Текст книги "Моя"крыша" - Кремль (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8 Ах, злые языки страшнее пистолета

С момента задержания Бушмина в аэропорту Чкаловский прошло немногим более двух суток.

Все это время ведущего сотрудника подотдела активных мероприятий "четверки", одного из пяти имеющихся в наличии федеральных агентов категории "элита", содержали под домашним арестом на закрытом объекте "группы 4" в Балашихинском районе, расположенном примерно в двадцати километрах от МКАД.

На самом деле это был учебный лагерь, включающий в себя четыре коттеджа летнего типа – в каждом из этих деревянных сборно щитовых домов могут разместиться от шести до восьми человек – приземистое двухэтажное здание из светлого силикатного кирпича с учебными классами и медблоком, спортзал в сборном каркасном ангаре, стандартную полосу препятствий на открытом воздухе, макеты в виде двух частично руинированных зданий и подземный стрелковый тир.

Объект, надо сказать, был расположен компактно – площадь его составляет около семи гектаров. По периметру он частично обнесен бетонными плитами, частично огорожен столбиками с "колючкой". Начиная с апреля и до первого снега здесь проходят спецподготовку стажеры, отобранные по заданным критериям для работы в "группе 4". А также те сотрудники, включая ветеранов, кто по разным причинам нуждается в улучшении физических и профессиональных кондиций.

С ноября и до конца марта лагерь находится в состоянии консервации; охрану объекта с наступлением мертвого сезона осуществляют сотрудники вневедомственной охраны.

Другое, более подходящее место для содержания проштрафившегося агента "четверки" – с учетом того, что вохровцев, приглядывавших за хозяйством, временно заменили на особистов, – в отношении человека, для которого сейчас не действует ни одна из правовых норм, предусмотренных законодательством Российской Федерации, трудно себе даже представить.

* * *

Еще один немаловажный нюанс.

Мера, которую руководство сочло возможным и даже необходимым применить в отношении угодившего под спецрасследование сотрудника – "содержание под домашним арестом", – вовсе не означает, что тому будет дозволено дожидаться окончательного вердикта в своей собственной квартире, где он может расслабиться, поваляться, к примеру, с книжкой на диване или посмотреть видик шми дик, пропустив под это дело пару тройку бутылок любимого сорта "Карлсборг". Само собой, в компании с электронным "сторожем": это может быть ручной или ножной браслет, или же ошейник из легкого и очень прочного композитного материала со встроенными микрочипом и микроэлементом питания – следящие датчики являются частью новой поисковой системы "Нимврод", позволяющей на расстоянии контролировать точное местонахождение "меченого" индивидуума (техотдел "четверки" уже получил и опробовал в деле два таких комплекта). Или же как вариант под присмотром двух или трех специально обученных людей, которых могли на время поселить в холостяцкой двухкомнатной квартире Андрея Бушмина.

Не тот, как говорится, случай.

Бушмин написал пространную докладную записку, подробнейше, с максимальной точностью касательно времени и действующих лиц, отобразив в ней ключевые эпизоды «грозненского инцидента».

В среду после полудня с его рапортом ознакомился сам Торквемада.

Последовавший за этим допрос длился около двух часов.

После чего спецпрокурор отбыл, прихватив с собой докладную Бушмина – куда то по своим служебным делам, наказав своим особистам стеречь подследственного пуще зеницы ока и оставив самого Кондора в полном неведении относительно своей дальнейшей судьбы.

* * *

Бушмина содержали в цокольном этаже учебки, в левом крыле здания, в изолированном помещении медблока, из которого были предварительно убраны рубящие, колющие и прочие опасные для жизни охраны, да и самого подследственного на случай возможного суицида, предметы.

На правое запястье Кондора прикрепили электронный браслет сторожевой системы "Нимврод", выполненный из особо прочного композитного материала, избавиться от которого без специального цифрового облучающего датчика – дело чрезвычайно непростое.

Двери крепкие, надежные – хрен высадишь.

Окна не только зарешечены, но и закрыты снаружи пластинчатыми жалюзи. Вдобавок ко всему особисты установили на кронштейнах две видеокамеры, позволяющие, находясь в соседнем помещении, наблюдать картинку, транслируемую из медизолятора и смежной с ним туалетной комнаты.

Кормежка средней паршивости: на день два суточных комсоставовских рациона – сухпаек в стандартной упаковке, а также по желанию минералка или же сок из магазинных тетрапаков.

Такое вот своеобразное шоу "За стеклом", устроенное невесть кем, с Андреем Бушминым в качестве главного и единственного персонажа.

* * *

Две вещи сейчас напрягали Бушмина более всего – неопределенность в его нынешнем положении и еще то, что он уже более двух суток вынужден маяться от безделья.

В самом деле: чем может занять себя человек, запертый в медизоляторе, где из обстановки имеются лишь топчан с постелью, привинченные к полу стол и два табурета, хромированный умывальник и запертый на ключ металлический шкаф? Разве что медленно сходить с ума?

Чтобы занять себя хоть чем то, Андрей вновь ударился в воспоминания. В частности, он заставил себя припомнить детали той странной истории с пленением Горца, первую часть которой, заподозрив, что вайнах, которого он сдал в моздокский "фильтр", и нынешний Султыбеков, – это одно и то же лицо, он восстановил в памяти в Ханкале, еще до их вылета в Москву.

…Декабрь девяносто девятого. За несколько дней до наступления Нового года (миллениума), время близится к полуночи, местонахождение сводной РДГ – город Джохар, он же Грозный, центральный район чеченской столицы, все еще занятый «вооруженными силами Ичкерии».

В доме, на второй этаж которого Кондор и трое его бойцов из "группы управления" поднялись по чудом уцелевшей лестнице без перил, сохранились лишь вертикальные балки и межэтажные перекрытия. А вот стены отсутствовали напрочь. Выглядел он, этот грозненский дом, как мертвое существо, с которого содрали кожу и соскоблили мышечную ткань, – сохранился лишь обглоданный хищными челюстями скелет. Идеальный НП: отсюда, оставаясь незамеченным, можно вести наблюдение и за улицей Ленина, строения на которой сильно руинированы, и за обширным пространством плошади Минутка.

Андрей поднес к губам портативный "Кенвуд":

– Всем занять исходные позиции. Действовать только по моему сигналу!

Рация тут же отозвалась голосом Володи Мокрушина. Рейндж и еще восемь бойцов заняли – скрытно – позиции в двух соседних коробках. Мокрушин, кстати говоря, по жизни лучший приятель Андрея, он тоже являлся выходцем из морпехов. Из двух спецгрупп, которые они возглавляли, соответственно "Город" и "Терек", начальство велело, отобрав лучших из лучших, составить сборную РДГ в составе дюжины штыков. После чего, поставив Кондора старшим, а Рейнджа его замом, отправили переодетую под "чехов" и наемников группу прямиком в волчью пасть, в центр занятого моджахедами города.

Бушмин подозвал к себе приданного им офицера авианаводчика.

– Сообщите своим по рации, что мы на месте! Подлетное время?

– От четверти часа до двадцати минут.

Как по заказу, в просвет между тучами выглянула полная луна, залив своим призрачным светом чудовищный окрестный пейзаж. Какое то время Андрей не мог понять толком, что же у него здесь, на глазах, вершится. На площади, окантованной с трех сторон остовами многоэтажек, там и сям группами стояли нохчи. Их и сейчас уже было довольно много, но подкрепление продолжало к ним прибывать со всех сторон: из центра, от проспекта Революции, и с востока, от Старой Сунжи, и еще сходились откуда то из ближних кварталов.

На временный НП поднялся Мокрушин, рослый, крепкий, очень сметливый и шустрый чертяка; на перемазанном сажей лице, как приклеенная, держалась белозубая усмешка, в глазах здоровый спортивный азарт.

– Ну ни...ф...фига себе! – воскликнул Мокрушин, которому отсюда и без ночной оптики все было видно как на ладони. – Что это еще за "толковище"?! Черт… Чичики, однако, сегодня какие то чумовые.

Бушмин стоял в полный рост, привалившись плечом к бетонной балке. На самом краешке пропасти, как ему сейчас казалось. По спине у него гулял смертный холодок. Ему многое довелось повидать в своей жизни, но такого – никогда.

Площадь в центре Грозного в эти самые минуты превратилась в некое подобие древнего языческого амфитеатра, в подмостки, где воинственные вайнахи взялись – по своему, известному им поводу – разыгрывать свой дьявольский спектакль.

Повод был такой: публичная казнь нескольких "кяфиров", – это были ребята из разведгруппы ВДВ, которая позавчера попала в засаду и несколько человек из числа которой попали в плен ранеными и контужеными, – на площади Минутка в присутствии двух западных и одного российского "стрингеров" с телекамерами, при большом скоплении вооруженных нохчей и наемников, – благо выдалась пауза в боевых действиях с федералами, – которым это зрелище должно лишь прибавить воинственности, мужества, решимости сражаться против русских "свиней" до упора, до победного конца…

На глазах у Кондора началась черная месса: боевики казнили путем обезглавливания первого из пленных, и тут же вокруг места казни стало складываться, постепенно увеличивая в диаметре окружность и число вовлеченных в танец "зикр", некое дьявольское "колесо", жестоко и неумолимо раскручивающееся во времени и пространстве…

* * *

В ночном эфире деловито прозвучали кодированные переговоры:

– "Серафим", ответьте "Наемнику"!

– "Наемник", я "Серафим", слышимость нормальная.

– Молния! "ЗАКАТ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ"! "Молнию" вручить немедленно!

Через пятнадцать минут внутренности прилегающих к Минутке двух или трех каменных коробок пылали адским огнем; "колесо" на площади, по которой "иваны" откуда то с ночного неба – сначала площадь штурманули ночные "Су 25Т", а спустя минуты две или три мост и периметр дополнительно обработала пара новейших "Су 39" – лупили своими калеными огненными дубинами, мигом развалилось, а сами недавние участники "мессы" из числа уцелевших бросились спасаться в свои глубокие подземные норы.

Кондор и его бойцы тоже быстро отошли от границ Минутки, по которой "ночные ангелы" напоследок ударили из своих тридцатимиллиметровых пушек "ГШ 301" – огневая мощь "гаттлингов" была таковой, что сплошная огненная струя оставляла после себя двухметровой глубины траншеи…

Вот здесь то, когда кучка переодетых федералов, воспользовавшись вызванной внезапным авианалетом сумятицей, стала отходить, в двух кварталах от Минутки они и столкнулись с небольшой группой чеченов, среди которых Кондор, отказываясь верить своим глазам, увидел плененного им неделю назад в Аргунском ущелье Горца, а также опекающего его двухметрового верзилу нохчу.

Спасло их, возможно, всех вместе, и федералов и вайнахов, то обстоятельство, что в тот момент, когда они пересеклись и заметили друг дружку, над ними, делая последний заход, прогрохотала в небе пара «ночных ангелов».

Попадали на землю, смешавшись, русские и чечены (причем последние так и не врубились, что среди них – вынужденно – затесались бойцы федеральной разведгруппы).

Справа от Бушмина, уткнувшись в землю, залегли уже знакомый ему Горец в новеньком камуфляже и его богатырь охранник. Чечен, повернув голову к Бушмину, что то крикнул на своем гортанном языке. Потом еще раз повторил свой вопрос (Андрей немного понимал вайнахское наречие; Горец, приняв его за своего, спрашивал, как им добраться кратчайшим путем до бункера бригадного генерала Исмаилова).

Да, спасала общая сумятица и еще то, что лица спецназовцев, включая Кондора, были сплошь вымазаны сажей и гря зюкой, так что их и мама родная сейчас вряд ли признала бы. Кондор, чуть приподнявшись, сначала показал на уши, затем махнул рукой в направлении одной из соседних коробок. Пока он раздумывал над тем, не пустить ли им с Мокрушиным в ход "бесшумки", Горец, словно почуяв опасность, вскочил с земли и рванул вместе со своей свитой числом до семи "духов" в том направлении, которое указывал ему минутой ранее переодетый под боевика командир русской спецгруппы…

Позже, уже по окончании этого опасного задания, Бушмин в своем рапорте упомянул и этот эпизод. Спустя еще несколько дней, когда подвернулась оказия, он поинтересовался у одного из своих знакомых, компетентного товарища из органов, что бы все это могло означать? Тот сказал ему, что за Горцем в изолятор наведались двое сотрудников «органов», они же и забрали его оттуда (тот, выходит, и суток не просидел в «фильтре»). Дальнейшее было уже из области слухов: еще один информированный товарищ, к которому обратился Кондор, рассказал ему, что этот самый субъект, которому сам Андрей присвоил прозвище Горец, вроде как работает на два фронта: и на федералов, и на каких то спонсоров, которые финансируют чеченских боевиков. Что живет он чуть ли не в Кувейте, в Чечне бывает редко и по важным поводом, ну и т. д., и т. п.

Потом было множество всяких новых дел, он сам стал делать стремительную карьеру, поднимаясь по лестнице тайной спецслужбистской иерархии, жизнь вокруг него била яростным ключом, а потому тот кажущийся уже давним эпизод с Горцем постепенно перемещался в самые дальние закутки памяти.

Лица Султыбекова он разглядеть не мог – из за маски.

Но голос и сама манера поведения показались ему знакомыми.

Неужели давеча в Грозном ему пытался устроить ловушку тот самый чечен, с которым жизнь уже однажды сводила его – четыре с лишним года назад?

Он так и не пришел к какому то определенному выводу. Тем более что плавный ход его мыслей был нарушен появлением сразу трех особистов, ребятишек крепких и специально дрессированных.

Один из них сразу же замахнулся на Бушмина дубинкой. Андрей, чья рука была прикована к "лежаку", инстинктивно уклонился, но другой особист, старший в их компании, тут же ловко коснулся его спины своим полуметровой длины шокером…

Надо полагать, Кондора угостили как минимум двойным против обычного электрозарядом. Какое то время он не то что не мог сопротивляться, но и вообще ощутимо "поплыл". Тем не менее пара особистов, которые, подхватив свою "парализованную" жертву с двух сторон, заволокли Бушмина в здание учебки – через парадный вход, – умаялись так, словно каждый из них только что выгрузил вагон угля.

В коридоре первого этажа, освещенном двумя неяркими светильниками, возникла небольшая заминка: проштрафившегося агента следовало, прежде чем предъявить начальству, освободить от верхней одежды. Но и с этой задачей, учитывая состояние поднадзорного, троице особистов удалось справиться с относительной легкостью.

* * *

В подвале учебки была оборудована специальная комната, где стажеров и сотрудников «четверки» обучали технике допроса с использованием самых различных методов получения информации, включая применение спецсредств. И где заодно каждый мог получить представление о тех методах физического, психологического, медикаментозного или иного вида воздействия, каковым в случае неблагоприятного стечения обстоятельств может быть подвергнут и он сам.

Двое дюжих особистов, которых подстраховывал их третий коллега, вооруженный мощным электрошокером, ввели Бушмина – вернее сказать, почти что втащили – в помещение, где его уже дожидался человек, наделенный по воле высшего руководства властью решать судьбы таких персон, как спецагент по прозвищу Кондор.

Спецпрокурор сидел в кресле за основательным, несколько старомодного дизайна двухтумбовым письменным столом, в аккурат под увеличенным и помещенным в рамку фотопортретом Верховного. Человек неопределенного возраста – где то между сорока и пятьюдесятью – неяркой, незапоминающейся внешности. Волосы пепельного окраса, аккуратная стрижка, волосок лежит к волоску. Худощав, подтянут, роста невысокого – максимум сто семьдесят пять. Тонкие губы, аскетичное лицо иезуита, бедное на проявление глубинных чувств и эмоций. На нем камуфляж без знаков отличия; впрочем, звание и фамилия этого тайного слуги Немезиды Бушмину и еще нескольким ведущим сотрудникам "четверки" были известны доподлинно – генерал майор юстиции Нечаев.

– Присаживайтесь, подполковник, – долетел из за стола его сухой бесцветный голос. – Кстати, я считал вас более выдержанным человеком.

Поскольку Бушмин еще только только начал отходить от последствий полученного им мощного заряда электрического тока, и его конечности еще не полностью подчинялись своему хозяину, двое помощников "инквизитора" сами помогли ему присесть в кресло, вмурованное в бетонный пол в аккурат посередке комнаты, чье внутреннее убранство вполне убедительно имитирует какой нибудь средней руки застенок.

Навалившись вдвоем, особисты прихватили "манжетом" к подлокотнику левую руку Бушмина, затем наступил черед правой, которая только сейчас стала слегка оживать и чуточку реагировать на приказы мозга.

– Просто беда с этими "крутыми", – пыхтя от усердия, процедил один из особистов. – Каждый числит себя за Джеймса Бонда.

Помимо закованных в "манжеты" рук, Андрея еще довольно туго перепоясали ремнем поверх живота, хрен куда денешься!

* * *

Андрей понятия не имел, что именно ему вкололи.

"Пентонал натрия", известный также как "сыворотка правды", уже давно устарел. Хотя и применяется порой в тех случаях, когда нужно срочно развязать кому то язык, а под рукой более ничего другого нет. Вообще то фармацевтика и биотехнологии шагнули далеко вперед: такого спецы понавыдумывали, что у любого, даже самого подготовленного индивидуума может мигом башню снести…

Спецпрокурор Нечаев куда то на время выходил. Наверное, выжидал, когда на "клиента" надежно подействует наркота.

Андрей и вправду вскоре стал "глючить". Сначала он видел перед собой красноватую зубчатую стену, здорово смахивающую на Кремлевскую (кстати, отдельный зубец крепостной стены, по форме напоминающий букву "М" или же перевернутый "ласточкин хвост", называется так же – "мерлон"). Спустя еще какое то время, вроде как из любопытства, он каким то образом прошел сквозь эту стену – типа он "волшебник" Дэвид Копперфилд – и тут же оказался в большом кабинете, чей внушительный интерьер был ему до странности знаком.

В ушах у Бушмина раздались какие то негромкие щелчки, так, словно кто то невидимый дал ему опробовать микрофон.

Вслед за этим прозвучал суховатый, со строгими интонациями голос:

– Смотреть сюда и слушать!

Андрей сфокусировал взгляд и увидел перед собой… знакомое на всю страну лицо. Вернее, сразу два лица: одно принадлежало человеку, одетому в камуфляж без знаков отличия, другое, в штатском, строго смотрело на него с портрета.

Губы у этих двух персон, и у того, что одет в камуфляж, и у другого, чье изображение висело на стене, зашевелились в унисон, так, словно они говорили одновременно или же являлись одним лицом, но в двух чуточку отличающихся ипостасях.

– Здравия желаю, товарищ Верховный! – четко, как ему самому показалось, произнес Андрей. – Извините, но я не расслышал, что вы сказали?

– Назовите ваши имя, фамилию, воинское звание, место службы и оперативный псевдоним, – потребовал до боли знакомый голос. – Отвечайте!

– Андрей Бушмин, подполковник, Главное разведуправление, оперативный псевдоним – Кондор.

– Хорошо, Бушмин. Отвечайте на мои вопросы ясно, четко, правдиво и, по возможности, коротко. Не слышу?

– Так точно, товарищ Верховный.

– Добро, – сказал "портрет" в унисон с сидящим под ним "лицом". – На мои вопросы, – повторил он.

– Слушаюсь, товарищ Верховный!

– Сконцентрируйтесь, Бушмин! Смотреть сюда и слушать! Вы причастны к похищению Вадима Голубева? Да или нет?

– Нет.

– Вы имели прежде контакты с представителями компании "Ространснефть"?

– Нет.

– Назовите ваше легальное прикрытие в сфере бизнеса?

– Гм… Фирма… какое то сложное название… в экспортной индустрии…

– Компания "Рособоронэкспорт", где вы числитесь консультантом с окладом в восемь тысяч долларов США?

– Да.

– В штате еще какой коммерческой структуры вы числитесь?

– Более нигде не числюсь.

– Вы ранее были знакомы с господами Голубевым и Литвиновым?

– Нет.

– Господина Серебрянского Аркадия Львовича знаете?

– Нет… но фамилию где то уже слышал.

– Вы причастны к похищению Голубева?

– Нет.

– Кто ваш непосредственный начальник в "четверке"?

– Полковник Шувалов.

– Это он вам велел поучаствовать в похищении вице президента "Ространснефти"?

– Не понял вопрос…

– Отвечайте! – строго сказал знакомый до боли голос, от которого у Бушмина – он сейчас испытывал нечто вроде пьянящей эйфории – порой даже в горле перехватывало.

– Такого приказа мне не отдавали.

– Бушмин, с какого времени вы взялись "крышевать" нефтянку? Вы и ваши коллеги из "четверки"?

– Не понял…

– Почему вас направили в Грозный вместе с нефтяниками?

– Не знаю… Приказ.

– Кто еще из руководства с вами? Кто, кроме вас и Шувалова, "разруливает" ситуацию вокруг "Ространснефти"? Может, сам Мерлон?

– Не понял…

– Вы должны говорить правду! Вы знаете, кто такой Мерлон! Это он вам с Шуваловым приказал вмешаться в конфликт вокруг "нефтянки"?

– Не понимаю…

В наступившей тишине, как показалось Бушмину, где то неподалеку прозвучал мелодичный перезвон кремлевских курантов.

– Плохо, Бушмин, очень плохо, – сказало лицо, сидящее под портретом. – Высшее руководство вами в высшей степени недовольно! Вы пытаетесь сокрыть правду, а так у нас не принято делать!

– Очень плохо, – строго сказал "портрет". – Придется вас наказать, Кондор…

– Будем выносить ваше дело на суд "тройки", – сказало лицо в камуфляже. – Надеюсь, вы понимаете, чем это вам грозит?

– Вы понимаете, чем это вам грозит? – спросил "портрет", тут же "растроившись" на глазах у проштрафившегося агента.

– Да… Но сейчас ведь не тридцать седьмой?

– Верно. Поэтому мы не будем вас публично расстреливать. У нас демократия. Поэтому ликвидируем мы вас тихо, аккуратно, сработав под "несчастный случай"…