Текст книги "Последняя сволочь"

Автор книги: Шарль Эксбрайя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Потому что, если его арестуют, я буду точно знать, кто его заложил, дружок, и вы заплатите, причем очень дорого...

Капитан привстал, но Войддинг повелительным жестом заставил его снова опуститься на стул.

– Из этой комнаты никто не выходит без моего разрешения, мистер Мелфорд. В ваших же интересах – помнить об этом... Впрочем, мы еще не договорили... я хочу попросить вас об одной услуге...

– Я слушаю.

– Вы прикажете Пату О'Мэхори в половине первого ночи приехать на перекресток Франклин-стрит и Элбермерл-стрит. А уж предлог ищите сами.

– И там Пата будет поджидать Тонала?

– Совершенно верно.

– Короче говоря, вы хотите, чтобы я участвовал в убийстве Пата?

– Вот именно.

– Вы и в самом деле редкостный негодяй, Мэл Войддинг.

– Попридержите язык, приятель! Но, вынужден признать, вы правы, и как раз поэтому я должен во что бы то ни стало поддерживать свою репутацию. Ясно?

– Вполне.

– Тонала выйдет из дому в полночь... и пешком направится к означенному перекрестку. Там всего около получаса ходьбы. Вы приедете на своей машине и, как только Джимми покончит с ирландцем, отвезете его домой. Усекли?

– Разумеется.

– Все это я так подробно объясняю для того, чтобы с Джимми вдруг не случилась какая-нибудь неприятность по дороге туда или обратно... Предупреждаю: никто, кроме меня, Моски, Чака и вас, не знает о маршруте... Таким образом я принимаю меры против возможного подвоха с вашей стороны... Вы меня извините?

– Еще бы...

– Право же, не стоит обижаться, Тед. Если все пройдет так, как я надеюсь, завтра утром вы получите очень пухленький конвертик.

– Сколько?

– А вы своего не упустите, как я погляжу! По-моему, пятьсот долларов вполне достаточно.

– Со времен Иуды цены здорово подскочили.

Мэл Войддинг не сразу понял, что имеет в виду полицейский, но когда наконец сообразил, затрясся в припадке неудержимого хохота. Потом он встал и – редкая честь – лично проводил капитана в комнату, где ожидал дальнейших распоряжений Моска.

– Знаешь, Макс, – доверительно проговорил Войддинг, когда шеф полиции исчез из виду, – уж каких я только проходимцев не встречал за свою долгую жизнь на дне! И можешь мне поверить, среди них попадались преотвратные типы... Бывали и вроде нас с тобой, но, если хочешь знать мое мнение, тот, кто только что вышел отсюда, способен дать фору нам обоим! Хорошенькая рекомендация, правда?

Моска, желая сделать боссу приятное, изобразил удивление.

– Не может быть!

– Да, законченный негодяй. И это он отправит О'Мэхори туда, где его будет поджидать с револьвером твой Джимми. Ну разве не прелесть, а?

Как бы то ни было, а все же Пат О'Мэхори ожидал возвращения капитана с некоторым волнением. Тед поспешил успокоить его:

– Думаю, все обойдется. Я доказал Мэлу, что для него затевать процесс против вас небезопасно. По-видимому, он принял в расчет мои аргументы, но все-таки будьте поосторожнее – я вовсе не уверен, что Войддинг держит своих подручных в такой твердой узде, как он сам воображает. И мне известно, что Тонала поклялся отправить вас на тот свет.

– О, Тонала!.. Пусть только попробует задеть меня – увидит, что я как-никак покрепче старого Джорджа!

– Эти типы никогда не вступают в открытый бой, Пат... Не забывайте об этом ни на минуту. А теперь можете идти домой отдыхать – у вас была достаточно напряженная ночь. Я напишу заключение о смерти Джорджа, хотя и не тешу себя напрасными надеждами. Суд признает это убийством или несчастным случаем, но Хэппингтон быстро закроет дело. Да, кстати, вы наверняка еще понадобитесь мне сегодня ночью.

– Ночью?

– Да, звонил один тип... насчет смерти Джорджа... Похоже, он что-то знает, но ужасно напуган. А кроме того, не желает говорить ни с кем, кроме вас. Встреча должна состояться в половине первого на перекрестке Франклин-стрит и Элбермерл-стрит. Но мы еще обговорим это ближе к вечеру. Подождем повторного звонка. А там уж вместе решим, как поступить.

Пат О'Мэхори ушел, оставив капитану муторную работу писать рапорт, который заведомо ни к чему не приведет, но, едва Тед погрузился в бумаги, как его оторвал от дела Лью Мартин.

– Извините, капитан... но как быть с девицей?

– С какой девицей?

– Пипер Плок.

– А в чем вы ее обвиняете?

– Я? Ни в чем. Это она с самого утра ругается на чем свет стоит. Видно, никак не может пережить, что дружки ее бросили.

– Бросили? Где?

– В предварилке, капитан. Ее загребли вместе со всей компанией сегодня ночью.

– И Ред Волк не заплатил за нее залог?

– Понятия не имею.

Тед быстро набрал номер судьи Хэппингтона.

– Алло, судья! Говорит Тед Мелфорд... Вы сегодня назначили сумму залога за Алландэйла и Тоналу?.. Да, согласен... Знаю, но как быть с мисс Плок?.. Вам о ней не говорили?.. Ах, вот как?.. Ну ладно... Вы не против, если я отправлю ее домой? Договорились... Спасибо и до свидания.

– Приведите ко мне мисс Плок, Лью.

Когда Мартин впихнул Пэ-Пэ в кабинет Мелфорда, несчастная певичка выглядела далеко не лучшим образом.

– Оставьте нас, Лью... Прошу садиться, мисс.

– Вы... вы оставите меня здесь?

– Я просто не знал, что вас задержали.

– Кроме шуток?

– Уверяю вас.

– Это все ваш проклятый... о, простите! Я хотела сказать, что вынуждена была провести ночь в камере из-за лейтенанта.

– А почему Ред Волк не забрал вас вместе с остальными?

Пэ-Пэ пожала плечами:

– Знаете, на меня вообще не очень-то обращают внимание...

– Догадываюсь, деточка.

Не понимая, почему вдруг с ней обращаются так ласково, Пэ-Пэ удивленно воззрилась на капитана.

– Сколько вам лет, мисс Плок?

– Двадцать четыре года.

– Мне бы очень хотелось вам помочь.

– Помочь мне?.. Мне?.. Но... почему?

– Потому что моей дочери Лилиан было почти столько же лет и вы даже немножко похожи на нее.

– Это та, которая...

– Да.

Капитан взял со стола фотографию и показал Пэ-Пэ.

– Красивая была у вас дочь.

– Да, и она вовсе не заслуживала смерти, тем более такой ужасной...

– Я очень сочувствую вам, капитан.

– Спасибо, деточка. Я уверен, что, будь вы знакомы с Лилиан, вы бы помешали ее убить. Вы ведь не злая?

– О, конечно нет!.. Вот только, понимаете, там, у них, мое слово ровно ничего не значит... Все они считают меня полной идиоткой и не стесняются говорить об этом вслух... Согласна, я и в самом деле не семи пядей во лбу, но ведь это же не повод обращаться со мной хуже, чем с собакой, правда?

– Разумеется.

– И тем не менее, знали б вы только, что мне приходится переносить!

– А почему бы вам не оставить эту компанию?

– И куда деваться?

– Родни нет?

– О, не то что родни, даже ни единого друга!

– Но ведь у вас есть профессия?

– У меня?!

– Разве вы не певица?

– Да что вы! Я пою как драная кошка... Если Мэл Войддинг решил сделать из меня "звезду" в "Копакабана", так только для того, чтобы сэкономить доллар-другой.

– Послушайте человека, который по возрасту годится вам в отцы, мисс Плок... Собирайте чемоданы и удирайте, пока не поздно. Иначе рано или поздно вы, как и мы все, попадете за решетку.

– Это невозможно!

– Почему же?

– Я люблю Макса.

– Не вы ли только что жаловались на дурное обращение?

– Сердцу не прикажешь.

– Ну, раз вам так дорог Моска, я не стану помогать вам, мисс.

– Почему?

– В какой-то мере это значило бы сделать добро Максу, а я и пальцем не пошевелю ради человека, который убил мою дочь.

– Но это не он!

– Так я вам и поверил!

– Клянусь вам. Мэл вызвал из Огайо своего брата Берта с двумя приятелями. Макс тут совершенно ни при чем. Он даже был против! Так что, сами видите...

Наивность Пэ-Пэ просто умиляла, и Тед без всякой злобы подумал, что бедняжке и в самом деле крупно не повезло с мозгами.

– Я очень рад, что это не Моска, – сказал он, чтобы успокоить девушку.

Джо Илкли, сменивший на дежурстве Лью, сообщил, что капитана хочет видеть Макс Моска. Мелфорд приказал впустить его. При виде сидящей в кабинете Пэ-Пэ подручный Войддинга не смог скрыть удивления.

– Надеюсь, я не помешал, по крайней мере?

И все трое весело посмеялись над шуткой.

– Если вы не против, Тед, я приехал за девушкой.

– А почему не забрали ее раньше?

– Так, небольшой урок. Надо ж научить ее не совать нос в чужие дела! Какого черта полезла вчера в свару лейтенанта с Чаком? Так вы отпускаете пленницу, капитан?

– Я даже не знал, что она тут... к счастью, Лью сказал мне об этом. Забирайте девушку, Макс, и будьте с ней подобрее.

Моска повернулся к Пэ-Пэ.

– Право слово, можно подумать, что ты охмурила капитана!

Просияв от счастья, мисс Плок воскликнула:

– Он думал, что это ты убил его дочь, Макс! Хорошо, что мы об этом заговорили, а то капитан мог бы еще долго на тебя сердиться, и совершенно напрасно!

Физиономия Моски окаменела.

– Чего ты тут наболтала, идиотка?!

– Но... но я только объяснила, что ты ни при чем... что это Берт с дружками...

Гангстер грубо схватил ее за руку.

– Ну, пошли, дома объяснимся!

– Но, Макс...

– Заткнись! А на вашем месте, капитан, я бы умерил любопытство, ничто так не вредит здоровью...

Оставшись в одиночестве, Тед долго смотрел на фотографию дочери, потом взглянул на часы. Самое время ехать домой обедать – Мэри всегда ужасно волнуется, если он опаздывает.

После обеда Тед довольно долго составлял донесение, наконец вызвал Лью и велел отнести готовый рапорт судье Хэппингтону. А сам поехал слушать коронера. Лейтенант О'Мэхори был уже там. Как и предполагалось, судья счел, что смерть наступила в результате несчастного случая и необходимо дополнительное расследование, каковое, под громкий ропот собравшихся, поручил капитану Мелфорду.

Лейтенант О'Мэхори вернулся домой отдыхать, сочтя, что, если информатор Теда снова позвонит и подтвердит согласие встретиться, ночь может выдаться довольно-таки напряженной. А Мелфорд по дороге в управление думал, как легко провести беднягу Пата.

Работать больше не хотелось, и капитан предупредил Лью, что отправляется к Флойду Шерпо и не хочет, чтобы его беспокоили. Мартин грустно покачал головой: опять он пошел накачиваться виски...

У Флойда в это время почти не было клиентов – человека два-три, не больше.

– Привет, капитан! – поздоровался бармен. – Зашли немного освежиться?

– Как всегда...

– Я вас ждал... и все приготовил. Если понадоблюсь – позовите.

Флойд оставил тряпку, которой целый день до ослепительного блеска полировал медную стойку, и повел Теда в соседнюю комнатку. Вернувшись, он шепнул остальным:

– У него еще хватает самолюбия не напиваться публично. Через часок-другой, залив полный бак, он стукнет по столу, и я помогу подняться на ноги... А уж потом капитан управится сам... В жизни не видел, чтобы человек так здорово держался!

Кто-то из клиентов заметил, как все-таки противно видеть, что стоктонской полицией заправляет пьянчуга.

– Помолчите, Джек, – буркнул Шерпо. – Тед пережил такое несчастье, что не мог не сломаться... так что постарайтесь его не судить, особенно при мне.

До самого вечера в баре "В кругу друзей" не случилось ничего примечательного. Флойд полировал стойку, болтал с клиентами то о скачках, то о боксе, и все шло своим чередом. День как день. В половине седьмого дверь распахнулась и на пороге выросли Моска, Сирвел и Уингфилд. Физиономии бандитов не предвещали ничего хорошего, и Шерпо схватил бейсбольную биту.

– Оставь биту в покое, – крикнул Макс. – Мы не по твою душу, Флойд. Ты знаешь, где Мелфорд?

Перепуганные клиенты старались незаметно проскользнуть к выходу. Флойд сделал Моске знак подойти поближе.

– Капитан уже часа два угощается... – вполголоса проговорил он. Вторую бутылку заканчивает и, надо думать, хорош... Так что если у вас к нему что-то важное...

– Не дергайся, а тащи-ка лучше его сюда!

Шерпо исчез и почти тут же вернулся в сопровождении капитана. Воротник у Мелфорда был расстегнут. Он обвел бар туманным взглядом, явно не соображая, где находится.

– Ну можно ли доходить до такого состояния? – воскликнул Моска.

– Я... я не понимаю... чего вы...

– Чертов пьяница! Вам хоть известно, что творится, пока вы тут лакаете?

– А разве что-нибудь случилось?

– Еще бы нет! Только что убили Джимми Тоналу!

Новость, видимо, протрезвила капитана. Он выпрямился и застегнул воротник.

– Вы... вы уверены, что он... мертв?

Макс возмущенно фыркнул.

– А вы когда-нибудь видели типа, способного переварить шесть пуль, угодивших прямо в брюхо?

ГЛАВА III

В этот момент в бар влетел Бад Зигбург.

– Капитан! – крикнул он.

– Да, я уже знаю. Не волнуйтесь. Предупредите Эла Шерри, что мы будет ждать его у Тоналы. Кроме того, сообщите всем заинтересованным службам. Ну что, поехали, Моска?

– Да, и советую вам не мешкая отправить виновного за решетку.

– А вы уже знаете, чья это работа?

– Я думаю, мы оба догадываемся, капитан...

Мелфорд покачал головой:

– Вы ошибаетесь, Моска. О'Мэхори весь день безвылазно просидел дома.

– Откуда вы знаете?

Вместо ответа Тед пошел к телефону. Макс двинулся следом, и полицейский, набрав домашний номер лейтенанта, предложил гангстеру слушать вместе. К телефону подошла жена О'Мэхори.

– Алло, Морин? Говорит Тед Мелфорд... Пат дома?

– Спит. Разбудить его?

– Пока не надо. А давно он в постели?

– Да как вернулся из суда... почитай, часа четыре...

– И никуда не выходил?

– Да нет, тут же забрался под одеяло, сказав, что должен передохнуть, потому как ночью вроде бы придется работать.

– Скажите Пату, когда он проснется, что ночная встреча отменяется. И пусть едет в управление. До свидания, Морин.

– Всего доброго, капитан.

Мелфорд повесил трубку и посмотрел Максу в глаза.

– Ну, убедились? – спросил он.

– Ладно, согласен, это не он. Но кто, в таком случае?

– Попробуем выяснить.

В квартире Джимми Тоналы царило оживление. Капитан, с трудом пробравшись сквозь толпу полицейских, фотографов, экспертов, снимавших отпечатки пальцев, подошел к телу убитого. Моска по-прежнему шел за ним по пятам. Джимми лежал на спине. Рубашка на груди потемнела от крови. Эл Шерри тут же набросился на Теда:

– Если так пойдет и дальше, капитан, наш городишко скоро превратится в Чикаго времен Аль Капоне! Надеюсь, вы не ждете от меня красочного описания, каким образом мой нынешний клиент покинул этот мир?

– Уж сделайте милость, док, расскажите!

– Что ж, Тонала встретил, вернее, впустил к себе кого-то, кто настолько не разделял его взглядов, что, не найдя, очевидно, более веских аргументов, разрядил в живот весь магазин револьвера.

– Не очень-то мне по вкусу, доктор, как вы потешаетесь над моим мертвым товарищем! – заворчал Моска.

Эл Шерри повернулся к нему.

– Имею честь глубоко плевать на ваше мнение, мистер Моска, – самым светским тоном заметил врач. – А если вы воображаете, будто я стану оплакивать этого бандита Тоналу, то совершенно напрасно. И да будет мне позволено добавить, мистер Моска, что тот день, когда я наконец увижу вас у себя в морге и подойду к вам со скальпелем, будет одним из лучших в моей жизни!

– Ну вы, грязный...

– Та-та-та, мистер Моска! Не забывайте, что в один из ближайших часов вам могут понадобиться мои услуги... Вот уж когда вы горько пожалеете о своей несдержанности!

– Мы еще встретимся, док!

– Надеюсь, мистер Моска, и это мое самое страстное желание! Вы можете отправить труп в холодильник, капитан. Завтра я произведу вскрытие, и к полудню вы узнаете, из какого оружия застрелили Джимми Тоналу. Вот и все, что я могу для вас сделать.

– Спасибо, док.

– А вы знаете, капитан, я, кажется, догадываюсь, кто совершил это убийство.

– Кроме шуток, док?

– Не иначе как призрак старого Джорджа Росли решил заплатить Тонале его же монетой. Спокойной ночи, джентльмены, желаю вам от души повеселиться!

И, сделав изящный пируэт, врач исчез. Обитатели Стоктона порой делали вид, будто шокированы его цинизмом, однако меньше всего на свете хотели бы, чтобы он изменился. Все знали, как мужествен и отзывчив Эл Шерри. Он был из тех, кто презирал Теда Мелфорда и ничуть не боялся Мэла Войддинга.

Фотографы и эксперты удалились вслед за доктором, и в квартире Тоналы остались лишь Тед, Моска да Лью Мартин с Бадом Зигбургом. Для начала они опросили соседей, но никто ничего не видел и не слышал. Портье заявил, что надзор за посетителями в его обязанности не входит. Довольно и того, что приходится отвечать, где обитает тот или иной жилец. Итак, полицейским не удалось бы выяснить ровным счетом ничего, если бы перед самым их уходом из кино не вернулась некая вдова, соседка Тоналы. Узнав, что в двух шагах от ее квартиры произошло убийство, женщина чуть не упала в обморок. Пришлось Моске вытащить фляжку и отпаивать ее коньяком. Наконец к вдове вернулось чувство реальности.

– Если... если бы я только знала! – пробормотала она.

– О чем?

– Что это убийца!

– Вы видели гостя Тоналы?

– Да... но не в лицо.

– Как это?

– Он несколько раз звонил в дверь.

– В котором часу?

– Точно не знаю... может, в половине пятого, а может, и без четверти... я как раз собиралась на пятичасовой сеанс.

– Расскажите же, что именно вы видели.

– Так вот... в дверь долго звонили. Я слышала, как мистер Тонала возвратился домой, поэтому очень удивилась и приоткрыла дверь. А тут мистер Тонала как раз отпер свою и впустил высокого мужчину, кажется, в плаще и серой шляпе... Я слышала, как мистер Тонала сказал: "А, это вы? Что, какие-нибудь изменения в программе?" И дверь за ними сразу закрылась.

– Вы точно помните, что Тонала говорил об "изменениях в программе"?

– Да, совершенно точно. А как, по-вашему, меня вызовут свидетелем?

– Куда?

– Да в суд же, черт возьми!

– Подождите сперва, пока мы найдем убийцу. До свидания.

Они вышли на улицу, и Тед повернулся к Моске:

– Завтра я зайду к Мэлу, как только получу результаты вскрытия. Мне не меньше вашего нужно знать, кто убил Джимми Тоналу.

– Почему?

– Да потому, что, если кому-то взбрело в голову почистить город, я в такой же опасности, как и любой из вас.

Заключение коронера гласило: убийство, совершенное одним или несколькими неизвестными лицами. Мэр отозвал капитана в уголок.

– Что ты думаешь об этом убийстве, Тед?

– Да ничего. Ясно только, что никто не станет рыдать над жертвой.

– А ты не считаешь, что следовало бы поискать среди друзей Джорджа Росли?

– Возможно.

– По-моему, ты что-то не проявляешь особого рвения...

– Просто устал, Теренс, ужасно устал... Так и хочется все бросить.

– Ты же сам отлично знаешь, что не сделаешь ничего подобного!

– О да! Это-то и злит меня больше всего!

В управлении Тед сразу наткнулся на О'Мэхори. Лейтенант упрекнул шефа, что тот не позвал его.

– Я не счел нужным вас беспокоить, лейтенант, тем более что там торчали ребята Войддинга, а они точат на вас зубы.

– Так, значит, теперь вы ведете расследование вместе с бандитами?

– Я просто хотел доказать Моске, что вы не замешаны в убийстве Тоналы.

– Но, черт побери, мне тысячу раз плевать на мнение этих мерзавцев!

– Я думал о Морин.

– Не вмешивайтесь в мою личную жизнь, шеф. Я уже достаточно взрослый мальчик, чтобы справляться самостоятельно.

– Я учту ваши пожелания, лейтенант, и постараюсь сообразовываться с ними там, где это не во вред службе.

– И я буду вам премного обязан, шеф, если вы никогда больше не переступите моего порога. Вы перестали быть человеком, чьей дружбой порядочный человек может гордиться.

Мелфорд поднял на ирландца безжизненные глаза.

– Вы меня ненавидите?

– Лучше б вам не допытываться, шеф, какие чувства вы мне внушаете... Прошу прощения...

И, резко развернувшись, ирландец вышел из кабинета. Ему и в голову не пришло пожать капитану руку. А Тед вернулся к Шерпо в надежде хоть немного унять боль – по правде говоря, ему бы очень хотелось оставаться другом Пата О'Мэхори. Впрочем, Мелфорд прекрасно понимал, что больше не имеет права рассчитывать на дружбу кого бы то ни было.

Как ни парадоксально, тайная причина враждебности лейтенанта к шефу коренилась в прежнем обожании. Тед слишком долго был для него идеалом, и теперь О'Мэхори тяжело переживал утрату. Домой он пришел в отвратительном настроении, но от улыбки Морин на душе сразу потеплело. Молодая женщина разоделась так, будто собиралась в гости или в театр.

– Ты уходишь? – удивленно спросил О'Мэхори, поцеловав жену.

– Нет, дорогой, мы оба.

– Вот как? И куда же мы идем, миссис О'Мэхори?

– К Мелфордам.

– Что?

– Мэри позвонила и пригласила нас на ужин.

– И ты согласилась?

– А разве нельзя было?

– Но в конце-то концов, ты же прекрасно знаешь, во что превратился Тед и что о нем говорят в Стоктоне! К несчастью, люди нисколько не преувеличивают!

– Но меня же позвала Мэри, а не он!

– Я не желаю, чтобы меня видели у Мелфордов! Иначе могут подумать, будто и я трачу денежки Мэла Войддинга.

Морин заколебалась, на глазах у нее выступили слезы.

– Мы не можем так обидеть Мэри... Сам подумай!

– Мне очень жаль и Мэри, и Джойс, Морин, но есть вещи возможные, а есть невозможные. Совместный обед Пата О'Мэхори с Тедом Мелфордом принадлежит ко второй категории.

– А ты понимаешь, что если мы не пойдем туда, то окончательно рассоримся?

– Тем лучше!

– Ты безжалостен, Пат... Дай Бог, чтобы тебе не пришлось когда-нибудь вот так же надеяться на чью-то поддержку. Я отказываюсь звонить Мэри. Такие грязные дела делай сам!

И с этими словами Морин заперлась в своей комнате. Раздосадованный лейтенант схватился было за телефон, но вдруг представил лицо Мэри, ее грустную решимость и кроткие глаза, вспомнил Джойс, отвыкшую смеяться, с тех пор как погибла ее сестра... и тихонько опустил трубку на рычаг. Нет, он не имеет права предупреждать Мэри таким образом. Нужно пойти и все объяснить. Мэри поймет. Пат не сомневался, что она поймет.

Джойс заканчивала накрывать на стол. Возле каждой из пяти тарелок она положила цветок. Девушка очень рассчитывала, что гостям понравится крем-безе, который ее научили готовить в школе. Она отлично знала, что лейтенант – большой сластена. Джойс мечтала, что когда-нибудь, став взрослой, она выйдет замуж за такого же красивого, сильного и доброго парня, как Пат О'Мэхори.

Когда в дверь позвонили, стоявшая в холле Мэри Мелфорд крикнула дочери:

– Не беспокойся, Джойс, я открою!

Не увидев рядом с лейтенантом Морин, она страшно удивилась:

– Вы один? Надеюсь, Морин не заболела?

– Нет-нет... Мне нужно вам кое-что сказать, Мэри, но это ужасно трудно...

– Вы не придете?

– Нет.

– Не хотите или не можете, Пат?

У ирландца пересохло во рту от волнения и жалости.

– Морин тут ни при чем, это я... я не хочу приходить сюда, Мэри...

Миссис Мелфорд закрыла глаза, будто ее ударили. Лицо ее как-то сразу осунулось.

– Простите меня, Мэри, – пробормотал расстроенный ирландец.

– Нет... я сама виновата... надо же было сделать такую глупость! Следовало подумать, что теперь никто не может остаться прежним... Но я в первый раз решила пригласить гостей, в первый раз после смерти Лилиан... и, конечно, сразу вспомнила о вас... Мне очень грустно, Пат, особенно из-за Джойс...

О'Мэхори взял Мэри за руки.

– Мэри... между вами и нами все, как было... И вы, и Джойс можете приходить к нам, когда захотите. Мы всегда встретим вас с огромной радостью, как самых дорогих друзей.

Она тихонько высвободилась.

– Нет, Пат... Я не одобряю поведения Теда, но я его жена, а Джойс – его дочь. Мы останемся вместе, пока нам всем троим не придется уехать. Прощайте, Пат, и поцелуйте от меня в последний раз Морин.

Мэри проводила лейтенанта на лестницу и медленно закрыла за ним дверь. Некоторое время она постояла, прислонившись к стене, и, лишь почувствовав, что снова может держать себя в руках, пошла в комнату, где девочка заканчивала приготовления.

– Убери два прибора, Джойс... О'Мэхори не придут.

Джойс лишь взглянула на лицо матери и все поняла.

– Из-за папы?

Мэри молча кивнула. И, догадавшись, что сейчас скажет девочка, поспешила опередить ее:

– Молчи, дорогая! Никто не имеет права судить своего отца. Просто нам с тобой придется крепче взяться за руки.

– Но в конце-то концов, почему папа не...

– Я не знаю и даже не собираюсь спрашивать... хотя бы из опасения, что он не сумеет ответить. Понимаешь?

– Пытаюсь...

Когда Тед Мелфорд вернулся с работы, Мэри постаралась встретить его как ни в чем не бывало. Войдя в столовую, Тед потянул носом – из кухни струились очень аппетитные запахи.

– Сдается мне, вы приготовили настоящее пиршество! – с наигранной веселостью воскликнул Тед. – Разве мы ждем гостей?

– Мы ждали Пата и Морин, – отозвалась Джойс, прежде чем ее мать успела вмешаться. – Хотели сделать тебе сюрприз...

– Да? И что же, они не придут, Мэри?

– Нет, Пат извинился.

– А-а-а... ну что ж, пригласишь их в другой раз.

– Другого раза не будет, Тед.

– А-а-а...

Капитан уткнулся носом в тарелку, и вечер прошел так же тоскливо, как обычно.

В доме О'Мэхори было не веселее. Морин надулась и решительно не хотела готовить ужин под тем предлогом, что настроилась идти в гости и теперь до завтрашнего утра просто психологически не в состоянии подойти к плите. Пат предложил сходить в ресторан, но и этот план Морин отклонила, сказав, что не может развлекаться, зная, как несчастны по ее милости Мэри и Джойс. Наконец лейтенант не выдержал.

– Господи Боже мой, да не по твоей и не по моей! А из-за этого подонка, которого они называют мужем и отцом! – заорал Пат.

Морин никогда и ни за что не признавала, что не права, особенно если и в самом деле чувствовала себя виноватой, и в подобных случаях не стыдилась передергивать самым бессовестным образом. Вот и теперь, уперев руки в бока, она накинулась на мужа:

– Эй, Патрик О'Мэхори, уж не принимаете ли вы себя случайно за Всемогущего?

– Я?!

– Тогда по какому праву вы позволяете себе судить ближнего?

Лейтенант в ярости швырнул на пол фуражку и, вне себя от бешенства, стал ее топтать.

– А теперь вы портите хорошую вещь ценой в двенадцать долларов. Придется вычесть их из ваших карманных денег, Патрик О'Мэхори, воплощение неподкупности и справедливости! На сем – спокойной ночи! – невозмутимо проговорила Морин.

Она снова заперлась у себя в комнате с твердым намерением не видеть мужа до завтра и вдали от нескромных взглядов всласть поплакать над испорченным вечером, над глупым упрямством Пата и горем своих друзей. Что до Пата, то, тщетно поискав в холодильнике какую-нибудь еду, он тоже удалился в свою комнату, прихватив с собой бутылку виски – как всякий ирландец, он не знал лучшего утешения.

Самое странное, что и в "Эксцельсиоре", где собрал свой генеральный штаб Мэл Войддинг, тоже царило довольно мрачное настроение. Чак Алландэйл, хоть и с повязкой на носу, все же занял обычное место. Не хватало только Эла Сирвела и Брайана Уингфилда, охранявших подступы к комнате, где проходило совещание. Пипер Плок и Пирл Грефтон на высокое собрание не допустили. Говорил Моска.

– К тому времени как я разыскал Теда, он уже часа два накачивался у Флойда Шерпо... и о смерти Джимми узнал от меня. После этого он позвонил О'Мэхори. Тот спал...

Алландэйл хмыкнул.

– Откуда ты знаешь?

– Так сказала его жена.

– Хорошенькое доказательство!

Макс проигнорировал насмешку Чака и повернулся к Мэлу.

– Она не могла знать о преступлении. Кроме того, зачем этой женщине врать капитану? Наконец, если бы наш единственный свидетель видел О'Мэхори хотя бы мельком, то сразу бы его узнал... хотя бы по фигуре... Уж кто-кто, а этот парень нигде не пройдет незамеченным!

– Верно, – кивнул Войддинг.

– И еще, босс: не следует забывать, что соседка слышала, как Джимми сказал своему будущему убийце: "А, это вы?" Будь это лейтенант, он бы вообще не открыл дверь или, во всяком случае, встретил его по-другому.

Войддинг подвел итог:

– Макс прав, а ты, Чак, в очередной раз упустил хороший случай помолчать. Вот что, дети мои, мне не нравится, какой оборот принимает дело. Сначала этот кретин Тонала убивает Джорджа Росли, любимца всего Стоктона. Потом Чак позволяет лейтенанту избить его при всем честном народе. Наконец, кто-то отправляет на тот свет Тоналу... Самое время моему младшему братцу приехать сюда вместе с Сэмом и Тони, это должно малость оживить нашу компанию.

– Пата О'Мэхори можно убрать и без них, – заявил Алландэйл. – Я беру это на себя.

– Ты так торопишься посидеть в кресле с подогревом? Я запрещаю тебе предпринимать что бы то ни было против ирландца без моего особого разрешения. Понял? И не заставляй меня повторять это дважды! Макс, у тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, кто укокошил Тоналу?

– Нет, но Мелфорд опасается, что это кто-нибудь из друзей Росли, и у нашего бравого капитана дрожат поджилки.

– Почему?

– Думает, что, если это так, опасность угрожает всем нам, и ему в том числе.

– Нет, эта версия отпадает, Макс.

– Вы уверены, босс?

– Сам подумай. Если бы Джимми не знал того типа, разве он сказал бы: "А, это вы?"

– Так кто же тогда его убил?

– Вот это нам нужно выяснить непременно, так что постарайтесь любым путем докопаться до истины. Коли это и в самом деле дружки Росли, уж мы им устроим веселую жизнь, как только сюда приедут ребята из Огайо. И готов спорить на что угодно – у этих грошовых мстителей разом пропадет желание разыгрывать героев! А что Мелфорд?

– Завтра должен явиться к вам с докладом, как только получит результаты вскрытия.

Наконец наступила ночь и принесла покой Стокнот-Сити, но в то время как большинство жителей городка спали, несколько человек никак не могли сомкнуть глаз по одной и той же причине – от страха.

Сидя на стуле у постели, где она долгие годы отдыхала подле своего Джорджа, Кейт Росли раздумывала, что с нею станет. О том, чтобы управляться с рестораном в одиночку, не могло быть и речи. Ресторан придется продать, а заплатят за него, конечно, пустяк. Хватит ли этих денег, чтобы хоть как-нибудь дотянуть до конца? Но почему убили ее Джорджа? В голове не укладывалось, что из-за какой-то истории с грязным бельем Кейт вдруг осталась одна на свете...

Мэр Теренс Кэмден, не в силах уснуть, нервно ворочался с боку на бок на узкой кровати красного дерева – его обычном ложе чуть ли не с самого детства. Убийство Росли... Убийство Тоналы... Как отнесутся избиратели к таким ужасным беспорядкам? Он, разумеется, дал слово не звать на помощь Вашингтон, но, если так будет продолжаться, сумеет ли он сдержать обещание? Люди ни за что не позволят оставить гибель Росли неотомщенной, но тут, по правде говоря, убийство Тоналы может помочь успокоить страсти.

Судья Хэппингтон чувствовал себя ничуть не спокойнее своего давнишнего врага Теренса Кэмдена. Много лет он кое-как прозябал в магистратуре Стоктона, пока однажды туда не явился Мэл Войддинг. После долгой беседы с глазу на глаз между бандитом и судьей семья Хэппингтонов уже никогда более не страдала от отсутствия денег. Элизабет Хэппингтон стала носить такие же роскошные платья, как и самые богатые дамы города, а двое детей судьи брали частные уроки, занимались верховой ездой и устраивали вечеринки. Однако же Хэппингтону порой случалось испытывать муки совести, а иногда он с тревогой раздумывал о будущем – особенно по ночам. Судья прекрасно знал, как презирают его все порядочные люди Стоктона, и не мог не понимать, что все его благополучие зиждется исключительно на том, сколько протянет Мэл Войддинг. Но разумно ли делать ставку на удачливость бандита? Смерть Тоналы давала очень грустный ответ на этот вопрос. А если отправится на тот свет и Войддинг? Если исчезнут все его дружки? Что станет тогда с Хэппингтоном? Ему не ускользнуть от других судей. Кончится это тюрьмой и потерей всего. А Элизабет и дети? Подобные мысли никак не давали уснуть...