Текст книги "Опять вы, Иможен?"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Шарль Эксбрайя
Опять вы, Иможен?

Денизе Шмит-Крейс – в знак дружеского почтения.

Ш.Э.

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Иможен Мак-Картри

Арчибальд Мак-Клостоу – сержант, начальник полиции Каллендера

Сэмюель Тайлер – констебль

Эндрю Копланд – суперинтендант полиции графства Перт

Кейт Мак-Дугал – директор колледжа Пембертон

Мойра – его жена

Оуэн Риз – преподаватель английского языка

Морин Мак-Фаддн – преподаватель французского языка

Элспет Уайтлоу – преподаватель физики и химии

Гордон Бакстер – преподаватель физкультуры

Флора Притчел – преподаватель изобразительных искусств

Дермот Стюарт – преподаватель истории и географии

Патрик О'Флин – преподаватель математики

Норман Фуллертон – преподаватель истории британской культуры

Элисон Кайл – ученица колледжа Пембертон

Джерри Лим – ученик колледжа Пембертон

Хэмиш-Грегор-Александр Кайл – отец Элисон

И все уже знакомые читателю обитатели Каллендера.

ПРОЛОГ

С тех пор как он научился мыслить, Норман Фуллертон всегда жалел, что не родился в Шотландии. Сын профессора, Норман решил пойти по стопам родителя, но, получив диплом, тут же отправился преподавать в Горную страну. И, как человек упорный, достиг цели. Благодаря своим статьям и исследованиям Фуллертон мог бы с легкостью получить место в любом британском университете, но, словно поэт, влюбленный в мечту, предпочел выбрать наиболее удаленный от всех центров цивилизации уголок, зато такой, где в полной мере чувствовалась связь с древней землей Верхней Шотландии. Именно таким образом в 1962 году Фуллертон стал читать курс истории британской культуры ученикам колледжа Пембертон в графстве Перт.

Большой любитель пешей ходьбы, в свободный от занятий часы Норман совершал долгие прогулки по пустошам, где, казалось, каждый камешек, каждый клочок земли дышит легендой. Среди небольших городков и деревень, попадавшихся на его пути, Фуллертон особенно полюбил Каллендер и очень подружился с Тедом Булитом, хозяином «Гордого Горца». Последний с воодушевлением стал рассказывать новому приятелю о своей любимой героине, славе городка Иможен Мак-Картри. В это время неистовая рыжая шотландка доживала последние дни и часы в Лондоне. Годы вынуждали ее покинуть пост начальницы машбюро в Адмиралтействе и уйти в отставку. Все (по крайней мере друзья Иможен) надеялись, что она вернется на родину и внесет в тамошнюю слишком монотонную жизнь некоторое оживление. Короче, Тед так много и увлеченно рассказывал о подвигах дочери капитана, что Фуллертон искренне уверовал: пока он не познакомится с мисс Мак-Картри, истинной Шотландии ни за что не узнает.

В тот вечер Норман допоздна засиделся, правя статью о творчестве Джона Нокса. Он любил эти часы полного безмолвия, когда все обитатели колледжа от директора до горничной наслаждаются заслуженным отдыхом от дневных забот. В такое время Норману казалось, будто он еще глубже проникается духом шотландской поэзии. Собираясь спать, Фуллертон хотел выпить воды, но графин оказался пустым. Чем страдать от жажды, он решил прогуляться в другой конец коридора и наполнить графин в ванной. Дабы не нарушить мирный сон коллег, Фуллертон старался ступать по ковру как можно тише и вдруг с удивлением заметил, что из-под одной двери выбивается полоска света. А он-то воображал, будто один бодрствует в столь поздний час! Норман собирался постучать к товарищу по бессоннице и пожелать ему спокойной ночи, как вдруг до него донеслись отзвуки ссоры. Противники явно пытались приглушать голоса, но все же чувствовалось, что они терпеть не могут друг друга. В колледже Пембертон далеко не каждый день услышишь, чтобы люди разговаривали между собой в таком тоне, поэтому Фуллертон, несмотря на природную сдержанность и такт, от изумления стал прислушиваться, сдерживая дыхание. Услышанное его потрясло. По-видимому, собеседники питали друг к другу безграничную ненависть, и их взаимные угрозы отнюдь не выглядели безобидной шуткой. Норман чувствовал, что оба говорят совершенно искренне, всерьез. С этой минуты он не сомневался, что очень скоро кто-то из обитателей Пембертона погибнет насильственной смертью. Фуллертону захотелось скорее отойти подальше и вернуться к себе в комнату, но страх настолько парализовал его движения, что бедняга едва передвигал ноги, и, прежде чем он успел скрыться, где-то за спиной скрипнула дверь. Норман приказал себе не оборачиваться, но всем телом ощущал чей-то взгляд. Его, конечно, узнали. А может, если он спокойно пойдет дальше, ссорившиеся подумают, что он ничего не слышал?..

Фуллертон лег в постель, но, невзирая на темноту и поздний час, сон не шел. Да и можно ли уснуть, зная, что готовится убийство? И каким образом помешать намерениям преступника? Предупредить директора? Но он лишь возмутится, ибо раз и навсегда решил, что в его колледже работают исключительно леди и джентльмены, а потому даже слушать не станет. Полиция просто рассмеется, посоветует не так плотно ужинать и таким образом избавиться от ночных кошмаров. Чувствуя, что совершенно бессилен, Фуллертон в отчаянии вертелся с боку на бок, как вдруг вспомнил об этой Иможен Мак-Картри, которую с таким пылом воспевал Тед Булит. Если эта женщина способна совершить хотя бы половину того, что о ней рассказывают, то уж наверняка сообразит, как помешать преступлению.

ГЛАВА I

Суперинтендант Эндрю Копланд не без основания полагал, что жизнь прекрасна. Во-первых, ему еще не стукнуло пятидесяти и он чувствовал себя мужчиной в расцвете лет, тем более что на здоровье не жаловался, а Мэгги, прожив с мужем двадцать лет, продолжала считать его незаурядной личностью. Во-вторых, сын Копландов Дэвид очень неплохо учился в колледже Пембертон, и это позволяло надеяться, что в один прекрасный день он получит-таки вожделенный диплом врача. В-третьих, Копланд не сомневался, что либо в следующем, либо уже в этом году его назначат старшим суперинтендантом. Ну и в довершение прочих радостей как не добавить, что Эндрю посчастливилось жить «в славном городе» Перте? Из окна кабинета он мог любоваться, как Тэй протекает под Пертским мостом и мостом Королевы. А по другую сторону реки раскинулись загородные виллы – в одной из них Мэгги наверняка уже готовит супругу обед. Так что не обремененный всякими комплексами суперинтендант вполне мог считать себя одним из счастливейших людей во всей Шотландии и охотно благодарил за это Всевышнего.

Во вверенном ему графстве Перт царило полное спокойствие, и Копланд, которого обычно не одолевали никакие важные и безотлагательные заботы, мог мечтать о будущем в таких радужных тонах, что на его, уже чуть расплывшемся от домашней стряпни лице блуждала улыбка. Постучав в дверь кабинет, дежурный Томас Джонсон нарушил блаженную дремоту шефа.

– Ну? – слегка встряхнувшись, крикнул тот.

Джонсон сообщил, что какой-то сержант пришел на аудиенцию, назначенную ему самим же суперинтендантом. Копланд взглянул на календарь и убедился, что действительно именно в этот день и час согласился принять некоего Арчибальда Мак-Клостоу, ответственного за общественный порядок в Каллендере.

– Ладно, пусть войдет…

Несколько секунд спустя Копланд узрел в дверном проеме колосса, облаченного в форму полиции Ее Величества. Грудь сержанта, словно огромное пятно крови, покрывала удивительная огненно-красная борода. Новоприбывший щелкнул каблуками и представился начальству:

– Сержант Арчибальд Мак-Клостоу из Каллендера, сэр.

– Рад видеть вас, сержант. Садитесь…

– С вашего позволения, сэр…

Мак-Клостоу церемонно снял каску и, устроив ее на сгибе локтя, вежливо опустился на краешек предложенного ему кресла.

– Ну, сержант, в Каллендере что-нибудь случилось?

– Пока все идет отлично, сэр.

– Превосходно! Население ведет себя благопристойно?

– Как нельзя лучше, сэр!

– Сколько у вас помощников?

– Один, сэр. Констебль Сэмюель Тайлер.

– Вы им довольны?

– Истинный пример для молодежи, сэр.

– Просто замечательно, а? Так чего же вы от меня хотите?

– Я пришел просить вас немедленно перевести меня в другое место, а если это невозможно – до срока отправить в отставку.

Копланд недоверчиво поглядел на собеседника:

– Надеюсь, это не глупая шутка, сержант?

– Нет, сэр, о нет!

– Может, вас беспокоит здоровье?

– Спасибо, сэр, нисколько.

– Тогда я ничего не понимаю… Вы сами уверяете, будто Каллендер – великолепный пост для полицейского, что ваш помощник не оставляет желать лучшего… Или вам больше не нравится в Каллендере?

– Я успел полюбить здешние края, сэр, и мне очень грустно их покидать… Это разобьет мне сердце…

– Что ж, оставайтесь!

– Невозможно, сэр, я вовсе не хочу умереть в клинике для умалишенных, в смирительной рубашке!

– Что вы болтаете, сержант?!

Копланд терпеть не мог непонятных разговоров, и, если что-то выходило за рамки его разумения, начинал подозревать собеседника в неуместном желании поиздеваться.

– Если вы не хотите, чтобы я счел вас злым шутником, Мак-Клостоу, живейшим образом советую объяснить наконец, в чем дело! – сухо заметил суперинтендант.

Сержант огромным усилием воли подавил сотрясавшую его дрожь и попытался говорить достаточно спокойно:

– Сэр… Вы когда-нибудь слышали об Иможен Мак-Картри?

– Иможен Мак-Картри… Что-то знакомое… Во всяком случае, я уже где-то слыхал это имя… А! Не та ли это удивительная особа, что очистила Каллендер от целого шпионского гнезда? [1]1
  См. Ш.Эксбрайя. «Не сердитесь, Иможен!»


[Закрыть] А год или два назад с помощью уголовной полиции Глазго сумела прояснить преступление, до того остававшееся безнаказанным? [2]2
  См. Ш.Эксбрайя. «Возвращение Иможен».


[Закрыть]

– Совершенно верно, сэр… Эта рыжая баба – настоящее исчадие ада! Стоит ей появиться в нашем мирном Каллендере – и мы только и делаем, что подбираем покойника за покойником! А весь город приходит в страшное волнение! Всякий раз мой помощник Сэмюель Тайлер стареет сразу на несколько лет, а я чуть ли не схожу с ума… Я больше не в силах выносить это дьявольское создание, сэр! Одного ее вида достаточно, чтобы у меня начался припадок…

Суперинтендант Копланд с удивлением видел, что его собеседник совершенно искренен. Даже от упоминания об Иможен Мак-Картри этого колосса бросало в дрожь…

– Я не совсем понимаю вас, сержант… Насколько мне известно, особа, внушающая вам столь сильные опасения, вовсе не живет в Каллендере. Правильно?

– Да, сэр. Она живет и работает в Лондоне… кажется, в Адмиралтействе.

– Так в чем же дело?

В голосе Арчибальда Мак-Клостоу послышались истерические нотки:

– А в том, что Иможен Мак-Картри уходит в отставку, сэр! И окончательно возвращается в Каллендер! Слышите, сэр? О-кон-ча-тель-но! Ее ожидают со дня на день…

– Короче, вы просите у меня разрешения дезертировать?

– Не знаю… Я совсем запутался… Все, о чем я мечтаю, сэр, это больше никогда не видеть Иможен Мак-Картри!.. Умоляю вас, сэр! Я не желаю свихнуться или совершить убийство! Я вовсе не хочу угодить на виселицу!

– Какое еще убийство?

– Я убью ее, сэр! Я чувствую, что прикончу ее собственными руками!

Эндрю Копланд, которого обычно никто и ничто не могло вывести из себя, мгновенно взорвался:

– Молчать!

Приказ прозвучал так грозно, что трудившиеся над досье в соседней комнате инспекторы немало удивились. Копланд, слегка устыдясь, что настолько утратил хладнокровие, продолжал уже более спокойно:

– Замолчите, сержант! Я предпочитаю сделать вид, будто ничего не слышал. Сколько лет вы прослужили в полиции, Мак-Клостоу?

– Двадцать шесть, сэр.

– И, проработав у нас двадцать шесть лет, вы готовы спасаться бегством от женщины?

– Да, но от какой, сэр!..

– Если мне не изменяет память, по-моему, мисс Мак-Картри не преследовали по закону?

– Наоборот, сэр, еще и поздравили!

– И вы так боитесь честной гражданки Соединенного Королевства? Живо возвращайтесь в Каллендер, сержант Мак-Клостоу, и, если вы верующий, помолитесь Всевышнему, чтобы я забыл о вашей смехотворной выходке! Вы свободны!

Арчибальд с трудом встал. Стоя перед суперинтендантом, он колебался между терзавшим его страхом и чувством долга, привычным уважением к дисциплине.

– Сэр…

– Что еще?

– С тех пор как дошли слухи, что она возвращается навсегда, в Каллендере – настоящее светопреставление!

– Тем больше у вас оснований, сержант, внимательнее следить за порядком, а не покидать вверенный вам пост из-за всяких пустяков!

Мак-Клостоу снова надел каску, еще раз щелкнул каблуками, отдал честь и вышел из кабинета суперинтенданта, как обреченный на адские муки грешник – со Страшного суда, где Отец и Сын будут взвешивать наши дурные и добрые дела.

Выйдя на набережную, Мак-Клостоу склонился над Тэем. Не испытывай сержант столь сильного отвращения к воде, возможно, он бросился бы в реку – уж слишком не хотелось больше иметь дело с гнусной рыжей шотландкой. Однако у Арчибальда была острая аллергия на воду, а потому он отправился в бар «Опоссум и Священник» в робкой надежде с помощью «Джонни Уокера» хоть на время забыть о кипящем в ожидании мисс Мак-Картри Каллендере.

А в Каллендере меж тем действительно кипели страсти: одни вспоминали недавнее прошлое, другие рассуждали о будущем, полагая, что оно должно превзойти все возмож ные ожидания. Так или иначе, обыватели ждали чего-то из ряду вон выдающегося. Когда Розмери Элрой, после смерти матери ставшая нянькой Иможен, а потом и прислугой, сообщила своему мужу Леонарду, что мисс Мак-Картри возвращается на родину, намереваясь дожить здесь остаток дней, старик передал новость закадычному другу, сторожу рыбнадзора Фергусу Мак-Интайру, а уж от него о великом событии мигом проведали в «Гордом Горце», хозяин коего Тед Булит в честь праздника угостил всех, кто в тот момент оказался в кабачке, в то время как его жена Маргарет, запершись на кухне, грозила Господу перейти в католичество, если эта проклятая Иможен не прекратит сеять смятение и раздор в порядочных семьях Каллендера.

Услышав новость, Джефферсон Мак-Пантиш, хозяин гостиницы «Черный Лебедь» стал подумывать, не продать ли заведение, пусть даже с убытком для себя. Бакалейщица Элизабет Мак-Грю торжественно предупредила мужа, Уильяма, что, коли супруг допустит хоть малейшую фамильярность с рыжей стервой, она, Элизабет, немедленно покончит с собой прямо у него на глазах. Мак-Грю ответил жене, что лучше б ей не вводить его в искушение! Миссис Плери, миссис Шарп и миссис Фрэйзер тотчас побежали к преподобному Хекверсону, и святой человек совершил смертный грех, усомнившись в благосклонности Всевышнего к Шотландии вообще и Каллендеру в частности. Доктору Элскотту сообщили о скором приезде Иможен Мак-Картри, когда он сидел у постели миссис Элеанор Меррей, страдавшей особо упорным бронхитом. Известие настолько потрясло врача, что вместо больной он стал щупать пульс ее мужу Ясону. С тех пор Меррей начали подозревать, что врач относится к своим обязанностям недостаточно серьезно.

Встревоженный констебль Сэмюель Тайлер бегал по всему городу, наблюдая, как растет всеобщее лихорадочное возбуждение. Но если подобно своему непосредственному шефу Сэмюель и опасался буйного нрава Иможен, то все же не мог не испытывать к ней глубокой привязанности. Оба были примерно одногодками и вместе играли, в то время как Мак-Клостоу, в конце концов, – чужак и приехал в Каллендер из пограничной зоны. Кроме того, Тайлеру столько раз приходилось помогать покойному капитану Мак-Картри, отцу Иможен, добираться до дому, когда виски слишком туманило ему мозги и мешало самостоятельно отыскать дорогу… Подобные воспоминания связывают порой крепче любых других уз… Констебль прислушивался к разговорам, отмечал про себя реплики обывателей, как можно уклончивее отвечал на вопросы сограждан и в конечном счете пришел к выводу, что все идет по-прежнему. Друзья мисс Мак-Картри остались ей верны, но и противники не сложили оружия.

Пока в Каллендере кипели страсти, виновница такого волнения, Иможен Мак-Картри, готовилась покинуть маленькую квартирку на Паултонс-стрит в Челси и, в последний раз сходив в Адмиралтейство, навеки распрощаться с коллегами. Когда она закончила укладывать чемоданы и сумки, комната приняла зловещий, мрачноватый вид, свойственный необитаемым помещениям. На душе у Иможен было довольно тоскливо. Нелегко расставаться с привычками, обретенными за четверть века. Напоследок Иможен оставила главное – аккуратно положить в большую сумку, с которой никогда не расставалась, фотографии покойного отца – капитана индийской армии Генри-Джеймса-Герберта Мак-Картри, и Дугласа Скиннера, своего жениха, погибшего при исполнении служебного долга, а также гравюру с изображением любимого героя – Роберта Брюса накануне Баннокбернской битвы. Иможен тщательно переложила каждую фотографию бельем, чтобы не помять во время путешествия. Потом, выпрямившись, мисс Мак-Картри поглядела в зеркало и пришла к выводу, что практически не изменилась с того далекого дня, когда впервые провела ночь в этой квартире: все такая же плоская с обеих сторон фигура, ни единого лишнего миллиметра в талии, а огненно-рыжая шевелюра не поседела ни на волос. Ну – куда деваться? Дисциплина есть дисциплина, и ей положено подчиняться. Государство полагает, будто впредь может обойтись без услуг мисс Мак-Картри? Прекрасно! Воля его. А впрочем, разве можно удивляться нелепости законов, если их придумали англичане?

В последний раз Иможен заперла за собой дверь квартиры и отправилась привычным маршрутом. Такую прогулку она совершала уже двадцать пять лет день за днем даже во время войны. Внизу, у входа, шотландку поджидала домовладелица, миссис Хорнер. Обе женщины, повздорив в дни «блица» (они постоянно соревновались в мужестве, и ни одна не желала уступить другой), помирились после победы.

– Доброе утро, миссис Хорнер!

– Здравствуйте, мисс Мак-Картри!

И домовладелица вдруг разрыдалась. Растроганная шотландка дружески похлопала ее по спине.

– Ну-ну, миссис Хорнер, успокойтесь… что с вами такое?

Та захлюпала носом.

– Мне так печально, что я больше никогда вас не увижу, – икая от огорчения, пробормотала она. – Мы не всегда ладили, но я уважала вас, мисс…

– И я тоже, Марджори…

Впервые в жизни шотландка назвала миссис Хорнер просто по имени, и та, еще больше расстроившись, дала торжественную клятву вечно помнить Иможен. Бедняжка вообще с трудом понимала, как она сможет нормально жить теперь, не видя мисс Мак-Картри ни утром, ни вечером…

– Успокойтесь, Марджори… Вы будете навещать меня в Каллендере – и отдохнете там хорошенько, и всласть поболтаем о прежних временах.

Такая перспектива несколько успокоила миссис Хорнер и, вновь обретя вкус к жизни, она предложила мисс Мак-Картри зайти в гости и, ради вящего укрепления духа, выпить по капельке джина. Отказаться шотландка сочла бы крайне невежливым.

А в «Опоссуме и Священнике» изрядно накачавшийся виски Арчибальд Мак-Клостоу поверял хозяину бара свои тревоги и опасения, вызванные известием об о-кон-ча-тель-ном возвращении Иможен Мак-Картри в Каллендер. Для начала бармен убрал подальше бутылку.

– Если хотите знать мое мнение, сержант, – сказал он, – то я посоветовал бы вам на некоторое время отказаться от виски и не пить, пока организм малость не очистится от спиртного…

Столь вопиющее отсутствие понимания возмутило Арчибальда.

– Да неужто до вас еще не дошло, что эта рыжая баба – самая настоящая чертовка? Что она терзает меня дни и ночи? Что она хочет запереть меня в сумасшедшем доме?

Бармен грустно покачал головой, и Мак-Клостоу, преисполнившись отвращения ко всему миру, заплатил по счету, а потом отправился на вокзал – пришло время возвращаться обратно, в Каллендер. Дорогой Арчибальд твердил про себя, что человек человеку всегда останется волком и сержанту Ее Величества бесполезно ожидать хоть малейшей поддержки от ближних. Тем временем хозяин «Опоссума и Священника» Реджинальд Хорсберг доверительно сообщал одному из завсегдатаев:

– Надеюсь, вы мне поверите, Гарольд, что, тридцать лет проработав в баре, я повидал массу разнообразных пьяниц, и у каждого было свое наваждение. Многим мерещится, будто по телу все время ползают какие-то твари, другие видят розовых слонов или синих мышей, но, честное слово, впервые в жизни вижу типа, которого преследует рыжая дьяволица!..

После джина миссис Хорнер никак не хотела сразу отпустить свою дорогую шотландку и пригласила ее на ленч, довольно скудный, но зато приготовленный от чистого сердца. Женщины перекусили вдвоем, осушив множество бутылок пива, что привело их в отличное настроение. Даже на улице слышались отзвуки веселого смеха. Это несколько удивляло и даже шокировало соседей, не ожидавших ничего подобного от таких приличных и уважаемых в квартале дам. В два часа, поблагодарив радушную хозяйку за гостеприимство, мисс Мак-Картри снова направилась в Адмиралтейство.

Войдя в свой кабинет, Иможен увидела множество цветов, причем каждый букетик позаботились перевязать клетчатыми ленточками, тщательно соблюдая верность цветам клана Мак-Грегор, к которому принадлежала мисс Мак-Картри. До слез тронутая таким вниманием, шотландка вышла в большую комнату, где обычно трудились машинистки. Почти все начинали работать при ней – юные и полные надежд, а теперь превратились в зрелых дам, многие поседели и отрастили животы. Как только Иможен вошла, машинистки встали и начали громко петь: «Это только до свиданья…» Услышав шум, к ним заглянул начальник отдела, Анорин Арчтафт, валлиец, так часто в свое время ссорившийся с шотландкой, а теперь тоже через год собиравшийся в отставку. Арчтафт с легким смущением откашлялся (за двадцать пять лет совместной работы он все еще немного робел перед Иможен) и произнес от имени всех сотрудников отдела очень милую речь, уверяя мисс Мак-Картри, что, невзирая на сварливый нрав и упорное нежелание считать англичан, валлийцев и ирландцев цивилизованными людьми, ее все любят и уважают. Анорин не без юмора напомнил о некоторых из их прежних стычек, чем немало насмешил новеньких, знавших «сагу» Иможен Мак-Картри только понаслышке. В конце концов Арчтафт преподнес шотландке подарок на память – прекрасную статуэтку Марии Стюарт из слоновой кости. У Иможен перехватило дыхание, но при этих англичанках и валлийцах она ни за что не могла позволить себе никаких слабостей. Когда наступил ее черед благодарить, мисс Мак-Картри начала с того, что для валлийца Анорин Арчтафт совсем неплохо умеет выражать свои мысли. Все засмеялись. Но, заговорив о долгих годах, проведенных здесь, в машбюро Адмиралтейства, Иможен не смогла-таки сдержать слез. Ее принялись утешать, а Дженис Арчтафт чуть лукаво заметила:

– Ну кто бы мог подумать когда-то, что, уезжая из Англии в родную Шотландию, вы будете плакать?

Мисс Мак-Картри мигом пришла в себя.

– Любой имеет право малость взгрустнуть, навсегда покидая колонию, где провел двадцать пять лет жизни, разве не так? – гордо ответствовала она.

Уильям Мак-Грю, загнав констебля Сэмюеля Тайлера в угол между собственной бакалейной лавкой и домом галантерейщицы миссис Пинкертон, с жаром заметил:

– Досадно, что вы на дежурстве, Сэм, а то я непременно угостил бы вас стаканчиком виски или джина!

– С чего вдруг? У вас что, праздник? Может, день рождения?

Уильям, человек кроткого нрава, которого удавалось вывести из себя только жене, Элизабет, покачал головой.

– Нет, Сэм, ничего такого… Но я узнал сегодня лучшую на свете новость: Иможен Мак-Картри возвращается к нам навсегда!

– Ну и что?

– То есть как это? Я не без тревоги подумывал, что мне придется без всякого просвета, до конца дней своих мыкаться с миссис Мак-Грю (у нее, знаете ли, с годами характер отнюдь не мягчает), но возвращение Нашей Иможен совершенно меняет дело!

– Почему?

– Да потому, старина! Раз приезжает мисс Мак-Картри, можно не сомневаться: что-нибудь непременно произойдет, и жизнь в Каллендере станет гораздо веселее и разнообразнее!

Именно этого Сэмюель Тайлер и опасался больше всего.

С тяжелым сердцем, нагруженная подарками, мисс Мак-Картри уже собиралась навсегда уйти из Адмиралтейства, как вдруг узнала, что ее ожидает сэр Дэвид Вулиш. Иможен весьма польстило, что столь высокое начальство тоже хочет пожелать ей счастливого пути, и шотландка тут же направилась в кабинет сэра Дэвида. Секретарша немедленно распахнула перед ней дверь.

– Я слышал, вы покидаете нас, мисс Мак-Картри?

– Не то чтоб по доброй воле, сэр… но закон есть закон…

– Просто не верится, что вас отправляют в отставку по возрасту…

– Мне тоже трудно в это поверить, сэр, но, увы…

– И вы уезжаете в Каллендер?

– Да, сэр, на родину. Сяду в поезд сегодня же вечером.

– Нам жаль расставаться с вами, мисс Мак-Картри…

– Спасибо, сэр… мне тоже грустно, и…

Иможен так и не смогла договорить, более того, она настолько утратила чувство собственного достоинства, что расплакалась при англичанине. Растроганный сэр Дэвид Вулиш попытался, как мог, утешить шотландку.

– Я прекрасно понимаю вас, мисс Мак-Картри… но, к несчастью, все мы – рабы дисциплины… Хотя должен признать, что порой наши уставы, регламенты и прочее выглядят сущей нелепостью… Ну для чего, спрашивается, принуждать к бездействию полного энергии и сил человека?

Однако в гораздо большей степени, нежели теплые слова начальства, Иможен вернула хладнокровие мысль о том, что подумал бы ее отец, а если заглянуть чуть дальше в глубь времен – и Роберт Брюс, увидев ее в столь жалком состоянии.

– Извините, сэр, мне самой очень стыдно за эту минутную слабость… Но она – первая за двадцать пять лет службы! Надеюсь, по доброте душевной вы забудете, что я позволила себе…

Вулиш улыбнулся.

– Несгибаемая вы женщина, мисс Мак-Картри! Ах, будь в Соединенном Королевстве только такие, как вы, мы бы до сих пор занимали первое место в мире!

– Простите великодушно, сэр, но, я думаю, если бы «добрый принц Чарли» не потерпел тогда поражения при Каллодене…

– Шотландцы сумели бы сохранить нам это почетное место?

– Несомненно, сэр!

Сэр Дэвид откровенно рассмеялся:

– Главное – никогда не меняйтесь, мисс Мак-Картри! И всегда оставайтесь такой же…

– А с чего бы мне вдруг меняться? Не вижу причин, сэр.

– Верно… Но я позвал вас сюда, мисс, не только для того, чтобы пожелать на прощание доброго здоровья. В первую очередь мне хотелось бы знать, можем ли мы в случае крайней необходимости по-прежнему рассчитывать на вас, на ваши услуги, если случится что-нибудь вроде той истории с похищением планов «Бэ-сто двадцать восемь», помните? [3]3
  См. Ш.Эксбрайя. «Не сердитесь, Иможен!»


[Закрыть] Тогда вы нас здорово выручили.

У Иможен отчаянно заколотилось сердце.

– Вы имеете в виду… борьбу со шпионами?

– Совершенно верно.

– О да!

– Я заранее знал, что вы согласитесь… Тогда запомните номер: ФРИ-девять-девять-девять-девять. Там живет некий мистер Суини… Джеймс Суини… Если по той или иной причине вам понадобится связаться со мной, позвоните Джеймсу Суини и скажите, что хотели бы побеседовать с его отцом. Я тут же подключусь к линии… Никаких имен не называйте, скажите просто: «Это Иможен», а я отвечу: «Чарльз слушает»… Понятно? Хорошо запомнили?

Обычно в тот день, когда человека провожают на пенсию, он вдруг ощущает груз прожитых лет и как будто сразу дряхлеет, но тем, кто видел Иможен Мак-Картри после разговора с сэром Дэвидом Вулишем, она казалась помолодевшей лет на десять. Миссис Хорнер не поверила своим глазам.

– Боже милосердный! – удивленно воскликнула она. – Да что с вами случилось, мисс Мак-Картри?

– А то, что это еще далеко не конец! – громогласно объявила шотландка. – Все, наоборот, только начинается! Вот что… Мой поезд уходит только в половине одиннадцатого, давайте-ка отправим мои вещи в камеру хранения, на Хьюстонский вокзал, а сами поужинаем в Блумсбери. Я отведу вас в один шотландский ресторанчик, где еще не разучились готовить так, как принято у нас, в Горной стране.

Марджори Хорнер с восторгом приняла предложение, но настоятельно попросила «дорогую Иможен» помочь ей сначала управиться с бутылочкой джина, а уж потом идти за вещами.

Подруги поужинали с большим аппетитом. Начали они с «фиш кестед» – филе трески с гоголь-моголем и лимонной цедрой, потом отведали «Кайкерс Хот Пот» – довольно рискованной смеси говяжьих жил, свиной колбасы, помидоров, картошки, яблок, лука, соли и перца, а закончили «Грэннис Лофа» – потрясающей мешаниной из муки, сахара, масла, изюма, яиц, гвоздики, тмина, корицы, молока и соды, которую просто физически не в состоянии переварить ни один человек, если только он не имел удовольствия родиться неподалеку от устья Твида. Поэтому миссис Хорнер, появившаяся на свет в Лидсе, едва не отдала Богу душу, так что пришлось влить в беднягу добрых полпинты виски – иначе ей бы никогда не прийти в чувство.

В тот день сержант Арчибальд Мак-Клостоу сошел в Каллендере с поезда, примчавшего его из Перта. Как всякий порядочный шотландец, Арчи пьянел и трезвел с невероятной скоростью. Немного подремав в вагоне, он вошел в полицейский участок свеженьким как огурчик и вполне готовым, если представится случай, осушить перед обедом еще бутылочку горячительного. Сэмюель Тайлер, вернувшись после очередного обхода, с несказанным облегчением встретил шефа.

– Ох, до чего ж я рад, что вы тут…

– Спасибо, Тайлер.

– Удачно съездили, шеф?

– Нет, Сэмюель, нет… я наткнулся на безжалостного и совершенно непрошибаемого суперинтенданта… Он не пожелал ничего понять.

– Но я всегда слышал, что Эндрю Копланд – человек на редкость обходительный…

– Циник! Подумать только, ведь я просил о таком пустяке, а, Тайлер? Просто-напросто либо перевести меня в другой город, либо до срока отправить на пенсию! Ну что ему стоило выполнить мою просьбу?

Тайлер недоверчиво уставился на сержанта.

– Вы хотели нас бросить, шеф? Не может быть! – воскликнул он.

– Увы, Сэмюель, это самая что ни на есть чистая правда!

– Но почему?

Арчибальд снял каску, расстегнул китель и тяжело плюхнулся в кресло.

– Потому что я не хочу видеть Иможен Мак-Картри! – простонал он, запустив обе пятерни в густую шевелюру. – Потому что я не хочу окончить дни свои в смирительной рубашке! Потому что я не хочу, чтобы меня повесили за убийство!

Констебль онемел от изумления.

– Вас – вешать? Да какого ж черта? Взбредет ведь в голову… И кого это вы вознамерились прикончить, шеф?

Мак-Клостоу вскочил и замогильным голосом, вобравшим в себя целую бездну обид и огорчений, во всю силу легких рявкнул:

– Иможен Мак-Картри!

Потом он снова опустился в кресло и залепетал нечто настолько невразумительное, что вконец перепугал добряка Сэмюеля.

– Шеф, может, вам капнуть немножко виски? – с тревогой осведомился он.

– Вы меня угощаете?

Тайлер уже не мог отступить, но с досадой отметил, что подобные предложения слишком быстро восстанавливают умственные способности начальства.

– Само собой, шеф, – недовольно скривившись, проворчал констебль.