Текст книги "Проклятый цирк"

Автор книги: Серж Брюссоло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Пегги поморщилась. Подобная трата полностью опустошит их кошель с золотом.

– А как вы собираетесь действовать? – поинтересовалась она.

– С помощью глины я сделаю слепки с ваших лиц, а потом приклею эти маски к куклам, которых вырежу из торфа и оживлю с помощью магии. Иллюзия будет полной, не беспокойтесь. Мои куклы смогут идти, бежать, уворачиваться от стрел… Пройдет некоторое время, прежде чем те сумеют их пронзить, а вам это, конечно, на руку. Полагаю, вы собираетесь направиться в невидимый город?

– Откуда вы знаете? – ахнула Пегги.

Колдун пожал плечами и усмехнулся.

– Не так уж трудно догадаться, – обронил он. – Туда стремятся все беглецы. Я и сам когда-то хотел найти там убежище, в ту пору, когда меня преследовали инквизиторы Анкарты. Так что, по рукам?

Сильно колеблясь, Мария-Женевьева неохотно достала из кожаного кошеля последние оставшиеся двенадцать золотых монет.

– Очень жаль вас разорять, – сказал Нодьяк, покосившись на опустевший кошель, – но я назвал вам справедливую цену. А теперь снимайте-ка ваш подвядший маскарад, я должен сделать слепки ваших голов с помощью волшебной глины из моего пруда.

Пегги подчинилась без возражений, а вот ее сестра открыла свое лицо с крайней неохотой. Она настояла на том, чтобы укрыться от остальных за деревом, когда Нодьяк будет снимать с нее слепок. На время этой процедуры Пегги тактично отвернулась, чтобы лишний раз ее не смущать. Она знала, насколько болезненно Мария-Женевьева воспринимает свое уродство, и не хотела причинять ей лишних огорчений.

Как только Нодьяк завершил работу с ней, Мария-Женевьева поспешила снова надеть деревянную маску.

Наконец, когда все три головы были готовы, колдун спустился к пруду, набрал большое количество вязкой зеленой глины и принялся энергично ее месить.

Пегги и синий пес уселись ждать на лавочке перед домом, а Мария-Женевьева держалась в сторонке. Вид у нее был угрюмый. Вероятно, все дело в том, что ей не нравилось показывать свое обезображенное лицо посторонним… Пегги очень сочувствовала сестре, но не могла придумать, как ее утешить.

– Знаешь, с твоей сестрой что-то неладно, – шепнул ей синий пес.

– Знаю, – вздохнула Пегги. – Для нее это все так унизительно…

– Да нет, я не о том. Я про то, что у нее в голове. Не могу прочесть ее мысли, но чувствую, что она очень сердита на тебя. Конечно, она хорошо умеет защищать свое сознание от посторонних вторжений… и все же ей не удается скрыть «запах» ненависти, который окутывает все ее чувства. Мне кажется, она тебя терпеть не может. Злится из-за Колина… А еще она тебе завидует. Сильно завидует. Гляди, как бы она не подложила тебе какую-нибудь свинью.

– Да ладно тебе, – прошептала в ответ Пегги, чувствуя себя очень неловко. – Ты преувеличиваешь.

– Хорошо, не будем сейчас об этом, – отступил пес. – Но я тебя предупредил.

* * *

Нодьяк трудился всю ночь, пока девочки и их четвероногий спутник дремали под деревом. Когда же лучи рассветного солнца просочились сквозь кроны, на берегу пруда стояли в ряд двенадцать изваяний – четыре Пегги Сью, четыре Марии-Женевьевы и четыре синих пса. Колдун оказался настоящим мастером своего дела – манекены выглядели совершенно как живые, и надо было обладать изрядной проницательностью, чтобы разглядеть в них всего лишь куклы, вылепленные из зачарованной глины. Цвет кожи, завитки волос… каждая черточка неотличима от оригинала. Мария-Женевьева, увидев свои копии, вздрогнула и с отвращением отвернулась. Пегги из деликатности старалась особенно не разглядывать кукол сестры, но все же она успела убедиться, что Мария-Женевьева отнюдь не преувеличивала, когда говорила о своем уродстве. Ее облик действительно был пугающе безобразен, почти чудовищен. Как же феи могли обойтись с ней столь жестоко? Неужели они совсем не знают жалости?

Синий пес тут же деловито обнюхал своих «близнецов», как будто они были настоящими собаками.

– Класс! – одобрил он. – Я и впрямь такой красивый, как мне казалось. Отличная работа.

– Ну что ж, – проговорил Нодьяк, потирая измазанные засохшей глиной ладони. – Теперь мы составим четыре группы и отправим их все в разные стороны – на север, на юг, на запад и на восток. Тогда стрелам придется разделиться. Думаю, все наши куклы «погибнут» еще до наступления ночи, и тогда вы сможете пуститься в дорогу. К тому времени в небе над вашими головами не останется ни одной стрелы.

Пегги ощутила странное стеснение при виде того, как четыре ее «копии» углубляются в лес. Она едва не крикнула им вслед, чтобы они были поосторожнее… Глупость, конечно, тем более что этих кукол для того и создали, чтобы они умерли вместо нее. И все же девочка никак не могла избавиться от тревожного чувства, к которому примешивалась и толика стыда.

– Не отличишь от настоящих, верно? – бодро воскликнул колдун, глядя, как его творения скрываются из виду. – Стрелы ни за что не распознают обман! Как раз то, что вам нужно, верно?

Пегги промолчала: сердце ее сжималось от скверных предчувствий.

Гора Молодости

День прошел без особых происшествий. Каждый сидел в своем уголке, обдумывая невеселые думы. Пегги размышляла, правильно ли она поступила, схоронив волшебную сонную палочку неподалеку от того места, где спали великаны – пожиратели камней. Быть может, лучше было вернуть ее феям?

«Нет, – решила она наконец, – это ничего бы не исправило. Феи слишком сильно настроены против меня, чтобы увидеть в моем поступке проявление доброй воли и зарыть топор войны».

Конечно, Пегги могла бы оставить волшебную палочку себе и сделать ее своим оружием, но она так и не сумела на это решиться. Сонный шип был очень, очень опасен. Достаточно просто случайно уколоться об него, чтобы тут же упасть, сраженной беспробудным сном… на целое столетие! Пегги совсем не хотелось стать жертвой собственной неосторожности. Палочка вселяла в нее страх – вот почему она предпочла закопать ее у корней дерева, где никому не пришло бы в голову ее искать.

Разумеется, Мария-Женевьева не одобряла ее поступка.

– Лучше бы палочка осталась у нас, – ворчала она из-под своей деревянной маски. – Мы бы смогли удерживать фей на расстоянии.

Но Пегги так не думала.

* * *

Когда солнце стало клониться к закату, Нодьяк громко хлопнул в ладоши, чтобы вывести девочек из оцепенения.

– Пришла пора нам расстаться, – объявил он. – Стрелы наверняка уже настигли ваши копии, и небо очистилось. Воспользуйтесь передышкой, чтобы продолжить путь. Пройдет некоторое время, пока феи догадаются, что их провели. Когда же это случится, надеюсь, вы уже достигнете надежного места, потому что настроение у них будет прескверное…

Девочки и синий пес простились с волшебником и зашагали прочь от лесного озерка. Сестрам хотелось использовать оставшиеся светлые часы, чтобы покинуть лес.

Когда они вышли обратно на равнину, небо сияло красным закатным светом. Девочки остановились, не решаясь выйти из леса и выступить на открытое место.

– Нодьяк не обманул, – сказал синий пес, задрав нос к облакам. – Нигде не видно ни воронов, ни стрел.

– Тогда вперед! – буркнула Мария-Женевьева. – На север – это туда.

Прибавив шагу, вся троица вскоре оказалась на дороге.

Неприятный сюрприз ожидал их примерно километра через два. Три тела лежали поперек дороги, утыканные черными стрелами. Три трупа, лица которых выглядели до боли знакомыми…

– Атомная сосиска! – воскликнул синий пес. – Ведь это… это… это же мы!

И действительно, останки, пригвожденные к земле заколдованными стрелами, принадлежали к числу тех двенадцати кукол, которых вылепил из глины Нодьяк-колдун.

Пегги склонилась над ними, задыхаясь от волнения. Действительно, очень странно увидеть себя мертвой! Было от чего покрыться мурашками… Пес обнюхал собственную копию и отступил, охваченный суеверным ужасом. Только Мария-Женевьева осталась в стороне, демонстративно отказываясь уделять внимание изувеченной кукле с ее лицом.

– Ну так что? – нетерпеливо воскликнула она. – Надеюсь, вы хотя бы не станете плакать по ним? Вам бы, наоборот, радоваться – это же доказательство того, что уловка колдуна удалась!

Пегги выпрямилась, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

– Эй! – тявкнул вдруг синий пес. – Поглядите! Стрелы вибрируют, как живые!

– Они почувствовали наше присутствие, – догадалась Пегги. – Если бы они могли, они бы тут же на нас набросились… Но они слишком глубоко вонзились в землю, чтобы вырваться и снова пуститься в полет.

– Вот и славненько, – опасливо пробормотал ее четвероногий приятель.

Друзья покинули странное место без сожалений.

– Боже мой! – сердилась Мария-Женевьева. – До чего же вы впечатлительные! Ведь это всего лишь глиняные куклы. И очень хорошо, что они исполнили свое предназначение! А вы хотели сами оказаться на их месте?

Пегги подумала, что и другие куклы, наверное, нашли такой же конец. Их «самопожертвование» в самом деле позволило нейтрализовать волшебные стрелы, так что Мария-Женевьева абсолютно права.

– Когда феи обнаружат, какую шутку мы с ними сыграли, – пробормотал синий пес, – они будут вне себя от злости. И тут уж лучше не попадаться им под руку.

* * *

Они шли до тех пор, пока усталые ноги не отказались им служить. Ночь была стылая, и у них зуб на зуб не попадал от холода. Увидев неподалеку купу деревьев, друзья решили сделать под ними привал и немного поспать. Полная луна освещала равнину серебристым светом, придавая пейзажу несколько фантастический вид. Прижавшись к синему псу, Пегги раздумывала, к чему приведет их нескончаемое бессмысленное бегство. Она чувствовала, что с нее уже довольно. Жизнь, полная скитаний, кажется привлекательной только в романах. Девочка задрожала, плотнее кутаясь в сырую от росы одежду. Пожалуй, она отдала бы сейчас свое правое ухо, лишь бы оказаться в теплой, уютной постели. Иногда она очень завидовала своим сверстникам, которые вели скучную, однообразную жизнь обычных подростков, не видя ничего, кроме семьи и школы. Как это, должно быть, замечательно – жизнь, в которой ничего не происходит!

Единственная прелесть королевства Никовод заключалась в том, что небо над ним не загромождали эти отвратительные каменные облака, которые парили над Анкартой, и его жители не поклонялись камням счастья [5]5
  Читай книгу «Волк и Фея». Культ камней счастья в конце концов довел население Анкарты до полного отупения.


[Закрыть].

* * *

Трое наших беглецов уже начали задремывать, когда из ближайших зарослей вдруг выступила стайка лесных гномов и принялась бесцеремонно их разглядывать. Ростом примерно в тридцать сантиметров, они не носили почти никакой одежды и сжимали в руках копья, увенчанные наконечниками из острых игл дикобраза. Пегги сразу догадалась, что заставило этих скрытных существ показаться на глаза людям: шерсть синего пса! Гномов, как известно, очень привлекают чистые оттенки основных цветов [6]6
  Истинная правда. В Средние века инквизиция строго-настрого запрещала населению втыкать ночью в землю ярко-желтые флажки, чтобы приманивать гномов и торговать с ними!


[Закрыть]. Красные, желтые, синие краски приводили их в неистовство, заставляя забыть всякую осторожность.

Наклонившись к синему псу, они тянули свои крохотные ручки, чтобы погладить его. «Как красиво! – приговаривали они необычными, чуть гнусавыми голосами. Как красиво!»

Пегги внезапно пришла в голову идея.

– Я отрежу для вас прядку, если расскажете нам, как найти невидимый город, – предложила она негромко, стараясь не спугнуть малышей каким-нибудь резким движением.

Гномы быстро переглянулись. Их физиономии чем-то напоминали кроличьи мордочки, только без шерсти и длинных ушей. В общем, их внешность не была привлекательной… скорее даже пугающей.

– Невидимый город… – хмыкнул самый старый из троих гномов. – Вот, значит, куда ты хочешь попасть? Очень, очень нехорошее место. Прибежище пиратов, разбойников. Ты хоть знаешь, как он устроен?

– Нет, – призналась Пегги Сью.

– Любой, кто пересекает границу невидимого города, становится прозрачным, – принялся объяснять гном. – И никто за его пределами не сможет вас обнаружить, что верно, то верно… Беда в том, что все в этом городе тоже прозрачное. А это означает, что вы ничего не видите – ни домов, ни людей, ни предметов… Вы то и дело наталкиваетесь на них и передвигаетесь ощупью, вытянув перед собой руки, чтобы не натыкаться на препятствия.

– Какой кошмар, – простонала Пегги. – Никто не говорил мне об этом. Так что же, люди в этом городе так без конца и сталкиваются друг с другом?

– Бедные – да, – отозвался гном с усмешкой. – А богатые берут напрокат волшебные очки, которые позволяют им видеть как обычно. С их помощью они обходят препятствия, избегают ям и крутых лестниц. К сожалению, плата за пользование очками очень высока. Как только у вас заканчиваются деньги, очки отбирают, и вам снова приходится бродить по городу вслепую, терпя брань, насмешки и удары прохожих… О! Это злой, безжалостный мир, совсем не подходящий для таких юных девушек, как вы. Так что я очень не советую вам искать убежища именно там.

Пегги повернулась к сестре, чтобы узнать, что она по этому поводу думает, но из-за деревянной маски различить выражение ее лица было невозможно.

– Невидимый город – западня, – снова заговорил гном. – Немало беглецов угодило в нее. Они бросаются туда, не оглядываясь, думая, что окажутся в безопасности, вне досягаемости для врагов. И все идет неплохо, пока они могут ежедневно оплачивать аренду очков. А потом их положение резко ухудшается. Истратив последнюю монету, они оказываются затерянными в лабиринте, в котором не видят ни стен, ни обитателей. Некоторые горожане, просто для развлечения, принимаются играть с ними злые шутки – подставлять подножки, сталкивать с лестницы. Без очков в этом городе долго не выжить – непременно сломаешь или ногу, или шею. А всех калек оттуда немедленно изгоняют. Неспособные бежать, они сразу же попадают в руки своих преследователей. Так что, милые барышни, если только вы не беспредельно богаты, я очень не советую вам пытаться спрятаться в невидимом городе. А теперь, когда я ответил на твой вопрос, могу я получить свою плату?

Вынув из кармана перочинный ножик, Пегги склонилась над синим псом, отрезала клочок синей шерсти и вручила его гному, который тут же отвесил ей благодарственный поклон, как заправский царедворец.

– А нам? А нам? – раздались протестующие голоса других гномов. – Спроси нас о чем-нибудь! Потребуй нашего совета! Мы с радостью ответим тебе, если ты пообещаешь нам такую же награду.

– Ладно, – сказала Пегги Сью. – Если невидимый город не годится в качестве убежища, куда же нам отправляться?

– На гору Молодости! – отозвались гномы хором. – Это единственный способ уйти от погони.

– За вами по пятам гонятся феи, верно? – снова заговорил первый гном. – Мы видели, как погибли глиняные истуканы. В их убийстве явственно проступал почерк фей. Мы их не любим – они считают себя выше всех и презирают нас за наше уродство. Хотят править всей планетой, навязать свою волю всем остальным существам, но нас такое не устраивает… поэтому мы готовы вам помочь… и еще ради синей шерсти твоей собаки.

– Согласен, – проворчал пес, – но в последний раз, понятно? Не вздумайте приглашать ваших приятелей и знакомых, иначе такими темпами я скоро останусь совсем голым.

– А что это такое – гора Молодости? – вмешалась в разговор Мария-Же-невьева.

– Вы увидите ее, как только рассветет, – ответил гном. – Она возвышается на северо-западе отсюда. Но гору часто скрывает туман, так что люди проходят мимо, не догадываясь о ее существовании.

– Но такой горы нет на карте! – удивилась девочка в деревянной маске.

– Совершенно верно, – подтвердил ее крохотный собеседник, – дело в том, что она была посажена значительно позже.

– Посажена? – поразилась ПеггиСью. – Гора?

– Да-да, именно так. Знаете ли, однажды король Никовода решил, что здешний пейзаж слишком скучен, однообразен; он призвал к себе одного волшебника и велел ему исправить ситуацию. Тот колдун посадил в землю семена гор – синих и красных, больших и маленьких. По его задумке, из них должен был вырасти целый горный хребет. Увы, зима в тот год случилась очень суровая, и большинство семян не взошло. Только одно из них проросло – так и появилась гора Молодости. Каждый раз, когда идет дождь, она подрастает на метр или два. Ее посадили уже давно, и теперь ее вершина касается облаков. Надо думать, там довольно холодно.

Пегги была совершенно огорошена. Ей и в голову не приходило, что горы можно сажать, как горох на огороде! Ну что ж, она ведь еще очень молода и многого не знает о мире, не так ли?

– А почему эта гора так называется? – снова спросила Мария-Женевьева.

– Из-за ее особых свойств, – продолжил объяснения гном. – Как вы уже догадались, гора волшебная. Любой, кто поднимается на ее склоны, начинает молодеть.

– Что-что?

– Ты что, оглохла? С каждым пройденным метром человек сбрасывает несколько дней своего возраста. Так что по мере приближения к вершине он становится сначала юношей, затем подростком, ребенком… и, наконец, новорожденным младенцем. Разумеется, степень преображения зависит от того, в каком возрасте человек начинает восхождение. Глубокий старик может надеяться добраться до самой вершины, а человеку помоложе лучше остановиться где-нибудь на середине подъема, чтобы не превратиться в грудничка. Беда в том, что нередко, начав восхождение, люди не могут вовремя остановиться… Ощущение молодости настолько опьяняет их, что они лезут все выше и выше!

Пегги Сью пыталась рассчитать в уме, на сколько дней ей пришлось бы помолодеть, чтобы снова стать младенцем. Так, посмотрим… сейчас ей пятнадцать лет, то есть надо умножить 15 на 365… (непростая операция!), что дает в итоге 5475 дней. Да, должно быть так. Значит, если с каждым пройденным метром она будет молодеть, скажем, на два дня, то в новорожденного кроху она превратится на высоте около 2000 метров.

– Вершина горы поднимается на 3500 метров, – услужливо сообщил гном, догадавшись, что Пегги погрязла в лабиринте математических вычислений.

– И чем же нам поможет гора? – нетерпеливо спросила Мария-Женевьева.

– Ты что, сама не понимаешь? – хихикнул гном. – Мне кажется, все совершенно очевидно. Превратившись в младенцев, вы станете совершенно неузнаваемы. Ни феи, ни их шпионы вороны, ни даже заколдованные стрелы не смогут опознать вас. Младенец – существо без истории, без имени: невозможно предвидеть черты, которые он приобретет позднее. Идеальная маскировка! Вам абсолютно нечего будет опасаться.

– Ерунда какая-то, – нахмурилась Пегги Сью. – Как же мы будем жить, если превратимся в полугодовалых несмышленышей?

– Все предусмотрено. Достаточно просто оплатить услуги няни. Нужно записаться на обслуживание в самом низу, до начала восхождения, указав, в каком возрасте вы хотите прекратить процесс омоложения. Как только вы до-стигнете этих пределов, о вас позаботится няня.

– А это омоложение навсегда? – встревожилась Пегги. – Я хочу сказать, мы навечно останемся детьми или снова начнем расти… то есть нам опять станет три года, потом четыре, потом пять?

– Вы сохраните младенческое состояние до тех пор, пока будете оставаться на горе. Если снова спуститесь на равнину, то к вам вернется ваш нормальный облик – тот, которым вы обладаете сейчас.

Мария-Женевьева слушала гнома молча. В голове у нее возникла великолепная мысль.

«Если я помолодею, – рассуждала она, – то есть вернусь назад, к возрасту, который я имела ДО поступления в школу фей, я верну себе свое прежнее лицо! Уродство, вызванное заклятиями моих учителей магии, исчезнет. Я снова стану красивой!»

Эта перспектива полностью ее захватила. Она быстро подсчитала, что ей понадобится вернуться к возрасту четырнадцати лет – этого будет вполне достаточно. Она помнила, что в ту пору ее внешность вызывала всеобщее восхищение – на портретах, которые писали с нее придворные художники, она выглядела просто прелестно. Еще до того, как она решила сбежать от родителей, чтобы поступить в школу фей. Ах! Какую же ошибку она тогда совершила! Какой же глупой она была! Впрочем, ее тогда как раз собирались выдать замуж против ее воли за очень противного принца, и она была готова на все, чтобы избежать такой печальной судьбы.

Итак, прочь сомнения! Она должна во что бы то ни стало воспользоваться шансом вернуть себе прежнее, настоящее лицо.

– Да! – поспешно воскликнула она. – Гора Молодости… Ты совершенно прав, гном, я думаю, это отличное решение.

Пегги вздернула брови, удивленная внезапной вспышкой энтузиазма. Обычно ее сестра не проявляла подобной горячности.

– А что там происходит с животными? – обеспокоенно поинтересовался синий пес.

– Не трусь, мой славный песик! – захихикал гном. – Чары волшебной горы не действуют на зверей. Ты можешь взобраться на самую вершину, не помолодев ни на день.

– А с феями? – в свою очередь, спросила Пегги.

– Феи, гномы и эльфы подвержены тому же действию, что и люди. В вашем случае это немаловажно, так как означает, что ваши враги не могут последовать за вами на гору, сами не превратившись в маленьких девочек!

– А следовательно, – дополнила Мария-Женевьева, – вернувшись к двенадцатилетнему возрасту, они снова станут такими же, как до поступления в школу фей, то есть лишатся всех своих магических способностей!

– Ты все поняла верно, – кивнул гном. – Помолодев, они превратятся в самых обычных девчонок, и я готов поспорить, они ни за что не захотят расстаться со своими привилегиями. Так что наверняка оставят вас в покое.

– Вот это вряд ли! – буркнул синий пес. – Они могут опять наслать на нас целый рой своих заколдованных стрел.

– Конечно, – согласился гном. – Но стрелы ведь не знают, как вы выглядели, когда вам было пять или шесть лет, поэтому не смогут вас опознать. А что касается тебя, то тебе достаточно просто покрасить свою шерсть. Став коричневым или черным, ты затеряешься среди обычных собак, и никто не обратит на тебя внимания.

Пегги покачала головой. В целом решение, предложенное гномами, обещало одни только выгоды. И все-таки она испытывала определенные сомнения при мысли, что ей снова придется стать пятилетней девочкой, а то и совсем младенцем…

Должно быть, гном догадался, о чем она думает, потому что сказал:

– Да ладно тебе! Это ведь временная мера. Ты же не останешься на вершине горы навечно, а всего-то лет на десять, пока феи не забудут о твоем существовании. Сафру Раанит рано или поздно свергнут с престола, а ее место займет кто-то другой – какая-нибудь дама, которая никогда о тебе не слышала и у которой будут совсем другие заботы.

– И все-таки… – простонала Пегги Сью. – Целых десять лет…

– Может быть, гораздо меньше, – утешил ее гном. – Феи вечно враждуют между собой, так что исключить вероятность скорого дворцового переворота тоже нельзя.

– В любом случае выбора у нас нет, – отрезала Мария-Женевьева. – Нам нужно куда-то скрыться до того, как раскроется наш обман с глиняными куклами.

Все еще пребывая в нерешительности, Пегги срезала со спины синего пса еще один клочок шерсти и вручила его гномам в качестве заслуженной награды.

– А как же няни? – встревожилась она снова. – Как им удается не превратиться в младенцев?

– Их набирают из числа глубоких старух, – отозвался гном, уже удаляясь. – Из крестьянок, которым уже лет под сто, так что, поднявшись на половину высоты, они все еще остаются взрослыми женщинами. Без паники, вы будете в надежных руках.

Теперь уже все гномы исчезли в густых зарослях.

– Ну, что ты об этом думаешь? – прошептала Пегги, поворачиваясь к сестре. – Считаешь, нам нужно туда пойти?

– Ну конечно! – нетерпеливо вскричала Мария-Женевьева. – И без промедления!

– Прямо не знаю, – проворчал синий пес. – Всем известно, что гномы любят шутить с людьми злые шутки. Может быть, они отправили нас прямо в ловушку?

– Вам все еще кажется, что у нас есть выбор! – взорвалась Мария-Женевьева. – Очнитесь, мои дорогие! Завтра же вороны прилетят убедиться, что стрелы выполнили свою работу. Они запечатлеют в своем скудном мозгу образы пронзенных глиняных кукол, а потом вернутся в Анкарту. Как только они окажутся в собственных клетках, феи просмотрят содержимое их сознания. Тут-то они и поймут, что мы их надули. Остальное можете домыслить сами.

Да уж, возразить ей было нечего.

– Ну хорошо, – сдалась Пегги. – Тогда вперед, к горе.

– Сначала нужно перекрасить пса, – решила ее сестра. – У меня в сумке есть все необходимое. Я взяла с собой волшебную краску на случай, если бы нам пришлось менять внешность.

Пес поддался процедуре, недовольно ворча. Перспектива стать самой обычной, анонимной собакой ничуть его не радовала: цвет шерсти сделал его знаменитым, и ему не хотелось отказываться от славы. Сама операция оказалась на редкость простой, поскольку Марии-Женевьеве пришлось всего лишь распылить краску из баллончика вдоль линии от кончика морды до кончика хвоста бедолаги пса. Через тридцать секунд из синего он превратился… в совершенно черного.

– Ну вот, – торжествующе сказала девушка в деревянной маске. – Краска несмываемая. Она не сойдет, даже если пойдет дождь или ты искупаешься в луже. Когда опасность минует, я дам тебе специальную пилюлю – как только ты ее проглотишь, к тебе тут же вернется твой исходный цвет.

– Ну, раз ты так говоришь… – проворчал раздосадованный пес. – Атомная сосиска, я стал похож на обычную дворнягу!

* * *

С первыми лучами зари они покинули рощицу. Все вокруг было затянуто туманом, и прошло немало времени, прежде чем они различили впереди контуры волшебной горы, скрытой в густой дымке. В облачную погоду можно было спокойно пройти мимо, даже не заметив ее.

– Жребий брошен! – сказала Мария-Женевьева охрипшим голосом. – Если вы все еще трусите, можете поворачивать и идти своей дорогой, а я пойду до конца.

И она решительно возглавила их небольшую группку. Пегги Сью в очередной раз удивилась необычному поведению сестры. Казалось, склоны колдовской горы так и манят ее, как будто ожидаемое преображение обещает стать для нее долгожданным подарком. Пегги совершенно ее не понимала.

Беглецы срезали путь напрямую через поля, опасаясь в любой момент увидеть над головой воронов-соглядатаев, посланных феями.

Однако им понадобилось еще не менее получаса, чтобы достичь подножия горы.

Утро уже миновало, и глазам друзей предстала целая толпа стариков, топтавшихся в ожидании возле киоска, в котором каждый желающий совершить восхождение к вершине должен был приобрести специальную лицензию.

– Вот как! – рыкнул отныне черный пес. – Впрочем, я бы удивился, если бы это оказалось бесплатно.

– Кошель выдает теперь только серебряные монеты, – обеспокоилась Мария-Женевьева. – Надеюсь, нам хватит.

Сестрам пришлось занять свое место в очереди. Большую часть ее составляли старики, но среди них попадались и молодые люди, страдающие от несчастной любви и надеющиеся позабыть о ней, снова став детьми, которым подобные терзания еще не свойственны.

Возле билетной кассы на постаменте стояла уменьшенная модель горы. Одетый в униформу гид использовал ее в качестве демонстрации, объясняя посетителям основополагающие правила, которые необходимо соблюдать при восхождении.

– Не поднимайтесь слишком быстро, – говорил он. – Дайте вашему телу время трансформироваться. С каждым метром вы будете молодеть примерно на тридцать часов, в зависимости от индивидуальных особенностей. Проявляйте терпение и ни в коем случае не бегите. Слишком быстрое омоложение может привести к потере памяти… или даже рассудка. Через каждые сто метров подъема вы увидите подвешенные на стойках зеркала. Не забывайте внимательно себя осматривать – это позволит вам контролировать процесс омоложения.

– А что станет с нашими воспоминаниями? – тревожно спросил старик лет восьмидесяти, тяжело опирающийся на трость. – Мы сохраним их?

– Нет, – покачал головой гид. – Они будут стираться по мере вашего омоложения. Вернувшись к сорокалетнему возрасту, вы забудете все, что произошло с вами в пятьдесят, шестьдесят или семьдесят лет… Ничего не поделаешь. Вот поэтому так важно хорошенько все взвесить, прежде чем начать восхождение. Вы действительно готовы забыть все, что случилось в вашей жизни?

Среди ожидающих пронесся невнятный ропот.

– Я хочу вернуться всего на три года назад, – сказал один парень. – К тому времени, когда я еще не встретил ту, что разбила мне сердце. Это вопрос жизни и смерти. Если я не смогу ее забыть, я в конце концов покончу с собой.

– Тогда гора к вашим услугам, – кивнул ему гид. – Омоложение исцелит ваше горе. Надеюсь, все остальные тоже поняли принцип действия горы? Я особенно прошу внимания женатых пар. Если будете подниматься слишком быстро, вы можете забыть о существовании собственного супруга! Будете жить рядом, не узнавая друг друга, как чужие люди, будто вы и не были никогда знакомы. Всем ясно?

Мария-Женевьева подошла к окошку кассы и купила два билета. Животные имели бесплатный доступ к горе, поскольку они не подвергались трансформации. Увидев, что к кассирше перекочевало все содержимое волшебного кошеля, Пегги напряженно стиснула зубы.

«В следующий раз, когда мы его откроем, – подумала она, – он выдаст только медяки».

Кассирша дала каждой из них лицензию, подвешенную на кожаном шнурке.

– Наденьте на шею, – велела она. – Не забудьте указать на них ваши имена и имена людей, которых следует предупредить в том случае, если вы утратите память. Вы уверены, что хотите подняться? Мне кажется, вы слишком юны для подобного путешествия.

– Все из-за несчастной любви, – поспешила объяснить Мария-Женевьева. – Мы обе влюблены в одного и того же парня. Наша жизнь стала невыносимой, и мы хотим поскорее его забыть.

– Ах, вот оно что, – сказала кассирша, явно смягчившись. – Но не забывайте, что, как только вы снова спуститесь сюда, к вам тут же вернутся все ваши воспоминания… как и ваши горести.

– Да, я поняла, – кивнула Мария-Женевьева. – Нам нужно все время оставаться на одной высоте, верно?

– Именно так. Стоит вам оказаться внизу, и воспоминания нахлынут снова. Внимательно следите за вехами, установленными вдоль тропы. По ним очень удобно ориентироваться.

Девушки снова встали в очередь. На этот раз им пришлось пройти через арку, где контролер пробил их билеты, а затем, миновав его, они оказались предоставлены сами себе.

Склон горы оказался крутым и каменистым. Среди валунов петляла извилистая тропинка. Через каждые сто метров вдоль тропы было установлено зеркало, которое, играя солнечными бликами, покачивалось на столбах.

– Ну что, двинулись? – поторопила сестру Мария-Женевьева. – Здесь вот-вот появятся вороны, а нам еще надо успеть стать неузнаваемыми.

Пегги Сью наклонилась к псу и ласково потрепала его за ушами.

– Будешь нашим телохранителем, – шепнула она. – Присматривай за мной, если я вдруг все забуду. Когда я впервые тебя встретила, мне было четырнадцать лет. Если я преодолею этот предел, я могу не вспомнить, кто ты такой. Меня это очень пугает.