Текст книги "Один день на любовь (СИ) "

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

    Правее окраину леса ограждал высокий кирпичный забор. Я повел свою группу к резным кованым воротам, через которые можно было попасть, судя по надписи над ними, в Лиманский заповедник. Остановившись у ворот, стал вслушиваться в зловещую тишину Рыжего леса, поглядывая на экран КПК и собираясь с силами. Мне совсем не хотелось туда идти. Еще жило в памяти событие, когда пришлось удирать от кровососа. Его и на пустыре-то не всегда обнаружишь, а в постоянной полутьме здешних деревьев тем более. Но тогда я был один, а теперь нас трое, и, по крайней мере, за двоих из троих сейчас отвечаю головой.

 – Приготовьте оружие – потом некогда будет, и пошли, – как можно небрежнее сказал через плечо, стараясь не передать своего страха спутницам. Но, видимо, плоховато у меня это получилось, потому что, оглянувшись, заметил в глазах Наташи тревогу. Я ободряюще ей улыбнулся и подмигнул.

– Все будет хорошо! – швырнув вперед болт и перехватив покрепче цевье АКМа,   обреченно шагнул в черную пасть ворот.

***

  В лесу стояламертваятишина, нарушаемая только шорохом опавшей листвы под ногами. После вчерашнего Выброса небо было все еще хмурым, а тут и вовсе царил полумрак, но тропинка, начинавшаяся у ворот, была уже видна. Как мне ни хотелось скорее покинуть опасные места, двигались мы практически на ощупь – фонарь пока включать не стал, чтобы ненароком не привлечь к себе внимания. Даже бросив перед собой болт и не услышав разряда аномалии, я не торопился увеличивать скорость. Не хотелось нарваться на какую-нибудь отдыхающую зверушку.

   В глубине чащи вдруг завыла собака, и Наташа тихонько вскрикнула. Я тотчас оглянулся и приложил палец к губам. Она кивнула и судорожно сжав рукоять пистолета, шагнула ко мне ближе. Зинурова следом, но как-то слишком нервно. Неужели боится? Ах да, она же биолог, а не зоолог, а то, возможно, и не удержал бы ее от порыва броситься исследовать данный биологический вид. Ничего, при случае покажу ей заросли одуванов, пусть полюбуется их размером. Глаза навыкате будут – гарантировано! Мотнув головой, намекая дамам на продолжение пути, я двинулся дальше.

   Лес уже просыпался – где-то слышался недовольный визг псевдоплоти, яростная перебранка собак и противный гвалт ворон. Наконец, через какое-то время мы вышли к развилке тропы. Судя по карте, если свернуть вправо, мы должны выйти к реке. Я уверенно направился туда. Периодически оглядываясь на своих спутниц, видел на лице Наташи признаки усталости, а в ее движениях некоторую заторможенность. Но этого стоило ожидать – шли мы уже более часа, и человек, не готовый к длительным прогулкам по пересеченной местности, должен был устать. Лишь невысокая и щуплая Зинурова, спрятав свои чувства и эмоции под матовым стеклом шлема, вышагивала с упорностью робота. И где только силы берет? Но все равно, выйдем к реке – придется сделать привал. Тем более, осталось совсем немного: между деревьев появился серый просвет – берег реки был укутан туманом.

  Уже на выходе из леса нас догнал разъяренно-разочарованный рык кровососа. Мы втроем обернулись: мои девчата – от ужаса, а я – оценить обстановку. Но, не покривив душой, скажу честно –  мне тоже было страшно. Голос этой твари умеет затронуть самые скрытые нити сознания, вытаскивая на поверхность то, что обычно прячется где-то глубоко под личиной супермена. То есть, каким бы ты крутым не был, а левый склон Памира все равно круче тебя, не говоря уже о кровососе. Услышав сей обиженный вопль,  понять печаль вампирчика было несложно – учуял поздно, вот и прошляпил завтрак. Не зря у нас, у людей, говорят: кто рано встает, тому Бог подает. Нам вот, вновь дал возможность почувствовать, как прекрасна наша никчемная жизнь.

   Громко жалуясь Зоне на свою тяжелую судьбу, кровосос тем самым привлек наше внимание к другой опасности, что приближалась со спины. Как я и предполагал, надеяться на Зинурову было нельзя. Еще немного, и мои пророчества насчет подстерегающей смерти исполнились бы – по тропинке к нам неслышно неслась псевдособака. Увидев, что мы ее заметили, она издала истеричный вой, тотчас захлебнувшийся слюной, и увеличила скорость. Шагнув ей навстречу, я вскинул автомат. Грохот выстрелов всполошил, наверное, всю округу, да и Наташа испугалась. Вскрикнув, шарахнулась в сторону, а Зинурова споткнувшись о какой-то камень, упала. Пули встретили приближающуюся псину практически в упор. Завизжав, она перекувыркнулась и, зло заскулив, затихла недалеко от нас. Я вгляделся вглубь леса, ожидая повторения атаки, но тропинка была пуста. Сделав шаг назад, помог подняться Зинуровой, тотчас вцепившуюся мне в руку мертвой хваткой, и посмотрел на Наташу. Лица на ней не было от страха, и она не сводила взгляд широко раскрытых глаз с мертвого мутанта.

– Наташа! – я попытался отвлечь ее внимание от собаки.

  Судорожно вздрогнув, она испуганно посмотрела на меня.

– Все хорошо! – как можно уверенней сказал это девушке, но ее взгляд вернулся обратно. – Пойдемте отсюда.

   Подхватив под локоть внезапно обессилившую Зинурову, и схватив остолбеневшую Наташу за руку, я потащил их за собой. Оставленный свободно болтаться на шее автомат все норовил ткнуть стволом старшего научного сотрудника. Не знаю, причиняло ли ей это какой-либо дискомфорт, но на всякий случай, я решил подбодрить женщину, отвлекая от этого неудобства:

– Потерпите, Анна Степановна! Сейчас передохнем.

  Впереди, наконец-то, появились размытые туманом стены полуразрушенного контрольно-пропускного пункта перед мостом в закрытый когда-то город. Там я хотел устроить привал и подождать, пока молочная пелена над рекой развеется. Оставив своих дам у глухой стены, сам обошел здание кругом, заглядывая в окна, а потом поднялся на второй этаж по жалобно поскрипывающей металлической лестнице. Наверху также было пусто – пока еще никто из кровожадного зверинца Зоны не облюбовал тут себе постоянное место жительства. Удовлетворившись осмотром, я позвал своих спутниц, пропустил их в помещение, а сам устроился у двери, чтобы держать в поле зрения лестницу и наблюдать за уровнем тумана над рекой.

  Зинурова стянула шлем и обессилено опустилась на пол, спиной облокотившись о стену. Лицо Анны Степановны было пепельного цвета, отчего она казалась еще старше, а в глазах до сих пор застыл страх. Наташа присела на корточки у другой стены и отрешенным взглядом уставилась на пистолет в своих руках. Говорить ничего не хотелось, и я молча посматривал на женщин, ожидая их реакции на происшедшее событие, такое рядовое и незначительное для обычного сталкера. Ждать пришлось недолго.

  Наташа вдруг подняла голову и посмотрела на Зинурову. Ее голос, сначала еле слышимый, постепенно набирал силу.

– Ты! Старая, надменная сука!

  Брови сами собой полезли вверх – такого я от нее не ожидал.

– Сказано было, смотреть назад, но ты же считаешь ниже своего достоинства слушать других людей, которые больше тебя в чем-то понимают! В этом мире только ты можешь быть умной и профессоришка, который тебя обхаживает, а сам руки распускает, пытаясь полапать нас, молодых! Сука ты! Тварь! Из-за твоего снобизма кто-нибудь сейчас мог погибнуть! – ее голос уже звенел.

  На лице Зинуровой промелькнула целая гамма чувств. Сначала отразилось недоумение, потом негодование, а когда был упомянут неизвестный профессор, уставшую физиономию перекосило от злости. Видать, Наташа задела ее за живое. Н-да, сгноит же потом деваху.

– Наталья Вячеславовна! Я бы попросила вас выбирать выражения!

– Да пошла ты! – Наташа вскочила, размахивая пистолетом. – Мне твои нравоучения уже поперек горла стоят! В лесу бы такая умная была! Тебе же плевать на людей, всегда только о себе думаешь! А я жить хочу!

  Так, вот только истерик мне тут не хватало. Я быстро поднялся и подошел к Наташе. Вырвав от греха подальше из руки пистолет, схватил за плечи и встряхнул ее. В глазах мелькнула легкая искра безумия.

– Веснушка! Ну-ка прекрати истерить!  – она начала вырываться. Я еще раз ее встряхнул. – Ну? А то ударю сейчас!

   Наташа сделала попытку отстраниться. Глаза широко открылись от страха. Потом сникла и, разрыдавшись, уткнулась мне в грудь.

– Я жить хочу, – всхлипывая, поведала она мне. – Меня дома ребенок ждет. Если я тут погибну, как они с мамой жить будут?

– Ну все, все, – я погладил ее по спине. – Никто не умрет. Не переживай. Все дойдем, куда надо, в целости и сохранности.

  Она подняла на меня полные слез глаза и с надеждой спросила:

– Правда?

– Конечно! – о своем принципиальном правиле всегда держать данное слово распространяться не стал. Сказал – доведу, значит доведу.

– Иди, посмотри, туман не рассеялся? – я попытался ее отвлечь.

– Угу, – все еще всхлипывая и размазывая кулачками по лицу слезы, она направилась к окну.

– Как вы, Анна Степановна? – я присел перед Зинуровой на корточки.

– Спасибо, все хорошо, – несколько сухо ответила она.

– Точно? – прекрасно было видно, что она лжет. Какой-то перелом все-таки в ней произошел. А может просто сказывался возраст – немолодая девочка уже.

– Да, – и когда я уже поднялся, все же спросила. – И часто здесь так?

– Вы о собаке? – догадался я. – Практически всегда. Только нам еще повезло, что она одна была, да и тот зверек, что кричал в лесу, не добрался первым. А то полегли бы на той тропинке втроем.

  Она напряглась, но ничего больше не сказала, о чем-то задумавшись.

– А что это такое? – спросила Наташа.

 Я подошел к ней и выглянул в окно. Молочное покрывало тумана уже стало прозрачным, и сквозь него проглядывала металлическая конструкция моста. Отлично, можно выдвигаться.

– Собирайтесь дамы! Пора. Иначе мы с вами к ночи до «Юпитера» не дойдем.

  Я вернул Наташе пистолет и показал на предохранитель.

– Вот эту «штучку» нужно повернуть вниз, а то он не выстрелит.

  Девушка благодарно посмотрела на меня, и в этих, чуть красноватых от слез глазах, я прочитал безграничное доверие к своей скромной персоне. А мне опять безумно захотелось ее поцеловать. И когда я на нее смотрел, у меня в груди появлялось странное ощущение – что-то ласковое касалось сердца.

***

   В Лиманск мы вошли не торопясь. Я-то в этом городке уже бывал, а вот дамы мои все рассматривали с интересом, как на экскурсии, благо тут, в отличие от реки, тумана не было. Двухэтажные, крашенные когда-то желтой краской дома снова настойчиво напоминали мне о моем родном городе. Единственное, что бросалось в глаза – отсутствие на этих стенах «тарелок» спутникового телевидения, которыми увешаны дома у нас на Большой земле, а вот в архитектуре и в физическом состоянии зданий отличий не было – такие же обшарпанные, с отваливающейся краской и штукатуркой. Хотя нет, один самый важный признак непохожести все-таки был – в домах Лиманска не жили люди. На вопрос Наташи об этом городе пришлось прочитать небольшую лекцию о его истории. Даже Зинурова, не ставшая опускать забрало шлема, слушала с интересом и все посматривала на огромную решетчатую конструкцию, возвышающуюся западнее города. Знал я немного, конечно, но то, что о нем известно, позволяло прикоснуться к одной из тайн, которыми так богата была рухнувшая империя социализма.

   Чернобыльская Зона отчуждения изобиловала так называемыми секретными объектами, что когда-то имели отношение к оборонному щиту Советского Союза. В лесу Западного Полесья тогда построили большой радар, позволявший заглянуть на горизонт и отслеживать ранние пуски баллистических ракет сразу с территорий вероятного противника. Металлическая конструкция, высотой больше ста метров, видимая практически из любой точки Зоны, потребляла в свое время столько электрической энергии, что это повлияло на ее расположение именно вблизи атомной станции. Для обслуживания этого объекта и был построен город, где жили ученые и офицеры из воинской части, что находилась поблизости – уникальному для того времени радару требовалась серьезная охрана. С этой целью недалеко от атомной станции базировалось даже отделение противовоздушной обороны.

   В закрытом городе, помимо необходимых для нормального существования людей объектов соцкультбыта, располагался еще и научно-исследовательский институт «Радиоволна», в котором ученые, помимо настройки электронной аппаратуры радара, проводили эксперименты с зондированием ионосферы. В то время было известно, что ионосфера прекрасно отражает радиоволны, но чертовски непредсказуема. А наши ученые научились мониторить ее в режиме реального времени и использовали в качестве отражателя радиоволнового излучения. После модернизации и ввода радара в эксплуатацию, многие европейские страны жаловались на то, что его работа мешает безопасной работе их гражданской авиации. Но это, скорее всего, были гнусные инсинуации, так как получалось, что Советский Союз своей системой загоризонтального обнаружения накрыл все небо Европы «колпаком», а у стран НАТО средств борьбы с этим не имелось.

– Где-то недалеко отсюда есть еще один объект – «Круг» называется. Тоже какая-то мудреная система. Как-то я слышал одну байку, что с ее помощью, отражением от ионосферы электромагнитного импульса, наши могли за минуту вскипятить бассейн в штате Техас, а противник был ни сном, ни духом.

– Ого! – удивилась Наташа.

– Да это, скорее всего, просто треп, – я улыбнулся. – Наши сталкеры у костра и не такое расскажут. Например, даже про этот самый радар. Якобы, это осталась только арматура высотного здания, перегородки и стены которого осыпались, когда рванул реактор на станции.

– В Припяти здания все целые, а тут обрушились? – скептически поинтересовалась Зинурова. – Ваши сталкеры с логикой вообще не дружат?

– Анна Степановна! – я хмыкнул. – Это же байка! Чего только ветераны не расскажут новичкам.

– Большая решетка, – Наташа посмотрела на радар.

– Обидно, что проработал недолго. А ведь столько в него вбухано денег и сил. И какая звонкая пощечина Западу! Тут поневоле думать начнешь, что авария на станции – это диверсия чистой воды, чтобы его обесточить.

   Мы медленно шли по единственной улице, ведущей к центру мертвого города, и, покуда я делился своими знаниями, не забывал оглядывать цепким взглядом окружающие нас здания. Окна некоторых домов носили явные следы недавних попыток организации обороны, судя по свежим мешкам с песком, аккуратно уложенным вместо выбитых рам. В какой-то момент мне показалось, что слышны чьи-то голоса и смех. Остановившись и подняв руку, привлекая внимание спутниц, я приложил палец к губам. Дамы молча кивнули и насторожились. К Наташе не было претензий, да и Зинурова слушалась меня уже беспрекословно, после случая на тропинке часто посматривала назад, но все равно проверять тыл приходилось самому – так было все же спокойней. Знаком приказав им следовать за мной, метнулся к стене ближайшего здания и нырнул за угол.

   Где-то в доме были слышны шаги по скрипучим половицам и невнятный разговор. Чтобы не попасть в просматриваемую зону, что была хорошо видна из окон выходящих на улицу, мы свернули в подворотню и быстро прошли через маленький дворик. Осмотревшись, юркнули в соседний и медленно двинулись вдоль стены здания, но перед единственным подъездом разросся густой кустарник, посему нам все равно пришлось выйти на открытое место. Дальнейший путь преградила аномалия, раскинувшаяся посреди двора, между домом и будкой трансформаторной подстанции. Оглядываясь на окна, я направился к этому невзрачному строению и заглянул за угол, предполагая найти проход вдоль метрового забора, обозначавшего границы дворовой территории. Как и ожидалось, он не вплотную прилегал к задней стене будки – если идти боком, можно было протиснуться на другую сторону.

   Аномалия вяло собирала с земли прошлогоднюю листву и лениво кружила ее по спирали, но при нашем приближении увеличила скорость вращения – видать почувствовала крупные физические объекты. Мы беспрепятственно прокрались вдоль забора и обошли вокруг подстанции. «Карусель» успокоилась и вернулась к дремлющему состоянию. Вдруг из подъезда выскочил мужик в черной куртке, на ходу расстегивая ширинку. Увидев нас с другой стороны аномалии, он остолбенел и, видимо, забыл, зачем шел. Мы тоже замерли.

– Вы кто такие? – нашелся наконец мужик и застегнул ширинку.

– Прохожие, – успокоил я его. – Ты иди, мы тоже пойдем.

– Куда? Какого хрена вы тут делаете?

– Я же тебе говорю, мимо проходим.

– Во мля! Юморист, типа? – он сделал шаг вперед и достал из кармана пистолет. – А это кто? Бабы, штоль?

   На моей ладони, под цевьем автомата, все еще лежал болт – не пригодился в этом дворе, понадобится в другом. И хотя ствол оружия смотрел на ноги противника, стрелять пока не хотелось.

– Стой, где стоишь, – предупредил я его.

– А то че? Типа, пальнешь? – осклабился он. – Пали. Ток тебя потом братва на куски порвет. Ты лучше баб оставь, а сам иди – разрешаю.

  Не поворачивая головы к спутницам, я прошептал стоящей рядом Наташе:

– Кину болт – бежим.

– Угу, – также тихо промычала она.

  Расстояние между нами было всего несколько метров, и я прекрасно видел бегающий взгляд мужика. Знал ли он об аномалии, или был пьян, а может просто очень смелый попался, но стоял этот «товарищ» перед ней безбоязненно, совершенно не обращая внимания на листву, снова агрессивно завертевшуюся в пространстве. Ну, тем лучше. И когда он принялся изучать Наташу, я метнул болт. «Карусель» сработала мгновенно – раздался громкий хлопок, мужик отскочил назад и упал, а болт выброшенный аномалией обратно, звонко впечатался в металлическую дверь подстанции.

– Ходу! – выдохнул я и сорвался с места.

   Наташа схватила Зинурову за руку и помчалась за мной, а вслед нам раздалось несколько выстрелов. Мы вбежали в соседний дворик и укрылись за стеной ближайшего дома.

– Кто это? – прерывистым голосом спросила Наташа.

– Бандиты! Я и не знал, что они сюда добрались.

  Где-то послышались громкие крики нескольких человек. Я быстро осмотрел окрестные здания и увидел приоткрытую дверь в подъезд. Другой выход со двора вел только на центральную улицу.

– За мной!

  Ворвавшись в дом, я ногой выбил хлипкий замок на двери ближайшей квартиры. Заскочив туда, мы замерли, переводя дыхание. Прислушиваясь к тишине в подъезде и окидывая взглядом помещение, я слышал только громкий стук сердца у себя в ушах – денек выдался нынче адреналинистый. Толстый слой пыли на полу и мебели указывал, что за последние лет двадцать тут никого не было, а мутные стекла плохо пропускали дневной свет – в квартире царил полумрак. Шагнув к окну одной из комнат, я осмотрел его и заметил, что оно выходит в палисадник, заросший кустами. Деревянная рама рассохлась за много лет без должного ухода и распахнулась без проблем. Осторожно выглянув на улицу, я полез в окно и спрыгнул на землю.

– Давайте сюда, – тихо сказал я дамам.

Они по очереди выбрались следом и, пока я исследовал кустарник, встали рядом. В обнаруженный среди листвы просвет, был уже виден центр города.

   Оранжевые костюмы ученых, возможно, имеют какую-то пользу в других ситуациях, но сейчас сослужили плохую службу – когда мы перебегали улицу на перекрестке, нас с легкостью заметили и сразу открыли огонь. Снайперов у бандитов, слава богу, не оказалось – ни в кого они не попали. И тут меня удивила Наташа. Укрывшись за ржавым автомобилем, она зажмурилась и, отвернув голову в сторону, несколько раз выстрелила. Я решил усилить деморализующий эффект и тоже выпустил несколько коротких очередей вдоль улицы. А пусть знают, что не только они стрелять умеют! Потом мы быстро юркнули в ближайший переулок и выскочили на большую детскую площадку.

   Мне казалось, что скоро закипит мозг от того, с какой скоростью мне приходилось принимать решения, оценивать обстановку и сканировать пространство впереди. Где болтами, где цепким взглядом, вовремя обнаруживать аномальные завихрения листвы или колеблющегося марева и менять направление нашего пути. Наверное, все же сказался опыт нахождения в Зоне отчуждения – мы безопасно пробежали мимо детских качелей, ржавых горок в виде сказочного жирафа, покосившихся грибочков песочниц и оказались у высоких кованых ворот.

   Город был маленький, потому мы и не заметили, как быстро достигли одну из его окраин. Здесь, видимо, когда-то еще продолжалось строительство, потому что через калитку в воротах мы попали на открытую площадку, где было складировано много стройматериала, и высился башенный кран. На ближайшем холме возвышался каркас недостроенного здания, к которому вела каменная лестница. Сунув в ладонь Наташе горсть болтов, я направил ее и Зинурову в ту сторону.

– А ты? – испуганно спросила она.

– Я прикрою пока тут, потом догоню. Ты поняла, как проверять путь?

– Да.

– Отлично! Бегом тогда! – строго прикрикнул я на нее и отвернулся, выбирая себе позицию.

  Укрывшись за ближайшей стопкой железобетонных плит, все же не удержался и проводил их взглядом. Шла Наташа уверено, кидая перед собой болты. Я улыбнулся. Из нее бы вышла хорошая ученица, если вдруг решит податься в сталкеры. И Зинурова до удивления послушно выполняла мои, данные еще утром наказы – внимательно вертела головой по сторонам. Хорошо, видать, ее встряхнуло там, на выходе из леса.

   Со стороны ворот послышался отборный мат, и у калитки показались люди в черных куртках. Естественно их внимание сразу привлекли фигуры в оранжевых костюмах, поднимающиеся по лестнице к вершине холма. Издав торжествующие вопли, они открыли огонь, да только моя длинная очередь уложила самых ретивых, уже оказавшихся на площадке. Незамедлительно последовавший шквал пуль обрушился на мое укрытие, выбивая из него бетонную крошку и подняв облако пыли. Пригнувшись, я бросил взгляд на лестницу. Моих спутниц там уже не было.

   Поменяв позицию, я высунулся с другой стороны плит, и снова выстрелил в направлении ворот, потом упал на живот и пополз к связке ригелей, сложенных рядом с кучей лестничных маршей. Позади рванула граната, но не причинила мне никакого вреда, кроме неприятного шума в ушах. Добравшись до цели, я вскочил и, лавируя между стройматериалом, помчался к лестнице, периодически постреливая назад. На ходу поменял магазин, пустой убрав в карман. Вероятно, бандиты поняли мой замысел – выскочивший из-за вертикально составленных панелей «браток» тоже направлялся в сторону холма, вот только я нервно среагировал на движение слева и сам даже не понял, как успел выстрелить раньше его.

   Потом наше положение поменялось. Добравшись до лестницы, тем самым я перехватил инициативу и, поднимаясь по ступеням, заставлял их пригнуть головы. Правда, спиной вверх мне идти было неудобно, зато я прекрасно видел вспышки выстрелов и мог уже не наугад подавлять их огнем. Что меня сильно обрадовало, так это то, что преследователей оставалось всего пара человек. Троих подстрелил внизу и надеялся, что у их товарищей хватит благоразумия не соваться следом. Но они, видно, очень уж хотели расправиться со мной за погибших дружков и упорно рвались к лестнице.

   На вершине холма меня ждала неприятная картина. Наташа сидела на земле, рядом с лежащей навзничь Зинуровой, и плакала, затыкая руками рану на ее спине. Сквозь пальцы сочилась кровь, окрашивая оранжевый комбинезон в коричневый цвет. Я быстро проверил пульс на шее и удовлетворительно кивнул.

– Жива. Как так получилось?

– Уже наверху она вскрикнула и упала, – разобрал я сквозь рыдания.

   Достав из рюкзака аптечку и перевязочный материал, отдал все Наташе.

– Перевязывай! И морфий коли ей сразу!

  Я вернулся к лестнице и как раз вовремя – запыхавшиеся бандиты были почти у вершины. Длинная очередь прервала их путь наверх, и рухнувшие на ступени тела покатились по склону. Выждав еще некоторое время, окидывая взглядом стройплощадку, я вернулся к своим спутницам. Наташа уже наложила повязку прямо поверх одежды Зинуровой и испугано на меня посмотрела.

– Она не умрет?

– Если поторопимся, то выживет. Осталось уже немного.

   Я вытащил пистолет из кобуры Зинуровой, снял с предохранителя и отдал его Наташе.

– Держи мне спину.

– Чего? – не поняла она.

– Прикрывай, пока не уйдем отсюда. Потом пойдешь впереди.

   Я закинул автомат за спину и осторожно поднял раненую на руки. Она находилась без сознания, ее лицо, ставшее еще старше, было цвета мрамора, а тело казалось невесомым. Ну что, старушка, не подведи.

***

    Мы с Наташей сидели в курилке, рядом с мобильной лабораторией ученых, пока Зинуровой занимался врач. Недалеко от нас, у ограды прохаживался часовой, неплохой малый – я стрельнул у него сигарету, а он отдал полпачки, мол, еще есть. Вообще военные, охранявшие лабораторию, обрадовались нашему приходу и даже не стали меня задерживать, как полагалось по инструкции, поблагодарили и отсыпали патронов для «АКМа». Получается, что я избавил их от хлопот, так как они со вчерашнего дня безуспешно занимались поиском пропавших женщин, а одна из групп до сих пор не вернулась. С момента знакомства мы впервые оказались одни, и Наташа, оттирая с рук засохшую кровь Зинуровой, рассказывала мне о своей жизни, я же, снаряжая магазины, наслаждался звучанием ее голоса.

   На Большой земле у нее остались сын, мама и брат-инвалид. С мужем разошлись уже давно, и семью тянула одна – пенсии брата и мамы были мизерными. В Зону попросилась сама – надбавки за вредность и опасность были большими, плюс хорошие премиальные за продуктивную работу. Атмосфера в коллективе института напоминала змеиное гнездо, где большая часть персонала занималась чаще интригами, чем своими непосредственными обязанностями, а тут Наташа надеялась спокойно поработать над исследованиями, необходимыми для ее диссертации. Да только о спокойствии пришлось забыть, потому что с ней в Зону поехала Зинурова, также позарившаяся на большую зарплату и умевшая поднять нервоз до такой степени, что приходилось успокоительные глотать горстями, вместо того чтобы сосредоточиться на работе.

  Я убрал магазины в рюкзак и достал две фляжки. С Наташей, незаметно для нас, мы давно перешли на «ты», поэтому спросил ее просто, без этикета.

– Будешь?

– А давай! – кивнула она. – Пока Степашка не видит.

– Кто? – не понял я.

– Мы так Зинурову зовем, – улыбнулась Наташа.

– Степановна! – дошло до меня.

– Ага. Спасибо тебе, – она подняла флягу. – Я в жизни бы не подумала, что так может быть страшно. А ты спас нас. За тебя!

– Да брось ты! Я сделал то, что сделал бы нормальный человек. Или ты хотела остаться в том погребе и ждать пока вас найдут?

  Наташа посмотрела на меня как-то задумчиво, отхлебнула из фляги и закашлялась. Потом выдохнула и замахала ладонью перед лицом, шумно вдыхая воздух. Я протянул флягу с водой.

– Запей.

– Спасибо, – выдохнула она.

   Я в свою очередь приложился к фляге и с наслаждением почувствовал, как обожгло пищевод. Внутренний мандраж после Лиманска еще не прошел, и сколько не говорили бы о вреде алкоголя, а лучше антидепрессанта человечество еще не придумало.

– У меня такое чувство, что побывала в боевике, – Наташа хихикнула. – По ночам точно спать не смогу долго.

– Это быстро пройдет, – успокоил я ее. – Поменьше думай об этом. Вообще, после таких ходок положено напиваться вдрызг.

– Что мы и делаем? – хитро прищурилась она.

– Ну… у меня водки не хватит на такое состояние, – улыбнулся я. – Еще по одной? Не пьянки ради, а здоровья для!

– От какой болезни лекарство? – засмеявшись, спросила Наташа.

– От страха, от чего же еще, – уверенно ответил я и передал ей флягу.

  Она отхлебнула водки и быстро запила ее водой. Потом серьезно посмотрела на меня.

– Ты надежный мужчина и с тобой очень спокойно. И другого лекарства от страха не нужно. Кажется… я в тебя влюбляюсь, – выдохнула она.

– Это иллюзия, от водки. Я когда выпью, тоже весь мир начинаю любить, – попытался отшутиться я, хотя мне понравились ее слова. Значит, шанс на взаимность все же есть. Только не хотелось, чтобы ее на ответные чувства толкал алкоголь.

– Нет, – она медленно покачала головой, не опуская глаз. – Я это еще раньше почувствовала – там, в Лиманске.

  Она вдруг смутилась и покраснела.

– Блин, я как школьница, которая первой объясняется в любви.

  Я протянул к ней руку, завел за ухо выбившийся из прически локон и наконец-то решился.

– Ты мне тоже очень нравишься, – на душе сразу полегчало, а Наташа счастливо улыбнулась.

– Наталья Вячеславовна! – мы оба обернулись на зов. У дверей мобильной лаборатории стоял какой-то ученый и махал ей рукой.

– Я сейчас, – девушка упорхнула, оставив меня наедине с моими мыслями.

  Неожиданно до меня дошло, что наше приключение закончилось, и сейчас все может исчезнуть. Наташа займется своими исследованиями и диссертацией, а я и дальше буду бродить по Зоне, как неприкаянный, с одной целью, известной только мне. И при мысли,  что никогда больше не увижу мою прекрасную спутницу, у меня сильно защемило сердце. Я вдруг понял, что хочу видеть ее каждый день. Решение нашлось мгновенно – мне нужно вступить в отряд Левши, который помогает здешним ученым в исследованиях. Опытные сталкеры везде нужны, и я надеялся, что Левша мне не откажет. Оставалось только дождаться его возвращения из рейда. Ну, ожидание проблемой не было, зато есть лишняя возможность подольше побыть рядом с Наташей. Довольный решением, я закурил.

   Веснушка вернулась серьезная и какая-то потерянная.

– Что-то случилось? – я вскочил с лавки.

– Степашке совсем плохо. Пулю достали, но крови много потеряла. Тут она не выживет, поэтому вертолет вызвали. Через полчаса он будет здесь.

– И тебя это расстроило? Это же хорошо!

– Я тоже улетаю, – тихо сказала она.

  У меня в горле вдруг образовался сухой комок. Я кое-как его проглотил и спросил:

– Почему?

– О Степашке сообщили в институт, и нас отзывают. Старший группы ранен, и, по мнению руководства, я сама не смогу решать те задачи, для которых нас сюда направили.

– И ничего нельзя сделать? – севшим голосом спросил я.

  Она отрицательно закачала головой, подошла ближе, и я увидел в ее глазах слезы.

– Я не хочу уезжать.

  Притянув ее к себе, крепко обнял и, снова сглотнув непонятно откуда взявшийся комок, сказал:

– И я не хочу, чтобы ты уезжала.

   Пока не прилетел вертолет, мы молча сидели рядом и держались за руки, как влюбленные школьники. Горько было осознавать, что наша, еще не успевшая сформироваться надежда на что-то большее, чем просто взаимная симпатия, разбилась в самом начале. Вероятность, что Наталью пришлют в другой раз, конечно, была, но сколько понадобится руководству времени на отправку второй группы, неизвестно. А нам хотелось быть вместе, здесь и сейчас. Как бы мысленно мы не оттягивали момент прощания, приближающийся шум винтов не стал подстраиваться под нас. Наташа сбегала за вещами и, вернувшись, протянула мне листок бумаги. На нем были записаны ее адрес и телефон.