Текст книги "Приключения Нигяр (По мотивам азербайджанских сказок)"

Автор книги: Сейфулла Шамилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

С.Шамилов

Приключения Нигяр

Перевод с азербайджанского Г.Сеидбейли

Азербайджанское издательство детской и юношеской литературы.

Баку – 1959

OCR А.Бахарев

Приключения Нигяр

Гошар и волшебный конь

ПРИКЛЮЧЕНИЯ НИГЯР

1

Кто-то был, кого-то не было. Давным-давно на берегу Каспия, в железовратном городе Дербенте жил богатый купец Дэде Сарбан. Он привозил товары из Туркестана. Ирана, Астрахани и продавал их на Кавказе. У него были прекрасный дворец, полный всякого добра, сады и цветники, и ни в чем на свете он не нуждался. Купец был женат, имел сына и дочь, Сына звали Санджар, а дочь – Нигяр. Ннгяр была так прекрасна, что могла бы сказать луне: “Не ты, а я должна светить на небе” и могла бы сказать солнцу: “Не ты, а я должна озарять мир теплыми лучами”. Лицо ее было так нежно, что казалось прозрачным, длинные косы спускались до пят. Каждый, кто увидел ее хоть раз, мечтал снова встретиться с нею. Она была так же умна, добра и благородна, как и красива. И отец, и мать, и брат очень любили ее.

Дэде Сарбан был очень набожным человеком, свято соблюдал все заветы и обычаи мусульманской религии. Как-то раз, вернувшись из поездки и сидя в кругу своей семьи, он сказал:

– Вот я уже состарился. Слава аллаху, всего у нас много – имущества и денег. Хватит до конца жизни. Теперь я должен исполнить свой долг – сходить в Мекку, поклониться святой Каабе*.

______________

* Кааба – мечеть в Мекке, в Саудовской Аравии, священный храм мусульман.

Услышав это, все домашние опечалились. Жена купца стала просить мужа, чтобы он взял ее с собой. Купец согласился. Тогда жена сказала:

– Оба мы стары. Тяжело нам с тобой будет совершить этот путь. Не взять ли нам с собой помощника?

Купец поразмыслил и решил взять с собой сына.

Юноша сказал:

– Вы – мои родители, вы подарили мне жизнь, а теперь, когда вы стали стары, мой долг – служить вам. Разве я могу допустить, чтобы мои отец и мать отправились одни в такой дальний путь? Я благодарен вам за то, что вы согласны взять меня с собой.

Когда юноша закончил свою речь, взоры родителей и домочадцев обратились к девушке. Нигяр сидела с опущенной головой и печально вздыхала. Ее состояние раньше всех тронуло мать, и она, обратившись к мужу спросила;

– А как же наша дочь? Разве можно оставить ее одну?

– Жена! – ответил купец. – Ты говоришь только о дочери и забываешь о доме и обо всем нашем имуществе, которое мы тоже здесь оставляем…

Кази* Тэке – один из моих самых верных друзей… Если бы я уезжал один, то всех вас поручил бы ему. Мы смело можем оставить на его попечение нашу дочь и весь дом.

______________

* Кази – судья.

Жена поколебалась немного, но другого выхода не было, и ей пришлось согласиться с предложением мужа.

Не в силах больше сдерживать волнение, Нигяр заплакала. Слезы текли из ее глаз и, падая на колени, обжигали их, точно огнем. Чтобы не видели, что она плачет, Нигяр вышла на балкон.

Была ясная ночь. Прохладный ветерок, проносившийся над садом, коснулся ее щек. Печальные соловьиные песни только усилили ее горе. Она не могла представить себе, как будет жить одна, но не смела ничего возразить отцу. Она горячо любила отца, мать и брата; только эта любовь и наполняла все ее сердце, и потому при мысли о разлуке с ними горькие слезы струились из ее глаз.

Брат, выйдя вслед за Нигяр на балкон, увидел, как она стоит там в сиянии луны и плачет, прислонившись к перилам. Он стал уговаривать ее, успокаивать и привел обратно в комнату. Чтобы отвлечь Нигяр от грустных мыслей, купец приказал ей накрыть на стол и подать разные сласти. Нигяр, глаза которой были красны от слез, тотчас исполнила распоряжение отца, как будто ничего не случилось; она постелила скатерть, принесла миндаль и фисташки, наколола их, очистила фрукты и поставила все это на стол. Но кушать не стала, и ничто не могло развеселить ее.

С утра начались сборы в путешествие, а через три дня родители и брат Нигяр отплыли на корабле в далекий путь.

2

Шли недели и месяцы. Нигяр исхудала от тоски и ожидания. Чтобы время шло скорее, она занималась рукоделием. Часто заходил к ней старший сын кази, якобы проведать, как она живет, и узнать, не нужно ли ой помочь в чем-нибудь. Но Нигяр не нравилось, как он ведет себя – было заметно, что в мыслях у него недоброе. Уже несколько раз он пытался насильно поцеловать ее, но она отвергала эти попытки. Тогда он начал надоедать ей и по ночам. Девушка не смела никому рассказывать об этом, потому что отец молодого человека, кази Тэке, во всем потакал своему сыну. Он пользовался большим уважением в городе, был человеком влиятельным, и ей все равно никто не поверил бы. Она только опозорила бы себя.

Бедная Нигяр билась, как рыба в сетях, но, сколько ни думала, не могла найти никакого выхода из положения. О, если бы поскорее вернулись ее родители и брат! Но кто знает, когда это будет?

Теперь она каждый свой день встречала и провожала слезами. Часто напевала она печальную баяты*:

______________

* Баяты (баяти) – жанр азербайджанской народной песни.

Жизнь моя – далеко в море,

Где корабль с волнами спорит.

От обильных слез моих

Разлилось широко море.

Однажды сын кази Тэке попытался силой склонить ее к любви. Защищая свою честь, девушка сильно ударила дерзкого насильника. С окровавленной головой он убежал к себе.

Узнав о происшедшем, рассвирепевший кази повернул дело по-своему. И скоро по всему Дербенту распространился слух, будто сын кази подстерег какого-то человека, который пришел ночью к Нигяр, дочери купца Дэде Сарбана, и тот проломил ему голову. Все жалели почтенного, славного Дэде Сарбана и клеймили позором его дочь.

Но злобный кази не остановился на этом. Когда стало известно, что Дэде Сарбан возвращается и остановился в одном из ближайших иранских городов, кази отправил к нему гонца навстречу, чтобы известить о случившемся. Гонец нашел купца в караван-сарае. Поговорив с ним о том о сем, он вынул из-за пазухи письмо и вручил его купцу. Купец позвал сына и велел ему прочесть письмо. Вот что было написано в этом письме:

“О почтенный и достославный Дэде Сарбан! С тех пор, как ты уехал в свое благочестивое путешествие, мы выбились из сил, охраняя твой дом, но никак не можем справиться с твоей дочерью. Некто стал приходить к ней по ночам. Она опозорила тебя, достопочтенный Дэде Сарбан, на весь город. Кто мог подумать, что аллах наградит тебя такой дочерью? Вместо благодарности за наши попечения она устроила так, что сыну моему разбили голову. Конечно, человек, который мог так поступить, никогда не сознается в своем поступке. Она постарается свалить всю вину на моего сына, чтобы оправдаться перед отцом. Поэтому я и решил написать тебе, дабы ты знал всю правду. Надеюсь, ты не станешь сомневаться, что все написанное мной – истина.

К а з и Т э к е”.

Пока сын купца, запинаясь, читал, у Дэде Сарбана от удивления и гнева глаза вылезли на лоб. Жена его стала бить себя по голове и груди и рвать на себе одежду, испуская жуткие вопли. Брат Нигяр побледнел, как будто над ним разразился гром, и сам Дэде Сарбан от ярости едва не потерял рассудок. Он приказал сыну немедленно ехать домой и привезти ему одежду дочери, орошенную ее кровью. Сколько ни упрашивала его бедная мать отменить жестокое решение, он остался глух к ее мольбам.

Санджар отправился в путь.

3

Тем временем Нигяр томилась в ожидании своих родителей и любимого брата. По утрам, поднявшись с постели, она подметала пол, прибирала в доме; приготовив чай, садилась за работу, чутко прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся с улицы. Заслышав малейший шум, подбегала к окну, чтобы посмотреть, не они ли это приехали. Но отца, матери и брата все не было. Каждую ночь Ннгяр видела их во сне. Спала она мало, а в последнее время и совсем потеряла сон. Утреннюю зарю она всегда встречала с открытыми глазами. Бедная девушка не знала об ужасном письме, которое отправил ее отцу кази Тэке. Она собиралась рассказать своим родителям правду о бесстыдном поведении сына кази и о том, как она отстояла свою честь.

Но, как говорится, человек предполагает, а судьба располагает. Подлые клеветники могут оплести ни в чем неповинного человека!

Было ясное весеннее утро. На траве и цветах блестела роса. Нигяр встала с постели, умылась, одела одно из своих самых лучших платьев и спустилась в сад.

Какое-то недоброе предчувствие беспокоило ее; она не могла найти себе места. Вдруг нетерпеливо постучали в ворота. Нигяр подбежала к воротам и открыла врезанную в них маленькую дверь. Вошел Санджар, но с таким мрачным лицом, что Нигяр не поверила своим глазам. Но сердце сестры не выдержало, и она, раскрыв объятия, хотела броситься ему на шею. Брат грубо оттолкнул ее от себя. Девушка, пораженная этим, не зная, что и думать, спросила:

– Санджар! Брат мой! Почему ты так обращаешься со мной? Где наши отец и мать? Санджар сурово сказал:

– Видно, тебе ничего неизвестно? Ты опозорила нас перед всеми людьми и запятнала нашу честь. Отец велел мне убить тебя и привезти ему твою окровавленную одежду. У меня нет времени ждать, готовься принять смерть!

Услышав эти слова, девушка чуть не лишилась чувств.

– Как?! Я опозорила наших родителей, запятнала их честь? – внезапная догадка ошеломила ее. – Аллах свидетель, это клевета! Позволь мне рассказать тебе все, как было, ты должен узнать истину!

Санджар, не желая слушать ее, сказал:

– Я пришел сюда не для болтовни, а для того, чтобы убить тебя. Таков приказ моего отца. Но сердце мое не позволяет мне выполнить этот приказ. Скорей собери что тебе нужно из вещей, и я уведу тебя куда-нибудь подальше отсюда, чтобы ты не нашла дороги обратно. Другого выхода у меня нет. Чтобы успокоить отца, я застрелю какое-нибудь дикое животное, вымажу его кровью твое платье и отвезу отцу. Если спросит меня, что я сделал с тобой, скажу, что отрубил тебе голову, а тело бросил в воду.

Несчастная девушка согласилась на предложение брата. Плача, собрала она кое-что на дорогу. Долго шли они; вот уже город остался позади, а затем и совсем скрылся из виду. Много ли, мало ли прошло времени, но, наконец, через горы и ущелья дошли они до огромной пустынной равнины. Оба очень устали. Брат предложил сестре отдохнуть. Измученная разбитая Нигяр подошла к большой чинаре, у корней которой бил родник, прозрачный, как журавлиный глаз. Она освежила водой лицо и руки и села. Санджар мягко сказал:

– Сестра, ты очень устала, приляг, отдохни немного.

Девушка согласилась, благодарно взглянув на брата. Санджар, сняв архалук, накрыл ее, потом вынул из кармана свирель и начал наигрывать печальную мелодию. Приятные звуки свирели убаюкали Нигяр, и она заснула сладким сном.

Тогда Санджар встал и удалился, оставив сестру спящей. По дороге он застрелил из лука джейрана, смочил его кровью взятое из дома платье сестры и после нескольких дней пути вернулся в то место, где остановились его родители. Вытащив окровавленную одежду, Санджар бросил ее перед отцом. Сердце разгневанного купца успокоилось, но бедная мать горько плакала, слезы ручьем бежали из ее глаз. В душе и Дэде Сарбан раскаивался, что поступил так жестоко, но ничем не выказывал этого, а заговорить с ним об этом никто не осмеливался из страха перед ним. Убитые горем и муками раскаяния, отправились они втроем домой, где уже не встретит их ласковая, любящая Нигяр, которая ждала их с таким нетерпением.

4

Посмотрим же теперь, что произошло с бедной Нигяр.

Проснувшись, она увидела себя совершенно одинокой. Было уже далеко за полдень. Заметив на себе архалук брата, она прижала ого к лицу и, вздыхая в себя его запах, словно аромат цветка, горько заплакала. Но что толку от слез? Они только обжигали ей щеки своей соленой влагой, да веки покраснели от них, словно лепестки маков. Наконец, немного успокоившись, Нигяр смогла ясно представить себе, в каком страшном положении она оказалась. Умывшись в роднике, она задумалась о том, что ей делать.

Потом она надела архалук, оставленный братом, подобрала длинные змеи своих кос и обвязала голову полотенцем как чалмой. Она знала уже, как трудно одинокой девушке, и потому постаралась, насколько можно, скрыть свою красоту, придать себе вид прислужника-нукера. Ведь теперь люди были для нее страшнее хищных зверей, и красота ее могла принести ей только новые, еще худшие беды. Она поела немного сухого хлеба – больше у нее ничего не имелось – и запила его водой.

В тех местах не было видно ни одной тропинки, ни одного следа человека. Нигяр не знала, куда ей идти. Сердце ее сжалось от горя, она заплакала. “В чем моя вина? Тебе ведомо, аллах, что я не сделала ничего дурного, помоги же мне, укажи мне путь!” – взмолилась она. Но ответа на ее мольбу не было, кругом было пустынно, безлюдно и тихо. Ей стало страшно. Но внутренний голос говорил ей: “Что бояться? Страх не поможет, не спасет тебя, напротив – это один из твоих врагов. Он только ослабляет твои силы и может погубить тебя. Будь стойкой, шагай смело. Выбери какое-нибудь одно направление и держись его – может быть, и доберешься куда-нибудь”.

Этот внутренний голос подбодрил Нигяр; прибавилось силы в ногах и смелости в сердце. Она пошла по широкой равнине, вдоль которой тянулся густой лес. Вдали виднелись горы, холмы, а перед ними сверкала голубая лента большой реки. Вдруг дорогу ей перебежал заяц. На бегу он останавливался и смотрел на Нигяр. Мысленно она говорила ему: “О, ты, степной зверек, не бойся меня, я не сделаю тебе зла!”

Потом повстречалась ей лиса. Она тоже, опустив хвост, убежала, оглядываясь на незнакомого путника. Пройдя еще немного, Нигяр увидела стройного, красивого марала. Он вышел из лесу, направляясь к реке. Никогда в жизни Нигяр не видела еще живого оленя. Она остановилась. Он тоже остановился, настороженно оглядываясь по сторонам.

Странная мысль появилась у Нигяр, когда она смотрела на благородное животное. “О, если бы я знала язык лесных зверей, я могла бы поведать им свое горе, а от них узнала бы про то, как они живут и что случается с ними в лесах и на равнине, – подумала она. – Ведь они живут, значит и у них есть свои заботы и свое горе”. Но, увы! И это желание было несбыточным, но она обрадовалась, что есть еще живые существа в этой степи. Она смотрела на равнину, леса, горы и холмы, и в ее душе проносились тысячи грез, рождались тысячи вопросов. Раньше она и не представляла себе, как богата и разумна природа, сколько в ней тайн. Казалось, во всем мире только всего и есть что их дом, двор и сад, полный цветов. Откуда ей было знать, что случится с ней такая беда и что приютом ей станет дикая пустыня?

Говорят, ноги смелее глаз. Когда Нигяр устремляла свой взор вдаль, ей не верилось, что она может дойти до человеческого жилья, а ноги все несли и несли ее, вели ее все дальше. Несколько дней шла она так и, наконец, добралась до окраины какого-то города. Хлеб, который она взяла с собой, уже весь вышел. Ей приходилось обманывать свой голод съедобными травами и дикими плодами. От ветра и солнца кожа на ее лице потемнела и погрубела, одежда ее была изорвана в клочья, ноги были все е волдырях. Теперь никто не узнал бы в ней прежнюю Нигяр, красавицу из красавиц. Она изнемогала от усталости, колени ее подгибались, тело слабело. Ей не хотелось показываться людям в таком виде, и она решила не входить в город до наступления темноты. Когда стало смеркаться и запорхали летучие мыши, она подошла к реке, протекавшей по окраине города. Что делать? Она взобралась на иву, склонившуюся над водой, и, как птица, устроилась в ее ветвях, чтобы переночевать.

5

В этом месте сын шаха обычно поил своего коня. Когда на следующее утро он подвел его к реке, конь вдруг насторожил уши и стал упираться. Царевич хлестнул его нагайкой, конь отпрянул, но к воде не хотел подходить.

Уже окончательно рассвело. Царевич осмотрелся и вдруг заметил в ветвях ивы какую-то тень. Похоже было, что человек, скорчившись, пристроился между ветвей. Сев на коня, царевич потихоньку подъехал к дереву и крикнул:

– Эй, кто там?

Нигяр, проснувшись, в испуге взглянула вниз,

но, увидев прекрасного юношу на коне, стала слабым голосом умолять его:

– Я бедный путник, вынужденный провести ночь на ветвях этого дерева. Если ты добрый и благородный человек, помоги мне!

Царевич, услышав этот голос, почувствовал, что он не подходит к мужской одежде незнакомца – слишком нежно звучит. Он приказал:

– Кто бы ты ни был, слезай с дерева!

Девушка медленно и осторожно спустилась на землю. Царевич посадил ее к себе в седло и прискакал вместе с ней во дворец. Он отвел там Нигяр особую комнату и приказал своим слугам бережно охранять ее.

Родители царевича жили в другом городе, а оп был здесь наместником падишаха, своего отца. Нигяр продолжала выдавать себя за юношу, и потому ей дали мужскую одежду. Слуги очень интересовались этим странным юношей и всячески старались проникнуть в его тайну.

Однажды царевич осведомился о своем госте. Нукер, которого он спросил о нем, почтительно ответил:

– Наш гость очень странный человек. Он совсем не похож на неотесанного бродягу. Я даже сомневаюсь, мужчина ли он. Хотя на нем мужская одежда, своей походкой и повадками он больше напоминает девушку. А по изяществу его манер и по тому, как он ест и пьет, можно узнать в нем человека благородного происхождения.

Выслушав слугу, царевич ничего не сказал. Но, оставшись один, он решил подглядеть за гостем и постараться раскрыть его тайну.

Рано утром, едва занялась заря, царевич подкрался под окно комнаты, где жил его таинственный гость, и заглянул внутрь. Он увидел чудную красавицу с длинными волнистыми волосами, сладко спавшую в своей постели. Ее длинные черные ресницы были сомкнуты, нежное лицо было безмятежно. Царевич был поражен – нигде еще не видел он такого прелестного лица. Красота девушки притягивала, как магнит. Вдоволь налюбовавшись, царевич вернулся, веселый и радостный, в свои покои и приказал нукеру передать гостю, что он, царевич, приглашает его на завтрак.

Нигяр встала, ничего не подозревая; как всегда, умылась, надела свою мужскую одежду и стала ждать, когда подадут завтрак, как вдруг вошел слуга и передал ей приглашение царевича.

Девушка встревожилась, заподозрив что-то, но ослушаться не посмела и пошла за слугой. Царевич принял ее ласково и учтиво, но дал понять, что знает, кто она. Девушка не нашлась что ответить. Подозвав одну из служанок, царевич приказал ей увести гостя и одеть в самую лучшую девичью одежду. Через некоторое время пред ним предстала дивная красавица. Царевич пригласил ее за стол. Принесли еду. Подождав, пока девушка что-либо скушает, царевич обратился к ней с просьбой рассказать ему все, что с ней случилось. Нигяр все рассказала. Растроганный царевич объявил ей о своей любви. Девушка старалась убедить царевича, что она ему не пара, но оп ничего не хотел слушать и только повторял, что любит ее. И долго он говорил ей о своих чувствах, и девушка поверила.

Царевич отправился в свои покои. Подумав немного, он взял перо и бумагу и написал отцу такое письмо:

“Дорогой высокочтимый отец! Простите меня за то, что осмеливаюсь писать вам об этом… О, пресветлый шах, отец мой! Я не сомневаюсь, вы будете ряды моему счастью. Нежданно-негаданно судьба послала мне невесту. Она необыкновенно красива и умна. Хочу знать вашу волю. Прошу вашего разрешения жениться на этой девушке, которую я полюбил всем сердцем.

Шлю моим дорогим и высокочтимым родителям тысячу приветов и мое глубокое уважение”.

В ожидании ответа на письмо царевич и Нигяр очень хорошо проводили вместе время и все больше привыкали друг к другу. С каждым днем характер девушки все больше нравился царевичу, а девушке все больше нравился характер ее жениха.

6

Оставим их занятыми своей любовью и посмотрим, что ответил на письмо царевича Джаваншира его отец.

Старому шаху, человеку гордому и тщеславному, очень не понравилось письмо сына. Он собрал своих придворных и после совета с ними продиктовал следующий ответ на письмо сына:

“Сын мой, Джаваншир! С каких это пор ты забыл о своем происхождении и о том, чьим сыном ты являешься? Как могло тебе прийти в голову жениться на неизвестной девушке, откуда-то появившейся на твоем пути? Разве ты не знаешь, что сын шаха может взять в жены только равную себе – девушку из царского рода? Ты уронил себя в моих глазах просьбой разрешить тебе жениться на какой-то безродной побирушке. Напиши мне, с каким из самых знатных семейств в стране ты хотел бы породниться, и я сейчас же пошлю туда сватов. А жениться на первой встречной и не думай и не проси – не позволю!

Твой отец шах А р п о л а д”.

Гонец хлестнул своего коня; благородный арабский скакун взвился и понесся, как птица. Гонец не знал, какие вести он везет влюбленным, ему было все равно, что везти, но для них эти вести были нерадостны.

В это время сын шаха отправился с подругой своего сердца Нигяр на далекую прогулку. Они посетили развалины старинного города. Царевич то рассказывал Нигяр предания об этих местах и показывал памятники старины, остатки крепостных стен и боевых башен, то принимался расспрашивать свою возлюбленную о ее родине. Она печалилась, едва слышала это милое слово, вспоминала свой дом, родителей, брата, и слезы блестели на ее прекрасных глазах. И она говорила, что хотела бы стать птицей, чтобы полететь туда и хоть на миг увидеть родной дом, отца и мать. Джаваншир успокаивал ее. Он сказал, что настанет день – и он вместе с ней навестит ее родных.

Занятые сердечной беседой, влюбленные не заметили, как достигли города, и удивились, очутившись у ворот своего дворца. Слуги подбежали к ним, взяли коней. Джаваншир и Нигяр поднялись в покои. Но когда Нигяр попросила у царевича разрешения удалиться к себе в комнату, он сказал, что хотел бы пообедать вместе с ней. Она приняла приглашение. Как раз в эго время слуга доложил о том, что прибыл гонец от шаха. Царевич приказал немедленно впустить его. Гонец с поклоном отдал царевичу письмо и вышел.

Прочтя письмо отца, Джаваншир сделался как больной и целый месяц был в таком состоянии. Хотя он ни словом не обмолвился с Нигяр о содержании письма, она догадывалась об истинной причине его болезни. По прошествии месяца царевич принял решение отречься от своих прав наследника престола и сохранить за собой власть только над тем городом, где он жил.

Он известил отца о своем решении и после этого женился на Нигяр. Свадьбу справляли сорок дней. Было приглашено бесчисленное множество гостей, даже из простых людей. Это очень понравилось подданным царевича. Лучшие мастера города поднесли ему в подарок образцы своего искусства: в народе одобрительно отнеслись к тому, что царевич женился на девушке не шахского рода. Об этом было много толков и разговоров. Для того, чтобы еще больше завоевать расположение народа, Джаваншир снизил налоги с ремесленников, крестьян – со всех, кто добывает хлеб своим трудом, и увеличил налоги с купцов, помещиков и ростовщиков. Все эти изменения законов к лучшему народ приписал тому, что его повелитель женат па девушке простого звания. Может быть, это так и было.

Через некоторое время у царевича родились близнецы, сын и дочь. Мальчик был весь в отца, а девочка – в мать. Сына назвали Охтекин, а дочь – Гюльтекин.

Прошло несколько лет. Как-то царевич охотился. Ему посчастливилось убить двух джейранов. Он привязал их к седлу и с этой добычей возвращался домой. Когда он подъехал к дому, навстречу ему выбежали Охтекин и Гюльтекин. Обычно Нигяр сама выходила встречать его, ведя детей за руки. Увидев детей одних, Джаваншир встревожился. Оп соскочил с коня, обнял и расцеловал детей и спросил их, где мать. Слуги сказали, что госпожа целый день не выходила из дому, и, кажется, заболела. Джаваншир, взяв детей за руки, поспешно направился в дом и увидел, что Нигяр сидит очень печальная, со слезами на глазах. Опустив детей на пол, царевич обнял жену и спросил:

– Что с тобой?

Нигяр украдкой вытерла глаза, медленно подняла голову. Джаваншир внимательно, с тревогой смотрел на нее. Нигяр взяла мужа за руку.

– Ничего, все хорошо, – сказала она, – прости меня! Только сердце мое отчего-то больно сжимается. А так – ничего.

Но царевич не мог успокоиться.

– Однако почему ты плачешь? – настойчиво спрашивал он.

Нигяр с мольбой взглянула на мужа. Губы ее дрогнули, но она удержалась, не заговорила, словно хотела испытать своего любимого, прежде чем открыть ему причину своей тоски.

– Боюсь разгневать тебя…

– Чем? Что случилось? Скажи мне, Нигяр.

– Ничего не случилось. Мне нечего от тебя скрывать, Джаваншир, я скажу все. Выслушай меня, мой возлюбленный. Ведь я – человек, и сердце мое не из камня и не из железа. Когда я вспоминаю об отце, матери и брате, слезы невольно сами льются из моих глаз… Кроме этого, поверь, не грущу ни о чем, у меня нет ни одной тайной мысли от тебя. Если сочтешь это за вину – накажи меня.

Джаваншир обнял Нигяр, поцеловал ее в губы.

– Что ты, Нигяр! О каком наказании ты говоришь! Я отправлю тебя и детей с надежными провожатыми к тебе на родину. Ты увидишь отца, мать и брата, увидишь свой дом. А потом и сам приеду туда за вами. Согласна?

Услышав эти слова, Нигяр заплакала от радости, как ребенок, и спрятала лицо на груди мужа. Дети прижались к ним и обняли родителей своими маленькими ручонками.

7

Неделя ушла на приготовление к путешествию.

По приказу царевича был составлен отряд вооруженных всадников для охраны Нигяр и детей в пути. Начальником отряда был назначен Джэбе, в его распоряжение были отданы также нукеры и стрелки. Семья царевича занимала отдельный паланкин, а в других поместились свита и слуги. Царевич проводил семью с большой пышностью. Прощаясь, он много раз целовал жену и детей и прижимал их к груди. Наконец, они расстались.

Караван двинулся в путь. Впереди ехали всадники, за ними шли груженые верблюды и двигались паланкины с людьми, а замыкал караван отряд во главе с Джэбе. По распоряжению царевича путешественники дважды в день делали привал и раскидывали шатры, чтобы Нигяр-ханум с детьми могла отдохнуть, а на ночь тоже останавливались и ночевали в шатрах. Всего, что могло понадобиться в пути, было запасено в изобилии. Путешествие должно было продлиться сорок дней и сорок ночей. Была уже осень, и ночи стояли темные. Днем всадники устраивали охоту. Им удавалось убить то марала, то джейрана, то горного козла, а иногда более мелкую дичь: куропаток и турачей. По ночам конники по очереди стояли на страже у шатра Нигяр-ханум.

Уже почти половина пути осталась позади. Однажды вечером, Джэбе не назначил почему-то людей в караул к шатру Нигяр-ханум. После полуночи он сам подошел к шатру. Нигяр не спала, она рассказывала детям сказку. Охтекин и Гюльтекин, сидя рядом с матерью, внимательно слушали ее. Речь Нигяр лилась так плавно и красиво, что дети с восхищением и завистью говорили ей: “О, мама, когда же мы научимся говорить так складно и красиво, как ты?” На это мать, лаская их, отвечала: “Милые, ненаглядные мои детки, когда вырастете, вы будете говорить еще лучше меня, а пока слушайте, как я говорю. Я научилась так хорошо рассказывать тоже от своей матери”.

Убедившись, что в шатре не спят, Джэбе ушел. Прошло немало времени, пока он снова приблизился к шатру. На этот раз оттуда не доносилось ни звука. Тогда он бесшумно проник в шатер. Но как ни старался он быть осторожным, Нигяр, у которой был очень чуткий сон, сразу проснулась и закричала:

– Кто здесь?

Ответа не последовало. Она несколько раз громко повторила свой вопрос, но никто не отвечал. Нигяр рассмотрела у входа чью-то тень. “Стража заснула, – подумала она, – сюда пробрался вор”. Она хотела позвать кого-нибудь на помощь, но Джэбе, приблизясь к ней, заговорил, стараясь ее успокоить. Он сказал, что давно любит ее, и хотел склонить ее к любви, но заметив, что Нигяр непреклонна и пойдет на все, защищая свою честь, преисполнился злобы, стал угрожать ей смертью. Но Нигяр-ханум спокойно возразила.

– Лучше умереть, чем быть обесчещенной таким подлым человеком, как вы!

Джэбе окончательно рассвирепел. Он выхватил кинжал и прошипел в лицо Нигяр:

– Ты должна понять, что здесь – я властелин, и никто не смеет противиться моей воле! Скажу любому: умри, и он умрет; скажу: живи, и он останется жив. Тот же, кто не подчинится, столкнется с острием вот этого кинжала. Сначала я отрежу головы твоим детям, а потом тебе! Подумай, пока не поздно, даю тебе срок!

Нигяр поняла, что ей нечего ждать пощады от жестокого, кровожадного Джэбе. Тогда она вспомнила свой тайный уговор с мужем и выпустила на волю двух голубей, которых везла с собой. Их возвращение во дворец должно было послужить сигналом, что караван в беде.

Потом Нигяр закутала покрывалом голову и лицо; оставив своих детей спящими, выбежала из шатра и, как пугливый джейран, скрылась в темноте. Когда Джэбе вернулся и увидел, что Нигяр-ханум нет, он содрогнулся от страха. К детям он не подошел, даже разбудить их не решился. Он приказал трубить тревогу и поднять охрану. Когда же все собрались, он объявил перепуганным людям, что Нигяр-ханум, бросив своих детей, скрылась. Услышав это, все были поражены.

Разнесся слух, что девушка, на которой женился царевич, была цыганского племени, каждый говорил, что взбредет в голову. Но было уже поздно. Отряд, отправленный по приказу Джэбе на поиски Нигяр-ханум, вернулся с печальной вестью – Нигяр нигде не нашли. Плачущих детей посадили в паланкин со слугами, и караван тронулся в обратный путь.

Когда царевич увидел, что голуби Нигяр прилетели обратно, он совсем потерял покой. А когда вернулась охрана и слуги с детьми, он еще сильнее встревожился. Узнав о случившемся, он помертвел от ужаса и горя. Жители его города в течение сорока дней носили траур. От шаха – отца пришло письмо, содержавшее суровый выговор и насмешки, отчего горе царевича только усилилось. Знал истину только один изменник Джэбе, но он надеялся, что дикие звери в пустыне растерзают Нигяр и, благодаря этому, его преступление будет навсегда скрыто.

Покинем Джаваншира и его приближенных в этом положении и посмотрим, какие новые приключения произошли с бедной Нигяр. Путница на дороге бедствий, Нигяр день и ночь шла, не останавливаясь. Больше всего ее мучило то, что ей пришлось оставить своих бедных детей.

“Не сделает ли им вреда жестокий Джэбе? Нет, воины отряда слишком уважают царевича, чтобы причинить зло детям. Один же Джэбе не решится на это. Но знает ли Джаваншир о том, что случилось? В каком виде представил ему Джэбе все происшедшее? Узнает ли Джаваншир правду?”

Ни на минуту не расставаясь с этими тревожными мыслями, шла Нигяр по горам и долинам, по ущельям и тропинкам. Долго ли, коротко ли шла, но наконец, встретила она на Мугани одного чабана. Чабан еще издали увидел, что какой-то человек, неуверенно озираясь по сторонам, спускается к. пастбищу. Он поднялся и загородил собой собак, огромных и злых, как тигры, чтобы они не растерзали приближавшегося путника. Нигяр обрадовалась этому – значит, человек добрый. Высокий, сильный чабан смотрел, как подходит странная путешественница. Она поздоровалась с ним. Он почтительно ответил на ее приветствие, и, узнав, что она очень голодна, пригласил ее в свой шалаш и принялся угощать, чем мог. Видя такую доброту и благородство чабана, Нигяр сняла с шеи ожерелье и подарила ему на память. Он не хотел принять его; только усиленные просьбы Нигяр заставили его согласиться. Несколько дней прогостила она в шалаше у гостеприимного чабана, отдыхала и рассказывала ему свою историю. Чабан был очень тронут ее печальной повестью. Он зарезал самого большого барана и насолил ей мяса на дорогу, испек лепешек. Нигяр попросила его дать ей что-нибудь из его старого платья. Он вытащил из хурджина свою старую одежду и дал ей. Она одела ее на себя, взяла дорожный посох и, отправляясь в путь, сказала;