Текст книги "Ночной хирург"

Автор книги: Сергей Возный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4

Хорошо получилось – не жалостливо как у побирушек, но и без наглости. По-деловому.

– Чё надо?

– Мы развозим продуктовые наборы для ветеранов и членов семей. Ваша квартира есть в списке.

Защелкали замки, заскрипели петли, выглянула девушка чуть старше Тима, на вид. Пухлощекая, румяная, с хитрыми черными глазами, в розовом халате не первой свежести. Стрельнула взглядом по коридору и чуть напряглась:

– И чё? Где наборы-то?

– Так вы сперва папу позовите. Или дедушку.

– Чё, с дуба рухнул?! Сла-ав, тут непонятки какие-то!

Дверь, впрочем, закрыть не спешила – Тим не страшен, а Арчибальд непонятным образом остался без внимания. Опять, наверное, глаза отвел! Так и стояли, пока из глубины квартиры не пришлепал тапками этот самый Слава: с виду в отцы годится как Тиму, так и девушке, рыхловатый, с брюшком. Тоже в халате, не скрывающем бледных, безволосых лодыжек.

– Так, что тут у нас?!

– Здравствуйте, – повторил Тим с деловой учтивостью в голосе. – Извините, что солгал вашей дочери, но…

Девица хихикнула, Слава нахмурился.

– Ты кто таков, малец? Чего надо?!

– Извините, что солгал, но вы, похоже, один из самых близких мне людей на этом свете. Вы ведь были другом моих родителей, да?

– Ты чего паясничаешь, сопля малолетняя?! По шее захотел?!

– Ну, зачем вы так? Я не намного моложе этой славной девушки, которую принял за вашу дочь. Простите мне это недоразумение, а потом…

Не договорил – Слава двинулся вперед с максимально-решительным видом. Так бы и выскочил в коридор, но на пути вдруг образовался Арчибальд, во всём костюмно-галстучном великолепии. Девушка ойкнула, хозяин квартиры переменился в лице, будто кость проглотил.

– Теперь и я поздороваюсь, – сказал «ночной хирург» сурово и неприязненно. – Мы здесь рассчитывали найти поддержку, а что на самом деле? Сплошное растление малолетних! До пятнадцати лет лишения свободы, при очень хорошем адвокате!

– Н-но, позвольте… Ксюша, она… ей почти семнадцать, и по закону…

– По закону вам отвесит суд, а дальше будет «по понятиям». Знаете, что делают в тюрьме с такими как вы, Вячеслав Борисович?

Слава не ответил – глядел в удостоверение, раскрытое перед носом, медленно бледнел.

– Мы войдем, если вы не против? – набалдашник трости толкнул хозяина в грудь, оттеснил с дороги, Тим шагнул следом, придав лицу значительное выражение. Слава съежился, но собственное лицо попробовал сохранить:

– Да, разумеется, я всегда рад гостям с чувством юмора. Ксюшенька, приготовь-ка нам чаю!

– Спасибо, мы не голодны. Побеседуем с глазу на глаз, это в ваших интересах.

Прошли прямиком на кухню, Тиму ударило в нос привычным столовским запахом: горелая гречневая каша, рыба и что-то еще, совсем не деликатесное. Ведро переполнено, на краю сидит наглый рыжий таракан, не думает даже бежать.

– Присаживайтесь, э-э…

– Арчибальд Генрихович, – помог «ночной хирург», с сомнением разглядывая стулья. Тронул ладонью ближайший, поморщился, но сел.

– Как вы поняли, Вячеслав Борисович, мы здесь не ради амурных дел, хотя для вас самого они могут оказаться фатальными. Посему предлагаю отвечать на вопросы честно, подробно и без утайки.

– Да-да, конечно… такая структура, ради моей скромной персоны, это ж понятно…

– Этот молодой человек уже сообщил, что является сыном ваших погибших друзей. Муж и жена Долгих, помните?

Слава побелел лицом – насколько это вообще возможно для живого человека. Хотел что-то выговорить, но закашлялся.

– Хлебните воды. Воспоминания настолько вас шокировали, Вячеслав Борисович? Или знаете, что пришло время отдать долг?

– К… какой?..

– Не лгите мне! Где имущество семьи Долгих и почему его никто не искал с тех пор?!

– Ах, это… ну, вы же знаете обычай, брать на память об усопших какую-нибудь вещь, недорогую, простенькую…

Тим перевел дыхание – не спугнуть бы! Выходит, всё, кроме фотографии, досталось этому вот?! Да кто он такой, вообще?!

– Понимаете, я тогда был при власти, – заторопился Слава ответить на незаданный вопрос. Обращался, естественно, к Арчибальду, а тот разглядывал его с непередаваемой брезгливостью.

– При власти, люди мне доверяли, и Володя с Танечкой тоже. Это естественно, я ведь им так помог в конце девяностых, когда перебрались в наш поселок. Тогда ведь суровые времена были, сами знаете. Потом Танюша заболела, они уехали лечиться, а за квартирой кому приглядеть? Естественно, мне! И оплата, и счетчики…

– Чем заболела?

– А вы разве не в курсе? Острый лейкоз, по-моему. Медицина обещала ей, максимум, три месяца жизни, но Володя нашел на юге доктора, или знахаря. В Анапе, кажется. Они уехали и вернулись здоровыми, а я в это время…

– Вы в это время присматривали за квартирой, понятно. Меня гораздо больше интересует другой период вашего общения. Пятью годами позже.

Снова паника во взгляде, пальцы забарабанили по столу нервным перестуком. Чего он так боится? Не Арчибальда же, в самом деле, даже с «ксивой» неведомой организации, и уж точно не его, Тима! Если присвоил имущество, ничего теперь не докажешь и не вернешь! С Ксюшей тоже «на пушку взяли», и он это должен уже понять, не маленький. Откуда страх?!

– Вы имеете в виду 2005-й?

– Именно. Август-месяц, одна из ночей, холодных и очень туманных. Что там было?!

– Н-но позвольте…

– Отвечать на вопрос! – рявкнул Арчибальд так, что посуда в шкафу задребезжала. Поднялся со стула, навис над Славой, а тот будто стал меньше ростом за долю секунды.

– Смотреть в глаза! Не увиливать! Р-раздавлю, с-сукин сын! Кто к тебе приходил тем вечером?!

– Н-но…

– В глаза!!! Он далеко, я близко, меня бойся!!! Кто это был?!!

– Не ори на меня!!! – сорвался вдруг Слава, и тоже хотел вскочить, но упал обратно. – Чего вам надо всем, хрена ли все пугаете?!! Пуганый я, понятно?!! Вертел я вас всех… ой, извините…

– Ничего, бывает, – ответил «ночной хирург» вполне светским тоном, но нависать не перестал. – Время сейчас такое, все нервничают, все боятся. Все кричат. Вы владеете очень опасной тайной, Вячеслав Борисович, и сумеете выжить, только поделившись ею с нами. Перестав быть единственным свидетелем.

– Вам легко обещать, а он и сейчас нас слышит, я уверен. Это такой… или такая…

– Ну-ну, не преувеличивайте. Обычный человек, владеющий даром гипноза. Впрочем, могу кое-что сделать, если вам от этого полегчает.

Тон остался бодрым и деловым, но Тим расслышал в нем озабоченность, да и сам уже ощутил что-то. Снова щекотку, только изнутри, будто пристальный и недобрый взгляд отыскал, наконец, и проткнул до самого позвоночника. Голова даже закружилась, пришлось упереться руками в столешницу.

– Если полегчает, то намалюем вот это, вдобавок начертим такую вот штуку, – продолжил Арчибальд с интонацией психиатра, а простой карандаш в его пальцах порхал как у мастера графического рисунка. Малевал и чертил. На столе перед Славой появилась затейливая фигура, вроде звезды с кривыми лучами, у себя за спиной Арчибальд изобразил с десяток неведомых знаков, а в завершение вырисовал что-то мелкое на оставшихся трех стенах. Таракан шевельнул усами и скрылся, наконец, в ведре.

– Считайте, что мы под куполом, и никто нас теперь не подслушает. Рассказывайте!

– Да было б чего, – голос Славы стал совсем тихим, будто сквозь подушку. Зато щекотка исчезла. Тим перевел дыхание и выпрямился – липкая клеенка потянулась за ладонями, отклеилась со всхлипом.

– Я тогда один жил. С работы приехал поздно, дверь заперта, а он уже в квартире. Или – она. Свет не включился, а этот в кресле моем сидит, не разглядишь. Голос, будто игрушка компьютерная… вроде, ничего такого, а меня пробрало. Оцепенел и стою перед ним.

– Понятно, со всеми бывает, – тон Арчибальда стал почти дружеским. – Он вас заставил ему помогать, не так ли?

– Всего разок! Сообщить, когда Володя вернется из командировки. Он как раз был в отъезде, по бизнесу, Танюша сидела с ребенком… то есть, с вами, молодой человек. Этот сказал, что хочет им сделать сюрприз, появиться с подарком. Что я мог подумать?!

– Да, разумеется, ничего плохого. Откуда должен был вернуться Владимир?

– Из Москвы, по-моему. Хотя, Таня и про Анапу говорила… он ведь всегда подолгу ездил, но не распространялся.

– Как вы держали связь с этим человеком?

– Да, какая там связь! Позвонил ему разок, сказал, про Володю… ну, и что на выезд собираются. Знаете, в нашем поселке медицина не очень, они были вынуждены ездить в город, ради ребенка. Потом хотел сказать, что не буду делать всё прочее, набрал еще раз, а номер уже недоступен…

– Ну-ну, продолжайте, – улыбнулся Арчибальд. – «Всё прочее» – это что?

Слава молчал. Наливался не бледностью даже, а синевой, будто зимнее снеговое облако. За дверью прошуршали – наверняка, малолетняя подруга подслушивает.

– Вам всё равно придется сказать, Вячеслав Борисович. Что это было: булавка, иголка, пакет со смесью? Может, две птичьих косточки, связанные ниткой? Что именно он дал?

– Б-булавка, да. Простая, такие у каждой женщины при себе есть, потому я и решил…

– Потому и решили, что ничего в ней страшного. Прицепили ее к одежде Владимира, или Татьяны и предпочли забыть. Тем более, награда за этакий пустяк оказалась вполне достойной, не правда ли? Всё имущество погибших. О нем ведь никто не вспомнил, почему-то, и вы решили, что незнакомец всесилен.

Слава икнул. Лицо понемногу обретало нормальный цвет, а там и уверенность вернется. Исповедовался, типа! Как злодеи в кино! Потом убедит себя, что плохого не делал, и вообще, привиделось ему! Будет дальше жить со своей неряшливой подругой, а родители Тима сейчас…

– Испугался, вот и всё, – произнес Слава медленно и отчетливо. – Понимал, что какая-то гадость, но не смог его послать, правда. Потом узнал, что там было, сон потерял. Все годы ждал, когда этот вернется. Что со мной дальше?

– А чего бы вы хотели? – спросил Арчибальд без всяких уже эмоций. Пару секунд разглядывал сидящего, потом в руках появилась кухонная тряпка, взялся стирать свои художества отовсюду.

– Мы не судьи и не палачи, но за каждое дело воздастся каждому, Вячеслав Борисович. Это не Библия, а естественный закон. Живите, если получится.

Ксюши за дверью не оказалось – или спряталась шустро, или есть тут, кому шелестеть, помимо нее. Хозяин квартиры следом не вышел. Остался сидеть, будто сдутая резиновая кукла.

***

– Ну, и зря вы так! – вырвалось у Тима, когда ехали по вечерним улочкам. – Всё красиво, базару нет, только жить у него нормально получится! И слова эти ваши забудет через час! Могли бы колдануть, чтобы без следов, типа сам заболел!

– Зуб за зуб, глаз за глаз? Ты меня с кем-то путаешь, Тимофей. Я не бабка-ворожея, порчу наводить не обучен. А он, конечно, предатель, но ведь не убийца.

– Реально?! А чё там за булавка тогда?!

– Обычная, с наговором. Низшие твари не могут сами определить жертву, ее нужно пометить словами, или предметом. И отворить «брешь».

– Ага, помню. Когда затворять поедем?

– Завтра, прямо с утра. Твоему дяде Коле как раз хватит времени, чтобы прийти в себя окончательно. Ты, кстати, на море бывал хоть раз?

– Откуда бы?!

– Побываешь, если всё получится. Сейчас там, конечно, самый сезон, засилье отдыхающих, да и в Москве не протолкнуться, но ждать мы не можем. Надо выяснить, кто и почему заказал твоих. А обиды забудь, не стоят они того.

– Базару нет, подставлю правую щеку, или какую там надо! Две сразу!

– Тоже лишнее, – сказал Арчибальд, сворачивая к детдому. – Мне вот показалось, что Слава уже наказан, хоть и не понял этого. Здоровье не богатырское, годы не молодые, а интерес подруги к нему насквозь корыстный. Предвижу одинокую, нищую, больную старость, чего и врагу бы не пожелал. Всё, украденное у твоей семьи, встанет ему костью в горле, потому не жалей об этом и научись отпускать материальные блага. Людей отпустить сложнее, поверь.

– Вам хорошо говорить… чем вы его напугали, кстати? Реально где-то служите, или подделка?

– Разумеется, служу, – усмехнулся Арчибальд, и перед носом Тима раскрылось нечто. Документ цветов российского триколора, заполненный невнятными значками. Через пару секунд сквозь разводы увиделся текст: «Министерство внутренних…», нет, другое. «Агентство по борьбе…»… опять не то!

– Снова гипноз?

– Снова технологии, молодой человек. Оптические фокусы. Каждый увидит то, что захочет узреть, и абсолютно никакого мошенничества!

Охранник Паша разнообразием не удивил – копался себе в телефоне под бодрую музыку битвы. На Тима глянул мельком, лицо вдруг напряглось, будто директрису узрел.

– Всё нормально?

– Да это тебе виднее! Меня вот уже задолбали спрашивать, где ты был и чего делал!

– Менты что ли? – вопрос прозвучал небрежно, а колотящееся сердце к протоколу не подошьешь. – Ты ж знаешь, я чист как белый лист!

– Корешам своим расскажешь! Они тебе предъявить собираются, задницей чую, совсем нехорошо расспрашивали! Может, реально в полицию сообщим?

– Обойдусь. У меня от братвы секретов нет!

По коридору шел уверенно, разболтанной «босяцкой» походкой, но сердце в груди удерживал с трудом. До утра при таком раскладе можно вовсе не дотянуть – свистнут с улицы, да и вызовут на разговор. Позвонить-таки Арчибальду, нажаловаться? Спасите-помогите, обижают!

– Хоть бы научил чему-нибудь! – высказал Тим, в сердцах, туалетной кафельной стене. – Одни понты, а толку ноль! Я колду-ун, я круче тучи!

Стена не ответила, зато в соседней кабинке кто-то отчетливо зашебуршал. Только этого не хватало! Пойдут теперь разговоры и смешки за спиной, как над дурачком!

– Ладно, перезвоню! Бывай, брателло! – сказал чуть громче необходимого и двинул на выход с телефоном в руке. В кабинку глянул искоса, тормознул, посмотрел еще раз. Никого! Ни в этой, ни во всех других.

– У нас тут тоже домовой живет? Или сортирный? Скоро чертиков буду видеть, ништяк!

Настроение вдруг улучшилось, и остаток вечера ощущал себя посвященным. Типа супергероя, или сказочного существа, которое класть хотело на всех гоблинов, хоть с большой, хоть с маленькой буквы!

***

Арчибальд прикатил с утра пораньше. На той же машине, но преобразившийся: вместо классики одет в брезентовый комбинезон с ботинками-берцами, седины скрыты под зеленой банданой, даже пахнет от него не парфюмом, а антикомариным спреем.

– Вот ни фига себе!

– Так я выгляжу аутентичнее для здешних мест? Вот и хорошо. У тебя самого другой одежды не имеется?

– Мне в этой норм, – глянул Тим на неизменный свой «adidas» и той же фирмы кроссовки. – Или мы будем по болотам бродить?

– Кто бы знал. Едем, время дорого!

Главным и самым приятным сюрпризом стал дядя Коля – бодрый, чистый, деловитый, даже выбритый до синевы. На Арчибальда глянул с подозрением, но в дом пригласил.

– Там это… не шибко я вчера?

– В пределах разумного, – улыбнулся «ночной хирург». – Если кто на вас и в обиде, Николай Петрович, так это ваш собственный организм. Надеюсь, сегодня вы его ублажили?

– Типа того. Присаживайтесь, щас чайку заварю, да поедем.

Озираться в поисках стула не пришлось – все три теперь сияли чистотой, будто в рекламе моющих средств. Как и пол возле койки. Белья на постели нет – глобальная стирка, похоже – оконная рама выставлена, ветер носит по дому запахи близкого леса.

– Офигеть, – оценил Тим, но спокойно. Отвык уже удивляться. Арчибальд прошелся по комнате, постоял перед портретами на стене: старые-крашеные, цветные посвежее, пара черно-белых пришпилена кнопками прямо к обоям.

– Галерея его предков?

– Ага. Дед с бабулей, родители, жена бывшая. Он тогда в лесхозе работал, типа, нормально всё было, потом разбежались. А это он сам, на войне. Как принято у вас в замках, старинные корни и всё такое!

– Где? – вскинул бровь Арчибальд, но Тим ответил прямым, невинным взглядом. – Увы, я не дворянин, да и замки в мою эпоху больше смахивали на скучные особняки. Предполагаю, что с оружием Николай Петрович обращаться умеет, но вот есть ли у него хотя бы ружье?

– А как же! – появился на пороге дядя Коля с дымящимся чайником и кружками. – Хоть побухиваю, но не псих, Родина мне доверяет! Только ведь не сезон сейчас.

– А мы не на охоту. С вероятностью в девяносто процентов оружие не понадобится, но десять – тоже много.

Из поселка выехали, когда начало уже припекать. Дядя Коля, непривычно суровый, гнал «уазик» на всех лошадиных силах, Тим подпрыгивал рядом, зато Арчибальд развалился на заднем сиденье и больше молчал. Разглядывал зелено-коричневую карту местности с нечастой синевой водоемов.

– Я так понял, что машину с погибшими вы нашли здесь? – спросил еще перед выездом, вынимая из «дипломата» здоровенный циркуль. – Не ошибитесь, убедительно вас прошу.

– Ещё б я в трех соснах путался! – проворчал дядя Коля, но карту разглядывал долго. – Раньше там по-другому дорога шла, только этот участок не поменялся. Тут они были, на обочине!

Игла воткнулась в бумагу, «ножка» с грифелем прочертила большой круг.

– Пятьдесят километров. Твари могут чуять и на большей дистанции, но эта идеальна.

Циркуль сместился, встал иглой на окраину поселка – на «Плешку» как раз.

– Сюда их чутье тоже дотянулось, потому – еще пятьдесят. Таким образом, ищем вот здесь.

– Чего искать-то? – поморщился дядя Коля. – У меня и так организм не в порядке, тут еще ваши тайны!..

– Нам нужно глухое место, которого избегают охотники, грибники, да и дичь обходит стороной. Ни муравейников, ни птичьих гнезд, зато вполне могут быть змеи и уродливая растительность.

– Деревья там нормальные! – вмешался Тим. – Сосны, фиг обхватишь, я ж видел!

– Кроны могут быть кривыми, зараженными вредителем. Главный признак – в этом месте очень некомфортно здоровью. Мигрени, тошнота, навязчивое чувство страха, боль по всему телу…

– Прям «ломка» какая-то! Я сам наркоту не пробовал, но рассказывали, кто в теме. А друг мой, Юрец, тот и на трезвую голову это всё испытывает!

Арчибальд изменения темы не поддержал, потому вскоре выехали. С тех пор тряслись по дорогам, похожим на стиральную доску – у дяди Коли в доме такая как раз была – а конкретики не прибавлялось. Солнце вышло в зенит, воздух сделался горячим и пыльным. Ни людей, ни машин навстречу, хоть до поселка рукой подать.

– На двадцатом километре свороток, раньше туда «на шишку» ездили, потом накрылась лафа, – озвучил дядя Коля очередную идею, когда встали перекурить. – Типа, кедры начали гнить, ни с того, ни с сего. Проверим?

– Нам нужно место, которое всегда обходили стороной, – напомнил Арчибальд вежливо, но твердо. – Всегда, понимаете?

– Вам, блин, не угодишь!

Снова рокот мотора, снова пыль на зубах и трясучка. Буреломы, кусты, высоченный папоротник и бледные осины. Стрекот сороки в кронах и далекий перестук дятла на очередном «перекуре».

– Может, болотина за бывшей пасекой? Туда вот точно никто не ездит, хоть места красивые. Пчелы первой же весной передохли, хозяева завезли новых, и та же фигня! Решили, что зараза какая-то, или пестициды со старых времен. Раньше-то опыляли тайгу, от клещей и от гнуса, это сейчас бардак!

– «Раньше» – понятие относительное. Было время, когда в городах хозяйничали чумные крысы, а гигиена считалась опаснейшей ересью… как далеко до этой пасеки, Николай Петрович?

– С десяток кэмэ. Сама-то поляна нормальная, зато дальше забока.

– Что?

– Лесок заболоченный. Мошки там валом, предупреждаю!

Двинулись дальше. Дорога быстро стала тропой, зато без пыли – сплошная хвоя под колесами. Тиму ничего уже не хотелось, отупел от намотанных километров и бесконечной, однообразной зелени, сквозь которую не везде пробьешься взглядом. Зевнул пару раз, дядя Коля глянул сочувственно:

– Тоже тяжко?! Доехали, отдохнешь сейчас. Я вот после вчерашнего даже спать не могу! Хотел накатить, а всё назад лезет! Дедушка твой, чтоб его!..

– Я всё слышу! – отозвался Арчибальд с заднего сиденья. – Берегите слова, Николай Петрович, и не желайте другим, чего не пожелали бы себе. В этих местах особенно!

– Что за места-то?!

– Вы разве не чувствуете?! Похоже, мы очень близки к цели!

Теперь и Тим ощутил. Не только усталость, но и запах – ту самую мертвечину в букете с болотной водой. Дядя Коля глянул недоуменно и побледнел, вдруг. Тормознул так резко, что в «уазике» всё застонало, вывалился наружу, принялся утробно рычать и всхлипывать.

– Чё это он?!

– Плохо человеку, – пояснил Арчибальд, сухие пальцы взялись массировать виски. – Не знаю, как тут обитали те самые пчеловоды, если даже я себя чувствую некомфортно. Серьезная «брешь», похоже!

Тим не ответил. У самого, кроме запаха, никаких последствий, а «ночной хирург» уже зашагал прочь, по колено в траве и цветах. Пришлось догонять. Остановились на краю поляны – растительность тут исчезала как-то враз, будто выдрали с корнем, дальше низина, мох и лужи гнилой воды. Там и сям торчат кривые осинки, но поодаль вздымается крутой холм, будто обрыв над речкой. Холм, на который не хочется даже смотреть. Глинистый откос увит корнями деревьев, над водой колышется серое марево. Испарения, или мошка?

– Поздравляю, юноша! Начинается самое интересное!