Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 35 (СИ)"

Автор книги: Серж Винтеркей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

–Ты в какой гостинице живешь? – спросила Галию старшая.

– В «Фениксе»,

– О, отлично, совсем недалеко от нас, – воскликнула она. – Мы в «Планете». Меня, кстати, Вера Николаевна зовут, можно просто Вера, не такая уж я старая еще, – хохотнула она. – А это Лида, – кивнула она на свою спутницу.

– Галия, очень приятно. Спасибо вам большое, что выручили. Уже не знала, как от этого Любомира отделаться, – вздохнула Галия.

– Ты с этими гларусами построже, – начала учить ее Вера, – они очень приставучие, но если строго отшить, то уйдут. И одна не ходи, – добавила она.

– Какие гларусы? – переспросила Галия удивленно. – Это Любомир. Он переводчиком в нашей группе работает.

– А, ну понятно, – тоном знатока подтвердила Вера. – Тоже удобный для него вариант. Такие обычно спасателями устраиваются или барменами, но переводчик тоже подходящая позиция.

Видя недоумение Галии, она пояснила:

– В Болгарии некоторые молодые мужчины на лето приезжают на побережье, чтобы крутить романы с женщинами. Для них это вроде спорта и развлечения одновременно. Развратники, одним словом, – припечатала Вера.

– Причем им совершенно не важно, из какой ты страны, замужем ли, – подтвердила Лида. – Главное, чтобы симпатичная.

– А почему гларусы? – поинтересовалась Галия, пытаясь как-то осмыслить и уложить в голове новую информацию.

– Так чаек тут называют, – усмехнулась Вера. – Такие аккуратненькие, холеные и крикливые.

Галия тоже улыбнулась и кивнула, вспомнив, какой Любомир все время ухоженный, словно с картинки журнала.

Новые приятельницы оказались очень разговорчивыми, в Болгарии были уже вторую неделю, все здесь изучили и щедро вываливали на Галию тонны разнообразной информации. За разговорами она сама не заметила, как дошла до своей гостиницы, возле которой встретила съемочную группу в полном составе. Тут же представила мужчинам своих новых знакомых.

– Что же вы за коллегой своей не смотрите, – набросилась Вера на мужиков, толком ничего не понимавших и обалдевших от ее напора. – Ходите сами по себе, а нам ее от мужчин болгарских защищай.

– Что? Каких мужчин? – возмутился Шапляков, вопросительно посмотрев на Галию.

– А вот таких! – возмущенно отчеканила Вера, не давая Галие вставить и слова. – Знали бы, если бы за девушкой присматривали, а не по барам бродили. Пока, Галия, до завтра, на пляже увидимся, как договорились, – добавила она и гордо удалилась, уводя за собой немного смущенную всей этой перепалкой Лиду.

Вся съемочная группа, проводив Веру с подругой долгим взглядом, тут же повернулась к Галие, выжидающе на нее глядя. Пришлось рассказать вкратце, что произошло.

– Каков наглец! – возмущенно заключил Шапляков, дослушав рассказ Галии.

– И что мне теперь делать? – неуверенно спросила она режиссера. – Он ведь иностранец, да еще и переводчик в нашей группе.

– Тебе ничего делать не надо, деточка, – сказал ей ласково режиссер. – Мы ему сами все объясним доходчиво. Правда ведь? – сказал он, обернувшись к остальным членам группы. Мужики дружно кивнули с мрачным видом.

***

УКГБ по Саратовской области.

Генерал Кудряшов, согласовав свой отпуск, набрал Третьякова.

Тот искренне обрадовался, узнав его голос:

– Михаил Иванович! Как ваши дела?

Ты бы так не радовался, если бы знал, что я охотно тебя спишу со всех счетов за возможность восстановить отношения со старым другом, которые ты как-то умудрился поставить под удар. Если будет такая возможность. Ты полковник, а он уже генерал, и на какой должности! – подумал Кудряшов, но вслух сказал:

– В понедельник, Олег, приеду по твоему делу в Москву, пойду к Вавилову. Может, что-то удастся разузнать. Авось все не так фатально, как ты описал. Сначала зайду к тебе в кабинет, объяснишь все толком, что там у вас не срослось. Надеюсь, еще из кабинета не выгнали?

– Еще нет. Буду вас ждать, из кабинета никуда! – радостно сказал Третьяков.

Ох, Олежка, Олежка, – покачал головой Кудряшов, положив трубку, – Вавилов сегодня опять отказался со мной разговаривать… Не знаю, что и делать, если из-за тебя окончательно друга потеряю… Столько лет в шоколаде жил, любые проблемы через Вавилова решал. И как же так вдруг все изменилось резко…

***

Глава 9

***

Болгария, Солнечный берег.

Отправив Галию в номер, Шапляков повернулся к коллегам по съемочной группе.

– Так, мужики, не расходимся, – скомандовал он. – Надо нам с этим ловеласом доморощенным разобраться по горячим следам. Ишь что удумал, к девчонке замужней подкатывать, у которой двое деток к тому же.

– Да этот барбос не первый раз к ней клеится, – мрачно проговорил Андрюха. – Я на пляже его уже шуганул от нашей Галии один раз. Он ее кремом от загара намазывать хотел, ручонки свои болгарские тянул к ней.

– Да, товарищ явно неверно понимает смысл болгарско-советской дружбы. Надо бы разъяснить…, – произнес сурово Саша, похрустывая пальцами.

– Непременно надо, – кивнул Шапляков, – но при этом важно, чтобы никто не помешал разъяснительной работе, – выразительно посмотрел он кругом. – Если вдруг кто узнает о конфликте, по головке нас за это не погладят. А про какие-либо съемки в дальнейшем за границей вообще можно забыть. Так что действовать надо не только эффективно, но и аккуратно. Чтоб комар носу не подточил.

Минутку подумав, он предложил:

– Делаем так. Мы все идем в мой номер, а ты Влад останься, подожди в холле нашего болгарского друга и скажи, что я просил его срочно к нам заглянуть, с переводом помочь. Он ничего не заподозрит, мы ведь с тобой вместе в номере живем. И вот в номере мы все вместе с ним обстоятельно и потолкуем без лишних ушей.

Поддержав идею шефа, все ушли наверх, оставив в холле гостиницы только Влада, который взял для вида какую-то болгарскую газету и уселся с ней в кресло ждать Любомира. Вначале боялся заснуть, язык-то незнакомый, но потом даже увлекся. Полно русских слов оказалось, только иногда сильно искаженных. Многие вещи, про что написано, даже понимать начал.

– Интересные дела, – пробормотал он, – это что, я если захочу, за несколько месяцев болгарский смогу выучить?

Любомир возвращаться в гостиницу, похоже, не спешил. Так что мужики, устав ждать, сели перекинуться в подкидного. Андрюхе как раз девятки «на погоны» повесили, когда дверь в номер открылась и вошел болгарин, поздоровавшись и удивленно посмотрев на расширенный состав присутствующих. Влад зашел за ним следом и плотно прикрыл за собой дверь.

– Значит так, товарищ Любомир, – произнес Шапляков, отложив карты в сторону, – мы предупредим тебя только один раз. Не поймешь, тебе же хуже будет. Про Галию забудь. Нет ее для тебя. Чтоб даже смотреть не смел в ее сторону, а уж тем более предлагать похабщину всякую. Галия мне как дочь, а мужикам как сестра. Хоть словом ее обидишь, будешь иметь дело со всеми нами.

– Но я же ничего такого не сделал, – заюлил Любомир, которому явно было не по себе от этого разговора.

– Твое счастье, – сурово сказал Андрюха, – если бы сделал, мы бы сейчас с тобой не разговоры разговаривали, а фильм бы снимали.

– Какой фильм? – не понял Любомир.

– Фильм ужасов, с тобой в главной роли, как в Голливуде, – охотно пояснил Влад, все еще стоя у болгарина за спиной и сильно действуя тому этим на нервы. – Я ведь сценарист, знаешь, у меня фантазия богатая, я там такие сцены кровавые придумал бы, – предвкушающе протянул он.

– А я бы свет выставил, – сообщил, потирая кулаки, Андрюха.

– Ну а я бы все это снимал, – подвел итог Саша с очень серьезным лицом.

– Не надо фильм, – пролепетал вконец перепуганный и ничего не понимающий болгарин.

– Ну как не надо, – развел руками Шапляков. – Надо, работа у нас такая.

– Можно я пойду, – попросил Любомир с нотками паники в голосе.

– Галию в покое оставь, – сурово повторил ему Шапляков. – Понял нас?

Любомир быстро-быстро закивал головой.

– Это ж «нет» по-вашему, – возмущенно сказал Андрюха. – Не понял нас, что ли?

Любомир замотал головой из стороны в сторону, потом снова закивал, потом в отчаянии обхватил руками голову и завопил:

– Я все понял. Я запутался. Пустите меня!

– Да иди, кто тебе мешает, – открыл дверь Влад, выпуская болгарина из комнаты. – Чего орать-то.

Болгарин пулей выскочил в коридор и умчался к лестнице, а мужики, переглянувшись и закрыв за ним дверь, начали хохотать.

– Ну, думаю, теперь он к Галие больше не полезет, – смеялся Саша.

– Да он, боюсь, нас всех теперь по возможности стороной обходить будет, – вытирал выступившие от смеха слезы Андрюха. – Он нас точно в психи записал, говорю вам.

– Вот и ладненько, – кивнул одобрительно Шапляков. – Психи – это хорошо, с психами никто связываться не захочет. Отличная легенда. Думаю, наша девочка теперь сможет спокойно и отдыхать, и работать. Этот ловелас ее за километр будет обходить. Кстати, надо к ней заглянуть. Договаривались же сегодня вечером опросник согласовать. Пойдемте-ка…

***

Москва, Старая площадь 6.

Захаров так и не смог до выходных решиться, давать ли команду Мещерякову на вторжение в квартиру Дружининых. И боязно, это же чистой воды уголовщина, которой он всегда сторонился. Ну, не имея в виду экономические трюки, которые тоже числились в Уголовном кодексе, но инстинктивно отделялись им от разбоя, воровства и прочей грязи.

И боязно влезать в это, конечно, но боязно также и то, что они без обыска на квартире Дружининых не узнают истинных намерений профорга на их предприятии. Мало ли она искусно изображает из себя бабу-самодура, а сама уже накопала компромата на их группировку? Мещеряков прав, если он и есть, то хранит его Дружинина на своей квартире… С нее станется и мужу ничего не сказать, начав собирать компромат, она наверняка понимает, что он Захарова боится и буром на него не полезет. А вот такая вот баба, привыкшая благодаря высокопоставленному брату к безнаказанности, может и попереть… Такие удержу не знают, и могут быть опаснее мужиков, с которыми обычно все же можно договориться…

Но в то же время… Он даже не мог себе представить, как обращается к генералу Горьковенко с просьбой прикрыть, при необходимости, своих людей, которые залезут в чужую квартиру. Вспоминая уверенность Мещерякова, что они согласятся, он понимал, что после этого генерал будет уже иначе его воспринимать. Сейчас он для него кремлевский небожитель, пусть и балующийся покровительством экономических махинаций. Ну так многие в это замешаны, Горьковенко и сам с удовольствием берет конверты, чтобы лишнего не замечать. А вот с квартирой если попросить… Так в его глазах можно опуститься до какого-нибудь Петьки Криворотого, берущего хазы… Или как там взлом квартир на воровском жаргоне называется, Захаров в этом совсем был не сведущ…

Ладно, вот они выходные ему на подумать. А в понедельник он уже огласит Мещерякову свое решение. Надо эту мысль спокойно обмозговать, без запарки на рабочем месте…

***

Москва, квартира Ивлевых

В субботу, конечно, сначала поехал на базар – надо матери в больницу купить свежих фруктов. Купил понемногу, но зато разных. Благо сейчас июль, выбор уже неплохой. Навестил ее, выслушал ахи и охи на тему «ну зачем ты так беспокоишься, у меня все есть». Но по глазам видел, что мама очень довольна и вниманием, и гостинцами. Не умеет она просто радость выражать, когда ей приятное делают. Привыкла всегда обо всех заботиться, а о себе забывает частенько. Такое ощущение, что чувство вины испытывает, когда кто-то о ней заботу проявляет, словно стесняется неудобства людям создавать.

Посидел в палате, поболтал с ней минут двадцать. После того разговора про Вахтанговский театр теперь все ее сопалатницы старались из палаты не выходить во время моих визитов – дело понятное, скучали в больнице, а я все время что-то интересное рассказываю. Есть потом, что обсудить. В больнице, конечно, в коридоре тоже есть телевизор, но там всего два кресла, да несколько стульев люди сами приносят из палат. Вечно толпа клубится, там очень неуютно. Ну и само собой, большинство программ, что можно посмотреть по телевизору, только в больнице смотреть и можно от полной скуки…

В этот раз поделился итогами выступлений в самых дорогих гостинцах Москвы, где мало кто и бывал… Женщины в палате слушали меня, развесив уши. Такая тишина была, что пролети в коридоре муха, на нее и то зашикали бы. Описал с юмором проверку у замдиректора «Москвы», совпавшую по времени с моей лекцией. Правда, гостиницу называть не стал, сказал просто, что большая и известная. Еще с прошлой жизни зарекся в таких разговорах упоминать конкретных людей или фирмы. Мир настолько тесен бывает, что иногда диву даешься. Окажется среди маминых соседок по палате случайно родственница кого-то из персонала «Москвы», слово за слово и пойдет молва. Что лектор общества «Знание» на каждом углу языком чешет о предприятиях, на которых был. Оно мне надо!

Поразвлекал маму и ее соседок полчасика, извинился, что пора, и поехал воплощать в жизнь свою идею. Надо посмотреть, как там магазины работают, которые мы открыли при своих предприятиях… Аж самому интересно, что получилось. Моя ведь идея.

На сегодняшний момент, по моим прикидкам, должно уже работать четыре магазина. Когда ездил по предприятиям, интересовался сроками ввода. Вот заодно и проверю, правду мне говорили про эти сроки или лапшу на уши вешали. Будет повод, если обманули, серьезно переговорить с руководством предприятий. Да и на собрании тоже тогда этот вопрос затрону, чтоб коллеги свои предприятия на этот счет жестко контролировали и пинали, если вдруг какие проволочки. Свой магазин, все же – лучший способ для сбыта дополнительно произведённой продукции, что есть, то есть…

Выписал себе магазины на листок, чтобы прикинуть оптимальный маршрут. Начну со швейки, затем поеду на камволку, оттуда на кожгалантерейку, а последнее место – новичок, трикотажная фабрика «Луч», наше свежее приобретение. Главный инженер там клялся, что с первого июля магазин заработает. Вот и проверим цену его слова. Главное, чтобы директор его не затормозил. Не понравился мне тамошний директор вот совсем… Деньги ему дополнительные однозначно нравится получать, а вот энтузиазма поработать в глазах я не заметил…

Магазин на швейной фабрике мне понравился. Скромненько, конечно, ремонт сделали, но нам выглядеть как Елисеевский гастроном и не надо. Где дорого-богато, там и ОБХСС однажды появится обязательно. Помнится, в Елисеевском в восьмидесятых директора расстреляют даже по экономической статье. Жалко мужика, вряд ли он сам по себе что-то там делал, наверняка всем высокие покровители рулили, а потом вовремя соскочили с поезда, идущего под откос… Предупредить, что ли? Ну, это в восьмидесятые будет, доживу – подумаю…

На полках выложена продукция, и везде на бирочках указано, что некондиция. Попросил глянуть парочку вещей – наволочку и простыню – вполне пристойного качества, на мой взгляд. Но наверняка нашли способ выдать за некондицию, много с ними общались по этому поводу. Очереди есть, хоть и небольшие – народ явно продукцию распробовал и качеством вполне доволен…

Уехал оттуда вполне удовлетворенный магазином.

На камволке тоже магазин неплохо работал. Тоже скромненько все. Но вот там мне запах не понравился в магазине. Похоже, что в помещении, что под него быстренько переоборудовали, какую-то мощную химию хранили раньше. И запах просто впитался в стены, даже косметический ремонт не помог от него избавиться. Пометил себе, что надо Воздвиженского в понедельник дернуть, пусть все же что-то придумает. Мало того, что покупатели недовольные лица корчат, их можно понять, так и товар этим гадким запахом пропитается, и точно станет образцовой некондицией. Нет, так бизнес вести точно нельзя…

На кожгалантерейке магазин уже функционировал, и очереди были, да еще и солидные, но там меня продавщица обхамила. Классика – куда ты там руки тянешь без моего разрешения, мало ли что удумал. Да и в отношении других посетителей наглая хабалистая баба не стеснялась выражаться. Ну что же, сама напросилась… В понедельник позвоню Филатову, выскажу ему все, что по этому поводу думаю… Пусть принимает меры.

Наконец, добрался и до «Луча». Вначале всем был доволен. Бедненько, но чистенько, типичный заводской магазин, не способный привлечь внимание никакой проверки, что придет на завод, своим видом. Мол, надо же что-то делать, чтобы склады расчищать? Но затем… Стою в очереди и слышу, как продавщица громко одной из покупательниц объясняет:

– Вы берите, бабоньки, не смотрите, что на ярлыках написано! Какая некондиция, чулкам сносу нет, добротный товар! Это делается, чтобы мы могли вам прямо здесь все продать, а не отправлять куда-нибудь в Удмуртию на реализацию!

Вначале аж ушам своим не поверил! Удивительно, мать ее, компетентный сотрудник! Это кто же так растрепался, что уже и продавщица все про наши схемы знает… Подведет под монастырь нас добрая душа, заботящаяся о спросе… Уж лучше бы хамила налево и направо, как предыдущая. Если стоит прямо сейчас в очереди какая-то родственница работника ОБХСС, то скоро уже сможет его очень интересным рассказом порадовать…

Блин, но не мне же затыкать этот фонтан красноречия… Кто я для нее…

Вышел из магазина, тут же к ближайшему телефону-автомату побежал, который заприметил, когда к заводу поворачивал. А там девушка стоит лет двадцати пяти, и с наслаждением с подружкой языком чешет. Видно, что прочно оккупировала позицию, и фиг ее сдвинешь. Уже даже для удобства, чтобы ноги не утруждать, обвисла на одной из стенок будки…

Плюнул, сел в машину, проехал две минуты до другого, свободного, автомата. Позвонил домой Сатчану. Тот меня радостно поприветствовал. Тут же спросил о планах на выходные.

– Погоди, Паш, тут у тебя на заводе небольшое ЧП…

– На каком? – перебил он меня, не дав досказать.

– На самом твоем новом. От Димаса что к тебе перешел… Там в вашем магазине удивительно разговорчивый сотрудник. Ну, ты понимаешь…

Сатчан доходил до того, на что я намекаю, секунд пять. Потом сказал:

– Твою же мать! Но как?

– Не знаю, как, но надо, чтобы кое-кто замолчал. Домашние телефоны знаешь своих с завода? Лучше бери того, кто поближе к заводу живет…

– Знаю! Сделаю! Спасибо! И что, там вот вся правда-матка?

– Вся, тезка, вся… Действуй! И пусть разузнают, откуда человек все узнал… С источником тоже поговорить надо.

Положил трубку, и сам прислонился к стене кабинки, как та девица. Да уж. Все делаешь, чтобы безопасность повысить, но оказывается, что неучтенные факторы вступают в дело. Вот даже интересно, кем эта продавщица кому приходится из верхушки предприятия. Потому как если вся фабрика уже об этом говорит, и так она и узнала, то это вариант, про который вообще не хочется думать… Тогда надо уже экстренные меры будет принимать…

Да, конечно, Захаров способен, как показал пример с Региной, и с ОБХСС разобраться. Но не надо умножать такие случаи. Там же тоже люди сидят, и такие вещи между собой обсуждают. Раз надавили, два надавили, да по разным предприятиям – и они поймут истинный масштаб того, что Захаров прикрывает. А дальше – кто-то из них может и в КГБ пойти. А те намного большие хитрецы, информации у них собрано не в пример больше, кто есть кто в Москве – могут заручиться поддержкой политического врага Захарова, чтобы это дело раскрутить. Ясно, что они у него есть, вон как недавно его чуть не свергли с лакомой должности второго секретаря…

Глава 10

Москва.

Андриянов серьезно убегался, да еще по такой жаре, решая проблемы с Совмином по осеннему циклу выставок по малым городам Средней Азии. Тем не менее, использовав все свое обаяние и особый подход к секретаршам в Совмине, он эту проблему решил. Иногда не нужно даже заходить в кабинет к чиновнику. Если обаять его секретаршу, она сама ему на стол положит документ и попросит расписаться. Мол, серьезные люди просили, или еще какую причину придумает, точно зная, что лучше сработает на ее начальнике. Ему остается только приехать потом да забрать. Вечером в пятницу появилось время выдохнуть и подумать о собственных планах.

Федор Маркович, конечно, поступил по-свински, – размышлял он, – свинтил в Болгарию вместо меня, лишив такой чудесной возможности приручить Галию. Две недели на море, да она бы из рук моих к отъезду уже ела! Пустил бы в дело весь свой арсенал обольщения, который в такой расслабляющей обстановке обязательно бы сработал! Но ладно, чего уж там… Как дальше-то быть?

Внезапно его осенило – Морозова говорила, что сразу после Болгарии Галия поедет еще со съемочной группой в Ялту и Сочи! Андриянов сразу вдохновился пришедшей в голову идеей, начав придумывать, как ее реализовать.

Начальник, конечно, вернувшись и хорошо отдохнув, будет чувствовать себя хоть немного виноватым, что так нагло похитил мою собственную идею, – размышлял Андриянов. Да и проблемы его с Совмином я решил, на это можно будет особо упирать. Значит, смогу уговорить его отпустить меня на неделю за свой счет в Ялту и Сочи. Это, конечно, не две недели в Болгарии, но опыт и природное обаяние и не такие крепости брали! Так, значит теперь мне нужны точные даты, когда и в каких именно гостиницах или пансионатах будет Галия на советских курортах…

Андриянов просиял, но тут же вновь нахмурился. Узнать даты можно у начальницы Галии, та точно в курсе. Но домашнего ее телефона у него не было. Придется звонить Морозовой на работу в понедельник с самого утра, – вздохнув, решил Андриянов. – Времени не очень много, но главное получить всю информацию. Остальное решаемо.

***

Москва, квартира Горячкина

Такого звонка в субботний жаркий полдень Григорий Александрович услышать не ожидал. Разъярённый куратор Павел Сатчан орал на него, не стесняясь в выражениях. А у нового главного инженера рыльце было в пушку. Когда его перевели на эту должность, и он узнал все нюансы того, что нужно будет делать, и сколько он будет за это получать, то от великой радости не выдержал и поделился этим со своей женой. А ведь продавцом в магазине ее двоюродная сестра, она уговорила его ее туда пристроить…

Он ураганом ворвался в спальню, где жена занималась йогой, сидя в центре ковра. Приятельница одолжила ей номер «Советского спорта» с базовыми асанами. Григорий этого увлечения не одобрял, в январе йогу официально запретили, наряду с женским футболом и каратэ. Но что поделать, если жена тебя не слушает…

Играла спокойная расслабляющая музыка из нового японского кассетника, купленного по блату вскоре после получения новой хлебной должности. Обошелся он в космическую сумму, но ведь теперь у них будет полно денег, не так ли?

– Зинаида, ты меня угробить решила? – зловеще спросил он.

Так полно он супругу величал только в случае, если она что-то напортачила. Так что она опасливо открыла глаза и спросила:

– Ты чего, Гриш?

– Ты что, Светке про все наши дела растрепала? Мечтаешь, чтобы пришли менты и конфисковали кассетник с твоими заунывными мелодиями, ковер и меня забрали на отсидку?

По паузе, которая повисла в воздухе после вопроса, новоиспеченный главный инженер понял, что так оно и есть. Врать его жена совсем не умела, и сама это понимала.

– Ну чего ты, Гриш! Она никому не скажет! – собравшись с духом, заныла Зинка.

– Она прямо сейчас об этом рассказывает покупателям в нашем магазине. Всем! Любым! Каждому! Сотрудникам ОБХСС. Сотрудникам МВД. Членам КПСС. Мне только что начальство звонило.

Глаза жены испуганно округлились, но главному инженеру уже было не до этого. Махнув на нее рукой, он лихорадочно начал собираться. Надо ехать в магазин и заткнуть рот родственнице жены. Если еще не поздно…

***

Москва, квартира Ивлевых

Да уж… Приехал домой совсем расстроенный. Вот так пашешь, пашешь, делаешь все для укрепления безопасности, а кто-то рот держать закрытым не может. Подумать только, простая продавщица треплет про такое!

Погода чудесная, Валентина Никаноровна с парнями во дворе гуляла.

– Выспались только что как следует, теперь вот проснулась тяга к творчеству, – показала она мне, как они из песка что-то увлечённо мастерят. Совочки отброшены в сторону, прямо руками песок гребут, то горки создавая, то тут же радостно их разрушая. Детей сегодня во дворе как-то совсем мало было, отвык уже от такого. И патрульные Родькины куда-то пропали… Поразвозили в отпуска да по пионерлагерям детвору? Нет, вряд ли, уже весь июнь бы было то же самое… А, точно, суббота ведь сегодня – по дачам детей повезли. Ну тогда понятно.

Сходил за Тузиком, выпустил его побегать вокруг. Пес очень разумный, никуда со двора не денется. Ответственности у него побольше, чем у некоторых взрослых мужиков, что я знаю. Сел на скамеечку рядом с Валентиной Никаноровной, да просидел часа полтора, расслабляясь на солнце после стресса и наблюдая за сыновьями. Приятно, что подрались всего один раз за это время, столкнувшись на одном участке песочницы, песок не поделили. Растащили их с няней в разные стороны песочницы, и процесс яростного сопения в битве с великой пустыней продолжился. Знай только панамки поправляй, чтобы носы на солнце не обгорели, а одежда у них хорошая, все остальное прикрывает.

Зашли домой с подуставшими детьми, а там телефон разрывается. Снимаю трубку, Сатчан.

– Паш, ты дома будешь?

– Ну да, что хотел, сегодня уже сделал.

– Подъеду тогда через полчаса.

– Жду.

Через двадцать минут позвал удивленного Тузика на новую прогулку. Дрыхнувшая в коридоре на стуле Панда только один глаз открыла, провожая нас – чего вам неймется?

Прогулялись, и вскоре и Сатчан подъехал.

Поздоровались и пошли ходить по нашим закоулкам.

– Напомнил, кстати, Захарову, про твою роль со всеми этими площадками, так что пять из двадцати новых у тебя в соседних дворах появятся, – сказал он.

Намекает, что он мне помог, теперь моя очередь, – догадался я. – Боится, что я всю эту ситуацию на его объекте Захарову и Бортко доложу. А Захаров на том заседании, где мордой Мещерякова в грязь макал, показал, что может быть весьма суровым управленцем. Боится Сатчан, что ему влетит за такой промах… Ну, не в моих интересах позиции Сатчана в нашей организации ослаблять…

Поблагодарил его за помощь с площадками и спросил:

– Так что там, уладил твой человек этот вопрос с чрезмерно болтливой продавщицей?

– Да, я нового главного инженера отправил разбираться. Позвонил мне через час, что приехал и велел ей магазин сегодня закрывать уже. Завтра магазин так и так не работает. К понедельнику надо решить, что делать.

– Сказал он тебе, почему вдруг простой продавец так хорошо информирован о наших делах?

– Нет. Не знает, мол. Просто велел ей больше не болтать лишнего и отправил домой.

– И даже никаких догадок, как она узнала?

– Нет, ничего мне не сказал, – пожал плечами тезка.

– Темнит он что-то… – покачал головой я, – в понедельник сходи к главбуху, она мне там самой адекватной показалась. Попроси разузнать через знакомых в отделе кадров, что там за продавщица в магазине была, и как она туда попала. Только аккуратно, не поднимая волну слухов. Пусть скажет, что присматривается к ней на предмет перевода в бухгалтерию помощницей, подай там, принеси бумаги всякие. Потому и интересуется. Не тот повод, чтобы сплетни пускать по фабрике.

– Ага, разумно, – согласился Сатчан. – А с магазином что будем делать?

– Захарову с Бортко об этом инциденте я докладывать не буду. Но если что вдруг выйдет на поверхность, сам тогда расскажешь им, меня не упоминая. Мол, ты сам выявил непорядок и сам принял меры. Так годится?

– Спасибо! – кивнул Сатчан.

– Так, по магазину… По-хорошему, после такой утечки надо не только магазин закрывать к чертовой матери, но и все левое производство на этой фабрике минимум на несколько месяцев.

Сатчан встрепенулся.

– Знаю, знаю, – махнул я рукой, – что в этом случае уже придется докладывать Захарову и Бортко. Попытаемся обойтись малой кровью. Магазин на несколько месяцев вели закрыть. Трубы там прорвало или канализацию, сам выбирай официальную версию. Ее и озвучишь, когда снова собираться на «Полете» будем. Как узнаешь, с чего вдруг продавщица так хорошо о наших делах информирована, сразу сообщай, будем разбираться без привлечения Мещерякова. Вдвоем легче, чем одному, сообразить, какие меры надо принять. Исходя из того, что узнаем, и разбираться будем. Главный вопрос – вся фабрика об этом судачит или это точечная утечка информации. Ну а по поводу того, что уже несколько дней так с покупателями общалась, тут уже ничего не поделать. Повезет нам – заглохнет эта история, не дойдя ни до кого, кто подобными вещами интересуется. Не повезет…

На том мы с Сатчаном и разошлись. По взгляду его видел, что он мне очень благодарен. Ну и что, что он так-то ни в чем не виноват – как он мог знать, что такое вот ЧП произойдет? Куратор – скажет Захаров, значит и отвечаешь за все, что на вверенном тебе предприятии происходит.

***

Болгария, Солнечный берег.

С самого утра съемочная группа вместе с Галией расположилась возле пешеходной дорожки в парке недалеко от гостиницы. Сегодня решили попробовать отснять первое интервью, чтобы обкатать вопросы и в целом посмотреть, что будет получаться. Практически сразу режиссер остановил представительного с виду мужчину и предложил ему ответить на несколько вопросов про курорты Болгарии.

Мужик оказался из Свердловска. Он с радостью согласился, как только узнал, что его могут показать в фильме. Съемочная группа вдохновилась, увидев такой энтузиазм, однако все их восторги оказались преждевременны. Игорь Борисович, так звали мужчину, похоже, преисполнился ответственности от возложенной на него миссии. Он сильно перенервничал, все время запинался и оговаривался, отвечая на вопросы, страшно вспотел, а в конце вообще заявил, непрерывно промакивая лоб платком, что ответы на два последних вопроса надо переснять, он, мол, придумал, как будет лучше сказать. Кое-как отделавшись от него и заверив, что все будет в лучшем виде, съемочная группа собралась на скамейке в теньке.

– Н-да! Первый блин комом, как говорится, – грустно констатировал режиссер. – Такое в фильм точно включать нельзя.

– Он дергался все время и в камеру смотрел почти не отрываясь, – пожаловался оператор. – Там нормального материала будет меньше минуты, когда перед интервью антураж снимали.

– Хоть ты пробы устраивай, – покачал головой Шапляков.

– Так давайте что-то в этом роде и делать, – предложил Влад. – Начинаем с пары общих вопросов, смотрим, как идет, и если все как надо, то даем знак Галие дальше продолжать спрашивать, а если ерунда, то сворачиваем лавочку и ищем следующего.

– Вариант на крайний случай, – обдумав предложение, вынес вердикт режиссер. – Забегаемся, да и пленки уйдет много впустую. Надо просто найти пару-тройку человек достаточно бойких, чтоб не боялись камеры. Нам ведь не так много этих интервью и надо…