Текст книги "Ночь перед Рождеством 2020"

Автор книги: Сергей Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Увидеть им пришлось две фигуры, бредущие околицей села по узкой тропинке в противоположные стороны. Но небесным обитателям доступно было и другое зрение, которое подсказало им, что некая незримая ниточка связала эти фигуры, и час от часа становилась она всё прочнее.

11

К дому на отшибе совсем тропу замело. Возможно, днем ещё можно было её отыскать, но при свете месяца Оксана даже не пыталась. Пришлось примеряться к местности и идти по наитию. Хорошо, что место ветрам открытое – лишнее сдуло да в лес унесло, а последние недели стоял мороз, проваливалась в снег всего по колено. Дальше он то ли уминался, то ли подставлял второй, более прочный наст.

Сто метров до рощицы одолела девушка за десять минут с двумя остановками. Старику выходить в деревню, понятно, было трудновато, потому и запасался он по возможности мукой и солью ещё осенью. Но случалось, являлись к Васюку гости сами. Как сейчас, например. Поговаривали сельчане, что не гнал он их, и подношения принимал, а за это кормил небылицами или так высказывался, что впору со словарём переводить! То ли старик из ума выживал понемногу, то ли народ становился простоват да глуповат.

Пробившись, наконец, к изгороди, Оксана увидела, что под снегом той почти и не видно. А изба занесена чуть не выше окон! Впрочем, возле крыльца всё-таки кто-то сугробы убрал. Постучавшись не очень сильно, принялась ждать. Потом стучала ещё и ещё, пока не решила, что старик, наверно, спит. Напоследок толкнула дверь, а та оказалась и не заперта вовсе.

Не очень это удивило девушку. Брать в доме Васюка, похоже, было нечего. А что люди болтали про несметные богатства, так у страха и жадности глаза велики.

Вошла она без приглашения, а саму жуть берет, до того не по себе. В сенях хоть глаз выколи – ничего не видно. Только сверкнула полоска света между плохо подогнанных досок, и пошла Оксана на этот свет. Оказалось, правильно рассудила, дверь была там.

Нашла ручку на ощупь, открыла – и тут же застыла, как вкопанная.

Бывать здесь ей ещё не приходилось. Обстановка дома отличалась то ли особой неприхотливостью, то ли бедностью. В четырёх стенах комнаты располагались старинный комод ещё прабабушкиных времён, стол с двумя скамьями по бокам, деревянная кровать, застланная досками и накинутым поверх рваным одеялом, пара обитых железом сундуков да покосившийся книжный шкаф с безликими рядами журналов. Вот и вся мебель. На стене стучали ходики, а под потолком сидел настоящий филин и таращил глаза.

Сам хозяин в простой холщёвой рубашке находился за столом и при свете керосиновой лампы колол лесные орехи. Целая гора мусора уже лежала рядом. А ядра складывались в ступку, находившуюся поодаль.

Ничем особым старик не выделялся среди прочих старожилов. Такая же седая длинная борода почти до пояса, стриженые только над глазами волосы… А вот глаза на морщинистом лице, случалось, щурились так хитро, что настораживали собеседника.

– Здравствуй, дедушка! – произнесла Оксана не очень уверенно. Вид у старика был хмурый. Скосил он на неё взгляд, а сам своё дело делает – и всё молчком. Только филин вдруг взмахнул два раза крыльями и снова застыл, как чучело.

– Бог в помощь.

Тут Васюк крякнул, отложил в сторону молоток и кивнул:

– Здравствуй, красавица. С чем пожаловала?

– Вот, дедушка, пирожков попробуй. Сочельник сегодня.

Она подошла, развязала узелок и положила перед хозяином. Тот с удовольствием вцепился в пирог и произнес с набитым ртом:

– Благодарствую. Сам я муку-то берегу. Приходится вот толочь орехи да с молоком козьим баландой хлебать. Спасибо за угощение. Нечасто ко мне в последнее время гости заглядывают.

Оксана подумала: чего это старик вдруг жаловаться начал? Может, сразу вызывает её на откровенность, а может, насмехается просто. Но ответила честно:

– Бояться тебя некоторые, дедушка. Слух идёт, что не случайно ты ближе к лесу избу поставил.

– Гм… Чтобы дрова таскать сподручнее, что ли? – Васюк хмыкнул ещё раз и, неторопливо примерившись, принялся за второй пирог. Филин снова шевельнулся и широко раскрыл глаза – да так и смотрел желтоватыми блюдцами, не отрываясь.

– Гости к тебе всё больше оттуда заглядывают – вот, что люди болтают.

– Ну, может, и так… А что с того? Разве, пострадал кто?

Оксана не нашлась, что ответить, а хозяин, прекратив жевать, вдруг насупился и посмотрел на неё испытывающее.

– Ой, девка, неладное задумала! – произнес, наконец, и неожиданно расплылся в плутовской улыбке. – Ишь, чего, бес тебе в ребро!..

– Ты о чем это, дедушка? – спросила Оксана, и сделалось ей немного не по себе.

– Или не знаешь? – Хмыкнул Васюк.

– За тем и пришла к тебе, что не знаю… Не знаю, что дальше делать.

– Врешь! Скажи честно, чего хочешь? Кузнеца охмурить?

Она покраснела и кивнула, чуть стыдливо опустив лицо. Почему-то сейчас это признание далось ей с трудом.

– Тогда я скажу тебе вот что. Коли хочешь породниться с ведьмой – так и ступай к ведьме. Я тебе в этом не помощник…

После этих слов под потолком послышалось жуткое уханье, от которого душа девушки едва не ушла в пятки. Оксана уже ругала себя за то, что решилась прийти сюда, и единственная мысль, которая появилась у неё в голове, была: «На воздух! Быстрее на воздух!»

– Спасибо!.. – пролепетала она, бросившись к двери, отворила её – и тут увидела что-то бесформенное, будто бы протянувшее к ней свои руки. За полушубок ухватили, ладно, что полы не оторвали. Взвизгнув, метнулась девушка к выходу и пролетела над ступенями крыльца, как птица. Упала в снег, поднялась – и помчалась дальше, по своим следам, не оглядываясь. А сама всё думает – отпустит ли дед, не заморочит ли гостям своим на потеху? Заведут девку в тёмный лес, а там ищи-свищи. Леший-то нынче, поговаривают, озорничать стал…

Остановиться позволила себе только на околичной тропе. Встала, как столб, вздохнула полной грудью – и зажмурилась от одного воспоминания об увиденном. Вот уж в страшном сне не приснится! Кто это был в сенях? Впустил её беспрепятственно, а назад выпускать не захотел. Повезло ей крепко… Ой, не прост Васюк, не зря о нём люди болтают разное! Опять же этот филин… Только пошёл разговор про ведьм – проснулся, глазастый, страху нагнал немалого. Будто понимал всё, о чем они со стариком речь вели.

И тут девушку осенило! Действительно, о чём они вели речь?

Ясно, что прочёл Васюк её мысли, будто на листе бумаги те были написаны. И развеселило это его. Что, впрочем, немудрено: поживешь один-одинешенек три месяца – рад будешь любым сплетням. Ведь ни в окно посмотреть старику нельзя, потому как оно завалено сугробом, ни с собеседником потолковать мало-мальски пригодным: рядом только птица безмолвная. Да и та, наверно, в лес улетает охотиться. От скуки помереть можно. Неудивительно, что научился Васюк души людские читать.

Но вот последние слова его можно было понять по-разному. Неужели…

– Ах! – Оксана даже рот себе зажала варежками. Правда ли, что сказал старик? И верно ли она это истолковывает? «Если хочешь породниться с ведьмой – так и ступай к ведьме!» Голова у девушки закружилась от распирающих её догадок. Именно сейчас не хватало чёрта, чтобы их подтвердить или опровергнуть.

Холодный воздух остужал горевшее от бега лицо. Осанна понемногу приходила в себя, дыхание её выравнивалось, и мысли тоже успокаивались.

Осмотревшись, она увидела всего в нескольких сотнях метров избу кузнеца. Странно, что пошёл тот в другую сторону. Значит, не домой. А впрочем, даже к лучшему. Пока нет сына, она сможет спокойно поговорить с его матерью.

И девушка вся в смятении зашагала по тропинке.

12

Степанида Ивановна мурлыкала, как кошка, съевшая крынку со сметаной. Она бездумно ходила по кухне, поправляла на полках и без того ровно стоящие чашки с блюдцами, перевешивала полотенца, брала в руки и снова ставила на место какие-то вещи с подоконника или серванта. Словом, находилась в прострации. Это чем-то напоминало ей состояние отсутствия мыслей, которые она испытала после травмы головы. Только сейчас весь организм женщины пел, и песня прорывалась сквозь её губы незатейливым мотивчиком.

Перед мысленным взором Степаниды Ивановны всплывала сладкая картина на клубном сеновале, и следующая за ней – когда они с отцом Савелием взялись доделывать генератор. Савелий, орудуя гаечными ключами, посматривал на женщину прищуренными от удовольствия глазами и затевал речи немного нескромные, но задорные.

– Вот не могу я уяснить одного, уважаемая Степанида Ивановна…

– Чего же, Савелий Игнатьевич? – тянула ноты она, жеманно поправляя на себя шаль.

– Откуда, дьявол их задери, взялись эти диоды? Готов поклясться, что никогда их не видел у себя в мастерской.

– Может, с чердака свалились? – Степанида Ивановна подошла немножко ближе, после чего хозяин понимающе хмыкнул и покачал головой:

– Никак такого не может быть. Там лежат вещи, в основном, не пригодные к употреблению…

– Ой, ли, Савелий Игнатьевич! – расплылась в улыбке его собеседница. Сама она свалилась в стог сена почти что с чердака.

– Я же говорю – в основном, Степанида Ивановна, – поспешно пояснил Савелий. – А после некоторого инцидента там и вовсе смотреть не на что стало. Что касается электрических частей, их сроду не водилось.

– Что же вы по этому поводу думаете?

– Могу предположить, что дело здесь нечисто. Сами знаете, какой сегодня день.

– Это уж верно! – Женщина приблизилась к Савелию вплотную и взялась за его талию. – Праздник начинается нынче.

Степенно отложив гаечные ключи в сторону, и вытерев руки о ветошь, Савелий развернулся и резко ухватил собеседницу пониже спины.

– Какой вы баловник, Савелий Игнатьевич! – хохотнула с довольным видом гостья.

– Так ведь праздник, уважаемая Степанида Ивановна, как тут оставаться равнодушным!

Ремонт генератора закончился только через час, когда на улицах уже послышались песни молодёжи.

– Кажется, скоро будут собираться, – повернув голову на голоса, вздохнула Степанида Ивановна и запахнула на груди халат. – Вы всё трудитесь, как пчёлка. Вот и ночью не отдохнёте, а с утра на службу…

– Успеем отдохнуть, Степанида Ивановна. Пока ещё не чувствуем старости-то. Даже суставы к погоде не ноют.

– Ой, Савелий Игнатьевич, вы ещё молодым фору дадите! А как с инструментом работаете – и вовсе загляденье!

Они расстались, премного довольные друг другом, и мать кузнеца поспешила домой, пока в клубе её никто не увидел. Потерю метлы она пережила без сожаления, потому что дома в сарае имелась ещё одна, на такой вот случай.

Находясь в радужном настроении, хозяйка обратила внимание на шум во дворе и предположила, что вернулся Никола. Но через минуту послышался стук в окно. Открыв дверь, Степанида Ивановна с удивлением узнала в гостье Оксану. Вместе с ней в избу ввалились клубы морозного воздуха и вскоре растворились туманом.

Девушка была необычайно красива сейчас. Её щёки горели здоровым алым цветом, а глаза смотрели из-под длинных ресниц очень выразительно. Но, присев на предложенный табурет, она почему-то принялась мять свои варежки.

– Здравствуйте…

– Здравствуй, Оксаночка. Родители прислали, на ночь глядя?

Та мотнула головой, а через секунду ответила:

– Нет, сама надумала.

– Небось, к Николе?

– К вам, Степанида Ивановна…

– Батюшки мои, неужели?

Конечно, слухи тем и славятся, что с легкостью пробивают и гнилые заборы, и бетонные стены. До матери кузнеца они тоже смогли достучаться. Слышала она кое-что про историю с валенками, но в этот вечер главным было для неё совсем другое…

– Пришла просить помощи…

Степанида Ивановна удивлённо подняла брови. Вот так петрушка! Что же могло такого произойти, если Оксана, известная повсюду как умная и непреклонная девка, сподобилась прийти за помощью?

– Случилось чего? Беда, может, какая?

– Да уж случилось, – кивнула гостья немного задумчиво, похоже, не зная, с чего лучше начать.

– Ну, так выкладывай, не бойся. Если дело касается Николы…

– Его и касается… Хочу я с ним семью иметь.

– Ох, ты, Боже мой! – скорее по привычке, чем по надобности вырвалось у Степаниды Ивановны. Тотчас всплыли у неё в памяти слова отца Савелия, и картина стала понемногу проясняться. – И ты туда же! – сказала она, покачав головой, и было непонятно – то ли осуждает, то ли наоборот.

– Потому и пришла прямиком к вам, что появилась ещё одна… такая…

– Соперница, что ли?

– Она самая. Лариска, подруга моя…

– Вот как! – произнесла хозяйка дома и засомневалась: говорить ли Оксане, что кое-что известно и ей, или…

– Только я давно к нему приглядывалась. Решение моё не скороспелое.

Хозяйка дома крепко задумалась. Догадаться, о чём хотела просить её девушка, было несложно: поспособствовать ей в отношениях с сыном. Только в этом случае выходило, что всё совершенное Степанидой Ивановной несколькими часами раньше, должно признаться ошибкой. Или издержками производства, если так удобнее. И стремление заполучить богатых родственников – тоже. Для такого шага надобны были веские мотивы.

– Удивила ты меня, однако! – произнесла Степанида Ивановна, но скорее лишь для того, чтобы выиграть время. Решение в голову не приходило.

– Сама понимаю, не дура, – согласилась Оксана. – Может, и виновата я, что так долго тянула. Только летом ещё рано было огород городить. Не созрела я для этого.

– Выходит, что-то изменилось с той поры?

– Изменилось, Степанида Ивановна.

– Тогда назови хотя бы одну причину, из-за которой я должна помогать тебе.

Оксана подняла лицо, посмотрела на собеседницу и ответила искренне:

– Потому как полюбила я сына вашего. Сама не знаю, как это произошло. Смеялась над ним, как над другими мужиками, что боялись даже на улице со мной встретиться. Их полно! Издали смотрят, из-за заборов шеи тянут, а подойти не решаются.

– Ну, Никола мой не такой, – отмахнулась Степанида Ивановна.

– Поняла я это. Не из-за робости да застенчивости баб он не замечал. Была у него на то особая причина.

– Была, а, возможно, и есть! – веско поправила хозяйка дома и снова на минуту замолчала. Потом, покачав головой, спросила: – Как, по-твоему, я могу помочь тебе?

Тут уж пришла очередь Оксаны приходить в замешательство. Сказать по совести, не знала она, чего просить. Потому и ответила правду:

– Дед Васюк меня к вам направил, Степанида Ивановна.

– Васюк? – По-бабьи всплеснула руками та и не к месту запричитала: – Чего это он, старый пень, удумал? Воображает себе всякое, потом простым людям голову морочит. Живёт бобылём на отшибе, а нос суёт, куда и не следует! – Она очень ловко сыграла возмущение, встала и подошла к серванту. Там переставила местами несколько тарелок и кастрюль, обтёрла, будто после воды, сковородку и разложила ложки по ячейкам специального ящика. Потом, в молчании, остановилась возле начищенного таза, посмотрелась в него, будто никогда не видела своего отражения, и вернулась к столу.

– Ну, вот что, девонька, я тебе скажу. – Начала серьёзно, даже сурово, так что собеседница её враз напряглась. – Вполне возможно, что пришла ты по адресу. Не любит Лариска моего Николу. Знаю я точно, что бы там не говорили люди…

– Клялась она! – вставила Оксана.

– Верю. После того, что я с ней сделала, любая клятвами изойдётся. Околдовала я её, охмурила. Отвар дала испить. Сама его изготовила. Есть у меня рецепт один, от бабушки, что по отцовской линии, достался. Была та сильно не в себе, много чего напридумывала, сидя парализованной. А что придумала, в тетрадочку записывала особую. Нашла я потом эту тетрадь, любопытно очень составлена. Будто любого человека не то, что загубить можно – про это давно люди брешут, а и полюбить кого хочешь, заставить.

– Приворотное зелье! – встрепенулась Оксана.

– Правильно. Сварила я его не далее, как сегодня. Ночь-то располагает к этому. А почему Лариску выбрала, так то ж понятно. Зажиточные они самые в нашем селе, а девка – кровь с молоком, чем она хуже других? Поняла?

– Кажется, да… – У Оксаны голова пошла кругом. Впрочем, не води она знакомство с чёртом, понять такое ей вообще было бы не под силу.

– Поверила я тебе, – продолжила Степанида Ивановна. – Вижу, что не врёшь: любишь Николу. Потому и решила открыться. Как говорят, ответный ход. А вот что нам с тобой делать дальше, это разговор особый, поскольку не всё, что сделано, можно изменить…

Девушка напряжённо обдумала её слова, прежде, чем ответить:

– Вы имеете в виду…

– Не могу я так просто отменить действия зелья. Не получится. Это условие такое, и придумано оно не мной. Скажу больше. Некоторые вещи вообще не поддаются такой отмене.

– Что же делать?

– Самое раннее – после петухов. Если готова ждать – жди.

Лицо Оксаны вспыхнуло, и она схватила за руки собеседницу:

– Не могу я ждать, Степанида Ивановна! Лариска достанет валенки – и тогда…

– Постой! – удивилась хозяйка дома, но совсем не тому, что речь зашла о валенках. – С чего ты взяла, что Лариска их достанет? Ночь на дворе, какой леший заставит её добираться до центра и будить тамошних мастеров? Да и невозможно это зимой! Ни один хозяин не даст ни саней, ни лошадь.

Глаза Оксаны недобро сверкнули, сузились, и она с расстановкой ответила:

– ОН сумеет!

Степанида Ивановна охнула и закусила губу. Перед её мысленным взором промелькнула черная мордочка с пятаком вместо носа, поросшая волосами, низкий сморщенный лоб, которым впору только австралопитеку хвалиться, да короткие рожки на покатом лбу. Чёрт скроил издевательскую физиономию – чуть язык не высунул, паршивец, и послал ей воздушный поцелуй. Вздрогнув от собственного видения, истолковывать которое сейчас не было времени, Степанида Ивановна закрыла глаза, глубоко вздохнула, приводя себя в чувство, потом деловито хлопнула по столу ладонью и сказала:

– Вот что, девонька. Давай-ка начистоту всё выкладывай. Если останутся промеж нас недомолвки, боюсь, и толковать будет не о чем.

Оксана кивнула и спросила:

– С чего начинать-то?

– Лучше с самого начала. В нашем деле мелочей не бывает… – И приготовилась слушать.

Когда рассказ был закончен, наступило в комнате молчание. Нельзя сказать, что тягостное, но затруднительное, а отчасти и растерянное. Степанида Ивановна постукивала пальцами по фарфоровой вазе и напряжённо размышляла. Гостья не мешала ей, потому как только от знавшей жизнь женщины сейчас и можно было ожидать дельного совета.

– Не думала я, что он такой прыткий! – честно призналась Степанида Ивановна, наконец, и, поднявшись, в задумчивости заходила по кухне. – И совсем не держала в мыслях, что ввяжется он в мою интрижку. Зачем ему это надобно? – Спросила она и тут же сама ответила: – Ах, да!.. Вот ведь проклятая память: едва что узнаю, могу на ровном месте сразу и забыть… Выходит, он как шкодливый ловелас, всю обедню нам портит?

Оксана согласно кивнула:

– Выходит, так.

– Ну, не бывать этому! Теперь тебе нужно вести себя осмотрительнее: мужики – они от ревности злыми становятся. Что человек, что чёрт – все едины.

– Но как мне поступить, Степанида Ивановна? – спросила девушка.

– У-ух! – решительно рубанув воздух рукой, ответила хозяйка дома. – Коль пошла такая пьянка… Помогу я тебе, только должны ты мне слово дать, что ни одной живой душе не расскажешь о том, чему я тебя научу.

– Жизнью клянусь!

– Ладно, достаточно этого, – кивнула Степанида Ивановна. – Отправлю тебя в город прямо отсюда. Но вот ведь какой вопрос: валенки-то недёшевы нынче, тем более с калошами. Есть у тебя такие деньги?

Оксана потупила глаза и покачала головой.

– Плохо подготовилась, девонька!

– Колечко одно имеется, но оно простое…

– Покажи!

С видом знатока Степанида Ивановна взяла украшение, поднесла его к свету, повертела, рассматривая со всех сторон, и вернула, поморщившись.

– Даже вполовину стоимости не будет. – Подвела итог и снова задумалась. Вскоре, правда, кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и произнесла: – Ну, для сына родного ничего не жалко! Да и ты девка ответственная, дай Бог в тебе не ошибиться. Поделюсь запасом. Только условие: Николе ни-ни! Ясно?

– Конечно, Степанида Ивановна… – Немного растерянно Оксана смотрела, как будто из воздуха, извлекла хозяйка из-за полотняной ширмы узелок, развязала и отсыпала на ладонь пригоршню золотого лома. Протянула ей со словами:

– Не подведи. Доверяюсь, как дочери.

Гостья кивнула, а уголки глаз у неё, кажется, покраснели.

– Одевайся теплее. Что у тебя под полушубком?

– Кофта.

– Шерстяная или дореволюционная синтетическая?

– Шерстяная.

– Накинь вот ещё одну… И штаны тоже. А то, не ровен час, продует.

Пока девушка переодевалась, Степанида Ивановна отошла в угол помещения и забормотала какие-то непонятные слова. Потом вернулась с листом бумаги.

– Здесь адрес в районном центре. Но особо не волнуйся, тебя доставят до места. Старайся просто не натягивать поводья…Я образно говорю, конечно, сама поймешь по ходу. В этом доме старик проживает, Николаем Кузмичем кличут. Скажешь, от меня. Дальний родственник он нам, потому и будет брать за работу меньше, чем с других. Но ты не слушай, отдай всё до последнего кусочка. Мы с ним сочтёмся по лету.

– А если нет у него готовых? Или хуже они, чем те, что Лариса достанет? – обеспокоенно спросила Оксана напоследок.

– Не переживай. Скажешь, что нужны самые-самые. Он поймёт. Мастеров лучше него во всём районе не отыскать.

Хозяйка дома тоже набросила на плечи овчинный тулуп, и позвала Оксану за собой. По дороге она зашла в сарай, подхватила метлу, стоящую прямо возле двери, и вышла на морозный воздух.

Поселок переливался десятками светящихся окон: люди не спали в ожидании полуночи. Группы молодых людей ходили по улицам и горланили старинные песни, как нельзя более подходящие для такого случая. Месяц разряженным петухом посматривал за своим звёздным гаремом, иногда будто взбрыкивая в небе, и тогда тени от домов и деревьев оживали, удлинялись и снова возвращались на место. Это всё были признаки наступившего праздника.

– Полетишь вот на этом, – протянув метлу девушке, произнесла Степанида Ивановна. – Вещь испытанная и объезженная. Нрав у неё спокойный. Ты только не рви без нужды и высоту старайся резко не менять. Сила для этого требуется дополнительная, а добывать её – лишние хлопоты. Ну, да тебе это знать не обязательно. Садись…

Она показала, как это удобнее сделать, а потом в двух словах объяснила правила безопасного управления транспортным средством.

– Постарайся вернуться до петухов. Если не успеешь, приземляйся с рассветом, иначе беда будет. День переждёшь, а после первой звёзды снова взлетай. Всё поняла?

– Как будто да… Только боязно мне что-то! – ответила Оксана.

– Не пугайся. Поначалу в диковину будет, а потом привыкнешь, и пойдёт как по маслу. Главное – помни, зачем ты это делаешь. – И, слегка стукнув девушку по спине, произнесла: – Счастливого пути!.. Ну, родимая, доставь, куда надобно!

Оксана, как и было велено, сделала два шага вперед, оттолкнулась – и взмыла в самое небо. Плетень осталась далеко внизу, потом и крыши домов превратились в игрушечные коробочки… Метла, развернувшись на нужный курс, стремительно понеслась со своей наездницей, рассекая воздух.