Текст книги "Ричард - герой полей (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

–       Давай, – согласился я, – мне кажется время у нас еще есть, чтоб голова отдохнула  после всего.

–       А то как же, – засмеялся Ричмонд и мы снова погрузились в сидр.

За небольшими разговорами, воспоминаниями и прошел тот вечер. В заведение то входили, то выходили, но знакомых я больше не встретил. Не встретил их и мой приятель.

–   Да, видно мало нашего брата осталось, раз тут нет никого, – с горечью сказал Ричмонд  и обратил   к сидру свое лицо.

–   Это точно, – согласился я, – жизнь склоняет наши головы, а иногда и вовсе сшибает. Но будем рады пока за   себя, что еще мы живы и кое-что можем

устроить.

–   Не боишься?

–    Нет, чего мне-то бояться? Я никогда не уходил с поля боя.

–    То же делал и я.

–    Знаю об этом, потому уважаю тебя и соглашаюсь помочь.

–    Спасибо, брат, спасибо, – не видно, но, наверное, слеза скатилась все же у старого воина из глаз.

Вдоволь залив себя сидром, мы распрощались и разошлись по своим стойбищам, обещая друг другу не теряться из виду и быть готовыми к нашей договоренности.

В стойбище  пахло   сеном и  конским навозом. Я быстро убрал все и расположился на отдых, уже после думая о том предложении, что сделал  мне друг.

–    Помогу ему, – согласился я сам в душе, – а сам вернусь на поле боя. А там, будь что будет.

С этой мыслью я и уснул, и проснулся от нарастающего вокруг шума.

–   Так, – решил я про себя, – пришла пора собираться в поход. Ну, что ж, я  почти  готов. Осталось оседлать только лошадь, да еще немного охладить  свою   голову.

Приготовления  шли везде и повсюду. К обеду шум поднялся и вовсе невыносимый.

Что ж, это были сборы на войну и каждый знал, что ему делать. Оттого стоял шум, и потому немного было не по себе. Но каждый выбирает свой путь сам и влачит его до самого конца, если, конечно, он внезапно не обрывается и представляет собой лишь огрызок какой-то длинной веревки.

Будет ли так со мной – правда, не знаю. Судьба подскажет и разъяснит. Что будет с другими – тоже не знаю. У них другая жизнь и своя судьба.

И для каждого она разная, хотя порой варится в одном жизненном котле.

Кто-то будет убит, кто-то просто уйдет с поля боя, кто-то станет героем, а  кто-то возможно потеряет все.

Все может быть. Так устроена наша жизнь и в ней все преодолимо. Это только кажется, что нет. А реально – ведь все возможно.

И вот сейчас, уже совсем готовый к походу, я стою и думаю надо всем, что было со мной и что происходило ранее. Такого вроде бы не случалось. Может, это просто страх?  Или смерть моя близко стоит?

А к черту ее или к Богу. Не знаю, вобщем, к кому. Но  пусть, она уходит. Впрочем, будь что будет. Это ведь мой девиз. И он меня до сих пор спасал.

Жизнь – как та ткань или хвост, что развевается за моей спиной. По-другому ее и не обозначишь. Все время она почему-то сзади.

Может, когда и окажется впереди, но вряд ли я в это поверю хотя бы сейчас.

Нет. Я иду без боли, и я уйду, если так вдруг случится. Что же, это моя жизнь, это моя судьба. И бороть ее больше некому. Так  и знай, Ричард.

Какая-то слеза пробежала у меня по глазам. Я смахнул ее и задумался снова.

Как я жил и как я буду жить дальше? Что-то меня беспокоит сегодня. Или это просто тревога  за  свою жизнь? Ладно, что-то я раскис. Вперед. Уж, труба-рог зовет.

Это значит, пора выступать и пора, наконец, отрабатывать чьи-то деньги. Да, чьи-то, а не мои.

Но куда  же делись мои? Черт его знает куда. Может, кто пропил, может и съел. Не мое это дело. Мое – головы  рубить и дело творить. И я так и поступаю.

Ну, что ж, вперед, за герцога  короля или как там его еще зовут. Вперед, за его славу, силу и его деньги.

Тевтон  поставил крест на  своем шлеме и написал слово.

Что оно обозначало для него, осталось  известно только ему. Но, очевидно, что-то

значило, если покорило судьбу и увело судьбу иного в сторону.

Но об этом  уже позже будет вестись разговор и долгие годы пересудов  не смогут разобраться в том до конца.

Смогу ли я – сам не знаю. Но попробую. Но чуть

позже и не сейчас.

А сейчас, в поход и сейчас в бой. Там все станет ясно и там определится жизнь кое-кого до конца.

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ

ПОБЕДА

Колонна  всадников   растянулась веревкой вдоль убогих и жалких  зданий, которые мы все покидали. Хоть и богат был наш наниматель, но все же и он не желал тратиться больше на что-то, облегчая таким образом свою трудовую жизнь.

Рог зазвучал снова, и потихоньку ряды тевтонов двинули вперед. Так получилось, что в моем ряду оказалось четверо.

Сбоку ехал еще какой-то рыцарь, разодетый до неузнаваемости. Судя по всему, это  и  был  тот самый наниматель, о котором я веду речь.

Держался он гордо, и то и дело опускал забрало своей рыцарской маски.

Хочу отметить, что одеяние рыцарей несколько отличалось от нашего. Хотя внешне трудно это было определять. Но все же, разность имелась.

Тевтон  никогда  не   позволял себе такую, к примеру, роскошь, как забрало. Этот атрибут рыцарской практики.

Они геройствовали на турнирах и полях редких сражений. Часто позволяли открывать свое лицо, чтобы   их величества или высочества узнавали и, не дай бог, не спутали с каким-нибудь тевтоном.

И отнюдь, дело было не в их показной храбрости или, наоборот, нашей трусости.

Как раз мы знали истинную цену такому геройству. Потому, маски наши были без забрал и имели кругловидную  форму для обтекаемости удара вражеского  меча.

Рыцарские же доспехи и в целом, форма "головы" сводились лишь к более угловатым очертаниям и имели  лишь частично ряд наших преимуществ.

Возможно, со стороны их одежда и выглядела как-то привлекательнее, но для  боя, откровенно говоря, она мало  подходила.

И вот, теперь, я смотрел на этого героя и с грустью думал, что ему, возможно, ничего  и  не достанется в этом бою.

Слишком уж ярким был наряд  и  привлекателен для многих. Но сожалеть об этом мне долго не пришлось, так как вскоре он отъехал в сторону и пристроился к кому-то другому.

Мы, как и все, оказались в ряду втроем. Я поискал глазами Ричмонда, но, так и не найдя, прекратил поиски, целиком  поглощаясь самим собой и мыслью о предстоящем сражении.

Колонна двигалась медленно, да и откуда могла взяться скорость, если такая масса окованного со всех сторон мяса несла на себе огромную тяжесть.

Иногда, мне было тяжело смотреть на лошадей, которые зачастую аж прогибались под весом всадника.

Это даже делало их немного ниже и формировало новую структуру тела. Порой, ноги всадника достигали аж до земли,  и он свободно мог ими идти.

Но тяжесть собственного веса он все равно возлагал на лошадь и преспокойно  восседал     сверху, очевидно, даже не задумываясь над этим.

Я ехал в середине. Рядом моя, немного подраненная лошадь, а дальше:  и слева, и справа мои соратники.

У одного из них была запасная лошадь. Другой же восседал на гнедом рысаке, судя по всему, еще совсем молодому и сильному.

Он даже не прогибался под весом седока. И, надо сказать, это даже меня несколько удивило.

Но отдав предпочтение молодости и выносливости, я тогда  не придал тому никакого значения. Совсем скоро мы опустились в долину, а затем вошли в лес.

Дорога позволяла ехать так же в ряду, а  потому наш строй не пошатнулся.

Я задумался над предложением Ричмонда. Как я смогу ему помочь, если не могу знать, где он сейчас. Что уж говорить, когда вступим в бой. Оставалось надеяться только на волю случая и провидение. Да еще на свою сообразительность в таких делах, как сражение.

А, возможно, Ричмонд и сам найдет меня. Все может быть. Потому, не буду больше думать об этом, а положусь на волю самой жизни.

Мы проехали лесом еще немного, как вдруг отрывисто прозвучал рог. Это был сигнал тревоги и одновременно призыв к бою.

– Что, уже? – подумал я в ту минуту, оглядываясь по сторонам и не находя своего противника.

В таком же недоумении находились и мои соратники.

Но вот, картина прояснилась.

Снова зазвучал рог и на этот раз протрубил отбой. Я пожал своими   могучими плечами и дернул за узды своего коня. Он медленно двинулся вперед, опережая в ряду на полкорпуса.

Колонна снова поползла вперед. Никаких слов, речей слышно не было. Только шум передвигающегося металла, фырканье лошадей, их жалобное ржание, да еще стон какого-нибудь давно израненного седока.

Были среди нас и такие. Что делать. Деньги     кончались, а раны порой не поспевали заживать.

Наконец, лес начал редеть, и вскоре дорога просветлела, став шире. На миг я снова увидел того самого всадника, что и был герцогом-королем.

Он пронесся мимо нас вперед, едва не задев своим хвостом моего бокового товарища.

Вскоре лес расступился, и колонна оказалась на широкой опушке.

Зазвучал рог, призывая  остановиться. Общий шум движения как-то стих, а сама колонна преобразовалась в полукруг, своеобразно выделяя место своему предводителю.

Очевидно, он хотел что-то нам всем сообщить. Так оно и было.

Наниматель заговорил звонким и довольно молодым голосом, не открывая своего забрала.

–   Там, – махнул он рукой, – нас уже  ждут. Их немного и  мы сильнее.

Я хочу, чтобы вы быстро смяли их ряды и ворвались в замок. Добычу я оставляю

вам, как и всегда. Думаю, повторять не надо об этом лишний раз, но все же скажу. Кто не со мной – тот не со мною. Это значит, что он мой враг и

должен умереть. Это все. В бой вступаем с ходу. Разберитесь в рядах и, да благословит  нас господь.

Рыцарь склонил немного голову, перекрестился, а затем гордо вскинул  ее.

–   За мной, – скомандовал он и направил своего коня дальше по дороге.

Колонна снова     перестроилась и   обрела несколько иной вид.

Теперь, по ходу шли только два тевтона, а за ними их привязные лошади. Я оказался рядом с тем самым, что был без запасного коня.

–   Готов? – сразу спросил он меня каким-то глуховатым и странным голосом.

–   Угу, – кивнул я ему в ответ, и мы двинули шаг в шаг наших лошадей.

Совсем скоро лес  вовсе исчез, и та же дорога навела нас  прямо на противника. Правда, его видно пока не было, но уже чувствовалось в груди какое-

то волнение и ясно доносился шум уже с другой стороны.

Там, очевидно, усиленно готовились к отражению нашей  атаки и создавали видимость, что их много.

Так или иначе, но наши ряды сближались. Шум нарастал, и даже появилось какое-то дикое гиканье.

Наконец, первые ряды сомкнулись, и с ходу потекла битва. Стройность колонны была нарушена, а еще через минуту она преобразовалась в своеобразный клин, а уже дальше растеклась в стороны в зависимости от хода борьбы противников.

Пока я не покидал своего соратника, и он сам держался ближе ко мне.

Волна боя понесла нас в самую середину.

И это было самое худшее. Противник сдавливал наши фланги, и в центре находилась настоящая круговерть борьбы.

Так же, как и другие, я вступил в схватку и оказался перед лицом сразу двух врагов. Одеты они были почти так же, как   и я, потому битва предвещала быть жаркой.

Пот градом струился по моему лицу и  стекал ручьями по телу. Я рубил мечом, размахивал топором  и пытался даже орудовать копьем, с которым не так легко было развернуться в тесноте самого сражения.

Наконец, мне удалось расправиться с одним, и его голова, звонко стукнувшись об землю, покатилась по траве.

Второй на время опешил и как бы застыл, но все же успел защититься, прежде чем я мог досадить и ему.

В ходе битвы все вокруг смешалось. Моя вторая лошадь все еще держалась позади, лишь иногда становясь на дыбы при виде повсюду разливающейся крови.

Новый конь держался молодцом, то и дело, вынося меня из опасных ситуаций. Расправившись с другим, я перескочил на запасного коня, предоставляя время передохнуть первому. Правда, чуть было не поплатился жизнью.

Нога зацепилась в стремени, и я сходу грохнулся на землю. Но вовремя подскочил и отразил удар большого топора своим мечом. Потом уже сам атаковал врага и спустя время добился своего.

Руки мои дрожали, ноги ныли, а голова стала как свинцовая от жары, пота и какого-то тошнотворного запаха.

Пострадал немного и я сам. Задели мой подлокотник и почти полностью отцепили его.   Теперь, возникала     опасность остаться без руки. Сделать что-либо сейчас было нельзя, так как требовалось время и умение.

Потому, оставалось только надеяться, что в ходе борьбы я не подставлю свою руку вражескому удару.

Вновь на меня напали двое. Приходилось отбиваться и отходить. Но здесь неожиданно пришел на выручку мой соратник по ряду, взяв на себя одного врага, судя по всему, одетого так же, как и я.

Мало-помалу мы с ними разобрались и, наконец, немного продвинулись вперед.

Битва нарастала. Нельзя было точно определить сколько людей воюет на другой стороне, но, судя по всему, не так уж и мало.

Видно наш наниматель немного пожадничал и сэкономил, полагаясь на  нашу силу и особую жестокость, как он считал.

Рассуждать по этому вопросу времени особо не было. Потому, немного передохнув, мы снова бросились в бой.

Не стану больше описывать своих врагов и каково им было мое наказание. Скажу только одно. Было много крови, шума, криков, ругани и всего того, чем обычно наполнена любая борьба до отказа.

Это был ад. Тот, в котором участвовали многие и от которого те же многие пытались убежать, сидя где-нибудь за столами и разглагольствуя на разные темы.

И в ходе этого сражения было бы все закономерно, если бы на самом его пике кто-то не произнес мне на ухо слова.

–  Остановись, Ричард. Займись другим. Ты позабыл о своем друге. Иди  и  найди его.

Как появилось – так и исчезло. Что это было – я не знаю. Может, то все мне просто показалось. Но, так или иначе, я повиновался и, бросив соратника, ринулся на поиски своего друга.

Вскоре я его заприметил и начал пробивать дорогу. А это не так-то просто сделать в окружающей давке и тесноте, да еще там, где каждый норовит зацепить тебя за хвост или поддеть копьем, засадив его промеж доспехов или срубить голову мечом, пытаясь отделить ее от тела для общего целесообразия хода любого сражения.

На это, конечно же, ушло некоторое время. Но все же, я дошел до своего товарища и так же закричал ему на ухо. Занятый своим, он даже не повернул головы, но, судя по всему, понял.

Я помог ему избавиться от надоедливого врага и вместе мы начали отступать ближе к лесу, из которого вышли.

Надо сказать, что к этому времени поле битвы уже несколько растянулось и начало образовывать какое-то понятие одиночных поединков.

Рубились еще многие. Значит, потери пока не были большими. Из этого я заключил, что нашего врага было значительно больше и в среднем приходилось на одного по два.

Я поискал глазами герцога-короля и где-то далеко впереди увидел его развевающийся хвост.

– Жив еще, – подумалось мне и в ту же минуту я забыл о его существовании, так   как  мысли  были заняты уже другим.

Потихоньку мы выбрались из этой общей кутерьмы и незаметно скрылись в лесу, хотя те невысокие деревья и кустарники вряд ли можно было так назвать.

–    Обойдем справа, – глухо сообщил мне Ричмонд и продвинулся вперед. Я двинул следом. Путь наш пролегал  к замку, часть которого была видна  с поля самой битвы. Мне пришлось расстаться с одной лошадью, так как  вести двух было   неудобно. Слишком наглядно.

Так же поступил и Ричмонд.

Слегка  облегчившись, мы двинулись прямо к замку. Сняв какие-то повязки, что раздал нам герцог перед боем, мы и вовсе превратились в наших настоящих врагов.

И, действительно, кто может распознать в тевтоне

друга или врага. Это может сказать только он сам, явно демонстрируя свою  силу или, наоборот, не применяя ее в отношении иных.

Мы обогнули место боя справа и почти вплотную подошли к замку. Высокие стены окружали все внутренние постройки.

Судя по всему, здесь жили знатные особы. Очевидно, наш наниматель замахнулся на куда большее, нежели простое чванливое соседство и его передел.

Здесь попахивало властью, значительно превосходящей, по сути, власть одних денег.

Мы пробрались, можно сказать, не замеченными и без всякого сопротивления прошли внутрь сооружений. Ворота были открыты, а охрана, скорее всего, участвовала в сражении.

Только простые люди иногда сновали туда-сюда, бросая на нас испуганные взгляды. Судя по всему, мы вполне сошли за своих, так как нас никто не окликнул и не остановил.

Ричмонд махнул рукой в направлении   самого большого здания, и я   понял, что нужно ехать туда.

Шум битвы доносился до стен самого замка. Где-то вверху на каменном парапете стояли неподвижно несколько фигур, наблюдая за ходом самого сражения.

На нас они внимания не обратили, потому мы беспрепятственно вошли в замок, спешившись и пристроив своих лошадей так, чтобы их меньше всего было видно со стороны.

Широкие ступени вели в не менее просторный зал. На стенах висела часть каких-то дорогих доспехов, оружие и прочие рыцарские премудрости.

Мощные канделябры освещали помещение и создавали ему вид какого-то грозного убежища.

–    Что будем искать?– спросил я у своего товарища.

–    Вначале выясним, что это и  кто, – ответил сквозь маску тот и двинулся  вглубь, подбираясь ближе к следующей винтовой лестнице.

Мы поднялись по ступеням и оказались неожиданно лицом к лицу с одним из слуг. Неизвестный только успел открыть рот, как Ричмонд сильно толкнул его назад, при этом наступив ему на ногу. Слуга растянулся на полу, онемев от ожидания своей смерти.

Мы прошли мимо и оказались в следующем помещении. Это была хорошо обставленная     комната, принадлежащая женщине.

Повсюду были разбросаны наряды, часть из которых украшены дорогими безделушками. Из комнаты мы прошли в другую, почти такую же, а затем возвратились обратно.

Слуга все еще лежал не в силах пошевелиться.

 – Поднимаемся выше,– сказал Ричмонд и махнул  рукой, предлагая следовать за ним.

Я молча кивнул головой, и мы двинулись вперед по лестнице, на этот раз еще более  круче заворачивающей вверх.

Внезапно Ричмонд остановился и приподнял руку в знак особого внимания. В наступившей тишине вдруг ясно послышались голоса людей, тревожно ожидающих исхода сражения.

–  Мы им покажем сейчас, – говорил голос женщины.

–   Да, мы им сейчас зададим, – вторил первому другой, более милозвучный голос.

–    Не  радуйтесь так рано, – внезапно прервал эту тираду уже чисто мужской   бас, – еще не все ясно. Куда, к примеру, подевалось несколько тевтонов.

Я видел, как они свернули в лес. Отсюда хорошо видно. Может, они устраивают ловушку? Пойду,   взгляну вниз, все ли там нормально, – и человек

двинулся с парапета прямо на нас.

Он был высок, статен и, даже можно сказать, хорош собой, если так можно выразиться о мужской красоте  того  времени.

И, конечно же, он был вооружен, одет почти в такие же латы, что и наш наниматель, но пока без своего шлема с забралом.

На полпути человек остановился, узрев нас воочию, и  тихо проговорил.

–   Я так и знал, что это ловушка. Ну, что стоите? Прикончите меня, а затем воспользуйтесь своим превосходством и превратите мой дом в сущий ад.

Ричмонд не принял его вызов, а просто спросил:

–    Мы хотим знать, кто вы?

–    Кто я? –  удивленно воскликнул уже несколько громче человек. – Я король. Вам этого достаточно,  чтобы знать, кто я?

–    Вполне, – ответил мой старый друг, – но, что за бойня здесь происходит и почему вы здесь, а не на троне в своем дворце?

–    Я здесь  разбираюсь с братом, – сухо ответил наш новый знакомый. – Что же вы стоите? Прикончите меня и воспользуйтесь своей силой, чтобы взять женщин и другое. Вы ведь за этим пришли?

–    Да, – так же сухо отозвался Ричмонд и поднял правую руку для удара.

–    Нет, – только и успел проговорить я, как голова короля покатилась по лестнице вниз, оставляя за собой кровавую полосу.

–   Зачем ты так? – спросил  я у своего друга.

–  А зачем нам такие короли, – просто ответил тот,  опуская руку со все еще окровавленным мечом.

Тело глухо стукнулось об пол, затем несколько раз перевернулось на лестнице и вскоре застыло, предоставляя право вечности судить обо всем, что с ним случилось.

–   Ты прав, – ответил в тот момент я и поднял голову, чтобы посмотреть на  дверь, уводящую к парапету.

Сквозь проем была видна неподвижная фигура, почему-то закрывающая лицо рукой и, судя по всему, сдавливающая крик в груди.

Прошли секунды, фигура ожила и медленно двинулась к нам.

–    Я твоя, тевтон, – как-то скорбно проговорила она и   протянула  руку к Ричмонду.

–    Вы мне не нужны, – ответил тот просто и повернулся ко мне, – пошли  отсюда. Скоро здесь будет полно народу. У нас много дел, – и он уже было  повернулся  уходить.

–     Постойте, – вдруг, закричала  женщина, – не уходите. Я прошу вас об этом, – и она стала на колени, жалобно теснясь к ногам Ричмонда, – я знаю, что вам нужно, – проговорила дальше она, – и догадываюсь, почему вы отделились от общего числа.

–   Ну и.., – строго сказал Ричмонд и подступил ближе.

–   Я отдам вам все, – говорила та вся в слезах, – но уберегите наши души и сохраните тела.

–   Это что, сделка, договор? – переспросил я.

–   Если хотите, да. Я вас покупаю, – тихо молвила женщина.

–    Кто вы? – сурово спросил Ричмонд.

–    Я  жена  короля.

–    А там, на парапете?

–    Это моя дочь.

–    Зачем же вы взяли ее сюда? Это ведь опасно.

–    Я не знала, не знала, что так получится. Я думала, сил у моего мужа хватит, чтобы разбить тевтонов, что нанял его брат.

–    Ситуация выходит из-под контроля, – угрюмо сказал   старый воин, – пойдем, посмотрим, что там творится на поле битвы. Может, сумеем что-нибудь    предпринять.

Мы поднялись   на парапет, женщина последовала за нами. При виде нас молодая девушка вскрикнула и еще ближе прижалась к краю парапета.

–   Нет, нет, – прокричала и протянула к ней руки мать, – не прыгай, не бойся, они с нами.

Девушка немного успокоилась и подбежала к матери.

–    Так, так, – глухим голосом заговорил Ричмонд, глядя на поле боя, – еще  немного времени у нас есть. Но, что-то я не вижу нашего нанимателя. Куда он подевался?

–    Я здесь, – окликнул голос нас сзади и в одно мгновение обрушился на мою голову удар.

Хвала тому мастеру, что сделал мой шлем. Он выдержал  тот  удар.

Я лишь пошатнулся и отодвинулся к краю парапета. Герцог снова бросился на меня, но путь ему преградил Ричмонд.

Завязалась  схватка. Я немного пришел в себя и пошел на выручку своего друга. Спустя время мы прижали нашего предводителя к парапету и заставили сдаться.

–    Не убивайте меня, – взмолился он,  снимая свой шлем с забралом. Я не герцог. Я также тевтон. Герцог нанял меня, чтобы я играл его роль. Он там,

на поле битвы. Я знаю его одежду, могу показать вам.

Все вместе мы поглядели вниз. К замку уже мчались многие. Исход битвы был решен. Впереди на своем игривом коне скакал тот, кто был моим соратником по ходу колонны.

–    Вон он, – указал рукой наш пленный и точно показал в того самого всадника.

–     Что ж, дело усложняется, – спокойно сказал Ричмонд, беря королеву за руку и уводя за собой, – уходим, – только и сказал он мне, дав понять, что

дело закончено.

Я взял за руку другую женщину и поволок за собой. На прощание ткнул тевтона в грудь мечом, и он повалился на пол.

–    Лежи тут и не двигайся. Не то, твоя голова будет покоиться на вон тех кустах, – и я бросил его шлем с парапета вниз.

Тевтон только застонал, но поделать уже ничего не мог. Без своего шлема он не воин. Голова дана просто на отсечение в любом бою как бы искусно он  сам не сопротивлялся.

Мы спустились вниз, и побежали было вначале к своим лошадям, но королева остановила нас и сказала:

–    Идемте другим путем. Я знаю, муж сохранил для себя путь отступления. Я видела его приготовления. Там же вы найдете то, что вам нужно. Это уже

я  постаралась. Так, на всякий случай, –  как бы оправдывала она свои действия.

–     Хорошо, – согласился Ричмонд, и мы двинули вслед за королевой.

Вскоре мы оказались перед дверью, уводящей нас дальше вглубь подземелий замка.

–    Здесь есть потайной ход, – тихо сообщила королева, смело шагая вперед и уводя нас за собой.

–    Уж, не ловушка ли это? – подумалось мне в ту минуту, но  времени было мало и оставалось только полагаться на судьбу.

А по дворищу замка уже сновали люди в латах и бесновались, кто как. Кровь подстегнула их действия, а горький осадок убийства заволакивал легким туманом им глаза.

Люди кричали, молились, плакали и падали на колени. Катились новые головы, рубились насмерть тела, уже издевались над женщинами и их крики еще больше подстегивали убегающих.

Сам герцог носился по дворищу и гонял тех самых остающихся пока в живых людей.  Его мести   не было предела.

–    Предатели, – кричал он во все горло и по одному убивал людей.

Все, кто служил его родному брату, на тот миг становились ему настоящими  врагами.

Герцог даже приподнял забрало, чтобы лучше видеть, как страдают те самые люди  и видеть  их алую,  стекающуюся в огромную лужу кровь.

Постепенно ее становилось все больше и больше. Герцог на своем коне вскочил в эту лужу и начал топтаться по ней.

–   Это кровь моих врагов, это  кровь подлецов. Они служили моему брату. Нет. Не он, а  я должен быть королем и я стану им. Дайте только добуду  голову его самого.

Так вопил во всю мощь своего голоса  герцог и бесновался в луже стекающей людской крови.

И было во всем   этом действительно что-то жуткое и устрашающее, от чего даже животное перестает быть спокойным и  начинает проявлять свой норов.

Конь под  герцогом внезапно встал на дыбы и сбросил его самого в ту самую лужу.

Все одеяние герцога  окрасилось в алый цвет, и сам он стал похож на  ужасающего     монстра.  Даже тевтоны, видевшие премного крови, остановились в своем бесчинстве и столпились   вокруг их предводителя.

–    Что стоите? – закричал герцог уже на них. – Идите, грабьте все. Я все позволяю. Мне даже не надо  моей доли. И найдите мне моего братца. Я хочу видеть его сам лично. Я хочу отрубить ему голову и выколоть глаза. Я вырву  ему язык и брошу на съедение волкам. Пусть, он навек замолкнет, и молчите вы сами об этом. Вперед, мое войско. За нового  короля. За герцога-короля.

Тевтоны бросились врассыпную  и занялись для них обычным делом.

Герцог же продолжал стоять в луже крови и топтать ее своими ногами. Живых перед ним осталось всего несколько. Одним взмахом меча он отрубил головы

и возложил их рядом одна с другой.

–    Так вы будете вернее служить королю, – засмеялся он адским смехом, эхо которого донеслось аж до глубин подземелий замка.

–    О-о, я уже чувствую  привкус  крови, – произнес Ричмонд, услыхав тот самый отголосок.

–    Давайте, поторопимся, – сказала королева и еще сильнее ускорила шаг.

А в замке шли свои разрушения. Слуги добивались, драгоценности исчезали в тугих кошельках тевтонских рыцарей, что-то ломалось, билось, кололось, жглось и испепелялось. Это была настоящая  похоть  смерти,  ее  желание  не видеть жизнь и стремление быть впереди во всем.

И оно сбывалось. Сбывалось так ярко, что даже не верилось, что творится оно на самом деле.

Крик и ад  заполняли постепенно стены замка, укрывающего когда-то   тело бедного короля, позволившего  себе  стать  им и возжелавшего  быть им  в течение некоторого времени.

Но время опасно для таких особ. Оно всегда несет разочарования, обиду, если не саму смерть. Это жажда  власти   и  жажда человеческой крови.

Так по-настоящему именуется сама власть королей или других, чем-то похожих или непохожих вовсе.

Только минуты или даже секунды разделяют порой жизнь и смерть. И их величие, и их исполнение лежит в глубине понятия самой души.

Или души – судьбы одного, другого, третьего и так далее .Что такое она – понять не сложно. Трудно определить ее для себя каждому, ибо каждое определение – это смерть, а после нее уже жизни той павшей не бывает.

Она возникает тут же, но уже другой и в другом человеческом теле. Павшее  же тело довольствуется только своим медленным распадом, да еще падкостью чужого греха к его разрушению.

Но все же, жизнь имеет свое торжество. И убегающие сейчас попадали в   это число.

И пока герцог рубил кровь, пока другие грабили и жгли замок, выволакивая тела  наружу одно за другим, беглецы  уже    находились у цели, приближая время своей маленькой победы.

Победы жизни над смертью, победы чисто человеческих чувств над сгоном стадного ума, присутствующего в других телах.

Рыцари торжествовали. Они ублажили свой успех кровью. Победа досталась ее ценой. Пусть, не своей, так чужой.

Но стоимость всегда будет оставаться одной. Это надо помнить всегда и всякий раз достигая чего-то, несоизмеримо жалеть о достигнутом, ибо оно – есть достижение капли крови в любом ее ранге исполнения или жизненного увеличения.

Победа – еще не есть торжество. Это всего лишь достижение. Любому и всякому это должно быть ясно раз и навсегда.

За победой всегда стоит кто-то.

И если кто-то вовсе не человек, хотя истинно состоит в его облике, то и победа будет такой  же в ее моральном и физическом изобличении.

Кровь уже остывала в той самой луже, а герцог продолжал стоять, упиваясь ею до конца и наслаждаясь ее видом, словно драгоценностью его жизни.

Так оно и было, только не с его стороны, ибо он – это не человек и уже никогда не будет им в той самой жизни. Время смоет с него всю ту кровь, смоет ее и он сам.

Но она не смоется с его души и будет вечным всеоглядным проклятием для того, кто попадет в горсть той души и воцарится ею где-либо на Земле.

Такова  природа  самой  крови, такова  природа и жизни, рождающейся на Земле и ниспускающейся с небес.

Принесли голову короля, и герцог похвалил кого-то за это. А затем он проделал с нею то, что и говорил, и уже потом устало сел на скамью, сказав для самого себя:

–   Видно, тебе было мало одному всего. Ты захотел большего, и ты его получил. Я хочу того  же и добьюсь его и даже ты мне не будешь помехой. Тело твое мертво, душа отлетела в ад, ибо ты так же жесток, как и я сам. И ты, а  не  кто-то другой повелевал мною, как хотел. Настал мой черед. Черед   моего правления. И я доберусь до него, чего бы мне это не стоило.

С этими словами герцог отбросил голову в сторону и зашагал прочь.

На сегодня дела были пока завершены, и  его величеству  нужно было немного отдохнуть.

– Найдите жену, – только и  смог приказать он тевтону, после чего свалился прямо на  землю и тут же уснул.

Потрудился он, конечно, на славу. На славу самому себе.

Но, что то такое есть слава? Порок или качество человека?

Это ни то, ни другое.

Это что-то среднее между этими понятиями, ибо в разных случаях звучит и относится к разному.

Попробуем рассмотреть ту самую славу поближе и определить ее для себя или, как можно сказать, более приемлемо для своего простого понимания.

Оставим на время наших  героев и дадим им действительно передохнуть.