Текст книги "Русская Италия"

Автор книги: Сергей Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава третья
Основные этапы русской эмиграции в Италию

Для русских Рим, Италия имели особое значение. Еще до революции здесь побывали и подолгу жили многие наши выдающиеся соотечественники. Для многих из числа послеоктябрьской эмиграции Италия стала второй родиной.

Л. И. Петрушева

Относительно заметное движение русских в Италию началось лишь в XIX веке. Всего же русскую эмиграцию в эту страну можно разделить на семь основных этапов:

Первый этап

Первый этап – дореволюционный. Сюда входят все виды эмиграции из царской России: экономическая, политическая, учебная, артистическая и т. д. Количество выходцев из России в Италии не было особенно большим, но зато русская эмиграция всегда отличалась своим качеством (граф Д. П. Бутурлин, семья Демидовых, получивших в Тоскане княжеский титул Сан-Донато, великий русский художник К. П. Брюллов и другие). При этом даже к началу XX века русскоязычное население в Италии не было сплочено в общину, и ничто особо не связывало эмигрантов первой волны с теми, кто приехал в более поздние годы.

Что касается первой волны политэмигрантов из России, то она состояла всего лишь из нескольких десятков россиян, имевших прямое отношение к репрессиям правительства, вызванным выступлением на Сенатской площади в 1825 году.

Одним из самых известных русских дворян-декабристов, живших и умерших в Италии, был граф Захар Григорьевич Чернышев. Этот человек, родившийся в 1796 году, служа ротмистром в кавалергардском полку, близко сошелся с Н. М. Муравьевым (женатым на его сестре), главным руководителем тайного общества. Хотя З. Г. Чернышев деятельного участия в обществе не принимал и 14 декабря 1825 года даже не был в Санкт-Петербурге, однако верховным уголовным судом он был признан виновным в том, что «знал об умысле на цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием целей оного». За это его лишили чинов и приговорили к четырехлетней каторге, уменьшенной потом до одного года. Отбыв год в Читинской тюрьме, он прожил до февраля 1829 года в Якутске вместе с А. А. Бестужевым (-Марлинским), а затем был переведен на Кавказ, где в рядах русской армии принимал участие в целом ряде сражений и дослужился до чина подпоручика. В 1856 году он был амнистирован: ему были возвращены графский титул и право выезда за границу. Естественно, З. Г. Чернышев уехал из России и последние годы своей жизни провел в Риме, где он и умер в мае 1862 года. В Риме же, в декабре 1878 года, умерла и его вдова графиня Екатерина Алексеевна Чернышева (урожденная Теплова).

^{Граф Д. П. Бутурлин}

Как видим, эмигранты первой волны выезжали из России в Италию вполне легально, в том числе и заключая браки с итальянцами, однако более или менее массовой русская эмиграция стала лишь во второй половине XIX века, а о процессе формирования русской диаспоры можно говорить не ранее 60-х – начала 80-х годов позапрошлого столетия, когда «антицаристская политическая эмиграция из России стала беспрецедентным явлением в истории мировых переселений народов и этносов, причем не столько из-за многочисленности, сколько из-за масштабности и исторической роли». Именно в эти годы имело место расширение социального состава эмиграции: к дворянам прибавились мещане, разночинцы и интеллигенция.

Характерно, что уехавшие в первой четверти XIX века не рассчитывали на возвращение и старались полноценно обеспечить свою жизнь в Италии, эмиграция же второго потока была куда более текучей, и уехавшие «навсегда» нередко возвращались обратно.

Характерным примером подобного рода эмигранта является Федор Петрович Коммисаржевский, русский певец, лирико-драматический тенор, отец знаменитой драматической актрисы В. Ф. Комиссаржевской. Он учился пению в Италии, потом много гастролировал в Риме и Милане, при этом являясь солистом Мариинского театра, а потом профессором Московской консерватории. Умер Ф. П. Комиссаржевский в Сан-Ремо в марте 1905 года.

Кстати сказать, Сан-Ремо стал славиться как прекрасный курорт с теплым и ровным климатом с середины XIX века. «Открыл» курорт российский вице-консул барон Борис Васильевич Икскуль, обосновавшийся в Сан-Ремо в 1858 году и затем распространивший в дипломатической среде свое высокое мнение об этой местности. На итальянской Ривьере зиму 1874–1875 гг. провела императрица Мария Александровна, супруга Александра И, в знак благодарности подарившая городу пальмы для нового приморского бульвара. Городские власти назвали этот променад проспектом Императрицы (Corso Impératrice), и это название сохранилось доныне. Тогда же в Сан-Ремо провел свою последнюю в жизни зиму писатель А. К. Толстой, обрисовавший в своих письмах пребывание русских на Ривьере.

^{Вера Федоровна Комиссаржевская в роли Нины Заречной в пьесе «Чайка» А. П. Чехова. 1896 г.}

Вслед за императрицей в Сан-Ремо на зимние месяцы стала приезжать русская знать, в том числе и члены Дома Романовых. В 1895 году здесь безуспешно лечился и умер от туберкулеза двадцатилетний Великий князь Алексей Михайлович. В 90-х гг. на местной вилле «Флора» не раз отдыхал его старший брат, Великий князь Сергей Михайлович, которому наряду с императрицей Марией Александровной позднее приписывалась первоначальная идея создания русского храма. Многие аристократы – Олсуфьевы, Шереметевы, Оболенские, Апраксины и другие имели на курорте свои постоянные зимние дачи. Некоторые русские больные навсегда селились в Сан-Ремо, где для них, как и для сезонных курортников, появились русская баня, пекарня и аптека.

Другим «русским» курортным центром в Италии стал город Мерано. После появления железной дороги, связавшей его напрямую с Россией, в Мерано начали строить большие санатории со столовыми, танцевальными и читальными залами (самыми популярными в среде русской знати стали «Palace Hotel» и «Meranerhof»), разбивать великолепные сады, прокладывать прогулочные дорожки, открывать культурные учреждения, тир, теннисные корты, гольф-клуб, ипподром.

Мерано в эти годы посещали русские аристократы, промышленники, коммерсанты, представители свободных профессий. В 1896 году курорт посетила великая княгиня Александра Иосифовна.

Новый этап в жизни русской колонии в Мерано связан с именем Надежды Ивановны Бородиной. Москвичка, дочь надворного советника, она приехала сюда вместе с матерью для лечения от чахотки. Пребывание в Мерано помогло ей мало, и Н. И. Бородина вынуждена была отправиться в Ниццу, где климат – благодаря морю – был еще более мягким. Однако и Лазурный Берег ее не спас: она скончалась там 16 апреля 1889 года, в возрасте 37 лет. Согласно завещанию, она оставила Русскому обществу в Мерано крупную сумму на строительство Русского дома, где могли бы получать помощь ее неимущие соотечественники.

Сооружение Русского дома началось в 1895 году и закончилось в 1897 году.

Постояльцы прибывали в Русский дом на зимний период. Сезон начинался 16 сентября и продолжался до 15 июня. Социальный состав постояльцев был весьма разнообразен. Русское общество помогало малоимущим: в подавляющем большинстве жильцами Дома были студенты, гувернантки, инженеры, и даже крестьяне из разных уголков России, много больных детей и подростков. Но гостями Мерано в разное время были и представители многих знатных семейств России: граф Канкрин, сенатор Ратьков-Рожнов, княгини Урусова и Шаховская, баронесса Врангель, фрейлина и воспитательница одной из дочерей Александра II А. Ф. Тютчева и другие.

Правила проживания были достаточно строги. Дом насчитывал 19 комнат и около 30 спальных мест. Комнаты отапливались с ноября по март, но лишь в том случае, если температура в них не превышала 1ГС. Впрочем, жильцам позволялось самим отапливать свои комнаты, оплачивая все связанные с этим расходы. Постельное белье меняли два раза в месяц, четыре полотенца выдавали каждую неделю по субботам. Трижды в день постояльцам предлагалось принимать ванны. В комнатах запрещалось готовить еду, перемещать мебель, ковры, вбивать гвозди в стены, держать собак и музыкальные инструменты.

Второй этап

Второй этап открылся поражением революции 1905 года, после чего в некоторых районах Италии образовались небольшие колонии русских революционеров-эмигрантов. Численность этой эмиграции не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило в соседней Франции и ряде других европейских стран. В основном эмигранты из России группировались вокруг неких «ключевых личностей», к которым можно отнести, например, видного теоретика марксизма Г. В. Плеханова, с 1880 года и до падения царского режима жившего в эмиграции в Женеве, но проводившего в связи с болезнью зимние и осенние месяцы в итальянском Сан-Ремо. К «ключевым личностям», без сомнения, относятся жившие в Италии лидеры партии эсеров В. М. Чернов и Б. В. Савинков и, наконец, Максим Горький, который, по словам исследователя русской эмиграции в Италии Антонелло Вентури, «в 1906–1913 гг. превратил остров Капри в один из самых важных центров русской эмиграции в Европе».

^{Георгий Валентинович Плеханов, теоретик и пропагандист марксизма}

В целом можно утверждать, что Италия начала XX века представляла для политэмигрантов надежное убежище, где они могли не бояться насильственной репатриации.

В этом смысле, интерес представляет семейный склеп Бакуниных-Гамбуцци на самом большом неаполитанском городском кладбище «Поджореале», в котором покоится Антонина Ксаверьевна Бакунина (урожденная Квятковская), дочь проживавшего в Томске обедневшего польского дворянина, которая в 18-летнем возрасте обвенчалась с находившимся в сибирской ссылке знаменитым революционером-народником Михаилом Александровичем Бакуниным. С 1840 года они жили за границей, и там с согласия мужа А. К. Бакунина состояла в постоянной связи с его соратником неаполитанским адвокатом Карло Гамбуцци, от которого (как говорят) у нее родилось трое детей.

Сам М. А. Бакунин, как известно, постоянно занимался революционной борьбой, сидел в тюрьмах и умер в Берне (Швейцария) в 1876 году. После его смерти А. К. Бакунина вышла замуж за Карло Гамбуцци.

Рядом с матерью на кладбище «Поджореале» покоится и Мария Михайловна Бакунина, ее дочь, умершая в 1960 году.

Отметим также, что климат той же Лигурийской Ривьеры благоприятствовал лечению туберкулеза, который всегда был типичным «профзаболеванием» русских и не только русских революционеров. Заметим, что в Италии было много курортных лечебниц, одна из которых, например, была в 1909 году организована женой Г. В. Плеханова Р. М. Плехановой, имевшей степень доктора медицины. Она же была одним из главных учредителей Общества помощи больным эмигрантам в Сан-Ремо, а ее возвращение в Россию после Февральской революции привело к ликвидации созданного ею санатория.

Зимний сезон 1913–1914 гг. стал последним и для Русского дома в Мерано. Он опустел, чтобы уже в начале 20-х годов XX века заполниться новой категорией россиян – не курортниками, а беженцами.

Еще раз отметим, что с лечением в Италии была связана маятниковая миграция представителей высших кругов российского общества.

Некоторые так и умирали на итальянской территории. В частности, в августе 1914 года в Марина-ди-Пиза (Тоскана) умер выпускник Михайловской артиллерийской академии генерал Федор Константинович Альбедиль. В 1905 году он был произведен в генералы-от-артиллерии и тут же уволен со службы по болезни. Местом для лечения он выбрал Италию, где стал членом «Кружка поощрения молодых русских художников» в Риме. Генерал похоронен на кладбище «Тестаччо» в Риме. Он покоится рядом со своей женой Еленой Петровной Альбедиль (урожденной Молчановской), умершей в Риме в сентябре 1907 года.

Третий этап

Третий этап начался в 1913 году, когда по случаю 300-летия Дома Романовых в России была объявлена амнистия, в результате которой многие «итальянские» эмигранты (Максим Горький, А. В. Амфитеатров и другие) вернулись на родину.

С другой стороны, экономические соображения стали на этом этапе одним из мотивов новой волны отъезжающих из России известных деятелей культуры. Поначалу это была маятниковая миграция: музыканты, художники и артисты подолгу жили за рубежом, но возвращались с гастролей на родину. Потом их пребывание за пределами России становилось все продолжительнее, а заключаемые контракты все выгоднее. Начавшаяся Первая мировая война не только застала многих из них вне России, но и воспрепятствовала возврату.

Продолжительная работа за рубежом со всеми вытекающими из этого моральными и материальными последствиями создала для многих деятелей культуры возможность обрести смысл жизни и признание.

В качестве примера можно привести судьбу Евгении Федоровны Борисенко, умершей в Риме в 1970 году и известной как балерина Ия Русская, которая вышла замуж за Альдо Борелли, руководителя школы балета при театре Ла-Скала в Милане, основателя и руководителя Национальной академии балета в Риме, что просто не могло не сказаться на ее карьере.

^{Максим Горький (настоящее имя – Алексей Максимович Пешков)}

Кстати сказать, браки с итальянцами уже на этом этапе помогли многим русским оказаться в Италии. Так, например, княжна Маргарита Павловна Енгалычева, дочь Варшавского генерал-губернатора князя П. Н. Енгалычева, уехала в Италию, выйдя замуж за Джованни Лерда-Ольберг, почетного гражданина Рима, доктора юриспруденции и начальника отдела Министерства народного образования Италии. Она умерла в Риме в 1976 году.

Четвертый этап

Четвертый (самый массовый) этап можно назвать «контрреволюционным» или «белым». Огромная волна эмиграции после событий 1917 года, которую составили люди, не принявшие советской власти и всех событий, связанных с ее установлением, привела к тому, что численность русских за рубежом достигла почти 2,5 миллиона человек. Эта эмиграция возникла де-факто как следствие почти пятилетней войны (1917–1922 годы), и де-юре как следствие ленинского указа от 15 декабря 1921 года, незаконно и бесчеловечно лишившего гражданства всех русских, оказавшихся за границей в результате этой войны.

Конечно, в качестве объединяющей страны русская эмиграция избрала Францию, но и в Италии число беженцев из России измерялось отнюдь не десятками человек. Здесь, в частности, оказались князь В. Ю. Голицын, князь А. М. Волконский, князь Ф. Ф. Юсупов, бывший Минский губернатор князь В. А. Друцкой-Соколинский, бывший Петроградский предводитель дворянства С. М. Сомов, контр-адмирал Л. Л. Иванов, генералы Н. А. Врангель, М. М. Кантакузен, В. И. Ромейко-Гурко, И. П. Астахов и многие другие.

Впрочем, как отмечает исследователь русской эмиграции Антонелло Вентури, «после революции 1917 года все значительные попытки эмиграции в Италии организоваться как-либо политически в итоге потерпели крах». Это, кстати, отличает «итальянскую» эмиграцию от эмиграции в других европейских странах. Причины этого Антонелло Вентури видит в «политико-культурной замкнутости Италии», а также в углублении кризиса в стране, приведшего в 1922 году к победе фашизма.

Русская эмиграция в Италии в этот период была воспринята неоднозначно. Дело в том, что после окончания Первой мировой войны в стране бушевал экономический кризис, росла безработица, было много своих беженцев. Одним словом, своих проблем было предостаточно. Русским же всегда казалось, что жизнь в такой прекрасной стране, как Италия, должна быть красивой и достаточно дешевой, Италию они любили, итальянская культура никогда не была им чужда, и около 15–20 тысяч наших беженцев оказались там. Но буквально через год их численность сократилась до 5 тысяч, а потом она продолжила уменьшаться. Таким образом, Италия не стала центром русской эмиграции, как это произошло в других странах. Отсутствие рабочих мест просто выталкивало русских беженцев из этой страны.

^{Генерал Петр Николаевич Врангель}

Кроме того, проблемами русских беженцев в Италии практически никто не занимался. Каких-то общественных организаций для этого было создано мало, а те, которые создавались, как правило, через какое-то время прекращали свою деятельность.

Итальянскому правительству тоже было не до проблем эмигрантов из России. Еще до прихода к власти Муссолини оно относилось к русским беженцам подозрительно, считая их питательной средой для большевистской пропаганды. При фашистском режиме, то есть с 1922 года, эта подозрительность только усилилась. Выходцев из России стали заносить в полицейские сводки, при этом итальянской бюрократии было непросто разобраться в сложной мозаике эмиграции. В полицейских документах всех именовали «советские» (sovietici), включая ярых антисоветчиков и участников Гражданской войны со стороны белых. В соответствии с подобной линией Министерство внутренних дел Италии выпустило в 1933 году особый циркуляр, где задачей ставилось «наблюдение за советскими гражданами и подозрительными иностранцами». В нем обращалось внимание на «особую опасность» русских и обязывался «строгий контроль над советскими». Наблюдение за благонадежностью «советских» было поручено дирекции Общественной безопасности (Direzione della Pubblica Sicurezza).

Если же говорить об отношении русских эмигрантов к Муссолини и к фашистской Италии, то этот вопрос не такой простой. Очень много наших эмигрантов в этот период поддерживало Муссолини, так как им казалось, что фашизм является орудием борьбы с большевиками.

Именно по вышеназванным причинам Италия во многом оказалась неким «перевалочным пунктом» для эмигрантов, многие из которых потом перебрались в ту же Францию, Швейцарию и другие соседние страны, а также в Америку, как Южную (в особенности в Аргентину), так и Северную. Чтобы проиллюстрировать это, приведем следующие цифры: если в 1921 году в Италии насчитывалось примерно 15 000 эмигрантов из России, то в конце 20-х годов их было зарегистрировано лишь 1145 человек. Весьма показательный в этом смысле факт: Андриан Харкевич, регент флорентийской церкви в те годы в своем неизданном «Дневнике многих лет» иронически называл новых прихожан своего храма «прохожанами».

Пятый этап

Пятый этап начался после Второй мировой войны и был связан с невозвращением на родину бывших военнопленных и перемещенных лиц. Заметим, что в Италии насчитывалось несколько лагерей, в которых содержались русские: под Римом, под Римини, под Пизой, на островах Липари и т. д. Только с декабря 1944 года по апрель 1947 года американцами и англичанами было выдано из этих лагерей более сорока тысяч советских граждан. Многие из них, понимая, что их ждет на родине, бежали, но в Италии почти никто из них не остался.

В лагере под Римини имела место настоящая кровавая трагедия. Дело в том, что там, уже зная, что их будут выдавать в Советский Союз, узники оказали активное сопротивление, и даже попытались отбирать у английских солдат оружие. В результате те пошли в штыковую атаку, несколько человек были убиты, но все равно русских доставили в советскую зону оккупации.

Вторая история, характеризующая положение русской эмиграции в Италии в это время, – это случай на островах Липари в Средиземном море. Там с аргентинских кораблей были насильственно сняты русские эмигранты, уже получившие аргентинские паспорта, и их выдали в Советский Союз. Случился огромный международный скандал, к которому подключились и журнал «Таймс» в Нью-Йорке, и многие эмигрантские политические организации, и тогдашний президент Аргентины Хуан Перон.

^{Вид на острова Липари}

Князь Ф. Ф. Юсупов-младший, оказавшийся в эмиграции, в своих «Мемуарах» пишет:

«С тех пор как Гитлер официально объявил себя врагом коммунизма, большинство русских эмигрантов посчитали было его своим союзником, однако договор, заключенный в 1939 году Германией и Советской Россией, все иллюзии развеял. Эмигрантская печать политику нацистов резко осудила.

Мобилизация повлекла за собой закрытие многих предприятий, где работали русские. Полку безработных в русской колонии прибыло…

В апреле 1945 года, когда окончилась война, более двух миллионов советских военнопленных, так сказать «освобожденных», узнали на практике, что плен – значит самоубийство.

Нам было безумно жаль их – нам, но не миру. Мир долго оставался в неведении. Вопрос о пленных замалчивался. Только в 1952 году рассказал обо всем «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт», независимый вашингтонский еженедельник. Объясняя отказ США отослать на родину корейских военнопленных, напомнил он об «одном из самых мрачных эпизодов самой кровавой в истории войны». Дам слово автору статьи:

«По окончании войны союзники обнаружили, что в плену или на службе у немцев было более двух миллионов русских. Так, на стороне нацистов сражалась целая армия под командованием генерала Андрея Власова, бывшего защитника Москвы. Взяты были союзниками сотни тысяч, многие отправлены в Англию, даже в Штаты. Вернуться на родину не желал почти никто.

Тем не менее участь «освобожденных» была решена по указке свыше вскоре после Ялтинской конференции. Согласно этой указке, «все русские военнопленные, освобожденные в контролируемой союзным командованием зоне, подлежали передаче советским властям в возможно кратчайшие сроки».

Таким образом, массовое возвращение пленных началось в мае 1945 года. Длилось оно год. За это время сотни тысяч русских пытались уклониться, десятки тысяч кончали с собой в пути. Американцам, ведавшим отправкой, пришлось силой загонять людей на трап. Одного офицера за отказ судили.

Русские, взятые в плен на юге Европы, были отправлены в австрийский город Линц, откуда репатриированы. По дороге почти тысяча выбросилась из окон вагонов в Альпах на мосту над ущельем близ австрийской границы. Погибли все. Многие покончили с собой уже в Линце. Утонуть в Драве было лучше, чем вернуться в Совдепию.

Семь следующих пунктов передачи военнопленных были: Дахау, Пассау, Кемптен, Платтлинг, Бад-Айблинг, Санкт-Вейдель и Марбург. Массовые самоубийства во всех семи. В основном вешались. Иногда от советских властей прятались в местных церквях. По рассказам очевидцев-американцев, советские солдаты всякий раз вытаскивали их оттуда и, перед тем как посадить на грузовики, били дубинками».

А ведь помимо военнопленных, были еще женщины, которых во время войны угнали на работы в Германию, где они знакомились с итальянскими военными, влюблялись и перебирались в Италию. В Турине, кстати сказать, до сих пор живет несколько женщин, переживших войну и попавших в Италию именно таким образом. Сейчас им уже под восемьдесят, и они говорят по-русски с сильным акцентом.

Кроме того, во время Второй мировой войны Италия стала прибежищем нескольких десятков тысяч казаков и членов их семей, ушедших из СССР вместе с отступавшими немецкими войсками. Эти люди даже образовали в районе Толмеццо в Северной Италии некое подобие автономной казачьей области с сетью своих учебных заведений, мастерских и магазинов.

Согласно рапорту генерал-майора Т. И. Доманова, численность казаков в Северной Италии к 27 апреля 1945 года составила 31 630 человек. Кроме того, в Карний было размещено около 5000 кавказцев под командованием генерала Султан-Гирея Клыча. Видимо, исходя из этого, некоторые итальянские ученые считают, что казаков было 40 тысяч, а вместе с мирными жителями – до 60 тысяч человек.

Как бы то ни было, в апреле – мае 1945 года под давлением итальянских партизан, среди которых, кстати, тоже было немало беглых русских военнопленных, казаки эвакуировались в соседнюю Австрию.

В беспорядке и суматохе послевоенного времени многие эмигранты из СССР потом переселились из Италии в США и Латинскую Америку. В результате, согласно официальным данным, в началу 60-х годов число проживающих в Италии русских уменьшилось до нескольких десятков человек.

Шестой этап

Шестой этап, уже совсем не массовый, – это исход из СССР инакомыслящих в 1970–1991 годах. В 1974 году, например, в Италию эмигрировал литературовед и правозащитник Ю. В. Мальцев, а в 1976 году – Е. А. Вагин, один из основателей ленинградской подпольной группы «Всероссийский социально-христианский союз освобождения народа», осужденный в 1967 году за «измену родине» на восемь лет.

^{Иосиф Александрович Бродский}

В этот период попасть в Италию можно было и путем брака с гражданином или гражданкой этой страны, хотя тогда это были единичные случаи. Наиболее известным «советско-итальянским» союзом является брак И. А. Бродского и итальянки Марии Соцциани, оформленный в сентябре 1990 года.

Седьмой этап

Седьмой этап – это русскоязычные граждане, уехавшие из стран бывшего СССР в постсоветский период. В это время начала процветать экономическая эмиграция: многие надеялись найти в Италии хорошую работу. Одновременно с этим начало ужесточаться итальянское иммиграционное право, и получение разрешения на работу стало нелегким делом.

В результате русские, живущие сейчас в Италии, – это в большинстве своем женщины, вышедшие замуж за итальянцев, и очень небольшое число научных работников и специалистов, приехавших учиться в аспирантуре. Российская трудовая эмиграция в Италии практически отсутствует, зато есть массовая трудовая эмиграция так называемых «русских» из Украины и Молдавии: это в основном женщины, ухаживающие за стариками, домашняя прислуга, садовники, рабочие на стройках и дорожные рабочие.

Седьмой этап был отмечен и волной прибытия в Италию так называемых «новых русских», то есть деловых людей, сумевших заработать «быстрые» деньги. Именно они составили большинство из тех, кто купил себе шикарные виллы на Лигурийской Ривьере и на Сардинии, а также прекрасные квартиры в самых дорогих кварталах Рима и Венеции. В частности, по данным итальянской прессы, сырьевой магнат А. Б. Усманов купил себе дом на Коста-Смеральда (Изумрудном Берегу) за 35 миллионов евро. Здесь же, на Сардинии, обосновался и Р. В. Тарико, владелец холдинга «Русский стандарт», который купил у супруги Сильвио Берлускони виллу «Минерва» за 15 миллионов евро. Рядом купили себе недвижимость президент «Альфа-банка» П. О. Авен и глава «Базового элемента» О. В. Дерипаска.

Р. А. Абрамович предпочел купить себе очень дорогой дом из восемнадцати комнат в окрестностях Рима, а также виллу «Бовер» (у Михаэля Шумахера) в Дезенцано за 8 миллионов евро. Знаменитый гонщик продал ее из-за того, что там не было площадки для вертолета. Владелец клуба «Челси» развернул большое строительство – бассейн, домики для прислуги и, конечно, высокая ограда. По мнению журналистов, вилла вместе с обустройством обойдется ему в 20 миллионов евро.

Р. А. Абрамович хотел купить и виллу «Фелтринелли» в Сало на озере Гарда, но его опередил президент ЗАО «Ренова» В. Ф. Вексельберг, предложив бывшему хозяину 40 миллионов евро. Эта вилла знаменита тем, что когда-то здесь жил Бенито Муссолини с любовницей, в 70-е годы обитал основатель террористических «Красных бригад», а в последние годы это был роскошный отель с номерами в три тысячи евро за ночь.