Текст книги "Добрый пьяный бог (СИ)"
Автор книги: Сергей Мякин
Жанры:
Прочая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Отлетев на почтительное расстояние от жилища – когда-то родного и теплого, а теперь ставшего чужим, Ай-Крум спрятался в зарослях и стал смотреть то на огромный конус дома, то на темнеющее небо. Как обычно, в такие моменты его охватывал поток странных мыслей и вопросов, незримой преградой отделяющих его от мира, в котором всё было просто и понятно «Чем я отличаюсь от других?» По мере того, как он познавал общество, в котором жил, этот главный вопрос распадался на отдельные детали. «От каких других? От почти всех... или от похожих на меня, рожденных под Вспышкой? Почти все... они только делают свое дело – строят и чинят наш дом, пасут и доят скот, ищут еду, спариваются и охраняют Великую жрицу, священные яйца и детей. Каждый занят тем, что ему положено от рождения и что велят жрецы, которые управляют всей нашей жизнью. А я... мне надо было искать вкусные растения и говорить жрецам, где они находятся, чтобы туда проложили тропы и приносили в дом нужную всем пищу. Но я почему-то стал находить не только нужные травы, но и те, которые нравились мне, но почему-то оказывались несъедобными для других. А потом у меня выросли крылья, и мне пришло время искать себе пару. Меня тянуло ко многим девушкам, но все они шарахались от меня, потому что я как-то не так пахну, а однажды даже набросились на меня, хотели растерзать и убили бы, если бы мне не удалось вырваться и улететь. Только Ри-Ркуна признала меня, я был счастлив с ней и наслаждался ее объятиями, пока она не услышала зов богов и не ушла вместе с другими рожденными под Вспышкой. Кто они такие? Жрец Клу-Нами говорил, что иногда в небе загорается божественная вспышка, почти такая же яркая, как солнце, которое светит днем и уходит ночью, и многие из тех, кто покидает священные яйца под ее светом, становятся особыми, помеченными богами. Они отличаются от остальных, не умеют многого из того, что принято делать в племени, но чувствуют то, что недоступно другим, а потом боги зовут их к себе волшебным голосом, который слышен только им, избранным, и уводят их к границе мира, а потом возносят на небо». К ним относились со странной смесью почтения, опасения и неприязни. Хотя им поручали такую же работу, как и остальным, другие работники сторонились их, а некоторые даже нападали и пытались побить или прогнать. Ай-Крум привык к такому обращению и считал себя одним из отмеченных богами до тех пор, пока...
... он наконец услышал зов. Это было нечто совсем не похожее ни на голос, которым жрецы приказывали куда-то идти или призывали к себе, ни на манящий запах, которым разведчики метили проторенные тропы к пище. Казалось, что ноги помимо воли сами шли от дома по заброшенной дороге. Рожденные под Вспышкой слаженно шли друг за другом. Их было много – Ай-Крум насчитал два рикса, последовательно загибая все ноги, а потом сбился со счета. Он шел вместе со всеми, но с каждым мгновением испытывал растущую тревогу. Ему не нравились лица спутников, ставшие пустыми и бессмысленными. «Куда мы идем?», спросил он у идущей рядом Ри-Ркуны, но она не ответила и даже, казалось, не узнала его, а лишь посмотрела куда-то сквозь него ничего не выражающим взглядом и продолжала механически передвигать ноги. Так же вели себя и пятеро других соплеменников, с которыми он попытался заговорить, то перелетая вперед, то отставая от идущих на зов, пока не оказался последним. Они даже не пытаясь взлететь, хотя у некоторых за спинами были крылья. Добравшись до конца тропы, растворяющейся в пустоши между густыми зарослями, он повернул назад с мыслью «Они словно сошли с ума. Разве так идут к богам? Это что-то неправильное и страшное, я не хочу туда, лучше останусь в доме, где можно было хоть с кем-то поговорить и заняться привычными полезными делами».
Его не хотели пускать в дом.
– Все рожденные под Вспышкой ушли к богам. Ты должен идти с ними, туда, – указывал Клу-Нами, а когда Ай-Крум стал отказываться, добавил:
– Здесь тебе все равно больше нет места. Ты не умеешь правильно работать и дурно пахнешь, поэтому тебя никто не примет. Возможно, тебя примут в другом доме, который строят те, кто встал на крыло раньше, – жрец указал на одну из дорог, а потом принял угрожающую позу, показывая готовность прогнать чужака силой.
Ай-Крум слышал, что те, у кого вырастают крылья, иногда объединяются в стаи и улетают, чтобы строить новые дома, но они обычные, совсем не такие, как те, кто уходит к богам. Никто не говорит, что они неправильно пахнут, а некоторые из них потом возвращаются обратно, и их принимают.
«А что вообще находится за границей мира? И там, вдали, куда уходят на зов, и сверху, за той невидимой преградой, которую можно почувствовать, если взлететь очень высоко, и о которую я ударился два раза, когда решил это проверить? И почему некоторые старейшины говорят, что когда-то давно этой границы не было? Значит, ее сделали боги? Зачем?» размышлял он, с тоской глядя то на ставший чужим дом, то на заросли, где-то за которыми строилось новое жилище, то на небо – еще светлое, но постепенно тускнеющее в вечерних сумерках.
Он уже собрался взлететь, чтобы направиться к строящемуся дому, а если туда не пустят, то найти мягкую землю и зарыться в нее до утра, когда половину неба закрыло что-то темное, а под ногами вместо земли оказалась гладкая белая поверхность. Ай-Крум попытался отбежать и взлететь, но странная белая земля сама придвинулась к его ногам, заползла под них, а потом свернулась и окутала его белым коконом, увлекая куда-то вверх. Ослепительная белизна поглотила привычный мир, от которого осталась лишь узкая полоска. Через мгновение исчезла и она, и всё вокруг погрузилось во тьму, а потом...
... снова появилась полоска света, белая поверхность под ногами наклонилась, и он скатился вниз, на обычную землю, источающую какой-то непривычный запах. Ай-Крум попытался влететь, но наткнулся на что-то твердое, потом сделал несколько шагов и уперся в преграду – почти такую же, как тогда, когда поднялся слишком высоко над домом. Он побежал назад и оказался у такой же стены – полупрозрачной, непроницаемой и слишком гладкой, чтобы подняться по ней вверх. Скатившись вниз, Ай-Крум завалился на спину и увидел над собой нити, густо переплетенные в сетку. Прежде чем он пошевелился, чтобы перевернуться, сетка спустилась и прижала его к земле, вызывая ощущение легкого давления, волны тепла и вибрации, охватившей все тело.
«Где я? Меня всё-таки забрали боги? Что они со мной делают? Меня убивают – как тех двоих рабочих, которых на стройке дома задавила ветка», лихорадочные мысли отчаянно зароились в голове.
«Да, я бог и я тебя сюда принес. Не бойся – я не убиваю тебя, а просто хочу с тобой поговорить. Для этого мне нужна эта сетка», безмолвный ответ ворвался в голову как будто одновременно и откуда-то сверху, и из слегка вибрирующих нитей, почти как приказ прикасавшегося к нему жреца, и из каких-то внутренних глубин.
Ай-Крум вздрогнул, не до конца веря в происходящее и не решаясь ответить.
«Если ты слышишь и понимаешь меня, прикоснись передними ногами к голове», вновь послышался голос.
Ай-Крум нерешительно пошевелил верхними конечностями, просунув их между сеткой и головой.
«Ты слышишь меня! Ты стал... понимающим бога! Я очень рад! Скажи мне, что ты чувствуешь и что ты хочешь у меня узнать?» – продолжил голос. Ай-Круму казалось, что бог произносит намного больше слов, но мог понять лишь самые простые из них.
«Это всё... из-за вашей Вспышки? Что со мной теперь будет? И где те, другие, вместе с которыми я не пошел на ваш зов?» обратился к богу Ай-Крум и через несколько мгновений услышал ответ.
«Да, вспышку я сделал, но не только я, но и другие боги тоже. Для того, чтобы вы... настоящими разведчиками стали. Вот ваши разведчики еду ищут и всем остальным показывают, но недалеко от вашего дома. А те, кто на зов ушел, далеко ходить будут и искать то, что нам, богам, надо. А ты не пошел с ними потому, что лучше них стал – они только слушаться нас умеют, куда мы скажем – туда и пойдут, а ты можешь с нами разговаривать».
«А о чем мне с вами разговаривать? Какие вы вообще, боги? Я могу вас увидеть?» – немного подумав, задал Ай-Крум пришедшие в голову вопросы.
«Мы очень большие – намного больше вашего дома, поэтому и увидеть меня ты по-настоящему не можешь, а можешь заметить только что-то огромное и темное. Ты даже можешь походить по мне, но будешь думать, что просто по земле какой-то странной идешь. А вообще мы чем-то на вас похожи – у нас тоже голова есть и ноги – две нижние, на которых мы ходим, и две верхние, ближе к голове – мы ими берем то, что нам нужно, еду, например, чтобы в рот положить и съесть. А о чем нам разговаривать? Хороший вопрос... Вот давай выпьем, что ли. Я тебе сейчас налью кое-что вкусное, и тебе от этого очень хорошо станет, а потом и поговорим. Мы, боги, когда выпьем, любим о жизни поговорить».
Вслед за этими странными словами сетка приподнялась, и в просвете между нитями появилось что-то длинное и блестящее с острым концом, с которого около самой головы Ай-Крума упала капля ароматной жидкости. Ее запах напоминал какое-то растение, но был намного сильнее и привлекательнее. Ай-Крум перевернулся и принялся жадно поглощать божественный нектар. Сначала он вспомнил траву на дальней поляне с похожим вкусом, но вскоре ее образ растворился в водовороте невероятных ощущений. По телу разлилось приятное тепло, а в голове появилось множество мыслей и воспоминаний, которыми хотелось поделиться с богом.
«Меня в доме все чужим считали и гнали, потому что я под твоей Вспышкой родился. А там хорошо было, тепло и уютно, можно было своим делом заниматься, девушек любить и чувствовать себя на своем месте, нужным и полезным. Меня Ри-Ркуна любила, а потом она ушла на зов... Я смогу ее увидеть? Что мне делать? Я могу стать таким же богом, как ты? Ты поможешь мне? И как вы вообще живете – у вас тоже дом есть? И тоже дом строите и чините, еду ищете, скот пасете и доите? И как...»
Он хотел еще что-то спросить, но мысли стали путаться в голове, сменяясь обволакивающей истомой. Бог что-то отвечал, но его слова становились все менее понятными и вскоре окончательно растворились в сонном дурмане...
– Эх, Ай-Крун или как там тебя... Всё-то ты правильно понимаешь, хоть ты и муравей размером в тысячи раз меньше меня, профессора биологии, – вздохнул Александр Петрович, поднимая очередную рюмку. – И мы, люди... то есть для вас боги, так и живем – зарабатываем себе на пропитание, потом ищем еду повкуснее и жилье поуютнее. Ты слышишь меня? Если слышишь и понимаешь, прикоснись снова передними ногами к голове... Нет, похоже, уже не слышишь, прибор показывает, что заснул уже, да это и без всяких приборов ясно. Надо было концентрацию поменьше сделать... И вообще, может ничего ты и не понимаешь, а в прошлый раз по случайному совпадению пошевелился, да и на сигнал со всеми не пошел просто потому, что не до конца мутировал? Ладно, будем надеяться на лучшее – по последним данным, спящие тоже многое понимают из того, что им говорят, только на другом уровне сознания... Я тоже скоро до этого уровня дойду, то есть до полной кондиции, так что продолжим наш контакт, – профессор опрокинул в себя еще одну рюмку коньяка и, закусив бутербродом и маринованным огурцом, пробормотал:
– На чем мы там остановились...? На том, что мы с вами чем-то похожи? Да, точно... Так вот, у нас тоже кто-то что-то строит, кто-то эту самую еду делает, и живем себе как в огромном муравейнике, то есть вашем доме... Многим этого достаточно, и чувствуют они себя на своем месте, нужными и полезными. Правда, мы еще развлекаться умеем – пишем, читаем, играем, фильмы и передачи всякие смотрим, в отличие от вас. А вы только работаете – делаете то, что вам положено, потом отдыхаете немного – и снова за работу. А работа – она разная бывает. Вот ваше племя раньше с соседним муравейником воевало, пока мы вас не перенесли сюда под купол – эту границу, за которую вы выбраться не можете. Хочешь знать, зачем вы нам понадобились? Да для такой же войны и разведки, как у вас. Вспышки особыми лучами вашу природу изменяют, чтобы некоторые из вас послушными стали и по нашему сигналу шли туда, куда нам надо, то есть к врагам, конкурентам. А к вам передатчики такие маленькие прикреплять будем. Вот придет такая букашка к другому богу, у которого мы хотим секреты выведать, он и внимания на неё не обратит, а мы всё узнаем, что у него в доме делается. И я вас к этому готовил, то есть по сути таким же разведчиком был в общем строю с теми богами в красивых мундирах, которые говорили, что мне надо делать. Только тошно мне этим заниматься – понимаешь, тошно и противно до глубины души. Я-то всегда мечтал не тупыми исполнителями приказов вас делать, а разум в вас пробудить, поэтому и модулировал мутагенный импульс... хм..м, то есть вспышку эту яркую немного изменил, и электроды специальные сделал, чтобы образы тебе в голову передавать и твои мысли считывать. Надеюсь, тебе не больно и не очень страшно было, когда я эту сеточку на тебя накинул? Вот, похоже, наконец-то получилось! Ты стал первым носителем настоящего разума среди насекомых и можешь со мной разговаривать... если я, конечно, не выдаю желаемое за действительное и не спятил. Только вот что мне теперь с тобой делать? Ну, допустим, проведу я еще несколько экспериментов и пойму, что ты и в самом деле разумен, а дальше что? Начальству сообщить? Ни в коем случае – они же тебя своими опытами замучают, а потом начнут в своих целях использовать и универсальных мини-убийц выводить. Продолжить работу самому, чтобы всех муравьев такими сделать? Нет уж – я, возможно, и сумасшедший ученый, но не настолько, чтобы вообще о последствиях не задумываться. Что тогда с нашей человеческой цивилизацией случится – одному Богу известно... хм...м, то есть кому там известно? Вот я над вами бог, а над нами кто? Ладно, оставим в покое эту тему и идею... Так что же остается? Вернуть тебя обратно? Тоже не годится – не примут тебя там, а даже если и приняли бы, то кем бы ты там стал? Самцом, которому вскоре после спаривания полагается умирать либо сразу, или вскоре после перелета в новый дом. Оставить у себя и держать в этой банке, попробовать модифицировать, чтобы жизнь тебе продлить, а потом в террариум пересадить? Одного? Так ты же от скуки с ума сойдешь и умрешь... А если не одного? А что, это идея...
Александр Петрович допил бутылку пятизвездочного коньяка и еще долго сидел, обхватив голову руками и рассматривая подопечного, лежащего на спине в банке и время от времени слегка шевелящего своими шестью конечностями, а потом...
– – –
– Сегодня бог поведал мне об еще одной игре, которая сделает нашу жизнь интересной и разнообразной. Давайте разделимся на группы по риксу в каждой и выйдем на поле за кустами, на полпути к границе нашего мира. С двух сторон этого поля бог поставил ворота – что-то вроде прохода из двух палок, на которых лежит еще одна. Еще он положил посредине поля маленький шарик, который надо загнать в этот проход. На поле будут играть две группы. В каждой из них один будет стоять у своего прохода и не давать чужой группе затолкать в них шарик, а остальные будут пытаться загнать этот шарик в ворота другой группы. Игра будет начинаться и заканчиваться по вспышкам, которые подаст бог. Та группа, которая больше раз затолкает шарик в ворота другой, получит от него вкусную еду и немного священного нектара, – разъяснял Ай-Крум соплеменникам правила, рассказанные ему богом во время очередного контакта. Слушателей было много – этим утром бог спустил с неба еще целых два полных рикса, и теперь их стало уже больше двух риксов полных риксов, хотя Ай-Крум не был уверен, что не сбился со счета, строя соплеменников по группам и загибая ноги. Бог начал учить его правилам счета, чтобы потом передать эти знания всем остальным, но Ай-Крум плохо помнил последние уроки.
Объяснять пришлось долго и упорно. Многие не понимали, зачем надо заниматься чем-то непонятным, когда лучше просто искать еду и достраивать дом, но обещание божественного обеда и нектара в конце концов возымело действие.
– Это что-то вроде войны будет? И если мы убьем соперников или сломаем им ноги, то сможем легко загнать этот шарик в ворота столько раз, сколько надо, чтобы победить и получить божественный обед? – спросил один из вновь прибывших – крупный самец, только что набравшей себе группу из пяти любимых самок.
– Нет, ни в коем случае, ведь я уже говорил, что любой, кто сломает ногу или причинит любой другой вред или боль кому-либо на поле или за его пределами, будет немедленно наказан богом и удален с поля, а за убийство будет изгнан из нашего мира. Это слово бога, и оно – закон для всех! – торжественно объявил Ай-Крум.
Наконец, после долгих споров и легких потасовок разделившись на группы, они неуверенным шагом направились на поле, то удивленно перешептываясь, то поднимая головы вверх и глядя на тусклую звезду, которой вскоре, как и всегда в торжественных случаях, предстояло загореться яркой божественной вспышкой.
Отлетев на почтительное расстояние от жилища – когда-то родного и теплого, а теперь ставшего чужим, Ай-Крум спрятался в зарослях и стал смотреть то на огромный конус дома, то на темнеющее небо. Как обычно, в такие моменты его охватывал поток странных мыслей и вопросов, незримой преградой отделяющих его от мира, в котором всё было просто и понятно «Чем я отличаюсь от других?» По мере того, как он познавал общество, в котором жил, этот главный вопрос распадался на отдельные детали. «От каких других? От почти всех... или от похожих на меня, рожденных под Вспышкой? Почти все... они только делают свое дело – строят и чинят наш дом, пасут и доят скот, ищут еду, спариваются и охраняют Великую жрицу, священные яйца и детей. Каждый занят тем, что ему положено от рождения и что велят жрецы, которые управляют всей нашей жизнью. А я... мне надо было искать вкусные растения и говорить жрецам, где они находятся, чтобы туда проложили тропы и приносили в дом нужную всем пищу. Но я почему-то стал находить не только нужные травы, но и те, которые нравились мне, но почему-то оказывались несъедобными для других. А потом у меня выросли крылья, и мне пришло время искать себе пару. Меня тянуло ко многим девушкам, но все они шарахались от меня, потому что я как-то не так пахну, а однажды даже набросились на меня, хотели растерзать и убили бы, если бы мне не удалось вырваться и улететь. Только Ри-Ркуна признала меня, я был счастлив с ней и наслаждался ее объятиями, пока она не услышала зов богов и не ушла вместе с другими рожденными под Вспышкой. Кто они такие? Жрец Клу-Нами говорил, что иногда в небе загорается божественная вспышка, почти такая же яркая, как солнце, которое светит днем и уходит ночью, и многие из тех, кто покидает священные яйца под ее светом, становятся особыми, помеченными богами. Они отличаются от остальных, не умеют многого из того, что принято делать в племени, но чувствуют то, что недоступно другим, а потом боги зовут их к себе волшебным голосом, который слышен только им, избранным, и уводят их к границе мира, а потом возносят на небо». К ним относились со странной смесью почтения, опасения и неприязни. Хотя им поручали такую же работу, как и остальным, другие работники сторонились их, а некоторые даже нападали и пытались побить или прогнать. Ай-Крум привык к такому обращению и считал себя одним из отмеченных богами до тех пор, пока...
... он наконец услышал зов. Это было нечто совсем не похожее ни на голос, которым жрецы приказывали куда-то идти или призывали к себе, ни на манящий запах, которым разведчики метили проторенные тропы к пище. Казалось, что ноги помимо воли сами шли от дома по заброшенной дороге. Рожденные под Вспышкой слаженно шли друг за другом. Их было много – Ай-Крум насчитал два рикса, последовательно загибая все ноги, а потом сбился со счета. Он шел вместе со всеми, но с каждым мгновением испытывал растущую тревогу. Ему не нравились лица спутников, ставшие пустыми и бессмысленными. «Куда мы идем?», спросил он у идущей рядом Ри-Ркуны, но она не ответила и даже, казалось, не узнала его, а лишь посмотрела куда-то сквозь него ничего не выражающим взглядом и продолжала механически передвигать ноги. Так же вели себя и пятеро других соплеменников, с которыми он попытался заговорить, то перелетая вперед, то отставая от идущих на зов, пока не оказался последним. Они даже не пытаясь взлететь, хотя у некоторых за спинами были крылья. Добравшись до конца тропы, растворяющейся в пустоши между густыми зарослями, он повернул назад с мыслью «Они словно сошли с ума. Разве так идут к богам? Это что-то неправильное и страшное, я не хочу туда, лучше останусь в доме, где можно было хоть с кем-то поговорить и заняться привычными полезными делами».
Его не хотели пускать в дом.
– Все рожденные под Вспышкой ушли к богам. Ты должен идти с ними, туда, – указывал Клу-Нами, а когда Ай-Крум стал отказываться, добавил:
– Здесь тебе все равно больше нет места. Ты не умеешь правильно работать и дурно пахнешь, поэтому тебя никто не примет. Возможно, тебя примут в другом доме, который строят те, кто встал на крыло раньше, – жрец указал на одну из дорог, а потом принял угрожающую позу, показывая готовность прогнать чужака силой.
Ай-Крум слышал, что те, у кого вырастают крылья, иногда объединяются в стаи и улетают, чтобы строить новые дома, но они обычные, совсем не такие, как те, кто уходит к богам. Никто не говорит, что они неправильно пахнут, а некоторые из них потом возвращаются обратно, и их принимают.
«А что вообще находится за границей мира? И там, вдали, куда уходят на зов, и сверху, за той невидимой преградой, которую можно почувствовать, если взлететь очень высоко, и о которую я ударился два раза, когда решил это проверить? И почему некоторые старейшины говорят, что когда-то давно этой границы не было? Значит, ее сделали боги? Зачем?» размышлял он, с тоской глядя то на ставший чужим дом, то на заросли, где-то за которыми строилось новое жилище, то на небо – еще светлое, но постепенно тускнеющее в вечерних сумерках.
Он уже собрался взлететь, чтобы направиться к строящемуся дому, а если туда не пустят, то найти мягкую землю и зарыться в нее до утра, когда половину неба закрыло что-то темное, а под ногами вместо земли оказалась гладкая белая поверхность. Ай-Крум попытался отбежать и взлететь, но странная белая земля сама придвинулась к его ногам, заползла под них, а потом свернулась и окутала его белым коконом, увлекая куда-то вверх. Ослепительная белизна поглотила привычный мир, от которого осталась лишь узкая полоска. Через мгновение исчезла и она, и всё вокруг погрузилось во тьму, а потом...
... снова появилась полоска света, белая поверхность под ногами наклонилась, и он скатился вниз, на обычную землю, источающую какой-то непривычный запах. Ай-Крум попытался влететь, но наткнулся на что-то твердое, потом сделал несколько шагов и уперся в преграду – почти такую же, как тогда, когда поднялся слишком высоко над домом. Он побежал назад и оказался у такой же стены – полупрозрачной, непроницаемой и слишком гладкой, чтобы подняться по ней вверх. Скатившись вниз, Ай-Крум завалился на спину и увидел над собой нити, густо переплетенные в сетку. Прежде чем он пошевелился, чтобы перевернуться, сетка спустилась и прижала его к земле, вызывая ощущение легкого давления, волны тепла и вибрации, охватившей все тело.
«Где я? Меня всё-таки забрали боги? Что они со мной делают? Меня убивают – как тех двоих рабочих, которых на стройке дома задавила ветка», лихорадочные мысли отчаянно зароились в голове.
«Да, я бог и я тебя сюда принес. Не бойся – я не убиваю тебя, а просто хочу с тобой поговорить. Для этого мне нужна эта сетка», безмолвный ответ ворвался в голову как будто одновременно и откуда-то сверху, и из слегка вибрирующих нитей, почти как приказ прикасавшегося к нему жреца, и из каких-то внутренних глубин.
Ай-Крум вздрогнул, не до конца веря в происходящее и не решаясь ответить.
«Если ты слышишь и понимаешь меня, прикоснись передними ногами к голове», вновь послышался голос.
Ай-Крум нерешительно пошевелил верхними конечностями, просунув их между сеткой и головой.
«Ты слышишь меня! Ты стал... понимающим бога! Я очень рад! Скажи мне, что ты чувствуешь и что ты хочешь у меня узнать?» – продолжил голос. Ай-Круму казалось, что бог произносит намного больше слов, но мог понять лишь самые простые из них.
«Это всё... из-за вашей Вспышки? Что со мной теперь будет? И где те, другие, вместе с которыми я не пошел на ваш зов?» обратился к богу Ай-Крум и через несколько мгновений услышал ответ.
«Да, вспышку я сделал, но не только я, но и другие боги тоже. Для того, чтобы вы... настоящими разведчиками стали. Вот ваши разведчики еду ищут и всем остальным показывают, но недалеко от вашего дома. А те, кто на зов ушел, далеко ходить будут и искать то, что нам, богам, надо. А ты не пошел с ними потому, что лучше них стал – они только слушаться нас умеют, куда мы скажем – туда и пойдут, а ты можешь с нами разговаривать».
«А о чем мне с вами разговаривать? Какие вы вообще, боги? Я могу вас увидеть?» – немного подумав, задал Ай-Крум пришедшие в голову вопросы.
«Мы очень большие – намного больше вашего дома, поэтому и увидеть меня ты по-настоящему не можешь, а можешь заметить только что-то огромное и темное. Ты даже можешь походить по мне, но будешь думать, что просто по земле какой-то странной идешь. А вообще мы чем-то на вас похожи – у нас тоже голова есть и ноги – две нижние, на которых мы ходим, и две верхние, ближе к голове – мы ими берем то, что нам нужно, еду, например, чтобы в рот положить и съесть. А о чем нам разговаривать? Хороший вопрос... Вот давай выпьем, что ли. Я тебе сейчас налью кое-что вкусное, и тебе от этого очень хорошо станет, а потом и поговорим. Мы, боги, когда выпьем, любим о жизни поговорить».
Вслед за этими странными словами сетка приподнялась, и в просвете между нитями появилось что-то длинное и блестящее с острым концом, с которого около самой головы Ай-Крума упала капля ароматной жидкости. Ее запах напоминал какое-то растение, но был намного сильнее и привлекательнее. Ай-Крум перевернулся и принялся жадно поглощать божественный нектар. Сначала он вспомнил траву на дальней поляне с похожим вкусом, но вскоре ее образ растворился в водовороте невероятных ощущений. По телу разлилось приятное тепло, а в голове появилось множество мыслей и воспоминаний, которыми хотелось поделиться с богом.
«Меня в доме все чужим считали и гнали, потому что я под твоей Вспышкой родился. А там хорошо было, тепло и уютно, можно было своим делом заниматься, девушек любить и чувствовать себя на своем месте, нужным и полезным. Меня Ри-Ркуна любила, а потом она ушла на зов... Я смогу ее увидеть? Что мне делать? Я могу стать таким же богом, как ты? Ты поможешь мне? И как вы вообще живете – у вас тоже дом есть? И тоже дом строите и чините, еду ищете, скот пасете и доите? И как...»
Он хотел еще что-то спросить, но мысли стали путаться в голове, сменяясь обволакивающей истомой. Бог что-то отвечал, но его слова становились все менее понятными и вскоре окончательно растворились в сонном дурмане...
– Эх, Ай-Крун или как там тебя... Всё-то ты правильно понимаешь, хоть ты и муравей размером в тысячи раз меньше меня, профессора биологии, – вздохнул Александр Петрович, поднимая очередную рюмку. – И мы, люди... то есть для вас боги, так и живем – зарабатываем себе на пропитание, потом ищем еду повкуснее и жилье поуютнее. Ты слышишь меня? Если слышишь и понимаешь, прикоснись снова передними ногами к голове... Нет, похоже, уже не слышишь, прибор показывает, что заснул уже, да это и без всяких приборов ясно. Надо было концентрацию поменьше сделать... И вообще, может ничего ты и не понимаешь, а в прошлый раз по случайному совпадению пошевелился, да и на сигнал со всеми не пошел просто потому, что не до конца мутировал? Ладно, будем надеяться на лучшее – по последним данным, спящие тоже многое понимают из того, что им говорят, только на другом уровне сознания... Я тоже скоро до этого уровня дойду, то есть до полной кондиции, так что продолжим наш контакт, – профессор опрокинул в себя еще одну рюмку коньяка и, закусив бутербродом и маринованным огурцом, пробормотал:
– На чем мы там остановились...? На том, что мы с вами чем-то похожи? Да, точно... Так вот, у нас тоже кто-то что-то строит, кто-то эту самую еду делает, и живем себе как в огромном муравейнике, то есть вашем доме... Многим этого достаточно, и чувствуют они себя на своем месте, нужными и полезными. Правда, мы еще развлекаться умеем – пишем, читаем, играем, фильмы и передачи всякие смотрим, в отличие от вас. А вы только работаете – делаете то, что вам положено, потом отдыхаете немного – и снова за работу. А работа – она разная бывает. Вот ваше племя раньше с соседним муравейником воевало, пока мы вас не перенесли сюда под купол – эту границу, за которую вы выбраться не можете. Хочешь знать, зачем вы нам понадобились? Да для такой же войны и разведки, как у вас. Вспышки особыми лучами вашу природу изменяют, чтобы некоторые из вас послушными стали и по нашему сигналу шли туда, куда нам надо, то есть к врагам, конкурентам. А к вам передатчики такие маленькие прикреплять будем. Вот придет такая букашка к другому богу, у которого мы хотим секреты выведать, он и внимания на неё не обратит, а мы всё узнаем, что у него в доме делается. И я вас к этому готовил, то есть по сути таким же разведчиком был в общем строю с теми богами в красивых мундирах, которые говорили, что мне надо делать. Только тошно мне этим заниматься – понимаешь, тошно и противно до глубины души. Я-то всегда мечтал не тупыми исполнителями приказов вас делать, а разум в вас пробудить, поэтому и модулировал мутагенный импульс... хм..м, то есть вспышку эту яркую немного изменил, и электроды специальные сделал, чтобы образы тебе в голову передавать и твои мысли считывать. Надеюсь, тебе не больно и не очень страшно было, когда я эту сеточку на тебя накинул? Вот, похоже, наконец-то получилось! Ты стал первым носителем настоящего разума среди насекомых и можешь со мной разговаривать... если я, конечно, не выдаю желаемое за действительное и не спятил. Только вот что мне теперь с тобой делать? Ну, допустим, проведу я еще несколько экспериментов и пойму, что ты и в самом деле разумен, а дальше что? Начальству сообщить? Ни в коем случае – они же тебя своими опытами замучают, а потом начнут в своих целях использовать и универсальных мини-убийц выводить. Продолжить работу самому, чтобы всех муравьев такими сделать? Нет уж – я, возможно, и сумасшедший ученый, но не настолько, чтобы вообще о последствиях не задумываться. Что тогда с нашей человеческой цивилизацией случится – одному Богу известно... хм...м, то есть кому там известно? Вот я над вами бог, а над нами кто? Ладно, оставим в покое эту тему и идею... Так что же остается? Вернуть тебя обратно? Тоже не годится – не примут тебя там, а даже если и приняли бы, то кем бы ты там стал? Самцом, которому вскоре после спаривания полагается умирать либо сразу, или вскоре после перелета в новый дом. Оставить у себя и держать в этой банке, попробовать модифицировать, чтобы жизнь тебе продлить, а потом в террариум пересадить? Одного? Так ты же от скуки с ума сойдешь и умрешь... А если не одного? А что, это идея...
