Текст книги "Нежная соперница"

Автор книги: Шэрон Уэттерли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 4

– …И говорят, что этот новичок пишет гораздо круче нашего злого гения, – беззаботно щебетала девушка из группы озвучки, флиртуя в коридоре студии с новым гримером – долговязым молодым человеком, который уже за испытательный срок умудрился получить несколько выговоров.

Шеффилд невольно вжался спиной в кресло, в котором сидел. Увлеченная сплетнями парочка не заметила его в полукруглом зале и остановилась поболтать прямо за спиной «злого гения», даже не подозревая, что он их слышит.

– Вы что, и в самом деле до сих пор экранизировали только жалкие потуги этого стареющего ловеласа? – невозмутимо поинтересовался гример.

– Ну, мистер Шеффилд у нас местная звезда и фаворит руководства, – захихикала девушка. – Но теперь, похоже, его время уходит. Если все получится так, как надеются наши, то он вскоре вылетит отсюда так же быстро, как влетит новый. И, надеюсь, новенький не станет проявлять столько же рвения в том, чтобы поиметь все, что движется.

– Это что, все правда? – заинтересованно отозвался гример. – О вашем нынешнем сценаристе по студии прямо мифы и легенды ходят – якобы его внимания не избежала ни одна женщина.

– Не волнуйся, избежала, – хвастливо заявила девушка. – Если бы мистер Шеффилд посмел подкатиться ко мне, я живо не только объяснила бы ему, что порядочные девушки в его притязаниях не нуждаются, но и засудила бы его за сексуальные домогательства…

Мартин с трудом подавил желание встать и посмотреть, что же там за красавица такая угрожает ему страшными карами. Все его любовные игры на рабочем месте происходили только по обоюдному согласию, и женщины, как правило, сами выражали готовность оказаться в его объятиях. Встретить этакую «неприступную» роковую любовницу было бы забавно, вот только вряд ли столь высоко ценящая себя девушка стала бы тратить время на флирт с гримером.

Девица снова глупо захихикала, и ее кавалер перевел разговор на другую тему. Через несколько минут они ушли, так и не заметив, что при их откровениях присутствовал третий.

Мартин невольно поежился в своем «смотровом» кресле. За несколько недель оно превратилось из «зрительного» в «слушательный» пункт. В последнее время он приходил сюда все чаще и чаще, но не находил желанного успокоения. Поскольку прямо напротив приемного зала стояла кофе-машина, по-прежнему популярная в студии, а его любимое высокое кресло было повернуто к ней спинкой, Шеффилд неожиданно узнал о себе много нового. Например, что у него уже несколько лет есть прозвище «злой гений» – этакое сочетание признания его таланта и неприязни по поводу его непомерной требовательности в работе.

Шеффилд даже не понимал, как должен к этому относиться – то ли как к оскорблению, то ли как к комплименту. Да ему вообще было бы наплевать на это, если бы не грядущее «пришествие второго сценариста», которого вся студия ожидала с огромным любопытством. Любители перемен пророчили новую эру в их жанре кинематографии, а консерваторы втихомолку побаивались, что незнакомец, каким бы талантливым он ни был, нарушит спокойную и сытую жизнь студии. Мартин несколько раз краем уха ловил суждения в духе «своего-то мы, по крайней мере, уже знаем достаточно, а чужак еще неизвестно какие порядки наведет». Привыкнув к присутствию на съемочной площадке придирчивого сценариста, режиссеры опасались, что и новый сотрудник окажется не меньшей «занозой».

В студии официально назревали перемены. Джеймс Дайнекен наконец во всеуслышание объявил, что параллельно будут сниматься два фильма. Один из них – по сценарию Мартина, а идея второго принадлежала перу другого человека. Новый сценарист еще ни разу не появился у них, но Шеффилд уже слышал ряд весьма лестных отзывов по его поводу. Еще двое продюсеров, которым посчастливилось читать его произведения, в один голос уверяли, что этот новичок пишет поразительно – захватывающе, легко и очень «смотрибельно».

Мартин задумчиво глядел на город с высоты их тридцать восьмого этажа и размышлял. Они с Джеймсом поссорились по поводу «новой жизни студии» и с тех пор не разговаривали, хотя никаких штрафных санкций в ответ на отказ Шеффилда заниматься гомосексуальной и садомазохистской тематикой не последовало. Джеймс был слишком справедлив, честен и сентиментален, чтобы как-то наказывать старого друга, с которым вместе начинал бизнес. В конце концов, именно за счет его, Мартина, сценариев они вышли на свой теперешний уровень – это нельзя отрицать. Но первого шага к примирению обиженный Джеймс не делал, и сценаристу оставалось только, сжав зубы, смотреть, как к съемкам готовят второй павильон.

Только через неделю после их серьезного разговора Мартин понял, что Джеймс по-настоящему «закусил удила». Он развил бурную деятельность по подготовке нового проекта и даже не стал советоваться с другом по поводу сценария, хотя до сих пор искренне полагал Шеффилда непревзойденным авторитетом в части эротических сцен. А в том, что сценарий его загадочного конкурента изобилует откровенными сценами, Мартин не сомневался. Судя по тому, какой антураж ставили в пустом павильоне, актерам предстояло приложить немало усилий, чтобы сыграть сцены со всеми подобранными реквизитором «снарядами».

Поскольку работа с другим сценаристом была для «D&S» внове, по коридорам поползли упорные слухи о том, что Шеффилд «исписался» и Джеймс подыскал ему замену. Тут-то и начались смелые разговорчики о «злом гении» и тому подобных малоприятных вещах. Для Мартина они стали настоящим откровением – оказывается, его вовсе не любили в ставшей уже такой родной студии. Отношение к нему изменилось: вчерашние подхалимы встречали Шеффилда надменными взглядами, которые, впрочем, вызывали у него только улыбку; союзники превратились в выжидающих; поклонницам теперь требовалось больше времени, чтобы поддаться на его обаяние. Он чувствовал себя этакой мадам де Помпадур, о которой неожиданно стало известно, что она вот-вот выйдет из фавора короля Людовика, а на ее месте окажется другая красавица. Правда, недоброжелателей Мартина немного смущало, что он по-прежнему много работал на съемочной площадке и руководил процессом твердой рукой, став даже более придирчивым, чем прежде.

Но и сам Шеффилд периодически ловил себя на том, что ему интересно посмотреть на новичка, которого Джим привлек к их специфическим съемкам. Наверное, этот парень не слишком щепетилен – впрочем, если он удовлетворяет требованиям Дайнекена писать «пожестче», то, вероятнее всего, термин «щепетильность» ему не знаком вовсе. Порой Мартин думал, что не прочь познакомиться с этим коллегой без комплексов. Может, им удастся создать что-нибудь в соавторстве? Например, Мартин будет прописывать душевные терзания и сомнения персонажей, а его напарник – различные «жесткие» сцены.

Уже смирившись с тем, что в студии в любом случае в скором времени он будет не единственным сценаристом, Мартин, пересилив личную обиду, отправился к Джеймсу с извинениями.

– Слушай, похоже, я был не совсем прав, – признал он, когда приятель впустил его в свой кабинет и предложил сесть. – Студии нужна новая кровь, и большинство актеров и персонала рады-радехоньки тому, что в коллективе скоро появится кто-то новый.

– Да, и это должно стимулировать работу, – благожелательно признал партнер.

– И насчет сценариев я, наверное, тоже погорячился, – продолжал Мартин. – Если все действительно так критично, как ты говорил, то, безусловно, надо перестраиваться.

– Я рад, что ты так думаешь, – заулыбался Джеймс. – Честно говоря, я и не сомневался, что рано или поздно ты меня поддержишь. Все-таки мы всегда находили общий язык. Подумаешь, немного изменить формат – что в этом такого страшного?

– Просто пока я, честно говоря, не совсем представляю, как именно его надо изменить, – признался Мартин. – Если бы у меня был какой-то пример, стало бы проще перестраиваться. Дай мне хотя бы почитать сценарий нашего второго фильма.

– Это даже не фильм, а сериал, – гордо заявил Джеймс, открывая ящик своего письменного стола и извлекая оттуда внушительную папку для бумаг. – Это будет история о женщине, которая пишет диссертацию…

– Диссертацию? – заулыбался Мартин. – Да, это действительно очень жесткое кино! Женщина и статус доктора наук – совершенно несовместимые вещи.

– Ты не дослушал. Эта женщина – психолог, а диссертация ее посвящена мужчинам. Она изучает, как мы ведем себя, что делаем, куда ходим, как смотрим и улыбаемся. Вычисляет, в какие именно моменты мужчина абсолютно счастлив, выясняет, как произвести на него неизгладимое впечатление. И, естественно, в непростом деле сбора фактического материала не обходится без личного опыта.

– То есть главная героиня периодически оказывается в объятиях то одного, то другого мужчины, а потом систематизирует материалы для своего исследования? – переспросил Мартин. – В принципе, идея неплохая.

– Угу, что-то вроде суперпопулярного «Секса в большом городе», только гораздо жестче и с пометкой «детям до восемнадцати лет», – развеселился Джеймс. – В той серии, которую я читал, веселая барышня намечает себе в сердечные друзья парня из соседнего дома, знакомится с ним и фактически укладывает его в постель, чтобы тут же расстаться – это для нее эксперимент по резкому разрыву отношений и психологии мужчины в подобной ситуации. Любопытный был бы экспериментик, верно?

– Весьма интересно, – с некоторым скептицизмом согласился Мартин. – Психология мужчины в подобной ситуации, полагаю, позволяет ему в первый и последний раз в жизни ударить женщину.

– Угу, если она будет слишком глупой и не сможет хорошо спрятаться и замести следы.

В противном случае обманутый ловелас ее попросту не найдет, – согласился Джеймс. – В общем, весьма недурственное произведение, и наша студия купила права на его экранизацию. В конце концов, главное – не сюжет, а его воплощение. Эта девица по описаниям там такое вытворяет! – Он картинно закатил глаза. – Вот, возьми, почитай сценарий…

Оказавшись у себя в кабинете, Мартин бросил на стол желтую папку с надписью «Дж. Конелли. Покорение», уселся поудобнее и наугад перелистал страницы. На полях нескольких из них стояли пометки красным – Шеффилд знал, что так Джеймс размечает сценарии, выделяя места, которые ему особенно понравились и на которые при съемках надо обратить внимание. На одной из страниц на полях даже стояла его личная оценка: «Блестяще!» С этого эпизода Мартин и решил начать. В нем мужчина и женщина целовались в лифте…

«…Их тела были сплетены столь плотно, что они сами не замечали, как постепенно преодолевают преграды из одежды. Только что герои лишь обнимали друг друга, и вдруг в распоряжении мужчины уже оказались обнаженные грудки женщины, которые он стал нежно ласкать губами. Она выгибалась и стонала, пальцы ее путались в его густых волосах. Он поддерживал ее за талию и ягодицы, прижимая к себе все сильнее и сильнее. Казалось, им было совершенно наплевать на то, что они находились в публичном месте, куда в любой момент мог войти посторонний. Пространство вокруг них буквально источало захлестнувшую их безудержную страсть. Когда лифт остановился, мужчина нежно подхватил женщину и понес ее в квартиру.

Они продолжили игру в просторном полутемном холле. Кожа женщины горела от прикосновений, мужчина ласкал ее с безграничной нежностью. На ней остался только кружевной пояс с резинками, и пальцы мужчины тут же скользнули вниз ее живота – туда, где распускался цветок ее жаждущего нежности естества. Она прижалась к нему и тут же отпрянула. Мужчина замер, не понимая, по каким правилам идет игра. В глазах его подруги полыхала страсть, и он начал медленно раздеваться. Склонив голову, она любовалась игрой мерцающих на его мускулистом торсе бликов от уличных неоновых плакатов.

Лишь когда он оказался обнаженным, женщина снова приблизилась к нему, но не вплотную. Дрожащего от наслаждения мужчину ожидала настоящая пытка – любовница прикасалась к нему, но не позволяла ни обнять себя, ни ответить другим прикосновением. Она играла с ним, как кошка с мышкой, пока он это позволял. Кружась вокруг стоящего в полной боевой готовности мужчины, она умело возбуждала его, то слегка задевая грудью, то прикасаясь губами к его пылающей коже. Соблазнительная и властная, она играла на его теле диковинную музыку, слышную только им двоим.

Возбуждение женщины тоже росло. Проходя у него за спиной, когда он не видел, она порой поглаживала свои груди, задевая ладонями напряженные соски, а иногда ее рука мимолетно опускалась вниз по животу, на секунду задерживаясь на влажной плоти между ног. Наконец она плотно прижалась к спине мужчины и, обняв его сзади, стала ласкать его восставший член. Мужчина стонал в такт умелым движениям ее пальцев.

Он был уже на грани последнего удовольствия и резко повернулся к партнерше. Одна его ладонь легла на ее попку, а другая, скользнув по шелковистой коже бедра, затеребила ее клитор. Женщина застонала, отдаваясь воле его нежных пальцев. Мужчина склонил голову и проложил дорожку поцелуев по ее шее к ключицам. Кончиками пальцев он проник во влажную пещерку, отчего его партнерша, ахнув, изогнулась навстречу. Теперь они как бы поменялись ролями: инициатива принадлежала ему, а женщина была принимающей стороной.

Он ласкал ее так же мучительно-сладко, как и она его несколькими минутами раньше. Его рука ритмично сжимала ее ягодицы, иногда слегка похлопывая по ним, а пальцы другой вольно проникали во влагалище. Губами он нашел ее упругий сосок, и его язык принялся обводить его горячими точечными прикосновениями. Его возбужденный член скользил вдоль ее шелковистого бедра, не доходя до конечной цели, удерживаясь от попыток проникнуть в глубину ее хрупкого тела. В такт его движениям женщина постанывала и хрипло вскрикивала.

Когда уже не осталось сил выносить эту сладкую пытку, она вывернулась из объятий мужчины и изящно изогнулась. Его не потребовалось просить дважды: сжав ладонями ее упругие ягодицы, он одним движением вошел в нее и задвигался, подчиняя женское тело собственному ритму. Она стонала и билась в его руках, пока он утверждал свою власть над ней самым доступным с начала веков способом. Поза позволяла ему глубоко исследовать ее жаркие недра. Когда же член почти выскальзывал из женского лона, она невольно подавалась ему навстречу, словно умоляя продолжать их соитие как можно дольше. В кульминационный момент женщина застонала, вздрагивая от страсти, и вдруг выпрямилась, прижавшись спиной к груди своего партнера. Он вскрикнул от накатившего удовольствия…»

Шеффилд встряхнулся и сморгнул, отгоняя назойливое видение жаркой любви. Да, загадочный Дж. Конелли писал и в самом деле очень неплохо. Мартин не считал себя особенно впечатлительным, но сцена ему понравилась – яркая, небанальная. Правда, некоторые моменты показались ему неуловимо знакомыми – как будто он уже где-то читал это или даже присутствовал при подобной сцене. Но навскидку Шеффилд не мог вспомнить ни одного фильма их тематики с таким «наполнением» (а уж этого добра он за свою карьеру насмотрелся предостаточно), поэтому плагиат можно было смело исключить. Написано же было броско и достаточно жестко, хотя и не настолько, чтобы Мартин усмотрел какие-то серьезные расхождения с собственным стилем. Но, возможно, Джеймс был прав насчет «свежей крови», и работа с новичком в паре будет для него неплохим опытом. В последнее время Шеффилд иногда ловил себя на том, что уже изрядно устал от любовной тематики.

Впрочем, надо было еще посмотреть, что представляет из себя остальное. На этот раз Мартин взялся за сценарий с самого начала. Приходилось признать, что и в целом он был весьма и весьма неплох. Повествование шло от лица молодой женщины Доры. Взявшись писать диссертацию по психологии, она вскоре поняла, что без практических занятий ее теоретические изыскания гроша ломаного не будут стоить. И тут тихая и скромная девушка, до сих пор слывшая замкнутой среди друзей и подруг, поневоле преобразилась в роковую женщину. Серия начиналась с того, что она наметила, скольких мужчин ей необходимо «протестировать» на практике, чтобы достойно завершить свой труд.

Первой жертвой пробудившегося темперамента Доры стал записной плейбой, путь которого был буквально усеян разбитыми сердцами. Девушка выбрала его случайно, но вслед за этим повела «осаду» по всем правилам. Читая сценарные подробности «Покорения», Мартин ощущал, как у него перехватывает дыхание. Это была просто какая-то мистика!

Прекрасная Дора наугад сняла на несколько недель квартиру и с первого же вечера принялась наблюдать в бинокль за домом напротив. Она вычислила нескольких одиноких мужчин, и один из них понравился ей больше других. Двух-трех дней хватило, чтобы выяснить все его привычки, а дальше покорение стало делом техники. Будущая доктор психологических наук быстро нашла подход к таинственному незнакомцу. Он регулярно смотрел фильмы с «настоящими героями» в главных ролях, а значит, подсознательно желал бы оказаться на их месте. И для того чтобы произвести на него неизгладимое впечатление, надо было предоставить ему такую возможность.

Предприимчивая исследовательница спланировала операцию довольно хладнокровно. Она знала, что ее подопытный каждый день в определенное время приезжает на машине в подземный гараж. Ей не составило труда заплатить какому-то уличному хулигану, чтобы тот имитировал нападение на нее. Убедившись, что будущий «герой» припарковал машину, Дора как по нотам разыграла сцену ограбления. Она закричала и стукнула по ближайшей машине, чтобы сработала ее сигнализация. По ее расчетам, потенциальный герой просто не мог пройти мимо девушки, попавшей в беду.

Как она и ожидала, плейбой вмешался в происходящее в самый драматичный момент и прогнал хулигана. В результате спасенная прекрасная дама наградила его доверием. А так как она к тому же получила легкую травму, ему ничего не оставалось, кроме как пригласить ее к себе домой. Дальнейшее было уже делом техники. Дора строила разговор с ним, исходя из собранной о нем информации, и ему, вероятно, казалось, что они знакомы тысячу лет. С психологической точки зрения это было правильным заходом – похоже, мужчина впервые встретил на своем пути женщину, с которой не только с удовольствием лег бы в постель, но и мог с интересом пообщаться. Дора провела у него весь вечер, и он даже не попытался воспользоваться ее благодарностью, что лишний раз подтверждало правильность ее первоначальных расчетов.

Вечером она позволила проводить себя прямо до квартиры, по дороге поставив несколько «зацепок», как она это называла. Некие штрихи к ее портрету должны были придать правдоподобия ситуации. Напоследок охотница наградила свою жертву нежным поцелуем и, пока он не успел прийти в себя, назначила ему свидание. Оставшись одна, Дора тут же приступила к планированию следующего дня, который должен был стать и последним. Операция «покорение» шла в точном соответствии с планом, и девушке оставалось лишь немного корректировать ее ход. Первый любовник был героем сюжета под девизом «окажись на месте тех, кого бросал».

Свидание прошло именно так, как и было задумано – совершенно покоренный плейбой смотрел на прекрасную Дору влюбленными глазами и даже не подумал отказаться, когда она предложила переместиться к нему домой. Сделала она это так интригующе и забавно, что у кавалера практически не оставалось выбора – и, естественно, он согласился на столь приятное продолжение вечера. Далее, собственно, и шла сцена, которую в первую очередь прочитал Мартин. Этот любовный опыт сменился другими, растянувшимися на целую ночь. Дора экспериментировала, выясняя, надолго ли хватит ее пылкого любовника. К чести его надо сказать, что он подтвердил свою репутацию.

А на следующее утро, пока он еще не проснулся, девушка ускользнула из его постели и занялась «заметанием следов». Поскольку вещи ее были собраны еще накануне, Дора спешно съехала с квартиры, до двери которой он ее провожал. Никаких других координат у «парня на одну ночь» не осталось… Психологический опыт покорения записного плейбоя удался, и исследовательница с чистым сердцем и во всех подробностях описала его в своей будущей диссертации, а напоследок еще и пошутила: мол, теперь она может выпустить очередной бестселлер из тех, что в Америке издаются чуть ли не ежемесячно, – руководство по покорению идеального любовника. Или же ходить по улицам со значком, украшенным надписью: «Хочешь влюбить в себя мужчину? Спроси меня как!» Ну и заодно пора было открывать курсы по быстрому и легкому разрыву с мужчинами. Правда, это требовало дополнительной подготовки, но, по мнению Доры, оно того стоило…

Мартин захлопнул рукопись. На душе было черно. Примерно с середины прочитанного у него появилось ощущение какого-то благоговейно-мистического ужаса. Ему казалось, что кто-то украл кусок его собственной жизни и описал его до мельчайших подробностей – вплоть до любимых им кинофильмов! Как будто таинственный Конелли подглядывал за Шеффилдом и Дженнифер, пока они были вместе. Или, может быть, это совпадение – глупое и потому такое подробное? Нет, невозможно, чтобы кто-то столь пристально следил за ними! Просто буйное воображение автора «выхватило» из жизни правдоподобный сюжет, который по невероятной случайности оказался настоящим. Но некоторые вещи все же заставляли его усомниться в таком предположении. В частности, диалог героев на первом свидании очень походил на их с Дженнифер беседу в баре. Неотразимая Дора тоже разговаривала со своим «подопытным» о кинематографе, а под конец стала словесно писать «сценарий», которому они в итоге и последовали. Такое совпадение выглядело чудовищным! Или кто-то подслушивал их с Дженни, или он, Мартин, сходит с ума! Может быть, ему просто кажется, что все вокруг говорит о его загадочной синеглазой фее?..

Он отнес Джеймсу рукопись, стараясь не показывать, какое сокрушительное впечатление она на него произвела. Тот радушно впустил друга, уже уверенный, что нашел в нем союзника по экранизации нового произведения.

– Ну что ж, на первый взгляд это, может, и стоит тех затрат, которые ты собираешься вложить в проект. Сюжет небанальный, – с деланым равнодушием произнес Мартин. – А когда мне можно будет познакомиться с новым коллегой?

– Что, уже не терпится? Недельки через две, а пока он присылает тексты по Интернету. – Джеймс внимательно просматривал какие-то бумаги и даже не обратил внимания на лицо друга. – Наши юристы пока подготовят все необходимые документы, чтобы приобрести у него права на экранизацию сериала под рабочим названием «Приручить тень». Как тебе сам сценарий, воплощение сюжета?

– Понравилось. – Голос Мартина чуть дрогнул, но и этого Дайнекен не заметил. – Правда, требует некоторой доработки, но это, думаю, поправимо. Поэтому и не терпится познакомиться с коллегой – надо выяснить кое-какие вопросы.

– Устроишь передел сфер влияния? Хочу сразу предупредить: твое положение на студии незыблемо, что бы там ни болтали злые языки. Сколько бы у нас ни появилось новых сценаристов, ты всегда будешь первым среди равных – вроде местного короля Артура, – усмехнулся Джеймс, поднимая на него глаза, и вдруг подмигнул приятелю. – Не волнуйся, коллега тебе понравится – вот увидишь.

– Почему ты так уверен?

– Потому что я хорошо тебя знаю, и с этим сценаристом уже встречался. Поверь, такой человек просто не может не понравиться тебе!

Шеффилд ощутил, как в душе поднимается волна протеста. Не может не понравиться? Да он уже почти ненавидит его. В конце концов, кто такой Конелли, столь бесцеремонно вторгшийся в его жизнь? Теперь даже Джеймс, похоже, на его стороне – впрочем, в этом нет ничего удивительного. Если от сценария буквально пахнет деньгами, которые можно на нем заработать, Дайнекен ни за что на свете не упустит его, а автора будет носить на руках – по крайней мере, до тех пор пока не закончит проект.

На уме у Мартина было нечто совершенно другое, нежели просто «передел сфер влияния». Он хотел бы подробно расспросить нового сценариста, откуда взялся сюжет, словно срисованный с его истории. При этом сквозь его раздражение робко проглядывала надежда: если этот человек каким-то образом подглядел часть его, Мартина, жизни, то он может знать и о том, как найти Дженнифер.