355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Нечаев » 10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец » Текст книги (страница 1)
10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец
  • Текст добавлен: 15 сентября 2016, 01:17

Текст книги "10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец"


Автор книги: Сергей Нечаев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Annotation

«Когда мы терпим поражения, удел женщин – скрашивать наши невзгоды» – так говорил великий Наполеон, в жизни которого женщины сыграли огромную роль. Вот только какую – положительную или роковую? Был ли он счастлив в любви так же, как на поле боя? Правда ли, что одержал меньше сердечных побед, чем военных триумфов? Почему развалились оба его брака? Кем были женщины, родившие ему двух внебрачных сыновей? Что рассказывали об интимной жизни корсиканского гения его фаворитки? Стоит ли верить врагам Императора, обвинявшим его в «бессердечии» и «неспособности любить»? Была ли в его жизни настоящая страсть? И отвечали ли женщины ему взаимностью?..

Сергей Нечаев

Глава 1. Первый проект женитьбы. Дезире Клари

Сергей Нечаев

10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец

Глава 1. Первый проект женитьбы. Дезире Клари

Наполеон Бонапарт, как известно, родился на Корсике 15 августа 1769 года, и он долгое время был простым офицером-артиллеристом, чужаком во Франции, нелюдимым и ограниченным в средствах. В самом деле, 800 франков офицерского жалованья плюс 200 франков пенсии как бывшему воспитаннику Парижской военной школы, – все это не слишком способствовало росту самосознания и укреплению уверенности в себе. Соответственно, и одет он был очень плохо, что резко отличало его от многих его более знатных товарищей по полку.

Несмотря на это, Наполеону, конечно же, хотелось общаться с женщинами, и он пытался делать это. Впрочем, без особого успеха, ибо он был еще и застенчив, а его неважный французский не позволял ему выразить то, что творилось в его объятой внутренним пламенем душе.

Короче говоря, к двадцати пяти годам Наполеон женщин не знал, и весь его опыт в этой области ограничивался воспоминаниями о матери, бабушке, тетушке Гертруде да о старой кормилице Камилле Иллари. По сути, первыми французскими женщинами в его жизни были мадам Грегуар дю Коломбье и ее дочь Шарлотта, с которыми молодой лейтенант познакомился, когда проходил службу в Валансе.

Мадам Грегуар дю Коломбье, дама лет под пятьдесят, сумела по достоинству оценить застенчивого корсиканца и стала регулярно приглашать его к себе в гости. Она относилась к нему по-матерински, а он… тут же увлекся ее дочерью, ибо потребность в любви уже до краев переполняла его сердце. Как принято говорить, это было «первое нежное чувство юноши к женщине, еще робкое и боязливое в своих проявлениях».

Дочь звали Шарлоттой-Пьереттой-Анной Грегуар дю Коломбье, и она была старше Наполеона (она родилась 28 ноября 1761 года). У нее были большие темные глаза, густые черные волосы, нежная кожа и чуть полноватые губы, придававшие ее облику миловидность, но все это не позволяло назвать ее очень красивой.

Позднее, уже в ссылке на острове Святой Елены, Наполеон вспоминал:

«Мы назначали друг другу маленькие свидания, особенно мне памятно одно, летом, на рассвете. И кто может поверить, что все наше счастье состояло в том, что мы вместе ели черешни!»

События эти происходили в 1786 году, когда Наполеону было всего шестнадцать, а Шарлотте – двадцать пять. Шансов у будущего императора тогда не было никаких. И точно: «его» Шарлотта в 1792 году вышла замуж за капитана Гаремпеля де Брессьё.

Говорили, что этот самый де Брессьё «отбил» у Наполеона мадемуазель дю Коломбье. Но это не так. Они поженились, когда корсиканца уже не было в Валансе. Да и не стал бы Наполеон в противном случае назначать в 1808 году мадам де Брессьё придворной дамой при своей матери, а месье де Брессьё он не стал бы даровать в 1810 году титул имперского барона.

* * *

После Шарлотты Грегуар дю Коломбье Наполеон, как принято считать, «имел виды» на очаровательную Луизу-Аделаиду Старо де Сен-Жермен, ставшую потом женой будущего министра Наполеона и графиней де Монталиве.

Ничего у него не получилось и еще с парой-тройкой девушек.

А потом был Париж, этот огромный город со всеми его соблазнами, где ароматами прекрасных женщин было пропитано все, даже сам воздух бульваров и площадей.

Гертруда Кирхейзен в своей блестящей книге о Наполеоне пишет:

«Женщина для Наполеона была совершенно областью неведомого. В маленьком гарнизоне, где все знали друг друга, ни один офицер не позволил бы себе никакой вольности из боязни не быть больше принятым в обществе. Но здесь, в Париже! В первый раз змей-искуситель стал нашептывать Наполеону соблазнительные слова. Неотразимые чары неведомого, желание знать, наконец, увлекают Наполеона после спектакля в итальянском театре к Пале-Руаялю, служившему в те времена излюбленным местом сборища для женщин легкого поведения».

А потом, обогащенный кое-каким опытом, молодой Наполеон вернулся на родину. Как утверждает Гертруда Кирхейзен, «женщина не смогла приобрести над ним власти. Разнузданность и разврат не захватили его и даже не внушили ему к себе интереса».

Короче говоря, Наполеон, по сути, остался прежним замкнутым провинциалом, и в июне 1788 года он уже вновь находился во Франции – в Оксонне. Но и там у него не было особых побед на любовном фронте. И только в 1794 году женские лица вновь появились в его жизни…

* * *

Теперь позади у него уже был Тулон, и он из простого лейтенанта артиллерии сделался овеянным славой республиканским бригадным генералом. И теперь 25-летнего генерала Бонапарта заставило вернуться к брачным проектам одно обстоятельство. Этим обстоятельством стал его старший брат Жозеф, которому посчастливилось жениться 24 сентября 1794 года на богатой девушке из Марселя. Ее звали Мари-Жюли Клари, и родилась она 26 декабря 1771 года в семье богатого торговца шелком Франсуа Клари и его жены Франсуазы Сомис.

А вот выбор Наполеона пал на младшую сестру Жюли – на Бернардину-Эжени-Дезире Клари, появившуюся на свет в Марселе 8 ноября 1777 года.

Наполеон познакомился с ней во все том же 1794 году, когда его мать с семьей искала убежища в Марселе. Для Дезире [1] молодой корсиканец стал идеалом. Она восхищалась его храбростью, которую он проявил под Тулоном и о которой говорили повсюду. Для нее он был и защитником, и покровителем большой семьи, взиравшей на него, как на божество. И, естественно, прошло совсем немного времени, и юная Дезире одарила Наполеона той нежной любовью, которая в избытке счастья обычно не находит возможности быть выраженной словами.

В своем первом письме ему она написала:

«Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Никогда я не смогу сказать тебе всего, что я чувствую. Разлука и даль никогда не изменят тех чувств, которые ты внушил мне. Одним словом, вся моя жизнь отныне принадлежит тебе».

Короче говоря, любовь поразила ее, словно удар молнии. И она писала ему:

«О мой друг, заботься о себе ради Эжени, которая не сможет жить без тебя. Исполняй так же хорошо клятву, данную тобою мне, как я исполняю клятву, данную мною тебе».

Мысль жениться на Дезире созрела в голове Наполеона лишь тогда, когда он в 1795 году уже находился в Париже. А предложение формально было сделано 21 апреля, то есть в тот день, когда генерал Бонапарт проездом оказался на несколько дней в Марселе. И именно с этого момента, как принято считать, он не переставал строить самые заманчивые планы на будущее, связанные с этой девушкой.

Конечно же, Жозеф и его жена принимали в этом самое непосредственное участие. Что касается семейства Клари, то с их стороны препятствий не было. Отец, как утверждают, заявивший, что «с него достаточно одного Бонапарта», умер 20 января 1794 года, и теперь судьба Дезире зависела практически только от нее самой. Бонапарты же вообще были счастливы: у Дезире было прекрасное приданое, 150 000 франков, а это было целое состояние для такого бедного офицера, как Наполеон. То есть, по сути, ни денег, ни положения, ни должности у него не было, в Париже он оказался в большой немилости, очень сильно нуждался, а посему всеми силами «уцепился» за этот брак.

Таким образом, не без помощи Жозефа Бонапарта роман Наполеона с Дезире начал развиваться. В частности, при его посредстве влюбленные обмениваются письмами, да Жозеф и сам время от времени сообщал младшему брату известия об его избраннице. Никакой страсти, кстати, в переписке с братом Наполеон не высказывал: его занимало исключительно обеспеченное будущее и возможность жить вместе с любимым братом.

Тем не менее Гертруда Кирхейзен утверждает:

«И все-таки Наполеон любил Дезире. Если бы мы могли заглянуть в те письма, которые он писал ей тогда, то, может быть, мы нашли бы в них прототип его любовных писем к Жозефине, без пылкой страсти последних, но все же полных глубокого чувства. К сожалению, они не сохранились».Вот так всегда: когда нужно было бы что-то привести в качестве доказательства, выясняется, что именно это и не сохранилось. Так на чем же тогда основываются подобные утверждения? Не на таких же строках, которые мы можем найти в одном из писем Наполеона к Жозефу, в котором первый просил второго поговорить с братом Дезире:

«Сообщи мне результаты – тогда все будет ясно».

А вот еще один образчик «любви» Наполеона, и он тоже взят из его письма к Жозефу:

«Надо или завершать это дело, или все порвать. Я жду с нетерпением ответа».

Как видим, Дезире описывала свои чувства совершенно иначе:

«Напиши мне, как можно скорее, не для того, чтобы подтвердить мне твои чувства, – ведь наши сердца слишком тесно связаны друг с другом для того, чтобы что-нибудь могло их когда-либо разъединить, – нет, но для того, чтобы уведомить меня о своем здоровье…»

Удивительно, но этот почти ребенок уже умел находить слова, которые могут исходить только от любящей женщины. И она была готова скрасить Наполеону всю его жизнь. А он был уверен в ней, а посему и не торопился с оформлением всех формальностей, связанных со свадьбой. И, скорее всего, виной тут был тот самый Париж с его бесчисленными красавицами, которых Наполеон начал иногда встречать в том обществе, в которое корсиканца потихоньку начали подпускать. Кто была Дезире по сравнению с ними? Обыкновенной провинциалкой…

* * *

Короче говоря, прошло какое-то время, и Наполеон забыл свою малышку Клари, да так основательно, что сделал предложение подруге своей матери, уже овдовевшей в то время мадам Пермон. У нее, кстати, было двое детей, и ее дочь стала впоследствии женой генерала Жюно и герцогиней д’Абрантес.

Потом он пытал счастья у Марии-Луизы де Ля Бушардери, ставшей впоследствии мадам Лебо де Леспарда де Мезоннав. У той самой, что стала возлюбленной Мари-Жозефа Шенье (младшего брата знаменитого поэта) и во время владычества Конвента, членом которого тот был, вела в Пале-Эгалите (Пале-Руаяле) весьма разнузданную жизнь.

Как видим, Наполеона вдруг начали привлекать женщины тридцати, тридцати пяти и даже сорока лет, эдакие светские львицы, опытные в искусстве влюблять в себя.

* * *

Что же касается Дезире Клари, то она страдала. И когда Наполеон женился, она писала ему скорбные письма, больше похожие на жалобы:

«Вы сделали меня несчастной на всю жизнь, а я еще имею слабость все прощать вам. Вы, значит, женаты! И отныне бедной Эжени не будет позволено любить вас, думать о вас <…> Единственное, что остается мне в утешение, это знать, что вы уверены в моем постоянстве; помимо этого, я не желаю ничего, кроме смерти».

Или вот еще такой отрывок из ее письма:

«Вы – женаты! Я не могу свыкнуться с этой мыслью, она убивает меня, я не могу ее пережить. Я покажу вам, что я более верна клятвам и, несмотря на то, что вы порвали соединявшие нас узы, я никогда не дам слово другому, никогда не вступлю в брак <…> Я желаю вам всяческого благополучия и счастья в вашей женитьбе; я желаю, чтобы женщина, которую вы избрали, сделала вас таким же счастливым, каким предполагала сделать я и каким вы заслуживаете быть…»

Бедная девочка! Она не перестала любить своего неверного друга и страшно страдала от того, что ее покинули. Но ее слезы уже не могли помочь. Впрочем, ее жалобы тяжело ложились на душу Наполеона. Он испытывал угрызения совести каждый раз, когда вспоминал об этом, и сознавал, что ему нужно как-то поправить дело. Для этого он попытался найти для покинутой Дезире хорошую партию. И его выбор пал на генерала Леонара Дюфо, а 12 ноября 1797 года он написал своему брату Жозефу в Рим, где тот был французским послом и где также находились Жюли и Дезире:

«Тебе передаст это письмо генерал Дюфо. Он будет говорить тебе о своих намерениях жениться на твоей свояченице. Я считаю этот брак очень выгодным для нее, потому что Дюфо – отличнейший офицер».

Говорят, что Дезире была склонна дать свое согласие на этот вариант, но, к несчастью, генерал Дюфо был убит 28 декабря 1797 года в Риме прямо перед зданием французского посольства, которое пыталась штурмовать рассвирепевшая чернь. После этого Наполеон назначил «в женихи» для Дезире своих адъютантов Мармона и Жюно, но оба они были отвергнуты. Однако три года спустя она, по-видимому, превозмогла себя и 17 августа 1798 года сделалась женой генерала Жана-Батиста Бернадотта.

* * *

Этот выбор не очень нравился Наполеону. Дело в том, что Бернадотт был ярым якобинцем и слыл врагом генерала Бонапарта, весьма далекого от идеалов Революции. Тем не менее Наполеон послал Дезире пожелания счастья, и уже через год она обратилась к нему с просьбой быть крестным отцом ее первенца. Для нее это был своеобразный реванш. У нее родился сын… Сын! А Наполеону не суждено было иметь наследника от Жозефины. Вот и вся логика этого типично женского поступка. Что же касается ребенка, появившегося на свет 4 июля 1799 года, то он получил героическое имя Оскар.

А чувствовавший себя виноватым перед ней Наполеон пошел еще дальше: придя к власти, он сделал Бернадотта маршалом, купил ему имение за 400 000 франков и наградил их обоих титулами князя и княгини де Понтекорво с рентой в 300 000 франков.

Кстати сказать, Бернадотт отплатил за все это Наполеону «по полной программе»: он вступил против императора в заговор, под конец даже открыто воевал против него, удивительным образом став наследником шведского престола.

Дезире с большим трудом согласилась ехать с мужем в Стокгольм. А в 1818 году Бернадотт стал королем Швеции и Норвегии Карлом XIV Юханом. Соответственно, королевой стала и Дезире. Но даже на троне она не забыла того времени своей юности, когда любила генерала Бонапарта.

* * *

Бернардина-Эжени-Дезире Клари, королева и бывшая невеста Наполеона, умерла в возрасте 83 лет в Стокгольме. Произошло это 17 декабря 1860 года. Ее муж, Жан-Батист Бернадотт (он же король Карл XIV Юхан), скончался 8 марта 1844 года, и его на троне сменил их сын, ставший королем Оскаром I. Следует отметить, что представитель династии Бернадоттов (король Карл XVI Густав, родившийся в 1946 году) правит в Швеции и по сей день.

Глава 2. Мадам де Богарне

А еще в жизни нашего героя промелькнуло кратковременное увлечение некоей Викториной де Шатене, с которой он познакомился в Шатийоне, в гостях у родителей своего адъютанта Мармона (будущего маршала). Ну, а потом наступило время главной женщины в жизни Наполеона – время Мари-Роз-Жозефы Таше де ля Пажери. Для тех, кому это имя не знакомо, сразу же скажем, что эта женщина более известна как Жозефина де Богарне или просто как Жозефина.

Она была дочерью обедневшего аристократа Жозефа-Гаспара Таше де ля Пажери, служившего в королевском военно-морском флоте. Соответственно, матерью Жозефины была Роз-Клер де Верже де Саннуа.

Эжен де Богарне, сын Жозефины от первого брака, в своих «Мемуарах» пишет:

«Моя мать, Жозефина Таше де ля Пажери, родилась на Мартинике. Ее семья и семья моего отца с давних времен были связаны узами дружбы, а мой дед, командир королевской эскадры, одно время был губернатором Антильских островов».

Жозефина родилась 23 июня 1763 года.Она хоть и была невысокого роста, но считалась самой красивой из своих сестер. Она обладала грацией и своеобразием креолки, а также живым и непосредственным характером. На Мартинике ее не связывали никакие правила поведения, и она росла, как дикая газель, носясь по роскошному острову и любуясь его дивной природой. Как следствие, она не получила практически никакого образования, хотя и провела четыре года в монастырской школе в Форт-Руаяле. Там она научилась некоторым азам «дамской науки» – пению, танцам, чтению, письму и игре на гитаре, но даже в этих не самых замысловатых областях она не проявила каких-либо заметных способностей.

* * *

На том же сказочном острове, что так любила Жозефина, жили и воспитывали своих детей и представители другой аристократической семьи, и один из ее отпрысков был предназначен сыграть ключевую роль в жизни нашей креолки. Понятно, что речь в данном случае идет о семействе де Богарне.

В 1778 году маркизу Франсуа де ля Ферте-Богарне, жившему во Франции, пришла в голову счастливая мысль женить младшего из своих двух сыновей, импульсивного Александра. Семья де Богарне давно дружила с семьей Таше де ля Пажери, а у последних было три дочери, одна другой краше. Это дало повод для начала деловой переписки.

Жозеф-Гаспар писал об одной из дочерей:

«Ей, правда, скоро будет только пятнадцать, но она красива, хорошо сложена».

Франсуа отвечал:

«Мне бы очень хотелось, чтобы ей было на несколько лет поменьше. Тогда бы она, без сомнения, получила предпочтение. Моему сыну всего семнадцать с половиной, и он находит, что пятнадцатилетняя девушка слишком близка к нему по возрасту».

Жозеф-Гаспар вдохновенно расхваливал свой «товар»:

«Но у нее формы на зависть…»

Франсуа отвечал:

«Хорошо, чего тут долго рассуждать. На какую укажете, ту и присылайте. Мне лично все равно».

Так Жозефина стала невестой. Одна ее сестра – Катрин-Дезире – к тому времени уже умерла от туберкулеза, а другая – Мария-Франсуаза – наотрез отказалась уезжать от матери. Жозефина же оказалась гораздо дальновиднее своей младшей сестры: она издалека и очень верно почувствовала возможность роскошной жизни во Франции, тут же вызвалась заполнить образовавшуюся «брешь» и принялась паковать свои небогатые пожитки.

Это была ловкая операция и отличное приобретение для семьи, которая все еще продолжала ютиться в сахарных амбарах и ждать, когда появится какой-нибудь «добрый дядя» и перестроит им разрушенное ураганом поместье.Отец Жозефины, несомненно, сильно обрадовавшийся предстоящей увеселительной поездке с полной оплатой всех расходов, пообещал приехать во Францию со своей дочерью в апреле или в крайнем случае в мае 1779 года. Однако и 24 июня он еще оставался на Мартинике.

* * *

В конечном итоге им удалось высадиться в Бресте лишь 12 октября 1779 года.

Маркиз Франсуа де ля Ферте-Богарне с сыном встретили их и проводили до Парижа. В дороге их сопровождала деятельная мадам де Реноден.

Молодой жених был на три года старше Жозефины. В некоторых источниках утверждается, что в свое время, когда они были маленькими детьми, они виделись на Мартинике, но тогда Жозефина якобы была еще слишком мала, чтобы мальчик обратил на нее хоть какое-то внимание. Подобное представляется вполне вероятным: Александр уехал во Францию в 1767 году, когда Жозефине было лишь четыре года.

Сейчас Жозефина была уже постарше. Историк Виллиан Слон утверждает, что она не отличалась «ни красотой, ни образованием, но была уже весьма зрела для своих лет. Тем не менее благодаря живому уму и характеризующей креолку изящной гибкости движений она была до чрезвычайности привлекательна». Однако теперь внешность новоявленной невесты несколько разочаровала Александра, но зато его приятно удивил ее мягкий характер. По словам Франсуазы Важнер, «по мере того, как молодые люди приближались к Парижу, благоприятное впечатление усиливалось».

Сам Александр де Богарне успел стать блестящим во всех отношениях молодым человеком. Значительную часть своего отрочества он прожил в доме герцога де Ларошфуко. По словам Бернара Шевалье, «для юного виконта Луи-Александр де Ларошфуко стал поводырем, моделью, нравственным ориентиром». В его доме он впитал в себя либеральные идеи, которые помогли ему занять высокое положение в обществе, а впоследствии стоили ему жизни.

* * *

В Париже Жозефина поселилась в доме де Богарне на улице Тевено, что буквально в двух шагах от знаменитой улицы Сен-Дени.

10 декабря 1779 года был составлен брачный договор. Его заверил нотариус, подтвердив, что жених гарантирует доход в 40 000 ливров (наследство, оставленное бабушкой), а невеста – в 20 000 ливров (подарок тетушки), к которым следовало еще приплюсовать 15 000 ливров в счет недвижимости на Мартинике и ренту в 5000 ливров, которая должна была возрасти до 100 000 ливров после смерти ее отца. Ко всему этому добавлялся дом в Нуаси-ле-Гран под Парижем, подаренный мадам де Реноден.

Пара обвенчалась 13 декабря 1779 года в Нуаси-ле-Гран в присутствии аббата де Таше, одного из многочисленных родственников господина де ля Пажери. Невесте было 16 лет, жениху – 19 лет. Жозефина, только что покинувшая жалкую плантацию, была на вершине счастья.

Однако разочарование не заставило себя ждать. Абсолютно неприспособленная к жизни в аристократической среде и не имевшая в своем распоряжении никаких средств, кроме молодости, свежести и природного умения одеваться, Жозефина быстро надоела своему супругу, и он, пренебрегая маленькой креолкой, вскоре потянулся в общество более утонченных дам.

Бесконечные сцены со слезами сводили с ума Александра де Богарне, но не меняли характера его поведения.

Прошло еще какое-то время, и 3 сентября 1781 года в семействе де Богарне произошло событие, которое на некоторое время оторвало Александра от привычного вихря удовольствий. У его жены в этот день появился первенец, мальчик, будущий вице-король Италии. Его назвали Эжен-Роз.

После этого, побыв с женой совсем немного времени, Александр вновь надолго исчез из ее поля зрения. Однако не следует думать, что он лишь развлекался. В сентябре 1782 года, например, он отбыл на войну, которая началась с Англией, этим извечным противником Франции.

А 10 апреля 1783 года Жозефина родила второго ребенка, на этот раз девочку, Гортензию-Эжени-Сесилию, будущую королеву Голландии, будущую супругу брата Наполеона и будущую мать императора Наполеона III.

Рождение второго ребенка несколько остудило Александра де Богарне, вернувшегося с войны в сентябре 1783 года, и Жозефине даже показалось, что их отношения наладились.

Надо сказать, что он был весьма странный человек, этот ее Александр. Хотя он и был обласкан вниманием королевской четы, ему, воспитанному в лучших традициях эпохи Просвещения и критически относившемуся к правящему во Франции режиму, претило времяпрепровождение в коридорах Лувра и Версаля. Со своей стороны Жозефина, напротив, всей душой истинной провинциалки стремилась к блеску и мишуре королевского двора. Поведение же мужа, лишавшего ее удовольствий светской жизни, не вызывало у нее ничего, кроме раздражения и протеста.

Александр, в свою очередь, был убежден в том, что не может привести свою молодую супругу в королевский дворец. Зато он ввел ее в парижский бомонд. Время от времени они появлялись в модных салонах, и ее, островитянку, ослеплял этот головокружительный вихрь столичной жизни, жизни, полной самых приятных удовольствий и развлечений. Но она сильно страдала из-за того, что муж продолжал считать ее деревенщиной. И она изо всех сил старалась наверстать упущенное: стала много читать, подолгу беседовала с обратившими на нее внимание поэтами, писателями и учеными, как губка, впитывая недостающие знания.

К сожалению, ничто уже не могло поправить их пошатнувшийся брак.

* * *

Довольно скоро Жозефина убедилась, что тяготит любвеобильного (на стороне) супруга и все сильнее раздражает его. Она предприняла через своих новых друзей из высшего света попытки вернуть мужа, но Александр холодно их отверг. У него тогда уже были совсем другие интересы и планы на будущее.

В марте 1785 года супруги развелись, и главный судья Парижа вынес решение, заставлявшее виконта Александра де Богарне выплачивать ежегодно по 6000 луидоров на содержание детей и бывшей жены, не имевшей никакого дохода.

Таким образом, Александр стал открыто жить с одной из своих любовниц, а Жозефина получила средства на содержание и временную опеку над обоими детьми.

Несчастная и подавленная всем, что произошло, она провела год в монастыре Пантемон, предназначенном как раз для женщин, жизнь которых пошла кувырком. В монастыре она всего за несколько месяцев выучилась всему тому, чего желал ей муж, когда она приехала к нему 16-летней невестой. Освоив манеры и обычаи аристократического общества, она пришла в себя и нашла, что ей негоже вечно принадлежать к числу женщин, которые сидят и горюют о прошлом.

Первое потрясение от расстроившегося брака улетучилось, и Жозефина вовсю стала наслаждаться свободой и значительными средствами, которые определил ей суд. При этом (и в этом ей надо отдать должное) она оставалась преданной своим детям и настолько доброжелательной ко всем ее окружавшим, что скоро приобрела еще больше хороших и полезных друзей.

Почти три года Жозефина наслаждалась свободой, с головой окунувшись в заманчивый мир модных парижских лавок и светских салонов. О муже (с ним продолжал активно общаться лишь маленький Эжен) Жозефина знала лишь то, что он получил чин майора.

А потом, в июле 1788 года, ей пришлось вернуться в родной дом на Мартинике, чтобы ухаживать за больными родителями: отцу в то время было 53 года, матери – на год меньше. С собой Жозефина взяла лишь пятилетнюю Гортензию, а вот семилетний Эжен был оставлен Фанни де Богарне (урожденной Марии-Анне-Франсуазе Мушар), тетке Жозефины, жившей в Париже.

На Мартинике Жозефине казалось, что ей так и суждено будет теперь коротать свой век вдали от полюбившейся ей Франции. Но революция 1789 года изменила ее судьбу и судьбы ее детей. Беспорядки охватили и далекий остров в Вест-Индии, дворянам стало небезопасно там оставаться, и в конце 1790 года, после смерти отца (Жозеф-Гаспар Таше де ля Пажери умер 7 ноября 1790 года), Жозефина с дочерью вновь приехала в Париж.

* * *

Между тем в 1789 году Александр де Богарне был избран депутатом Генеральных штатов, этого высшего сословно-представительского органа, созывавшегося обычно по инициативе королевской власти в критические моменты для оказания помощи правительству. До этого они не собирались аж с 1614 года. А уже 17 июня 1789 года депутаты от Третьего сословия, то есть от податного населения (буржуа, купцов, ремесленников и т. д.), объявили себя Национальным собранием, то есть нижней палатой Парламента. Несмотря на свое дворянское происхождение, Александр де Богарне поддержал депутатов от Третьего сословия. Он вошел в состав Национального собрания и занял пост его секретаря. Там он ратовал за отмену привилегий, за допуск всех граждан к государственным должностям и за равенство всех перед судом.

9 июля Национальное собрание провозгласило себя Учредительным собранием, ставшим высшим представительным и законодательным органом революционной Франции.

Когда 21 июня 1791 года в Париже стало известно о бегстве короля, Александр де Богарне своим благоразумием удержал депутатов от принятия опрометчивых репрессивных мер.

Как видим, когда Жозефина возвратилась в Париж в 1790 году, революция была в самом разгаре, а ее заблудший муж Александр был уже достаточно известным человеком.

Хаотическое состояние дел в стране помогло бывшим мужу и жене в какой-то степени уладить личные разногласия и стать почти друзьями в своих взаимоотношениях.

Историк Виллиан Слоон пишет:

«Жозефина со своими детьми вернулась во Францию, надо полагать, по просьбе мужа, так как немедленно приехала к нему в поместье, где они и жили «как брат и сестра» до тех пор, пока гражданина Богарне не назначили главнокомандующим Рейнской армии».

В это время Франсуа де Богарне, брат Александра, был вынужден эмигрировать. Это позволило ему прожить почти 90 лет и спокойно умереть естественной смертью. К сожалению, сам Александр не последовал его примеру. Когда же царствующие дворы Европы объявили Французской республике войну, он поспешно отправился на фронт.

Сначала он сражался в рядах Северной армии, отличился в нескольких сражениях против пруссаков и австрийцев и был произведен в бригадные генералы. 8 марта 1793 года он уже был дивизионным генералом, а 23 мая того же года – главнокомандующим Рейнской армии.

Не прошло и месяца, как ему предложили пост военного министра, но Александр де Богарне отказался, а после принятия якобинским Конвентом закона о запрещении дворянам служить в армии немедленно подал в отставку.

* * *

Во время якобинского террора Александру де Богарне было приказано уехать в провинцию, и он поселился в своем поместье Ля Ферте-Богарне. Но прожить там тихо и спокойно ему не удалось. Вскоре его доставили в Париж. Поводом послужил донос на его действия на посту главнокомандующего. Генерала обвинили в том, что своими действиями, а вернее их отсутствием, он способствовал сдаче Майнца неприятелю, что было равносильно измене.

Далее все было банально просто: его бросили в тюрьму, потом вызвали в трибунал, скорый суд приговорил его к смерти, и на следующий день приговор привели в исполнение.

Так, 23 июля 1794 года Александра де Богарне не стало.

* * *

Смерть на гильотине означала, что смертельная опасность нависла и над всеми родными и близкими генерала. И она не заставила себя долго ждать, тем более что реакция Жозефины на арест бывшего мужа оказалась типичной для женщин ее типа. Вместо того чтобы не высовываться и не навлекать на себя неприятности, она перевернула все вверх дном и поставила всех на ноги ради того, чтобы попытаться вызволить экс-супруга. В результате какой-то «доброжелатель» отправил в Комитет Общественного Спасения анонимку, в которой предостерегал власти, призывал «опасаться бывшей виконтессы де Богарне, у которой полно знакомств в кабинетах самых важных министров».

Неминуемым результатом стало то, что в том же 1794 году Жозефина тоже оказалась за решеткой: ее отправили на улицу Вожирар, где находилась ужасная тюрьма Ле-Карм, находившаяся в здании бывшего Кармелитского монастыря. И она, несомненно, тоже сложила бы свою голову на гильотине, если бы не подоспел переворот 9-го термидора (27 июля 1794 года), сваливший вождей якобинцев Робеспьера и Сен-Жюста.

Рональд Делдерфилд рассказывает:

«Страшась своей собственной неминуемой гибели, группа негодяев арестовала Робеспьера и его окружение и гильотинировала их всех менее чем за двадцать четыре часа. Эта группа абсолютно не собиралась прекращать террор. Ее члены пошли на такой шаг ради спасения своих собственных шкур. Однако теперь парижане с лихвой получили кровопускание. Его уже давно можно было бы остановить, если бы жертвы не выказывали на плахе такого мужества, а вопили бы и рыдали, как это делала Жозефина в Ле-Карме. А термидорианцы вдруг с недоумением обнаружили, что огромное большинство сограждан принимают их за спасителей и освободителей от тирании.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю