Текст книги "Троны Хроноса"

Автор книги: Шервуд Смит

Соавторы: Дэйв Троубридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

* * *

Крик вырвал Седри из ее рабочего транса. Она оглянулась на Иварда – он сидел на своей койке весь белый, еще не оправившись от очередного кошмара. Люцифер рядом с ним протестующе зарычал.

– Опять сон? – спросил Монтроз. Не дожидаясь ответа, он отложил книгу и подошел к парню. Марим оторвалась на миг от игрового пульта, который им поставили накануне, скорчила гримасу и вернулась к игре.

– Да. Все то же самое, – кивнул Ивард. Он явно не хотел больше ничего говорить, и Седри это устраивало. «Что-то голодное», – сказал он как-то раз, и Седри содрогнулась. Не очень-то приятно было слышать такое внутри инопланетной конструкции, вызывающей невольные пищеварительные ассоциации.

Интересно, влияют ли его сны на других членов Единства? Иногда она почти сожалела о том, что не входит в это межличностное сообщество, но сейчас сожалений не испытывала. Она украдкой бросила взгляд на Вийю, но лицо капитана, как и всегда, не отражало, о чем та думает.

– Это, наверное, из-за еды, – ввернул Локри, сидевший с другой стороны игрового пульта. – Мне вот снится то, что я ел на Галадиуме, – больше уж такого попробовать не придется.

Все посмеялись, и Седри почувствовала, как им всем хочется снова оказаться на Рифтхавене.

Она снова вернула взгляд на пульт и принялась расчищать то небольшое информационное пространство, которым владела. Печальная улыбка тронула ее губы. Моррийон предоставил ей игровые чипы, часто бывавшие в употреблении и наверняка содержавшие в себе весьма интересные стратегии. Она никогда не узнает, насколько они интересны, – игры нужны ей ради локального пространства, занимаемого ими, которое она будет использовать в других целях, и ради интерактивного пространства самого чипа. Она извлекла чип из прорези. Чьим творчеством она жертвует ради расширения памяти? Но система слишком грязна, чтобы оставлять в этой автономной памяти что-то статическое, даже если бы ей не приходилось иметь дела с огромными распределенными мощностями, которыми, как она была уверена, располагали должарианцы.

Седри подняла глаза. Вийя, как она и думала, наблюдала за ней. Уж не стала ли ты теперь заправским телепатом, мой капитан? Лицо Вийи не давало ответа, но в бесстрастных темных глазах блеснуло понимание, когда Седри возвела глаза к потолку. Программистка знала, что Вийя легко прочтет ее предчувствие беды. Она позволила себе вспомнить первую попытку Вийи: станция тогда задрожала, словно огромный зверь, пробуждающийся от спячки. Стонов, которыми это сопровождалось, не слышал никто, кроме нее и Жаима – Ивард не то спал, не то находился в трансе, – и память об этом горестном хоре вызвала у нее легкую тошноту. Но лишь при таких катаклизмах она могла надеяться проникнуть в систему поглубже, не рискуя быть обнаруженной.

Вийя кивнула. С помощью телепатии или без нее, она поняла то, что хотела передать ей Седри: «Во время твоей следующей попытки я займусь жучками».

Монтроз снова взялся за книгу. Набрав код, позволяющий найти нужную страницу, он улыбнулся Седри и углубился в чтение. В его взгляде она прочла понимание и поддержку.

В этот момент дверь открылась, и ввалился Лар.

Марим засмеялась – скорее по привычке, чем от души. Первое время они все смеялись, наблюдая уникальную манеру Лара входить в помещение, – даже когда он объяснил Седри, что станция, по слухам, проглотила уже двух человек, одного мертвого и одного живого.

Вскоре Вийя резко и без лишних слов объявила им, что такой факт действительно имел место, но Марим не перестала потешаться над Ларом – то ли из чувства вызова, то ли потому, что Лар был прислужником врага.

– Нохолате, малат Омбрик, – сказала Седри на бори и улыбнулась, когда Лар радостно просиял.

– Вы быстро учитесь, – сказал он. – Но Служители Дола говорят на бори только наедине друг с другом.

– У вас красивый язык. И дает передышку от Должарского – он тоже интересен, но от него у меня горло болит.

Лар, беззвучно рассмеявшись, машинально взглянул на пульт – видимо, он прикидывал, как невидимый слушатель истолкует его ответ.

– Серах Барродах вызывает вас к себе, – деревянным голосом произнес он.

– Прямо сейчас? – Седри выключила пульт. Лар кивнул. – Хорошо, – сказала она, скрывая участившееся сердцебиение и обводя взглядом остальных.

Монтроз хмуро свел косматые брови над бесформенным носом, но промолчал. Вийя казалась напряженной, но не такой усталой, как в день своей первой попытки. Она чуть заметно кивнула, как будто напоминая Седри, что та в любом случае без поддержки не останется.

Быть может, они хотят заставить Вийю сегодня же повторить опыт? Но тогда тарканцы снова пришли бы взять их под стражу – видимо, у Барродаха другое на уме.

Лар стукнул кулаком по дверной клавише и выскочил в коридор. Седри последовала за ним, провожаемая хихиканьем Марим.

По дороге она наблюдала, как общаются между собой подчиненные Эсабиана. Хотя почти все они носили безликие серые комбинезоны, на станции, очевидно, существовала четкая иерархия. Лар часто останавливал Седри, чтобы пропустить других одетых в серое людей – в большинстве своем бори, судя по маленькому росту, круглым черепам и курчавым каштановым волосам – или тарканцев, или солдат в серой форме. Дважды дорогу уступали Лару, и женщина-бори, пропустившая их, сделала рукой какой-то быстрый знак.

Заинтригованная Седри, не поворачивая головы, взглянула на Лара и поймала его ответный жест. При этом оба бори даже не смотрели друг на друга.

Условный код? Седри в приливе интереса решила заняться языком более усердно.

У Барродаха худощавая секретарша-бори сразу же пропустила их в кабинет, где, как заметила Седри, вся техника и мебель были расставлены подальше от стен.

– Сенц-ло Барродах, – сказал Лар по-должарски, – это Седри Тетрис.

– Подожди снаружи, – приказал Барродах, бросил свой электронный блокнот на стол, где лежали чипы, бумаги, какая-то карта и стояла единственная тарелка, свидетельство скромной трапезы.

Когда Лар вышел, Барродах приблизился к экрану. Его лицо с туго натянутой на скуле кожей носило нездоровый оттенок, характерный для страдающих интоксикацией печени. Может, он наркотиками пользуется? Сухие, плотно сжатые губы позволяли предположить, что этот человек контролирует себя даже во сне. Один глаз у него слегка косил – не в предчувствии ли скорого приступа? Взгляд у него был умный, сердитый и недоверчивый.

– Я сразу подумал, что ваше имя мне знакомо, – без предисловий сказал он на уни без всякого акцента. – Облако Шелани. Вы заслужили некоторую славу, как талантливый программист, коммандер. – Последнее слово он язвительно подчеркнул.

– Коммандер в отставке, – спокойно поправила Седри. – Неужели ДатаНет даст столь фрагментарную информацию?

Барродах пристально посмотрел на нее, и его губы сложились в насмешливую улыбку.

– Значит, на Флоте вас раскрыли?

– Так же, как и я раскрыла, что нашу революцию поддерживаете вы. Получается, что мы тратили свои усилия лишь для того, чтобы сменить один авторитарный режим на другой.

– Вы лично хорошо потрудились, чтобы разрушить эти наши планы. Усилия, достойные патриота. – Снова ехидный упор на последнее слово.

– Жаль, что мои бывшие командиры не сочли мою работу патриотической, – я могла бы теперь быть далеко отсюда и разрабатывать гораздо более действенный план.

Пальцы Барродаха, как пауки, бегали по клавишам блокнота.

– Меня очень интересует, почему флотский коммандер оказался в компании с беглой должарской рабыней, убийцей, нарушителем контракта и смутьяном из выгребной ямы, именуемой панархистами Тимбервеллом. А ваша техник контроля повреждений, кажется, была воровкой?

– Чего не знаю, того не знаю, – вскинула руки Седри. – Рифтерский этикет воспрещает расспрашивать о прошлом человека, если он сам о нем умалчивает. А Марим о своем молчит, по крайней мере при мне.

– Где вы с ними встретились? В аресской тюрьме?

– Там это называется «блок». – Они с Вийей немало потрудились над этой легендой – ведь Седри прекрасно понимала, что Барродах рано или поздно докопается до ее участия в шеланийской революции, – но лгать ей было крайне неприятно.

– И как же вам удалось бежать? Арес слывет самой неприступной крепостью Панархии.

– Он действительно был таким – до нашествия беженцев. Голодные бунты, если в них участвует достаточно народу, даже военный режим способны поколебать. Зачинщики одного такого бунта вздумали освободить из заключения своих соотечественников, и мы воспользовались случаем.

– Разве вам не опечатали скачковые системы?

– Разумеется, опечатали. Но мы сняли печати, укрываясь на Рейде среди беженцев, недопускаемых на станцию. Рейд еще хуже Рифтхавена – там порядка вообще нет.

У Барродаха внезапно вырвался болезненный, скрежещущий смех.

– Значит, мы нанесли Аресу весомый удар, раскрыв его координаты?

– Насколько мы могли видеть, дела там плохи, – пожала плечами Седри.

– Ну да – вы находились в заключении, поэтому о военных приготовлениях вам мало что известно. Так?

– Вообще ничего не известно. Когда мы стартовали, то видели на Колпаке четыре покалеченных крейсера – только и всего.

– Четыре? – Барродах потер щеку и тут же убрал руку. – Ларгиор говорит, что вы хотели бы поработать, – с возобновившимся недоверием добавил он.

– Скучно все время сидеть в каюте без дела. Я готова взяться за любую работу – могу монтировать компьютерные блоки, настраивать пульты, все что угодно. Не обязательно допускать меня в ваш командный центр.

– Рад, что могу исполнить ваше желание, – снова усмехнулся он, нажимая на кнопку вызова. – Пришли сюда Ларгиора. Лишние руки никогда не помешают, – сказал он, снова обращаясь к Седри. – Но во время опытов вашего капитана вы должны находиться вместе со своей командой, под нашей охраной. Этого требует безопасность.

– Мне не нравится то, что в таких случаях происходит со станцией, и я только рада буду укрыться в собственной постели.

У Барродаха сделалось такое лицо, что она поморщилась. Хороша же, должно быть, его эмоциональная аура! Вийю, вероятно, стошнило бы.

7

«МБВА КАЛИ».

ДЕСЯТЬ СВЕТОВЫХ ДНЕЙ ОТ ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ

В громадном носовом причальном отсеке «бета» царила полная тишина. Коммандер Леонтуа Эфрик глядел вдоль прохода, образованного рядами офицеров и команды, в открытый люк. Там висел рифтерский эсминец «Глория», похожий на осу и лишь слегка искаженный энергией шлюзового поля. Он не двигался, и Эфрик хорошо видел эмблему на его борту: стилизованная новая звезда – концентрические круги в ореоле пламени – и пронзающая ее рапира.

Позади тихо зашипела прибывшая капсула транстуба, и командор Мандрос Нукиэль, командующий сборной группировкой у Пожирателя Солнц, присоединился к Эфрику. Пряный запах его туалетной воды смешивался с пахнущей смазкой и озоном атмосферой отсека. На корпусе «Глории» блеснула вспышка, приняв угловатую форму челнока, который направился к «Мбва Кали».

Лицо командора, как всегда, хранило сумрачное выражение. Эфрик уже десять лет был его первым помощником и давно понял, что этот суровый облик – часть командирского образа Нукиэля. Внутри он был совершенно другим.

Но некоторое напряжение в капитане все равно чувствовалось.

– На переборке в кают-компании младших офицеров появилась новая надпись, – с невозмутимой миной, глядя на челнок, сказал Эфрик. Нукиэль поднял бровь, и он закончил: – «Рифтхавен – 480 световых лет».

Нукиэль хмыкнул, и Эфрик тоже позволил себе улыбнуться.

– Нам ведь подобные мероприятия не впервой, – заметил он.

– Только эту шайку мы встречаем несколько торжественнее, – скривил губы командор.

Среди команды рифтеров, которых они захватили в начале войны, оказался человек, ставший впоследствии Панархом Тысячи Солнц. До своего опознания он успел немного испытать на себе, что значит быть рифтером, взятым в плен кораблем Флота. Как знать, не этот ли опыт обусловил его последний декрет о включении рифтерских флотилий в наступательную группировку?

Эфрик хорошо понимал настроение Нукиэля. По всему отсеку холодно поблескивали объективы имиджеров. «Глория» – первый рифтерский корабль, поступающий в распоряжение Флота, и видеозапись этой встречи будет отправлена курьером на Арес. Панарх выразился ясно: он рассчитывает, что командор Нукиэль сделает эту первую встречу образцом для всех последующих.

Гул причального буксира прервал раздумья коммандера. Резонанс сотряс его костяк, и рифтерский челнок прошел сквозь шлюзовое поле, излучая кольца света. С характерным блеском коронарного разряда он опустился на палубу.

Командор Нукиэль двинулся вперед, Эфрик последовал за ним. Старшина тем временем разрядил челнок, и тот опустил трап.

С челнока гуськом спустились четверо рифтеров. Взгляд Эфрика невольно обратился на двух самых высоких – один из них был красивый мужчина лет сорока, подтянутый и обряженный в расшитый мундир черно-красно-золотых тонов, с длинными рыжими волосами, заплетенными в украшенную драгоценностями косу. Позади него шла высокая крепкая женщина, темнолицая, с седыми волосами. Ее костюм, не менее роскошный, все-таки больше походил на военную форму.

Эфрик, моргнув, осознал, что перед этими двумя идет капитан, на которого он как-то не обратил внимания. Между тем, судя по слухам, игнорировать Люкана Мипа было бы серьезной ошибкой – как, впрочем, и любого из его команды.

Мип, маленький и толстый, с волосами неопределенного цвета, был одет в простой коричневый костюм и походил на мелкого чиновника из какого-нибудь захолустного мира. Он шел легкой походкой, с явным интересом поглядывая вокруг, но в его глазах сквозила какая-то давняя боль. Четвертой в группе была пожилая женщина, худощавая и быстроглазая, в темно-зеленой одежде серапистски. Когда они подошли поближе, Эфрик расслышал тихий перезвон монет в ее длинных белых косах.

Нукиэль держался с безукоризненной вежливостью.

Рифтеры сошли с трапа, мелиарх Рамстиг отдал команду, эхом прокатившуюся по отсеку, и десантники взяли на караул. Нукиэль с Эфриком отдали честь, и рифтеры ответили тем же, хотя далеко не столь четко.

«Все как в предписании верховного адмирала», – подумал Эфрик. Ее приказ был снабжен объемистым приложением относительно правил этикета и возможных недоразумений, составленным явно не без участия специалистов Архетипа и Ритуала.

– Добро пожаловать на борт крейсера его величества «Мбва Кали», – произнес Нукиэль. – Не стану говорить «добро пожаловать на войну с Должаром», ибо в ней вам уже довелось поучаствовать.

«Глория» получила тяжелые повреждения и понесла большие потери, защищая Рифтхавен против Ароги Черное Сердце, – и Эфрик внезапно вспомнил, что среди погибших была подруга капитана.

– Благодарю, командор, – ответил Люкан Мип. Его голос, неожиданно низкий, с интонациями образованного человека, не вязался с заурядным, незапоминающимся лицом. – Нам не терпится приступить к совместным действиям, чтобы отплатить Аватару единственной монетой, которую он признает.

Вот оно, значит, как. Мип сделал ударение на слове «совместным»; он, как и ожидалось, полагал себя союзником, а не подчиненным, хотя в официальном протоколе, подписанном Аресом и Рифтхавеном, оба эти термина старательно обходились молчанием. Двусмысленность этого документа типична для Дулу высшего круга – но как ее воспримут рифтеры?

Мип не замедлил дать на это ответ:

– Нам хотелось бы поскорее ознакомиться с тактической ситуацией и принять меры к наиболее успешному ее изменению.

Нукиэль, заметно успокоившись, пригласил рифтеров на тактическое совещание и последующий прием. Капитан с почти дулусской изысканностью выразил готовность подчиняться приказам при условии, что будет понимать их и участвовать в их разработке. Ну что ж, он попал на нужный корабль. Нукиэль, несмотря на свой формализм, всегда стоял за коллегиальность и заботился о том, чтобы его офицеры знали не только «что», но и «почему». Взамен он, разумеется, ожидал беспрекословного повиновения, которое и получал. Как-то приспособятся к этому рифтеры?

* * *

Мандрос Нукиэль смотрел на Люкана Мипа.

Тот внимательно слушал лейтенанта Роган, представляющую тактическую службу «Мбва Кали». Она рассказывала о ведущихся против неприятеля рейдах и отвечала на вопросы других рифтерских офицеров. В конце концов Мип проявил свойственный ему, судя по имеющемуся досье, скептицизм:

– Вы так уверены, что должарианцы держат на привязи каждый астероид в системе?

– Каждый достаточно крупный, чтобы представлять опасность, – уточнила его инженер, мелодично звякнув своими серапистскими косами. – Они понимают, что на мелочь мы времени тратить не станем.

«Мы», – с удовлетворением отметил Нукиэль.

– Да хоть бы и так. – Мип показал на экран, ярко светящийся в полумраке тактической рубки «Мбва Кали». – Вон там сколько камней.

– Это так, – подал голос Нукиэль. – Но не забудьте, что Должар находится в этой системе почти пятнадцать лет – более чем достаточно, чтобы окружить сенсорами все объекты на протяжении нескольких световых часов. А после начала войны они разграбили ряд флотских хранилищ, где разжились мониторами.

– В любом случае, – сказала лейтенант Роган, – мы не имеем возможности выяснить, какие астероиды снабжены мониторами, а какие нет.

– Верно, – кивнул Мип. – Кроме того, полагаю, сенсорные ряды способны засечь любую активность вокруг камня, есть при нем монитор или нет.

– Судя по размерам этих рядов, которые еще увеличились благодаря вновь прибывшим рифтерским кораблям, они могут обнаружить любой выходной импульс на расстоянии трех световых дней.

Дискуссия шла своим чередом, оставаясь на правильной орбите, но Нукиэля больше интересовали нюансы поведения рифтеров. Нестандартные они какие-то – или он ошибается?

Высокий Рафе Азура бережно положил руку на плечо Мипа, вызвав улыбку в печальных глазах капитана. В досье указано, что Азура до войны в некоторых ситуациях выдавал себя за Дулу. Неудивительно – в нем чувствуется природная утонченность. Нукиэль вдруг осознал, что редко встречал удачливых членов рифтерской субкультуры среди известных ему рифтеров. Ему доставались одни подонки, не сумевшие либо договориться с властями, либо держаться подальше от флотских патрулей.

Лейтенант Роган нажала что-то на пульте, и световой ореол окружил систему Пожирателя Солнц.

– Как видите, хотя наши рейды осуществляются произвольно, мы прощупываем только астероиды в пределах одного светового дня от Пожирателя Солнц. Мы не гарантируем, что предназначенные для разгона астероидов двигатели крейсеров смогут преодолеть большее расстояние – и если они окажутся слишком далеко за радиусом, врагу может удастся сбить их с курса.

– Высокий тактический уровень? – спросил Азура.

– Вот именно. Мы хотим, чтобы они выходили из скачка настолько близко к световой скорости, насколько это возможно.

– Это вы ловко придумали, – заметила рифтерский инженер Элла, обращаясь к коммандеру Бригаст-ви, инженеру «Мбва Кали». – От перегрузки корабль и астероид расцепятся на самом радиусе, и получится целая туча осколков. Попадание обеспечено.

Бригаст-ви немного оттаял.

– Не я один придумывал. У нас тут умников много.

Нукиэль скрыл улыбку. Как ни мало он наблюдал за рифтерами, он уже пришел к выводу, что серапистка хорошо разбирается в людях; ему доставило удовольствие то, как ловко она рассеяла предрассудки коммандера относительно рифтеров.

Интересно, какая информация насчет Бригаст-ви содержится в РифтНете. Что там имеется на него самого, Нукиэль уже знал. Курьер, доставивший ему приказ относительно «Глории», привез также целую кучу данных из РифтНета, включая наиболее свежие сведения по еще недавно неприятельскому Флоту, где каждому кораблю и каждому офицеру уделялось свое место. Про Нукиэля там говорилось больше, чем у него имелось про Мипа.

– А как насчет нашего связника, командор? – внезапно обратился к нему рифтерский капитан. – Насколько я понял, он все еще на Аресе – вы намерены дать нам пока временного человека?

Нукиэль ломал голову над этой проблемой с самого прибытия курьера. Теперь, познакомившись с капитаном Мипом и его офицерами, он немного примирился с решением, навязываемым ему двумя другими факторами. Связником этих влиятельных рифтеров должен быть не кто иной, как молчаливый лейтенант Осри лит-Омилов, близкий, по словам верховного адмирала, к Панарху. И первостепенная задача в этом беспрецедентном союзе пусть не врагов, но противников в условиях коварной и порой смертельной игры – это установить доверие.

– Нет, капитан Мип. Весь смысл обмена связными – интеграция и взаимопонимание, и они едва ли будут достигнуты, если постоянно менять посредников. Подождем лейтенанта Омилова, а уж тогда обменяемся связными.

Мип кивнул, и его следующие слова показали, что смысл сказанного Нукиэлем до него дошел.

– Хорошо. Итак, как мы можем изменить сложившуюся ситуацию?

– Наши рейды должны подняться на новую ступень с использованием новой разновидности драконьих зубов. Ваши более полные знания о рифтерах, патрулирующих в системе Пожирателя Солнц, позволят ввести психологический фактор для достижения лучших результатов – а ваш корабль, естественно, поможет в развертывании новой техники.

– Какого рода эта техника? – спросил Мип.

Нукиэль ответил и пояснил, откуда произошло как это новое оружие, так и его название. Ему было любопытно, как повлияет его рассказ на легкую ауру печали, окружающую этого рифтера.

Какое-то время Мип молча смотрел на экран, а потом начал смеяться. Рафе Азура посмотрел на панархистов с откровенной благодарностью, и Нукиэль почувствовал, как тают последние его предубеждения о рифтерах.

* * *

«ГЛОРИЯ»

– До светила Пожирателя Солнц 148 световых минут, отметка 32 и 75. – Голос Шерлот звучал ровно и распевно, как всегда, даже в бою.

– Если война так и дальше пойдет, – сказала Ука Мип Калебу Азуре в соседнем кресле, – тоска будет зеленая! – И она снова стала смотреть на руки навигатора, с чьего пульта данные передавались ей.

Калеб усмехнулся. Он, в отличие от Уки, был новеньким на борту «Глории», но на мостике они оба были новички. Он занимал место связиста, Ука проходила высшую школу навигации, чтобы после войны, если будет жива, принять командование на себя.

– Станет веселее, если мы возьмем трофеи, – сказал он.

– Где ты тут собираешься брать трофеи? – Ука махнула в сторону экрана, где в миниатюре была представлена система Пожирателя Солнц, наблюдаемая как бы с большой высоты. – Даже если чистюли нам позволят.

Вот уж и правда тоска. Шерлот отправится на панархистский корабль, а им взамен дадут флотского навигатора. Чистюля на борту «Глории»! И может быть, даже скоро! От этой мысли с самой их встречи с чистюльским крейсером «Мбва Кали» все ее нутро бунтовало хуже, чем при переходе в скачок.

Ука тайком бросила взгляд на Шерлот, высокую, дородную женщину, которая была рифтером еще до того, как отец Уки появился на свет. Легкая улыбка на лице навигатора показывала, что та слышала их разговор.

Но улыбка пропала, как только в беседу вмешался спокойный голос капитана:

– Навигация, следующие координаты...

Шерлот, кивнув, неожиданно бросила Уке:

– Возьми пульт на себя. Я не хочу, чтобы ты меня осрамила перед чистюлей. Попрактикуйся.

Ука сглотнула. Ей хотелось надеяться, что этот внезапный экзамен у всех на виду не содержит в себе подвоха. Она знала, что отец пристально наблюдает за ней, хотя и не подает виду. В качестве капитана он любимчиков не признавал – это он вдолбил ей с самого начала. С тех пор как отец, Рафе, Шерлот и Элла принесли с флотского крейсера поразительную новость о скором переводе Шерлот на флотский корабль, Ука с удвоенным усердием стала брать у навигатора уроки – как у нее в каюте, так и здесь. Ука задалась целью сравниться с Шерлот в скорости и точности.

Отогнав от себя посторонние мысли, она ввела новые координаты, запрограммировала курс и подала сигнал готовности. Капитан нажал скачковую клавишу, и смотровые экраны померкли.

Краем глаза Ука заметила, что Калеб сморщился и опустил голову, занавесившись длинными волосами, но промолчала. Никому не хочется терпеть сочувствие или насмешки из-за того, что его тошнит при переходе в скачок. Ей самой это даже нравилось. Чувствуешь, что движешься куда-то. Но ведь она живет на корабле с двухлетнего возраста, когда отец ее удочерил, а Калеб до войны учился в планетной школе, а потом попал в лагерь для беженцев. Рафе, отец Калеба, не сразу узнал, что мать Калеба погибла в каком-то наземном бою с должарскими солдатами.

Калеб раньше не знал, что его отец рифтер, хотя именно Рафе платил за его навороченную школу. Но связист из него получился что надо.

Экран прояснился.

– Пускай седьмую порцию, – приказал капитан. – Навигация, перенесешь нас в точку восемь, как только они закончат.

Рафе за орудийным пультом сбросил очередной комплект драконьих зубов. Из левого шлюза посыпались черные корпуса гравимин, ползучих снарядов и прочих смертоносных устройств – они исчезали в космосе, чтобы после активации сеять гибель во вражеских рядах.

Ука напоследок еще раз сверилась с новыми координатами. А ведь они не обязательно будут убивать должарианцев, сообразила она. Гибнуть скорее всего будут другие рифтеры.

Подбодренная кивком Шерлот, она доложила о готовности. Снова заурчали скачковые, а Калеб стиснул зубы и заморгал.

Правда, панархисты добавили в набор драконьих зубов другие устройства, не предназначенные для уничтожения. Это радовало Уку: авось они убедят кое-кого из Братства убраться отсюда подальше.

– Ты чего? – спросил Калеб, услышав ее смешок. Голос его звучал почти нормально – наконец-то он начал привыкать. Ука надеялась, что неизвестному чистюле не придется издеваться над его космической болезнью.

– Думаю об этих пирожкометах. На некоторых кораблях уж точно в штаны навалят.

– Хотела бы я знать, почему они так называются? – фыркнул Калеб.

– Наверное, потому, что келлийское название никто не выговорит. Это келли их изобрели.

– Келли их и назвали, – вмешалась Шерлот. – В честь подвига, который совершил Панарх, отомстив за их архона.

– Которого Эсабиан убил? – Горло Уки сжалось. Ей нравились келли – во всяком случае, единственная знакомая ей троица. Для нее это был самый тяжелый момент видеочипа с записью о том, что устроил Эсабиан в Тронном Зале далекого легендарного Артелиона. Прямо как сериал: трудно было поверить, что все это произошло в реальности. – Откуда ты это знаешь?

– Джеп Хуманополис передал нам подборку аресских новостей перед тем, как мы ушли из аресского пространства. Я тебе прокручу, если хочешь.

– Навигация, – раздался голос отца, – перенеси нас...

– Капитан, скачковые нагреваются, – доложила Элла у пульта контроля повреждений.

– Еще три раза, и все, – спокойно ответил Мип.

Ука стала восхищаться им еще больше с тех пор, как они потеряли половину команды, в том числе и его подругу, и чуть не взорвались вместе с кораблем, обороняя Рифтхавен от Ароги Черное Сердце.

Синдики отремонтировали «Глорию» за свой счет, а на место выбывших членов экипажа вызвалось много добровольцев. Ука сознавала, что в прошлом ее беззаботный отец взял бы любого мало-мальски годного, побеседовав с ним в клубе, – но это время миновало.

Тогда-то Ука и получила повышение, а Калеба доставили из далекого Облака Найроба.

А пару человек с корабля выбросили в космос. Во время войны, когда стали разваливаться давние союзы и синдикаты, должарианцам стало очень просто засылать на любой корабль своих шпионов – чтобы занимались диверсиями, если действия капитана их не устроят. Это проделывали с каждым капитаном, входил он во флот Эсабиана или нет. Но отец, Шерлот и Рафе приняли свои меры – Ука, к счастью, этого не видела.

– Есть что-нибудь на связи? – спросил Калеба капитан. Калеб, хоть и сидел развалясь, дело свое делал.

– Ничего – обычный шум.

– Прекрасно. Навигация, твои координаты...

Ука запрограммировала новый курс, даже не посмотрев на Шерлот в этот раз. Она была уверена, что отец удовлетворен быстротой ее действий, хотя он и молчал.

«Это не просто Должар против чистюль, – сказал ей Рафе Азура, когда полгода назад пришел к ним на корабль и предложил ей начать заниматься на тренажерах. – Сейчас все, кто хочет что-то получить, воюют против всех, кто хочет удержать свое».

Ука посмотрела на Рафе. Высокий, красивый, густые рыжие волосы, такие же, как у сына, заплетены в замысловатую косу. Кажется, другом отца теперь стал он, и Уку это радовало.

Мысли Калеба, видимо, совпадали с ее собственными – он перегнулся к ней и тихо сказал:

– Хорошо бы, когда дойдет до дела, мочить врагов, а не друзей.

Ука состроила гримасу.

– Первыми в списке стоят говнюки Ароги, которым удалось смыться.

Элла оглянулась на них, мелькнув белыми косами, улыбнулась и вернулась к своей работе.

Капитан впервые принял участие в беседе.

– Бить будем тех, кого нам прикажут, – произнес он все так же спокойно. Спокойствие на памяти Уки ему ни разу еще не изменило, хотя после событий прошлого года он утратил значительную долю своего юмора.

– У них тоже был шанс, – мрачно сказал Калеб, и Ука поняла, что он думает о матери.

– Последний скачок, – объявил капитан. – Навигация, слушай координаты...

* * *

«КОГОТЬ ДЬЯВОЛА»

Кира Леннарт растянулась на постели, подавив вздох.

– Ты проверила, как там у Мавису с реакторами? – спросил Таллис.

«Долго так не протянется», – подумала она. Секс перестал быть для Таллиса убежищем – да и для нее тоже.

Лури, словно прочтя ее мысли, села и надула свои пухлые губки. Ей явно было мало.

– Да, – ответила Лури Кира. – Он сделал, сколько мог, чтобы должарские засранцы не пронюхали. Скоро очередная инспекция.

– Ты вроде бы говорила, что инспекции стали реже из-за чистюльских рейдов и потому, что приходит много кораблей Братства, – сварливо заметил Таллис.

– Может, и так. – Кира старалась не показывать, как он ее достал. – Но разве ты доверился бы хоть кому-то из нас, будь ты на месте Ювяшжта?

Таллис, видимо, чувствовал себя еще менее уверенно, чем обычно.

– Значит, если мы решим смыться, нам придется ждать два дня?

Тьфу ты! В этом весь Таллис – он избавляется от проблем, забывая о них. Но с логосом этот номер не пройдет. Кира ухватила капитана за мошонку и стиснула – не слишком нежно.

– О-ой! Что ты де...

Она закрыла ему рот чисто деловым поцелуем и шепнула ему на ухо:

– Придурок! Проклятая машина все время тебя слушает.

– Может, она тоже не прочь слинять.

– Мы не знаем, чего она хочет, и спросить её нельзя. Если спросишь, она что-то заподозрит.

Маленькая ручка Лури, протянувшись поперек живота Таллиса, настойчиво поползла вниз по телу Киры. Та снова подавила вздох и переместилась так, чтобы ласкать пышные округлости Лури, не отрываясь от разговора с Таллисом. Прикусив ему ухо так, что он взвизгнул, она стала шептать дальше: