Текст книги "Сказка за сказкой (Совр. орфография)"

Автор книги: Шарль Перро

Соавторы: Якоб Гримм,Вильгельм Гримм
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

ЛИСА БЛАГОДЕТЕЛЬНИЦА

дин садовник имел трех сыновей. Старшего звали Михей, второго – Степан, а третьего – Кондратий. Они жили все вместе и по очереди дежурили в царском саду, где между прочими фруктовыми деревьями находилось одно, замечательное тем, что приносило плоды только золотые.

Однажды, когда на карауле стоял старший сын Михей, ровно в полночь в сад прилетела прелестная птичка, от которой исходил такой яркий блеск, что при ее появлении кругом освещалось все пространство. Вспорхнув на дерево, птичка уцепилась клювом за одно из золотых яблочков, сорвала его и снова скрылась.

Михей поспешно схватился за самострел, прицелился, но стрела пролетела мимо, причем из хвоста птички к его ногам упало небольшое перышко, которое он сейчас же поднял и отнес царю, рассказав при этом обо всем случившемся.

Царь выслушал его внимательно, полюбовался красивым пером и изъявил желание во что бы то ни стало разыскать и поймать необыкновенную птицу.

Делать нечего, пришлось Михею отправиться на поиски. Не успел он отойти от деревни, как увидал в канаве лисицу, которая, лежа на боку, смотрела на него жалобно и казалась совершенно больною.

– Добрый человек, помоги мне! – проговорила она слабым голосом. – Я почти умираю с голоду и если ты мне не дашь чего-нибудь поесть, то наверное погибну.

– Некогда мне, – отозвался Михей, – да и не стоит возиться с ничтожным созданием.

С этими словами он натянул самострел, чтобы покончить с лисою, но последняя, вдруг позабыв о своем болезненном состоянии, как ни в чем не бывало спрыгнула с места и в один миг скрылась из виду. Михей пошел далее. Поравнявшись с гостиницею, он зашел туда отдохнуть; там гремела музыка, слышался веселый говор гостей, звенели бокалы и вкусное шипучее вино лилось рекою. Михей присоединился к пирующим и до того увлекся приятною беседою, что позабыл о данном ему царем поручении, растратил все деньги, полученные на дорогу и даже не думал идти далее.

Царь, между тем, прождав своего посланца более недели, решил, что с ним вероятно на дороге приключилось какое-нибудь несчастие и отправил второго брата – Степана, который, точно также увидел в канаве больную лисицу и отказав ей в помощи, попал в веселую гостиницу и застрял там вместе с Михеем.

Тогда царь отправил Кондратия. Кондратий сжалился над бедною лисою, накормил ее, напоил свеженькой водицей, утешил ласковым словом. Лисица осталась совершенно довольна.

– Спасибо тебе, добрый человек, – сказала она ласково. – Я вижу, что у тебя доброе сердце и хочу вознаградить за это, предложив свою помощь в задуманном тобою предприятии; расскажи мне только подробно, куда пробираешься и за каким именно делом?

Кондратий подробно рассказал обо всем.

– Ну, коли дело состоит только в птице, то это положительно пустяки, – отвечала она. – Садись ко мне на хвост, да держись крепче, чтобы не свалиться; остальное я все улажу.

Кондратий молча повиновался. Лиса пустилась в галоп и через несколько времени доставила его в великолепный замок.

– Иди по лестнице, – сказала она ему шепотом, – не бойся никого – ни солдат, ни стражи, они все спят крепким сном. Пройди тихонько целый ряд комнат; в последней комнате найдешь золотую птицу; она сидит в простой деревянной клетке, так ты ее и возьми. Тут же рядом увидишь другую клетку – золотую, к ней ты не прикасайся, иначе может случиться большое несчастие!..

Кондратий обещал в точности исполнить полученное предписание и смело пошел в замок. Дойдя до последней комнаты, он действительно увидел прекрасную птицу, сидящую в простой деревянной клетке, и уже хотел унести ее, как вдруг, случайно обернув голову, заметил на маленьком столике золотую клетку, которая блестела до того, что на нее смотреть было больно. Не вытерпел юноша, не устоял против сильного искушения, – моментально пересадил туда птицу, и что же? Она подняла такой отчаянный крик, что разом разбудила всю стражу. Солдаты сбежались со всех сторон, окружили несчастного Кондратия и хотели в наказание отрубить ему голову, но он так жалобно просил о помиловании, что они согласились оставить его в живых, с тем, впрочем, условием, чтобы он, в течение трех дней, привел им золотую лошадь, которая могла бы бегать быстрее самого ветра.

– Помни только при этом, – добавил старший сторож, – что улизнуть тебе от нас ни в каком случае не удастся, и что мы в каждую минуту везде можем отыскать тебя.

Кондратий печально склонил голову и со слезами на глазах вышел на улицу сообщить обо всем лисице.

– Сам виноват, зачем не послушался, – отвечала лисица. – Мне бы по-настоящему следовало покинуть тебя, но я этого на первый раз не сделаю и попытаюсь как-нибудь пособить беде. Садись на мой хвост, – добавила она с досадой.

Кондратий сел на хвост доброй лисицы и быстро помчался вперед.

Минут через десять она подвезла его к новому великолепному замку и опять проговорила шепотом:

– Слезай, пробирайся тайком прямо в конюшню и выведи оттуда золотую лошадь, только не трогай драгоценного седла, что висит около ее стойла, иначе опять наделаешь бед.

Кондратий обещал быть благоразумным, но при виде драгоценного седла, осыпанного разноцветными каменьями, опять не выдержал. Как только он к нему прикоснулся, лошадь забила копытами и заржала на всю конюшню, разбудив конюхов, которые схватили Кондратия и прямо отвели к королю.

Король по счастью был в хорошем расположении духа. Узнав в чем дело, он согласился отпустить юношу на свободу, если тот привезет ему красивую девушку, одетую в золотое платье.

Кондратий опечалился пуще прежнего и опять со слезами обратился за советом к благодетельной лисице.

– Вольно же было не слушаться, – отозвалась последняя. – Ну, нечего делать, садись ко мне на хвост, поедем дальше, авось все уладится.

И лисица подвезла его к замку, где жила прекрасная молодая царевна, одетая в золотое платье.

– Ступай во внутренние комнаты замка и уведи оттуда прекрасную царевну, только смотри, не позволяй ей перед уходом с родителями прощаться. Помни, что если и на этот раз не послушаешься, то больше выручать тебя я уже не в силах.

Кондратий дал слово повиноваться беспрекословно. Смело направился в комнату царевны, взял ее за руку и, несмотря на ее слезы и мольбы, немедленно возвратился к лисице.

– Наконец-то послушался! – воскликнула лисица. – Ну, теперь будь покоен и жди терпеливо, что будет дальше!

Кондратий притаился. Время между тем шло обычным порядком. Наступило утро. Король, проснувшись, узнал об исчезновении дочери и страшно всполошился. Сейчас же по всему королевству был объявлен приказ, что человек, возвративший прекрасную царевну, получит в награду полцарства и сделается ее мужем. Тогда Кондратий немедленно привел молодую девушку в замок, причем, конечно, потребовал вознаграждения.

– Нет, голубчик! – шутливо отозвался король. – Ты в женихи моей дочери не годишься. Вот коли приведешь мне в течение трех дней золотую лошадь да золотую птицу, тогда мы с тобою потолкуем!

Кондратий опять обратился за помощью к лисе-благодетельнице, умоляя ее со слезами не отказать ему. Лисица знаком пригласила его сесть к ней на хвост и повезла обратно к замку, где находилась золотая лошадь. На этот раз юноша уже не соблазнился драгоценным седлом, а прямо схватил за узду лошадь, вывел из конюшни, посадил на нее лисицу и стрелою понесся по направлению к тому замку, где находилась золотая птичка, которую тоже вынес немедленно в простой, деревянной клетке.

– Отлично, превосходно! – похвалила лиса. – Ну, теперь, друг-Кондратьюшка, я тебе дам еще один совет. Последуешь ему?

– Хорошо! – согласился Кондратий.

– Не покупай никогда мяса человека, предназначенного на виселицу, и не садись на край колодца.

– Хорошо! – снова ответил юноша, не понимая, почему лисице вздумалось требовать от него подобную бессмыслицу.

– Ну, а если бы за все, мною сделанное, я попросила от тебя маленькую услугу, ты бы не отказал мне? – обратилась лисица к Кондратию после минутного молчания.

– Напротив, исполнил бы с большою радостью. Говори скорее, в чем оно заключается?

– В том, чтобы отрубить мне хвост и голову.

– Ну, уж извини! Этого я никогда не сделаю!

Лисица принялась упрашивать Кондратия, но он оставался непреклонен и поехал дальше.

Дня через два они добрались до какого-то незнакомого города, жители которого были сильно взволнованы предстоящею казнью двух злодеев, обвиняемых в разных преступлениях.

Кондратий пробрался в толпу, чтобы поближе взглянуть на злодеев, и каково было его удивление и ужас, когда он в них узнал Степана и Михея. Жаль ему стало родных братьев; он решился их выкупить, предварительно взяв с них честное слово, что они будут вести себя добропорядочно.

Братья обещали исправиться, но в душе питали такую сильную зависть к Кондратию, что за все благодеяние только и думали, как бы извести его. Случай к этому представился весьма скоро. Расположившись на ночлег просто под открытым небом, на площади, так как ни в одной гостинице места не оказалось, они легли прямо на землю, а Кондратий, позабыв данное лисице обещание, присел отдохнуть на сруб расположенного по близости колодца и так задумался, что не слыхал, как братья подкрались и сбросили его в глубину вниз головою.

– Вот и прекрасно, – сказал Михей. – Теперь мы можем завладеть всем его богатством и отвезти прекрасную царевну в замок.

Пока они рассуждали таким образом, лиса-благодетельница, с своей стороны, тоже не дремала и, благополучно вытащив Кондратия из колодца, сначала побранила за неисполнение данного обещания, а потом снова начала упрашивать отрубить ей хвост и голову. Долго отговаривался Кондратий, но в конце-концов все-таки принужден был исполнить ее настоятельную просьбу.

Вытащив из-за пояса нож, он двумя сильными взмахами отрубил сначала голову, а потом хвост своей благодетельницы и вдруг – о, чудо! Окровавленное тело лисицы мгновенно исчезло и на ее месте стоял прекрасный молодой принц, который, как потом оказалось, долго был заколдован, а теперь освободился от чар и принял человеческий образ.

Крепко обнял он изумленного Кондратия, сказав, что приходится родным братом царевны в золотом платье, и просил его сию же минуту последовать за ним, где несколько времени спустя сыграли веселую свадьбу Кондратия с прекрасной царевной, а Михея и Степана немедленно отвели на виселицу и казнили.

КАЖДОМУ ПО ЗАСЛУГАМ

одной вдовы было две дочери: первая родная, вторая – падчерица. Родная отличалась чрезвычайным безобразием лица и леностью, падчерица же, напротив, была красивая, добрая и работящая девушка.

Порою, сидя за пряжею, бедняжка падчерица до мозолей натирала себе пальцы, а раз так даже содрала с них кожу и все веретено запачкала в крови.

– Вот тебе раз! – проговорила тогда девушка. – Задаст мне мачеха! – и направившись к колодцу, хотела вымыть веретено, но оно как-то выскользнуло у нее из рук, и пошло ко дну. Бедняжка пришла в отчаяние; не видя иного исхода, она решилась во всем чистосердечно сознаться мачехе, которая страшно рассердилась и приказала во что бы то ни стало достать веретено.

Девушка залилась горькими слезами, вернулась обратно к колодцу и не долго думая, спрыгнула в глубину его. Лететь вниз ей пришлось несколько саженей. В первую минуту, от страха и волнения, она лишилась чувств, но затем, когда опомнилась и снова открыла глаза, то увидела себя лежащею на прекрасном зеленом лугу, сплошь покрытом полевыми цветами.

Приподнявшись с места, девушка сделала несколько шагов вперед.

– Вынь меня, вынь вон из печи, совсем сгорю!.. Ведь я давно уже испекся!.. – раздался вдруг где-то поблизости невидимый голос. Девушка обернулась и увидела недалеко от себя небольшую печь, наполненную хлебами. Она подошла ближе, открыла заслонку и начала вынимать хлебец за хлебцем, до тех пор, пока печка совершенно опустела.

– Спасибо, красавица, спасибо! – заговорили хлебцы. Девушка в ответ кивнула им головою и пошла дальше. На дороге заметила она высокую, развесистую яблоню, почти сплошь усеянную яблоками.

– Встряхни меня, встряхни, милая девушка! – обратилась к ней яблоня. – Мои яблочки давно созрели и веткам не под силу становится держать их на себе такое множество!..

Девушка ухватилась руками за ствол яблони и стала трясти ее до тех нор, пока яблоки все до последнего попадали на землю. Затем снова продолжала путь далее.

Вскоре увидела она перед собою крошечный домик, в дверях которого стояла безобразная старуха. Девушка остановилась.

– Не бойся, подойди ближе, я не сделаю тебе вреда! – заговорила последняя, приветливо поклонившись.

Девушка несколько ободрилась.

– Подойди, подойди! – продолжала между тем старуха. – Если ты останешься жить со мною и будешь хорошо служить, то не раскаешься.

Девушка согласилась. В тот же день вступила она в свою новую обязанность и исполняла ее так хорошо и аккуратно, что старуха осталась в восторге. Жизнь бедной сиротки потекла обычным порядком; ее берегли, любили, отчасти даже баловали, и вообще ей жилось гораздо лучше здесь, чем дома, но тем не менее, порою, она все-таки сильно тосковала. Старуха это заметила.

– Жаль мне с тобою расставаться! – сказала она однажды. – Ты слуга хорошая, верная, расторопная, но я вижу, что скучаешь по родной стороне. Чтобы вознаградить тебя, если ты хочешь, я доставлю к мачехе.

Девушка вместо ответа со слезами благодарности бросилась целовать руки своей госпожи, которая сейчас же повела ее в путь-дорогу. Как только подошли они к большим воротам, отделявшим владения старухи от остальной части подземного мира, ворота эти сами собою растворились и в тот момент, как девушка проходила под ними, была с головы до ног осыпана золотым дождем.

– Все это золото твое, – сказала старуха. – Возьми его с собою в награду за усердную службу. Возьми также и веретено, – добавила она, подавая сиротке упавшее на дно колодца веретено.

Девушка не успела открыть рот, чтобы поблагодарить щедрую старуху, как ворота закрылись сами собою и она моментально очутилась на поверхности земли, подле дома мачехи, которая, увидев у нее столько золота, крайне изумилась, а когда девушка подробно рассказала обо всем случившемся, то непременно пожелала попробовать счастья для собственной дочери, и в тот же день приказала ей сначала расцарапать палец до крови веретеном, затем немедленно бросить это веретено в колодец, а потом самой спрыгнуть туда же.

Маленькая ленивица выполнила все как следует. По примеру младшей сестры, очутилась она среди прекрасного зеленого луга, где находилась та же самая печь, наполненная хлебами, но когда последние попросили вынуть их, то она по лености этого не сделала.

– Не охота мне пачкать руки! – с досадой отозвалась ленивица, и пошла дальше.

– Не охота мне трясти тебя! – продолжала она, когда развесистая яблоня обратилась к ней с просьбою освободить ее от тяжести.

Затем поравнялась она с жилищем безобразной старухи и предложила поступить к ней в услужение, но на первых же порах принялась за дело с таким нерадением, с такою леностью, что старуха, не зная как бы поскорее от нее отделаться, предложила отпустить ее домой.

– Отлично! – подумала тогда ленивица. – Теперь-то золотой дождь на меня польется! Довольно поработала, пора и отдохнуть!

Рассуждая подобным образом, девушка нетерпеливо следовала за своей госпожою по направлению к золотым воротам, но каково же было ее удивление и ужас, когда в тот момент, как она под ними проходила, вместо золотого дождя на нее вылился целый поток отвратительной, липкой смолы.

– Вот тебе награда за леность! – строго проговорила старуха, в ту же минуту скрывшись из виду.

Девушка хотела просить помилования, обещать на будущее время не лениться, но ни старухи, ни золотых ворот уже не было…

Так ей и пришлось на всю жизнь остаться грязною да липкою, потому что сколько мать ни старалась отмыть смолу, она никак не отставала, придавая ленивице такой отвратительный вид, что все родные и знакомые при встрече с нею невольно от нее отворачивались.

МУЗЫКАНТЫ

ил-был на свете осел, который всю свою жизнь усердно работал хозяину, до тех пор, пока, наконец, состарился.

– Да, – сказал тогда осел, – года наступают стариковские, силы изменяют. Еще немного – и пожалуй, в тягость стану хозяину – прогонит. Что тогда делать? Куда деваться? Лучше по добру, поздорову уберусь-ка раньше, пройду в город и пристроюсь к странствующим музыкантам.

С этими словами он толкнул мордою дверь своего стойла и поплелся вперед по дороге, ведущей в соседний город. У заставы он увидел лежащую на траве охотничью собаку.

– Что с тобою приключилось? – спросил ее осел с участием.

– Да вот видишь ли, любезный друг, устарела я, не гожусь больше для охоты. Хозяин приказал убить меня, а я с горя-то и приплелась сюда, – отвечала собака, едва сдерживая слезы.

– Перестань, стоит ли горевать о подобном вздоре? Пойдем лучше вместе со мною в город, да поступим там в музыканты. Увидишь, заживем припеваючи…

Предложение осла показалось собаке заманчивым. Встав с места, она последовала за ним. Вскоре увидели они на высоком заборе некрасивую, почти без шерсти, кошку, которая своим жалким видом невольно внушала к себе сострадание.

– Что с тобою? – спросила собака, остановившись.

– Плохи дела мои, собаченька! – отвечала кошка. – Состарилась я, не могу больше за мышами гоняться, хозяин приказал прислуге утопить меня, а я тихонько убежала из дому, собрала последние силы, чтобы на забор вскарабкаться, да вот теперь сижу и думаю, чем питаться, куда преклонить голову?!

– Нечего кручиниться! – вмешался в разговор осел. – Пойдем с нами – музыкантом будешь. Ты, ведь, мастерица по ночам концерты задавать; значит, тебе это дело привычное.

Кошка в знак согласия громко мяукнула и затем, спрыгнув с забора, поплелась сзади осла и собаки.

Не успели они завернуть за угол, как заметили на плетне петуха, который, вытянув вперед шею, кричал на всю улицу «кукуреку! кукуреку!».

– Чего кричишь? – окликнул его осел. – Разве это прилично?

– Вам хорошо рассуждать, а мне не до приличия! – отозвался петух и закричал еще громче.

– Да что такое случилось? – спросила собака.

– То, что к моему хозяину приехали гости и хозяйка приказала повару зажарить меня.

– А ты не будь дураком, и вместо того, чтобы сидеть тут на виду да горланить, иди-ка лучше с нами, сделайся музыкантом, тогда никто тебя не зажарит.

Петух не заставил дважды повторить себе любезное приглашение и сию же минуту присоединился к путникам, которые снова пустились шагать вперед по дороге. Добраться до соседнего города засветло они не успели, так что на ночлег им пришлось расположиться в лесу.

– Это не беда, – заметил осел, – как-нибудь уляжемся! – и вместе с собакою принялись устраивать себе постель из сухих листьев; кошка тем временем вскарабкалась на одну из ветвей расположенного поблизости развесистого дерева, а петух, для большей безопасности, взобрался на самую его макушку.

– Эй, друзья! – закричал вдруг последний в ту минуту, как товарищи его начинали уже засыпать. – Я вижу вдали огонек: это верно человеческое жилье. Почему бы нам не отправиться туда? Право, там наверное можно расположиться гораздо удобнее!

– Пожалуй! – согласились остальные и, встав со своих мест, снова зашагали по дороге, держась того направления, где, по словам петуха, должно было находиться человеческое жилье.

Через несколько времени они очутились около небольшого домика, оказавшегося разбойничьим притоном. Осел заглянул в окно и увидев, что разбойники сидят за ужином, поспешил сообщить об этом остальным товарищам.

– Счастливые! – в один голос отозвались собака, кошка и петух, успевшие порядочно проголодаться, и начали общими силами придумывать, как бы им избавиться от разбойников.

– Вот что, – продолжал осел. – Я встану на подоконник, собака вскочит мне на спину, кошка влезет на собаку, а петух на кошку; затем все мы четверо пустим в ход наши голоса. Разбойники наверное испугаются и разбегутся.

– Да, да, это будет превосходно! – согласились остальные, и сейчас же привели задуманный план в исполнение.

Разбойники, пораженные неожиданным шумом и гвалтом, с переполоху не могли понять, в чем дело, и вообразив, что за ними явились солдаты или что им слышатся голоса злых ведьм, действительно немедленно убежали в лес, после чего наши импровизированные музыканты вошли в их домик, уселись за стол и мигом подобрали все, что осталось на блюдах и тарелках; затем потушили огонь и каждый, отыскав себе по вкусу уголок, расположились на ночлег с особенным удовольствием.

Что же касается разбойников, то они, опомнившись, наконец, от охватившего их страха, решились снова вернуться в свое жилье.

– Я войду первый, – сказал их атаман, и сделав решительный шаг вперед, смело переступил порог избушки. – Огонь бы надо зажечь! – продолжал он, причем случайно повернув голову в печке, увидал светящиеся в темноте глаза кошки, принял их за горящие уголья и подошел ближе, чтобы зажечь о них спичку. Но кошка с такою силою вцепилась ему когтями в лицо, что он с громким, отчаянным, криком пустился бежать обратно. В дверях он наступил на хвост лежавшей там собаки, которая озлилась и укусила ему ногу. Разбойник не помнил себя от ужаса; бледный, с искаженным лицом, выскочил он на двор, надеясь хотя там несколько успокоиться, но осел, как раз стоявший на дороге, с такою силою лягнул его, что разбойник вскрикнул вторично.

– Кукуреку! – прокричал тогда в свою очередь испуганный всеобщим переполохом петух, который расположился тоже где-то там поблизости для ночлега.

– Ну, что, как? – спрашивали остальные разбойники атамана, когда последний, дрожа словно в лихорадке, наконец подошел к ним.

– Плохо, братцы, плохо! – отвечал атаман взволнованным голосом. – Сам не пойду больше в наше жилье, да и вам не посоветую! Представьте себе, какие там ужасы творятся… Подошел я к печке, а оттуда как выскочит ведьма, да прямо мне в глаза и бросилась… Пустился я бежать к двери, а там, откуда ни возьмись, другая – хвать меня зубами за ногу… Я скорее направляюсь во двор – думаю, здесь уже наверное никто не тронет, ан вдруг получаю по спине такой сильный удар, что едва могу на ногах устоять и вслед затем почти одновременно слышу чей-то невидимый голос, который кричит что-то на совершенно непонятном языке!

– Ах, какие страсти! Ах, какие ужасти! – в голос ответили разбойники и сейчас же без оглядки побежали далеко от своего маленького домика, в котором на их месте поселились наши импровизированные музыканты и от времени до времени устраивают такой оглушительный концерт, что все соседние птицы и звери, слыша его, разбегаются в разные стороны.