Текст книги "Волшебный дневник"
Автор книги: Сесилия Ахерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава шестая
Передвижная библиотека
Итак, кухня вычищена и вымыта, отдраена до последнего дюйма, и лишь одну-единственную меня никак нельзя засунуть куда-нибудь на полку.
Никогда еще не видела женщину, которая с такой энергией терла бы и чистила все кругом, да еще с такой целеустремленностью, словно от этого зависела ее жизнь. Розалин закатала рукава, вся покрылась потом, на руках и ногах выступили поразительные бицепсы и трицепсы, когда она скребла пол, вымывая все следы жизни, какие только были в кухне. Я продолжала сидеть и, признаюсь, не без капельки высокомерной жалости, завороженно следила за необязательной, на мой взгляд, но интенсивной деятельностью Розалин.
Потом она ушла из дома, унося с собой свежеиспеченный черный хлеб, от которого исходил такой чарующий аромат, что мой непустой желудок судорожно сжался. Из окна гостиной я смотрела, как Розалин, энергично шагая, переходит дорогу, направляясь в сторону бунгало, и отметила про себя, что в ее походке нет ничего женственного. Задержавшись у окна, я стала ждать того, кто встретит ее, но Розалин обошла бунгало кругом и лишила меня ожидаемого развлечения.
Тогда я воспользовалась возможностью осмотреть дом, в котором мне предстояло жить, радуясь, что Розалин не ходит за мной по пятам и не рассказывает историю каждого предмета, попавшегося мне на глаза, как она делала все утро.
– Это комод. Дубовый. Однажды зимой, когда гремел гром и сверкала молния, дерево рухнуло, и у нас несколько дней не было электричества. Артур не мог спасти его – дерево, конечно, а не электричество. Электричество потом дали. – Розалин взволнованно хихикнула. – Из этого дерева он сделал комод. В нем удобно хранить всякие вещи.
– Артур мог бы сделать из этого бизнес.
– О нет. – Розалин посмотрела на меня так, словно я богохульствую. – Это хобби, это не ради денег.
– А почему не ради денег, если это может быть его бизнесом? Не вижу в этом ничего плохого.
В ответ Розалин пробормотала что-то вроде «еще чего не хватало».
Вслушиваясь в свои слова, я поняла, что говорю в точности как отец, и, хотя я всегда ненавидела такие его рассуждения, а также его стремление из всего сделать бизнес, у меня потеплело на душе. Когда в детстве я приносила из школы свои рисунки, он говорил, что когда-нибудь я стану художницей, но такой художницей, которой будут платить миллионы за ее картины. Если я вступала из-за чего-нибудь в спор, то в его мечтах становилась адвокатом, получающим сотни фунтов в час. У меня оказался неплохой голос, и он отправил меня в студию своего приятеля, чтобы я стала звездой. Дело было не во мне, он поступал так со всеми. Для него жизнь состояла из бесконечной череды возможностей, и не думаю, что это так уж плохо; просто он не сумел с ними справиться. Папа не был страстным поклонником искусств, ему было наплевать на адвокатов, призванных помогать людям, и даже хороший голос не пробуждал в нем никаких особенных чувств. Все дело в деньгах. Поэтому мне кажется вполне закономерным, что в итоге его убила потеря денег. Таблетки и виски лишь ускорили его смерть.
– Смотришь на фотографию? – спросила Розалин, пока я оглядывала комнату. – Он сделал ее, когда мы ездили поглядеть на Мостовую гигантов[19]19
Мостовая гигантов (Giants Causeway) расположена на побережье Северной Ирландии и представляет собой множество соединенных базальтовых колонн, преимущественно шестигранной формы (встречаются также колонны, имеющие от 4 до 8 граней).
[Закрыть]. Весь день шел дождь, и по дороге туда еще пришлось менять колесо.
Но это было только начало.
– Смотришь на занавески? Надо их постирать. Вот завтра ими и займусь. Ткань я купила у соседки. Никогда бы не стала это делать, но она иностранка, не знала английского языка, сидела без денег, и у нее только и было, что эта ткань. Мне понравились цветы. Вроде бы они сочетаются с цветами на подушке, как ты думаешь? В гараже еще лежит много такой ткани.
Я пошла в гараж и узнала, что Артур построил его собственными руками уже после того, как она поселилась в этом доме.
Мне показалось это странным. Когда она поселилась в этом доме.
– А кто жил тут прежде?
Розалин посмотрела на меня круглыми глазами и с таким же любопытством, с каким смотрела во время завтрака. И ничего не сказала. Все время она умолкает на самом интересном месте. Просто уходит от ответа, словно не слышит вопроса.
Она до того надоела мне со своими причудами, что я отвернулась и стала изучать коврик, который она на что-то выменяла. Не знаю… Однако, когда я осталась одна и она перестала лезть в мои мысли, у меня появилась возможность оглядеться по-настоящему.
Гостиная произвела на меня впечатление уютной и немного несовременной. Очень даже несовременной, не то что мой дом, который – был – модным и современным. Здесь же повсюду стояли вещи, вещи, вещи. Фотографии, которые не соответствовали обстановке, забавные орнаменты, столы и кресла с длинными веретенообразными ножками на звериных лапах, два дивана с разными покрывалами (одно – голубое в сочетании с цветом слоновой кости и с цветочками, а другое – как будто на нем скакала кошка), кофейный столик, раскладывающийся как шахматная доска. Пол тоже показался мне неровным, с уклоном от камина к книжным полкам, отчего у меня вдруг закружилась голова. Насколько я заметила, больше всего вещей было возле камина. А при виде самого камина я вся покрылась мурашками, не говоря уж о всяких приспособлениях, которые были похожи на орудия из средневековой пыточной камеры: кованые железные кочерги с головами животных, разных размеров совки, старинные мехи, черная чугунная каминная решетка, украшенная с передней стороны фигурой какого-то зверя. Повернувшись спиной к камину, я сосредоточила внимание на книжных шкафах, поднимавшихся в комнате до потолка, и на лестнице – тоже до потолка. В шкафах были, естественно, книги, а еще фотографии, монеты, шкатулки, никому не нужные безделушки и все остальное в этом роде. Большинство книг специфического содержания, по садоводству и кулинарии, что меня совсем не интересовало. Старые, зачитанные, разорванные, некоторые без переплетов, с пожелтевшими страницами, с пятнами от воды – и без единой пылинки. Мое внимание привлекла огромная книга с красным переплетом и до того старая, что у нее почернели страницы от въевшейся красной краски. «Регистр кораблей. 1919—1920. Том 2» Ллойда. Сотни страниц с названиями кораблей в алфавитном порядке, с указанием водоизмещения и потребности в топливе. Поставив том на место, я вытерла руки об одежду, чтобы вирусы 1919 года не добрались до меня. Еще одна книга была посвящена мировым религиям, и на обложке у нее красовался врытый в землю золотой крест с обвившейся вокруг него змеей. Рядом стояла книга с рецептами греческой кухни, но я усомнилась в том, что Розалин готовит на своей плите сувлаки[20]20
Сувлаки – небольшие шашлыки на деревянных шпажках.
[Закрыть]. По соседству стояла книга «Всё о лошадях», хотя вряд ли в ней было «всё», потому что рядом я обнаружила еще двенадцать книг на ту же тему.
Я прочитала всего лишь первую главу из той книги, которую Фиона подарила мне на похоронах, и это было почти все, что я прочитала за год, так что содержимое здешних книжных полок тоже не особенно меня заинтересовало. Зато альбом с фотографиями явно разжег мое любопытство. Он стоял на полке с большими книгами, словарями, энциклопедиями, атласами. Старомодный, похожий на обычную книгу, по крайней мере корешок был похож. Я взяла в руки альбом, переплетенный в красный бархат, украшенный золотом, и провела пальцем по бархату, оставляя темный след. Свернувшись клубком в кожаном кресле, я уже представляла, как буду мысленно бродить в чужих воспоминаниях, но едва открыла первую страницу, раздался долгий и настойчивый звонок в дверь. Он нарушил тишину в доме и, наверное, напугал меня, потому что я торопливо спрыгнула с кресла.
Я ждала, я мечтала о том, чтобы Розалин, подобрав юбку до бедер и показывая такие тугие сухожилия, что Джими Хендрикс[21]21
Джими Хендрикс (1942—1970) – выдающийся американский гитарист, певец и композитор. Широко признан как один из наиболее смелых и изобретательных виртуозов в истории рока.
[Закрыть] мог бы играть на них рок, перебежала через дорогу. Но этого не случилось. Мама молчала, будто ничего не слышала. Снова позвонили в дверь, и, положив альбом на столик, я отправилась к входной двери, ощутив при этом, что дом вроде бы стал мне роднее.
В полупрозрачном стекле я различила мужской силуэт. Когда же открыла дверь, то увидела настоящего красавца. На вид ему было немного за двадцать, темно-каштановые волосы с помощью геля подняты наверх, как воротник спортивной рубашки. Похож на регбиста. Оглядев меня с головы до ног, он улыбнулся.
– Привет, – сказал он, открыв два ряда идеально белых зубов. На подбородке у него заметно отросла щетина. Глаза сверкали небесной голубизной. В руке он держал нечто наподобие пюпитра, с картой.
– Привет, – отозвалась я и, выгнув спину, прижалась к двери.
– Сэр Игнатиус? – спросил он.
– Только не я.
Сказала и улыбнулась.
– Могу я увидеть сэра Игнатиуса Пауэра?
– Сейчас нет. Он уехал на охоту с лордом Каспетом. Молодой человек подозрительно прищурился.
– И когда вернется?
– Полагаю, когда загонит лису.
– Хм-м-м, – задумчиво пробурчал визитер и огляделся. – Лисы здесь быстрые?
– Похоже, вы не здешний. Тут все знают, какие у нас лисы.
– Хм-м-м. Не здешний.
Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Значит, это может быть долго, – произнес он, и я поняла, что подпадаю под его чары.
– Может быть, даже очень долго.
– Понятно.
Он прислонился к столбу и пристально вгляделся в меня.
– Что? – спросила я с вызовом, чувствуя, что таю под его взглядом.
– А если серьезно?
– Что – серьезно?
– Он живет в здешних местах?
– По крайней мере, не за этими воротами.
– А вы тогда кто?
– Я – Гудвин.
– Спасибо. Но я спрашивал фамилию.
Тут уж я расхохоталась от души.
– Ужасно, сам знаю. Прошу прощения, – проговорил он, насколько я поняла, искренне и со смущенным видом стал сверяться с картой, отчего вытянул шею и его прическа показалась мне сверху еще более взъерошенной.
Поглядев поверх его головы, я обратила внимание на белый автобус с надписью на боку «Передвижная библиотека».
В конце концов он оторвался от карты.
– Что ж, признаю, я заблудился. В моем списке нет Гудвинов.
– Возможно, у вас там значится другая фамилия.
Девичья фамилия моей мамы была Бирн. Значит, у дяди Артура такая же фамилия, и дом числится на эту фамилию. Артур и Розалин Бирны. Дженнифер Бирн звучит как-то не так. Для меня мама как будто всегда была Гудвин.
– Килсани? – с надеждой спросил молодой человек, снова отрываясь от карты.
– Ах, Килсани! – с улыбкой произнесла я, и у него как будто отлегло от души. – Они живут рядом, слева от нас, за деревьями.
– Отлично. Спасибо. Никогда прежде мне не приходилось тут бывать. Я на час опоздал. Какие эти Килсани? – Он потер нос. – Будут ругаться?
Я пожала плечами:
– Они не очень разговорчивы. Но вы не бойтесь, книги они любят.
– Отлично. Вы позволите остановиться тут на обратном пути, чтобы вы могли взглянуть на мои книги?
– Конечно.
Закрыв дверь, я опять расхохоталась. А потом стала с нетерпением ждать его возвращения, и у меня словно бабочки кружились в груди и в животе, будто я вновь стала маленькой девочкой и играла в прятки. Уже месяц, как я не ощущала ничего подобного. Не прошло и минуты, как послышался шум возвращающегося автобуса. Он остановился напротив дома, и я открыла дверь. Широко улыбаясь, молодой человек вышел из автобуса. Он поднял голову, посмотрел на меня и покачал головой.
– Их нет дома? – спросила я.
Он засмеялся, подходя ближе, и как будто не рассердился, скорее выглядел удивленным.
– Они решили, что им не нужны книги, потому что у них теперь нет второго этажа, нет большей части стен, нет крыши и книжной полки тоже нет.
Я хихикнула.
– Очень смешно, мисс Гудвин.
– Большое спасибо за мисс.
– Меня зовут Маркус.
Он протянул руку, и я пожала ее.
– Тамара.
– Красивое имя, – ласково проговорил он и прислонился к столбу. – А если серьезно, вы знаете, где живет сэр Игнатиус Пауэр из Ордена сестер милосердия?
– Дайте мне вашу карту. Здесь не сэр, а сестра, – медленно проговорила я. – Дурачок. – И я постучала картой по его голове. – Он – монахиня.
Во всяком случае, не трансвестит.
– А… – Библиотекарь рассмеялся и сделал попытку забрать у меня карту, но я крепко держала ее. Он потянул сильнее и вытащил меня на крыльцо. Вблизи он был еще привлекательнее. – Так значит, это вы сестра? – спросил он. – Уже приняли постриг?
– Принимаю только приглашения на обед. Он засмеялся.
– Так кто она такая?
Я пожала плечами.
– Хотите, чтобы я окончательно заплутал?
– Я сама только вчера приехала, поэтому ничего не знаю.
Я не смеялась, когда говорила это, и он тоже не смеялся. Наверное, поверил.
– Тогда будем надеяться, ради вашего же блага, что это правда. – Он поглядел на дом. – Вы живете тут?
Я пожала плечами.
– Даже не знаете, где живете?
– Странный вы человек, путешествуете на автобусе, забитом книгами. Думаете, я скажу вам, где живу? Слыхала я о таких, как вы, – произнесла я, направившись к автобусу.
– Неужели?
Он последовал за мной.
– Был такой парень, который леденцами заманивал ребятишек к себе в автобус, а потом закрывал двери и увозил несчастных неведомо куда.
– Я тоже слышал о нем, – отозвался библиотекарь, сверкнув глазами. – У него были длинные сальные черные волосы, большой нос, бледная кожа. Он плясал в узких штанах и много пел. И еще ему нравились маленькие коробки.
– Тот самый. Ваш приятель?
– Вот. – Он сунул руку в верхний карман и достал удостоверение. – Вы правы. Надо было показать раньше. Это общественная библиотека с лицензией, короче говоря, действует на законных основаниях. И обещаю, что не буду тащить вас внутрь.
– Разве что я сама попрошу. – Потом я внимательно изучила удостоверение.
– Маркус Сэндхёрст.
– Это я. Хотите взглянуть на книжки? – Он махнул рукой на автобус. – Экипаж ждет.
Я огляделась. Кругом никого, даже мамы не видно. Из бунгало тоже не доносилось ни звука. Тогда я словно бросилась головой в омут и вскарабкалась в автобус, после чего Маркус пропел голосом похитителя: «Дети» – и фыркнул. Я засмеялась.
Внутри, вдоль обеих стен, стояли стеллажи с сотнями книг, разделенных на научные, художественные и так далее. Я стала проводить по ним пальцем, не вчитываясь в заглавия и немного побаиваясь странного человека, с которым осталась один на один. Думаю, Маркус понял это, потому что отступил на пару шагов, давая мне побольше пространства, и встал около открытой двери.
– Какая у тебя любимая книга? – спросила я.
– Ну… «Лицо со шрамом».
– Это фильм[22]22
Два фильма 1932 и 1983 гг.
[Закрыть].
– Сначала была книга.
– Ну нет. Говори, какая у тебя любимая книга?
– «Колд-плэй»[23]23
Британская рок-группа.
[Закрыть], – произнес Маркус. – Пицца… Не знаю.
– Понятно, – рассмеялась я. – Ты не читаешь.
– Нет. – Он сел на полку, заменявшую стол. – Но надеюсь, эта работа повлияет на меня в лучшую сторону и я стану книгочеем.
Маркус лениво и неубедительно произнес эту фразу, видимо, повторяя чьи-то слова. Я внимательно смотрела на него.
– Вот оно, значит, как. Твой папа попросил своего друга дать тебе работу.
Маркус сжал зубы и надолго замолчал, так что я уже было решила взять свои слова обратно. Не знаю, зачем я сказала то, что сказала. Даже не знаю, как это у меня получилось. Просто возникло странное чувство, что я угадала. Наверное, угадала в нем свои черты.
– Извини, я не хотела тебя обидеть. Расскажи, чем ты занимаешься, – попросила я, пытаясь разрядить обстановку. – Ездишь к разным людям и снабжаешь их книгами?
– Как в библиотеке, – сказал Маркус, все еще не совсем остыв от обиды. – Люди приходят, получают членские карточки и берут у нас книги. В мои обязанности входит объезжать города, где нет библиотек.
– Где нет высокоразвитой формы жизни, – подхватила я, и Маркус засмеялся.
– Тебе тут не тяжело? Как местной жительнице?
Я пропустила мимо ушей его вопросы и продолжила изучение заголовков.
– А ты не знаешь, что местные жители предпочли бы книгам? И он улыбнулся.
– Ну нет. – Я тоже улыбнулась. – Вот если бы ты избавился от книг, мог бы сделать немного денег на автобусе.
– Ха! А как же культура?
– У нас тут нет автобусного сообщения. А в пятнадцати минутах езды город. Может быть, скажешь, как туда добираться?
– Ну… в твоем вопросе есть ответ.
– Я не могу поехать на машине, потому что… – Я замешкалась, и Маркус усмехнулся. – Потому что не умею водить машину.
– Что? Хочешь сказать, что папа до сих пор не купил тебе «мини-купер»? Это неслыханно, – поддразнил меня Маркус.
– Туше.
– Ладно. – Он соскочил со стола, вновь наполнившись энергией. – Я сейчас еду туда. Как насчет того, чтобы вместе посетить чудесный город, где не ступала нога человека?
Я хихикнула:
– Отлично.
– А тебе не надо кому-нибудь сообщить о поездке? Не хочу, чтобы меня потом обвинили в похищении ребенка.
– Если я не вожу машину, это не значит, что я ребенок.
Я не сводила взгляда с бунгало. Розалин не возвращалась.
– Уверена? – оглядываясь, спросил Маркус. – Пожалуйста, скажи кому-нибудь.
Ему явно было не по себе, и я, чтобы его успокоить, достав мобильник, набрала мамин номер, хотя мама уже месяц не отзывалась на звонки. И я оставила сообщение на автоответчике:
– Мам, привет, это я. Я рядом с домом в автобусе, в котором много книг, и очень симпатичный парень подбросит меня в город. Вернусь через пару часов. Если не вернусь, парня зовут Маркус Сэндхёрст, его рост пять футов десять дюймов, у него темные волосы, голубые глаза… Татуиров ки есть?
Маркус поднял футболку. На нем еще была майка.
– У него кельтский крест на животе, нет волос на груди и на лице глупая улыбка. Ему нравятся «Лицо со шрамом», «Колд-плэй» и пицца. И еще он рассчитывает со временем стать книгочеем. Пока.
Я убрала телефон, и Маркус разразился хохотом.
– Ты знаешь меня лучше многих.
– Давай выбираться отсюда, – попросила я.
– А ты всегда такая непослушная?
– Всегда, – ответила я и уселась на пассажирское место, приготовившись к приключениям.
Глава седьмая
Я хочу
До города мы доехали за двадцать минут, не перемолвившись ни единым словом. Надо сказать, что «город» оказался совсем не таким, как я думала. И хотя мои ожидания были ниже нижнего предела, впечатление, которое город произвел на меня, было еще хуже. Захолустный городишко, в котором не только машины, но и лошади не было видно.
Церковь. Кладбище. Два паба. Каменотесная мастерская. Заправка, газетный киоск. Скобяная лавка. И всё.
Наверное, у меня был такой разочарованный вид, что Маркус озабоченно спросил:
– Что с тобой?
– Что со мной? – У меня были круглые глаза, когда я повернулась к нему. – Что со мной? Да у меня, когда мне исполнилось пять лет, деревня Барби была больше этого города.
Маркус не удержался от смеха.
– Ну, не так уж все плохо. Еще двадцать минут – и ты в Даншоглине. Это настоящий город.
– Еще двадцать минут? Да мне и сюда-то нельзя было ехать одной. – Я чувствовала, как у меня колотится сердце от разочарования, как морщится нос и глаза наполняются слезами. Словно перевернулся автобус, и я закричала. На самом деле я не кричала, а шептала. – Какого черта я буду делать тут одна? Куплю лопату и стану хоронить усопших? А потом жевать чипсы и пить пиво с чувством выполненного долга?
Маркус фыркнул и отвернулся, видимо, чтобы не выдать своих чувств.
– Тамара, не так уж все плохо.
– Неужто? Я хочу булочку с корицей и имбирный латте, – проговорила я совершенно спокойно, понимая, что начинаю походить на Вайолет Борегард из «Чарли и шоколадной фабрики». – А тем временем хочу воспользоваться моим ноутбуком, службой Wi-Fi и проверить свою страницу в Facebook. Я хочу в «Топшоп»[24]24
Основанная в 1964 г., сегодня империя Topshop (Топшоп) насчитывает около 300 магазинов в Великобритании и более 60 по всему миру.
[Закрыть]. Хочу в Твиттер[25]25
Tвиттер (Twitter) – интернет-сайт, представляющий собой систему микроблогов, позволяющий пользователям отправлять короткие текстовые заметки (до 140 символов), используя веб-интерфейс, SMS-службы мгновенных сообщений или сторонние программы-клиенты.
[Закрыть]. И еще на пляж с друзьями, посмотреть с ними на море и выпить бутылку белого вина. Хочу упиться так, чтобы не стоять на ногах и чтобы меня вырвало. Знаешь, я хочу нормальной жизни нормальных людей. Вот чего я хочу.
– Ты всегда получаешь чего хочешь?
Я не ответила. У меня перехватило дыхание от чувства о-боже-я-влюбилась. И я всего лишь кивнула головой.
– Что ж, – сказал Маркус, оживляясь, отчего у меня комок застрял в горле и голова пошла кругом из-за моего Маркуса. – Давай посмотрим на все с хорошей стороны.
– Какая может быть хорошая сторона?
– Она всегда есть. – Он поглядел налево, потом направо, вытянул руки и сверкнул глазами. – Здесь нет библиотеки.
– О Господи.
Я подняла голову с приборной доски.
– Вот и правильно, – засмеялся Маркус и выключил зажигание. – Поедем куда-нибудь еще.
– А разве без мотора можно куда-нибудь поехать?
– Мы не едем. – Маркус перелез через спинку кресла и стал смотреть книги. – Итак, давай подумаем. Куда бы нам отправиться? – В разделе книг о путешествиях он стал водить пальцем по корешкам и читать вслух: – Париж, Чили, Рим, Аргентина, Мексика…
– Мексика, – прервала я его и встала на колени, чтобы лучше его видеть.
– Мексика, – кивнул Маркус. – Отличный выбор. – Он взял книгу с полки и поглядел на меня: – Ну? Ты идешь? Самолет вот-вот взлетит.
В ответ я улыбнулась и тоже перелезла через спинку кресла. Мы устроились бок о бок на полу в дальнем конце автобуса и отправились в Мексику.
Понятия не имею, насколько он понимал, каким важным было для меня это мгновение. Ведь он спас меня от себя самой, спас от полного отчаяния. А может быть, он как раз хорошо знал, что делает. В самое нужное время словно ангел вошел в мою жизнь со своим автобусом-библиотекой и унес меня из ужасного захолустья в далекую страну.
Однако в Мексике мы пробыли меньше времени, чем рассчитывали. Успели лишь зарегистрироваться в отеле, взглянуть на двуспальную кровать, распаковать вещи и отправиться прямиком на пляж, где я купила бикини в киоске, а Маркус заказал коктейль и собрался один покататься на гидроцикле, так как я отказалась напяливать на себя мокрый костюм. И тут в дверь автобуса постучали, после чего пожилая женщина, смерив меня подозрительным взглядом, стала искать какую-нибудь книжку, чтобы убить свободное время. Мы поднялись с пола, и я тоже принялась ходить вдоль полок, пока Маркус играл роль гостеприимного хозяина. Мне попалась книга о том, как пережить горе, как справиться с собственной бедой или бедой любимого человека, и я уставилась на нее, а тем временем мое сердце билось как бешеное, словно я нашла волшебную вакцину от всех земных несчастий. Однако я почему-то не хотела взять ее с полки – сама не знаю почему. Наверное, чтобы не увидел Маркус, чтобы не расспрашивал меня, так как у меня не было желания оповещать его о смерти папы. Да и о той девочке, какой я была прежде, тоже. Я была девочкой, чей папа убил себя. А если промолчать, то я не буду той девочкой. Во всяком случае, промолчать сейчас. Пусть я остаюсь той девочкой в душе. Пусть она впадает в ярость, пусть бурлит внутри, а я отправлюсь в Мексику, оставив ее в доме у ворот.
Мое внимание привлекла книга в коричневом кожаном переплете в разделе научно-популярной литературы. Книга была довольно толстой, и на корешке не значилась фамилия автора. Вытаскивая книгу, я ощутила ее необычную тяжесть. Неровные по краям страницы – словно разрезанные.
– Ты как Робин Гуд из мира книг, – произнесла я, когда пожилая женщина покинула автобус, унося под мышкой пикантный романчик, «дай книгу тому, у кого ее нет».
– Похоже на то. Нашла что-нибудь интересное?
– Не знаю. Здесь нет заглавия.
– А на корешке?
– Тоже нет.
Маркус взял картотечный ящик и, облизав палец, принялся просматривать карточки.
– Как фамилия автора?
– Ее здесь нет.
Нахмурившись, Маркус поглядел на меня:
– Это невозможно. Открой книгу и посмотри внутри.
– Не могу, – рассмеялась я. – Она заперта.
– Ну-ну, Гудвин, тебе как будто смешно? – улыбнулся он.
– Не смешно, – ответила я, не переставая смеяться и направляясь к нему. – Это правда, посмотри сам.
Я протянула ему книгу, и наши пальцы встретились, отчего я вздрогнула всем телом. Страницы книги были стянуты пряжкой, запертой на золотой замочек.
– Какого черта?.. – произнес Маркус, пытаясь отпереть книгу и гримасничая так, что я не могла сдержать улыбку. – Надо же было тебе выбрать единственную книгу, у которой нет автора, нет заглавия, зато есть замок.
Мы засмеялись. Маркус перестал дергать замок, и наши взгляды встретились.
В эту минуту мне полагалось произнести: «Извини, я еще маленькая». Но я не могла. Никак не могла. И потом, я не ощущала себя шестнадцатилетней девчонкой, я казалась себе старше. Все всегда говорили, что я выгляжу старше. Я хотела быть старше. К тому же у нас не было намерения заняться сексом на полу, и его не могли посадить в тюрьму всего лишь за то, что он смотрел на меня. Все-таки. Что касается меня… Окажись мы в какой-нибудь старой ленте, наподобие «Унесенных ветром», то есть в фильме о Юге девятнадцатого века, о старых добрых временах, когда женщины считались собственностью мужчин и им неоткуда было ждать защиты, и тогда мой возраст не имел бы значения. Валялись бы мы где-нибудь в амбаре на сене, делали что хотели, и никто никого не потащил бы в суд. У меня появилось такое чувство, будто я, как охотник, выследила книгу на полке, а теперь оставалось только открыть ее и вместе с Маркусом оказаться на ее страницах. Увы. На дворе двадцать первый век. Мне шестнадцать лет, почти семнадцать, а ему двадцать два. Я вычитала это из его удостоверения личности. И у меня было достаточно опыта, чтобы понимать: этот парень не дождется моего семнадцатилетия. Редко кто возвращался домой в июле.
– Не огорчайся, – сказал Маркус и заставил меня поднять голову. Я даже не заметила, когда он успел подойти. И вот он совсем рядом. Мы стоим с ним лицом к лицу.
– Это всего лишь… книга.
Тут я поняла, что крепко обеими руками прижимаю к себе тяжелый том.
– Она мне понравилась, – ответила я с улыбкой.
– Мне тоже она нравится, даже очень. Очень красивая книга, но сейчас мы не можем ее прочитать.
Я прищурилась, стараясь понять, не говорим ли мы об одном и том же.
– Это значит, что мы оба будем сидеть тут и смотреть на нее, пока не найдется ключ?
Улыбнувшись, я почувствовала, что у меня зарделись щеки.
– Тамара! – услышала я крик снаружи. Это был визгливый отчаянный крик.
Мы с Маркусом тотчас отвернулись друг от друга, и я бросилась к двери. Розалин. Она бежала через дорогу, лицо у нее было перекошено, глаза горели опасным огнем. На тротуаре возле машины стоял Артур, который показался мне более или менее спокойным. Тогда я вздохнула с некоторым облегчением. Какого черта Розалин мутит воду?
– Тамара, – теряя голос, прошептала Розалин, переводя взгляд с Маркуса на меня и обратно на Маркуса и походя на мангусту в боевой готовности. – Возвращайся домой, девочка. Возвращайся, – повторила она дрожащим голосом.
– Да вернусь, вернусь, – нахмурилась я. – Еще и часа не прошло. Розалин как будто растерялась и посмотрела на Маркуса, словно ожидая от него объяснений.
– Что случилось, Розалин? С мамой все в порядке?
Розалин промолчала. Правда, она открыла рот, но сразу же закрыла его, как будто растеряла все слова.
– С ней все в порядке? – переспросила я, поддаваясь панике.
– Да, конечно, – ответила Розалин. – Она в порядке.
Розалин все еще выглядела растерянной, но потихоньку вроде бы начала успокаиваться.
– А с вами что?
– Я подумала, что ты… – Она не договорила, огляделась кругом и, словно осознав, где находится, выпрямилась, пригладила ладонью волосы и поправила платье, которое помялось от сидения в машине. Сделав несколько коротких вдохов, Розалин как будто окончательно пришла в себя. – Ты поедешь обратно?
– Ну конечно, – хмуро проговорила я. – Мама знает, куда я поехала.
– Ты права, но твоя мама…
– Что с моей мамой? – холодно переспросила я. – Если с моей мамой все так уж хорошо, то какие могут быть ко мне претензии? Я предупредила ее о поездке.
Рука Маркуса лежала у меня на спине, и большим пальцем он проводил по моей талии, отчего мне становилось спокойнее и я не могла забыть о Мексике и обо всех остальных местах, где хотела бы побывать.
– Ты должна поехать с ней, – тихо сказал Маркус. – В любом случае мне пора двигаться дальше. Оставь ее себе, – произнес он, кивнув на книгу, которую я не выпускала из рук.
– Спасибо. Мы еще увидимся?
Он закатил глаза:
– Обязательно, Гудвин. А сейчас иди.
Я пересекла дорогу и уселась на заднем сиденье «лендровера», когда заметила, что на меня во все глаза смотрят три курильщика, вышедшие из паба. В том, что они смотрели, я не нашла ничего необычного, все дело было в том, как они смотрели. Артур кивнул им. Розалин, не поднимая головы, разглядывала пол. Взгляды трех мужчин проводили нас, а потом я оглянулась, не понимая, что происходит. Они смотрели, потому что никогда прежде не видели меня? Нет, я знала, что дело не в этом, так как они глядели не на меня. Их взгляды были устремлены на Артура и Розалин. Ни я, ни Артур с Розалин за всю дорогу не произнесли ни слова.
Войдя в дом, я отправилась к маме, хотя Розалин сказала, чтобы я этого не делала. Мама все еще сидела в качалке, но не качалась, а смотрела в окно на сад. Немного посидев с ней, я ушла в гостиную и снова опустилась в кресло, в котором сидела до того, как Маркус позвонил в дверь. Потянулась за альбомом с фотографиями, но его и след простыл. Опять Розалин наводила порядок. Вздохнув, я отправилась за альбомом. Но на месте его не оказалось. Он исчез. Я перебрала все книги на полке, но альбома нигде не было.
Услыхав скрип двери, я развернулась в ее сторону. На пороге стояла Розалин.
– Розалин! – воскликнула я, приложив руку к сердцу. – Вы меня напугали.
– Что ты тут делала? – спросила она, сминая, а потом разглаживая фартук, который надела поверх платья.
– Искала альбом с фотографиями, который смотрела раньше.
– Альбом с фотографиями? – переспросила Розалин, склонив голову набок и наморщив лоб, отчего на ее лице появилось растерянное выражение.
– Да, я просматривала его до того, как приехал автобус. Надеюсь, вы не возражаете, что я взяла его и посмотрела, но теперь его нигде нет… – Я подняла руки и засмеялась. – Волшебным образом испарился.
Розалин покачала головой.
– Нет, детка. – Она оглянулась и понизила голос. – Не надо об этом говорить.
Вошел Артур, держа в руке газету, и Розалин замолчала. Артур посмотрел на нее, потом на меня. Явно нервничая, она ответила взглядом на его взгляд.
– Пожалуй, пойду, надо присмотреть за обедом. Сегодня у нас ягненок, – тихо проговорила Розалин.
Артур кивнул и не сводил с нее взгляда, пока она не покинула комнату.
То, как он смотрел на нее, напрочь отбило у меня охоту задавать ему вопросы. И еще заставило всерьез задуматься о дяде Артуре.
Вечером я слышала, как они разговаривали в своей спальне. Приглушенные звуки то совсем стихали, то становились громче. Я не совсем поняла, спорили они или не спорили, но это очень отличалось от того, как они обычно разговаривали. Это был разговор, а не замечания, которыми они обменивались обычно. О чем бы они ни говорили, Артур и Розалин изо всех сил старались, чтобы я ничего не слышала. А когда я прижала ухо к стенке, удивившись неожиданно воцарившейся тишине, дверь моей спальни распахнулась, и на пороге я увидела дядю Артура.