Текст книги "Бал-маскарад"

Автор книги: Сэйси Екомидзо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Лицо Синдзи Цумура, лежавшего в шезлонге в одном нижнем белье, имело что-то общее с лицом убитого Кего Маки. Оно было искажено, изо рта свисал почерневший язык. Тот, кто принес сюда тело, не удосужился закрыть ему глаза, и они зловеще блестели.

– Есть раны? – спросил Хибия.

– Нет, похоже, цианистый калий. Оку-сан, а как, собственно говоря, вы здесь… – Не договорив, детектив Кондо в удивлении замолчал.

– В чем дело, Кондо-кун, ты знаешь эту женщину?

– Это Нацуэ Фудзимура! – В напряженном голосе Кондо прозвучали смущение и раздражение одновременно.

Услышав эти слова, инспектор Тодороку просунул в отверстие голову. Сзади него на приставной лестнице виднелась макушка инспектора Ямасита.

Глава двадцать пятая

Слежка

– Фудзимура-сан, нам надо с вами поговорить.

Помощник инспектора Хибия начал беседу в манере, которая значительно отличалась от его прежнего поведения. В течение последних двух дней он набрался некоторого опыта в общении с женщинами подобного круга и осознал, что с ними нельзя вести себя высокомерно. Его подозрительность так и не исчезла, однако он стремился по возможности спрятать ее за толстыми стеклами очков.

Беседа проходила в богато обставленной гостиной виллы «Бандзандзо», которая, по мнению Коскэ Киндаити, лучше располагала к откровенности, чем сухая и прозаичная атмосфера следственной комнаты полицейского управления. Рядом сидели инспекторы Тодороку и Ямасита, а также детектив Кондо. Нечего говорить, что немного в стороне сидел Коскэ Киндаити со своим обычным сонным выражением лица.

– И с чего мне лучше всего начать? – спросила Нацуэ Фудзимура.

Она, казалось, почувствовала большое облегчение после того, как была обнаружена полицией в бунгало Синдзи Цумура, и сейчас выглядела совершенно спокойной. Она еще не совсем поняла, насколько лучше оказаться в таком положении, нежели быть объектом издевательств Мисао, которая изводила ее с утра до вечера своими фантастическими выдумками, но уже сейчас выглядела как человек, освободившийся от давнего и тяжелого бремени.

По дороге сюда они заехали на виллу Мисао Хигути, где Нацуэ смогла переодеться, привести в порядок волосы и наложить на лицо макияж, так что она выглядела теперь значительно лучше, чем на чердаке бунгало Синдзи Цумура. У нее были правильные черты лица, хрупкое телосложение, и ее четкое произношение выдавало в ней профессиональную театральную актрису.

– В таком случае мы будем задавать вопросы, а вы на них отвечайте, – сказал Хибия, просматривая список вопросов, который подготовил Кондо. – Вы в прошлом были актрисой современного театра и женой Кэндзо Акуцу, который также играл в этом театре?

– Да.

– Кэндзо Акуцу в тысяча девятьсот пятидесятом году, после того как вы развелись, женился на Тиёко Отори?

– Мы не развелись, он меня бросил, – ответила Нацуэ равнодушно.

– Поэтому вы оставили сцену и устроились на работу в редакцию журнала мод «Собиэн»?

– Да, главный редактор этого журнала, Ясуко Такамори, училась со мной в женском Университете искусств, только годом раньше.

– А в каких вы отношениях с Мисао Хигути?

– Она также училась в этом университете, а прежде мы вместе заканчивали женскую школу в городе Сэндай.

Полицейский Кондо от досады щелкнул языком, инспектор Ямасита ухмыльнулся, а инспектор Тодороку улыбнулся уголками губ. Подобная реакция должна была показать молодому помощнику инспектора, что любая тщательная проверка не является идеальной.

– Итак, пятнадцатого августа прошлого года, то есть в тот день, когда вечером погиб странной смертью первый муж Тиёко Отори, вы были в Каруидзаве? У нас есть достоверный свидетель.

– Да, была, – без колебаний ответила Нацуэ.

– И вы жили на вилле Хигути-сан?

– Да.

– Однако в тот вечер, по словам видевшего вас свидетеля, вы якобы следили за Фуэкодзи. Это так?

Нацуэ немного удивилась и после недолгого молчания сказала:

– Да, так. А где видел меня этот свидетель?

– Насколько я знаю, около кафе «Мимоза». Вы ведь стояли около книжного магазина, читали журнал и наблюдали за дверью в кафе?

– А потом?

– Свидетель видел только это. И вспомнил об этом лишь после того, как Фуэкодзи погиб.

Нацуэ глубоко вздохнула.

– Было бы хорошо, если бы этот человек продолжил за мной следить. Тогда я была бы избавлена от года страданий.

При этих словах у Нацуэ впервые показались слезы, но она быстро взяла себя в руки и вытерла платком глаза.

– Вы были знакомы с Фуэкодзи? – с сочувствием в голосе спросил Киндаити.

Нацуэ повернулась к нему и слегка наклонила голову.

– Насколько я понимаю, вы Киндаити-сэнсей. Ваше имя мне известно. Если бы я знала, что вы принимаете участие в расследовании, то я уже давно обратилась бы к вам за советом. – Сказав это, Нацуэ еще раз поклонилась в сторону Киндаити и продолжала: – Я расскажу всю правду. Я ни разу не встречалась с ним, пока накануне, то есть четырнадцатого августа, случайно не оказалась с ним в одном вагоне в поезде, который шел сюда, в Каруидзаву.

Хибия с подозрением посмотрел на Нацуэ, но Киндаити, не обратив на это внимания, продолжал задавать вопросы:

– Как случилось, что вы, случайно оказавшись с ним в одном вагоне, поняли, что это Фуэкодзи-сан?

– Он ведь в прошлом был знаменит, снимался в кино даже после войны. Хотя он и сильно изменился, но в вагоне не одна я узнала его, актера аристократического происхождения, который блистал в довоенных фильмах в амплуа первого любовника. Мне-то была известна и его дальнейшая судьба. Не только присутствующий здесь помощник инспектора, но и Мисао-сан почему-то считают, что я преследовала его до Каруидзавы. Но это не так. Все произошло совершенно случайно. Теперь понятно, что это была несчастливая случайность.

Нацуэ опять глубоко вздохнула. Она говорила совершенно спокойным тоном, и ее рассказ звучал правдиво.

– В поезде вы заговорили с Фуэкодзи?

– Нет, конечно, Киндаити-сэнсей.

– Значит, Фуэкодзи-сан вас не заметил?

– Он, вероятно, даже и не знал, что существует женщина по имени Нацуэ Фудзимура.

– Послушайте, оку-сан. Когда вы в прошлом году приехали сюда, вы знали, что по соседству с Мисао Хигути живет Синдзи Цумура, четвертый муж Тиёко Отори?

Нацуэ некоторое время колебалась, но, кажется, не потому, что старалась что-то скрыть, а просто раздумывала, с чего начать. Глубоко вздохнув, она заговорила, и речь ее полилась, будто прорвало плотину.

– Если бы я этого не знала, то сюда бы и не приехала. За несколько дней до этого Мисао-сан приезжала в Токио и рассказала мне об этом. Поэтому я и захотела приехать в Асамаин… Киндаити-сэнсей, женщины – это греховные существа, они злые и мстительные. Особенно это касается меня, ведь у меня другая женщина отобрала мужа.

Нацуэ говорила без злобы, в ее голосе слышались и отрешенность, и покорность судьбе, и воспоминания о тяжелом горе и острой обиде.

– Я гордый человек. Однако, Киндаити-сэнсей, не поймите меня неправильно. Гордость отличается от самомнения. Именно потому, что у меня есть гордость, я без скандала рассталась с Акуцу. Я осознала, что между мной и этой женщиной, Тиёко Отори, – пропасть, причем я внизу, а она наверху. И когда я отчетливо поняла, что сердце Акуцу больше мне не принадлежит, его украли, моя гордость не позволила мне цепляться за него. Но ненависть осталась. Надолго. К этой женщине.

Нацуэ немного помолчала, но никто не решился вмешаться в ее монолог.

– Не думайте, что с тех пор я выслеживаю ее, ожидая момента броситься на нее, как тигр на добычу. Если бы мне Акуцу в свое время не рассказал кое-что, то я бы, может, сейчас вообще была к ней безразлична.

– А когда и что рассказал вам Акуцу-сан?

Незаметно Киндаити взял на себя роль ведущего в этой беседе. Его мягкая манера задавать вопросы ненавязчиво подталкивала собеседницу к продолжению рассказа. Оба инспектора хорошо это понимали и полностью положились на него. Даже Хибия понимал это.

– Это случилось на следующий год после того, как Цумура после бурного романа женился на этой женщине, осенью пятьдесят седьмого года. Акуцу вдруг попросил меня встретиться с ним. Мы сидели вдвоем в отдельном кабинете ресторана. Это была единственная наша встреча после развода. Тогда он попросил меня вернуться в театр, но я отказалась. По правде говоря, когда я после развода с Акуцу ушла со сцены, у меня были предложения от телевидения, но я каждый раз отказывалась: в рекламе обязательно обыграли бы тот факт, что я брошенная жена. По этой же причине я отказала и Акуцу, к тому же я была довольна своей новой работой. То, что сказал на этой встрече Акуцу, еще больше разожгло мою ненависть.

Нацуэ рассказывала все это довольно равнодушно, и только когда она произнесла последние слова, глаза ее загорелись.

– А что сказал Акуцу-сан?

– Когда мы прощались, я не выдержала и сказала: «В конечном счете, эта женщина и вас бросила». Как и следовало ожидать, он возмутился: «Не говори глупостей, это я ее бросил!» Конечно, его слова можно истолковать как нежелание мужчины признать свое поражение, но он продолжил: «Маки, вероятно, поступил так же. Дело в том, что мы джентльмены и, оберегая ее честь, согласились на мирный развод по взаимной договоренности. Вот увидишь, скоро и Цумура ее бросит».

– И в чем причина?

– Он не сказал. Высказав все это в порыве гнева, он затем как будто пожалел об этом. А я из гордости не стала его расспрашивать. К тому же я не поверила ему до конца.

– Однако и в самом деле: не прошло и трех лет, как Синдзи Цумура расстался с Тиёко Отори. Поэтому ваши подозрения вспыхнули вновь?

– Да. Киндаити-сэнсей, она такая очаровательная женщина! Я слышала, что многие мужчины хотели бы жениться на ней. Почему же, женившись, мужчины бросают такую женщину? Мне очень захотелось это узнать.

– А тут еще вы случайно услышали от Хигути-сан, что Цумура поселился на соседней вилле, и поэтому приехали в Каруидзаву.

– Я слышала, что Цумура беспечен и наивен, как мальчик, и думала, что мне удастся у него что-нибудь выведать. Но не поймите меня неправильно. Я отнюдь не собиралась, узнав эту тайну, мстить Тиёко или шантажировать ее. Просто как женщина, которая в прошлом потерпела от нее поражение, в глубине сердца я мечтала почувствовать свое превосходство над ней. Киндаити-сэнсей, вряд ли вы поймете эту борьбу между женщинами.

Никто из присутствующих не сомневался в искренности сказанных ею слов.

– Я вас понял. Однако в поезде по дороге сюда вы неожиданно столкнулись с Фуэкодзи.

– Да, и подумала: «Вот странное совпадение!» Со станции я вышла сразу вслед за ним и слышала, какой адрес он назвал водителю такси. Мое сердце прямо так и сжалось от боли.

– Он назвал кемпинг «Белая береза»?

– Да. Ведь я знаю, что представляет собой это место – простую ночлежку. У меня много знакомых, и среди них есть студенты. Но даже им там неуютно.

– Поэтому на следующий день, то есть вечером пятнадцатого августа, вы пошли в кемпинг «Белая береза»?

– Нет. Я только собиралась это сделать, и в одном из магазинов на Старой дороге спросила, как пройти туда. Затем я стала спускаться по Старой дороге и внизу, на перекрестке, встретилась с Фуэкодзи, который шел с противоположной стороны. Он был сильно пьян.

– И вы шли за ним до кафе «Мимоза»?

– Да.

– По дороге произошло что-нибудь странное?

– Ничего.

– А, вот как. О том, что вы стояли у книжного магазина недалеко от «Мимозы» и, делая вид, что читаете, наблюдали за выходом из кафе, мы уже знаем. А что было дальше?

– Киндаити-сэнсей. – Нацуэ неожиданно задрожала, как в ознобе, и пристально посмотрела в лицо Коскэ Киндаити. – Дальше я расскажу все, как было. Только вы не решайте сразу, кто преступник. Я и до сих пор до конца не понимаю, что это означает, все это слишком ужасно…

– Хорошо, я вас понял. Вы рассказываете все, что вы видели, а мы проанализируем и только потом будем делать выводы.

Эта женщина так же, как и Хироко, боится ложно обвинить кого-либо своим признанием. Вероятно, Нацуэ была свидетелем чего-то ужасного, хотя и Хироко очень переживала, рассказывая про встречу с ней в день смерти Фуэкодзи. Поэтому нет ничего удивительного, что атмосфера в зале была накалена до предела.

– Я забыла сказать, что в тот вечер был густой туман. Идти по такой освещенной улице, как Старая дорога, не представляло труда, но стоило углубиться в улочки между виллами, то там и в десяти метрах уже ничего не было видно. Тогда был такой же вечер, как и сегодня.

– А вы не проходили мимо площади, где проходили танцы О-Бон?

– Да, да. Там было довольно оживленно и светло. Но только я прошла это место, из-за высоких деревьев и густого тумана совсем ничего не стало видно, и можно было ориентироваться только по уличным фонарям. Фуэкодзи был сильно пьян, все время что-то кричал, то рычал, то пытался подражать воинственным кличам американских индейцев. Думаю, он не мог заметить, что за ним следят.

Нацуэ немного перевела дух.

– Когда он дошел до перекрестка, он остановился и задумался на некоторое время. После этого сделал несколько шагов налево, а затем, передумав, пошел прямо и стал громким голосом выкрикивать какие-то фразы. Я прислушалась, что-то вроде: «Хотя женщина и родила семерых детей, не доверяй ей. Я тебе скоро покажу! Око за око, зуб за зуб…» Он кричал это во весь голос, не обращая внимания на окружающих. А потом громко рассмеялся. Было такое впечатление, что он просто истекает злобой.

Присутствующие переглянулись. Нацуэ об этом еще не знает, но они-то поняли: несомненно, в пьяном бреду его мучила мысль о Мися. Как раз в то время Ясухиса Фуэкодзи узнал, что Мися не его ребенок, и собирался шантажировать Тиёко.

– Затем… – Нацуэ хотела было продолжать рассказ, но Хибия перебил ее:

– Одну минутку, оку-сан, вы только что сказали, что Фуэкодзи сделал несколько шагов от перекрестка в левую сторону, а вы не обратили внимания, что там находилось?

– Сквозь туман можно было разглядеть множество окон, в которых горел свет. Наверное, отель «Такахара».

– И Фуэкодзи туда не пошел?

– Нет, не пошел. Он определенно собирался это сделать, но передумал.

– Ах, вот как. Ну тогда продолжайте.

– Мне становилось все труднее следить за ним. Прокричавшись, он замолчал, и мне приходилось идти только на звук его шагов. К тому же туман все сгущался. Вскоре дорога уперлась в т-образный перекресток, оттуда идет довольно крутой извилистый подъем. Фуэкодзи-сан поднялся по этому склону, я за ним, и с удивлением обнаружила, что на верху склона был мост, который ведет в Асамаин. Пока я смотрела по сторонам в поисках Фуэкодзи, звук его шагов в тумане стих.

Взглянув на Коскэ Киндаити, Нацуэ продолжала:

– За мостом дорога раздваивается. Если пойти наверх, то попадешь в Асамаин, а вниз – в Сакура-но-дзава, где, как сэнсей знает, находится вилла Фуэкодзи. Но я об этом тогда не знала и, как я поняла позже, довольно далеко прошла, даже миновала виллу. Туман становился все гуще, нависавшие с обеих сторон ветви больших деревьев превратили дорогу в своеобразный тоннель. Единственное, на что можно было ориентироваться, так это на редкие уличные фонари. Я шла-шла, но шагов все не было слышно, я даже попробовала бежать, но Фуэкодзи так и не догнала. Поэтому я решила, что он пошел в Асамаин, и поспешила повернуть назад. Когда я возвращалась обратно, то услышала слева от себя что-то похожее на женский крик. Я рефлекторно повернулась в ту сторону, однако… Что я там увидела, я и сейчас не до конца понимаю.

Нацуэ не сводила глаз с лица Киндаити. Она прижала обе руки к сердцу, как будто хотела заглушить крик своей души.

– Так что вы там увидели? – спокойно спросил Киндаити. – Говорите все как есть. Вам ведь самой лучше освободиться от этого груза и помочь нам в расследовании.

– Киндаити-сэнсей, пожалуйста, доведите это дело до конца, я расскажу вам все, что видела, – сказала Нацуэ тихо с печалью в голосе. – Ниже дороги я увидела виллу. На ее крыльце горел фонарь. С левой стороны от крыльца была комната, в которую ведет стеклянная дверь, завешенная изнутри шторой. Когда я, услышав крик, повернулась в ту сторону, то увидела на шторе силуэты, отчетливые, как в театре теней.

Далее она говорила, будто произносила заученный текст.

– Мужчина обнимал женщину, которая, кажется, отчаянно сопротивлялась. Она вроде бы была одета в пижаму. В конце концов мужчина повалил ее и накрыл своим телом. Их тени исчезли, но и после этого несколько раз были слышны придушенные, короткие крики. Потом наступила полная тишина, и свет погас.

Нацуэ замолчала. Всем стало ясно, кто была женщина, с которой Фуэкодзи имел половое сношение перед тем, как он очутился в воде. Через некоторое время Киндаити, прокашлявшись, нарушил молчание.

– Ваши впечатления можно суммировать следующим образом. Женщина лежала в кровати в пижаме, около ее подушки горел ночник. Ворвавшись, мужчина после борьбы изнасиловал ее. Верно?

– Киндаити-сэнсей, мое первое впечатление было именно такое. Но затем я сделала глупость.

– Что за глупость?

– Я решила узнать, кому принадлежит эта вилла, и подошла поближе. На табличке я прочитала: Фуэкодзи… Я сразу решила, что тень мужчины, которую я видела, принадлежала Фуэкодзи. Но моя нелепая ошибка состояла в том, что за женщину в пижаме я приняла эту… то есть Тиёко Отори.

– Оку-сан, когда и почему вы пришли к выводу, что женщина в пижаме не была Тиёко Отори? – с трудом выговорил инспектор Ямасита.

Среди множества дел, в расследовании которых принимал участие этот опытный инспектор, такого вызывающего отвращение случая еще не было.

– Ямасита-сама, послушайте, что было дальше. Киндаити-сэнсей, я видела не только это. Я стала свидетелем еще одного события, смысл которого не могу понять до сих пор.

Волнение Нацуэ, казалось, передалось всем мужчинам. Все в испуге смотрели в ее лицо.

– Оку-сан, если вы… – заговорил сдавленным голосом молодой помощник инспектора, но его остановил инспектор Ямасита:

– Хибия-кун, не лучше ли нам выслушать до конца рассказ оку-сан. Затем в том, что ей непонятно, попытаемся разобраться мы. Киндаити-сэнсей, вы согласны?

– Это будет самое лучшее. Итак, Фудзимура-сан, успокойтесь, возьмите себя в руки. Значит, вы ошибочно приняли женщину в пижаме за Тиёко Отори. И что было потом?

Подбадриваемая Коскэ Киндаити, Нацуэ немного успокоилась и продолжала:

– Спасибо, сэнсей. В то время я испытывала сильную ненависть и презрение к этой женщине, то есть к Тиёко Отори. Я подумала, что в этом и состоит ее тайна, на которую намекал Акуцу. Формально она развелась с Фуэкодзи, а в действительности продолжала отношения с ним. Именно по этой причине Акуцу, Маки и Цумура бросили ее.

– Вполне резонно. С вашими моральными принципами вы вряд ли можете одобрить такое поведение.

– Я, наверное, женщина старого склада. Хотя Акуцу бросил меня, как изношенную обувь, у меня не возникло даже мысли выйти замуж за другого мужчину.

Нацуэ печально улыбнулась и продолжала:

– Однако, Киндаити-сэнсей, я осталась там стоять не из любопытства. Я просто не могла двигаться, ноги как приросли к земле.

– Я вас вполне понимаю.

– Как долго я там стояла? Пять минут? Десять? Или дольше? Я полностью потеряла ощущение времени. Поэтому…

– Одну минутку, Фудзимура-сан, – перебил ее Коскэ Киндаити. – Когда вы там стояли, была слышна музыка с праздника О-Бон?

Нацуэ с удивлением посмотрела на Коскэ Киндаити.

– Да. Я слышала ее постоянно. Ведь было еще не поздно… Это имеет какое-то значение, сэнсей?

– Смысл этого вопроса станет ясен позже. Итак, продолжайте.

Его коллеги поняли, что он имеет в виду: раз продолжались танцы О-Бон, домработницы Рики еще не было дома.

– В это время на шторе появилась тень мужчины, и я пришла в себя. На некоторое время она исчезла из поля зрения, и у меня сложилось впечатление, что он одевается. Меня охватили отвращение и стыд, и, увидев спускающегося с крыльца Фуэкодзи, я уж было собралась броситься бежать в Асамаин. Я бы так и сделала, если бы в этот момент на крыльце не появилась девочка в пижаме, которая бежала вслед за Фуэкодзи с криком: «Папа, папа, ты забыл это!»

Все мужчины опустили глаза, а Хибия снял очки и стал их яростно протирать.

– Голос девочки был приглушен, видимо, она боялась, что ее услышат, но я отчетливо все расслышала. Когда я обернулась, Фуэкодзи уже поднялся по пологому склону и вышел на дорогу. В свете фонаря я рассмотрела фигуру в пижаме и убедилась, что это не Тиёко Отори, а еще совсем неоформившаяся девочка. Когда я осознала это, меня как будто парализовало.

Казалось, что и сейчас лицо Нацуэ свела судорога, ее взгляд был устремлен в пространство, а мускулы на щеках будто одеревенели. Она как заведенная продолжала говорить:

– Я знала, что у Фуэкодзи и той женщины была дочь, девочка по имени Мися-тян. Но была ли это Мися-тян, я не знаю, так как я ее никогда не видела, и к тому же туман не позволил рассмотреть ее лицо. Однако она позвала «папа»… А как же тень на шторе? Отец и его собственная дочь…

Да, это была ужасная правда. Даже инспекторы Тодороку и Ямасита, привыкшие ко всему старые служаки, не могли оправиться от потрясения. Казалось, что это открытие завело в тупик расследование, которое проводил до сих пор молодой помощник инспектора Хибия.

– Но Фуэкодзи не слышал голоса девочки, – механическим голосом продолжала Нацуэ. – Он был еще сильно пьян и шатающейся походкой перешел мост. Девочка бежала за ним, прижимая что-то к груди. Когда я прочитала потом газеты, то подумала, не была ли это бутылка виски.

Помощник инспектора Хибия глубоко вздохнул. С этой бутылки были сняты отпечатки пальцев только самого Ясухиса Фуэкодзи. В последнее время в связи с ростом популярности детективных романов в обществе стало широко известно, какую важную роль играют отпечатки пальцев в раскрытии преступлений. Знала ли об этом девочка, или она случайно прихватила бутылку длинными рукавами пижамы, и поэтому на ней не осталось отпечатков ее пальцев? Хибия почему-то подумал, что она, наверное, все-таки знала.

– Перейдя через мост, Фуэкодзи-сан начал спускаться вниз по склону, по которому он недавно поднялся. Девочка шла за ним, а за ней – я. Киндаити-сэнсей, я не могла иначе поступить, – всхлипывая, сказала Нацуэ, терзая дрожащими пальцами лежавший у нее на коленях платок.

– Вы поступили правильно. Успокойтесь, возьмите себя в руки. И что вы затем увидели?

– По-прежнему стоял густой туман, поэтому я почти не различала фигуры Фуэкодзи и девочки. Только иногда доносились звуки его шагов. Шагов девочки не было слышно. Вскоре я вышла на перекресток. Поскольку я была уверена, что Фуэкодзи-сан будет возвращаться той же дорогой, по которой пришел сюда, я пошла по ней. Дойдя до перекрестка, где он раньше выкрикивал эти странные слова, я поняла, что, кажется, ошиблась дорогой. Не обращая внимания на то, что меня может увидеть девочка, я ускорила шаги. Пробежав еще немного вперед, я окончательно убедилась, что ошиблась дорогой. Остановившись и немного подумав, я поняла, что постыдное любопытство сыграло со мной злую шутку, и решила возвратиться в Асамаин. Но для этого мне все равно надо было вернуться к перекрестку, откуда мне было значительно ближе идти. Когда я дошла до него, то услышала, как кто-то быстро поднимается снизу, и инстинктивно спряталась в придорожных зарослях.