Текст книги "Война 2033. Пепел обетованный."

Автор книги: Сергей Чекмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Пустоши. Окрестности купола Оазис.
Локальные координаты 125835

Но Кира не послушалась. Она присела рядом, откинула со лба челку и посмотрела мне в глаза.

– Не пойду никуда! Я слышу, как тебе больно!

Вот стичий хрен! Ничего не спрячешь от этих пси.

– И не вздумай меня прогонять! Лечить я сейчас не могу, но зато могу просто посидеть рядом.

– Ну, хорошо,　– сдался я. Сил не было спорить.　– Оставайся, только смотри в другую сторону. Лечить незачем, сейчас само подействует. Давай пока поболтаем.

– О чем?

– О чем хочешь. Можешь рассказать, например, как тебя угораздило попасть в такую передрягу.

Кира вдруг замкнулась. Едва заметно покачала головой, потом даже тряхнула ею, как будто отгоняла неправильные мысли. Спорит сама с собой, достоин ли доверия странный парень Андреналин?

Похоже на то. Я, конечно, просто так спросил, чтобы отвлечься беседой от пульсирующего жжения в ноге. Да и какие могут быть тайны у такой молодой девчонки? От папы с мамой сбежала мир покорять? А суровый родитель небось большая шишка в мэрии Невы, Китежа или даже Новой Москвы.

Но жизнь научила меня уважать чужие тайны, какими бы смехотворными они ни казались. Ведь для кого-то они могут оказаться делом или мечтой всей жизни. Выстраданной годами.

Захочет – скажет. Сам настаивать не буду: чужой секрет, нашептанный на ухо, становится твоим. И все проблемы, с ним связанные,　– тоже.

– Только… ты ведь никому не скажешь, да?　– неожиданно спросила Кира.

Я молча кивнул. Меня сейчас больше занимал датчик здоровья в КПК. Когда наконец погаснет истеричная надпись «Серьезные повреждения, передвижение ограничено!», а нога виртуальной фигурки с подписью Андреналин сменит ярко-красный цвет хотя бы на желтый?

Тогда и двинем в Оазис.

А пока отвлекусь, да и время скоротаем.

– Нет, ты должен пообещать!

Забавно, женщины почему-то всегда уверены, что их секреты важнее всего на свете, и ты обязательно должен поклясться жизнью хранить молчание. «Конечно, не расскажу! Я могила!» Потом, когда страшная тайна шепотом и с оговорками все-таки рассказана, сидишь и думаешь, что же в ней такого смертельно важного? Кому она вообще интересна?

Пришлось, конечно, поклясться самыми страшными клятвами. Никому, мол, и никогда, хоть на куски меня режь, хоть на костре жарь.

– Меня ждут в Москве, понимаешь? Очень ждут. Еще в Вавилонском центре когда училась, только и разговоров было, что пси-потенциал у меня очень высокий. Предполагали даже, что если правильно обучить, то я смогу лечить не только раны и ожоги, но и вирус X. Потому что моя пси-сила умеет ре-ге-не-рировать,　– Кира старательно произнесла по слогам сложное научное слово,　– и перестраивать клетки. Вот так. А в Новой Москве десятки лабораторий над этим бьются! Как про меня узнали, так сразу к себе затребовали.

«Вот оно как бывает… Лежишь весь в крови с простреленной ногой в окружении десятка трупов и слушаешь историю о регенерации пси. Как будто нет ничего важнее».

– Что ж они тебе охрану не выслали? Взвод МП с парой боевых роботов. Куда быстрее и безопаснее довели бы до столицы, чем старательский караван.

Конечно, конечно. Это у медиумов вообще идея– фикс, особенно у новичков неинициированных. Мол, как только победим вирус X, так сразу наступят благодать и процветание.

Ага. А мутанты, дроиды, силы Вторжения – сами помрут, наверное. От зависти. Еще эти, новенькие, имперские ублюдки Артура Шварца. В Вавилоне про них небось и не слышали, а если в Неве расспросить – много веселого расскажут.

И, конечно, в Москве только о том и мечтают, когда же наконец сильный медиум появится, чтобы заразу побороть. Смешно даже! Да на иммунках от вируса сонмище фармакологических лабораторий кормится, не говоря уж о кустарях всяких с экстракторами. Скорее всего в ответ на восторженное послание из Вавилона в столице никто и не почесался. Прислали радиограмму с казенной благодарностью, предложили направить феномен для всестороннего изучения, да и забыли. А город и рад стараться – отправил беззащитную девчонку через полстраны. После громкой во всех смыслах истории с нелегальной разработкой ядерного оружия Вавилон пользуется любым поводом, чтобы продемонстрировать лояльность новомосковским властям.

– Они и отправили,　– укоризненно сказала Кира.　– Рейнджеров. Мы шесть дней ждали, а когда уже перестали – сообщение пришло: нашли их. Мертвых. Они с диверсантами столкнулись, из подразделения «Зета». И все полегли…

Если только эти самые рейнджеры вообще существовали. Зета-сквад – это, конечно, неслабые красавцы с рельсовыми пушками, но и рейнджеры ребята не самые криворукие. В лоб на диверсантов не полезут, из засады перещелкают, как на учениях. Так что, скорее всего, никаких рейнджеров никто не посылал.

Эх! Как скучно быть циником, навидавшимся к тому же всякого дерьма.

– Тогда мэр отправил меня с грузовым караваном.

– Одну?

– Ну почему «одну»? С охраной. В вавилонском союзе несколько боевых кланов, они большие грузы всегда сопровождают.

– А как же тебя родители отпустили?

– Мама и папа умерли.

«М-да. Ну и толстокожий же ты, брат Андреналин. Как крашер какой-нибудь!»

– Прости…

Она тряхнула головой, положила руку мне на запястье.

– Нет-нет, не извиняйся, ты же не знал. Они погибли, когда я была совсем маленькая. Я их почти не помню.

Я молчал, не зная, что говорить. Соболезнования прозвучат фальшиво, просить рассказывать дальше – бестактно. Сделал вид, что опять смотрю показания датчиков.

Кира вышла из положения сама.

– Не переживай, Андрей. Все нормально, я давно привыкла.

Не знаю, как к такому можно привыкнуть. Мои погибли, когда мне было двенадцать. До сих пор забыть не могу.

– Меня в учебном центре воспитывали. Они и пси-потенциал высчитали, про который я рассказывала. Они же уговорили мэра отправить меня в Москву, когда охрана из столицы не прибыла. Но наш караван только до портала дошел. А там стояли корсары…

Она провела пальчиком по земле – по сухому грунту зазмеилась замысловатая линия.

– …не знаю, кого они ждали, может, и не нас. Но напали сразу же, без обычных своих угроз, ну знаешь: «Грузы на пол и на выход!»

– Да уж, наслышан…

– Тех, кто воевать не умел, охранники спинами прикрыли, довели до портала и впихнули за ворота. А сами снаружи остались. Что было дальше, не знаю, но на той стороне мы их двое суток прождали. Никто так и не появился. Тогда я и прибилась к старательскому каравану – они как раз в Оазис шли. Я… я просто не знала, куда податься. Идти в Москву одной – боялась, а возвращаться стыдно.

Датчик здоровья переполз в розовую зону. Боль в ноге начала понемногу стихать.

– Дальше ты сам все видел,　– продолжала Кира.　– Дориус, он был у нас вроде как за главного, предложил собраться большой кучей и выйти вечером. Мол, мародерам такая толпа не по зубам, а когда спадет жара, проще…

Внезапно я перестал ее слышать. Голос Киры и внешние звуки как отрезало – я оглох. Виски сдавило так, будто кто-то невидимый пытался изо всех сил расплющить мою черепушку.

В голове зашумело, потом из глухого шипения выделились размеренные ритмичные удары.

Бам! Бам! Бам!

Пульс бился с грохотом орудийной пальбы.

Мать моя бабушка! Я совсем забыл об этом!

– Кира!　– прохрипел я.　– Кира-аааа!

Она недоуменно посмотрела на меня, быстро-быстро заговорила.

Потом отшатнулась. И начала медленно отползать от меня, смешно перебирая ногами.

Прицел увидела. Прости, девочка, я просто забыл.

Что-то странное творилось с глазами. Я то отчетливо видел каждую травинку рядом с собой, то вдруг переключался на гребень холма, который неожиданно становился близким, руку протяни – и вот он! И тут же наползала мутная пелена, и я переставал видеть вообще.

– Что бы со мной ни происходило – не бойся. Это… – в голове уже гремело без пауз,　– побочные эффекты.

Бам! Бам! Бам!

Мир поднимался вверх и все норовил стукнуть меня в лоб. Мутило страшно. Вдобавок пошла носом кровь – на верхнюю губу потекло, во рту ощущался солоноватый привкус.

– …я тебе… ничего не сделаю… все бу… дет хоро… шо.

С последним ударом я четко ощутил – надо бежать! Силь где-то совсем рядом, это она зовет меня на помощь, бьет тревогу в моей голове.

«Силь, я иду! Держись!»

Я вытащил пистолет, поднялся во весь рост, сделал шаг, другой. Ноги отлично слушались меня – можно идти, бежать, прыгать. Хоть всю ночь. И обязательно добраться до Силь.

Или мне показалось?

Нет, ходить по-прежнему тяжело – на каждой ноге словно повисла дополнительная ноша, в полменя весом. И я, похоже, даже не вставал. Лежал на траве, извиваясь червяком. Кто-то цепко держал меня за пояс. Обхватил руками и держал. Изредка я слышал голос – тихий, с трудом прорывающийся сквозь громовые раскаты в голове:

– Андрей! Что с тобой!

Силь? Неужели я нашел ее?!

Но она никогда не звала меня так. Энди, Энжи, Андреналином, когда злилась, но не Андреем.

– Тебе нельзя! Куда ты?! Подожди!

Кричала девушка. Но не Силь, а какая-то другая.

По-моему, она даже обнимала меня, прижималась изо всех сил, чтобы никуда не пускать.

Почему она удерживает меня? Я должен идти! Я должен спасти Силь!

Я снова начал подниматься, но смог лишь встать на колени. Меня опять попытались уложить, и я потянулся оттолкнуть мешавшие мне чужие руки. Даже вроде бы сделал движение плечом.

И упал на спину. От бессилия хотелось орать и ругаться последними словами.

В голове продолжал гудеть чудовищный набат. Я чувствовал, как по лбу течет горячий, едкий, как стичий плевок, пот. Еще немного, и он начнет жечь кожу.

Я попытался вытереть горячие капли, но руки не послушались.

– Сейчас!　– сказал кто-то, и на голову опустилась удивительно приятная прохлада. Сопротивляться не было сил, да и не хотелось. Пусть моя бедовая башка лопнет, как паровой котел.

Плевать.

И тут все закончилось. Бежать расхотелось. Наоборот, вдруг навалилась апатия и усталость: стало все равно, что случится со мной сейчас, через день и через несколько лет. Лежать бы вот так все время, спокойно, неподвижно, ощущать на разгоряченном лбу прохладу, а совсем рядом – человеческое тепло.

Я протянул руку к голове и наткнулся пальцами на мокрую ткань. Похоже, кто-то смочил водой тряпицу и положил мне на лоб.

Кира!

Проклятие! Что она видела?! Там, у мамы Коуди, во время приступов меня удерживали сталкеры, охотники, рейдеры – люди опытные, всякого навидавшиеся. И потому не очень-то пугливые.

А она что подумала?

Гребаный имплантат! Я не знаю, как он работает! Не знаю, когда и почему он снова даст сбой, от которого я опять стану неуправляемым безумцем.

Ничего я не знаю.

Пока ясно только одно – имплантат «не любит» некоторых боевых стимуляторов и заживляющие препараты с нейроэффектами. Потому я и лечился так долго у мамы Коуди – только пластиком, никакой химии. Попытки подкормиться регенераторами немедленно оборачивались вот такими же приступами.

Значит, и культары тоже. Неприятное открытие…

Я повернул голову и тут же натолкнулся на испуганный взгляд Киры.

– Ты в порядке?　– дрожащим голосом спросила она.

– Почти,　– я глянул в КПК. Анализатор состояния оценивал повреждения как «средние, не опасные для здоровья», но советовал не злоупотреблять нагрузками.

Рана вроде совсем затянулась, кровь не идет, боли нет. Значит, культар таки сработал. И то хлеб.

Земля вокруг меня была изрыта, как будто рядом топтался не один десяток богомолов. Ладони саднили, из кровоточащих порезов торчали небольшие кусочки прозрачного пластика. Вот, значит, что я сжимал в руке. Не пистолет, а пустую ампулу, хрупкую, как крысиные косточки.

Подтянув к себе рюкзак торговца, я ощупал боковые карманы в поисках аптечки. Ну точно, вот она. Смазал йодом порезы, вскрыл бинт, аккуратно замотал ногу свободной повязкой – по-сталкерски, как учили.

Кира медленно приходила в себя.

– Что… что это было?

Я замялся. Сделал вид, что занят повязкой, потом – что приводил в порядок одежду. Но ответить все-таки пришлось.

– Побочные эффекты.

Кира осторожно подняла с земли упаковку с культарами и, держа двумя пальцами на вытянутой руке, быстро спрятала кожаный пенальчик в рюкзак торговца.

– И так каждый раз?

Я поднялся, попробовал наступить на простреленную ногу. Она онемела и почти не сгибалась, зато никакой боли – лишь немного тянуло под кожей. Вот и отлично. Теперь можно спокойно опираться на нее всей тяжестью, а при известной сноровке – даже ходить.

– Нет, только у меня,　– сказал я и, отвечая на невысказанный вопрос, добавил: – Ты тут не одна с секретом.

Кира насупилась.

– Может, ты все-таки объяснишь? Я тебе все рассказала, а ты!..

«Да пожалуйста. От меня не убудет. Только зачем они тебе, мои проблемы?»

– Как действует культар, я знаю. Меня учили. И ни о каких побочных эффектах не рассказывали.

– Хорошо. Смотри.

Я передернул затвор ПМ, подхватил с земли три куска песчаника и швырнул их в небо. Проводил стволом первый и трижды нажал на спуск.

Грохот выстрелов, как всегда при такой стрельбе, слился в один.

Все три камня разлетелись на куски. Сверху посыпался песок.

– Ух ты!　– Кира восхищенно смотрела на меня.　– Здорово! Отлично стреляешь!

Я тона не принял. Ответил с мрачной миной:

– Это не я молодец. Имплантат. Сидит у меня в голове и помогает палить во все, что движется. Прицел на глазу видела?

– Да-а…

– Из той же обоймы штуковина, бесплатное приложение. Откуда у меня вся эта красота взялась – не спрашивай, не скажу. Главное, что работает, и работает неплохо. Но иногда бывают сбои. От чего, почему, я не знаю. На химию с нейростимуляторами почему-то реагирует, на регенератор или вот на культары, как теперь выясняется, тоже. Так что,　– я улыбнулся,　– придется лечиться у тебя. Не откажешь?

– Нет,　– ответила она совершенно серьезно.

– Вот и отлично. Тогда будем собираться. Отведу тебя в Оазис, там сейчас тихо. Дождешься большого каравана в Москву или к полиции напросишься.

Кира кивала. Но видно было, что она меня не слушает, погрузившись целиком в свои мысли.

– У тебя деньги-то есть?　– спросил я.

– А? Что? Да… немного осталось.

– Немного – это сколько?

– Семнадцать монет,　– гордо сказала она.

– Этого даже на дорогу не хватит, не говоря уж о портале… Кстати, сколько ты весишь?

Она, естественно, немедленно покраснела и завертелась на месте, осматривая себя.

– А что? Я разве толстая?

– Нет,　– хмыкнул я.　– Просто в порталах оплату транспортировки считают по весу. Сколько в тебе? Пятьдесят?

– Сорок восемь!

– Это все равно.

– Нет, не все равно!

Полтора часа назад эта девочка была в шаге от смерти и трепетала в руках подонка с ножом, а сейчас спорит о какой-то ерунде. Счастливая. Мне бы научиться забывать так быстро.

– Плата за полные десять кило, так что возьмут как за пятьдесят. Да еще снаряжение, одежда. Ладно, с деньгами что-нибудь придумаем. Пошли.

Кира подняла с земли фонарь, побежала за мной. Догнала – что было не трудно,　– ухватила за руку и спросила:

– Мы… к ним идем? Да?

– Если хочешь, можешь не ходить. Надо похоронить убитых. Собрать оружие, снаряжение – все, что можно продать. Я один справлюсь.

– Нет,　– сказала она твердо,　– я буду помогать.

Провозились мы долго, часа три, наверное. Первым делом двумя старательскими кирками вырыли могилы для погибших. Обливаясь потом, перетащили всех шестерых – я со своей ногой ковылял еле-еле, поэтому большая часть работы пришлась на долю Киры.

Она не скулила. Хотя и побледнела до синевы – смотреть страшно. Раньше ей точно не доводилось носить на руках мертвецов.

Завалили могилы землей, а Кира, стирая руки в кровь, натаскала по моему совету камней поверх насыпных холмиков. Чтоб не разрыли динго.

А пока она возилась с ними, я взял кирку и снова врубился в землю, шагах в ста от последнего пристанища шахтеров. Нога мне почти не мешала, разве что напоминала иногда непривычной тяжестью: эй там, наверху, ты не забыл, что во мне пуля сидит?

Закончив свою работу, Кира подошла ко мне.

– А это зачем? Тех… ну, других… хоронить?

«Мародеров не хоронят, девочка».

– Они этого не заслужили.

– Почему? Потому что воры, да?

– Нет, не поэтому. Корсары – тоже воры и грабители, но их хоронят, и причем с почестями. Те же рейнджеры и сталкеры, которые бьются с ними до последнего. Потому что корсары враги, а врага можно уважать. Особенно сильного и умелого.

Я с ненавистью рубил землю. Кира молча ждала продолжения.

– А эти, они шакалы. Стервятники. Трупоеды. Зачем оставлять о них хоть какую-то память?

Она не возражала. Видимо, этот негласный закон пустошей не вступил в противоречие с ее этикой. Но любопытство не давало покоя.

– Зачем же тогда яма?

– Старательский груз закопаем. Помоги дотащить.

Странно, но она ничего не сказала, а я уже ждал очередных обвинений в мародерстве. Нет, Кира без лишних слов взялась за ближайший мешок. Пока мы пыхтели, подтягивая груз к яме, я объяснял:

– У старателей есть нечто вроде законов чести – Кодекс Шахт. Он хоть и неофициальный, но действенный, за исполнением следит не столько охрана, сколько людская молва. Нарушившему закон под землю лучше не спускаться. А если доведется мастеру оступиться – ему и подавно больше веры не будет.

– Правильно!　– Кира на минуту остановилась, вытерла пот, устало привалилась к мешку.

– Не думай, что все так радужно. Подонки есть везде. Но я знаю в Оазисе одного настоящего,　– я выделил голосом,　– мастера. Мы скажем ему, где лежит груз погибших сегодня парней. Он пошлет своих, товар откопают и доставят в город. Если не найдут наследников – продадут, а деньги положат в фонд помощи. На пенсии семьям тех, кто так и не вышел из шахты, на оружие и снаряжение для новичков.

Глаза Киры загорелись.

– Ты молодец, Андрей! Так и сделаем! А… а он не возьмет деньги себе? Твой мастер?

– Не возьмет. Все равно дознаются. И не быть ему тогда мастером. Ни на одной шахте, даже за сто переходов отсюда.

Мы плотно утрамбовали мешки. Прежде чем засыпать яму, я вынул из кармана одного из них серебристый тюбик метчика. Отвернул крышку, выдавил пасту и крест-накрест пометил наш схрон.

– Заваливай!　– я махнул Кире рукой.

Конечно, она не утерпела.

– А что ты сделал?

– Обозначил место радиоактивной пастой: ею старатели новые забои столбят и проходы размечают. Счетчиком Гейгера потом найти – раз плюнуть.

Пока Кира старательно маскировала наш тайник какими-то веточками, я собрал оружие. ППШ, разболтанные рабочие лошадки старателей, поставил рядом с камнем. В реальном бою толку от них ноль, а для крыс 72 патрона в дисковом магазине – сюрприз неприятный. Ребятам Дигмана пригодится. АКМ Смазчика, к сожалению, оказался испорчен. То ли задело в перестрелке, то ли ствольную коробку сорвало от падения. Автомат вообще выглядел очень поношенным, за такой много не выручишь, только лишнюю тяжесть протаскаешь. Пусть Том разбирается, если охота, может, есть у него умельцы, починят.

А вот ХМ8-компакт Скинни оказался в приличном состоянии, да еще с подствольником – монет триста всяко можно выручить. СВД я навьючил на себя. Полезная вещь в пустыне, незачем такими подарками разбрасываться.

С поясов Грува и Скинни я снял две рации (шестеркам они, судя по всему, не полагались, или не успели скопить еще). Код скремблера, конечно, не подберешь, но кто сказал, что он вообще нужен? Я выворотил кодирующие модули, размахнулся и закинул далеко в сторону. В Оазисе поставлю новые, будет работать на ура.

Денег у всех четверых с собой не оказалось. Зато в КПК у Грува торчал чудесный модуль электронного увеличителя. Ну, понятно, снайперу без бинокля никак. А раз он ему больше не нужен, пристрою себе.

КПК с радостью заглотнул апгрейд, прогнал тесты и остался доволен:

«Дополнительные модули… электронный увеличитель „Спай-гласс“… заряд 63 %».

Подошедшей Кире я протянул «хеклер».

– Умеешь пользоваться?

И по тому, как осторожно она взяла пушку в руки, понял: не умеет. Кира крутила пистолет-пулемет с тем недоуменным восхищением, которое всегда вызывает у неофитов красивое оружие.

Я быстро перещелкнул флажок предохранителя.

– Нет,　– сказал Кира.　– Научишь?

– Попробую. Пока носи просто так, для солидности. Ствол для девушки подходящий, какой-нибудь подонок сто раз подумает, прежде чем тебя задирать.

И тут она меня ошарашила. Прямо в лоб.

– Андрей, я хотела тебя попросить.

Она стояла прямо передо мной, тоненькая, одинокая, испуганная. Я смотрел на Киру сверху вниз, опираясь на СВД, как на костыль.

Хорошо, должно быть, мы выглядели со стороны. Как говорила мама Коуди: «Красивая пара».

– Ты… ты… только не смейся, ладно?

– Не буду.

– Можешь проводить меня в Москву?

Наверное, на моем лице отразилось как минимум удивление, потому что Кира тут же заговорила очень быстро, не давая мне вставить ни слова.

– Тебе заплатят! Обязательно! Я попрошу. Только проводи меня, пожалуйста. Знаешь, я иногда думаю: а вдруг меня преследует кто-то? Охотится на меня? Почему там, где я, всегда опасно? Почему нападают и убивают? Вот и тебя сегодня чуть не убили… А потом, когда ты так странно себя повел, я решила, что ты тоже против меня. Я уже не знаю, кому верить и что думать!

– А теперь веришь?

– Конечно! Раз попросила. Я тогда очень испугалась, Андрей, честно. И вообще, раньше все, кто брался меня защищать и охранять,　– погибали…

«Вот спасибо, девочка, утешила».

– …думала, что надо мной висит какое-то проклятие, что я, вместо того чтобы лечить, приношу людям смерть. Но ты жив! Значит, все не так плохо, как мне казалось, значит, я могу туда дойти и…

Она говорила и говорила без умолку. А я размышлял: с какого лысого хрена мне сдалась эта Москва?

«Тебе мало своих проблем, Андреналин?»

Завтра в Оазисе меня будет ждать Джок с координатами Силь или хотя бы с намеком, где ее можно найти. В любом случае – хоть с какой-то информацией. И Дигману я кое-что обещал. Конечно, сегодня я вернул его траты сторицей, но Андреналин всегда доделывает до конца все, за что берется.

Да разве это проблема – дойти до столицы? Всей дороги: один портал и полтора дня. С полицаями и того быстрее. Вернемся в город, продадим барахло, выручим денег, будет чем за охрану заплатить.

А все Кирины намеки, что ее ищут, преследуют и скоро поймают,　– полная ерунда. Испугалась, устала, что неудивительно – сегодняшних переживаний ей на месяц хватит. А до этого что еще было? Потому и чудится всякое.

– Кир, я бы тебе помог, но…

Она застыла.

– …у меня много дел в Оазисе, я там подрядился на одну работенку, да и вылечиться не помешает. До купола я тебя провожу, а там посмотрим. Может, караван в Москву идет или копы в рейд намылились. Тогда у тебя никаких проблем не будет. Или свяжемся со столицей, глядишь, сопровождение вышлют. Вариантов много. С эскортом тебе всяко безопасней идти, чем с одним-единственным проводником.

Кира молчала долго, несколько минут. В уголках глаз у нее подозрительно блестело. Потом тяжело вздохнула и сказала:

– Я понимаю.

Расстроилась. Извини, девочка, я не наемный проводник. И как бы мне ни хотелось тебе помочь…

Она решительно перекинула через плечо ремень «хеклера», подняла с земли свой рюкзак.

– Пошли в твой Оазис. Заодно по дороге Тикки поищем.

Только сейчас я сообразил, что Кира все это время даже не вспоминала про геккона. И почти не волновалась за него.

– Это не займет много времени, не бойся. Сейчас у меня чуть-чуть восстановится пси, я его позову, и он сам прибежит.

– Конечно.　– Я сделал вид, что целиком поглощен наладонником.

«Ядрена мать! Я опять забыл, что она псионик!»

КПК мерно подмигивал пустым экраном. Увеличитель просканировал окрестности, сожрав ползаряда батарей. Зато я убедился, что дорога свободна. На всякий случай пощелкал режимами. Нет, никого. Только мы двое.

Я еще раз подивился Кириному прозвищу.

– Откуда, кстати, такой ник?　– спросил я.　– Боевая СеКира?

Кира тут же ощетинилась. Обидел ее все-таки мой «отказ».

– А что, не нравится? Можно подумать, твой лучше!

– Почему? Нормальный ник. Только не женский совсем, я как увидел в КПК, первым делом подумал, что девушка себе такой не возьмет.

– Я бы и не взяла. Но… попросили.

Я не стал спрашивать «кто». Детская любовь, первое свидание, подростковые чувства. Слишком опасные и хрупкие воспоминания. Лучше их не трогать.

– Меня попросил… один человек,　– Кира говорила ровно, без всяких эмоций.　– Точнее, он просто подарил мне этот ник. Сам зарегистрировал и… подарил.

Ну, точно.

– Ты не обижаешься, если другие тебя так называют?　– на всякий случай спросил я.

– Нет. Но ты лучше зови меня Кирой, как раньше.