Текст книги "Верни мне мой 2007-й"

Автор книги: Серж Брусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

7. Онлайн

Опубликовано: на этой неделе

Играет: Петр Налич «Guitar»

Кстати об интернете. Именно тогда началась обширная, повсеместная интернетизация. В нашей общаге появились первые безлимитные тарифы: до этого я платил 10 копеек за мегабайт, и новый ценник в 800 рублей за, как его называли, «полный анлим» (пусть и на низкой скорости) выглядел весьма привлекательно, хотя сейчас кажется откровенно грабительской таксой.

Все сидели в аське. Как правило, icq клиент загружался автоматически при включении компьютера. В противном случае его запускали сразу после старта Windows. К слову, на тот момент Microsoft уже презентовала и выпустила новую версию операционной системы – Vista, но большинство пользователей, однако, по-прежнему предпочитало старый добрый XP. Общение в аське являло собой нечто большее, чем просто болтовня. Разговоры не начинались и не заканчивались, одновременно в окне программы были открыты вкладки сразу с несколькими беседами. Возможность мгновенного обмена сообщениями выглядела абсолютно новым способом коммуникации. Здесь не было долгого ожидания ответа как в случае с электронной почтой. Или обязательной темы для поддержания беседы как при телефонных звонках. Можно было на час отойти от компьютера по делам, а потом продолжить разговор, как ни в чем не бывало. Найти что-то интересное в LiveJournal и тут же скинуть ссылку собеседнику. Мгновенно отправлять друзьям фотографии и музыку, отсканированные лекции и собственные шпоры к экзамену. Наконец, ставить смайлики для большей эмоциональности сухого компьютерного текста. Даже SMS уже казались вчерашним днем, студенты массово устанавливали на свои телефоны первые мобильные ICQ-клиенты.

Отдельной забавой, правда довольно быстро наскучившей, были случайные знакомства в аське. Через поисковый интерфейс программы вбивались параметры: возраст, пол, город, увлечения; находился какой-нибудь подходящий контакт и начинался диалог. Именно так я познакомился с моей бывшей девушкой, той самой, что открыла для меня Пушку. Это был очень легкий способ начать новые отношения, другое дело, что такие связи почти никогда не были долговечными, и мой случай не стал исключением. Бывало, однако, и наоборот: я до сих пор общаюсь с одной хорошей подругой, несмотря на то, что с нашего первого диалога в окне ICQ прошел без малого десяток лет, и она уже давно живет в другой стране.

Антон, будучи продвинутым московским ЖЖ-шником (пользователем LiveJournal), узнавал о всяческих новых интернет-фишках намного раньше остальных. В университете на парах он рассказывал мне о том, что не успел описать накануне вечером в аське. В один из тех весенних дней, когда солнце светит уже достаточно ярко, а погода на улице еще зимняя, мы сидели на лекции по теории вероятности. Мой друг с упоением повествовал о каком-то новом сервисе:

– Да говорю тебе, там уже много кто из наших зарегистрирован. Очень крутая тема! Можно фотки смотреть, сообщения писать, картинки всякие рисовать.

– Ладно, посмотрю дома. Дай адрес, – я подвинул Антону свою тетрадь. Он корявыми печатными буквами написал: «vkontakte.ru».

Так я узнал о самой крупной в будущем соцсети России и ближнего зарубежья. Естественно, с первого взгляда сервис меня не заинтересовал. Все, что там можно было делать – это лазить по страницам друзей, писать им сообщения, рисовать граффити на стенах и смотреть фото. Никаких тебе видео, музыки, приложений, ленты новостей – все появилось позже. Я заходил, как уже тогда стали говорить, «ВКонтакт» максимум пару раз в неделю, а то и в месяц. Сайт, однако, очень быстро набирал популярность, и к концу года там зарегистрировалось, наверное, три четверти всех студентов Москвы и Питера. Дежурным вопросом при первом знакомстве стал: «А ты есть ВКонтакте?». Поначалу я пробовал искать там Натку, но не хватало информации: все, что я о ней знал, это имя. Когда я задал ей упомянутый дежурный вопрос, в ответ получил смайлик, задумчиво чешущий затылок. Так что после нескольких попыток я бросил это дело и продолжил наши нечастые переписки в аське.

Еще одним показателем развития интернета в тот период стал окончательный закат эры DVD. Университет, в котором я учился, находился неподалеку от Савеловского рынка – главного (после облагораживания Горбушки) рассадника пиратской аудио-видео-игровой продукции. Порой, проходя мимо нескольких палаток по пути к метро, я замечал толкучку у прилавков и слышал отдаленные куски разговоров:

– Карибские пираты вторые появились в качестве? А когда будут? Ну, тогда давай вот тот, где десять фильмов в одном диске.

В 2007-ом очереди у подобного рода ларьков порядком сократились, а со временем и вовсе исчезли. «Савок» вывели в легальное поле, переделав палатки в павильоны и разрешив торговлю только официально оформленным предпринимателям.

Виной таким метаморфозам стали многочисленные торрент-трекеры, появлявшиеся как грибы после дождя. Нас, начавших «что было силы» качать кино из интернета, не смущало ни качество картинки, поначалу довольно сильно уступавшее DVD, ни время загрузки видеофайла. Порой друзья собирались в моей комнате для совместного просмотра кино в большой компании, предварительно (часов за шесть) согласовав фильм; так, чтобы к вечеру он точно скачался. С одной стороны, дико неудобно. С другой, это заставляло тщательнее выбирать, что смотреть, и делало сам «киносеанс» явлением неординарным.

Интересные изменения происходили с фотоаппаратами. Поголовный переход с пленки на цифру породил миллионы бесконечных любительских фотосессий, состоящих из кадров весьма сомнительной художественной ценности. До массовой истерии по «зеркалкам» оставалась еще пара лет, а качество снимков с телефонов было вовсе отвратительным, так что все кому ни лень обзаводились компактными цифровыми мыльницами. Пожалуй, тогда был звездный час этих устройств. Со временем их практически вытеснили с рынка значительно подешевевшие профессиональные и полупрофессиональные камеры с одной стороны и фантастически быстро развивающиеся смартфоны с другой.

Однажды во время обеда в университетской столовой Антон на ноутбуке показывал мне куски какого-то то ли клипа, то ли фильма, сделанного его знакомыми.

– Прикинь, на мыльницу снимали. На прошлых выходных у чувака на даче. Ну, это видеоряд просто, скоро смонтируют и песню в хорошем качестве наложат. Нормально должно получиться, как считаешь?

На экране несколько парней сидели в старой машине и пели на английском что-то про «май ягуар» с нарочито ярко выраженным русским акцентом. Я буркнул: «Угу». Вспоминать этот эпизод через три года, когда автор интернет-хита «Гитар» Петр Налич (парень с длинными волосами из того самого клипа) представлял Россию на конкурсе попсы «Евровидение», было особенно забавно.

8. Странные вибрации и вполне обычные мысли

Опубликовано: апрель 2007

Отредактировано: на этой неделе

Играет: The Sunday Drivers «On My Mind»

Весна пришла очень резко. Всю первую неделю апреля было холодно, и шел снег. Температура на улице редко поднималась выше плюс трёх по Цельсию. Открытые ледяные катки и городские горнолыжные склоны продолжали свою работу. Однако на удивление всем и вопреки прогнозам буквально за пару дней воздух прогрелся до пятнадцати градусов, и по тротуарам устремились бурные потоки талой воды. Солнце разогревало землю, город понемногу отходил от зимнего оцепенения. Все чаще на улицах можно было заметить влюбленные парочки, гуляющие в скверах и парках, а также веселые компании, устраивающиеся по вечерам на лавочках столичных бульваров.

С приходом тепла Пушка всегда обретала новую жизнь. Количество народа на площади возрастало в разы: приходили незнакомые люди, всевозможные друзья друзей и очень быстро становились частью тусовки. Правда, настолько же быстро они и переставали посещать главное место молодежных «сходок». Мало кто задерживался на Пушке больше, чем на несколько месяцев; большинство «рассасывалось» к концу ноября. Я влился в тусовку в мае 2006-го и успешно перенес «зимовку». Теперь, с приходом настоящей весны начиналось то самое время, когда пить пиво на улице было особенно приятно.

Я с бутылкой лимонного «Туборга» в руке обсуждал с Грином огромный плакат-афишу предстоящего концерта «My Chemical Romance». Мой зеленодредый друг был крайне недоволен тем, что на фасаде старого дома, выходящем на площадь, повесили афишу именно этой группы, а не «Linkin Park», как ему бы хотелось:

– Да не, причем тут я? Просто странно, что «ЛП», открывшие для широких масс речетатив под гитарные рифы, рекламируются маленькими плакатиками как провинциальный театр, а эти – здоровенным принтом в субкультурном центре Москвы…

Я пожал плечами:

– Да ничего странного, на «ЛП» билеты и так раскупят, а на «романсов» вряд ли целая «лужа» наберется, вот и пиарят их как могут.

Грин был старше нас с Антоном на пару лет, но до сих пор учился на третьем курсе. Один из тех ребят, что вылетают, восстанавливаются, берут академ, уходят в другой вуз, снова приходят назад и т. д. и т. п. Из сильной половины нашей компании Грин был наиболее ярко выраженным «субкультурщиком». Кроме вышеупомянутых зеленых дредов у него был пирсинг на лице в двух местах – в брови и под нижней губой, тоннели в мочках обоих ушей и руки, татуированные по плечи (на сленге – рукава). Иногда я пересекался с ним в общаге, хотя, что он там делал (учился Грин не в нашем университете), я никогда не понимал. Периодически он подрабатывал барменом в каком-то клубе и мечтал открыть свое кафе. Мы с ним как-то разговорились об этом, встретившись на кухне во время приготовления ужина:

– Ага, именно кафе. Ну, короче, типа для своих. Ресторан – пафосно как-то… Готовил бы сам. Готовить я люблю.

Готовить он, правда, любил и умел. Грин мог сварить вкуснейший суп из остатков еды, которая хранилась в шкафу (холодильник в общаге был не у всех), пару минут пошарив по углам полок. Был у него к этому особый, природный дар.

Грин, как мне казалось и сейчас кажется, в отличие от большинства постоянных гостей Пушки действительно жил субкультурой. Если для всех нас это было в той или иной степени хобби, способ проведения свободного времени, мода, то для него это был он сам. Грин растворялся в этой тусовке, разговорах, концертах и чувствовал себя как рыба в воде среди аквалангистов, изучающих морскую фауну. Вот и сейчас он с каким-то особым изяществом (или понтом?) пил пиво и рассуждал о наружной рекламе в центре города:

– Ну, не знаю, как по мне, афиши такого формата достойна более известная группа, хотя бы в знак признания. Кстати, а левак на эти концерты будете делать?

– Антоха вроде уже штампует.

Я ждал Натку – накануне вечером она предложила встретиться:

SadlyButTrue: хай) ну что, стало более-менее приятно находиться на воздухе. Пересечемся?)

me: привет! Да, конечно) когда, где?

SadlyButTrue: давай завтра на Пушке часа в четыре?

me: оке)

Часы показывали половину пятого, когда я заметил ее, подходящую со стороны кинотеатра. Одета Натка была довольно ярко, но среди завсегдатаев площади особо не выделялась. На ней была красная футболка с большим лого Hello Kitty на груди, поверх – потертая джинсовая жилетка с парой-тройкой значков с левой стороны, дальше шла светло-розовая юбка-пачка и черные легинсы. Завершали общую картину, как подобает стилю, высокие розовые «конверсы».

Я издалека увидел, что Натка пытается убрать с лица саму собой появившуюся улыбку. По мере приближения к нам делать это ей удавалось все хуже. Подойдя совсем близко, она бросила попытки скрывать эмоции и, буквально сияя от счастья, замахала руками:

– Приветики, ребятушки!

Я по-дружески обнял Натку за плечи и ощутил, какая она хрупкая и невесомая. Грин просто сказал «привет» и поспешил нас покинуть, примкнув к другой «кучке».

– Ну что, куда пойдем? – спросил я.

Натка пожала плечами и, продолжая улыбаться, ответила:

– Мне абсолютно все равно. Сейчас везде хорошо.

Мы двинулись по Тверскому бульвару в сторону Арбата. Лавочки по обе стороны пешеходной дорожки облюбовали различные молодежные компании, мамы с колясками, бездомные, перебирающие свой хлам и просто задумчивые одинокие люди. Кто-то катался на велосипеде, другие играли в «сокс», третьи пели песни под гитару, слегка заплетающимися языками. Улица ожила.

– Ты сегодня веселее, чем раньше, – начал я разговор.

– Весна так на меня действует, – Натка отвечала приветливо. – Зимой депрессия накатывает. Летом расцветаю.

– А осень?

– Осенью обычно меланхолична и много думаю. Зимой скучно, осенью грустно. Как-то так.

Мы вышли на площадь Никитских ворот. Солнце медленно ползло по небосклону на запад, но холоднее от этого не становилось. Дул легкий теплый ветерок. Я показал на Церковь Большого Вознесения, расположенную по правую руку от нас:

– Здесь, между прочим, Пушкин венчался. Знала?

– Неа, а это они? – Натка кивнула в сторону беседки, где располагался памятник поэту с его молодой женой.

– Ага. Невесте, твоей тезке, кстати, всего восемнадцать было, когда они поженились.

Моя подруга наигранно закатила глаза:

– Да знаю, знаю я, кто такая Наталья Гончарова. Про эту церковь просто не в курсе была.

– А вон в той, – я показал на маленькую церквушку левее большого храма, – был почетным прихожанином (или что-то типа того) полководец Кутузов.

– У нас прогулка по примечательным местам? – Натка, улыбаясь глазами, смотрела на меня. – К слову, откуда ты так Москву знаешь? Ты же не отсюда?

– Не помню, чтобы говорил тебе об этом… что я не москвич. Это как-то внешне заметно? – интересовался я довольно искренне, так как много раз слышал от коренных жителей столицы, что «провинциалов за версту видно».

Натка засмеялась и сразу же не нарочно (как мне показалось) напомнила о своей «фишке»:

– Да нет, за версту точно не видно, – и добавила, уже серьезнее, – просто поняла. Можешь считать, что по образу мышления.

По Никитскому бульвару мы дошли до Нового Арбата и продолжили прогулку прямо по нему в направлении дома правительства. Натка много спрашивала обо мне, смеялась, шутила. Весна действительно очень изменила ее поведение по сравнению с нашей первой встречей. Кроме того, у меня возникло ощущение, что она лучше овладела своими парапсихологическими навыками: Натка договаривала начатые мной фразы и загадочно ухмылялась, пристально глядя в глаза. Я старался избегать этой темы в разговоре, но, в конце концов, не выдержал:

– Слушай, сразу извиняюсь, если чем-то задену… но я хотел бы спросить о твоих, ну… способностях…

Натка, вопреки моим ожиданиям, не замкнулась и не психанула, а довольно легко сказала:

– Все ждала, когда спросишь. Всю дорогу сдерживаешься. Ладно, я расскажу. Только давай не так, не на улице. Зайдём куда-нибудь…

На пересечении с Садовым кольцом мы свернули налево и пошли в южном направлении. Почти сразу же мне на глаза попался итальянский ресторан, который я уже посещал и был в неподдельном восторге от местной пиццы. Место для ужина было определено. Хостес проводил нас в самый угол просторного зала, украшенного декоративными перегородками с искусственным виноградом.

Натка очень долго изучала меню, потом закрыла его и обратилась ко мне:

– Выберешь что-нибудь? Полагаюсь на твой вкус.

Я заказал пиццу «четыре сыра» и два безалкогольных коктейля. Последние принесли практически мгновенно. Сделав пару глотков, моя подруга вдруг спросила:

– У тебя девушка есть?

– Нет, в данный момент нет. Разошлись.

Натка поболтала трубочкой в своем стакане и продолжила:

– А как вы расстались? Извини, если это совсем личное, просто так мне будет легче объяснить кое-что про меня.

Я пока не очень понимал, куда идет разговор, но решил быть максимально открытым:

– Расстались мирно, без эксцессов. Да у нас не то чтобы сильная привязанность была. Встречались мы пару месяцев. Поняли, что не совсем подходим друг другу и разошлись.

Натка слушала внимательно и какое-то время подбирала то ли мысли, то ли слова для ответа:

– Ммм… У меня не так. Это была моя первая большая любовь. Себя не помнила от счастья. Пока не узнала, что я у него не одна и все его эмоции – просто лицемерие. Подробности давай опустим, не хочу вспоминать. Да это и не суть. В общем, держалась я, как могла… плакала, не ела, не спала, но держалась. А потом сорвалась. Решила умереть. Проглотила пару десятков таблеток успокоительного и запила шампанским. Как Курт Кобейн незадолго до своего самоубийства. И умерла. Это было 29 декабря. Вот перед этим Новым годом.

Я слушал дальше, Натка оказалась отличным рассказчиком, держащим паузу и меняющим интонации именно там, где нужно.

– Я достаточно быстро уснула и впала в кому. На три дня, как мне потом сказали. Знаешь, есть такой стереотип, что, убив себя, решаешь все проблемы и вообще, после смерти все хорошо? Так вот, это полная херня. Прости за грубость, но так и есть. Ни хрена не легче.

– Это ты о чем? Ты осознавала себя в коме? Что-то чувствовала, видела?

Нам принесли пиццу. Официант отрезал пару кусков специальным круглым ножом, положил их на тарелки и, пожелав приятного аппетита, удалился. Натка сделала несколько укусов, показала большой палец, очевидно означавший, что пицца неплоха, и продолжила:

– Это было похоже на сон. Точно не помню, что я видела. Какие-то обрывочные сцены, образы, лица людей. Помню, что было как-то тревожно, некомфортно. Уж точно никакого покоя и умиротворения я не испытывала. Еще помню, что это все длилось очень долго. На каком-то подсознательном уровне я понимала, что это не моя жизнь, а просто сон, но почему он никак не кончается – вот что меня удивляло. Потом я забывала, что я во сне, потом снова вспоминала. Ну, вернее, там вообще не так все было. Не было никаких «потом», «после», «перед». Там вообще времени не было. Только мысли и чувства. Еще звуки, картинки какие-то непонятные возникали периодически. Сложно словами описать… А потом я проснулась.

Я сделал пару глотков коктейля. Натка последовала моему примеру. Теперь все становилось более-менее понятно – ее замкнутое поведение на вписке у Филина, нервные всплески – все было похоже на посттравматический синдром. Мне показалось странным, что она вообще была на концерте, учитывая, что за неделю до этого лежала в коме. Я решил спросить об этом:

– Погоди-ка, «Елка» проходила восьмого января. В Новый год ты была в отключке. А уже через неделю пошла тусить?

– Слушай дальше. Проснулась я первого числа. В больнице тихо и скучно. Я же себя чувствовала превосходно – как будто выспалась после бессонной ночи, была полна сил и энергии. Родители забрали домой, обещая главврачу внимательно следить. Первые два-три дня действительно носились буквально по пятам, шагу не давали сделать. Ну, а я-то что? Я вообще в полном порядке была! За исключением одной детали. Стала как-то странно воспринимать окружающих. Как будто улавливать, о чем они думают и что чувствуют. Но это не чтение мыслей, нет. Я ощущаю какие-то… потоки энергии, что ли… Не знаю, как сказать. И могу интерпретировать их в словесную форму у себя в голове.

– Это интересно, – вставил я.

– А мне-то как интересно было! Правда, я думала, что это все из-за домоседства недельного, и к исходу седьмого дня постельного режима уговорила-таки предков отпустить меня на концерт. Вот. Пришла я в «точку»… и там такооой треш начался… Ну, обычным людям незаметно было, а я себя ощущала как в открытом море во время шторма. Это ж был мой первый выход в общество после комы. Миллионы мыслей в голове крутились. Я нашла место на балконе и стала просто молча наблюдать за происходящим, стараться улавливать какие-то закономерности. А потом встретила тебя. И как-то сразу заинтересовалась, почувствовала что-то. Ты извини, что весь вечер тогда неразговорчива была, теперь знаешь, почему.

Я поспешил заверить Натку, что и не думал обижаться. Она улыбнулась и ответила, что знает об этом. Ну, еще бы.

– А как родители отреагировали, что дома не ночевала?

– Я позвонила, сказала, что все хорошо и обещала с утра пораньше приехать домой. Так и сделала.

Её история, конечно, поразила меня. Во многом из-за того, что прежде мне не доводилось сталкиваться с паранормальным и, услышь я такое при других обстоятельствах, вряд ли бы стопроцентно поверил. Но еще больше удивляло то, с какой легкостью она об этом рассказывала. Метаморфоза, случившаяся с Наткой за эти три месяца, была колоссальной. И такой, открытой и позитивной, девушка мне очень нравилась, а не просто вызывала интерес как при знакомстве.

Мы закончили с пиццей и допили напитки. Я спросил у Натки, хочет ли она чего-нибудь еще. Она сказала, что нет, и предложила прогуляться по старому Арбату. Я согласился и заплатил по счету.

На улице стемнело, на Арбате зажглись стилизованные под девятнадцатый век фонари. Потихоньку сворачивали свои монатки уличные художники, закрывались некоторые палатки с сувенирами, расходились отдельные кучки тинейджеров. В то же время многие шумные компании все так же громко пели под гитары и не собирались останавливаться. Кто-то танцевал, кто-то показывал фокусы, кто-то рассказывал толпе анекдоты.

Меня заинтересовала группа кришнаитов, с большим позитивом исполнявших ритуальные песнопения и приглашавших прохожих присоединиться. Руководили процессом двое – пожилой мужчина с длинными самозаплетающимися в дреды волосами и с бубном в руках и коротко стриженая женщина, игравшая на каком-то экзотическом подобии то ли маленькой дудочки, то ли губной гармошки. В одежде у этих людей преобладал ярко-оранжевый цвет. Я спросил Натку:

– А можешь сказать, эти ребята, правда, какие-то просвещенные или это все просто игра?

Мы остановились в толпе зрителей. Натка стала внимательно смотреть на кришнаитов. Главный старик сел на фанерный лист, принял позу лотоса, закрыл глаза и положил руки на колени ладонями вверх. Через пару минут моя подруга, кивнув в его сторону, сказала:

– Ну, вот от этого какие-то странные вибрации исходят. От остальных – вполне обычные мысли.

– Обычные мысли?

– В том плане, что могу их понять. А у него – нет, как мантры какие-то читает.

В этот момент гуру открыл глаза и посмотрел прямо на нас. Из всей многочисленной толпы его взгляд безошибочно за долю секунды остановился точно на Натке. На пару мгновений она словно «зависла», потом взяла меня за руку и вполголоса шепнула:

– Идем отсюда. Нехорошо мне.

Мы направились дальше по улице, миновав «оранжевых» людей. Оглянувшись, я увидел, что старик провожает нас взглядом. Мне захотелось узнать, что случилось:

– Что-то почувствовала?

Натка ответила не сразу, задумавшись о чем-то. Она снова напоминала себя во время зимы.

– Он сказал мне: «Не мешай».

– Телепатически?

– Да не знаю я, как это называется. Он почувствовал, что я сконцентрирована на нем. Прикинь? Странно это.

– Думаю, ничего странного. Вернее, не более странно, чем вся твоя странная история.

Натка улыбнулась и крепче сжала мою руку. Только сейчас я обратил внимание, что мы все еще держимся за руки – настолько естественным мне это казалось. Она разделила мою мысль:

– Да, мне так тоже нравится.

Прогулочным шагом мы дошли до метро «Арбатская» и спустились на эскалаторе глубоко под землю. Натке нужно было на другую ветку. Мы остановились около перехода. Она поправляла юбку-пачку и смотрела куда-то вниз, потупив глаза.

– А ты, вроде, хороший… – очень смущенно проговорила моя подруга, все так же склонив голову.

– И ты, вроде, тоже, – ничего более подходящего в тот момент мне на ум не пришло. Должно быть, звучало это ужасно глупо.

Натка подняла взгляд, игриво ухмыльнулась и резюмировала вечер:

– Ладно, пока, – при этом она внезапно чмокнула меня в щеку и быстро-быстро засеменила по ступенькам, ведущим на другую ветку метро. Как обычно, не дождавшись ответного прощания.

Я находился в легком ступоре еще какое-то время, а потом медленно побрел к своей платформе.