Текст книги "Геноцид"

Автор книги: Сергей Глазьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

На первых порах после коллапса финансовой системы 17 августа 1998 г. вместо давно назревших мер по изменению денежно-кредитной политики в направлении подъема инвестиционной активности и финансового оздоровления производственной сферы, Центробанк по требованию финансовой олигархии сосредоточил денежную эмиссию на спасении привилегированных банков. Следующим шагом в этом направлении было предложение Центробанка гарантировать вклады населения, фактически переписав их на Сбербанк. Эти подарки хозяевам привилегированных банков за счет бюджета не меняли ситуацию по существу. Указанные «олигархами» структуры спасались за счет остальных. Еще одним шагом в этом направлении стало изменение требований Центрального банка по залоговому обеспечению кредитов на рефинансирование крупных коммерческих банков, которым предлагалось передавать в залог контрольные пакеты своих акций. Аналогичные недостатки были характерны и для принятых решений в сфере валютного регулирования.

В ситуации кризиса можно было бы принять сильные решения, использовав его для исправления ряда серьезных диспропорций экономики, блокирующих экономический рост, и обеспечив одновременно прочность макроэкономической стабилизации на новом уровне цен, создать стимулы для оживления производства. Например, провести централизацию валютных резервов, одновременно осуществив дедолларизацию банковской системы и увеличив денежное предложение в рублях, что способствовало бы ремонетизации экономики и снижению ставок процента. Одномоментная девальвация рубля до уровня его реальной покупательной способности (примерно на треть) с временным замораживанием цен создала бы серьезный запас прочности финансовой системы, открыв также возможности для оживления производства при новом соотношении цен. Отказ от обслуживания финансовой пирамиды ГКО-ОФЗ должен был быть дополнен альтернативными каналами увеличения денежного предложения в производственной сфере, например, связывающими погашение задолженности по гособязательствам с приростом производственных инвестиций.

Вместо этого Центральный банк немножко девальвировал рубль и немножко заморозил платежи за рубеж, спровоцировав резкое усиление давления на рубль и неизбежную (через три месяца) мощную волну вывоза капитала, уничтожив с трудом завоеванное доверие иностранных инвесторов и сделав неизбежными скорую дальнейшую девальвацию рубля, усиление инфляции и углубление кризиса. Впоследствии это повлечет за собой новые нарушения обязательств, дальнейшее ухудшение положения России на мировом финансовом рынке, закрытие или необратимую колонизацию страны. Подобно временному правительству свергателей Царя, балансировавшего между интересами Запада и собственного крупного капитала, временное правительство «молодых реформаторов», продолжив политику своих предшественников, искало баланс между требованиями МВФ и запросами «олигархов». По требованию первого секвестировался бюджет, сжималась денежная масса, завышался обменный курс рубля, демонтировались защитные механизмы во внешней торговле. По запросам вторых приватизировалось государственное имущество, строилась финансовая «пирамида» государственных обязательств, вводился мораторий на возврат долгов иностранным кредиторам, внедрялись схемы льготного кредитования своих банков. Как и в 1917 г., интересы народа и страны оказались за бортом компромиссов между внешними и внутренними кредиторами и покровителями облеченных государственной властью лиц. Как и тогда, это оборачивается ускоряющимся соскальзыванием России к хаосу, оставляя из всех возможных вариантов спасения страны наиболее радикальные и наименее эффективные.

Если за год до августовских событий имелась возможность избежать долгового кризиса при соответствующем изменении макроэкономической политики, за полгода до них – выйти из него с минимальными потерями, за два месяца – ограничиться «мягкой» системой антикризисных мер, предлагавшихся Советом Федерации [47] и не предусматривавших какого-либо принуждения хозяйствующих субъектов, то теперь вряд ли удастся обойтись без перехода к мобилизационной политике. Для сохранения общественной и национальной безопасности необходимо преодоление бюджетного кризиса, прежде всего за счет восстановления надежных источников бюджетных доходов. Однако вместо этого правительство просто сокращало социальные расходы, что вело к еще большему обнищанию населения. При этом всем неангажированным специалистам было ясно, что бюджетный кризис вызван отнюдь не избыточностью расходов. Основная и непосредственная причина бюджетного кризиса – резкое ухудшение финансового положения предприятий производственной сферы (доля убыточных предприятий в отраслях производственной сферы в 1997 г. достигла 60,4% против 30% в 1995 г.) и сокращение налогооблагаемой базы в результате резкого сжатия массы прибыли – являтся прямым следствием проводившейся правительством макроэкономической политики.

Еще одной важной причиной бюджетного кризиса стало присвоение правящей олигархией важнейших источников рентных доходов, которые по праву и по сути должны находиться в собственности государства: от экспорта природного газа, сырой нефти, других природных ресурсов, от импорта и оборота алкоголя, от денежной эмиссии и др. Немаловажное значение имеет и прямое казнокрадство в форме налоговых льгот, предоставлявшихся руководителями правительства «своим» коммерческим структурам: по данным НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре, потери доходов бюджета в 1996–1997 гг. из-за предоставления налоговых преференций (льгот), по разным оценкам, составляли от 100 до 180 млрд. деноминированных руб. в год, что превышало размер бюджетного дефицита [26]. Не отрицая возможности увеличения бюджетных доходов, правительство в то же время не предпринимало очевидных мер по возвращению под контроль государства принадлежащих ему по праву источников дохода: природной ренты, прибыли Центрального банка, дохода от реализации алкогольных напитков и др.

Не желало правительство и сокращения невероятно раздутых непроизводительных расходов на обслуживание государственного долга. Хотя значительная часть государственных обязательств находилась во владении государственного учреждения – Центрального банка – и могла быть легко реструктурирована, правительство предпочитало выплачивать ему сверхприбыли, которые затем трансформировались в астрономическую зарплату и приобретение недвижимости для государственных служащих этого ведомства. В изменениях структуры расходов федерального бюджета последних лет отчетливо видны интересы, которые фактически обслуживало правительство, камуфлируя их разговорами о наведении порядка и необходимости «жить по средствам». Из всех разнообразных мер приспособления к бюджетному кризису правительство выбирало самые простые и одновременно наиболее разорительные для населения, защищая прежде всего источники сверхдоходов правящей олигархии. Сохранение сверхприбылей олигархических кланов, контролировавших значительную часть банков и сырьевых монополий, доходов алкогольной мафии, спекулянтов государственными обязательствами представлялось для правительства делом более важным, чем обеспечение минимальных социальных гарантий, спасение от голода и деградации детей, защита здоровья населения и образование молодежи. Проводившаяся в 1993–1998 гг. бюджетная и макроэкономическая политика, принесшая правящей олигархии огромные прибыли, обернулась для большинства населения резким сокращением текущих доходов и обесценением сбережений, а для производственных предприятий – свертыванием производства, кризисом платежей и огромными убытками.

4. Идеология

Выше мы рассматривали проводившуюся экономическую политику с точки зрения ее последствий для благосостояния населения, доказывая непосредственную связь резкого ухудшения уровня жизни с выбиравшимися вариантами реформирования экономики. Разумеется, этим содержание проводившейся экономической политики не исчерпывается. Для лучшего понимания причин выбора из множества способов экономической реформы наиболее обременительного для населения и разрушительного для производительных сил страны варианта необходимо кратко остановиться на анализе его основных идеологических предпосылок. Выбор стратегии перехода к рынку был сделан в конце 1991 г. в пользу навязанной определенными западными кругами концепции «шоковой терапии», представляющей собой радикальный вариант крайне либерального подхода к вопросам экономической политики, известного в специальной литературе как «вашингтонский консенсус». Этот выбор был сделан вопреки мнению научной общественности страны и несмотря на сопротивление парламента и государственного аппарата. Необходимостью осуществления этого выбора новая российская власть мотивировала преступления против государства и общества. Все это заставляет внимательно отнестись к анализу идеологии проводившихся преобразований.

Последовательно реализованная в России и других бывших странах СЭВ стратегия «шоковой терапии» представляет собой разновидность разработанной Международным валютным фондом для слаборазвитых стран третьего мира концепции так называемого «вашингтонского консенсуса». Она отличается крайней примитивизацией экономической политики и сведением ее к трем постулатам: либерализации, приватизации и стабилизации через жесткое формальное планирование денежной базы. Эта концепция предусматривает максимальное ограничение роли государства как активного субъекта экономического влияния и ограничение его функций контролем за динамикой показателей денежной массы. И хотя последние обычно задаются «с потолка», систематически занижаются в целях борьбы с инфляцией, для их выполнения в жертву приносится все: урезаются социальные расходы, прекращается финансирование науки, сворачиваются государственные инвестиционные программы, не финансируются государственные закупки, не выплачивается вовремя зарплата и т. д. Изначально принципы «вашингтонского консенсуса» разрабатывались для установления контроля за формированием экономической политики слаборазвитых государств с целью предотвращения разбазаривания предоставляемых им из-за рубежа кредитов и обеспечения гарантий для беспрепятственной деятельности на их территории международного капитала. Этим объясняется и удивительная примитивность этой концепции, сведение всех вопросов макроэкономической политики к минимизации государственного регулирования экономики, ограничении его вопросами поддержания правопорядка и защиты прав собственности, либерализации цен, внутренней и внешней торговли, устранению влияния государства на воспроизводственные и инвестиционные процессы путем привязки национальной валюты к доллару и сведения денежно-кредитной политики к формальному планированию прироста денежной массы в зависимости от прироста валютных резервов.

С точки зрения интересов МВФ, смыслом этой политики было вовсе не обеспечение общественного благосостояния и экономический рост. Ее задача заключалась в демонтаже национального суверенитета стран-заемщиков в интересах международного капитала, осуществлении жесткого контроля за действиями их правительств, обеспечении соответствия проводимой ими политики потребностям иностранных «инвесторов». Содержание концепции «вашингтонского консенсуса» есть ни что иное как технология такого контроля. Этим объясняется и выбор примитивных, но весьма удобных для внешнего контроля методик планирования экономической политики. Задавая жесткий план прироста денежной массы, либерализации цен и внешней торговли, МВФ одновременно блокирует свободу действий во всех других вопросах экономической политики становящегося таким образом подконтрольным правительства. Такая политика, хотя и не обеспечивает экономический рост, но гарантирует управляемость, прозрачность и предсказуемость действий (точнее, бездействия) государства, что важно для международного финансового и торгового капитала, заинтересованного в установлении контроля над рынками соответствующих стран. Под давлением иностранных кредиторов российским руководством концепция «вашингтонского консенсуса» была принята в наиболее примитивной форме – стратегии «шоковой терапии». При этом Международному валютному фонду отводилась руководящая роль в формировании экономической политики государства. Фактически после расстрела Верховного Совета и осуществления государственного переворота с конца 1993 г. до осени 1998 г. в России действовало внешнее управление экономической политикой государства, основные параметры которой разрабатывались экспертами МВФ и затем формально утверждались марионеточным правительством и Центральным банком в форме соответствующих заявлений об экономической политике.

Поскольку концепция «вашингтонского консенсуса» многократно подвергалась и подвергается критике авторитетными российскими учеными как научно несостоятельная и чрезвычайно разрушительная для производительных сил страны, ключевой вопрос ее проведения – подбор соответствующих руководящих кадров на ключевые должности в правительстве и Центральном банке, «не запятнанных» патриотическим мировоззрением и не слишком обремененных экономическим образованием, склонных к стяжательству и коррупции, не способных и не желающих проводить эффективную, ориентированную на национальные интересы политику. За этим внимательно следят соответствующие службы ведущих стран «семерки», вовремя подсказывая и поправляя российского президента, вся власть которого сводится к назначению подбираемых таким образом людей и подписанию подготавливаемых ими под руководством МВФ и зарубежных экспертов распорядительных документов. Выше говорилось о социальных последствиях политики «вашингтонского консенсуса». Ниже будут подробнее показаны ее разрушительные экономические последствия, а также подробно охарактеризованы основные элементы альтернативной экономической стратегии, ориентированной на экономический рост. Сейчас нам важно констатировать, что объективных оснований для проведения политики «вашингтонского консенсуса» под руководством МВФ в России не было – это вопрос политического выбора, технологии внешнего управления правительством страны и соответствующего подбора кадров. Как многократно предупреждали специалисты, основными результатами политики «вашингтонского консенсуса» в России стали: дезинтеграция экономики, резкое ухудшение благосостояния населения, снижение эффективности и конкурентоспособности производства, его структурная деградация, глубокое разрушение научно-производственного потенциала страны.

Сегодня по размерам ВВП Россия оказалась во второй десятке государств. Впереди нее – не только США, Китай, Япония, Германия, Франция, Великобритания, Италия, Канада, но и Индия, Бразилия и Индонезия. Обладая квалифицированной рабочей силой и значительным научно-технологическим потенциалом, а также огромными природными ресурсами, в результате проводившейся экономической политики Россия тем не менее стала бедным государством, оказавшись между Ливаном и Филиппинами по величине ВВП на душу населения. Вопреки многочисленным декларациям и обещаниям проводников политики «вашингтонского консенсуса» в России, ее последовательное осуществление и достижение главных целей – подавление инфляции и безэмиссионный бюджет – не привели к экономическому подъему. И не могли привести вследствие глубокого разрушения основных воспроизводственных контуров и хозяйственных связей, составляющих каркас экономической системы, погружения последней в хаос. Игнорирование структурных особенностей российской экономики в надежде на автоматическое действие механизмов рыночной самоорганизации спровоцировало процессы дезинтеграции экономики и нарастания хаоса. Попытки применения традиционных для состояния рыночного равновесия методов макроэкономической стабилизации путем ограничения денежной массы не могли дать адекватный результат в сильно неравновесной ситуации.

В условиях характерных для российской экономики диспропорций применение этих методов неизбежно повлекло за собой ее распад на автономно функционирующие секторы, каждый из которых стремится к своему состоянию равновесия. Каждое такое новое равновесное состояние (точнее, совокупность равновесных состояний) отличается от прежнего резким спадом экономической активности, обесценением значительной части производственного и интеллектуального потенциала, ставшего убыточным в новой системе экономических оценок и отношений. Подробнее механизм саморазрушения экономической системы страны вследствие проведения экономической реформы на основе концепции «шоковой терапии» анализируется в заключительной части книги. Но изложенных выше аргументов достаточно для установления причинно-следственной связи между происходящим вырождением народа России и проводившейся в стране социально-экономической политикой, как и направлявшей и оправдывавшей ее идеологией «вашингтонского консенсуса». Первое есть эмпирически и теоретически доказанное следствие второго. Проводимая государством социально-экономическая политика всегда характеризуется многовариантностью, а выбор того или иного варианта в решающей степени определяет последствия этой политики. Сложившаяся в стране социальная ситуация стала результатом сознательно сделанного выбора соответствующей экономической политики, результатом, вполне ожидавшимся и многократно прогнозировавшимся.

С позиций здравого смысла и научных знаний невозможно объяснить, почему при принятии судьбоносных для страны и сотен миллионов человек решений предпочтение было отдано явно неадекватным методам, основанным на примитивных и нереалистичных моделях, при полном игнорировании и своего, и международного опыта, а также накопленных научных знаний. Нечто подобное объяснимо в отношении какой-нибудь слаборазвитой страны, где нет собственного научного сообщества и грамотных управленческих кадров, но не в России с ее развитым научным и кадровым потенциалом, собственным богатейшим историческим опытом и признанными в мире научными школами. Не поддается логическому объяснению почти полное игнорирование многочисленных предложений академической науки и делового сообщества страны по формированию экономической политики и проведению экономической реформы. Ни в одной из развитых стран так решения не принимаются. Для разработки государственной экономической политики используются не идеологические догмы, а точные знания и реальные закономерности. Основанием для выработки экономической политики в условиях современной рыночной экономики является, как правило, согласие деловых кругов, научного сообщества, представителей профсоюзов и правительства по основным параметрам социально-экономической политики государства, которые затем реализуются в системе соответствующих мероприятий. Теоретическую основу такого подхода составляют разнообразный инструментарий анализа и моделирования реальных взаимосвязей в экономической системе, поиск точек роста конкурентоспособности национальной экономики, стимулирование главных факторов современного экономического роста – научно-технического прогресса, вложений в «человеческий капитал», поддержки инвестиционной активности и др.

Все необходимые составляющие для формирования разумной экономической политики в России были: развитое научное сообщество, обладавшее необходимыми знаниями, опытные специалисты в управленческом аппарате, знакомые как с отечественным, так и зарубежным опытом, грамотные предприниматели, развитые традиции общественного согласия. Была и информация о разрушительных последствиях применения концепции «вашингтонского консенсуса» в других странах, ставших колониально зависимыми резервуарами дешевого сырья и рабочей силы для транснационального капитала. Все это было открыто и цинично проигнорировано при принятии решений о стратегии реформирования российской экономики. Возможно, российского президента обманули, воспользовавшись его некомпетентностью в вопросах государственного управления и социально-экономической политики. Но едва ли его окружение состоит из совсем наивных людей, легкомысленно доверяющих западным экспертам как учителям «школы демократии и свободы». И мотивы их выбора заведомо саморазрушительной для страны экономической доктрины едва ли могут быть объяснены идейной преданностью принципам демократии и рыночной реформы. Расстрел парламента сторонниками демократии и формирование олигархического режима власти сторонниками рыночной реформы – это такой же идеологический абсурд как участие искренне верующего человека в отправлении сатанинского культа. Следовательно, не идеи демократических преобразований и рыночных реформ двигали поступками новых антироссийских революционеров.

Анализ содержания концепции «шоковой терапии» и обстоятельств ее «принятия на вооружение» главой российского государства однозначно свидетельствует о ее навязывании извне в чужих интересах. Вместе с тем они совпали с интересами формировавшейся российской олигархии, рвавшейся к сверхдоходам и стремившейся закрепить свое привилегированное положение у власти обладанием богатства и международным признанием. Главной преградой на этом пути было государство как система институтов, реализующих общественные и национальные интересы. Доктрина «вашингтонского консенсуса» предоставила для его разрушения прекрасные идеологические основания. Замещая полноценные институты государственной власти суррогатами колониальной администрации, формирующаяся олигархия приватизировала государственные функции и контроль за национальным богатством страны, используя для этого протекторат ведущих иностранных держав в обмен на отказ от национального суверенитета.

Еще одной привлекательной стороной политики «шоковой терапии» для нарождавшейся олигархии стало полное снятие ответственности власти за обеспечение благосостояния граждан и экономического развития. Все это должен был автоматически преподнести рынок. Для властвующей элиты, трансформировавшейся в олигархию, идеология демонтажа системы государственного контроля и регулирования создала возможность приватизации на этой основе основных функций государственного регулирования в целях извлечения сверхдоходов. С осени 1993 г., после расстрела парламента и захвата всей полноты государственной власти олигархическими кланами, в качестве главных приоритетов деятельности ими, под прикрытием доктрины «вашингтонского консенсуса», осуществлялись: массовая приватизация государственного имущества, выродившаяся к концу 1995 г. в келейный раздел наиболее ценных объектов государственной собственности между несколькими властвующими кланами; манипулирование государственными средствами в целях присвоения доходов от их использования; предоставление своим коммерческим структурам разнообразных льгот и привилегий; демонтаж наиболее действенных инструментов государственного регулирования экономики.

Заинтересованность формирующейся в России олигархии в собственном обогащении и интересы международных организаций, формировавших экономическую политику российского правительства в соответствии с интересами международного капитала, совпали: первые охотно взяли на себя функции проводников разрушительной для страны, но удивительно выгодной лично им политики. Вторые в рекордно быстрые сроки добились расчистки российского экономического пространства для международного капитала, полностью реализовав для себя задачи «либеральных реформ». Само формирование российской финансовой олигархии шло путем захвата ею государственной собственности для последующей перепродажи транснациональным корпорациям и международным спекулянтам под идеологическим и политическим прикрытием международных финансовых организаций.

Проводившаяся политика официально преподносилась как рыночная трансформация экономики, ее либерализация и стабилизация. Хотя она и не принесла экономического успеха всей стране, погрузившейся в беспрецедентный кризис, для правящей олигархии она оказалась удивительно успешной, обеспечив ей перераспределение в свою пользу огромного национального богатства. Превращение первого российского «демократического» правительства из «правительства завлабов» в правительство «миллиардеров» свидетельствуют о том, что политика «шоковой терапии» проводилась отнюдь не бескорыстно, обслуживая вполне конкретные экономические интересы. И в то же время эта политика имела вполне респектабельное идеологическое обоснование, позволявшее искусно камуфлировать откровенное разграбление национального богатства, незаконную узурпацию власти, подавление прав человека и геноцид основной части населения страны под прогрессивную экономическую реформу и демократические преобразования.

Таким образом, причина выбора псевдонаучной доктрины «вашингтонского консенсуса» в качестве идеологической основы для проведения экономической реформы связана не с ее истинностью или приверженностью ее проводников демократическим ценностям, а с банальным удобством этой доктрины для обслуживания интересов сформировавшейся в России за годы «реформ» правящей олигархии, с одной стороны, и заинтересованностью международного капитала в ее проведении, с другой стороны. Симбиоз этих интересов был скреплен контролем иностранных спецслужб над российской властью в части проведения экономической политики и расстановки руководящих кадров на ключевых постах в марионеточном правительстве. Таким образом, декларируя необходимость самоустранения государства от регулирования экономики и социальной ответственности, сводя его функции к защите прав частной собственности и регулированию денежной массы, доктрина «вашингтонского консенсуса» стала подходящим идеологическим обоснованием для реальной практики использования рычагов государственной власти в целях присвоения в частных интересах влиятельных кланов не только государственной собственности, но и государственных функций регулирования денежного обращения и денежной эмиссии, недропользования, оборота недвижимости и даже контроля за соблюдением законодательства. Сами эти кланы стали интернациональными, в которых интересы российских влиятельных кругов тесно переплелись с интересами международных финансовых спекулянтов и транснациональных корпораций. Первые в этом симбиозе взаимных экономических интересов с выгодой для себя фактически выполняют роль моста для вторых, обеспечивающего передачу контроля над национальными богатствами страны международному капиталу. Неудивительно, что последний сразу же занял доминирующее положение на рынке акций российских приватизированных предприятий – естественным продолжением хищнической приватизации в пользу ее организаторов и мошенников становится перепродажа российских предприятий их зарубежным конкурентам.

Нежная дружба российских олигархов с воротилами международного капитала была серьезно омрачена финансовым крахом 17 августа 1998 г. Став неизбежным результатом проводившейся политики присвоения государственного бюджета через «пирамиду» государственных обязательств, этот крах сделал партнеров конкурентами. Как в шайке грабителей после прекращения удачных налетов начинается грызня за раздел украденного имущества, так и с крахом политики саморазрушения государственных финансов между главными обладателями государственных обязательств началась серьезная схватка за раздел исчезающего богатства. Вначале под идейным руководством зарубежных хозяев российского правительства был организован почти пятимиллиардный кредит для организованного выхода своих инвесторов из падающей «пирамиды» ГКО, после чего было решено ее обрушить. Российские участники «аферы века» попытались защититься девяностодневным мораторием на возврат долгов своим зарубежным партнерам. Это, однако, вряд ли их спасет от разорения – мощь и влияние их иностранных партнеров, обернувшихся противниками, несравнимо выше. Последняя антикризисная программа революционеров, среди авторов которой оказалось сразу три бывших министра экономики последних лет, раскрыла тайный смысл всей операции и указала на заранее запланированную развязку. Хотя по своей идеологии эта программа не содержит ничего нового по сравнению с проводившейся до сих пор политикой «вашингтонского консенсуса», а ожидаемые результаты ее применения мало чем отличаются от последствий многократного наступания на одни и те же грабли, она заслуживает внимания своей откровенностью. В этой программе – впервые за годы «реформ» – раскрываются истинные конечные цели проводившейся экономической политики.

Цели эти формулируются столь откровенно, что почти не нуждаются в комментариях, их достаточно просто перечислить.

1. Передача контроля за российской банковской системой, а через нее и за всей экономикой, иностранному капиталу. Для этого, согласно программе, «необходимо либерализовать доступ на российский банковский рынок крупнейших международных финансовых институтов, сняв ограничения по видам банковских услуг (прежде всего работе с физическими лицами) и величине банковских активов, привлечь их к оздоровлению российских банков, имеющих обязательства перед населением. Возможно использование схемы „национализация – последующая приватизация“, приводящей к продаже стратегическим иностранным инвесторам контрольных пакетов проблемных российских банков за символическую сумму (1 доллар) при условии принятия обязательств по гарантиям вкладов населения. Параллельно следовало бы открыть для нерезидентов рынок страховых услуг и услуг негосударственных пенсионных фондов» [69].

2. Дальнейшее сжатие реальной денежной массы, закрепление подчиненного положения рубля по отношению к доллару: «…необходимо зафиксировать курс рубля по отношению к доллару на уровне, позволяющем в полном объеме покрыть денежную базу золотовалютными резервами Центрального банка…» [69]. На практике это будет означать потерю суверенитета России в осуществлении денежной политики, подконтрольность всей финансовой системы, включая формирование бюджета, Международному валютному фонду, отказ государства от эмиссионного дохода и от каких-либо форм финансирования экономического роста. Постулируемый в программе «отказ от эмиссии» означает, что объем реальной денежной массы в рублевом выражении должен снизиться еще как минимум вдвое по сравнению с прежним, добавим, крайне недостаточным, уровнем. Это вызовет дальнейший резкий рост взаимных неплатежей предприятий, задолженности по зарплате, расширение оборота иностранной валюты, замещающей недостающие в денежной системе рубли, дальнейшее ухудшение финансового положения производственных предприятий, снижение налоговых сборов, спад производства.