Текст книги "Односложный ответ"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Шарлин Харрис. Сьюки Стакхаус(=Южные вампиры) – 4,5. Односложный ответ

ОДНОСЛОЖНЫЙ ОТВЕТ

Перевод С. Бабкиной aka upssss

Огромная благодарность belalex за советы

Было около полуночи. Вампир Бубба и я сгребали ветки свежеподстриженных кустов, когда подъехал длинный черный автомобиль. Я наслаждалась нежным ароматом обрезанного кустарника и песнями сверчков и лягушек, праздновавших весну. Все смолкло с прибытием черного лимузина. Бубба мгновенно исчез, так как не автомобиль был ему не знаком. С тех пор, как он был обращен, Бубба стал осторожным.

Я облокотилась на свои грабли, стараясь выглядеть беззаботно. Но на самом деле я была далека от безоблачного состояния. Я живу очень далеко от города, и нужно очень хотеть попасть в мой дом, чтобы найти проезд. Возле моего поворота с окружного шоссе нет никаких указателей, где можно было бы прочитать «Стакхаусы». И оттуда ничего не видно, потому что дорожка петляет в небольшом лесочке, прежде чем достигнуть открытого пространства, в центре которого уже сто шестьдесят лет стоит наш дом.

Это явно были не обычные посетители, и я как-то не помню, чтоб когда-нибудь раньше видела этот лимузин. Пару минут из длинного черного автомобиля никто не выходил. Я начала задумываться, что, возможно, мне и самой следовало скрыться. У меня были уличные фонари – я же не могла видеть в темноте как Бубба – но окна лимузина были сильно затемнены. Мне очень хотелось врезать граблями по блестящему бамперу, чтобы посмотреть, что произойдет дальше. К счастью, пока я обдумывала эту мысль, дверь открылась.

С заднего сидения лимузина выбрался крупный джентльмен. Он был шести футов росту, и был собран из одних кругов. Самым большим из них был его живот. Круглая голов над ним была почти лысой, но бахрома черных волос очерчивала круг прямо над его ушами. Маленькие глаза тоже были круглыми и черными, как волосы и костюм. Его рубашка была ослепительно белой, черный галстук был без узоров. Он был похож на директора похоронного бюро для маньяков.

– Обычно люди редко занимаются благоустройством двора в такой час, – отметил он удивительно мелодичным голосом. Правдивый ответ – что я люблю работать граблями, когда есть с кем поговорить, а такой замечательный собеседник как Бубба не может появиться при свете дня – я решила придержать, поэтому просто кивнула. Нельзя было оспорить его утверждение. Тем более, не прибегая к длинным объяснениям.

– Вы – женщина по имени Сьюки Стакхаус? – спросил огромный джентльмен. Он сказал это так, будто он часто обращался к существам, которые были не мужчинами или женщинами, а представляли собой нечто совершенно иное.

– Да, сэр, это я, – сказала я вежливо. Моя бабушка, упокой Господь ее душу, хорошо меня воспитала. Но она не воспитывала меня дурой, и я не собиралась предлагать ему войти в дом. И мне было интересно, почему не вышел водитель.

– Тогда я хочу уведомить Вая о полученном наследстве.

Наследство оставляет кто-то, кто умер. Никто не мог меня покинуть, за исключением моего брата Джейсона, а он сидел в баре Мерло со своей подружкой Кристалл. По крайней мере, так было, когда я заканчивала свою работу официантки пару часов назад.

Маленькие ночные существа опять начали свои песни, решив, что большие ночные существа не собираются на них нападать.

– Наследство от кто? – спросила я. Что отличает меня от других людей, так это дар телепатии. Вампиры, чьи умы для меня были просто молчаливыми чёрными дырами в мире шумной какофонии человеческих мыслей, давали редкую возможность расслабиться, поэтому я так радовалась болтовне с Буббой. Сейчас мне было необходимо запустить мой дар на всю катушку. Это не было случайное сканирование. Я направила свое сознание на моего визитера. Пока большой круглый джентльмен морщился от моего безграмотного вопроса, я пыталась осмотреться внутри его головы. Вместо потока идей и образов (обычные человеческие сигналы), его мысли пришли ко мне с треском и помехами. Он был сверхъестественным существом какого-то иного рода.

– Кого, – поправилась я, и он улыбнулся. Его зубы были очень острыми.

– Вы помните свою кузину Хедли?

Ничто не могло бы удивить меня больше, чем этот вопрос. Я прислонила грабли к мимозовому дереву и встряхнула пластиковый мешок для мусора, который мы уже набили, и затянула его пластиковой лентой прежде, чем заговорила. Я очень надеялась, что мой голос не сорвётся:

– Да, помню.

Хотя голос звучал хрипло, слова вполне разборчиво.

Хэдли Делахаузи, моя единственная родственница, исчезла в трясине наркотиков и проституции много лет назад. В моем фотоальбоме была её фотография, сделанная в начале обучения в средней школе.[1]1
  средняя школа – 10–12 классы, 15–17 лет


[Закрыть] Это была последняя фотография, которую она сделала, потому что в том же году она сбежала в Новый Орлеан, зарабатывать на жизнь своей сообразительностью и телом. Моя тетя Линда, ее мать, умерла от рака на следующий год после отъезда Хэдли.

– Хэдли жива? – сказала я, с трудом выговаривая слова.

– Увы, нет, – сказал большой человек, отсутствующе полируя чистым белым носовым платком свои очки в черной оправе. Его черные туфли блестели, как зеркало. – Боюсь, что Ваша кузина Хедли мертва.

Он, кажется, получал удовольствие, говоря это. Он был человеком – или кем-то еще – кто получал удовольствие от звука своего собственного голоса.

Под недоверием и путаницей, что я ощущала по поводу всей этой странной ситуации, я осознала острую горечь утраты. В детстве Хэдли была веселой, и мы, естественно, часто бывали вместе. Поскольку я была ненормальным ребенком, то была вынуждена играть по большей части только с Хедли и моим братом Джейсоном. Когда Хэдли достигла полового созревания, ситуация изменилась, но у меня остались некоторые хорошие воспоминания о моей кузине.

– Что с ней случилось? – я постаралась сохранить свой голос спокойным, но не знаю, получилось ли.

– С ней произошел Несчастный Случай, – сказал он.

Это был эвфемизм для вампирского убийства. Когда он появлялся в газетных новостях, это, как правило, означало, что кто-то из вампиров не смог сдержать свою жажду крови и напал на человека.

– Ее убил вампир? – я была в ужасе.

– Ах, не совсем. Ваша кузина Хэдли сама была вампиром. Ей вбили кол в грудь.

Плохих и невероятных новостей было так много, что они не укладывались в голове. Я подняла руку, показывая, чтобы он помолчал минуту, пока я осознаю то, что он сказал. Слово за словом.

– Скажите, пожалуйста, как Вас зовут? – спросила я.

– Господин Каталиадес, – сказал он. Я повторила сказанное несколько раз про себя, поскольку раньше с такой фамилией никогда сталкивалась. Ударение на «тал», сказала я себе. И долгий звук.

– Откуда Вы приехали?

– Вот уже много лет мой дом находится в Новом Орлеане.

Новый Орлеан был в противоположном от моего маленького городка Бон Темпс конце Луизианы. Северная Луизиана чертовски разнилась с южной Луизианой в нескольких основных моментах. Север, фактически, это – Библейский Пояс,[2]2
  юго-восток США, находящийся под мощным влиянием строгого евангелизма


[Закрыть] лишенный шика и блеска Новый Орлеана. Это – старшая сестра, которая осталась дома следить за фермой, пока младшая сестра пошла на вечеринку. Но это лишь часть того, что характеризовало южную часть штата. Еще были плохие дороги, коррумпированные политики, и много людей, как черных, так и белых, которые живут за чертой бедности.

– Кто Ваш водитель? – спросила я, многозначительно глядя на переднюю часть автомобиля.

– Вальдо, – позвал г-н Каталиадес. – Дама хочет видеть тебя.

Я пожалела о своем любопытстве сразу, как Вальдо вышел со своего водительского сидения в лимузине, и я смогла взглянуть на него. Вальдо был вампиром, как я уже догадалась по типичному вампирскому мыслительному «автографу», который я воспринимаю как негатив фотографии. Большинство вампиров хороши собой, обладают какими-то особыми талантами в той или иной области. Естественно, когда вампир обращает человека, вероятнее всего, он выберет того, кто привлек его красотой или какими-то полезными навыками. Я не знаю, кто, черт подери, обратил Вальдо, но, думаю, что с головой у него было не все нормально. У Вальдо были длинные, тонкие белые волосы, которые были почти одного цвета с кожей. Он был, на глазок, 5 футов 8 дюймов роста, но выглядел он еще выше, потому что был очень тонким. Глаза Вальдо казались красными в свете уличного электрического фонаря. Лицо вампира выглядело трупно-белым с зеленоватым оттенком, а его кожа была морщинистой. Я никогда не видела вампиров, которые были бы обращены не во цвете лет.

– Вальдо, – сказала я, кивнув. Я была счастлива, что долгая практика позволила мне сохранить приветливое выражение лица. – Могу ли я предложить вам что-нибудь? Я думаю, у меня есть немного бутилированной крови. И вам, г-н Каталиадес? Пиво? Газировки?

Большой человек вздрогнул, и попытался скрыть это за изящным полупоклоном.

– По мне, так слишком жарко для кофе или алкоголя, но, возможно, мы вернемся к напиткам позже.

Было, наверное, градуса шестьдесят два,[3]3
  По Фаренгейту, 16,2 С


[Закрыть] но г-н Каталиадес изрядно вспотел.

– Мы можем войти? – спросил он.

– Я сожалею, – я сказала это без капли извинения в голосе. – Но думаю, что нет.

Я надеялась, что Бубба сообразит пересечь небольшую долину между нашими домами и притащит сюда моего ближайшего соседа и бывшего любовника Билла Комптона, известного жителям Бон Темпса, как вампир Билл.

– Тогда мы обсудим наши дела прямо здесь, во дворе, – сказал г-н Каталиадес холодно.

Они с Вальдо обошли вокруг лимузина. Я почувствовала себя неуютно, когда между нами не осталось преграды, но они сохраняли дистанцию.

– Мисс Стакхаус, вы являетесь единственной наследницей своей кузины.

Я поняла, что он сказал, но отнеслась к сказанному скептично.

– Я, а не мой брат Джейсон?

Джейсон и Хэдли, оба на три года старше меня, были большими приятелями.

– Нет, в этом документе Хэдли говорит, что обращалась к Джейсону Стакхаусу один раз за помощь, когда она очень нуждалась в деньгах. Он проигнорировал ее просьбу, так что теперь она игнорирует его.

– Когда Хэдли была заколота?

Я очень сильно старалась, но так и не смогла представить, как она выглядела. Поскольку она была старше меня на три года, Хэдли было лишь двадцать девять, когда она умерла. Кузина была моей полной физической противоположностью по большинству параметров. Я была крепкой блондинкой, она была тонкой брюнеткой. Я была сильной, она была немощной. У нее были большие карие глаза с густыми ресницами (мои были голубыми), а теперь этот странный мужчина говорил мне, что она закрыла эти глаза навсегда.

– Месяц назад, – г-н Каталиадес задумался, – она умерла около месяца назад.

– И вы только сейчас даете мне знать?

– Обстоятельства помешали.

Я так и подумала.

– Она умерла в Новом Орлеане?

– Да. Она была служанкой королевы, – сказал он так, будто сообщал мне, что она получила партнерство в большой юридической фирме или ей удалось приобрести собственный бизнес.

– Королевы Луизианы? – спросила я осторожно.

– Я знал, вы должны понять, – в его голосе прямо-таки излучал восторг. – Это женщина, которая знает вампиров Ее высочества, – сказал я себе, когда увидел Вас.

– Она знает Ее вампиров, – сказал Билл, который появился из-за моей спины самым пугающим образом.

Вспышка неудовольствия молнией промелькнула по лицу г-на Каталиадеса.

– И кто же Вы будете? – спросил он с холодной вежливостью.

– Я буду Билл Комптон, проживающий в этом округе и являющийся другом мисс Стакхаус, – сказал Билл с угрозой. – Я также работаю на королеву, как и Вы.

Королева наняла Билла для составления компьютерной базы данных о вампирах. Так или иначе, я думаю, г-н Каталиадес выполнял более личные поручения. Он выглядел так, будто знал, где закопаны все трупы, а Вальдо выглядел так, будто сам их там закапывал.

Бубба стоял справа, позади Билла, и когда он вышел из билловой тени, я в первый раз увидела, что вампир Вальдо способен проявлять эмоции. Он был в благоговейном ужасе.

– О, боже мой! Это же Эл…, – не выдержал г-н Каталиадес.

– Да, – сказал Билл. Он бросил на незнакомцев значительный взгляд. – Это Бубба. Прошлое очень сильно расстраивает его.

Он подождал, пока эти двое кивнули с пониманием. Потом он посмотрел на меня. Его темно-карие глаза выглядели черными в резких тенях уличного фонаря. Его кожа бледно светилась, что говорило: «Вампир».

– Сьюки, что случилось?

Я изложила ему сокращенную версию сообщения г-на Каталиадеса. С тех пор, как Билл и я расстались из-за его предательства, мы пытались наладить какие-нибудь другие вменяемые отношения. Он показал себя как надежный друг, и я была благодарна за его присутствие.

– Это королева приказала убить Хэдли? – спросил Билл моего визитера.

Г-н Каталиадес изобразил хорошую имитацию шока.

– О, нет! – воскликнул он, – Ее Высочество никогда не стала бы причиной смерти кого-то, кто был ей так близок.

ОК, вот и еще один удар.

– Э-э-э…, о какой близости… насколько близка была королева с моей кузиной? – спросила я.

Я хотела быть уверена, что поняла все правильно.

Г-н Каталиадес одарил меня укоризненным взглядом.

– Она была близка с Хэдли, – сказал он.

Ладно, будем считать, что я получила ответ.

Каждая вампирская территория имела короля или королеву, наделенных соответствующей властью. Но у королевы Луизианы был особый статус, поскольку она находилась в Новом Орлеане, который был самым популярным городом в Соединенных Штатах с точки зрения нежити. С тех пор, как вампирский туризм стал приносить городу такой большой доход, даже человеческие власти Нового Орлеана прислушивались к потребностям и желаниям королевы. В неофициальном порядке, разумеется.

– Если Хэдли была такой большой любимицей королевы, кто был таким дураком, чтобы ее убить? – спросила я.

– Братство Солнца, – сказал Вальдо, и я подскочила.

Вампир до сих пор молчал, и я уже решила, что он никогда не заговорит. Его голос вампира был скрипучим и таким же своеобразным, как и его внешний вид. – Ты хорошо знаешь город?

Я покачала головой. Я была в «Big Easy»[4]4
  Шутливое название Нового Орлеана


[Закрыть] только один раз на школьной экскурсии.

– Возможно, вы знаете о кладбище, которое называется Город Мертвых?

Я кивнула. Билл сказал: «Да». Бубба пробормотал «Угу». Несколько кладбищ в Новом Орлеане имеют надземные склепы, поскольку уровень подземных вод в южной Луизиане настолько высок, что хоронить покойников под землей невозможно. Склепы выглядят как небольшие белые дома, резные и богато украшенные, поэтому эти очень старые захоронения называют Города Мертвых. Исторические кладбища увлекательны, но иногда и опасны. В Городе Мертвых следует опасаться живых хищников, и туристы предусмотрительно посещают их большими группами, и покидают в конце дня.

– Мы с Хедли поехали на Сент-Луис, один,[5]5
  Имеется в виду адрес


[Закрыть] сразу, как поднялись, чтобы провести ритуал.

Лицо Вальдо было абсолютно невыразительным. Мысль о том, что этот человек был выбран моей кузиной в качестве компаньона, даже для простой вечерней экскурсии, просто сражала наповал.

– Они набросились на нас из-за могил. Фанатики Братства были вооружены святыми предметами, колами, чесноком – обычными атрибутами. Они были настолько глупы, что принесли золотые кресты.

Братство отказывалось верить, что вампиров невозможно удержать святыми предметами, несмотря на все доказательства. Святые предметы действовали только на очень старых вампиров, которые при жизни были набожными верующими. Новые вампиры страдали от крестов, только если они были из серебра. Серебро могло сжечь любого вампира. О, конечно, и деревянный крест мог оказать действие на вампира, если его вбить в сердце.

– Мы храбро сражались, но, в конце концов, их было слишком много, и они убили Хэдли. Я бежал с несколькими серьезными ножевыми ранениями.

Его бумажно-белое лицо выглядело скорее раскаивающимся, чем трагичным.

Я старалась не думать о том, что тетя Линда сказала бы о своей дочери, ставшей вампиром. Тетя Линда была бы еще больше шокирована обстоятельствами смерти Хэдли: в результате нападения фанатиков, на знаменитом кладбище с затхлой готической атмосферой, в компании этого гротескного существа. Конечно, вся эта экзотика не нанесла бы тете Линде такой удар, как ужасный факт убийства Хэдли.

Я относилась к этому спокойнее. Я давно списала Хэдли со счетов. Я никогда не думала о том, что хотела бы увидеть ее снова, так как в глубине своей души думала о других. Но я все еще с болью размышляла о том, почему Хэдли не пришла к нам повидаться. Возможно, она, будучи молодой вампиршей, боялась, что жажда крови может охватить ее в самый неподходящий момент, и она набросится на кого-то не того. Или она могла быть потрясена изменениями своей сути; Билл повторял мне снова и снова, что вампиры – уже не люди, что эмоционально они отличались от людей. Аппетиты и необходимость сохранять тайну сделали практически невозможной адаптацию старых вампиров в современном обществе. Но Хэдли никогда не «жила» по этим законам, она стала другой после Великого Откровения, когда вампиры открыли свое присутствие миру.

И все же, послепубертатную Хэдли, которую я любила меньше всего, вы бы никогда не застали, живую или мертвую, с кем-то вроде Вальдо. Хедли пользовалась популярностью в старшей школе, и она, несомненно, была достаточно социальна, чтобы пасть жертвой всех подростковых стереотипов. Она придиралась к детям, статус которых оставлял желать лучшего, или просто игнорировала их. Ее жизнь была полностью посвящена ее одежде, ее макияжу и ее собственному очаровательному «я».

Она была лидером группы поддержки до тех пор, пока не сделалась готом.

– Вы сказали, что были вдвоем на кладбище для совершения ритуала. Какого ритуала? – спросила я Вальдо только для того, чтобы получить какое-то время для размышления. – Ведь Хэдли не была к тому же еще и ведьмой?

Я сталкивалась прежде с вервольфом-ведьмой, но никогда – с вампиром-чародеем.

– Среди вампиров Нового Орлеана есть предания, – осторожно сказал г-н Каталиадес. – Одно из них гласит, что кровь мертвого может поднять мертвых, по крайней мере, на некоторое время. С целью общения, как вы понимаете.

Г-н Каталиадес безусловно, ничего не говорил просто так. Я вдумывалась в каждое предложение, которое выходило из его уст.

– Хедли хотела поговорить с мертвецом? – уточнила я, пытаясь смириться с очередным потрясением.

– Да, – проскрипел Вальдо, – она хотела поговорить с Мари Лави.

– С королевой вуду? Почему?

Нельзя жить в Луизиане и не знать легенду о Мари Лави, женщине, чья магическая власть околдовывала как черных, так и белых людей, в те времена, когда чернокожие женщины гроша ломанного не стоили.

– Хедли думала, что она была ее родственницей. – Вальдо, казалось, насмехался.

Ладно, теперь я знала, что он способен на это.

– Ага! Мари Лави была афро-американкой, а моя семья совершенно белая, – возразила я.

– С отцовской стороны, – сказал Вальдо спокойно.

Муж тети Линды, Кэри Делахаузи, приехал из Нового Орлеана, и имел французские корни. Его семья жила там в течение нескольких поколений. Он бахвалился этим, а всю мою семью тошнило от этой его гордости. Интересно, а что, если дядя Кэрри знал, что его креольская линия крови была слегка обогащена афро-американской ДНК? У меня были всего лишь детские воспоминания о дяде Кэри, но я подумала, что этот кусочек знания был его самой тщательно скрываемой тайной.

Хэдли, напротив, видимо считала, что иметь в своих предках пресловутую Мари Лави – это круто. Я поняла, что начала доверять Вальдо чуть больше. Не могу представить, где Хэдли смогла получить такую информацию. Конечно, я также не могла себе представить кузину любовницей женщины, но, очевидно, таков был ее выбор. Моя кузина Хедли, лидер команды поддержки, стала вампиром-лесбиянкой-вудуисткой. Почему бы и нет?

Я чувствовала, что переполнена информацией, у меня не было времени для ее усвоения, но я хотела услышать весь рассказ и жестом попросила тощего вампира продолжить.

– Мы поставили на могиле три икса, – сказал Вальдо, – как люди. Последователи вуду считают, что это гарантирует исполнение желания. А потом Хэдли порезала руку, позволила крови капнуть на камень, и выкрикнула волшебные слова.

– Абракадабра, пожалуйста, и спасибо, – сказала я автоматически, за что тут же получила обжигающий взгляд от Вальдо.

– Ты не должна смеяться над этим, – сказал он.

За некоторыми исключениями, вампиры не имеют чувства юмора, и Вальдо, несомненно, был серьезный парень. Его глаза сверкали красными ободками радужки.

– Билл, такое поверье действительно есть? – спросила я.

Я больше не заботилась о том, что эти двое из Нового Орлеана будут знать, что я не им верю.

– Да, – сказал Билл, – я сам никогда не пробовал, потому что считаю, что мертвых нужно оставить покое. Но я знаю, что это делают.

– И это работает? – я была поражена.

– Да. Иногда.

– Сработало ли это у Хедли? – спросила я Вальдо.

Вампир бросил на меня взгляд.

– Нет, – прошипел он, – ее намерения были не достаточно чисты.

– А эти фанатики? Они просто скрывались среди гробниц, ожидая момента, чтобы напасть на вас?

– Да, – проговорил Вальдо, – Я же тебе сказал.

– И вы, с вашим вампирским слухом и обонянием, не знали, что вокруг вас на кладбище были люди?

Бубба, стоявший слева от меня, шевельнулся. Даже такой недалекий вампир, как настолько необдуманно обращенный Бубба, смог понять смысл моего вопроса.

– Возможно, я знал, там были люди, – проговорил Вальдо высокомерно, – но эти эти кладбища популярны по ночам у преступников и шлюх. Я не стал выяснять, что там за люди.

– Вальдо и Хэдли оба были фаворитами королевы, – сказал г-н Каталиадес сурово.

Его тон внушал, что любой фаворит королевы был вне упрека. Но слова его говорили о другом. Я задумчиво посмотрела на него и почувствовала, что Билл шевельнулся рядом со мной. Мы уже не были близкими людьми, поскольку наши отношения себя исчерпали, но в некоторые моменты, казалось, мы думали одинаково, и это был один из тех моментов. Сейчас я очень хотела уметь читать мысли Билла, хотя сильнейший козырь Билла как любовника был именно в том, что я этого не могла. У телепатов наступают нелегкие времена, когда дело доходит до любовных утех. На самом деле, г-н Каталиадес сейчас был единственным, чей мозг я могла бы просканировать, но и он был не слишком человеком.

Я подумала, не спросить ли, что он имел в виду, но это казалось грубым и пошлым. Вместо этого я попросила Буббу вынести во двор несколько складных стульев, чтобы мы все могли сесть. Пока все это организовывалось, я пошла в дом и подогрела немного True blood для трех вампиров, и охладила Mountain Dew[6]6
  Минеральная вода


[Закрыть] для г-на Каталиадиса, который подтвердил, что будет рад этому предложению.

Пока я уставилась на микроволновку как на своего рода оракула, я подумывала – а не закрыть ли попросту дверь и не позволить ли им всем делать то, что они захотят. У меня было такое чувство, что ночные события будут развиваться дальше, и соблазн устраниться от участия в них был чертовски велик. Однако Хедли была моей кузиной. Подчиняясь внезапному порыву, я сняла ее фотографию со стены, чтобы разглядеть получше.

На стене по-прежнему висели фотографии, отобранные моей бабушкой – несмотря на ее смерть, я продолжала думать о доме как о ЕЕ доме. На первом снимке беззубая шестилетняя Хэдли держала большой рисунок дракона. Я повесила его обратно рядом с фотографией Хедли в десять: тощая, с тугими тонкими косичками, ее руки обнимают Джейсона и меня. Дальше была фотография, сделанная репортером окружной газеты, когда Хедли была коронована как «Мисс Юность Бон Темпса». Ей пятнадцать, она лучится счастьем в своем взятом на прокат белом блестящем платье, со сверкающей короной на голове и цветами в руках. И последняя фотография, сделанная в юности Хэдли. К тому времени Хэдли начала употреблять наркотики и была типичным готом: тяжелый макияж, черные волосы, кроваво-красные губы. Дядя Кэри бросил тетю Линду за несколько лет до этого превращения – он переехал обратно к своей горделивой Ново-Орлеанской семье. К моменту, когда Хэдли тоже покинула ее, тетя Линда начала плохо себя чувствовать. Через несколько месяцев после побега Хэдли мы убедили сестру моего отца наконец пойти к врачу, и он обнаружил рак.

Все эти годы я часто думала, что если Хэдли никогда не узнала, что ее мать была больна? Для меня это были совершенные разные вещи. Если она знала, но не вернулась домой, это одно дело. Если она никогда не узнала, то совсем другое. Теперь, когда мне было известно, что она была обращена и стала живым мертвецом, у меня был новый вариант. Может быть, Хедли знала, но ей было просто все равно.

Я спрашивала себя: кто сказал Хэдли, что она может быть потомком Мари Лави? Это должен был быть кто-то достаточно сведущий, чтобы это звучало убедительно, кто-то, кто достаточно изучил Хедли, чтобы знать, насколько ей понравилась бы пикантность того, что она – потомк пользующейся такой дурной славой женщины.

Я вынесла напитки на подносе, и мы все сели в круг на моих старых садовых стульях. Это было странное сборище: непонятный г-н Каталиадес, телепатка и трое вампиров, правда, один из них был не совсем полноценный вампир, хотя он и мог называть себя нежитью.

Когда я села, г-н Каталиадес передал мне стопку документов. Свет был достаточно хорош для того, чтобы заниматься садом, но явно не подходил для чтения. Глаза Билла видели в двадцать раз лучше моих, поэтому я передала документы ему.

– Твоя родственница оставила тебе немного денег и содержимое квартиры, – сказал Билл. – К тому же ты ее душеприказчик.

Я пожала плечами.

– Ладно, – сказала я.

Я знала, что Хэдли не могла иметь много. Вампиры делают приличные накопления, годами собирая свои богатства, откладывая цент за центом, но Хэдли была вампиром очень недолго.

Г-н Каталиадес чуть заметно поднял брови.

– Вы, кажется, не рады?

– Мне гораздо более интересно, как Хедли встретила свою смерть.

Вальдо выглядел оскорбленным.

– Я описал тебе обстоятельства. Хочешь описание драки, удар за ударом? Было неприятно, уверяю тебя.

Несколько минут я просто смотрела на него.

– А что с Вами случилось? – поинтересовалась я после паузы.

Это было очень жестоко – спрашивать кого бы то ни было, что на земле сделало его таким странным, но здравый смысл твердил мне, что это больше, чем просто любопытство. Я чувствовала долг перед кузиной, долг, никак не связанный с наследством, что она мне оставила. Может быть, именно по этой причине Хэдли вспомнила обо мне в своем завещании. Она знала, я буду задавать вопросы, а вот мой брат, храни Господь, не будет.

Бешенство исказило черты Вальдо, а затем он словно очистил свое лицо каким-то ластиком для эмоций. Бумажно-белая кожа разгладилась, в глазах появился покой.

– Когда я был человеком, я был альбиносом, – сухо проговорил Вальдо, и я почувствовала вполне предсказуемое раздражение того, кого уже не раз беспардонно расспрашивали на тему его уродства. В тот момент, когда я собиралась извиниться, снова вмешался г-н Каталиадес.

– И, конечно же, – вкрадчиво произнес большой человек, – он был наказан королевой.

На этот раз, Вальдо не сдержал своего гнева.

– Да, – сказал он наконец, – королева держала меня в цистерне в течение нескольких лет.

– В цистерне чего? – я была в полной растерянности.

– Соленой воды, – сказал Билл очень тихо. – Я слышал о таком наказании. Вот почему он сморщенный.

Вальдо сделал вид, не слышал ремарки Билла, но Бубба открыл рот:

– Ты уверен, что тебя оскорбили, сморщив, мужик, но ты не волнуйся. Цыпочки любят мужчин, которые не такие как все.

Бубба был добрым вампиром, полным благих намерений.

Я попыталась представить себе существование в цистерне с морской водой на протяжении долгих лет. Потом я попыталась не представлять себе этого. Я могла только догадываться, что такого сделал Вальдо, чтобы заслужить подобное наказание.

– Вы тоже были фаворитом? – спросила я.

Вальдо кивнул с некоторым достоинством:

– Я имел эту честь.

Я надеялась, что никогда не удостоюсь такой чести.

– И Хэдли?

Лицо Вальдо осталось бесстрастным, но его выдало напряжение мышц челюсти.

– На какое-то время.

Г-н Каталиадес заговорил:

– Королева получала удовольствие от восторженности и детской непосредственности Хэдли. Хедли была лишь одной в череде избранных. В конце концов, королевская благосклонность могла бы пасть на кого-то еще, и Хэдли пришлось бы пробиваться на другое месте в королевском окружении.

Вальдо согласно кивнул:

– Так бывает всегда.

Я не могла понять, почему это должно было меня заботить, Билл двинулся, было, но снова замер. Я поймала движение краем глаза и поняла, что Билл не хотел, чтобы я заговорила. Тьфу на него, я в любом случае не собиралась.

Г-н Каталиадес сказал:

– Конечно, Ваша кузина несколько отличалась от своих предшественников. Тебе не кажется, Вальдо?

– Нет, – проговорил Вальдо, – в этот раз все было так же, как и раньше.

Он, кажется, кусал свои губы, чтобы заставить себя замолчать, не слишком изящное действие для вампира – на губах начали медленно появляться красные капли.

– Королева бы устала от нее. Я знаю это. Она была молодая девчонка, одна из тех новых вампиров, которые никогда не знали тени. Скажите это нашей королеве, Каталиадес, когда вернетесь в Новый Орлеан. Если бы Вы не держали разделительное стекло закрытым всю поездку, я мог бы обсудить этот вопрос с Вами по дороге. Вы не должны избегать меня, как будто я прокаженный.

Г-н Каталиадес пожал плечами.

– Я не хочу твоей компании, – сказал он. – И теперь мы никогда не узнаем, как долго продлилось бы влияние Хэдли как фаворитки, не так ли, Вальдо?

Мы были здесь с какой-то целью, и компаньон Вальдо, г-н Каталиадес, подгонял и толкал нас в этом направлении. Хотела бы я знать, зачем. На данный момент, я решила последовать его примеру.

– Хедли была действительно хороша, – сказала я. – Может быть, королева оставила бы ее при себе навсегда".

– Рынок переполнен хорошенькими девочками, – сказал Вальдо, – глупые людишки. Они не понимают, что наша королева может с ними сделать.

– Если она захочет, – пробормотал Билл. – Если эта Хедли была мастерицей угождать королеве, и если она обладала очарованием Сьюки, то, возможно, она была бы счастлива и любима многие годы.

– И я думаю, Вы бы получили пинок под задницу, Вальдо, – сказала я прозаично. – Так скажите мне, там, на кладбище, действительно были фанатики? Или только один тощий белый сморщенный фанатик, раздираемый ревностью и отчаяньем?

Все резко вскочили, все, кроме г-на Каталиадеса, который копался в своем портфеле.

На моих глазах Вальдо превратился во что-то, еще меньше похожее на человека. Его клыки обнажились полностью, а глаза засветились красным. Он стал еще тоньше, его тело, казалось, свернулось само в себя. Позади меня Билл и Бубба тоже изменились. Я не хотела смотреть на них, когда они были в гневе. Видеть, что мои друзья превращаются в это, было еще хуже, чем видеть моих врагов, делающих тоже самое. Полная боевая модификация – это просто ужасно.