Текст книги "Заговор корсиканок"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Лицо Базилии еще больше сморщилось от едва сдерживаемого смеха.

– Ох, Оноре, – притворно застонала она, – тебе ужасно не идет быть полицейским…

Остальные старики уже сбились стайкой вокруг Базилии.

– В прежние времена, когда ты еще был одним из нас, – продолжала она, – ты бы ни за что не стал говорить с нами таким тоном.

– Это потому, что я еще не знал…

– Чего ты не знал?

– Что все вы такие лгуньи!

В тот день, когда стало известно об измене Кастанье, Жозе Бэроль слишком много думал. С непривычки он страшно устал. Много часов Жозе бился над проблемой, вставшей перед ним, когда все уходили от патрона: убьет ли он Полена, чтобы отомстить за Мариуса и Барнабе, или подчинится приказу? Сначала он пришел к выводу, что обязан уничтожить предателя, – такое решение он считал и справедливым, и полезным. Но потом Жозе подумал, что с ним станет, если остальные бросят его в наказание за ослушание, – а Бэроль панически боялся одиночества. У него хватало здравого смысла правильно оценить границы своих возможностей. Жозе понимал, что, оставшись один в этих безжалостных джунглях, он очень быстро погибнет. И к вечеру он передумал. Отказавшись от утренних планов мщения, Бэроль решил подчиниться приказу главаря и не предпринимать никаких шагов по собственной инициативе.

Чтобы немного развеяться, Жозе поехал в Гольф-Жуан полакомиться рыбным супом в «Веселом матросе». Юбер встретил его без особой радости.

– Привет, Жозе! Почему Полен не предупредил меня, что у вас здесь назначено свидание?

– Полен?

– Он здесь. Ты разве не знал?

– Нет. Он уже поел?

– Пока нет.

– Так накрой на двоих.

Появление Бэроля нисколько не встревожило Кастанье. Он настолько умнее Жозе… В глубине души Полен очень ценил силу Бэроля, испытанное мужество и преданность избранному им главарю, а потому ему бы хотелось переманить Жозе на свою сторону. И Полен решил, что сейчас самое подходящее время прощупать почву. Совместная трапеза предоставляла к тому немало возможностей, а насчет того, что Кастанье наговорил комиссару Сервионе, так он всегда в случае чего мог отказаться от своих слов или заявить, что ошибся…

После ужина Полен предложил прогуляться. Уже стемнело, но в мерцании звезд пронизанный благоуханием цветов Удивительно свежий воздух сам, казалось, светился. Мужчины свернули с дороги и стали подниматься по склону в сторону Валари. Шли они молча – каждый раздумывал, как бы половчее приступить к разговору о занимавшей его проблеме.

Первым решился Кастанье:

– Между нами говоря, Жозе, тебе не кажется, что патрон стареет?

Бэроль удовлетворенно вздохнул:

– Пожалуй…

Оба осторожно выбирали слова, боясь слишком рано проговориться. Шла своего рода дуэль, финала которой пока ни тот, ни другой не могли хорошенько представить.

– По-моему, ему пора уступить место другому.

– А ты представляешь, кто мог бы его заменить?

Полен сжег корабли:

– Я.

Жозе уже знал о честолюбивых планах Кастанье, и это заявление не застало его врасплох, но он счел более разумным изобразить удивление:

– И ты не боишься?

– С чего бы это?

– Фред, Эспри и патрон вряд ли воспримут это спокойно…

Кастанье пожал плечами:

– Консегюда я не боюсь… он совсем испекся… А вот Фреда и Эспри убедить будет намного труднее… Правда, после той истории в Вилльфранш вряд ли они посмеют особенно высовываться.

– Ты забываешь, что я тоже участвовал в этом деле.

– Полиции вовсе не обязательно об этом знать.

– Разве что ее поставят в известность…

– Кто?

– Ты!

Полен почуял опасность.

– Почему я?

– Говорят, ты предупредил патрона, что написал письмо комиссару Сервионе?

Кастанье принужденно рассмеялся.

– Это Консегюд тебе сказал?

– Да.

– Значит, поверил!

– А ты не писал?

– Конечно, нет, я просто хотел обеспечить себе прикрытие на случай, если бы Фреду, Эспри или тебе вздумалось свести со мной счеты.

Жозе почувствовал, как в нем вскипает свирепая радость.

– А с чего ты взял, что я и впрямь не хочу свести с тобой счеты?

– Только не говори, что и в самом деле поверил, будто я мог вас заложить! – голос Кастанье чуть заметно дрогнул.

– Нет, я думаю о Мариусе и Барнабе.

– А они-то тут при чем?

– За что ты их убил?

– Ты что, рехнулся?

– Нет, это ты вообразил, что сможешь безнаказанно обмануть нас всех!

Заметив, что рука Полена скользнула в карман, Бэроль ударил изо всех сил, и Кастанье со сломанной шеей рухнул на землю. Жозе добил его и отволок тело в заросли.

В кафе Юбер еще обслуживал последних посетителей.

– А где Полен? – спросил он, как только Жозе открыл дверь.

Бэроль подмигнул и жестом вызвал Юбера из зала. Слегка встревоженный, хозяин «Веселого матроса» вышел вслед за приятелем в туалет и потащил его на кухню, где в такой поздний час уже никого не было.

– В чем дело?

– Полен…

– Что с ним такое?

– Помер.

– Что?

– Мне пришлось его убить.

– Тебе?

– Это он прикончил Мариуса и Барнабе.

– Не может быть!

– Может… и тут уж – либо он, либо мы.

– Но почему?

Бэроль коротко объяснил, какие причины, по их мнению, толкнули Кастанье на убийство приятелей. Юбер слушал, качая головой, и наконец заявил, что наш мир становится все отвратительнее и что уже никому нельзя доверять. Напоследок он задал вопрос, волновавший его больше всего:

– Куда ты его девал?

– Пока лежит у дороги… Сейчас я схожу за трупом и перетащу сюда.

– Сюда?!

– Когда ты закроешь лавочку, мы все втроем покатаемся на лодке.

– Втроем?

– Мы с тобой и он…

Сказать, что подобная перспектива безумно обрадовала Юбера, значило бы соврать. Хозяин «Веселого матроса» проклинал тот день, когда за крупное вознаграждение согласился обеспечить Фреду с дружками липовое алиби. А теперь на него взваливают еще и труп! А что, если они вдруг столкнутся с жандармами? От одной мысли об этом Юбер так взмок, что рубашка прилипла к спине.

Но вопреки его опасениям, все прошло без каких-либо приключений, и не в меру тщеславный Полен Кастанье с привязанной к ногам старой наковальней, много лет ржавевшей без дела в сарае «Веселого матроса», отправился спать на глубину более ста метров в наказание за преступления, которых не совершал.

Комиссар Сервионе по-прежнему пребывал в самом мрачном расположении духа, но зато в «малой Корсике» царила легкая эйфория. Старухи в конце концов рассказали обо всем мужьям, и те только и мечтали сравняться с ними в доблести. Казалось, кровь в изношенных жилах вдруг помолодела и заструилась быстрее, а усталые сердца забились с новой силой. К этим побежденным судьбой несчастным, кое-как дотягивавшим последние годы в полной нищете, неожиданно вернулись грезы юности. Подобно предкам, легенды о которых рассказывали им в детстве, обитатели «малой Корсики» на свой лад уходили в маки охотиться на жандармов. По вечерам то в одном, то в другом домишке шли долгие совещания – старики обсуждали, как им покончить с оставшимися убийцами. По общему согласию, решили сначала заняться Эспри Акро, этим спокойным чиновником преступного мира. Оставалось разработать план.

В непосредственном окружении Сервионе атмосфера стала совсем невыносимой. Кастелле при первой же возможности старался улизнуть из управления. Однажды он по собственной инициативе отправился к Базилии. Инспектор полагал, что старики, в глубине души понимая всю незаконность своих действий (если, конечно, они и в самом деле виновны), не могут не опасаться комиссара, чье высокое положение в полиции их пугает. Кастелле думал, что сначала надо их успокоить, а потом уговорить Базилию рассказать об ужасной сцене, невольным свидетелем которой она стала. Старуха приняла полицейского довольно любезно. Она знала, что Кастелле связывала с ее сыном Антуаном крепкая дружба, а потому спокойно его выслушала. Инспектор повторил все то же самое, что не уставал твердить Сервионе, но другим тоном и в иных выражениях.

– Я понимаю… – проговорила она, как только полицейский умолк. – И если бы я только видела убийц, сами знаете, тут же бы на них заявила…

Базилия лгала с безмятежной улыбкой, отлично понимая, что инспектор ей не верит. Кастелле вздохнул:

– Мне бы так хотелось отомстить за Антуана…

Старуху охватило такое волнение, что она, не думая о последствиях, невольно отозвалась:

– Это взяли на себя другие!

Инспектор не преминул воспользоваться неосторожно приоткрытой лазейкой.

– Что вы имеете в виду?

– Комиссар рассказывал нам о смерти Бенджена и Пелиссана… Кажется, они – из тех, из убийц…

– А вы об этом не знали?

– Нет.

– И у вас нет ни малейших догадок, кто эти мстители, если, разумеется, таковые и впрямь существуют?

– Нет.

– А вас не удивило, что незадолго до смерти Пелиссана сторож заметил в Замковом саду двух женщин?

– Все имеют право гулять, где им вздумается.

– Так почему же комиссар решил, что одной из этих гуляющих были вы?

– Я хорошо знаю Оноре… Он из наших краев… и так любит выдумывать всякие истории, что в конце концов сам же в них верит. Но в том, что касается меня, я почти жалею, что он ошибся.

– Жалеете?

Старуха посмотрела в глаза Кастелле, и полицейский понял, что она хочет наконец сказать правду – объяснить причины, вынуждающие ее нарушать закон.

– Да… потому что мы перестали уважать своих мертвых… Будь мы еще достойны их, как наши матери были достойны своих, мы бы сами свели счеты с убийцами, не прибегая ни к чьей помощи.

– Но каким образом вы бы могли с ними справиться?

– Когда у тебя нет сил – шевели мозгами… Расставив лопушку, безоружный охотник может поймать самого свирепого зверя…

Кастелле, словно сомневаясь, покачал головой:

– Ну, это проще задумать, чем выполнить…

– Да нет же, достаточно иметь голову на плечах и набраться мужества. Только для начала необходимо выяснить привычки врага. Например, все знали, что Бенджен – пьяница. Что может быть проще, чем, сыграв на его слабости, Угостить несколько… необычным ликером, а потом оттащить тело туда, где его потом найдут? Точно так же и с Пелиссаном. Он славился как неисправимый бабник. Почему бы не пригласить его на свидание, где вместо трепещущей жертвы он встретит смерть?

Теперь полицейский знал, каким способом обоих бандитов отправили в мир иной. А Базилия лукаво добавила:

– Разумеется, это только предположения…

– Да, конечно… А что, если Консегюд и его подручные догадаются, кто убивает их приятелей одного за другим? Вы не думаете, что они могут отреагировать на это довольно бурно?

– Опытный охотник всегда должен (по крайней мере, я так думаю) предвидеть возможную реакцию добычи, которую он преследует. Кажется, это называется профессиональным риском. Вы собираетесь передать наш разговор Сервионе?

– Нет.

– Почему?

– Комиссар не поверит. Он вас всех здесь считает лгуньями. Базилия снова улыбнулась.

– Даже если нам случается порой сказать правду?

– Даже когда вы говорите правду, – серьезно подтвердил полицейский, глядя ей в глаза.

Когда Кастелле ушел, Базилия стала раздумывать, что на нес нашло и с чего это вдруг ей вздумалось делиться своими тайнами с полицией. Зачем было бросать дерзкий и совершенно ненужный вызов? Наверняка во всем виновата гордость, настоятельное желание показать молодым, что старики все еще способны дать им урок. Тем не менее Базилия немного устыдилась своего порыва и, ругая себя за неосторожность, решила ускорить события. Она пошла к Поджьо и попросила Барберину на минутку закрыть магазин. Поскольку туда все равно почти никто не заглядывал, это не причинило коммерции ни малейшего вреда.

– Шарль, я знаю, ты уже не так ловок, как прежде, но, может, ты сумеешь сделать этакий маленький простенький часовой механизм?

– Для чего?

– Для бомбы.

Надтреснутый смех Шарля, которому вторила Барберина, звучал так, как если бы в соседней комнате встряхнули мешок сухих орехов. Но Поджьо с его астмой не стоило так веселиться, и жене пришлось долго хлопать старика по спине, пока он не отдышался. Наконец Шарль пришел в себя и, утирая выступившие на глазах слезы, прошамкал:

– Ох, уж эта Базилия! Только она способна выдумать такую штуку! До чего ж она еще молода! А кого это тебе вздумалось поднять на воздух, Базилия?

– Эспри Акро.

– Я с ним знаком?

– Нет. Он один из бандитов, побывавших в ущелье Вилльфранш. И это он убил моего Доминика.

– Тогда можешь на меня положиться. Когда тебе нужна эта бомба?

Кастелле так страшился постоянного раздражения комиссара Сервионе, что решил не рассказывать о своем разговоре с Базилией. Чего бы он добился? Сервионе только еще раз отправился бы изводить старуху, из которой (по твердому убеждению инспектора) не сумел бы вытянуть ничего нового. Базилия стала бы все отрицать, и злоба разочарованного комиссара снова обрушилась бы на его, Кастелле, голову.

Инспектор получал отличные характеристики от всех начальников, с какими ему только приходилось работать. Им нравилась склонность молодого человека к анализу, умение мыслить логически и не слишком доверять воображению. Надежный парень, ничего не упускавший из виду. Кастелле догадывался, что теперь, после убийства двух подручных Консегюда, в деле Вилльфранш появился новый фактор – страх, и его никак не следует сбрасывать со счетов. Безликий противник куда опаснее известного врага. Полицейский больше не сомневался, что банду Консегюда решили уничтожить корсиканцы из старого города. Древние старики, вдруг превратившиеся в убийц, это какая-то фантасмагория, жутковатая сказка о злых феях… Кастелле думал, что, узнай Консегюд и его присные, с кем имеют дело, их охватит паника. А пока он решил сыграть на тревоге, постоянно живущей в сердце тех, кто в той или иной мере ведет войну с полицией. Тут-то инспектор снова вспомнил о Юбере.

Хозяин «Веселого матроса» заснул только на рассвете и, пробудившись, вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. По правде говоря, парень совсем пал духом. Юбер проклинал слабость, из-за которой он согласился подтвердить алиби Фреда и его дружков. С тех пор он жил в постоянном страхе. Смерть Бенджена и Пелиссана не встревожила Юбера, даже наоборот. Он думал, что оба стали жертвами очередного сведения счетов (явления, очень распространенного в их среде), и от души желал того же их приятелям – чем раньше сгинет банда Консепода, тем скорее он избавится от вечного трепета. Неожиданное появление инспектора отнюдь не успокоило Юбера. Решив, что обнаружено тело Кастанье, он смертельно побледнел.

– Вы… вы пришли… по делу?

– Нет, хочу отдохнуть часок-другой.

– А почему у меня?

– Просто мне здесь нравится.

– Как же…

– Да что с вами, Юбер? Вы всех посетителей принимаете так радушно… или не любите только полицейских?

– Терпеть не могу шпионов!

– Так вы воображаете, будто я пришел сюда шпионить? И что интересного я мог бы найти?

– Откуда мне знать?

– Так чего ж вы так волнуетесь?

– Я не волнуюсь!

– И совершенно напрасно… Нам так и не удалось доказать, что вы солгали и дали ложные показания.

– О… о чем вы говорите?

– Как о чем? Да о липовом алиби, которое вы предоставили Кабри и прочим, – с самым простодушным видом ответил Кастелле.

– Вы не имеете права…

– Послушайте, Юбер, я же вам сказал, что мы не можем ничего доказать! Заметьте, при этом мы ничуть не сомневаемся в вашем пособничестве убийцам… Впрочем, не мы одни…

– Что вы имеете в виду?

– Разве вы не слышали о смерти Бенджена и Пелиссана? – с наигранным удивлением спросил полицейский.

– Да, но не понимаю…

– Юбер, их обоих прикончили те, кто решил отомстить за убийство Пьетрапьяна.

– Чепуха!

– Ну, воля ваша! А я могу только восхищаться вашим спокойствием.

– Пустяки. С чего бы мне нервничать?

– Не скажите… В управлении следственной полиции настроены куда менее оптимистично, чем вы… Там полагают, что следом за первыми двумя отправится вся банда Консегюда, а вы, обеспечив этим типам алиби, невольно стали их сообщником. Стало быть, всем вам грозит одинаковая опасность.

– И вы даже пальцем не шевельнете?

– А что мы можем сделать? Мы имеем право вмешаться только потом… никто ведь не просит защиты…

– А если бы я о ней попросил?

– На каком основании?

– Но…

– Повторяю, мы отлично знаем, что вы соврали, и тем не менее, пока вы публично не признаетесь в лжесвидетельстве, мы никоим образом не можем вмешиваться в вашу жизнь. А теперь принесите мне пастис, а заодно налейте и себе, – тогда я поверю, что вы на меня не в обиде.

Эспри Акро сделал карьеру в преступном мире, как любой средний француз – на государственной службе. Он начинал с самых низов и благодаря усердию, послушанию и пунктуальности к сорока двум годам стал вторым лицом в банде Консегюда и, вероятно, его преемником. Эспри никогда не питал особенно честолюбивых надежд, зато и не испытывал разочарований. Он грабил и убивал так же спокойно и без малейших угрызений совести, как если бы составлял штатное расписание. Только за грабеж и убийство больше платили. Именно из этих соображений Акро и предпочел преступный путь стезе добродетели. Он никогда не бывал в кино. Педант, начисто лишенный воображения, Эспри приходил в ужас от романтических и кровавых «подвигов» американских гангстеров. Он предпочитал автомату бухгалтерские расчеты, а свой счет в банке – любой рекламе. Новое положение в банде Консегюда ничуть не изменило образ жизни этого типичного мелкого буржуа, способного интересоваться лишь сменой времен года да изменением политического климата. Эспри продолжал вести ничем не примечательную и внешне вполне образцовую, тщательно размеренную жизнь. Ровно в десять часов утра Акро выходил из дома вместе со своей женой и сообщницей Мирей. Завтракали они всегда в загородных ресторанчиках. Вечера супруги проводили дома, у телевизора, и никогда не возвращались позже восьми часов.

Мирей Акро внешне не отличалась от любой другой обитательницы тех кварталов Ниццы, где живут по большей части мелкие коммерсанты. С виду она казалась женщиной добродушной, но, как и муж, просто не знала, что такое совесть. Проведенные в тюрьме годы научили Мирей ценить удобства больше роскоши, а обеспеченное будущее превыше самого блестящего. Эспри ничего не предпринимал без одобрения Мирей, и это она заставила мужа принять участие в экспедиции Кабри, полагая, будто тот пользуется куда большим расположением Консегюда, чем это оказалось на деле. Выслушав отчет об убийстве троих Пьстрапьяна, мадам Акро и бровью не повела – жалости она тоже не ведала.

В то утро Эспри и Мирей подвели итоги и решили, что, как только Акро исполнится сорок пять лет, они оба уедут в окрестности Марселя, где их никто не знает, и окончательно порвут с преступным миром Ниццы. Подсчеты привели обоих в блаженное оцепенение. Всего три года – и начнется расчудесная жизнь богатых рантье.

Акро жили в новом здании в квартале Сен-Баргелеми вместе с сотнями служащих и мелких чиновников, воображавших, будто они живут почти в деревне.

Барберина Поджьо шла по тротуару напротив дома Акро со свертком, удивительно похожим на коробку пирожных, – для большего сходства его даже не забыли перевязать золотистой ленточкой. Барберина выжидала своего часа… Уже несколько дней она приходила сюда вместе с Базилией изучать привычки Акро. Они раздобыли ключи от машины 404-й модели и, выбрав солнечное утро, когда Акро наверняка не станут сидеть дома, Базилия решила судьбу Эспри и Мирей. Без четверти десять Барберина окликнула мальчишку лет двенадцати, болтавшегося на улице без особого дела.

– У тебя есть бабушка? – спросила она, когда тот подошел.

– Да, мамина мать, но я ее очень редко вижу.

– Почему?

– Да потому что мой отец сказал, что, если она еще раз посмеет переступить наш порог, он вышвырнет ее в окошко… – Немного помолчав, паренек задумчиво добавил: – А мы живем на шестом этаже…

– Вот и со мной та же история…

– Вы тоже живете на шестом?

– Да нет… я имела в виду, что мой зять, он тоже не дает мне повидаться с дочкой… – Барберина всхлипнула. – А это мое единственное дитя!

Мальчишка никак не мог взять в толк, что от него нужно этой бабке.

– Тут уж я ничем не могу помочь, – пробормотал он.

– Может, ты согласишься оказать мне небольшую услугу? А я бы дала тебе десять франков…

– А что надо делать?

– Моя дочка обожает пирожные, которые по-настоящему удаются только у нас, в квартале Рикье… Ну вот, я ей купила немножко. Девочка дала мне ключ от машины… Ты бы смог открыть вон тот автомобиль?

– Это ключом-то? Велика хитрость!

– Ну вот, ты пойдешь туда, откроешь машину и положишь пирожные под водительское сиденье… Дочка знает, где их искать… А чтобы зять ничего не заметил, закрой сверток какой-нибудь тряпочкой.

– И вы дадите мне десять франков?

– На, держи!

Мальчик сунул в карман монету и честно протянул руку.

– Ну, где ваши пирожные?

Операция прошла без сучка без задоринки, после чего мальчуган и старуха разошлись в разные стороны, очень довольные друг другом. Бомба должна была взорваться в пять минут одиннадцатого.

Ровно в десять Эспри и Мирей переступили порог дома и сели в машину. Немного поспорив, они решили, что позавтракают в Болье. В четыре минуты одиннадцатого машина тронулась с места и поехала в сторону бульвара Сесоль. А ровно в пять минут одиннадцатого супруги Акро улетели в небытие от взрыва, потрясшего весь квартал.