Текст книги "Счастье в награду"

Автор книги: Шэрон Де Вита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В пятницу намело обещанные двадцать сантиметров снега. Все выходные с неба падали огромные пушистые хлопья, и только к вечеру воскресенья снегопад прекратился. Дороги замело окончательно, о поездках в город нельзя было и думать.

Температура упала, термометр показывал чуть выше нуля, однако поднялся сильный ветер.

Власти штата постепенно восстанавливали связь в городе. Из детского сада пришел факс, извещающий об отмене занятий из-за снегопада.

К середине воскресенья Эмма, не зная, куда девать свою безудержную энергию, начала откровенно скучать.

Она отправилась на поиски Майкла и нашла его на кухне, под раковиной. Он пытался разобраться с устройством водопровода, но это у него получалось плохо, а потому он тихонько ругался.

– Майкл? – Эмма присела на корточки и подалась своим хрупким телом вперед, пытаясь расслышать, что говорит мужчина. – С кем это ты разговариваешь?

– Я? Хм. Ни с кем, Эмма, – ответил Майкл. Я просто ворчу сам на себя.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась девочка, пытаясь тоже просунуть голову под раковину и разглядеть что-нибудь в темноте.

– Пытаюсь починить протечку в трубе. Помнишь, мама сказала тебе, что я буду помогать вам по хозяйству?

– Помню, – кивнула Эмма. – А почему труба течет? – спросила она, снова вглядываясь в темноту. Она казалась такой забавной, что Майкл рассмеялся.

– Если бы я знал, Эм, я бы не торчал здесь и не произносил всякие нехорошие слова, которые наверняка не понравятся твоей маме. Хочешь сегодня быть моей помощницей?

Глаза Эммы загорелись от радости.

– Твоей помощницей? Правда?

– Правда, – подтвердил Майкл. – Видишь вон ту старую коробку с инструментами?

Она обернулась, отыскивая взглядом коробку.

– Вот та большая железная коробка на полу?

– Да, она. Ты можешь достать из нее самый большой гаечный ключ?

– А что такое гачечный ключ? – переспросила Эмма, разглядывая инструменты.

– Гаечный, а не гачечный, Эм, – поправил ее Майкл. – Он такой большой, серебристый, смешной формы. У него большая красная ручка.

Ты знаешь, что такое красный цвет?

Эмма захихикала.

– Ясное дело, знаю, я же не маленькая. Я знаю цвета и алфавит, а еще умею читать.

Закусив губу от напряжения, Эмма вытащила тяжелый ключ и вложила его в протянутую руку Майкла.

– Спасибо, детка, – поблагодарил мужчина и продолжил работу.

– Майкл?

– Что?

– Сколько еще часов до Рождества?

Майкл до сих пор не мог нарадоваться на ее любознательность. Он вылез из-под раковины и посмотрел на девочку.

– Часов? – повторил он удивленно.

Майкл мысленно подсчитывал, сколько ему понадобится времени, чтобы выдать ей верный ответ. В математике он был полный профан.

– Трудно сказать, малышка. Много, много часов, – ответил он. – Ты знаешь, легче посчитать, сколько осталось дней или недель. У твоей мамы есть календарь? – ему в голову пришла удачная мысль.

– Да, большой, висит на холодильнике. Там собачки нарисованы. Мама купила его в ветеринарной больнице. Она на нем пишет, что нам нужно делать. Мы каждое утро подходим и смотрим, какие у нас задания.

Эмма вдруг нахмурилась.

– А зачем тебе календарь?

– Я тебе покажу. Почему бы тебе не принести его? – предложил Майкл, хотя девочка и без этого уже отправилась к холодильнику. – И захвати по пути красный карандаш.

Эмма пулей подбежала к белой дверце и аккуратно сняла календарь.

– Теперь смотри. Какой сегодня день?

Эмма взглянула на календарь.

– Воскресенье, да?

– Да, верно, – ответил Майкл. – Найди на календаре сегодняшнее число, – продолжал он. Сегодня воскресенье и, по-моему, четвертое или пятое декабря.

С момента приезда Майкл потерял счет времени. Один день незаметно перетекал в другой.

Ему было непривычно, что его жизнь, раньше столь напряженная, стала вдруг такой мирной и удобной.

Здесь, в гостинице, он почувствовал, как тревоги и заботы уходят, а чувство неудовлетворенности, сопровождавшее его последнее время, растворилось в покое и удовольствии.

– Я вижу его! – воскликнула Эмма, улыбаясь. Пятое декабря, – добавила она, водя пальцем по календарю.

– Все правильно, Эмма.

– И что дальше?

– Теперь ты можешь посчитать, сколько дней осталось до Рождества.

– Как? – спросила она, озадаченно нахмурившись.

– Рождество будет двадцать пятого числа. Посмотри на календарь и посчитай дни.

Эмма довольно кивнула и снова уткнулась в календарь. Она любила Рождество больше всего на свете.

– Вижу. Мама обвела его в сердечко, чтобы мы не забыли про этот день.

Она считала громко вслух, а Майкл про себя усмехался на ее старательность. Наконец она гордо прокричала:

– До Рождества осталось двадцать дней, не считая сегодняшнего.

– Правильно. А теперь возьми в руки карандаш.

– Взяла.

– Отлично, теперь поставь на сегодняшнем дне большую галочку.

– Зачем?

– Каждый день ты будешь ставить галочку на календаре и считать, сколько дней осталось до Рождества.

– Здорово, – радостно улыбнулась Эмма. – Майкл?

– Что, детка?

– Я на Рождество копила деньги. У меня есть уже один доллар и шестьдесят четыре цента. Я хочу купить маме подарок.

– Здорово! – кивнул Майкл. – И что ты хочешь ей купить?

Эмма нахмурилась.

– Пока не знаю. Она сказала, что ей всегда не хватает времени, но я не знаю, где его можно купить. Ты не знаешь?

Майкл усмехнулся. Действительно, одинокой, занятой матери не хватало именно времени.

Он видел, как Анжела за день успевает переделать массу всяких дел, ухаживая за ним, за Эммой, за дядей. Он не мог не восхищаться тем, как ловко она управляется со всем хозяйством. Его восхищение росло с каждым днем. Она просто невероятная женщина. И к тому же безумно красивая.

– Извини, Эм, я не знаю, где можно купить время.

– А дяде Джимми я подарю…

– Эмма Мария, – Анжела остановилась в дверях кухни. – Разве тебе разрешается мешать Майклу во время работы? Мы только вчера говорили о твоем поведении, – продолжила она, с трудом сдерживая раздражение.

Эмма игриво подползла к маме на коленках и сказала, примостившись у ее ног:

– Мамочка, я уже убралась в комнате и совсем не мешаю Майклу. Я ему помогаю, – надула она губки в знак протеста.

– Помогаешь? – неуверенно повторила Анжела. Ей никак не удавалось помешать Эмме общаться с Майклом. Она ходила за ним, как щенок, требуя постоянного внимания и одобрения во всем. А Майкл, который, как выяснилось, в отношении маленьких надоедливых девочек обладал большим запасом терпения, казалось, наслаждался общением с Эммой. Он ни разу не оттолкнул девочку, ни разу не проявил недовольство.

Анжела вынуждена была признаться, что с каждым днем он покорял ее все больше. Как же ей относиться к человеку, который был так добр и терпелив с ее ребенком?

Мужественно пытаясь собрать волю в кулак, Анжела посмотрела на Майкла, который все еще сидел под раковиной. Каждый раз, когда он поднимал руки, его рубашка натягивалась, и можно было догадаться, какой великолепный торс скрывается под ней.

Анжела стиснула зубы и закрыла глаза, пытаясь хоть на секунду забыть о невероятно красивом теле Майкла. Этот мужчина был настоящим искушением для женщины. Она не видела его головы, но дорогой сердцу образ помнила до мелочей, и не только потому, что видела Майкла каждый день. Каждую ночь он являлся ей в снах.

– Честно, мам. Спроси у него сама, – настаивала Эмма.

– Она права, Анжела, – подтвердил Майкл, вылезая из-под раковины. Он вытер перепачканные руки и посмотрел на Анжелу. От ее вида по его телу прокатилась дрожь желания. Она сегодня, как, впрочем, и всегда, выглядела потрясающе. На женщине был свободный светло-зеленый тренировочный костюм, но; даже он не маг скрыть ее аппетитных форм.

Волосы Анжелы были убраны в высокий конский хвост, что делало ее похожей на подростка.

Несколько прядей свободно обрамляли лицо.

Сейчас, без косметики, ее кожа была подобна свежему, сочному персику, и Майклу безумно хотелось дотронуться до ее лица. Однако с момента их поцелуя у сарая он избегал даже прикосновений, не ручаясь за последствия.

Этот поцелуй просто выбил его из колеи.

Майклу нужно было время, чтобы поразмыслить о своем дальнейшем поведении. Он был не из тех, кто идет по лезвию ножа, не думая о последствиях. В его работе требовалось просчитывать каждый шаг. В личной жизни он старался поступать точно так же, иначе можно было допустить непоправимую ошибку.

– Я подумал, что, раз Эмма все равно не ходит в садик, она может помочь мне и заодно заработать денег на Рождество. Да, Эм?

Глаза Эммы стали похожи на два блюдца.

– Ты заплатишь мне за помощь? – переспросила она, не веря своему счастью.

– Конечно, – ответил Майкл, дернув ее за хвостик. – Когда ты работаешь, тебе платят деньги.

Это просто, – рассмеялся он. – А теперь, раз ты моя помощница, тебе надо запомнить одно несложное правило: если вещь тебе больше не нужна, ты кладешь ее туда, где взяла.

– Ты имеешь в виду, что надо убрать на место карандаш и повесить календарь?

– Все верно, детка, – кивнул Майкл. – Когда ты завтра захочешь отметить еще один прошедший день, ты будешь знать, где лежит карандаш и висит календарь, и тебе не придется искать их по всему дому. – Он посмотрел на Анжелу. – Я научил ее считать дни до Рождества.

– Отличная идея, – ответила пораженная в очередной раз Анжела. Этот человек был полон сюрпризов. Терпеливый. Добрый. Мягкий. Практичный. – Я как-то не подумала об этом, хотя Эмма каждый день спрашивала, когда же наступит Рождество.

Майкл усмехнулся.

– Это старая уловка моего деда. Когда я и мои братья были детьми, мы спрашивали у него почти каждый день, сколько еще ждать до Рождества. А так как нас было семеро, ему, наверное, жутко надоело объяснять каждому одно и то же.

Тогда он и придумал эту систему.

– Ваш дедушка, видимо, очень мудрый человек, – улыбнулась Анжела.

– Так и есть, – ответил Майкл.

Эмма подобрала с пола карандаш и календарь и посмотрела на Майкла.

– Ты ведь научишь меня сегодня играть в шашки, как обещал?

Майкл кивнул.

– Однозначно. Сразу после ужина.

Девчушка улыбнулась и тут же нахмурилась.

– А дядя Джимми говорит, что я еще слишком маленькая, чтобы играть в шашки.

– Ты можешь отличить черный цвет от белого? – спросил Майкл, положив руку на ее плечико.

Она решительно кивнула.

– Тогда ты точно сможешь играть в шашки.

– Здорово, – все еще улыбаясь, Эмма посмотрела на маму. Та, кажется, перестала злиться. Тебе еще нужна помощь, Майкл?

– Нет, малышка. Я уберу гаечный ключ и коробку с инструментами. А ты убери карандаш и календарь. Увидимся позже.

Радостно кивнув, Эмма вышла из кухни, широко улыбнувшись маме.

– Вы знаете, Майкл, с вашим ангельским терпением вам надо было стать учителем, – улыбнулась Анжела и направилась к плите.

С детьми он ладит просто прекрасно, подумала она, надев варежку и открывая духовку. Она никогда не видела, чтобы кто-то настолько естественно вел себя с ребенком.

– Я устранил течь в трубе. – Майкл вытащил из кармана список дел. Они с дядей Джимми обошли комнату за комнатой, составляя список того, что нужно починить или обновить. Майкл планировал расправиться со всеми делами до начала приготовлений к ярмарке, до которой оставалось еще почти три недели.

Внимание Майкла отвлек запах из духовки.

– Что бы вы ни готовили, пахнет просто замечательно, – вкрадчиво проговорил он, приблизившись к Анжеле. Он старался сохранять дистанцию, позволяя и ей держаться на расстоянии, но эта женщина поистине сводила его с ума.

Прикоснуться к ней, поцеловать ее – вот о чем он думал постоянно, чего желал последние дни.

– Спасибо, но вы так говорите каждый день, кокетливо ответила Анжела. Открыв духовку, она проверила, готово ли жаркое. Затем выпрямилась и обернулась. К ее удивлению, Майкл стоял совсем рядом. Она застыла, испуганно глядя на него.

– Знаете, – сказал Майкл тихо, – меня обижает, что вы замираете на месте и смотрите с таким подозрением каждый раз, когда я приближаюсь к вам.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила она, пожав плечами.

С тех пор как он приехал, Эмма выглядела куда более счастливой, чем раньше, а вот Анжеле, наоборот, день ото дня становилось все тревожнее. Она уже убедилась, какую власть Майкл имеет над ней, одно его прикосновение лишает ее разума.

С того дня, когда Майкл помог ей не упасть у сарая, а затем неожиданно поцеловал, Анжела старательно избегала оставаться с ним наедине, а тем более говорить на личные темы.

Она постоянно напоминала себе, что между ними не может быть ничего личного. Он был гостем, и только. И не важно, какую бурю эмоций вызывали в ней его прикосновения. Ничто не должно влиять на ее сугубо официальные отношения с гостями, да и с мужчинами вообще.

– Анжела, мне кажется, с вами происходит что-то неладное, – сказал Майкл, приблизившись к ней настолько, что его нос коснулся кончика ее носика.

– Ч-что? – нервно спросила Анжела, отклоняясь назад. Его запах дразнил и пугал ее. Несмотря ни на что, ей нравилось быть рядом с ним и она жаждала нового поцелуя.

Отбросив в сторону искусительные мысли, Анжела возразила:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Улыбаясь, Майкл слегка коснулся пальцем ее носа.

– Кажется, у кого-то растет носик, – объявил он, широко улыбаясь. Анжела нахмурилась и тут же покраснела от смущения. – Такое происходит, когда кто-то говорит не правду. Мы сейчас оставим это, но я не из тех, кто предпочитает правде ложь. Сейчас мы притворимся, что все нормально. Но быть может, когда-нибудь вы поймете, что вам не в чем подозревать меня.

Он коснулся рукой ее волос. Анжела вся сжалась внутри.

– Некоторые считают, что я совсем даже неплохой человек, – Майкл улыбнулся. – Может, вы тоже когда-нибудь согласитесь с ними.

Вздохнув, он положил руки в карманы и вышел из кухни, еще более озадачив Анжелу.

Немного успокоившись, молодая женщина снова погрузилась в хлопоты по хозяйству.

Анжела всегда считала воскресенье выходным. Хотя она обычно работала в этот день, но, по крайней мере, не так много, как на неделе.

По воскресеньям Анжела обычно составляла меню на ближайшую неделю и старалась, по возможности, заранее начать приготовление еды. Анжела замораживала заготовки, и, таким образом, как бы она ни была занята на неделе, у нее всегда было, что подать на стол.

За шесть лет управления гостиницей Анжела поняла: чтобы успеть и всю работу сделать, и дочери внимание уделить, необходимы четкая организация и планировка каждого дня.

Лето было самой сумасшедшей порой в гостинице. Гости приезжали с начала апреля и до середины ноября. Однако Анжела всегда ставила во главу угла желания и потребности дочери, а потом уже все остальное. Это было не так просто, приходилось поздно ложиться, как-то выкручиваться. Но она твердо знала, что нет ничего важнее счастья собственного ребенка.

Однако бывали минуты, когда нормальные женские потребности напоминали о себе. Почти шесть лет они дремали где-то глубоко в ее душе.

Все изменилось, когда пришел Майкл, – он нарушил ее покой, прервал сон ее души.

Конечно, это не означало, что Анжела собиралась с головой окунуться в омут чувств. Однако сдерживать порывы и инстинкты становилось все труднее. Анжела понимала, что сейчас речь идет не только о ней, но и о ее драгоценной дочери.

Напомнив себе об ответственности перед Эммой, Анжела направилась в гостиную заниматься уборкой. Ее голова была занята только тем, как бы справиться с чувствами к Майклу, как избежать опасной близости с ним.

Устало вздохнув, Майкл встал из-за письменного стола, разминая пальцы и потирая глаза.

Было уже поздно, за полночь.

Зевнув, Майкл подошел к окну, всматриваясь в темноту. У него болело плечо – сегодня он снова убирал снег и рубил дрова. Ноющие мышцы напомнили Майклу, как долго он не занимался физическим трудом.

Но, к своему удовольствию, Майкл понял, что ему даже нравится физическая работа. Смена образа жизни благотворно повлияла на его настроение.

Ушло чувство неудовлетворенности, преследовавшее его последние годы. Ушла досада от мысли, что, сколько бы он ни ловил преступников, меньше их не станет.

Впервые за последнее время он испытывал удовлетворение от работы и ее видимых результатов. Длинная дорога, ведущая к гостинице, была очищена от гор снега, а в дровяном сарае запасено достаточно дров на несколько дней вперед.

Помогая Анжеле, Майкл, однако, не забывал о работе над книгой.

Сегодня он сел за стол в восемь вечера, когда Эмма отправилась спать. Погрузившись в работу, Майкл даже не заметил, как наступила ночь.

Его глаза устали, мышцы шеи болели, пальцы гудели от печатания, но все это сопровождалось глубоким чувством удовлетворения.

Я счастлив, подумал Майкл, глупо улыбаясь.

Очень счастлив. И что самое главное, Эмма и Анжела имеют к этому самое непосредственное отношение.

Разбередив в нем желания и чувства, мама и дочь заставили его захотеть того, о чем до этого Майкл даже не помышлял.

Здесь, в этом мире, все было по-другому, не так, как в его прежней жизни. Здесь не существовало стрессов, бессонницы, плохого аппетита наверное, из-за тяжелой физической работы.

Все это исчезло из его жизни. Майкл чувствовал себя намного лучше и физически, и духовно, он как будто помолодел за эти несколько дней.

Он стоял у окна, всматриваясь в темную ночь Висконсина, когда за дверью послышались какие-то глухие звуки.

– Как раз вовремя, мальчики, – пробормотал он, подходя к двери. – Вы так и будете стоять там или все-таки зайдете? – обратился он к собакам, стоявшим за дверью и жалобно глядевшим на него. – Идите сюда, – позвал Майкл псов, сделав жест рукой. Те вбежали в комнату и тут же улеглись на ковре.

Майкл все еще не мог отличить Маккензи от Махони, но они, кажется, ничего не имели против. Лохматые бестии довольно быстро перестали на него лаять и, судя по всему, приняли его за еще одну тень, которая всегда давала им что-нибудь вкусное.

– Вы ведь надеетесь на печенье, оставшееся 3-1после ужина, да? – пробормотал Майкл, погладив собак. – Избалованные мальчишки, – добавил он, качая головой. – Что ж, идемте на кухню.

Только предупреждаю, на этот раз ведите себя как мышки. Никаких завываний и прыжков.

Прошлой ночью он дал им овсяного печенья, испеченного Анжелой к обеду. Потом пришлось долго успокаивать дуралеев, которые визжали и выли от восторга.

Потихоньку все трое спустились с лестницы.

Майкл рассеянно потер грудь. Активная физическая работа постепенно успокоила боль в теле, синяк на груди от аварии постепенно исчезал.

Царапина на лбу осталась лишь в воспоминаниях.

– Анжела? – Майкл неожиданно остановился.

Собаки, бежавшие за ним, не рассчитали и врезались в его ноги. Она сидела за кухонным столом в темноте, лишь лунный свет, лившийся из окна, освещал ее фигуру.

Пойманный с поличным, Майкл посмотрел на собак, невинно глядевших на него своими большими глазами.

– Да, Анжела, – ответила она с улыбкой.

Майкл увидел, что на ней теплые фланелевые тапочки и длинный стеганый халат, который скрывал ее фигуру. Но, зная, что под халатом у Анжелы, несомненно, ночная сорочка, Майкл задышал глубже. С фантазией у него было все в порядке, и он живо представил себе, как она выглядела бы без этого халата.

Анжела скрестила руки на груди и смотрела на всех троих.

– Я поняла, что кто-то Составляет собакам компанию в последнее время. Каждую ночь я обычно выпускаю их погулять, но вот уже несколько дней не могу их найти.

– А… мы… они… – не зная, что сказать, Майкл посмотрел на собак. – Могли бы не подставлять меня, – проворчал он.

Анжела засмеялась.

– По крайней мере, теперь я знаю, где они были все это время.

Она посмотрела на собак, затем подошла к задней двери и открыла ее. Собаки не двигались, как будто ожидая разрешения Майкла.

– Ну? – сказала Анжела. Ветер задул в комнату, она поежилась от холода.

– Идите, ребята, – подбодрил собак Майкл, ласково подтолкнув одного из псов. – Идите, потом получите свое печенье.

Собаки на секунду замешкались, потом нерешительно направились к двери. Еще раз остановившись, они вопросительно посмотрели на Майкла.

– Идите, – сказал он, замахав на них рукой. Я вас подожду.

Собаки выбежали во двор, и Анжела тут же закрыла за ними дверь.

– Кажется, у вас появился свой фан-клуб, заметила она, усмехнувшись.

– Просто они знают, что меня легко разжалобить, когда дело касается печенья, – ответил Майкл. – Почему вы встали, Анжела? – спросил он, наблюдая, как женщина берет тарелку и накладывает печенье.

– Я не могла уснуть, – призналась она. Потому, что я все время думала о вас, хотела добавить Анжела, но промолчала. – А вы?

Майкл улыбнулся.

– Я работал. И не заметил, как стемнело.

– Как продвигается написание книги? – спросила Анжела. Она не хотела совать свой нос в чужие дела, но ей было очень интересно. – Вы уже что-нибудь написали? Вы так много работаете по дому, проводите столько времени с Эммой, поэтому я не представляю, как вам удается еще и писать.

Она знала, что каждый вечер он исчезал в своей комнате, и предполагала, что он работает, хотя и не спрашивала его об этом.

– Книга идет хорошо, – признался Майкл, чувствуя прилив гордости. – Даже очень хорошо.

У меня уже есть нить сюжета. Основной план почти готов. Еще несколько часов, и все будет готово.

– А что будет после того, как вы набросаете план?

Майкл вздохнул.

– Начну писать саму историю. Я не знаю, так ли работают другие писатели, но у нас в колледже был преподаватель, который всегда говорил, что план – это первое, с чего должен начать писатель. Он говорил, что написать произведение без плана – то же самое, что проехать от Майами до Лос-Анджелеса без карты.

Анжела усмехнулась.

– Звучит довольно невесело.

– Зато очень практично, – ответил Майкл. Теперь я знаю, что будет в начале, середине и конце повести. Так что самое время приступить к написанию.

Майклу не хотелось говорить об этом, он волновался и даже немного побаивался приступать к работе. Но сейчас четко обозначилась линия сюжета, персонажи как будто ожили, они были для него как реальные люди. Ему хотелось и в то же время было страшно узнать, какую форму примут его мысли на бумаге.

– Майкл? – позвала Анжела. – А вы дадите мне почитать вашу повесть? Когда закончите?

Майкл удивленно посмотрел на нее.

– Вы этого хотите?

– Если вы не против, – ответила Анжела. – Я никогда не общалась с писателями и не знаю, как вы отнесетесь к тому, что кто-то вмешивается в вашу работу. Но я очень много читаю, особенно женские романы и детективы. Правда, ужасы я не люблю, – добавила она. – Мне не нравится, когда меня пугают до дрожи в коленках. Но читать я очень люблю.

– Я был бы рад, если бы вы прочли мое творение, Анжела, но все мои наброски находятся в компьютере, и у меня нет с собой принтера, так что я не смогу распечатать для вас текст.

– Вы можете воспользоваться гостиничным принтером, – предложила Анжела.

– Неужели? – обрадовался Майкл. Как начинающему писателю, ему было трудно оценить написанное на экране монитора. Печатные страницы помогли бы ему сосредоточиться на главном. – Это просто замечательно. Я так и поступлю, – сказал Майкл и потянулся к печенью. Оно просто восхитительно.

– Спасибо, – улыбнулась Анжела. – Да, Майкл, я хотела сказать вам, что завтра мне нужно будет уехать в город. Занятия в садике отменили из-за снега, а у Эммы здесь есть подружка по играм, Барби. Я позвоню сиделке, чтобы она присмотрела за девочками.

– Зачем? – нахмурился Майкл, потянувшись за еще одной печенюшкой. – Зачем вы хотите нанять сиделку, когда здесь есть дядя Джимми и я? на лицо Майкла набежала тень. – Или вы не доверите нам девочек? – обиженно буркнул он.

– Нет, я доверяю вам, – покачала головой Анжела. – Но дело в том, что дяди Джимми тоже не будет. Он записан к врачу.

– Хорошо, я присмотрю за девочками, или вы думаете, я не справлюсь с двумя непоседами?

– Дело не в этом. Просто… Это не входит в нашу сделку. Вам совсем не обязательно выполнять еще и обязанности няни.

Майкл, не отрываясь от печенья, открыл собакам дверь и впустил их. Те радостно забежали внутрь, отряхивая с себя снег и продолжая кувыркаться.

– Эй, поаккуратней, – прикрикнул на них Майкл, отступив назад, чтобы не замочить носки. Он повернулся к Анжеле. – Анжела, я взрослый человек. И, поверьте, мне ничего не стоит пару часов приглядеть за девочками.

Ну, что ж, если ему так хочется поиграть в няню, пусть будет так, решила Анжела.

– Вы уверены, что хотите этого? – спросила она напоследок.

– Абсолютно, – ответил Майкл. Он разломил печенье и дал его собакам, сидевшим у его ног. Будет весело.

Анжела хихикнула.

– Расскажете мне, чем все это закончится, Майкл. Посмотрим тогда, насколько вам было весело.

– Не сомневаюсь, что все пройдет отлично, пробормотал он, занятый печеньем. Но, почувствовав на себе взгляд Анжелы, Майкл поднял голову. – Что-нибудь не так? – спросил он, понимая, что она хочет еще что-то сказать.

– Майкл, я должна извиниться.

– За что?

– За сегодняшнее утро. Я солгала вам, Майкл, тихо сказала Анжела. – Я сказала, что ваше присутствие не нервирует меня. Это не совсем правда.

Она подняла на него глаза, хотя стоило лишь взглянуть на это лицо, эти глаза, эти губы, как запретные мысли начинали одолевать с новой силой.

– Майкл, я не была с вами честной, а это так непохоже на меня, – добавила она.

Он обогнул стол и подошел ближе к ней.

– Я знаю, Анжела, – мягко сказал он, дотронувшись до ее подбородка. – Но я надеялся, что рано или поздно вы перестанете меня бояться.

– Возможно, – ответила Анжела, силясь еще раз посмотреть ему в глаза. – Но у меня нет права лгать вам. Мне очень жаль, Майкл, правда. Я считаю, что никому нельзя лгать. Когда человек лжет, он хочет скрыть правду или предотвратить последствия, к которым эта правда может привести. Я извиняюсь. Вы были правы. Вы действительно заставляете меня нервничать и чувствовать себя неуверенно.

Она грустно усмехнулась.

– Но это потому, что после развода я не позволяла себе каких бы то ни было отношений с мужчинами.

– Понимаю, – ответил Майкл. Во многом он придерживался тех же правил – старался жить с чистой совестью и, по возможности, никому не лгать. По крайней мере, до сегодняшнего дня он так и жил. Сейчас ему необходимо было лгать, и не только во имя собственных эгоистических целей, но и для безопасности Эммы и Анжелы. Он не мог сказать им правду. Это могло подвергнуть опасности их обеих, а ему совсем не хотелось, чтобы ситуация обернулась таким образом.

Он сам избрал свой путь, но подвергать опасности хозяйку гостиницы и ее дочь – людей, не имеющих к полиции никакого отношения, было недопустимо, даже если риск минимальный.

– Нет, Майкл, вы не понимаете, – возразила Анжела. – Я не знаю почему, но… когда вы рядом., я как будто теряю контроль над собой.

Произнесенные слова повергли Анжелу в жуткое смущение, она залилась румянцем.

Обрадованный, Майкл улыбнулся, убирая у нее с лица прядку волос.

– Мне знакомо это чувство, Анжела. Я ощущаю то же самое, – признался он.

Его слова не успокоили Анжелу, скорее, наоборот.

– Но разница между вами и мной в том, Майкл, что меня сейчас не интересуют отношения с мужчинами. Эмоциональные стрессы мне ни к чему. Я не могу себе этого позволить, у меня не хватит на новый роман ни сил, ни времени.

У меня на руках гостиница, Эмма, дядя Джимми.

Этого вполне достаточно, – сказала Анжела, с каждым словом чувствуя большую уверенность. Здесь я заново построила свою жизнь, спокойную, стабильную жизнь для себя и своей дочери.

Здесь ничто не может ранить меня, причинить боль. Я не хочу потерять все это. Вы меня понимаете?

Майкл понимал ее. Он видел страх в ее глазах, все тело Анжелы было пронизано страхом.

Ее, видимо, очень сильно ранили, подумал Майкл. И теперь она пытается оградить себя и свою дочь от новой боли.

Именно поэтому он и не говорил ей, кто он и чем занимается.

– Анжела, я вас понимаю, но как вы могли подумать, что я причиню вам боль? – он коснулся рукой ее щеки, желая стереть страх, наполнявший ее душу. – Простите, но если я обидел вас чем-то, то сделал это ненамеренно, – добавил он тихо.

– Дело вовсе не в вас, Майкл. Я просто не хочу, чтобы между нами возникали какие-то недомолвки. У меня есть моя жизнь, есть Эмма. Боюсь, я ничего не могу предложить вам. Ничего, кроме дружбы.

Последние слова были ложью, и Анжела это знала. Она могла и хотела дать ему гораздо больше. Майкл воплощал в себе ее идеал, ее мечту.

Мужчина. Отец ее ребенка. Но позволить сердцу одержать верх над разумом она не могла – на карту было поставлено слишком многое.

Дружба. Майкл почувствовал, как это слово острым клином вонзилось в сердце. Обычно он вполне нормально относился к дружбе, но почему-то на этот раз слово «дружба» вызвало у него то же чувство, какое вызвало у пассажиров «Титаника» приближение айсберга.

– Дружба, говорите? – повторил он. – Видимо, это все, на что может в данном случае рассчитывать мужчина.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Ему хотелось притянуть ее к себе, поцеловать, дотронуться до ее волос, заставить ее сердце биться в унисон со своим. Но она пока к этому не готова, подумал Майкл печально. Да и он сам, видимо, тоже.