Текст книги "Призрак с арбалетом"

Автор книги: Сергей Саканский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Сергей Саканский
Призрак с арбалетом
Классический детектив

На обложке: памятник Шерлоку Холмсу в Лондоне работы Джона Даблдея. Жанровая картинка: астрологический знак и фигурка Стрельца.

Жаров зашел на Морскую, как всегда, поболтать, не ожидая от сегодняшней оперативной сводки ничего интересного для своей газеты. Был прохладный зимний вечер, уже переходящий в ночь, из открытой форточки тянуло дымной горечью чьих-то каминов и печей.

Лейтенант Клюев сидел за стеклом, отделяющим дежурную часть от посетителей. Он посмотрел на Жарова исподлобья и снова уткнулся в монитор.

– Квартирная кража в Массандре, два уличных ограбления, масса пьяниц, – бесцветным голосом сообщил он.

Жаров насторожился: что-то у Клюева определенно есть – слишком безразлично звучал его голос.

– И одно убийство.

Жаров зашел за барьер, зацепил ногой стул и устроился рядом с лейтенантом. Кроме них двоих в дежурке никого не было: напарник, наверное, спал в кабинете на стульях. Клюев продолжал:

– Бомж. На Дарсане. Застрелен.

Это было еще не все: Жаров понял, что сенсация не исчерпана. Петька Клюев в детстве мечтал быть актером, любил и умел держать паузы.

– Как-то не вяжется, – сказал Жаров. – Бомж – и застрелен.

Клюев мрачно улыбнулся.

– Если еще учесть, из чего его застрелили.

– Ну, и?

– Из арбалета.

– Как-как?

– Из обыкновенного арбалета. Короткой стрелой.

Жаров помолчал.

– Чушь какая-то, – наконец сказал он. – Арбалет – мафиозное оружие. Одна стрела стоит больше, чем все имущество бомжа.

– Думаю, у тебя получится интересная статья, – сказал Клюев. – Выстрел был произведен с близкого расстояния. Похоже, что убийца хорошо знал жертву. Следов – никаких.

– Некто с арбалетом и бомж. Странное знакомство… Собаку запускали?

– Нет. Зафиксировали, отсняли и увезли. Пилипенко не стал вызывать собаку. Она доведет до ближайшего угла. Если у убийцы есть арбалет, то наверняка есть и машина. Только собаку зря гонять…

– Давно это было?

– Два часа назад.

– Где бомж-то?

– В морге, где ж ему быть? Можешь расслабиться: до завтра не уйдет.

– Личность убитого выяснили?

– У него был паспорт. Весь в печатях: изрядно помотался мужик. Пятидесяти трех лет. – Клюев вскинул глаза на монитор, прочитал:

– Кручинин Василий Петрович.

Жаров достал свой блокнот, щелчком раскрыл и записал имя убитого.

– Фото сделали?

– Посмотри в компьютере.

Клюев дернул мышью. Жаров заглянул в монитор и увидел человека, лежащего ничком у бордюра. Руки были вывернуты за спину: человек пытался вытащить стрелу. Клюев перевел кадр. Крупным планом был взят затылок убитого, выпуклый и объемный в свете вспышки. Толстая стрела с вычурными стабилизаторами глубоко засела в ложбинке шеи. Длинные седые волосы разметались по отполированным камням тротуара. Из щели между камнями торчал пучок травы, отбрасывая четкую черную тень. Композицию завершала шляпа, валявшаяся на расстоянии вытянутой руки от ее владельца.

Жалкое, отвратительное зрелище… Такая фотография в газету не пойдет: отцы города уже не раз выговаривали Жарову, что иллюстрации в «Курьере» шокируют читающую публику.

– Для бомжа он слишком хорошо одет, – заметил Жаров.

– Это ерунда. Сейчас на свалку выбрасывают довольно приличную одежду.

– Признаков ограбления, конечно, нет? – спросил Жаров.

– Грабить было нечего. Три гривны и мелочь. Возможно, взяли его глаза.

Жаров вздрогнул.

– Как это – глаза?

Лейтенант закрыл лицо ладонями.

– Вот так. Пора бы привыкнуть, пан журналист. На нашей милицейской мове это значит, что жертва видела что-то, чего видеть была не должна.

* * *

За дверью послышался какой-то шум. Жаров оглянулся. Дверь распахнулась и в управление быстро вошла женщина. За ней следовал тщедушный молодой человек, было ясно, что главная в этом дуэте – она.

– Как мне сделать заявление? – официальным тоном спросила посетительница.

– Да вы присаживайтесь, – махнул рукой Клюев. – Заявление, на предмет – чего?

Женщина села на скамью, заложив ногу за ногу. Это была красавица, на таких смотришь с легкой грустью: они всегда принадлежат другим…

Пока она рассказывала, взволнованная и раскрасневшаяся, Жаров украдкой любовался ею. Темные волосы, заплетенные в короткую толстую косу, украшенную алым бантом. Стройные ноги в дорогих колготках.

Оказалось, что они с мужем приехали в Ялту сегодня вечером. Не успели даже расположиться. Остановились в частном пансионате. Случилось так, что они поссорились, и муж, что называется, хлопнул дверью и ушел. Провериться, остыть.

– Но прошло больше трех часов… Уже ночь… Он никогда не был в этом городе. Главное – мобильник не отвечает. Я волнуюсь, сделайте же что-нибудь! – закончила она.

Клюев молчал, пощелкивая кнопкой мыши. Жаров знал, что он скажет.

– Видите ли… – осторожно начал лейтенант. – По закону, чтобы оформить заявление о розыске, нужно выждать не три часа, а три дня.

– Вот и я ей говорил! Три дня, – встрял молодой человек.

Жаров неприязненно посмотрел на него.

– А вы, собственно, кто? – спросил он.

– Я? – возмутился молодой человек. – Никто. Я просто живу в том же пансионате. Меня попросили проводить…

По закону жанра, он и должен быть убийцей, подумал Жаров. Убийца появляется сразу. Только в жизни все бывает наоборот: преступник – человек со стороны. Кроме того, никакого преступления нет. Сидит сейчас этот муж где-нибудь в «Ванде» и смотрит стриптиз. Может быть, уже и девушку снял…

– К тому же, я учусь на юридическом, – продолжал молодой человек писклявым голосом. – И знаю, что вы обязаны зафиксировать обращение.

– Это – само собой! – невозмутимо пожал плечами лейтенант.

Жаров встал и захлопнул свой блокнот.

– Покажите мне место происшествия, – сказал он.

Клюев хитро посмотрел на него. Эти двое понятия не имели, кто такой Жаров. Для них он был человек, сидевший в управлении милиции, хоть в штатском, но рядом с лейтенантом: наверное, следователь или оперативник… Клюев был только рад, что старому другу удалось избавить его от таких нервных посетителей. Жаров же нащупывал себе материал.

ПРОПАВШИЙ МУЖ НАЙДЕН!

ТАЙНА ПРОПАВШЕГО МУЖА…

ПРОПАВШИЙ МУЖ: СТОИТ ЛИ ЕГО ИСКАТЬ?

Двенадцатиполосный «Крымский криминальный курьер», печатный орган, зарегистрированный менее года назад, только набирал обороты. Жаров был его главным редактором, владельцем и корреспондентом одновременно. Более того, весь штат газеты и состоял из одного Жарова. Внештатников было достаточно: ялтинские старушки и старшеклассники забрасывали почтовый ящик запутанными историями о грандиозных преступлениях на бытовой почве и крутыми рассказами из бандитской жизни. Двое внештатников были друзьями детства Жарова: лейтенант Клюев и следователь Пилипенко. Большая часть реальной информации исходила от них.

Материала для такой газеты в курортном городе хватало, номер выходил раз в неделю, в киосках не залеживался, основной тираж забирала подписка. Правда, сейчас, в межсезонье, напряжение на газетных полосах было ослаблено, Жарову даже пришлось печатать из номера в номер дурацкий детектив собственного сочинения и тискать нелепые, но эффектно поданные информации, вроде той, которая намечалась в связи с убежавшим мужем. Правда, что-то в поведении лейтенанта настораживало: возможно, за этим ординарным случаем стоит настоящая сенсация. Журналистский стаж Жарова насчитывал почти пятнадцать лет, за эти годы у него развилось обостренное чутье на происшествия.

* * *

Заявители повели журналиста в свой пансионат, Жаров шел рядом с постоянно лопочущей красивой женщиной и втайне радовался, что он – не ее супруг. Глупенькая, самодовольная, болтливая… Приятно отметить недостатки красавицы, особенно, если она не твоя. Кроме того, быть мужем красивой женщины хлопотно и опасно: могут, в конце концов, отбить.

Студент покашливал, придерживая воротник, ночной бриз нападал из-за угла, гуляя в проемах между домами, унося в сторону моря городские дымы. Дождь, который собирался весь вечер, был побежден холодом.

За то время, пока они шли до пансионата, Жаров узнал многое. Женщину зовут Лариса Слепцова, а мужа – Борис, с той же фамилией. Живут они в Москве, муж бизнесмен, у него дело, хоть маленькое и не очень прибыльное, но свое. Выдалось несколько свободных дней, решили отдохнуть, сменить обстановку («были и другие причины»), они нашли по знакомству адрес частного пансионата, позвонили хозяйке, и вот они здесь.

Все это прозвучало справа, где шла Лариса. Слева, со стороны молодого человека, тоже прошел достаточный объем информации. Виктор Колышев, студент на каникулах, российское гражданство («Воронеж – слыхали о таком городе»), холост…

Жаров привык вычленять информацию в любом, даже самом сумбурном потоке.

– Какие причины, Лариса? Вы сказали – другие причины, – уточнил Жаров.

Женщина закусила губу.

– Моему мужу угрожали, – поколебавшись, сказала она.

– Кто? Когда?

– Последний раз – сегодня утром. Вы хотите знать, кто? Мы с ним тоже хотим это знать.

Лариса остановилась, как оказалось, чтобы открыть свою сумочку. Прямо над ними был уличный фонарь, в желтом свете кружила ночница, как бы тоже проявляя любопытство к небольшой открытке, которую Лариса протянула Жарову.

Обыкновенная поздравительная открытка с цветами. На обороте надпись, одно слово:

севодня

Внизу был нарисован астрологический знак стрельца. С орфографией у таинственных мстителей было плохо.

– Как вы получили это послание?

– Оно было в почтовом ящике.

– Но сегодня утром, как я понимаю, вы были еще в Москве?

– Конечно. Как раз выходили, собирались в аэропорт. И проверили почту.

– В таком случае, вряд ли вам что-то угрожает. Вы ведь в полутора тысячах километрах от Москвы.

– Я не уверена, – сказала Лариса и быстро посмотрела по сторонам.

Жаров мысленно поставил себя на ее место. Незнакомый ночной город, пустые переулки, неизвестно куда ведущие, черные провалы между кустами… Зимняя Ялта не радует приезжих.

Почему они решили отдохнуть именно здесь – мало ли на свете Египтов да Кипров, где круглый год сезон? И что тут делает этот одинокий студент?

* * *

Впрочем, насчет студента вопрос выяснился быстро: он был старым знакомым хозяйки пансионата. «Пансионат» оказался обыкновенным домом в частном секторе на улице Коновальца, куда они дошли через пятнадцать минут. За чугунными воротами, оставшимися с дореволюционных времен, горел желтый свет, озаряя настоящий средиземноморский садик.

В советскую эпоху такие апартаменты назывались «ялтинская халупа». Специально, чтобы повысить плату для курортников, как и во многих других домах, здесь были произведены революционные преобразования. Сделали евроремонт, поставили перегородку, чтобы обеспечить отдельный вход, устроили дополнительный санузел. В небольшом саду стояли три дерева – лавр, инжир и грецкий орех. Забор зарос виноградом, вдоль тропинок возвышались кадки для летних цветов, теперь пустые. После ремонта сад стал относиться к гостевой части здания, а у хозяйской остался свой захламленный уголок с выходом через кухню. Хозяйка жила в прикухонной комнатке, пользовалась туалетом во дворе, из городской канализационной сети. Все это можно было озаглавить – «Блеск и нищета европейского курортного города».

Всего в пансионате было четыре комнаты: одну уже неделю занимал студент, одну сегодня сдали супругам, две остальных пустовали. Комнаты выходили в общий холл, откуда можно было пройти коридором на кухню, в ванну и туалет. В холле стояла веерная пальма. Действительно – пансионат.

Было около одиннадцати. Жаров ожидал, что пропавший муж явится с минуты на минуту.

Хозяйка еще не спала. Лариса не могла найти себе места, ходила из комнаты в комнату. Жаров собрал всех троих, включая студента, в холле, как это делал Эркюль Пуаро, и провел общую беседу.

События развивались так. Сегодня вечером, примерно в половине седьмого приехали и расположились супруги. Они постоянно ссорились, громко кричали, расставляя вещи и хлопая створками шкафов. Студент, потревоженный шумом, зашел к хозяйке и поинтересовался, в чем дело. Вскоре разъяренный муж выбежал на улицу. Жена пожаловалась хозяйке на свою тяжелую долю. Вместе они около часа смотрели телевизор, затем Лариса начала не на шутку волноваться. Звонила мужу по мобильному, тот не отвечал. Еще через час волнение перешло всякие границы, женщины разбудили студента, который к тому времени уже почивал, и принялись обсуждать, что им делать дальше. Брошенная жена стремилась бежать в милицию, студент ее отговаривал, аргументируя тем (надо заметить, справедливо), что в этом не будет никакого толку, но женщина настояла, и молодой человек был вынужден проводить ее.

– Ну и? – обратилась к Жарову Лариса, когда разговор был исчерпан.

– Что? – не понял Жаров.

– Вы намерены искать или нет?

Жаров украдкой подавил зевок, подумал, что, в принципе, не прочь прогуляться, к тому же, ему нравилось, что его принимают за матерого сотрудника МВД, который расследовал на свеем веку немало запутанных дел и наверняка умеет драться и стрелять… Внезапно его осенило.

– Дайте мне телефон вашего мужа, – спросил он.

Жаров вызвал указанный номер. Действительно, если жена и муж в ссоре, то вполне понятно, что он не отвечает именно ей, видя ее имя на дисплее. Но на посторонний звонок с неизвестным номером он может ответить.

Расчет оказался неверным. Жаров слышал гудки – так, будто бы телефон звонил, а его хозяин просто не хотел отвечать. В то же время, было ясно, что аппарат не отключен, иначе бы в трубке прозвучал голос оператора. Интересно, насколько у этого человека хватит терпения держать в кармане звонящий телефон? Или, может быть, телефон играет красивую мелодию, и он с удовольствием слушает ее, уже лежа в постели в каком-нибудь другом пансионате, в обнимку с другой женщиной?

Гудки прекратились, связь автоматически оборвалась. Жаров упорно позвонил еще раз. Тот же эффект. В ушах у него звенело от гудков, ему даже показалось, что он слышит где-то совсем близко тонкий мелодичный звонок…

Жаров решительным жестом надел свой берет.

– Как выглядел ваш муж?

Женщина вскинула на него удивленные глаза. Жаров поправился:

– Я хотел сказать: как выглядит.

Он поймал себя на том, что подсознательно ожидает, что с мужем произошло несчастье. То ли информация о гибели бомжа, то ли общее его настроение, зимний застой – все это суммировалось в некое тяжелое чувство.

– На нем была коричневая шляпа, длинный коричневый плащ… Что с вами?

Женщина не на шутку встревожилась, поскольку Жаров не успел справиться со своим лицом. Перед его глазами встала фотография, увиденная на мониторе лейтенанта Клюева. Именно в коричневом плаще был бомж, убитый сегодня на Дарсане, и именно коричневая шляпа лежала рядом с ним на камнях тротуара.

* * *

Жаров прошел по средиземноморскому саду к чугунным воротам, ветка инжира шершаво полоснула его по лицу.

Выходит, что человек, убитый на Дарсане, вовсе не бомж, а этот самый пропавший муж? Ерунда: мало ли на свете длинных плащей и коричневых шляп… К тому же, как сказал лейтенант, у бомжа имелись документы. Да и седые волосы, которые хорошо запомнились Жарову, были грязные, спутанные, явно не принадлежащие московскому бизнесмену, который, скорее всего, аккуратно и коротко пострижен, если вообще не лысый, по известной уголовной моде.

Пройдя несколько шагов по улице Коновальца, Жаров миновал витрину магазина и вышел к реке. Двор пансионата был угловым, одной стороной выходил прямо на берег Учансу. Вода шумела довольно сильно, это значило, что в горах прошел дождь. Полная луна, прорываясь пунктиром среди облаков, хорошо освещало эту, всегда темную улицу. Чтобы попасть к городской цивилизации, к троллейбусам и машинам, надо было пройти через пешеходный мостик над рекой. Скорее всего, убежавший муж пошел именно этим путем: не будет же он карабкаться наверх, в незнакомые жилые кварталы? Издали, со стороны троллейбусной остановки доносились голоса и женский смех, здесь же у каменного парапета, стоял лишь ровный голос несущейся к морю воды.

Жаров ступил на мостик, металлический гул его шагов смешался с шумом реки. Он остановился, облокотясь на перила, закурил, глядя вдоль русла, вьющегося между крупных камней. Лунный свет колыхался на пенистой воде.

Можно пойти в центр, тем возможным путем, каким мог бы возвращаться в эту часть города пропавший. Если он не встретится по дороге, то Жаров поищет его в ночных кабаках, начиная с «Ванды». Человека в коричневой шляпе найти несложно…

Странная мысль, что убийство бомжа как-то связано с этим исчезновением, не покидала Жарова. Допустим, некие враги на самом деле заказали бизнесмена: кто знает, что там сейчас происходит, в Москве и России, какие новые бандитские войны? Исполнитель, имея на руках приметы жертвы, совершил ошибку, застрелив из символического арбалета ни в чем не повинного бомжа…

Символического! Жаров понял, что его беспокоило последние полчаса: ведь на открытке, показанной Ларисой, был изображен вовсе не знак стрельца, а просто-напросто арбалет. Человеку в коричневой шляпе угрожает опасность, и надо бы срочно найти его.

Жаров снова вызвал его номер и через несколько секунд уже ошарашенно оглядывался вокруг. Значит, ему вовсе не показалось, что где-то далеко и мелодично звонит телефон. Звук действительно был слышен в доме, и раздается он здесь, прямо под его ногами!

Бизнесмен уронил аппарат, пока шел по мосту, – мелькнуло у Жарова в голове. Он перегнулся через перила и увидел, наконец, что среди речных валунов, частично погруженный в реку, лежит труп.

Жаров не сомневался, что этот человек мертв. Его голова была скрыта под водой, полы плаща задраны от падения с моста. Телефон, звонивший у него на поясе, замолчал, отмерив положенные сорок секунд. И снова зазвучала мелодия: наверное, на сей раз его вызывала перепуганная жена. Мобильник висел на ремешке, в нескольких сантиметрах от воды: зеленые блики от звонков коротко освещали воду, нитку водоросли, вытянутой вдоль течения…

Жаров вызвал личный номер Пилипенки и коротко сообщил ему о своей находке. Следователь попросил ничего не трогать и никуда не уходить. Естественно, мог бы и не напоминать… Жаров достал фотоаппарат, хотел было снять, но передумал: все равно будет фотограф и сделает это куда лучше него.

Он перемахнул через барьер и, соскальзывая с мокрых голышей, подошел к телу. Как большинство ялтинцев зимой, в темном, полном щербатых лестниц городе, Жаров носил с собой маленький фонарик. То, что он увидел в неярком синем свете, потрясло его. И дело было не в том, что из шеи трупа торчала короткая вычурная стрела – именно это он и ожидал увидеть.

Рядом с убитым лежала шляпа. Это не была какая-нибудь коричневая шляпа, похожая на шляпу застреленного бомжа. Это просто-напросто была точно такая же шляпа.

* * *

Машина подошла со стороны троллейбусной остановки, под мостом сразу стало шумно и светло. Полыхал блиц фотографа, оперативники переговаривались, включали рацию. Подъехала труповозка, и среди косматых кипарисов показались силуэты санитаров с носилками.

Жаров косился на окна пансионата: они были темными – как раз окна тех комнат, которые пустовали. Лучшие же комнаты, отданные сейчас жильцам, выходили в живописный средиземноморский дворик. Жарову не хотелось, чтобы Лариса услышала шум с улицы и прибежала сюда. Ее вскоре пригласят на опознание, и происходить это будет не здесь, а в официальной обстановке отделения судмедэкспертизы, куда ее доставят на служебной машине…

Следователь Пилипенко то хлопал кулаком в ладонь, то зевал в кулак, то снимал и протирал постоянно потеющие очки. Наверное, прошлая ночь у него тоже была бессонной.

– Что ты об этом думаешь? – спросил его Жаров.

– То же, что и ты, – ответил Пилипенко. – Одно убийство было случайным.

Жаров кивнул.

– Или случайными были оба, – продолжал следователь, – и тут просто какой-то тинэйджер, фанатик компьютерных игр, испытывает арбалет, который купил за папины деньги на барахолке.

Жаров покачал головой.

– Или оба убийства не случайны, – закончил свою мысль Пилипенко.

Жаров рассказал ему о знаке, который видел на открытке. Пилипенко вскинул на него глаза:

– Это любопытно. Ты еще не хочешь спать? Прогулялся бы к «Спартаку», потусовался среди бомжей. Думаю, они еще не все расползлись.

– У тебя, наверное, уже есть версия, и ты, как всегда, держишь ее при себе, – с раздражением сказал Жаров.

– Версия-то есть, – невозмутимо ответил Пилипенко. – Только твоя мне тоже нужна, так сказать – независимая. При сложении с моей мы получим результирующую, идет?

Жаров двинулся было пешком, но, увидев, что к остановке подходит троллейбус, запрыгнул на площадку. Версия была простой, и в тоже время – фантастической: кому-то понадобилось переодеть бомжа в бизнесмена. Вот только зачем? Ведь для того, чтобы произвести метаморфозу убедительно, надо было изменить и внешность бомжа, по крайней мере, постричь ему волосы. В принципе, человек в коричневой шляпе и в длинном плаще может подпасть под какое-то условное словесное описание. Только кто и как может его использовать?

Мало-помалу Жаров пришел к выводу, что никому, кроме самого убитого, такая операция была ни к чему. Но как он успел все это: нашел бомжа, уговорил его переодеться, выследил киллера и как-то подсунул ему бомжа… Маловероятно.

Напротив кинотеатра «Спартак», на лавочках под густыми магнолиями было известное место обитания бездомных. Они встречались тут по утрам, тут же собирались и поздними вечерами. Жаров, конечно, знал некоторых из них: порой они владели такой информацией, которую не раздобудешь больше нигде.

Бывший мореман Славка, по кличке Слива, сидел на лавочке, насупившись, с пивной бутылкой в руке. Вероятно, он только что опустошил ее и теперь раздумывал, как раздобыть следующую.

В магазинчике на остановке Жаров предусмотрительно запасся крепкой «Оболонью». Славка, конечно же, оказался весьма словоохотливым.

– Кручину я хорошо знаю, – сказал он и тут же поправился: – Кручинина Василия Петровича, учителя.

– Учителя? – удивился Жаров.

– Бывшего. Выгнали за пьянство, без права занимать должность. Пошел в грузчики, потом – в бомжи. Помотался по бывшему Союзу. Хороший человек, умный. Кстати, как раз сижу и жду тут его.

Что-то настораживало в испитом лице Сливы – какое-то уверенное, довольное выражение, будто учитель Кручинин, который уже никогда не придет, должен был его облагодетельствовать.

– Ты свою загадочность оставь, – строго сказал Жаров. – Чего такого он тебе наобещал?

Лицо Сливы сделалось скучным, Жаров хорошо знал это выражение. Он достал свой бумажник. С деньгами было, как всегда туговато: две двадцатки, пятерка и мелочь. Двадцатку было жалко, тем более, что это Сливе упиться просто. Пятерки, напротив, мало. Был бы червонец – дал бы в самый раз.

Жаров наскреб семь гривен с мелочью и протянул бомжу. Тот ссыпал мелочь в широкий карман пальто, а пятерку флегматично засунул за подвернутый обшлаг рукава.

– Короче, дело у него намечалось. И эти башли, – Слива тронул свой рукав, – теперь нам так, семечки…

– Ну, давай, я внимательно слушаю, – терпеливо произнес Жаров, зная, насколько эфемерны прожекты такого рода людей.

Оказалось, что сегодня вечером Кручинин связался с каким-то человеком, намекнул Сливе, что ожидает некую хорошо оплачиваемую работу, оставил вещи и ушел вместе со своим новым компаньоном. Оба пошли пешком в сторону Партизанской. Все совпадало: оттуда они вполне могли подняться на Дарсан, где Кручинин нашел свою смерть. Подобная информация стоила семи гривен с мелочью.

– Скажи-ка мне, как был одет Кручинин? – спросил Жаров. – Он был в коричневой шляпе, в длинном плаще?

Глаза бомжа поползи на лоб, он замахал обеими руками.

– Да что вы, нет! В шляпе и плаще как раз был тот цивильный, что нанял его.

– Во сколько примерно это было?

– Не примерно, а точно. Они пошли по Кирова, по левой стороне, и было это без десяти восемь.

Жаров двумя пальцами приподнял левый рукав пальто бомжа.

– Не вижу, чтобы ты обзавелся часами.

– В кинотеатре, – Слива указал в сторону «Спартака», – как раз кончился сеанс, и люди выходили на улицу.

* * *

Жаров пошел дворами на Морскую, надеясь, что Пилипенко уже вернулся в управление. Значит, около восьми вечера пропавший муж был еще жив. Жаров обнаружил труп в одиннадцать. Около семи бизнесмен поссорился с женой и выбежал на улицу. От пансионата до «Спартака» десять минут быстрой ходьбы. Здесь он встречает бомжа и предлагает ему некую работу. Ведет его на Дарсан – это еще минут двадцать. Там он снимает с себя шляпу и плащ и отдает их бомжу, убедив его в том, что этот маскарад безопасен. Странно, конечно, что бомж не заподозрил неладное: ведь если к тебе подходит на улице незнакомый человек, прелагает деньги и просит переодеться…

Впрочем, почему незнакомый? Можно ведь допустить, что бомж и бизнесмен знали друг друга? Что может быть между ними общего? Не так давно все жили в одной большой стране, где деление на богатых и бедных было не столь радикально… Бомж когда-то был учителем. Возможен такой случай, что он работал в той же школе, где учился будущий бизнесмен?

Наверное, место встречи было заранее известно – место на Дарсане, куда должен был явиться Слепцов. Скорее всего, он просто разыграл ссору, чтобы отвязаться от жены и иметь повод уйти в город в одиночку.

Бизнесмен обещает бомжу деньги за то, чтобы тот сыграл его роль. Бомж переодевается, приходит на встречу и получает стрелу в шею. Слепцов в это время прячется где-то поблизости.

Затем он возвращается домой. Не зная города, он идет традиционным путем: вниз со склона Дарсана на Партизанскую, потом по Кирова к «Спартаку» и по Ломоносова – в пансионат. Но киллер, увидев, что его обманули, спускается с Дарсана прямо на улицу Коновальца и там, на темном мосту, поджидает жертву…

Что-то в этой версии не вязалось. Ну, кончено! Если Слепцов отдал Кручинину свою шляпу и плащ, то почему же он тогда тоже был в шляпе и плаще?

Жаров остановился под фонарем, снял с себя берет, задумчиво осмотрел его изнутри… А что, если эта операция была продумана с самого начала и бизнесмен мог сразу надеть на себя двойную одежду – шляпу вставить в шляпу?

В управлении на Морской было оживленно: напарник Клюева проснулся и деловито звонил куда-то, был Пилипенко, эксперт-криминалист Леня Минин, двое оперативников. На дверцах шкафа, на проволочных вешалках висели два коричневых плаща и две коричневых шляпы.

Жаров взял обе шляпы и попытался вставить одну в другую. Пилипенко рассмеялся:

– Я уже пробовал. Не лезет.

– Значит, наши версии совпали?

– Не совсем. Какие у тебя новости?

Жаров рассказал все, что услышал от Сливы, обратив внимание на время, когда бомж и бизнесмен исчезли из его поля зрения.

– Этого не может быть, – Минин похлопал Жарова по плечу. – Но все равно, спасибо за информацию.

– Ты хочешь сказать, что уже определил время смерти? Ну, и?

– Когда был убит Кручинин, экспертиза покажет, а Слепцов умер не позже семи часов вечера.

Жаров с недоверием уставился на Минина.

– Экспертизу с бомжом не сделали, а с бизнесменом уже успели?

– Нет, не успели. Я сделал заключение не как эксперт, а как метеоролог.

– В каком смысле – метеоролог? – не понял Жаров.

Все присутствующие в дежурке с жалостью посмотрели на Жарова: они уже все знали, только он один был в неведении.

– Если бы труп упал с мостика в воду, то он был бы весь мокрый. Но он лежал наполовину в воде, и верхняя часть одежды была сухой. По радио передали, что в заповеднике уже идет дождь и через полчаса он может накрыть город. Но тучи развеялись, и на нас, слава Богу, не упало ни капли. Это не труп был сброшен в воду, а вода сама пришла к трупу. От дождя уровень в реке повысился. И было это в районе семи часов вечера.

– Кого же тогда видел Слива у «Спартака»?

– Получается, что он видел призрака.

Все замолчали. Пилипенко сидел в глубоком раздумье, уставившись в монитор и мерно пощелкивая клавишами. Жаров заглянул через его плечо. Пилипенко играл в тетрис, будто бы, сев на обычное место лейтенанта Клюева, приобрел и его привычку. Лицо следователя было мрачно.

– Подумай, – обратился он к Жарову, – может быть, ты не все рассказал? Вспомни любую информацию, даже самую незначительную.

Жаров мысленно пробежал последние два часа своей жизни…

– Когда я стоял на мосту, – кто-то звонил на мобильник жертвы, – сообщил он.

– Очень хорошо, – сказал Пилипенко. – Что еще?

– Бомж, Василий Петрович Кручинин, был когда-то учителем.

– Интересно, – бесцветным голосом заметил Пилипенко. – А дальше?

– Студент, сосед убитого, родом из Воронежа.

– Замечательно, – сказал Пилипенко с той же интонацией, но от внимания Жарова не ускользнул его легкий щелчок пальцами под столом. – Значит так. Немедленно вызываем собаку.

Его вдруг словно подменили. Что-то в словах Жарова заставило следователя действовать. Все вокруг пришло в движение: дежурный звонил в питомник, эксперт собирал свой чемоданчик. Жаров заметил, что он проверил и положил туда набор для снятия отпечатков пальцев. Жаров знал, что лучше не приставать сейчас к Пилипенке с расспросами, но тот сам подошел к нему.

– Если хочешь, давай, отправляйся вместе с кинологом.

– Разумеется, хочу! – обрадовался Жаров, который, с тех пор как все завертелось, чувствовал себя одиноким. – Кинолог, конечно же – на Коновальца?

– Конечно же – на Дарсан, – следователь выбросил руку в сторону окна, выходящего на северо-запад.

Жаров удивился, но смолчал. «уазик» с кинологом и собакой прибыл через несколько минут. Следователь, эксперт и еще трое ребят сели в «газель». Если понадобилась опергруппа, то Пилипенко точно знал, где искать убийцу.

* * *

Милицейский «уазик», натружено урча по серпантину улицы Войкова, взобрался на восточный склон Дарсана за семь минут. Жаров бросил взгляд на темные окна школы, где они учились с Вовой Пилипенко, когда-то неопределенно давно, совсем в другие времена. Овчарка сидела смирно, прижимая уши от резкого перепада давления. Кинологом был Леха Ярцев, бывший офицер, дослуживающий свой запас в милицейском питомнике. Он придерживал Ральфу за ошейник, успокаивающе поглаживая по холке.

– Здесь, что ли? – спросил водитель, имея в виду место убийства Кручинина.

Жаров и Ярцев вышли, кинолог заботливо, словно даму, вытянул собаку из машины. В темноте Жаров не сразу узнал место, изображенное на фотографии. В современной практике никто не обводил контуры тела, если убийство произошло на улице, чтобы не шокировать прохожих, но несколько меток положения конечностей по точкам, все же было сделано белой краской. Жаров увидел тот самый пучок травы, пробивающийся между камней тротуара, место, где лежала шляпа, пятно крови на ступеньке, словно брошенная красная тряпка. Ральфа возбужденно завертелась, Ярцев прижал ее голову к своим коленям.