Текст книги "Новые приключения Чебурашки"

Автор книги: Сергей Степанов

Соавторы: Михаил Таманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Ты спрашиваешь, хочу ли я вернуться? – медленно проговорил Чебурашка. – Я завтра же собираю наших людей.

– Отлично! Кто из наших еще остался?

– Я знаю, где искать Мурзилку. Он живет в Нью-Джерси, работает репортером. Ты завтра поищи Хрюшу и Степашку – я дам тебе несколько телефонов, наведу на нужных людей – они помогут. Деньги, оружие, доставку я беру на себя. Что еще?

– Еще давай выпьем по последней и ляжем спать. Завтра у нас трудный день.

– Так и сделаем.

Тяжелый транспортный самолет с ревом рассекал небо. В полутьме кабины пилоты переговаривались с землей, корректировали курс, делали записи в бортовом журнале, искренне считая, что везут в Россию груз медикаментов. В разрывах облаков мелькали огни неведомых городов, заводов, магистралей. До конца полета оставалось совсем немного, и самолет пошел на снижение. В этот момент второй пилот незаметно нажал кнопку на боковой панели.

В секретном отсеке самолета, где находилась сформированная Чебурашкой бригада, замигала красная лампочка.

– Трехминутная готовность, – объявил Чебурашка. – Проверить снаряжение.

Хрюша, Филя и Степашка начали неловко обстукивать и обдергивать друг друга, при этом вдруг расстегнулись несколько замков, запутались ремни, так что Мурзилке пришлось поправлять им все заново. В результате они прозевали время выброса, и когда из открывшегося люка дохнуло холодом ночной высоты, Филя все еще возился со своим парашютом. Но ждать было нельзя. Чебурашка, помахав рукой, прыгнул первым, за ним Гена, потом неразлучная троица, Мурзилка же пошел последним.

Парашюты один за другим хлопали навстречу ветру и вдруг Чебурашка заметил, что Филя стремительно летит вниз, и над ним трепещут спутанные стропы и шелк парашюта.

«Ему всегда везло меньше других», – подумал Чебурашка, а между тем под ногами начали проглядываться квадраты полей, роща, невдалеке блеснула река.

Чебурашка услышал, как Гена со смехом кричит Хрюше:

– Не страшно домой-то возвращаться. Твою мочу до сих пор небось из аппаратуры вычистить не могут.

Хрюша ответил какой-то грубостью. Он не любил вспоминать эту историю, хотя всем были известны ее подробности.

Все знали, что Хрюша, Филя и Степашка работали на телевидении в одной из передач отдела пропаганды. Все было бы хорошо, но вот однажды они пришли на запись в стельку пьяные. Но и это было бы не так страшно, если бы они не перепутали студию. Из помещения, в которое они очень шумно ввалились, прямо в эфир шла передача с участием очень высоких должностных лиц. Все бы обошлось, но Степашке не понравилось, как кто-то попросил их выйти вон и он по-простому заехал тому человеку в рыло. Друзья радостно поддержали новое приключение и устроили в студии натуральный дебош с битьем морд и крушением мебели. Техники не успели выключить камеры и пустить в эфир дежурную запись. А поэтому телезрители имели возможность наблюдать начало этого скандала во всех подробностях.

Но самое грустное, что, когда Степашка разбирался с министром культуры, а Филя держал оборону против трех операторов и одного светотехника, Хрюша зашел в темную аппаратную и помочился на высоковольтный кабель. Половину сгоревшей аппаратуры потом пришлось списать, остальную удалось восстановить, но за бешеные деньги. Друзья оказались за решеткой.

На этапе Степашка выиграл в карты у начальника конвоя пистолет с двумя обоймами и неразлучная троица внезапно исчезла в самом сердце Сибири на полпути к лагерю, оставив после себя только тела двух охранников. На территории Союза их больше не видели.

Чебурашка оторвался от воспоминаний, поскольку уже чувствовался запах вспаханной почвы. Вся группа плавно приземлилась на краю огромного поля. Не хватало только Фили.

Филе действительно не повезло. Он упал совсем недалеко – проломил крышу гаража МТС и провалился в огромную кучу старой ветоши. Сознание покинуло его огромную кучерявую голову.

Только случайностью можно объяснить тот факт, что участником этих событий стал еще один, совершенно посторонний гражданин. Но видимо не зря судьба распорядилась именно так, ибо ему предстояло сыграть роковую роль в этой истории.

Итак, в пятистах метрах от места посадки в копне сена лежал и глядел в небо аккумуляторщик колхоза «Восток» Шура Сироткин.

О причинах его пребывания в столь позднее время в столь пустынном месте стоит сказать отдельно.

Сызмальства Шура считал себя сельским интеллигентом и философом, хотя за свою долгую жизнь сумел закончить только семь классов сельской школы и прочитать примерно столько же книг – в основном о селе.

Все свое свободное время он посвящал размышлениям об устройство мира, о философии планеты Земля и о месте Человека на этой планете. Во время раздумий Шурик любил смотреть на звезды, а поутру записывал особо удачные мысли на листках перекидного календаря за 1967 год, что имелся на его рабочем месте в МТС.

Среди этих записей выделялась, например, такая аксиома: «Люди – тупиковая ветвь человечества». Или еще: «Птицы летают потому, что, если упадут, им будет больно».

Но особняком стояло следующее Шуриково изречение, которое он почерпнул во время поездки в областной центр. В тот раз, разъезжая по улицам большого города, он разглядел из кузова грузовика плакат: «Земля – колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели». Врожденная заторможенность дала о себе знать: Шурик запомнил только первые пять слов. Но и в таком виде лозунг произвел громадное впечатление на Сироткина и заставил пульс его мысли биться сильнее.

«Земля – колыбель человечества, но нельзя!» – и никаких гвоздей.

В третьем часу ночи он заметил в районе созвездия Лебедя несколько светлых пятен. Шурик слышал разговоры о летающих тарелках и теперь радостно встрепенулся, наблюдая посадку пяти белых куполов. «Братья по разуму могут прийти так неожиданно, что мы их даже не будем ждать, – подумал он. – Надо будет как-нибудь записать.»

Белые полусферы беззвучно приближались к земле. Шура хлебнул из бутылки кваса и отправился изучать новое необычное явление. Ночь сулила много интересного.

У Карабаса редко было свободное время, чтобы заняться любимым делом. Но в это утро он твердо решил отойти от всего и расслабиться.

До одиннадцати он сидел на полу и вырезал фотографии из книг и журналов, затем разрезал их на квадратики и наклеивал на кубики, которых он запас не меньше сотни. Закончив приготовления, он выкурил вишневую сигару и приступил к делу.

Сначала сложим кубики вот так. Квадратики слились в фотографию атлетически сложенного мужчины в ярких плавках. Теперь перевернем третий ряд – у мужчины появились две отвислые сморщенные груди. Переворачивая еще один ряд – под грудями выросли смуглые ягодицы. А теперь самое интересное – переворачиваем третий снизу ряд и…! Чудесно! Вместо плавок обнажилось то, что Карабас вырезал из медицинского справочника, из статьи с заголовком «Мошоночные грыжи».

Карабас засмеялся, да так громко, что не услышал, как скрипнула дверь и в комнату ввалился бледный и дрожащий Кащей.

– Убежал! – крикнул он с порога.

– Что? – удивился Карабас, отрываясь от игрушек.

– Крокодил убежал. Совсем!

– Так… – Карабас угрожающе шевельнул ноздрями.

– Это не я… Я не виноват, – вопил Кащей.

– Ты вообще-то представляешь, что я из тебя сделаю? – спокойно сказал Карабас и тут же сорвался на крик:

– Чертовы придурки! Я так и знал, что вы завалите все дело!

Кащей начал скакать, потому что Карабас после каждого слова бросался в него кубиками.

– Ты знаешь, где теперь его искать? У меня на хвосте, вот где! Я говорил, чтобы с этого зеленого чучела глаз не спускали, говорил?!

Деревянные кубики со звоном отскакивали от кащеева черепа. Карабас запустил в него горсть игрушек и внезапно сник.

– Лучше бы я его застрелил, – печально сказал он. – И тебя тоже. Вон отсюда…

Но Кащей не уходил. Он еще должен был сказать самое страшное.

– Я… Он… Он меня пытал! Я рассказал ему все…

Карабас почернел и заорал так, что от кубиков начали отклеиваться фотографии:

– Во-о-о-о-о-о-н!

Кащей как ошпаренный выскочил на улицу и остановился. Дрожащие руки нащупали под рубашкой что-то угловатое. Кащей вынул это и увидел кубик с изображением женской задницы. Он вскрикнул и понесся вдоль домов, сам еще не зная, куда…

– Что-то я не пойму, куда нас черти занесли, – проговорил Хрюша, осматривая ночной сельский ландшафт.

Их окружала пашня. Невдалеке чернели редкие деревья, между которыми проглядывались стога сена. Нелепым пятном выделялся позабытый кем-то картофелеуборочный комбайн, под которым Гена и Чебурашка сейчас закапывали парашюты.

– Может заночуем здесь? – предложил Степашка.

– А может лучше сразу вены себе вскроем? – парировал Хрюша. – Вон, гляди, огонек какой-то. Пойдем-ка туда…

Пройдя несколько сот метров, друзья разглядели группу деревянных построек за условным забором, причем наметанный глаз Гены сразу определил, что в одном из домов кто-то есть. Впрочем, остальные это тоже сразу определили, поскольку свет в окне был достаточно красноречив.

Мурзилка прильнул к двери и уловил за ней какое-то движение. Гена тихо постучал.

– Есть там кто живой?

За дверью раздался такой звук, будто двадцать семь носорогов сыграли в чехарду. Затем все стихло и спустя несколько минут вкрадчивый голос проговорил:

– Пахомыч, иди домой. Тебе завтра транспортер менять.

Чебурашка ударил кулаком в дверь и резко произнес:

– Откройте, милиция!

Вновь по коридору пронеслось стадо игривых носорогов и затем послышались шлепки голых пяток об деревянный пол. Дверь открыл сморщенный мужичишка, завернутый в убогое желтое одеяло поверх замызганного солдатского кителя. Мурзилка осветил его фонарем и тот жалобно заскулил.

– Простите, – сказал Крокодил, – у нас сломалась машина и нам хотелось бы…

Мужчина радостно гикнул и как будто помолодел.

– Клавка! – вскричал он. – Это не наши, они не от Пахомыча. Я этих не знаю.

Из темноты коридора выплыло женское лицо – круглое и тревожное.

– Фу-ты, Господи, так и перепугать недолго, – незло сказала она.

– Так, вот мы хотели бы знать, как называется эта деревня.

– Да какая ж это деревня! – засмеялся мужичок, – это ж станция. А там хутор – Выселки. А деревня за оврагом – по большаку надо итить…

Внезапно лицо его исказилось и он нырнул обратно в хату. Женское тело растворилось, как рыбы-луна в ночном море.

Все обернулись.

Позади стоял некий гражданин в кепочке и жевал спичку. Он был кряжистым и беззубым, но выглядел очень бесстрашно.

– За козла меня держите, суки, – процедил он и, растолкав стоящих у входа, шагнул внутрь. Почти сразу же раздался истошный крик:

– Ай, рука, больно! Не трогай! Не бей! Клавка сама пришла. Ой-ей! В живот не бей, у меня аппендицит…

Все потонуло в грохоте бьющейся посуды. Двадцать семь носорогов в испуге расползлись по щелям и дырам.

Чебурашка отвел в сторону Крокодила.

– Кто из наших лучше всего водит грузовик?

– Да все вроде… А что?

– Гляди… – Чебурашка указал глазами вглубь двора, где поблескивал стеклами грязный «Урал»

– Пусть Хрюша ведет. Он, если надо, даже памятник первому паровозу завести сможет.

Через пару минут они уже тряслись на разухабистой дороге. Хрюша вдруг вспомнил завернутого в одеялку мужичка и чуть слышно проговорил:

– О, ревность – чудовище с зелеными глазами.

– Чего-чего?! – возмутился Степашка.

– Это Шекспир.

– Ты не выпендривайся, а за дорогой следи. Ишь, шекспирщик выискался…

Всем было наплевать, за что Пахомыч наказал сморщенного мужичка, бил ли он его в область аппендицита, и кем им обоим приходилась Клавка. Все вымотались и хотели спать.

Шура Сироткин заводил свой мотоцикл. Да, он видел все, он лежал меж вспаханных грядок, он таился в тени построек МТС, как призрак следуя за группой пришельцев. И окончательно он убедился в своих предположениях, когда увидел как угоняют машину, на которой дед Герасим развозил обеды комбайнерам.

Порой в его сознании вспыхивала кумачово-мажорная картина: он в новом пиджаке едет в Кремль, получать орден за разоблачение группы иностранных разведчиков и диверсантов. Но Шурик гнал эти мысли прочь – рано праздновать победу.

Его тело облегал тяжелый бронежилет, сделанный как-то из обрезанной фуфайки и блестящих стальных табличек, которые он свинтил в старом правлении колхоза.

Шурик вертелся вокруг мотоцикла и фонарь высвечивал по очереди: «Председатель», «Главный агроном», «Бухгалтерия», «Касса». Самая большая и солидная табличка закрывала спину. Она гласила: «Совет ветеранов войны и труда колхоза «Восток».

Голова Шурика была надежно укрыта под старой немецкой каской, что валялась в сарае с самой войны, плечо оттягивала двустволка, правый ствол которой был разорван уже давно. Многочисленные сумочки и кошельки, нанизанные на ремень, хранили сотни полезных мелочей, которые могут пригодится в деле.

Наконец двигатель отхаркал мумифицированный труп полевой мыши, которая на беду нашла в глушителе свой приют и завелся. Шурик нажал на газ и рванул вперед, оставляя после себя лишь струйку голубого дыма.

Ночная дорога неслась навстречу, холодная луна отражалась в глазах Шурика, благословляя его.

Через сорок минут впереди блеснули габаритные огни злополучного «Урала». Диверсанты направлялись в сторону райцентра. Шура унял дрожь в коленях – настало время действовать.

Он сделал смелый маневр, обогнал машину и встал впереди. Грузовик с визгом затормозил. Шурик соскочил с мотоцикла и, широко расставив ноги, направил одноглазую двустволку прямо в лобовое стекло.

– Всем выйти из машины! Все разоблачены.

Над бортиком кузова показалась угловатая тень Крокодила Гены.

– Это что за чучело? – сонно спросил он.

– Всем выйти! – повторил Шурик, пугаясь свое смелости.

– Выходим-выходим! – как бы испуганно проговорил Хрюша, доставая на всякий случай пистолет.

Шурик почувствовал себя увереннее. «Что бы еще такого сказать? – мучительно вспоминал он. – Что-нибудь эффектное, сильное, чтобы они упали на колени и запросили пощады. А я засмеюсь…»

Ему не пришлось засмеяться. Какая-то страшная сила оторвала его от земли и швырнула в канаву. Вслед скатился мотоцикл.

Это был Мурзилка. Незаметно зайдя со стороны он так хорошо приложился Шурику в ухо, что треснула даже немецкая каска.

«Земля – колыбель человечества, но нельзя!» – подумал Шурик и отключился.

Фары отъезжающего «Урала» высветили полированную стальную табличку у него на груди: «Туалет только для работников правления».

Характерной чертой Фили была обстоятельность. Он ничего не предпринимал до того, как произведет анализ ситуации и вынесет решения.

Вот и сейчас, очнувшись в куче ветоши, он осмысливал произошедшее с ним и прогнозировал возможное развитие событий. Наконец, резюме было выработано.

«Это было так же неожиданно, – решил Филя, – как встать с унитаза и не обнаружить туалетной бумаги, в то время как у в доме уже неделю нет воды, а на кухне ждут гости.»

Мужичок, посиневший и окровавленный, сидел на крыльце и курил, когда дверь сарая распахнулась и на пороге появился Филя, могучий и страшный в парашютном снаряжении.

Мужичишко вздрогнул, подпрыгнул, проглотил папиросу и бросился бежать. Филя с одного прыжка догнал его и, наварив для острастки своим неслабым кулаком ему по темечку, спросил:

– Это что за деревня?

Мужичок бился как придавленный голубь и пронзительно кричал:

– Не трогай меня… Я с органами сотрудничаю… У меня аппендицит!

– То, что ты говоришь, – резонно заметил Филя, – так же глупо, как объяснять безголовому, для чего нужна пилотка. Где есть машина?

Придавленный пленник задрожал еще сильнее, съежился и вдруг, сделав неимоверной силы рывок, прыгнул и забился в какую-то щель между стеной и старым бульдозером.

Филя сплюнул, подобрал с земли кусок арматуры и начал неторопливо срывать замки со всех сараев, думая при этом: «Это будет так же правильно, как принимать спирт внутрь, вместо того, чтобы дезинфицировать им что либо.» Наконец, он нашел за одной из дверей «уазик» с брезентовым верхом и отправился догонять остальных, рассудив, что те следуют в ближайший город – райцентр.

…Светало. Шурик проснулся от пронзительного холода. Он лежал в канаве, весь мокрый и продрогший. Вокруг клубился тяжелый утренний туман. Мотоцикл с пробитым баком валялся здесь же.

Шура скинул с плеч отсыревший бронежилет и вскарабкался на дорогу. Голова болела нестерпимо. С ушей падали капельки росы.

Невдалеке послышался шум двигателя. Это был тот самый УАЗ, в котором Филя ехал догонять своих. Шура тормознул машину и попросил отвезти в ближайшее отделение милиции. Филя был не таким уж и злым и согласился помочь человеку.

По дороге Шурик рассказал все до мельчайших подробностей, и, когда до Фили дошло, за кем охотился его попутчик, они уже въезжали в грязноватый городок, каких полно в провинции. Филя понял, что он просто обязан избавить группу от преследований этого идиота. «Это так же опасно, как фрезеровать деталь, не соблюдая соответствующих правил техники безопасности», – подумал он, и, пока в его мозгах зрел план, они въезжали уже на центральную улицу. Сироткин вдруг заерзал и вскрикнул:

– Вон, вон машина стоит, вон, возле гостиницы.

Филя увидел у обочины заляпанный грязью «Урал», который одиноко грустил возле облупленного двухэтажного здания. Филя еще раз шевельнул мозговыми мускулами и приступил к операции по ликвидации Шурика.

– Быстрее в милицию! – воскликнул он и повез Сироткина в направлении городских окраин.

Он еще не знал, что делать и надеялся придумать что-либо по дороге. Когда за спиной остались последние деревянные постройки, дорогу преградила река. Мост был закрыт на ремонт, стоял указатель объезда. Шурик встрепенулся.

– Куда едем-то? – беспокойно спросил он.

– В милицию, – быстро ответил Филя, уставившись на привязанную к обломку сеялки лодку.

Вот оно – спасение!

– Некогда на объезды время тратить, – деловито распорядился Филя, вылезая из кабины, – переплывем на лодке, а там и до милиции рукой подать.

Шурик попытался усомниться, что на заречных полях есть милиция, ибо доставлялся в это учреждение неоднократно и знал его адрес очень хорошо. Но Филя был неумолим, он почти силком втолкнул Шурика в лодку, разрубил веревку ударом ножа и с силой оттолкнул ветхое судно от берега. Течение тут же вынесло его на середину. Сироткин озадаченно вертел головой, мало чего соображая. Затем все понял и закричал, как Мальчиш-Кибальчиш:

– Измена! Измена… Родину предали! На помощь! Россию продали!

Но никто не слышал его протяжного крика. Лишь какой-то сонный рыбак тихо вздохнул и сокрушенно покачал головой.

А течение уносило его все дальше и дальше, мимо вспаханных полей, убогих деревень, ржавеющих комбайнов и унылых перелесков. Шура кричал, кричал, но потом упал на дно лодки и уснул, утомленный событиями прошедшей ночи. Филя постоял минутку, раздумывая, выносить ли ему резюме из этого случая, а затем махнул рукой и поехал в гостиницу.

– Поиски Карло мы начнем немедленно – сказал Чебурашка, убедившись, что все в сборе. Только что они выслушали рассказ Фили о происках Сироткина и теперь пили портвейн «Кавказ», обдумывая услышанное.

Чебурашка продолжал:

– Перемещаться такой толпой нам не резон. А потому мы с Геной и Мурзилкой летим в Москву, а вы трое – в Ленинград. Обо всех новостях докладываем друг другу на главпочтамт до востребования. А теперь отдыхать. Отправляемся завтра рано утром. И не вздумайте опаздывать на самолет.

2

Судьба разделила наших героев и теперь два самолета уносят их в разные концы необъятной страны. Группа Чебурашки летит на стремительном АН-24 в Москву, а неразлучная троица на облупленном «кукурузнике» выбирается из районного центра в областной, чтобы уже оттуда добраться до второй столицы.

Еще в начале полета Хрюша сообщил друзьям, что ему не нравится звук двигателя. Он был спецом в этих вопросах и все разделили беспокойство, что, впрочем, не помешало им устроиться на узлах и заняться игрой в карты.

Хрюша сидел на деревянной скамье у иллюминатора и с нарастающей тревогой следил за стуком поршней. Справа на него навалилась исполинская баба. Ее могучее дыхание доносило запах конюшни. Баба спала богатырским сном. Ей снилось, что она, вся обнаженная, несется на прекрасном коне по диким холмам с победным криком, и во сне она глухо смеялась от восторга, хотя увидь эту картину кто-то другой, он завизжал бы от ужаса.

Хрюша выглянул в иллюминатор и с грустью посмотрел на унылую русскую землю. Шел мелкий дождь. Пашни были прикрыты его мутной пеленой.

И вдруг Хрюша побледнел. Он увидел, что стропа, держащая крыло, сейчас оборвется – кронштейн держался на одной заклепке и уже отгибался.

Хрюша сбросил с себя спящую бабу и метнулся в пилотскую кабину. Один из летчиков спал, откинувшись в кресле, другой читал журнал «За рулем», изредка поглядывая на приборы.

Хрюша растряс спящего и вкратце все объяснил. Пилоты недружелюбно посмотрели на него и один из них, очевидно командир, сказал: – Пойдем на вынужденную.

И они взялись за штурвалы, принялись высматривать внизу подходящую площадку.

Как назло, под брюхом самолета были то деревья, то холмы, а между тем Хрюша уже телом ощущал, как рвется стропа.

Раздался короткий неуловимый звук и самолет немного качнуло. Выглянув наружу, Хрюша с ужасом убедился, что последняя заклепка вылетела и крыло болтается свободно без опоры. Он резко развернулся к командиру и процедил сквозь зубы:

– Дай штурвал…

– Ты что, очумел, парень? Иди проспись!

– Дай штурвал, придурок! – с этими словами Хрюша вытолкнул пилота из кресла и сел на его место.

Ждать было нельзя. Хрюша сразу приглядел себе холм с пологими склонами и направил самолет вниз. Что и говорить, машина плохо слушалась руля, плюс к этому отвратительная видимость – дождь пошел сильнее.

Хрюша сбросил газ и повел машину на посадку. Командир съежился в углу и испуганно наблюдал за его действиями, стряхивая пот уголком журнала. Крыло уже трещало. Все это слышали.

Хрюша закончил последний маневр, прижался к земле, и самолет, последний раз взмахнув элеронами, побежал по широкому склону. В ту же секунду заглох двигатель, а, когда самолет тряхнуло на кочках, с душераздирающим скрежетом отвалилось, наконец, крыло. Самолет замер на месте, Хрюша откинулся на спинку кресла и закурил. Второй раз в жизни.

В салоне уже зарождалась тихая запоздалая паника. Исполинская баба проснулась и глазела наружу, все еще не понимая, почему дикие холмы рядом, а прекрасного коня нет.

– Где учился? – спросил второй пилот после недолгого молчания.

– В Калифорнии, – чистосердечно признался Хрюша.

– Шутник… – ощерился пилот.

Командир раздраженно договаривался с диспетчером, чтобы за пассажирами выслали вертолет. Но через час выяснилось, что никакого вертолета не будет. Еще через два часа дождь утих и пассажиры, взвалив на себя мешки и ящики потянулись по скользкой грязи в сторону ближайшего поселка, благо до него было всего четырнадцать километров.

Чебурашке стоило огромных усилий найти в Москве приличный гостиничный номер. Однако усилия были вознаграждены: он выбил прекрасный трехкомнатный люкс с двумя телевизорами, холодильником и даже роялем. Пока они с Геной устраивались, куда-то исчез Мурзилка.

А дело было вот в чем. Он решил без свидетелей позвонить одной из своих подруг, которую не видел уже несколько лет. Поскольку все телефоны-автоматы в округе были изуродованы, он прошел пару кварталов и вдруг увидел интересную личность.

Это был худосочный средних лет гражданин с безумными глазами, который маршировал по улице, напевая:

 
Карабас нам нипочем!
По мошонке кирпичом!
 

Мурзилка позабыл о подругах и взял гражданина за локоток, а поскольку гражданин начал сопротивляться, пришлось его успокоить.

Когда Мурзилка доставил пленного в номер, Крокодил Гена схватился за сердце:

– Кащей… – только и смог сказать он.

– Вот, – объяснил Мурзилка, – иду, смотрю – идет. Что-то кричит про Карабаса. Ну я дал ему по голове и принес. Думал, может какая польза из него будет…

Кащей услышал имя Карабаса, вдруг тоненько пискнул и затараторил:

 
Карабас – наш дурачок,
Провалился раз в толчок…
 

Чебурашка обошел вокруг него и медленно проговорил:

– Неплохое начало… Ведь это бессмертные стихи Пьеро!

Наконец, пришел в себя Гена.

– Ты почему без камбалы?! И вообще, почему ты жив?!

– Оставьте меня! – завизжал Кащей. – Я бессмертный! Я Гагарина видел! – и тут же перешел на нежный ласковый шепот. – Девочки, мальчики играют в дочки матери. Доиграются…

– Да он бредит! – догадался Мурзилка.

– Слушай-ка, приятель, – обратился к Кащею Чебурашка, – и в каком яйце у тебя смерть – в левом или в правом?

Кащей захохотал.

– Не выйдет! Меня кастрировали! Кастрировали! Мое яйцо в институте мозга! А там – там знаете у меня знаете что? – Кащей перешел на шепот. – Кубики! Ку-би-ки!

Он расстегнул ширинку и оттуда действительно выпал кубик с женской задницей.

– По-моему, от него толку не будет, – предположил Чебурашка.

– У парня была слабая психика, – согласился Гена. – Ему многое пришлось пережить.

Мурзилка вышел вперед.

– Ну что, его обратно отнести?

Кащей тем временем лег на пол и заговорил нараспев.

– Легионеры бросили меня в море. Я плыл, плыл, и русалки щекотали мне пятки. И через несколько лет я увидел златые берега Греции. Но я все плыл, плыл…

– Отнеси его лучше горничным, – посоветовал Чебурашка, – пусть его хоть помоют. Мочой пахнет…

– Штаны вроде сухие… – заметил Гена.

– Давайте спросим у него, где живет Карабас, – осенило Мурзилку.

– В дерьме, – не задумываясь ответил Кащей. – И что это вы мне тыкаете? Называйте меня на «мы».

Чебурашка вздохнул и посмотрел на часы.

– Отнесите его куда-нибудь, у нас нет времени.

Кащей вскочил и вытянулся «во фронт».

– Разрешите идти, товарищ старший капитан?

– Иди, иди…

– Рад стараться, товарищ дважды майор!

– Проваливай.

– До встречи, господа главнокомандующие!

Кащей подошел к двери и выглянул наружу.

– Тихо в небе ночном…

Затем он изобразил таинственный вид и сказал очень тихо:

– Карабас не любит терять игрушки… Спрячьте это…

Он протянул Чебурашке кубик. Тот машинально взял его и с облегчением закрыл за Кащеем дверь.

– Фу-у! Проветрите-ка номер.

Они сели на диван и обсудили свои планы. Мурзилке было поручено решить вопрос с транспортом, а Гена с Чебурашкой решили объехать город и освежить старые связи.

Только к вечеру они собрались вместе. Чебурашка с Геной были усталыми и злыми. Весь день они мотались по Москве и никто не смог дать им информации о местонахождении Карабаса. Мурзилка же, напротив, сделал свои дела за пару часов и успел обзвонить половину своих подруг.

– Может ребята в Питере чего-нибудь нащупают, – сказал Чебурашка без особой надежды.

– Зря мы отпустили Кащея, – грустил Крокодил. Затем, посмотрев на Мурзилку, спросил:

– У тебя-то как дела?

– Нормально. Я взял по дешевке две старые «Лады» с тонированным стеклом. Машинки бегают хорошо, сам проверял, и внимания не привлекают.

– Слава Богу, – сказал Чебурашка. – А то я сегодня на одном такси двухдневный заработок просадил. Затем, после короткой паузы добавил:

– Ну что, есть у кого какие мысли?

Ответом было угрюмое молчание. Мурзилка уже совсем было предложил поужинать, но его опередил неестественно резкий телефонный звонок. Чебурашка устало поднял трубку.

– Алло, – и вдруг он оживился. – Да, я слушаю! Что, есть? Подожди, подожди… А адрес? Можно узнать адрес? Понятно… Жаль… Но все равно диктуй.

Чебурашка начал быстро записывать в блокнот. Друзья следили за ним с возрастающим интересом и надеждой. Наконец, он закончил.

– Все ясно. Спасибо огромное. Звони…

Чебурашка повернулся и испустил нервический смешок.

– Карабас в Москве.

– Как!

– Это звонил Незнайка. Он работает аналитиком на валютной бирже. Я просил его разведать обстановку, он обзвонил своих знакомых и узнал, что Карабас открыл счета в нескольких банках.

– Господи! – воскликнул Гена, – ведь в каждом банке он оставил свои координаты!

– В принципе, да. Но к этой информации у Незнайки доступа нет. А координаты могут быть и фальшивыми. Он только смог сказать точно, что часть денег Карабас вкладывает в недвижимость – опять же безадресно. Ну ничего, рано или поздно все узнаем. Главное, Карабас здесь, осталось только его найти.

После минутного раздумья Гена выдал:

– Был бы здесь Филя, он бы сказал, что это так же трудно, как наложить гипсовую повязку на поросячий хвостик.

– Почему же?

– Да потому, что Карабас вертлявый и крученый как поросячий х… хвост.

Гена встал с дивана, намереваясь развить свою мысль, и вдруг на пол что-то со стуком упало. Это был кубик. Кубик с женской задницей.

– Вот оно! – сказал Гена. – Я вспомнил.

– Что, что вспомнил?

– Весь день на уме вертелось… Ты помнишь, что сказал Кащей перед уходом?

– Да особо не… Может, Мурзилка помнит?

– Он сказал, что Карабас не любит терять игрушки. Я вспомнил: любимая игра Карабаса – кубики. Он трясется над ними, как ненормальный.

– Ты считаешь, что это его кубик?

– Ну конечно! Ведь не в «Детском мире» Кащей его купил. Наверняка спер у шефа.

– Я понимаю… Это приманка, да?

– Именно. Нужно довести до него информацию, что игрушка нашлась – и он в наших руках. Как? Да очень просто – через газету, например.

– Карабас не читает газет, – подал голос Мурзилка. Он стоял у окна и пристально изучал пасущихся у подножия гостиницы проституток.

– Постойте! – воскликнул Чебурашка. – Помните его скандал с этим поганым кукольным театром? Я же читал протокол обыска – там значилась подшивка «Веселых картинок».

– Вот это может быть, – прокомментировал Мурзилка.

– А у тебя есть там, в редакции, знакомые?

Мурзилка пожал плечами.

– Будут…

– Нужно срочно дать объявление: «Нашелся кубик с женской задницей. Звонить по телефону…»

– Не пойдет, – возразил Мурзилка, высыпая на проституток содержимое пепельницы. Подозрительно. Кто же такие вещи за так отдает?

– А мы дополним. «Нашелся кубик с женской задницей. Отдам за вознаграждение.»

– Давайте обсудим это завтра, – предложил Крокодил. – Я смертельно хочу спать.

– А ужинать? – испугался Мурзилка.

– Если хочешь, сходи в ресторан. А я ложусь.

Мурзилка спустился в бар, перекусил, а затем вышел на улицу, нашел телефон-автомат и начал обзванивать подруг. Лишь через полтора часа он вернулся, тихо разделся и лег в кровать. Усталый, но довольный.

– Ну, что мы будем делать? – сказал наконец Степашка.

Они сидели на автобусной остановке вместе с другими авиапассажирами и слушали, как по ржавой крыше стучит дождь. Автобус, которого все ждали, скорее всего не существовал вовсе.

Хрюша ничего не сказал в ответ и лишь сплюнул. Затем, он встал со скамейки и задумчиво сделал несколько шагов. Его место тут же заняла круглая тетка, груженая морковью.