Текст книги "Страшись Темноты (ЛП)"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шеррилин Кеньон
Страшись Темноты

Новый Орлеан, 2007

Ник Готье был дома.

И он был в бешенстве. Из окна такси, направляющегося в этот утренний час из аэропорта к его дому на Бурбон-стрит, мужчина видел шрамы, оставленные ураганом Катрина и его кровь кипела, в прямом смысле этого слова.

Как подобное могло случиться? Закрыв глаза, Ник попытался отгородиться от заколоченных окон, поваленных дорожных знаков и белых грузовиков федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Однако их быстро сменили куски репортажей, которые он видел по телевизору: о пострадавших, спасающихся на крышах, пожарах и уличных столкновениях…

Ник не мог вздохнуть. Новый Орлеан был его домом. Его пристанищем. Этот город породил его. Он заполнял его вены. И в одно мгновение, его разорвало на куски. Изуродовало. Никогда в своей жизни он не видел подобного.

Ник вырос тут и переживал буйство стихии множество раз за прошедшие годы. У них не было денег на эвакуацию во время самых страшных ураганов, поэтому он и его мать забирались в ее разбитый красный [1]1
  Юго (Yugo) – малолитражка производства Сербии


[Закрыть]и ехали в Геттисборг, штат Миссисипи, где укрывались на парковке продовольственного магазинчика, питаясь сэндвичами из ветчины, черствого хлеба и горчицы из пакетиков, пока опасность не проходила. Каким-то образом его матери удавалось наполнить эти дни весельем и приключениями, даже когда они оказывались запертыми в машине во время штормовых предупреждений.

Потом они возвращались, заставая картину, подобную нынешней, но через несколько недель все возвращалось в норму.

А теперь, даже через два года после урагана, многие заведения все еще были закрыты – заведения, которые стояли тут годами, а в некоторых случаях и веками. В городе оставались места, которые выглядели так, словно ураган только что пронесся по нему.

Большинство его друзей либо были мертвы, либо уехали. Люди, которых он знал десятилетиями.

В одно мгновение все изменилось.

Эта мысль заставила Ника горько рассмеяться. Он изменился больше, чем, что бы то ни было. Больше не человек, мужчина вообще не мог точно сказать, кем является.

Он жил, подпитываемой одной лишь яростной жаждой – желанием отомстить тем, кого винил в этой катастрофе.

Ник поднял руку, чтобы потереть шею и замер, ощутив рану от укуса. Обменявшись с ним кровью, Страйкер сделал его своим агентом. Если Ник будет служить Даймону, тот даст ему возможность уничтожить человека, разрушившего жизнь Ника…и его город.

Ашерон Партенопайус. Однажды они были лучшими друзьями. Братьями до конца. А потом Ник совершил ошибку, переспав с женщиной, которая оказалась дочерью Эша. Из-за этого лучший друг порвал его на части.

Это он мог бы пережить. Врагами их сделала ночь, когда мать Ника была убита, а Эш позволил этому случиться. В отличие от других бессмертных существ, населяющих Новый Орлеан, Ник знал секреты, которые скрывал Ашерон. Он был не просто лидером Темных Охотников, бессмертным воином, служащим богине Артемиде и защищающим человечество от Даймонов, пожирающих людские души.

Эш был богом. У него была сила, позволяющая делать все, что он захочет. Он мог бы спасти его мать или, в крайнем случае, вернуть ее из мертвых, как Кириана Хантера и его жену Аманду. Но не сделал этого. Он повернулся спиной к Нику и оставил Шериз Готье умирать.

Эш также не спас город от урагана. До той ночи, когда Ник переспал с Сими, Эш любил этот город больше, чем что-либо на свете. Он не позволил бы Новому Орлеану пострадать.

Но это было до того, как они стали врагами. Теперь Эш ненавидел его до такой степени, что отнял все.

Все.

– Хороший дом.

Ник замер, когда голос водителя оборвал ход его мыслей. Он окинул взглядом особняк на Бурбон-стрит, который стал его домом, когда он начал работать на Кириана.

– Да, – едва слышно произнес он. – Хороший.

Или, по крайней мере, был таким, пока он жил тут с матерью. Ник выбрался из машины и заплатил водителю, а потом вытащил чемодан. Захлопнув дверцу, он посмотрел на дом и сжал ручку так яростно, что пальцы болезненно запротестовали.

Он подарил этот особняк матери на день рождения, когда ему было двадцать. Он все еще слышал ее восхищенный возглас, когда он протянул ей ключи. Видел, как она стоит рядом, недоверчиво глядя на него.

– С днем рождения, мам.

– О, Ник, что ты сделал на этот раз? Ты же никого не убил, правда?

Ее вопрос шокировал его.

– Мама!

И все же она никак не могла успокоиться, сузив глаза и скрестив руки на груди.

– Надеюсь, ты не связан с наркотиками? В противном случае, я изобью тебя до синяков, наплевав на всю любовь.

Он фыркнул в ответ на ее предупреждения.

– Мам, ты же меня знаешь. Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы заставить тебя стыдиться меня перед подругами, с которыми ты ходишь на воскресную службу.

– Тогда откуда у тебя такие деньги, chere? Как тебе удалось купить такой чудесный дом в твоем возрасте? Ты все еще дитя и не можешь позволить себе даже двух его кирпичей.

– Я же говорил тебе, я личный помощник одного брокера в Садовом Квартале. Он записал дом на мое имя, но технически сам им владеет. Он просто позволяет мне снимать его.

Частично это была ложь. Работа Оруженосца в то время, когда Кириан еще был Темным Охотникам, означала, что всем имуществом Кириана владел Ник. По крайней мере, на бумаге. Но этот дом, все же, принадлежал Нику. Его зарплата позволяла купить три таких дома, но Шериз никогда бы не поверила, что он может заработать столько денег, не нарушая закон.

– Брокер, говоришь… Хм-м…Напоминает мне один из тех эвфемизмов, что используют для торговцев наркотиками.

– Ай, мам, зайди и погляди библиотеку. Я уже перевез твое кресло, чтобы ты смогла читать романы, которые так любишь.

– Детка, ты меня балуешь. Ты же знаешь, что мне не совсем не нужно подобной красоты.

Да, но, будучи ребенком, Ник много раз слышал, как она плакала по ночам, потому что не могла позволить для него ничего лучше их обшарпанной съемной комнатушки, потому что единственной доступной ей работой был стриптиз. «Мой малыш заслуживает гораздо большего». А в это самое время ее родители жили в хорошем доме в Кеннере и деньгами могли топить камин. Но они отказались от нее, как только она забеременела им. Его мать пожертвовала всем, чтобы сохранить своего сына, свое достоинство и будущее. И хотя Шериз рыдала по ночам, не имея возможности дать ему то, что по ее мнению должен был иметь мальчик, днем она становилась лучшей мамой, которую только можно себе представить.

С самого первого его дня, они всегда были вместе против этого мира.

– Ты всегда заботилась обо мне, мам. Теперь пришел мой черед. И я дарю тебе большой дом, потому что однажды собираюсь наполнить его твоими внуками.

Ник вздрогнул и мог поклясться в том, что ветер донес до него смех, с которым она зашла в дом, чтобы осмотреться. И когда он стоял, не в силах двинуться, дождь полил с небес, словно пытаясь вымочить его до нитки.

Он обнаружил свою мать мертвой в том самом кресле…

Неослабевающая боль и горе раздирали его стальными когтями. Вспарывая каждую его частичку.

Как она могла покинуть его вот так? Ей разорвали горло, осушив тело. Шериз была всем, что он, когда-либо имел.

«Я могу помочь тебе отомстить».

Это было обещание Страйкера. Властелин Даймонов сказал, что если Ник будет снабжать его информацией об Ашероне, других Темных Охотниках и Оруженосцах, служащих им, тогда он даст ему силы, необходимые для того, чтобы убить Эша.

Это все, чего хотел Ник.

Потом он услышал голос Ашерона в голове: «Знаешь Ник, я завидую тому, что у тебя такая мать. Она потрясающая леди. Нет ничего, что я не сделал бы ради нее».

– Почему ты позволил ей умереть, Эш? – зарычал он. – Черт бы тебя побрал! – Но в глубине души он знал, кого на самом деле следует винить за все, и это ранило еще сильнее. Если бы только он был лучшим сыном. Лучшим другом. Ничего из этого не произошло бы.

Он сам подписался на жизнь в мире, где опасность была неотъемлемой частью. Скажи он матери всю правду, Шериз не пошла бы домой с Даймоном той ночью. Она была бы в безопасности. Ее убили из-за него, и эта правда ранила до самой глубины существа.

Не в силах выносить этого, Ник заставил себя подойти к кодовой панели на воротах и набрать номер. Он почти ожидал, что устройство не будет работать, но дверь открылась.

Он остановился у петуний, которые Шериз посадила в огромном вазоне рядом с задней дверью, и подвинул его, чтобы достать запасной ключ.

Все осталось таким же, как в те времена, когда он был человеком…Только теперь все было по-другому. Желудок Ника сжался, когда он открыл дверь и вошел в дом.

Его друг Кил сказал, что дом был слегка поврежден во время Катрины, но его восстановили. Нужно было отдать ему должное – все выглядело нетронутым. Не считая отсутствия матери, все было как всегда.

«О, Ники, смотри! Это же один из тех автоматов для переработки мусора. Никогда не думала, что у меня будет нечто подобное. А эта облицовка на стенах. Это что, итальянский мрамор?»

Он взглянул вправо, где располагался духовой шкаф с мраморной столешницей. «Мам, для тебя все самое лучшее!»

«О, ты меня испортишь, детка. Ты – единственная правильная вещь, которую я сделала в жизни. Я не знаю, почему Бог был так добр, что послал мне тебя, но я рада, что он так сделал».

Но Ник Готье не был посланцем небес. Также как и бесполезный ублюдок, породивший его и сбежавший, он был порождением ада.

Ник поставил чемодан у двери и положил ключ на столик. В последний раз, когда он был здесь, он звал мать. Выкрикивал ее имя, метаясь по дому, пытаясь найти ее.

И обнаружил наверху.

Против воли, ноги сами привели его туда. Ник стоял в дверях, глядя на любимое кресло матери. Он все еще мысленно видел ее безжизненное тело. Но в реальности не осталось ни единого напоминания о ее смерти…

Или его собственной. Прямо с этого самого места он воззвал к греческой богине Артемиде, прося ее сделать его Темным Охотником. Когда она отказала, сказав, что он должен сначала умереть, Ник вышиб себе мозги прямо на ее глазах.

Страшась реакции Ашерона на его смерть, Артемида сделала Готье бессмертным и оставила на лице свою метку, изображающую лук и стрелы, однако он не принадлежал к ее армии, защищающей человечество. Его силы были больше. Он мог выходить на свет.

А теперь он поделился силами со Страйкером…

Ник нахмурился, увидев полупустую банку Коки на столике. Его мать никогда не пила обычную Коку, только диетическую, и он никогда бы не посмел оставить напиток в ее священном убежище.

Кто-то еще был в доме, и поскольку там же лежала сегодняшняя газета, Ник решил, что некто самовольно поселился в особняке.

В его доме.

Ярость пронзила его. Кто посмел?

Жаждая крови, Ник пронесся по комнатам, но все они были пусты, не являя ни единого признака того, что кто-то хозяйничает тут.

– Отлично, – прорычал он. – Я с тобой потом разберусь.

Сначала он хотел навестить маму. Ник вздрогнул. Он не был на кладбище с тех самых пор, как умер его беспутный отец. Несмотря на то, что он проходил через кладбище Святого Луи каждый день, это было не то место, где можно провести много времени. Оно напоминало ему об отце и банде, с которой он когда-то ошивался. Банде, которая грабила туристов, осмелившихся зайти на кладбище в одиночку.

Но он пойдет туда, чтобы навестить мать. Он не был на похоронах. Самое малое, что он мог сейчас сделать, это дать ей знать, что все еще скучает по ней.

С тяжелым сердцем Ник прошел несколько кварталов, отделяющих его дом от Бэйзин-стрит, и ступил через каменный вход кладбища Святого Луи. Дождь уже прекратился, как это часто бывало в Новом Орлеане. Теперь снова стало удушающее жарко.

Поскольку было утро, кованые ворота были открыты и удерживались цепями. Высшие силы позволили ему избежать проклятья Темных Охотников и Даймонов – также как и Эш он мог выходить днем, и, в отличие от других Темных Охотников, мог зайти на кладбище, не опасаясь быть захваченным одной из неуспокоенных душ, населяющих это место.

Не останавливаясь, Ник прошел к фамильному мавзолею Готье. Минуя возвышающиеся могильные камни, из-за которых кладбища Нового Орлеана часто называли Городами Мертвых, он заметил, что многие из них все еще хранили следы разрушительного урагана. Даже могила Мари Лаво [2]2
  Мари Лаво (Laveau, Marie) – самая знаменитая королева-колдунья Вуду.


[Закрыть]уже не была такой яркой, как прежде. На многих памятниках не хватало имен или камней.

Его затопила волна страха – Ник не знал, что ожидает его там, где покоилась его мать. Но, завернув за угол, за которым находилась могила, Ник замер.

Меньяра Шартье, крошечная, хрупкая афро-американка сидела у могилы, шепотом разговаривая с его матерью, положив на холмик букет белых лилий. Верховная жрица Вуду оборвала себя на полуслове, поворачивая голову, будто знала, кто стоит позади.

– Ни… – Она нахмурилась, не произнеся его имя до конца.

– Тетушка Менни, – сказал Ник срывающимся голосом, сокращая расстояние между ними. Меньяра снимала комнату рядом с ними, когда он рос, и она принимала роды у его матери, потому что позволить больницу та не могла. Меньяра была для них единственной семьей, что они знали. – Ты все еще здесь.

Она медленно поднялась на ноги. При росте в метр пятьдесят, она едва могла быть угрозой для кого-то старше пяти, но все же в ней было нечто настолько властное, что всегда подавляло его. Не раздумывая, Ник обнял ее и прижал к себе.

– Я знала, что ты вернешься, – выдохнула она, поцеловав в помеченную щеку. – Твоя мама просила меня присматривать за тобой.

Кому-то другому эти слова могли показаться странными. Но Меньяра была одаренной ясновидящей. Она знала то, чего не знал никто.

– Я не убивал свою мать, – произнес Ник, отпуская ее. Это был один из слухов, ходящих по округе.

Меньяра погладила его по руке.

– Я знаю, Амброзиус. Я знаю. – Она повернулась и показала на могилу. – Каждый день я прихожу сюда, чтобы Шериз знала, что она не одинока.

Ник опустил взгляд на цветы, покрывающие могилу, и увидел небольшой куст черных роз, цветущий на крохотном клочке земли.

– Ты приносишь ей цветы?

– Нет, я всего лишь раскладываю те, что присылает черноволосый мужчина.

Ник нахмурился.

– Черноволосый?

– Твой друг. Ашерон. Всякий раз, когда он появляется в городе, он приходит навестить твою мать. И каждый день он посылает ей цветы.

Его кровь застыла в жилах.

– Он мне не друг, Меньяра.

– Ты можешь не быть его другом, Амброзиус, но он твой друг.

Ну да, как же. Друзья не рушат жизнь друг друга, как это сделал Эш.

– Ты не знаешь его. Не знаешь, на что он способен.

Женщина покачала головой.

– Знаю. Я точно знаю, кем и чем он является. Я точно знаю, что он может. И что еще важнее, я знаю, чего он не может. Или то, чего он сделать не осмеливается. – Ее черты смягчились, когда она дотронулась до метки на его лице, но ничего о ней не сказала. – Всю твою жизнь я наблюдала за тобой. Твоя мама всегда говорила, что ты действуешь, не подумав. Ты слишком глубоко чувствуешь. Скорбишь слишком сильно. Но однажды, Амброзиус, ты увидишь, что ты и твой друг не так сильно отличаетесь. Что в нем очень много от тебя.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Я не поворачиваюсь спиной к своим друзьям, и уж конечно не причиняю им вред.

Меньяра указала рукой на цветы.

– Он не отвернулся. Он был здесь, когда дьявол спустил свою ярость с цепи. Ашерон спас мне жизнь и жизни многих других. Он приносил нам пищу, когда есть было нечего и не позволил твоему дому сгореть. Не суди его по одному проступку, когда он сделал так много добра.

Ник не желал прощать Эша. Только не после того, что случилось, но, несмотря на свой гнев, он почувствовал, как его сердце смягчается от мысли, что Эш был здесь, что он не покинул город.

– Почему ты зовешь меня Амброзиус?

– Потому что это то, кем ты сейчас являешься. Бессмертным. – Она коснулась укуса на шее. – Мой Ники ушел. Он погребен под гнетом настолько сильных чувств, что даже глубины океана не могут с ними соперничать. Скажи мне, вернется ли мой мальчик домой когда-нибудь?

Нику хотелось осыпать ее проклятиями. Закричать. Но, в конечном счете, он действительно чувствовал себя, словно потерянный ребенок, жаждущий лишь прикосновения матери. Из горла вырвался приглушенный всхлип и прежде чем он успел остановить себя, Ник сделал то, чего не делал с той ночи, когда обнаружил тело матери.

Он зарыдал. Он хотел лишь одного – чтобы непрекращающаяся боль оставила его. Он хотел обратить время вспять, чтобы его мать снова была жива, а Эш по-прежнему был его другом.

Но как это сделать? Слишком много изменилось с тех пор…

Меньяра притянула его в свои объятия. Она молчала. Но ее прикосновения утешали его сильнее всяких слов.

Она прижала губы к его макушке и легко поцеловала.

– Ты был хорошим мальчиком, Амброзиус. Шериз все еще верит в тебя и я тоже. Она просит тебя отпустить свой гнев. Быть счастливым снова.

Он отдернулся, проклиная ее слова, так напоминающие ему мать.

– Как я могу забыть обо всем, когда моя мать мертва?

– А как иначе? – Настаивала Меньяра. – Время твоей матери пришло. Она сейчас счастлива, что может видеть тебя и…

– Не говори мне такого, – выдавил он сквозь сжатые зубы. – Ненавижу это дерьмо. Она не счастлива. Как она может быть счастлива?

Меньяра вновь покачала головой.

– Тогда уходи и не нарушай ее покой своей ненавистью. Ей здесь не место. Твоя мать заслуживает от тебя лучшего.

Он открыл рот, чтобы возразить.

– Я не хочу ничего слышать и твоя мать тоже, упокой Господь ее душу. Убирайся отсюда. И не возвращайся, пока твой разум не прояснится, и ты не начнешь думать о ком-то кроме себя. Ты меня слышал?

Ник сузил глаза. Он бы поспорил с ней, но знал, что если Меньяра в таком настроении, разговаривать с ней бесполезно.

Чувствуя отвращение ко всему происходящему, он развернулся и ушел, не зная толком, куда идти. Он просто побрел по направлению к Конти [3]3
  Конти – отель в Новом Орлеане.


[Закрыть]. Улицы до странного знакомые, и в то же время такие пустые. В это время года тут должны были сновать толпы туристов. Владельцы магазинов обычно поливали из шлангов улицы и балконы.

Вместо этого он видел лишь оранжевые бочки и строительные леса. Звуки перфораторов пришли на смену утреннему джазу и гудкам. Боль заполнила каждую частичку его тела…

Он дошел до Акме Оустер Хаус [4]4
  Акме Оустер Хаус – ресторан в Новом Орлеане.


[Закрыть]на улице Ибервиль. Господи, сколько раз он обедал тут? Сколько шуток и бокалов пива он разделил в нем со своей матерью и друзьями?

Ресторан выглядел, как прежде, лишь посвежевшим после реконструкции. Ник стоял у окна, наблюдая, как официанты принимают заказы, а люди болтают, пока его взгляд не упал на столик в задней части.

Его сердце остановилось. Там был Кириан Хантер с женой и дочерью Мариссой и малышом, которого Ник еще не видел. Они смеялись, разговаривая с другими людьми, которых Ник когда-то звал друзьями: Вэйном и Брайд, Джулианом и Грейс. Но больше всего его поразило то, что рядом с ними сидели Валериус и Табита. Учитывая, что Табита была сестрой-близнецом Аманды, не это шокировало.

Именно присутствие Валериуса ошарашило его.

Он был заклятым врагом Кириана и Джулиана: его семья обманом захватила Кириана в плен и убила, а потом уничтожила людей и страну, защищая которую они оба погибли. Веками эти трое вынашивали жаркую ненависть по отношению друг к другу.

А теперь Кириан протягивал своего сына человеку, которого поклялся обезглавить…

Как это могло случиться?

– Ник?

Он резко дернулся, услышав позади тихий шепот. Это была сводная сестра Страйкера – Сатара. Высокая и стройная, она была сосредоточием женственной красоты и очарования.

Он отступил, чтобы другие не заметили его.

– Что ты тут делаешь?

– Я почувствовала нечто странное в тебе и решила проверить, чем это вызвано.

Ник ненавидел, что, разделяя с ней кровь, он позволял ей разделять и свои чувства. Его раздражало, что кто-то может «прочитать» его.

– Ничего не случилось. Отправляйся домой, Сатара.

Она склонила голову, будто пытаясь рассмотреть Кириана и остальных.

– Интересно, не так ли? Почему Ашерон вернул их к жизни, но отказался сделать тоже самое для твоей любимой матери? Хотелось бы знать, почему он предпочел их.

– Мне не нужно, чтобы ты тыкала пальцем в эту рану.

– Да. Уверена, что она все еще свежа.

Она даже представить не могла, насколько.

– Но, – продолжила Сатара, подходя ближе, чтобы прошептать ему на ухо, – Почему они должны сидеть тут, наслаждаясь жизнью, когда твоя мать мертва?

– Не начинай, Сатара. Этот человек и его семья – все, что у меня осталось.

Девушка склонила голову.

– Так ли это? Как ты думаешь, что они скажут, когда узнают, что ты Темный Охотник, переметнувшийся к Даймонам? Что с твоей помощью Страйкер может видеть и слышать их?

Он попытался отойти, но она остановила его. Длинные ногти впились в плечо.

– Старая стерва Вуду сказала тебе, что Ашерон помогал людям в Новом Орлеане после урагана, но она не поведала тебе, кто его мать?

Ник замер.

– У Эша есть мать? Живая?

Сатара улыбнулась.

– О-о, еще один секрет, в который он тебя не посвятил, да? Такой вот он лучший друг. Разве тебе не интересно, что еще он тебе не сказал?

Да, Нику было интересно. Он вырвал руку из ее захвата.

– Кто его мать?

– Атланская богиня. Аполлими. Но среди бессмертных она более известна, как Великая Разрушительница.

– Разрушительница?

– Да. Она веками насылала опустошающие ураганы на цивилизации просто из-за того, что у нее случались проблемы с прической, а в тот день, когда Десидериус начал сеять панику в Новом Орлеане, она была в высшей мере рассержена.

У Ника перехватило дыхание, когда он вспомнил ту ночь. Десидериус был агентом Страйкера, и именно он убил его мать.

Сатара наклонилась к нему, чтобы прошептать вновь:

– Она также мать моего брата Страйкера. Ты же знаешь его. Он глава Даймонов Спати. Кто по твоему мнению держит на поводке моего брата? Кто контролирует армию Страйкера?

Ник ощутил, как при мысли о всех тех секретах, что Эш утаил от него и остальных, внутри него поднимается ярость.

– Мать Эша – лидер Даймонов?

– Да. Теперь ты знаешь, почему Эш так мало рассказывает о себе. Что вы все подумаете, когда узнаете, что его возлюбленная мать стоит во главе ваших врагов? Вот почему он никому из вас не рассказывал о таких Даймонах Спати, как Десидериус. Почему Эш старается держаться подальше от таких конфликтов? Потому что это не он большой и страшный, а его мать. Признай это. Эш лгал всем вам с самого начала. Артемида не контролирует его. Это он управляет ею. Она живет в постоянном страхе перед ним.

Ник припомнил ночь, когда совершил самоубийство на глазах Артемиды. Сатара была права. Богиня была в ужасе от Ашерона и его реакции на смерть Ника. Только из-за этого она согласилась вернуть его, даже нарушив правила.

И все же, слова Меньяры не шли у него из головы.

– Меньяра никогда не ошибалась насчет людей.

– Меньяра никогда не встречала бога, способного влиять на мысли и восприятие. Подумай об этом, Ник. Сколько раз Охотники-Оборотни играли с разумом других, заставляя их забыть, что они видели нечто сверхъестественное.

Больше, чем он мог сосчитать.

– Но Эш всегда воздерживался от этого.

– Он так говорит. Но как часто люди твердят одно, а делают прямо противоположное?

И снова, она была права.

Девушка прижалась к нему и погладила его бицепс.

– Тебе подарили правду. В мире Темных Охотников все не такое, каким кажется. Эш одурачил всех…кроме тебя. Вопрос в том, собираешься ли ты позволить ему избежать наказания за страдания людей, за смерть твоей матери или остановишь его? Сколько еще людей должно умереть из-за того, что Ашерон оказался жестоким садистским ублюдком? Либо он, либо мы, Ник. На чьей ты стороне?

На своей собственной. И шли бы они все к черту. Но он не хотел, чтобы Сатара знала об этом. По крайней мере, пока.

Она играла его волосами.

– Страйкер дал тебе средства, чтобы осуществить свою месть. Есть только один вопрос – достаточно ли в тебе от мужчины, чтобы воспользоваться ими?

Ник скривился.

– Я не мужчина, Сатара. Я бессмертный с силами бога.

Она наклонила к нему голову.

– И пока ты помнишь об этом, Ашерон – твой.

Ник бросил взгляд на ресторан, и правда пронзила его. Он с радостью принес бы в жертву Кириана и всю его семью, чтобы вернуть свою мать. Дружба – это одно, а семья – совсем другое. Кириан был ему как брат, но он не был его кровью. В день смерти матери Ник был готов продать душу ради мести. Он до сих пор хотел этого.

– Будь верен нам, Ник, и мы дадим тебе то, чего ты больше всего желаешь.

Ник обнажил зубы.

– Ты не знаешь, чего я хочу.

– Знаю. Ты хочешь отомстить и вернуть свою мать.

– Я сам могу отомстить.

– Это так. А мы можем вернуть тебе мать.

Что, черт возьми, она несла? Эта сука сошла с ума.

– Не будь идиоткой. Моя мать мертва. Этого не изменить.

– Ты так думаешь? Ты стоишь передо мной, а ведь когда-то был мертв. – Она щелкнула пальцами. Через мгновение высокий темноволосый мужчина появился рядом с ними. При своем росте Ник не много встречал людей, при взгляде в лицо которых, у него затекала шея, но этот был именно таким. По светящимся голубым глазам Ник без труда определил, кем и чем этот мужчина являлся.

Ловец Снов.

Боги сновидений спускались с Олимпа, чтобы помогать и защищать спящих. Согласно договору с Ашероном, многие из них помогали и Темным Охотникам, заживляя во сне их раны, чтобы они могли продолжать защищать человечество от врагов, охотящихся на людей.

Это был не первый Ловец Снов, которого он видел. Ник отослал М’Адока обратно, как только бог предложил помочь забыть о боли, причиненной смертью матери. Он не хотел забывать мать и все случившееся.

Ник кивнул подбородком в сторону прибывшего.

– Мне его помощь не нужна.

– Конечно, нет, Ники. Но Кратос может сделать то, чего не может Ашерон.

– И что это?

– Вернуть душу из небытия на землю.

Ник не был настолько глупым, чтобы купиться на это.

– А что взамен?

– Доказательство верности. Ты принесешь Мариссу в Калосис, а мы вернем твою мать на землю.

И все же он скептически относился к этому.

– Ты не можешь этого сделать.

Сатара одарила его самодовольной улыбкой.

– Кратос. Демонстрацию, пожалуйста.

Прежде чем Ник успел отодвинуться, Ловец Снов коснулся его. Хватка обожгла кожу Ника, заставляя дрожать, когда видения заполонили сознание. Он увидел Шериз в саду полном роз. Ее светлые волосы, спускающиеся до плеч, сияли на свету, а она смеялась вместе с детьми, играющими вокруг нее.

Слеза скатилась по его щеке, когда Ник вновь увидел ее доброе лицо.

– Мама, – прошептал он.

Она склонила голову, словно могла услышать его.

– Мой Ники, – выдохнула Шериз, – я так скучаю по тебе.

– Я могу взять тебя в Подземный мир, – произнес Ловец Снов. – Но это будет нелегко.

Он отпустил Ника, и видения тотчас исчезло.

Ник прерывисто дышал.

– Я не уверен, что могу доверять тебе.

– У меня нет чувств. Я делаю только то, что мне говорят. Предательство для тех, кто может получить с него что-то.

Это была правда. Ловцы были прокляты Зевсом и не испытывали чувств.

Сатара улыбнулась.

– Все это слишком быстро, Ник. Я знаю. Отправляйся домой и отдохни. Когда ты будешь готов вернуть свою мать, принеси нам Мариссу.

Ник кивнул, прежде чем развернуться и сделать, как она говорит.

Сатара сузила глаза, когда Ник исчез из вида. Он был упрямым и несговорчивым, но они все равно могли управлять им. Ему нужна была их кровь, чтобы жить, и пока он был к ним привязан, он не мог сбежать.

По крайней мере, если не станет молить Ашерона о помощи, а это последнее, что Ник сделал бы.

– Ты что, правда хочешь, чтобы я перенес его мать из Подземного мира? – Поинтересовался Кратос. – Тут потребуется достаточно плотное сотрудничество со стороны Гадеса.

Сатара фыркнула.

– Конечно, нет. Мы получим Мариссу, а они оба могут гореть в своем аду, мне наплевать. Но ты – совсем другое дело. Я хочу, чтобы ты посещал его каждую ночь, работая с его сознанием. У него достаточно гнева, чтобы питать тебя, мой Скотос. Играй с этим огнем. Усиливай его, пока Ник не будет готов на все, чтобы вернуть мать и убить Ашерона.

Она увидела сомнения в глазах Кратоса и скривила губы.

– О, только не говори, что тоже собираешься быть нытиком. Я сыта по горло слабыми мужиками вокруг меня.

Он схватил ее и прижал к стене.

– Я не нытик, Сатара. Запомни это хорошенько.

Девушка поцокала языком.

– Для бога, не обладающего чувствами, ты слишком обидчив.

Кратос отпустил ее.

– Я кормлюсь от тебя и твоей ненависти. Даже в этой реальности она слишком сильна.

– Оставь мою ненависть в покое. Я не хочу, чтобы она уменьшалась. Запомни, Ловец, я тоже богиня. Тронешь меня, и я спущу на тебя весь гнев Зевса.

– Ты всего лишь полукровка, да к тому же и прислуга.

– Но дорогой папочка Зевс выслушает меня, а потом оторвет тебе голову. Хочешь испытать судьбу?

Кратос отступил и одарил девушку взглядом, который сказал: теперь во сне придется поостеречься.

– Просто выполни свою часть договора, Кратос, а я выполню свою. Онерои не суются в сны Даймонов. Ты поможешь мне настроить Ника против Ашерона, а я подарю тебе площадку для игр, которую твои братья даже представить себе не могут.

Ее обещания заставили Кратоса сглотнуть. Три недели назад он был одним из Онерои, защищающих смертных и богов во сне. А потом Сатара призвала его в свои сны и превратила в Скотоса. Она соблазнила его своим телом и заставила жаждать ощущений словно наркотика. Теперь он уже не мог выносить пустоты своего существования. Скотос всего лишь хотел чувствовать и был готов на все ради этих новобретенных эмоций.

Она была права. Его род не кормился на Даймонах, и если они были хотя бы вполовину также притягательны, как она сама, то его ожидает настоящий пир.

Все, что нужно было сделать – это подпитывать горе и гнев Темного Охотника. Легко.

– Заключим сделку, Сатара. Ты даешь мне то, чего я хочу, а даю тебе то, чего хочешь ты.

Девушка улыбнулась. Все было очень просто. Она хотела преданности Ника Готье и малышку Мариссу. С ними, она сможет свергнуть оба пантеона – и греческий, и атланский.

Тогда она станет богиней и заставит саму Аполлими выглядеть бледно на своем фоне.

А Ник, Ашерон и Кратос станут ее вечными рабами…

Конец