорох вентиляторов, снабжающих воздухом миллиарды жителей Барки, торопливые шаги служителей Матрии и шипящие звуки родного языка.

Все здесь радовало глаз: многоцветная мозаика на полу, нити микокаллейна, украшающие потолок и стены матовым золотом и серебром, радужные вспышки Наблюдателей в нишах, и порой – шероховато-мускулистые шестеки: они скользили от одной стенной канюли к другой, передавая сообщения, жизненно важные для Барки.

Поначалу Риоло не желал спрашивать стражников, куда они его ведут. Он и так это скоро узнает. Однако они спускались все глубже и глубже. Он ожидал встречи с какой-нибудь матроной среднего уровня, но уши начало закладывать, и он понял, что никогда еще не бывал на такой глубине. С кем же ему предстоит встретиться? Дрожь снова овладела им.

Суета верхних уровней осталась позади. Мягкий живой ковер под ногами глушил шаги, и стояла тишина – только отдаленное пение слышалось впереди, никогда не приближаясь, чмокали щупальцами Наблюдатели, теперь усеивающие стены плотными гроздями, да шуршали, словно шелк по шелку, шестеки; здесь они встречались чаще, чем люди, то появляясь из стен и потолка, то исчезая.

А запахи! Тяжелые, пьянящие, резкие и властные, они проникали глубоко в подкорку, вызывая всплески эмоций, не всегда узнаваемых, и захлестывали тело, как неодолимый прибой. Теперь Риоло знал, куда они идут: в Лабиринт Матрии, чрево барканской расы, и надежда в нем боролась с ужасом.

Стражники остановились. Сверху, из канюли, на Риоло упал мелкий шестек и прилип к подключичной впадине. Холод сжег кожу, проникая внутрь.

Стражники молча подтолкнули Риоло вперед, но Риоло уже не нуждался в понуканиях. Гонимый веществом, льющимся в его крови, он устремился в неизвестность, одинаково боясь и желая того, что ждало его там.

Ноги принесли его в огромную комнату, роскошно обставленную, а шок узнавания в сочетании с необходимостью соблюдать этикет бросил его сперва на колени, потом на живот. Он пополз к Тронам Матрии в пароксизме страха и унижения, с волей, почти парализованной мощными ароматами Жизни и Семени. Владелицы тронов грузно всколыхнулись, и струи теплой солоноватой воды хлынули вниз по ступеням, промочив одежду Риоло.

– Встань, Риоло, некогда принадлежавший к семени Маньянгалли, – произнес низкий голос, мгновенно вернувший его в годы младенчества. Он хотел исполнить приказ, но ноги не держали его. Прошло какое-то время, отмеряемое только учащенным стуком его сердца, – потом кожа в месте, где сидел шестек, потеплела, и в голове прояснилось,

Риоло встал. Ужас ушел куда-то в глубину мозга, бормоча свое, точно из-за толстого дипласта. Правительницы Барки смотрели на него с гневом, и их огромные лица слегка подергивались в мерцающем свете Лабиринта.

– Ты присвоил себе Атрибуты по собственной воле, – изрекла одна из них.

– И бросил вызов Матрии, – обвиняющим хором подхватили остальные.

– Ты хотел отнять Потенцию у Лабиринта.

– И вернулся без нашего ведома и соизволения.

– Все твои эйдолоны уничтожены.

– У тебя осталась только та жизнь, что есть в твоем теле.

После жуткой паузы Убериссима, занимавшая центральный трон, произнесла голосом еще более низким и ужасным, чем у всех остальных:

– Почему бы нам и ее тебя не лишить?

Риоло, заикаясь, стал рассказывать о новом порядке в Тысяче Солнц, о триумфе Должара и о его союзниках-рифтерах, две соперничающие эскадры которых кружат сейчас по орбите Барки с оружием устрашающей мощи. Осознав свое положение со всей ясностью, он умолк и согнул дрожащее тело в низком поклоне.

– Но вы и без меня это знаете, иначе я уже лишился бы жизни. Вместо этого вы оказали мне честь, позволив предстать перед всем вашим собранием здесь, в Лабиринте, чьи привилегии я когда-то пытался узурпировать. – Он помолчал, чувствуя на себе тяжесть их взглядов. – Там, – он указал наверх, в сторону поверхности, которой страшились все барканцы, – там ждут две флотилии военных кораблей, состоящих на службе у Должара. Я полагаю, что вы уже наладили связь с Аватаром или его помощником и знаете, что вам придется сдаться одной из этих эскадр.

Вопли ярости, раздавшиеся в ответ, снова швырнули его на колени. Весь дрожа, он закрыл лицо руками. Крики стали складываться в слова:

– Вон его!

– Наверх!

– Пусть ветры обгложут его кости!

После долгой паузы, во время которой у него точно весь воздух выкачали из легких, Убериссима молвила:

– Это правда, какой бы ненавистной она ни была. Так почему же мы должны предпочесть твоего хозяина?

– У меня нет хозяина, о Плодороднейшая, – с новым поклоном ответил Риоло, подчеркнув мужской род слова «хозяин». – Я повинуюсь только Матрии, и даже грех, повлекший за собой справедливое изгнание, я совершил от избытка рвения и желания служить вам. Но капитан, которому я служил в изгнании, – сластолюбец, между тем как его враг слывет аскетом. С которым из них предпочтете вы заключить сделку?

– Ты хочешь, чтобы мы допустили гайо к Тайнам? – гневно пророкотала Убериссима.

– Да, если вы хотите по-прежнему управлять нашей судьбой. Даже Панархия со всей своей мощью не устояла против Должара, и Аватар, в отличие от панархистов, не признает никаких ограничений для своей власти. Единственный выход – поработить того, кто хочет поработить вас.

Шестек, прильнувший к шее Риоло, шевельнулся. Риоло стало сладко, и он перестал понимать речи Матрии, которая совещалась между собой. Он стоял тихо и ждал решения своей участи. Новая волна химикалиев – и рассудок вернулся к нему.

– Твои аргументы убедили нас, Риоло, – сказала Убериссима. – Ступай и скажи своему капитану, что в случае его победы мы примем его; большего в свете того, что заявил нам Должар, мы сделать не можем. – Ее огромный лунообразный лик просиял улыбкой. – В конце концов, как тебе известно, Возвышения удостаивается только тот, кто заслуживает, – мы не можем менять своих правил ради твоего капитана.

Риоло снова поклонился. Беспокойство в нем взяло верх над благоразумием, и он спросил:

– А я не заслужил Возвышения?

– Если ты вернешься сюда с Хримом Беспощадным, мы сочтем твою преданность доказанной, а когда ты вернешься с Пожирателя Солнц, столь желанные тебе Атрибуты будут твоими.

– С Пожирателя Солнц? – опешил Риоло.

– Ты не знаешь тайны шестеков: в нее посвящены лишь немногие, и гайо среди них нет. – Убериссима продолжила свою речь, и Риоло вытаращил глаза. – Если бы Панархисты об этом знали, Барка подпала бы под бессрочный карантин первого класса. – Хрим узнает, когда получит одного из них, но это уже не будет иметь значения – и нам понадобится наблюдатель, когда его шестек попадет на Пожиратель Солнц.

Риоло откланялся, и ему позволили уйти. На выходе из Лабиринта шестек отвалился и уполз прочь. Сейчас Риоло вернется на «Цветок Лит», где Хрим снимет с него ошейник. А потом, если фортуна улыбнется им в борьбе с Нейвла-ханом, он наденет на капитана ошейник потуже, невидимый и непреодолимый, ошейник, который подчинит Хрима Барканской Матрии.

И после окончательного падения Панархии Тысяча Солнц откроется их благодатному оплодотворению.

* * *

«ШИАВОНА».

ОБЛАКО ООРТА В СИСТЕМЕ БАРКИ

Дорога к правому шлюзу «Шиавоны» шла мимо лазарета, откуда сквозь закрытый люк неслось жалобное уханье и завывание келлийского трината.

– Почему они все время играют на этой штуке? – с испугом в серых глазах спросила Мессина.

– Это у них называется музыкой, – пояснила Лохиэль, ободряюще погладив плечо подруги.

– Каждую вахту они на нем бренчат, – отозвался Байрут, шедший по другую сторону от Мессины. – И больше не разбирают его на части, как раньше. – Он засмеялся. – Если б я не знал, что это такое, смылся бы из лазарета в первый же раз, как его увидел, – эта штука может здорово напугать, когда идешь к медтехнику.

Мессина только головой покачала. Лохиэль, видя страдальческие морщины у нее на лбу, догадывалась, что Мессина более других чувствительна к обертонам странного келлийского инструмента, действительно напоминающего некое древнее орудие пытки.

– Каждый раз, когда я это слышу, мне кажется, что у меня отросла третья нога, – проворчала Мессина.

– А вот мне почему-то не кажется, – посетовал Байрут, Мессина ткнула его локтем, но он отскочил, весело ухнув. Лохиэль нажала на вестник у двери лазарета, жалобная музыка прекратилась, и Штоинк-Ниук2-Ву4 выбежали в коридор.

Часовые-десантники у шлюза отдали им честь. Лохиэль ответила с приветливым лицом, несмотря на нехорошее чувство о желудке. Тяжело это – терпеть чистюль на «Шиавоне», хотя она признавала, что на месте Камерона поступила бы так же. Она все еще беспокоилась за часть своего экипажа, хотя Камерон заверил ее, что досье на «Шиавону» будет стерто по завершении операции. Некоторые так и не смогли в это поверить.

Челнок быстро доставил их на «Клейдхем Мор». Капитан и офицеры его эскадры уже собрались в тактической рубке.

Камерон церемонно поздоровался. Лохиэль кивнула и улыбнулась столь же церемонно, подметив веселую искорку в глазах кузена. Наедине они встретились совсем по-другому, и теперь ими руководил дух приключения, памятный им по детским проказам.

– Ситуация несколько изменилась, – сказал он, представив гостям всех присутствующих. – Барканцы умудрились поймать в ловушку обе рифтерские эскадры, внезапно расширив свое резонансное поле.

– Однако в бой с рифтерами не вступают, ублюдки этакие, – кисло заметила капитан Агенес.

Лохиэль, внимательно посмотрев на нее, перевела взгляд на мелиарха Зи-Туто, который сказал:

– Разве можно их в этом упрекать?

С этими людьми Лохиэль предстоит разрабатывать будущую атаку. Она всегда старалась как можно лучше изучить – и союзников, и врагов.

– Барканцы страдали ксенофобией еще до того, как узнали, что происходит в других частях Тысячи Солнц, – продолжал мелиарх. – А информация, передаваемая рифтерами, показывает только победы.

– И барканцам приходится выбирать между Нейвла-ханом и Хримом Беспощадным в качестве новых «защитников», – сказала коммандер Тад, первый офицер «Хамсина». Ее горловое сопрано звучало саркастически.

– Отсюда следует, что от барканцев мы помощи не дождемся? – сказала Лохиэль, и все взгляды обратились к ней.

– У нас даже нет уверенности, что они не станут в нас стрелять, – мрачно ответила Кор-Меллиш. – Барканское вещание показывает, как мало они доверяют Панархии.

– Возможно, они полагают, что смогут заключить сделку с Эсабианом, – вставил капитан Бонксер.

– Для которого Запрет ничего не значит, – вступил в разговор коммандер Гисквил, орудийщик с «Клейдхем Мор» – высокий, худой, с длинным, изборожденным морщинами лицом.

– Огры, – тяжело уронил Бонксер, – вот что нужно Эсабиану.

– Если не хуже, – небрежно ответил Гисквил, и Лохиэль показалось, что он колеблется между ужасом, который всякий цивилизованный человек питает к машинному интеллекту, и профессиональным любопытством.

Камерон вкратце очертил тактическую ситуацию. Он и его офицеры разработали несколько планов, но ни один не удовлетворял их до конца – не было безопасного способа связаться с Хримом заранее и нельзя было предсказать, как отреагируют барканцы и Нейвла-хан на появление подчиненного ему корабля.

– Но теперь, когда барканцы растянули резонансное поле и сделали скачки невозможными, рифтеры будут двигаться более предсказуемыми курсами на низких скоростях, так что мы, возможно, сумеем послать Хриму тугой луч. Что бы такое придумать для него? Если мы сможем замедлить его реакцию, уже хорошо. Может, послать дезинформацию барканцам и Нейвла-хану, чтобы насторожить и их заодно? Есть несколько новых вариантов.

Камерон включил тактический макет.

– Это даст нам время разделаться с Нейвла-ханом. – У Лохиэль напряглись нервы от злобы, звучавшей в голосе Рефрена Зи-Туто, и она догадывалась, что он выражает чувства всей эскадры.

Саму Лохиэль не связывали с панархистским Флотом никакие эмоциональные узы, но после видеочипа об уничтожении Флотской Академии на Минерве ей стали сниться кошмары.

Камерон сообщил ей по босуэллу:

(Он потерял на Минерве свою подругу).

Лохиэль взглядом выразила ему признательность и посочувствовала мелиарху.

Она смотрела на экран, но больше думала о политических и эмоциональных факторах. Ненависть Хрима к Нейвла-хану, вошедшая в легенду, более чем оправданна.

– Я могу ему сказать, что вы – часть флотилии Чартерли, не оснащенная урианской техникой. Поэтому вы скаканули от Долорозы, как только дело там приняло дурной оборот. – Тут Лохиэль вспомнилось, что сказала Штоинк после их первого визита на корабль Камерона. Келли заинтриговали десантные катера – они почему-то находили их до крайности забавными. – Как насчет десанта катеров на внешнюю луну... – Она прищурилась, припоминая. – Авасту? – обратилась Лохиэль к Зи-Туто, и тут же усомнилась. Почему они сами об этом не подумали? – Вы ведь можете наладить катера для астероидных операций, так? Захватить лазплазменную пушку; и использовать ее против рифтеров...

– Тесла-кроты, – кивнул десантник. – Вгрызаются в скалу так, что демонам в Харубановом аду жарко. И Аваста для этого в самый раз подходит: это ведь искусственная луна. Они запустили ее на орбиту около ста лет назад. Барканцы отреагируют не сразу; работу катеров они примут за сейсмическую активность, вызванную приливным стрессом. – Его темные точеные черты сложились в гримасу. – Да только катера в полете непременно засекут.

– Полет в реальном времени получится очень долгим, а скачковые импульсы корабля-носителя вас выдадут, – сказала Мессина, сразу ухватив своим навигаторским умом суть проблемы. Зи-Туто кивнул.

– И ведь метки катеров нельзя подделать, в отличие от других кораблей? – спросил Байрут, и Лохиэль подтвердила: нельзя. Только эсминцы и другие корабли можно замаскировать под более старые суда рифтерского флота.

– Слишком большая движущая сила по отношению к массе, – сказал лейтенант-коммандер Абрамсон, специалист по электронному противодействию с «Килижа», третьего эсминца.

– А ситуация ждать не позволяет, – добавил Камерон. – Барканцы могут договориться с Эсабианом в любой момент.

Наступило краткое молчание, и многие лица приобрели мрачное выражение.

– Тайный скачок, – сказала вдруг Штоинк, и Ниук2, и Ву4 согласно заныли. Мелиарх Зи-Туто посмотрел на них вопросительно.

– Это невозможно, – сказала капитан Агенес.

– Наверное, – ответила Штоинк. Келли переплели свои головные отростки знакомым Лохиэль способом – так, что с любой точки видны были только два из трех сенсорных узлов. Знак загадки. Ее не переставала поражать сходность роли жеста в общении келли и Дулу. – Но знают ли об этом рифтеры? Или барканцы?

Ниук2 и Ву4 молчали.

– В РифтНете ходили слухи на этот счет, – сказала Мессина.

На лицах офицеров отразилось волнение.

– Итак, Хрим сосредоточится вот здесь, – сказал Бонксер, выделив со своего пульта орбитальный сегмент. – Он предпочитает высокие орбиты, чтобы Барка подольше заслоняла его от обстрела с луны.

– Нейвла-хан поначалу охотно займет более низкие орбиты, но быстро сообразит, что к чему, – добавила капитан Агенес.

– Однако для начала он сосредоточится вот здесь.

Последовали другие комментарии, в процессе которых на экран накладывались новые линии и разноцветные точки. План по-прежнему был несовершенен, но значительно ограничивал свободу противника.

– Жаль, что мы не можем сделать этого на самом деле, – сказал Камерон. – Хрима мы так и так подставим под атаку эсминцев, но могли бы еще и Нейвла-хана подставить под огонь с Авасты, если бы захватили орудия, а барканцы не знали бы, куда стрелять.

– Ни дать ни взять два барана на мосту, – вставила Кор-Меллиш.

Затем Лохиэль почувствовала, что настроение пошло на спад, – офицеры осознавали, с чем им придется столкнуться на практике. Мессина смотрела на макет уныло, да и другие, видимо, вспомнили о гиперсвязи Эсабиана. Учитывая, что противник оснащен почти идеальной связью, «Шиавоне» придется подавить лунные орудия одновременно с атакой ползучих снарядов на рифтерские корабли, а потом, после снятия резонансного поля, начнется общее наступление. И невозможно предсказать, как поступят барканцы.

Лохиэль задумалась, как объяснить своей команде необходимость вступить в опасный по меньшей мере бой.

* * *

В конце вахты Камерон пригласил Лохиэль, ее сожителей и келли в офицерскую столовую вместе со своими старшими офицерами и мелиархом Зи-Туто – остальные вернулись на свои корабли.

Зи-Туто принес келлийские пузыри для питья, и Камерон смотрел во все глаза, как келли, переплетя головные отростки, пьют в тройном синкопированном темпе из пузырей друг друга. Хорошо, что эти сосуды были непрозрачные – от густоты того, что сосали келли, его мутило.

– Жаль, что нельзя было захватить ваш тринат, – сказал Байрут, и Камерон почуял за его невозмутимым фасадом насмешку. – Уверен, что Мессине его недостает.

Штоинк изогнула шею в его сторону так, что сперва показалась одна пара немигающих глаз, потом другая.

«Интересно, которая из трех пар у них доминирующая?» – подумал Камерон.

– Мы трое могли бы это сделать.

Ниук2 и Ву4 коротко ухнули, глядя на рифтерского навигатора, которая метнула на своего сожителя испепеляющий взгляд. Камерон с удовольствием отметил, что уже научился различать двух этих келли. Он думал о них как об особях мужского пола, хотя и знал, что это не так.

– Но тогда, чтобы все было честно, нам пришлось бы выполнить желание Мессины.

Байрут вопросительно поднял бровь.

– Нам пришлось бы наградить тебя яффидианской опухолью мошонки, чтобы затруднить твое передвижение.

Коммандер Кор-Меллиш фыркнула в свой стакан и поперхнулась, но тут по кораблю прокатился сигнал аврала и зажегся экран коммуникатора.

– Капитан! – доложил молодой лейтенант. – Три корабля курсом ноль-ноль, в тысяче километров от нас. – Выходного импульса не было – просто взяли и появились вдруг! – Лейтенант посмотрел на свой пульт и выпучил глаза. – Это келли. Третья часть треножника класса «фокс».

В окне показались чужие корабли – один больше двух других, в отличие от биологических троиц келли.

– Сохранять статус, щиты на полную мощность, – скомандовал Камерон, повернувшись к келли-рифтерам.

От них шел резкий запах, который Камерон уже начал различать как признак веселья.

– «Звуки музыки беспечной исцелят недуг сердечный». – Ниук2 легонько пихнул в бок Мессину, и все трое поклонились Камерону. – Это наш подарок – вернее, часть его.

Камерон пытался собраться с мыслями. Курс этих келлийских кораблей делает их наиболее уязвимыми для орудий эсминца, что безошибочно свидетельствует об их благих намерениях. Но отсутствие выходного импульса? И как они обнаружили его эскадру?

Затем до него дошел смысл цитаты.

Тринат? Широко известно, что одно из секретных соглашений между людьми и келли дает инопланетянам право устанавливать приемопередающие устройства в любой человеческой системе. Быть может, тринат, который описала ему Лохиэль, – часть такого устройства? А возможно, келлийского Старейшину всегда сопровождает эскорт, о котором даже его товарищи-рифтеры не знали. Самый параноидальный радист не распознал бы сигналов широкого диапазона в произвольных статических разрядах, которые испускает любой корабль. Это в корне меняло ситуацию.

– Готовность четвертой степени, – сказал он лейтенанту. – Я иду на мостик. Оповестите эскадру и скажите офицерам-тактикам, что я жду их в 16.00.

– Есть, сэр. Поступил сигнал связи, сэр.

– Соедините.

В окне на экране появилась троица келли.

– Капитан Камерон бан-Маккензи, вы можете называть нас троих Иш, Мэй и Элл. – Камерон снова уловил резкий запах от троицы Штоинк. – Мы командуем (нечленораздельный свист) треножником, который я предлагаю именовать «Жар-птицей».

– Трижды по три корабля, – сказал Зи-Туто, – их стандартная боевая единица. Большой корабль каждой тройки, Посредник, выполняет командные функции.

Камерон, кивнув, поклонился Старейшине. Келлийский капитан, издав короткую серию мелодичных звуков, попросил разрешения подняться на борт, и Камерон охотно дал согласие.

– Старейшина, – сказал Зи-Туто, когда экран померк, – а ведь ваши корабли не подали выходного импульса.

– Это и есть наш подарок. Он не в том, что мы можем снабдить ваши корабли такой же техникой, но в том, что мы открываем вам ее секрет, который скрывали от людей многие годы.

– Теперь десант катеров станет возможным, – с волнением сказал мелиарх Камерону.

– Только наши корабли-посредники смогут взять ваши катера, – сказала Штоинк. – Но десантников в герметических скафандрах можно будет перевезти сколько нужно. – Головные отростки келли странно извивались. – Вряд ли люди смогут дышать нашим корабельным воздухом – там слишком насыщенная атмосфера.

– Я помню, – сказал Зи-Туто. – В вашем мире мы все ходили в респираторах. Но нам и не понадобится больше трех катеров, если разведданные об орудийном комплексе на Авасте верны – если взять больше, они только помешают друг другу. Однако мы можем использовать один из ваших кораблей для эвакуации десанта – десантников должно быть столько, чтобы они сумели захватить лазплазменную башню.

– Мы и с ограми вам можем помочь, – сказала Штоинк. Все посмотрели на мелиарха Зи-Туто. Его десантникам придется иметь дело с роботами, охраняющими все барканские установки.

– С ними мы как-нибудь сами управимся, – внезапно помрачнев, пообещал мелиарх.

– Мы обсудим это более подробно в шестнадцать часов, – сказал Камерон. – До того времени вы можете обдумать технические детали десанта. А сейчас прошу меня извинить.

Он поклонился одновременно рифтерам, Зи-Туто и келли и вышел в сопровождении своих офицеров.

– Хотел бы я знать, как они это делают, – задумчиво сказал коммандер Лоусан, пока транстуб вез их на мостик. Камерон чувствовал, как хочется главному инженеру залезть в келлийские двигатели и вырвать у них эту тайну.

– Как бы там ни было, это величайшая жертва с их стороны, – заметила Кор-Меллиш.

– У них на карту поставлено не меньше, чем у нас, – сказал Камерон. – Если не больше. Человеческую расу Эсабиан не истребит даже с целой армией огров, а вот келли может.

– По мне, лучше уж погибнуть, чем жить в Тысяче Солнц, управляемой Должаром, – отозвалась Кор-Меллиш.

– Не спорю, – поддержал ее Камерон, и капсула остановилась на мостике. – Поэтому мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы не оказаться перед таким выбором.

И быть готовыми пожертвовать всем, что имеем, как это сделали келли.

Он надеялся, что Лохиэль это тоже понимает.

* * *

«ЦВЕТОК ЛИТ»

– С чего я должен его снимать? – осведомился Хрим, сердито глядя на злосчастного барканца. – Они расставили нам ловушку, как только ты вошел в атмосферу. Без тебя тут не обошлось.

Норио, стоя позади, чувствовал, как нарастает в капитане злоба.

Риоло пытался не терять достоинства, чему очень препятствовала влага, обильно текущая у него из носа и глаз. Метидже сорвала с него очки, как только он вошел на мостик, а его глаза не выносили яркого света.

– Стал бы я тогда возвращаться, – сказал он, шмыгая носом и оттягивая ошейник.

В его голосе не было бравады, и страха, как ни удивительно, тоже почти не чувствовалось. Норио попытался копнуть поглубже, но в который раз потерпел неудачу, наткнувшись на сексуальный подслой, неотделимый от эмоционального спектра маленького троглодита. Он почувствовал только смутную надежду – изменнических настроений не просматривалось.

Хрим взорвался, услышав рассудительную речь барканца, бросился на Риоло и сбил его с ног. В следующий момент капитан, стоя на одной ноге, проткнул шпорой на каблуке другой одежду над сердцем барканца. Дрожащий Норио придвинулся поближе, впивая эмоции обоих участников этой сцены.

Похоть, гнев, страх, охота привлечь к себе внимание... что за пиршество! Острота всего этого была почти невыносима как вкус крови. Норио пожирал глазами красные пятнышки на рубашке Риоло, используя этот образ для закрепления эмоций в мозгу, среди других своих сокровищ.

– Матрия даст тебе огров, сколько захочешь, если ты победишь Нейвла-хана. Но они не станут навлекать на себя гнев Властелина-Мстителя, становясь на чью-либо сторону, – задыхаясь, выговорил Риоло.

Наконец-то в нем зашевелился страх.

– Капитан, – нерешительно произнес Эрби, – похоже, нам посылают тугой луч. – Его пальцы заплясали по клавишам сканирующего пульта, отыскивая сигнал среди шума. – Код «Шиавоны». Отметка показывает, что они только что вошли во внутренний пояс астероидов.

После долгой паузы Хрим убрал ногу. Теперь его шпора целила Риоло в лицо. Норио дивился его чувству равновесия – Хрим орудовал ногой, как рукой, не выглядя при этом смешным.

– Не думай, что легко отделался. – Хрим тряхнул ступней, убирая шпору, и грохнул каблуком о палубу. – Снимите кто-нибудь с него ошейник. Давай этот луч сюда.

Свистопляска на экране постепенно обрела очертания простого, круглого, дышащего материнской заботой лица – это компьютер разворачивал тугой луч. Хрим тяжело опустился в свое кресло – Норио чувствовал его досаду по поводу односторонней связи. Отставание составляло почти девяносто минут, но Хрим знал, что Лохиэль не могла подойти ближе, иначе Нейвла-хан или барканские мониторы засекли бы ее выходной импульс.

Но недовольство Хрима перешло в восторг, когда Лохиэль рассказала о встрече с одним из эсминцев Чартерли, считавшимся пропавшим. Даже без суперэнергетических снарядов это сильно склонит чашу весов в сторону Хрима, особенно если учесть элемент неожиданности.

– Но самая лучшая новость – это то, что Дьюкамер умудрился добыть три катера-призрака из флотского арсенала. Это новейшая техника. Панархисты только собирались пустить их в ход.

Норио затрепетал в унисон с возбуждением Хрима, сдобренным приятным диссонирующим привкусом беспокойства. Слухи об оружии подобного рода регулярно появлялись в РифтНете. Хрим, по всей видимости, думал, что такие катера, если бы их бросили против него при Шарванне, подошли бы еще ближе старых, чуть не угробивших «Цветок».

– Мы попытаемся захватить орудия на внешней луне, – продолжала Лохиэль, – и повернуть их против Нейвла-хана. Если у нас получится, это будет для вас сигналом, а если орудия придется прихлопнуть, вы тоже услышите. Так что держитесь подальше от внутренней луны. И если вы разыграете свою барканскую партию правильно, – засмеялась она, – то сможете свалить все на Флот, когда этот слизень Барродах начнет верещать.

Лохиэль обговорила еще кое-какие моменты и исчезла с экрана.

– Дясил, засеки ее координаты и отправь подтверждение. Каркасон, рассчитай курс, который увел бы максимальное количество кораблей в тень Барки через три с половиной часа, так далеко от орбиты внутренней луны, как только возможно. Дясил, настрой реле для связи со всей эскадрой.

Хрим развалился в кресле, снова выпустив шпору, и посмотрел на обзорный экран с «Огненным Когтем» в середине. Он ничего не сказал, но его жадное нетерпение передалось Норио.