Текст книги "Горный стрелок"
Автор книги: Сергей Самаров
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Едем, товарищ подполковник, – за всех ответил капитан Молочаев.
* * *
Только при посадке в военно-транспортный самолет Давид Вениаминович наконец познакомился с подполковником ФСБ Известьевым, на которого ссылались и генерал Кобылин, и полковник Мочилов, как на человека, играющего не последнюю роль в предстоящей операции, но с которым лично пока познакомиться не довелось. Известьев появился уже тогда, когда командир экипажа начал нервничать и что-то ворчать себе под нос, прогуливаясь, заложив руки за спину, перед распахнутыми задними створками грузового люка самолета. Эти створки были распахнуты сразу, когда еще приехал Кольчугин. Более того, был выставлен не пассажирский, а широкий грузовой трап, и потому у Давида Вениаминовича изначально появилась мысль о том, что они ждут какой-то груз, который попутно отправляют в Сочи. Вернее, что они пристроились лететь попутно вместе с перевозкой груза. Не груз в довесок, а они в довесок к грузу. Оказалось, не так, как думали. Груз был – автомобиль «Тойота Ленд Крузер», на котором приехали два человека. Большой внедорожник без сомнений занял место в грузовом отсеке самолета. Бортмеханик занялся блокировкой колес, а к офицерам ГРУ сразу из-за руля направился, широко улыбаясь, человек в гражданском.
Тотчас за погрузкой автомобиля в корпус подтянулся прочный грузовой трап, створки люка плавно закрылись, и почти сразу же начался запуск двигателей. Видимо, бортмеханику времени на устройство груза отводилось по минимуму. Пилоты торопились, и это было заметно. А при запуске двигателей шум в несколько раз превышает шум полетный, потому водителю внедорожника пришлось кричать, хотя слова его все равно было плохо слышно. Военно-транспортный самолет не имеет обшивки пассажирского, и со звукоизоляцией там существуют проблемы, которые решать никто не собирается. И все же Кольчугин сумел скорее понять, чем услышать, когда вновь прибывший протянул ему руку:
– Подполковник Известьев. Виктором Николаевичем меня зовут. С вашими спутниками мы уже успели познакомиться днем. А вас мне охарактеризовал генерал Кобылин. Вы с ним, кажется, плотно работали. Теперь и я рад возможности посотрудничать.
Кольчугин кивнул в ответ, бросил взгляд в сторону иллюминатора и сказал:
– Поговорим, когда взлетим. Потише будет. Устраивайтесь пока.
Известьев устроился. В основном в самолете были приставные сиденья, расположенные вдоль бортов. Это, понятно, места для десантников, которые из таких самолетов как раз и производят десантирование через тот же грузовой люк. Но впереди, рядом с кабиной пилотов, как обычно, стояли два ряда обычных самолетных кресел справа и слева. Давид Вениаминович слышал, что эти кресла конструкцией самолета не предусмотрены, и ставит их механик на свой родной борт, добывая всеми правдами и неправдами со списанных гражданских самолетов, зная, что транспортный рейс часто совмещается с рейсом пассажирским, которым, случается, летают и персоны, привыкшие к удобствам. Но это сути не меняло. В этом рейсе места хватило всем. Устроились и даже ремни пристегнули. И скоро взлетели. Почти сразу после взлета механик борта, завершив операцию по укреплению тяжелой машины, за неимением микрофона просто громко прокричал голосом отъявленного футбольного болельщика:
– Попрошу всех выключить сотовые телефоны. Они сбивают работу приборов самолета.
Требование обычное и вполне законное, и оно было сразу выполнено.
И только после этого, минут через десять, когда самолет, кажется, уже завершил основной набор высоты, лег на какое-то время на крыло, выбирая курс, а потом уже этим курсом и полетел, подполковник Известьев отстегнул свой ремень и кивнул подполковнику Кольчугину:
– Давид Вениаминович, маленький психологический момент… Пусть нас здесь никто посторонний и не услышит, но кричать о делах секретных я все равно не привык. И потому предлагаю перейти в машину. Там мой помощник так и сидит, майор Солнцев. Он нам не помешает. Машина с хорошей звукоизоляцией. Можно будет говорить нормально и не рвать себе горло.
Давид Вениаминович встал первым, этим соглашаясь на временное переселение. Встал и Валдай, вопросительно глядя на хозяина. Пес не желал оставаться среди чужих людей без него и явно намеревался проследовать туда, куда двинется хозяин. Известьев с одобрением и легким удивлением посмотрел на собаку. Такую крупную собаку в самом деле встретишь не каждый день. Но в машину собаку не пустили, и Валдай с природной своей интеллигентностью и ненавязчивостью характера даже не гавкнул, требуя к себе внимания, и не посчитал, что про него забыли. Известьев сел за руль, Кольчугин на правое переднее сиденье, а на заднем продолжал сидеть майор Солнцев, державший на коленях раскрытый ноутбук.
– Владимир Игоревич, – строго сказал Известьев, – нас попросили выключить средства связи. Твой компьютер не помешает пилотам?
– Я Интернет отключил, Виктор Николаевич. Работаю с внутренними материалами.
– Это экипажу не помешает?
– Нет. В хороших гражданских самолетах ноутбуки даже пассажирам раздают. Чтобы за игрушками время проводили.
– Так ты тоже играешь?
– Хуже. Я проверяю временн ые графики нашей операции. Нет ли где накладки. В Интернет я выходить не буду. Все в порядке.
– Хорошо. Мы тут побеседуем и тебе не помешаем. Если я что-то забуду, спрошу тебя.
Кольчугин понял, что спутник Известьева в курсе всех дел и подполковник ничего не собирается скрывать от майора, а может быть, с какой-то целью намеренно проводит собеседование в его присутствии. Наученный в советские времена не доверять КГБ, Давид Вениаминович справедливо считал ФСБ наследницей КГБ, хотя и не такой сильной, как предшественник, но все же методы работы остались прежними, и потому следует быть осторожным, не задавать ненужных вопросов и не давать никаких обещаний. Ноутбук на коленях вполне может записать состоявшийся разговор.
– Начнем с главного действующего лица, – сказал Виктор Николаевич. – Какие задачи он ставит перед собой?
– Начнем, если не возражаете, с другого. Чтобы мне включиться в операцию, понимая процессы. Кто у нас главное действующее лицо? Бывший майор спецназа ГРУ, а ныне полковник грузинской армии? – вопрос Кольчугина был вполне закономерным. – Для меня все началось именно с него и с просьбы, которую высказал полковник Габиани.
– Об этом человеке – чуть позже. Сейчас нас интересует всего-то навсего полковник ЦРУ. Полковник грузинской армии, по большому счету – только с боку припека. Он не может оказать какое-то влияние на операцию. И даже его сын не может, хотя он и участвует в той же операции в качестве контролирующего лица со стороны грузинского генштаба. Кстати, полковник Габиани звонил из вашего дома в район Поти и разговаривал с каким-то Тенгизом. Вы в курсе дела, насколько мне сообщили.
– Да, я в курсе.
– Это не сын полковника, как мы смогли выяснить. Тоже капитан, но не Габиани. А с капитаном Габиани мы, возможно, скоро встретимся.
– Боюсь, я не смогу его узнать. Да и он меня, скорее всего, тоже. Времени много прошло, и подросток превратился в мужчину. К тому же, как отец жаловался, в лысого. Кстати, на случай, если он все же узнает меня… Как я должен вести себя? Я там буду находиться под своим именем?
– Да, Давид Вениаминович, под своим именем, и даже, больше того, мне хотелось бы, чтобы Тенгиз Габиани узнал вас. Это предусмотрено нашим оперативным планом. Если это не произойдет само собой, значит, капитану необходимо будет помочь. Естественно, как можно менее назойливо.
– Цель такого контакта?
– Причина для посещения верхнего туристического городка, где расположился со своей террористической группой полковник Валентино Мартинес. Визуальный контроль осуществляется с довольно отдаленного участка. И требуется контроль более контактный. Кстати, по нашим данным, Тенгиз Габиани имеет склонность к употреблению спиртного. По крайней мере, за последнюю неполную неделю он один раз хорошенько напился и каждый день позволяет себе посещать бар и что-то обязательно выпивает. Это можно использовать. У вас лично какое отношение к спиртному?
– Строго и категорично – отрицательное, – Кольчугин даже расстроился слегка, что сын его друга, а друзей никогда не хочется называть бывшими, имеет такую склонность. – Если приходится, потребляю в ограниченных количествах.
– В ограниченных количествах принимать, видимо, придется, чтобы иметь повод чаще общаться с капитаном Тенгизом Габиани.
– В ограниченных количествах у меня получится. В разумных пределах, слышал я, даже серная кислота может оказаться лекарством.
– Этот вопрос решили. Теперь перейдем к главному, с которого я и намеревался начать.
– Полковник Мартинес…
– Да… Именно, полковник Мартинес нас и интересует. Так вот, с помощью ведомства, в котором служит генерал Кобылин, мы пытаемся присматривать за теми, кто готовит грузинских военных, поскольку готовят их не просто так, и не для противостояния члену НАТО – Турции, к которой у Грузии есть исторические претензии, а только и целенаправленно против России и тех, кого Россия поддерживает. Я имею в виду, естественно, Абхазию и Южную Осетию. Подготовка американскими инструкторами налаживается все более широкая. В принципе, так в основном работают профессиональные инструкторы американской армии или американского спецназа не только в Грузии, и удивляться здесь нечему. У нас же, в случае, с которым мы столкнулись, ситуация, отличная от других. Напомню, что должность инструктора в американской армии – сержантская. А тут… Полковник Мартинес – человек в разведывательных кругах, кстати, известный, хотя сам об этом, скорее всего, не знает, но он уже несколько раз засветился в различных операциях, в том числе и неприглядных. И Служба внешней разведки не могла не заинтересоваться вопросом, с какой целью полковник ЦРУ превратился вдруг в простого инструктора. Даже в виде наказания полковников не сажают на сержантские должности. Можно было бы предположить, что Мартинес прибыл, чтобы руководить другими инструкторами, внедряя американскую военную методологию, что он, в общем-то, частично и делал. Но такая постановка вопроса была бы правомерна лишь в том случае, если бы в Грузию прибыл войсковой полковник, а не полковник ЦРУ. Единственным вариантом этой командировки просматривался тот, при котором должность инструктора для Мартинеса была лишь прикрывающим элементом. То есть вся его работа в качестве инструктора служила маскировкой для выполнения какого-то иного задания, основного. Что это за основное задание, ни мы, ни Служба внешней разведки знать, естественно, не могли и до сих пор не можем, но даже смешно было бы предположить, что Мартинес собирает какие-то данные о состоянии грузинской армии. Такие данные грузинский генштаб передал бы американцам по первому невнятному требованию, даже со своими разъяснениями и комментариями, и без всяких красивых агентурных выкрутасов. Ситуация чуть-чуть прояснилась, когда Мартинес стал собирать группу выходцев из Северо-Кавказского региона. Мы уже тогда предположили, что полковник ЦРУ планирует какую-то операцию на территории России. Официально для грузинской стороны операция выглядит как демонстрация американской системы подготовки бойцов спецназа, называемого в Грузии коммандос. Естественно, демонстрация навыков наиболее эффективна в боевых условиях. Группа, сформированная из настоящих грузинских коммандос в данном случае не подходит. Грузия не решится пока засылать такую группу в Россию. Она до настоящего времени решается только на разведывательные действия. Боевую операцию, естественно, безопаснее было бы проводить в Абхазии или в Южной Осетии, но полковник Мартинес предпочел Россию. Иначе для чего ему пришлось бы обращаться по вопросу формирования группы не к кому-то, а к самому Доку Умарову. Тут мы вышли на коллег из Службы безопасности Абхазии и совместными усилиями отследили цепочку, идущую от грузинских спецслужб к Доку Умарову, и дальше в Абхазию и Россию. С помощью абхазских коллег удалось пресечь поставку оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Но этим вопрос не разрешился. У нас по-прежнему осталось подозрение, что откровенно террористической направленности группа полковника Мартинеса опять же является только прикрытием какой-то другой, более важной задачи. Нет смысла полковнику ЦРУ так рисковать ради демонстрации преимуществ американской системы подготовки спецназа. А мы до сих пор не знаем объект его внимания. Таким образом, Давид Вениаминович, ваша первостепенная задача…
– «Объект его внимания»… – словами Известьева ответил Кольчугин.
– Так точно. У нас есть определенные подозрения, что полковника Мартинеса интересует человек, который приезжает туда, на туристическую базу, отдыхать. Некий профессор-генетик Валерий Львович Скипидаров. Но уверенности в этом нет. Скипидаров приезжает с охраной из ФСО [13]13
ФСО – Федеральная служба охраны.
[Закрыть] . Он – человек государственный. – Известьев вытащил из кармана и показал Кольчугину фотографию Скипидарова. – Стоит к профессору присмотреться. Однако гарантии в этом вопросе нет, и потому нам и вам предстоит вести настоящий поиск. Благо, у нас есть для этого все необходимое. – Известьев большим пальцем показал себе за спину, где багажник машины был забит какими-то ящиками и коробками выше уровня задних сидений, да и одно заднее сиденье было занято коробками. – Средства электронного контроля. А майор Солнцев у нас – сам средство такого контроля. У вас, кажется, тоже есть в команде компьютерщик. Поможет. Ну а другую задачу генерал Кобылин вам объяснял. Она менее важная по сути, но более сложная в исполнении. Нужно как-то показать грузинскому генеральному штабу, что американская система подготовки превосходит российскую систему, и оставить без работы вашего старого друга полковника Габиани…
Глава шестая
Как это часто случается, ожидание оказалось более напряженным процессом, чем сам процесс приезда водителя легкового автомобиля. На звонок к калитке вышел Бзоу Гозарович. Распахнул калитку, глянул на машину, на номер, на водителя и спросил:
– Привез?
– Ты хозяин, что ли? – спросил водитель.
– Хозяину не до того, чтобы тебя встречать, – Ахуба пытался говорить с акцентом.
– А хозяйка где?
– Ей тем более не до того… – В принципе, имитировать северокавказское произношение было несложно, и Бзоу Гозарович легко с этим справлялся. – Не тяни время, если не хочешь за хозяйкой сам отправиться.
– Она должна имя сказать. Пароль. Зови или хозяйку или хозяина. – Естественно, водитель не понимал сути происходящего.
Это была новость, из-за которой мог бы получиться прокол и провал всего дела. Возможно, хозяин и не знал пароля, возможно, и жена ему ничего не сказала. То есть в деле главным действующим лицом была она, а не он, и именно потому, может быть, он так обрадовался смерти жены. Для него это было освобождением от многих не самых приятных уз и забот.
– Я же сказал, ему не до того. Жена у него умерла. Значит, и она выйти не может. Ты это в состоянии понять или объяснять на пальцах надо?
Бзоу Гозарович нашел весьма подходящую причину, тем более что это было правдой. В подтверждение своих требований он сделал пальцами «рога», и угрожающе направил водителю в глаза. Водитель со скорбным видом опустил глаза и спросил почти сочувственным тоном:
– Что с ней?
– Перенервничала. Сердце остановилось.
– Ладно, – водитель решился. – Заезжать нужно?
Бзоу Гозарович распахнул калитку шире, посмотрел на улицу в одну сторону, в другую, никого не увидел, и кивнул:
– Заноси так. Не много же. Не тяжело.
– Две коробки.
– Не дотащишь, что ли? Кормят хреново?
Водитель, чтобы не обострять ситуацию, хохотнул, пытаясь перевести в шутку не очень добрую речь Ахубы, вернулся к машине, открыл багажник и вытащил две небольшие картонные упаковки. Тяжести в них, конечно, не было никакой. Коробки перешли из рук водителя в руки подполковнику СГБ, который сразу прикрыл перед гостем калитку. Он поставил коробки на дорожку, а, когда шаги водителя удалились в сторону машины и захлопнулась дверца, Бзоу Гозарович приоткрыл калитку и успел рассмотреть в щель, как водитель набирает номер на трубке. После этого Ахуба сразу закрыл калитку, отошел подальше, показал одному из бойцов группы захвата, переодетому в гражданскую одежду, на коробки с детонаторами, а сам торопливо набрал номер Константине. И, как только тот ответил, сам сказал:
– Звони близнецам. Пусть контролируют. Водитель должен звонить.
– Понял, – отозвался Константине, как всегда, беспечным голосом.
Бзоу Гозарович отключился от разговора и, на ходу убирая трубку, заспешил в дом. Хозяин сидел рядом с накрытым покрывалом телом жены, уложенным на стол. Все как и полагалось, хотя скорби в его лице заметно не было.
– Какой пароль должна была сказать твоя жена? – с ходу спросил Ахуба.
Хозяин только плечами пожал, показывая свою неосведомленность.
– Трубка у тебя есть?
– У нее… – он показал на тело. – В кармане.
Захотелось чертыхнуться. Подполковник Ахуба не видел, чтобы офицеры следственной бригады обыскивали убитую. Как-то никто на тело внимания не обратил.
– Поищи.
Хозяин запустил руку под покрывало и вытащил мобильник.
– Вот.
– Держи под рукой. Тебе скоро, возможно, будут звонить. Разговаривать только по-абхазски! Ни одного слова по-дагестански!
Между собой они разговаривали по-русски. Как-то так сразу началось, так и продолжали.
– Я по-абхазски только понимаю, а говорю совсем плохо.
– Тогда говори по-русски. На каком бы языке с тобой говорить ни начали, запомни: твоя жена внезапно умерла от сердечного приступа. Она и раньше на сердце жаловалась. А тут сразу, ты даже капли ей дать не успел, уже умерла. Упала со стула, и все. И еще, это важно… Говорить будешь, не хохочи громко…
Бзоу Гозарович все просчитал правильно. Мобильник зазвонил уже через минуту. Хозяин дома ответил. И разговор был коротким. Со стороны хозяина дома он сводился практически к одним междометиям, если не считать объяснения причины смерти жены. Но прозвучало и имя, причем с откровенными вопросительными нотками, словно хозяин дома повторил, ожидая подтверждения, и это подтверждение получил. Когда он отключился от разговора, то сразу посмотрел на подполковника СГБ, и еще раз назвал имя:
– Бексолтан.
– Что – Бексолтан? Кто такой Бексолтан? – сурово спросил Ахуба.
– Это, видимо, пароль. Так, кстати, звали того парня, что привозил оружие, а потом уехал с омоновцами. Мне сказали, что если приедут от Бексолтана, нужно будет отдать, что потребуют.
– Что про жену спросили?
– Что с ней случилось. Я рассказал, как вы велели…
– Я слышал.
У подполковника зазвенел спутниковый телефон, и он, сделав бойцу группы захвата знак, призывающий к соблюдению внимания при охране, вышел во двор. Там, рядом с крыльцом, стояли другие бойцы, и Бзоу Гозарович отошел на другой конец двора, чтобы поговорить.
Звонил, как он и предполагал, Константине.
– Командир. Есть номер. Звонил водитель. Сообщил, что груз передал, но пароль ему не сказали, потому что та женщина умерла.
– Говори номер телефона.
Константине продиктовал, Бзоу Гозарович повторил, и запомнил. Записывать номера он привычки и необходимости не имел, полагаясь на свою память, и она его обычно не подводила.
– Все. Продолжайте работать. Результаты докладывать сразу.
* * *
Теперь предстояло сделать самый сложный звонок. Но перед тем как совершить его и раздумывая еще над предстоящим разговором, Бзоу Гозарович позвонил руководителю следственной группы СГБ и разрешил автобусу и двум другим машинам вернуться во двор.
– Как успехи? – последовал вопрос.
– Все в порядке. Мы сработали.
И только после этого, снова со спутникового телефона, который прослушать средствами технического контроля СГБ Абхазии было невозможно, подполковник Ахуба, решившись, набрал номер генерала Барателия.
– Мизан Сетович?
– Я слушаю. Кто это? – Генерал не узнал голос по одной короткой фразе, а номера спутниковой трубки Бзоу Гозаровича он не знал.
– Подполковник Ахуба. Вы просили позвонить…
– Да. Я, помнится, просил позвонить, если вы надумаете. Значит, вы наконец-то надумали и наше сотрудничество состоится?
– Я согласен, товарищ генерал.
– Вот и прекрасно. Заходите ко мне. Буду рад вас видеть. Я дома буду минут через десять. И в ближайшие часа три никуда отлучаться не стану.
– Извините, Мизан Сетович, но я сейчас нахожусь далеко от города. Мы проводим оперативные действия в горах.
– Так-так… – Барателия думал всего-то пару секунд и быстро сориентировался. – Я правильно понимаю ситуацию? Вы проводите оперативные действия, у вас возникли проблемы, и вы решили обратиться ко мне, чтобы я помог вам реализовать возможности, пользоваться которыми я вам предлагал. Так?
– Так точно, товарищ генерал.
– Я, конечно, не сомневаюсь в вашем слове, Бзоу Гозарович, но меня, когда я свяжусь с управлением, обязательно предварительно спросят, подписали ли вы документы о сотрудничестве. Что я могу ответить?
– Можете твердо говорить, что я подписал. Это я гарантирую, хотя я мог бы просто сказать, что операция, которую мы проводим, обеспечивает в случае удачи не безопасность Абхазии, а безопасность России. Мы задержали группу выходцев с Северного Кавказа и нашли «схрон» с оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами. Богатый склад. Там даже ПЗРК есть. И все это было предназначено для последующей переправки в Россию, в район Сочи. Бандиты готовятся к Олимпиаде, и у нас есть возможность помешать им. Одновременно могу сообщить, что сегодня ночью перешел границу с Грузией курьер Доку Умарова и перенес рюкзак, в котором находилось триста детонаторов для взрывных устройств. Две коробки с детонаторами были доставлены в дом, в котором сидели мы…
– А курьер…
Голос генерала зазвучал по-деловому. Он уже «включился».
– Курьер отдыхает после сложной ночи в доме руководителя абхазского отделения «Имарата Кавказ». Мои парни контролируют дом и все подходы и подъезды к нему. У него нет возможности уйти. Границу переходить с тяжелым рюкзаком тоже непросто. Пусть отдыхает. Детонаторы к нам привез не курьер, а водитель легковой машины, что встречала курьера.
– Задержали?
– Я сам получал коробки с детонаторами. Из рук в руки. И предпочел его отпустить, но знаю номер его трубки. Хочу через трубку отследить, куда он еще будет доставлять детонаторы. И потому к вам обращаюсь. Вы же говорили…
– Все понял. Хорошо отработали. Давайте номер. Диктуйте. Я сразу свяжусь с управлением и попрошу контролировать передвижения sim-карты.
Бзоу Гозарович продиктовал. Генерал Барателия даже повторять не стал. Должно быть, память, несмотря на возраст, превосходная.
– Я отключаю связь. Буду звонить. Если что-то будет экстренное, связывайтесь со мной.
– Есть еще номер домашнего телефона того же руководителя «Имарата Кавказ». Но у него телефон с определителем номера. Это не помешает?
– Не помешает. Спасибо. Давайте номер.
И опять генерал не стал повторять номер, надеясь на свою память.
– До связи. Если что-то у меня будет, я позвоню.
Барателия отключил связь, а у Бзоу Гозаровича сложилось впечатление, что он разговаривал не с генералом. Голос, конечно, принадлежал генералу. Но сам ритм разговора, короткие сухие и быстрые фразы совсем не походили на старческую медлительность, с которой разговаривал генерал при очной встрече. Но это все, как догадался Ахуба, привычная маскировка разведчика. Может быть, бывшего разведчика-нелегала, поскольку на разведчика-спецназовца Мизан Сетович вовсе не походил. Впрочем, наверное, в ГРУ и без того генералов хватает, и любой из них, выйдя на пенсию, мог поселиться в Абхазии. Даже не абхаз по национальности. А если уж абхаз, то человека наверняка должно было потянуть к национальным корням. Но это все не играло никакой роли. Просто с деловым человеком работать всегда приятнее, чем с таким, кто думает медленно и точно так же говорит. И это радовало.
Но не успел закончиться один разговор, как начался второй. Позвонил сам полковник Бакелия и поинтересовался, что там с расстрелом омоновцев на дороге.
Пришлось доложить практически обо всех проделанных действиях, кроме встречи с водителем легковой машины и получения груза детонаторов. Об этом докладывать не хотелось, поскольку это уже было бы частью признания ночных действий на границе. А для серьезного разговора с полковником данных пока не хватало. Бакелия похвалил за активность и потребовал скорейшего возвращения. Задержанных, естественно, на допрос в прокуратуру отпускать не следовало. Допрашивать их будут дознаватели СГБ и лично сам полковник.
– Они уже сидят в автобусе группы захвата. Сразу в управление их и отправляю. Наши камеры надежнее, чем СИЗО.
– Молодец. Правильно. Понимаешь, что к чему…
* * *
Следственным бригадам и группе захвата можно было бы уже выезжать в Сухуми, и все уже собрались, когда Бзоу Гозаровичу снова позвонил Константине. Звонок этот мог означать только перемену обстановки, поскольку без важных новостей с простым, ничего не несущим докладом Константине звонить было запрещено. Подполковник уже находился в своем микроавтобусе и, вытащив трубку, с недовольным видом вышел во двор.
– Да, Константине? Что произошло?
– Могу вас поздравить, командир, вы на грани неприятностей.
– Спасибо, только мне всегда казалось, что я эту грань уже давно перешел. И неприятности стали моей обычной жизнью. Таким образом, я к ним и привык. Докладывай.
– Только что хозяину дома звонил полковник Бакелия. Он едет сюда. У него есть важные данные. Кстати, полковник сильно удивился, что курьер все же перешел границу. Пообещал разобраться, что там произошло. Но у него данные по другому делу. Хозяин дома разговаривал с курьером о полковнике. Считают его малонадежным источником. Из их разговора мы и узнали, кто звонит. Сам Бакелия не представлялся.
– Да. У него нет такой привычки. Машина не пришла? Хотя, что спрашиваю… Нет, конечно.
– Что делать с полковником? Он уже в курсе всего, что у вас произошло в селе?
– В курсе. Недавно сам звонил, спросил. Пришлось доложить.
– Он нас с потрохами сдаст. Не нас то есть, а вас. И подставит под пулю. Наверняка он едет доложить о захвате «схрона» и о получении детонаторов.
– Нельзя его туда пускать, я так думаю.
– У нас в наличии есть СВД [14]14
СВД – снайперская винтовка Драгунова.
[Закрыть] . Можем остановить.
– Слишком кардинально. Но, если ничего не придумаю, придется. Вообще-то, я, кажется, уже придумал. Если не получится, стреляйте.
Константине хорошо знал, что такое субординация, и не стал спрашивать, что Бзоу Гозарович придумал. Только сразу согласился:
– Мы пока подготовимся, чтобы потом наспех не искать позицию.
– Если не получится, я позвоню. Если получится, ты мне позвонишь.
– То есть? – не понял Константине.
– Позвонишь и скажешь, что полковник Бакелия решил вернуться в управление. Буду ждать твоего звонка. Но он человек упрямый, и ты на всякий случай подбери позицию. Чтобы следов не оставить.
– Мы сделаем, – гарантировал Константине, и опять все так же легкомысленно, как раньше. Но Бзоу Гозарович к его легкомыслию давно привык, зная, что это только напускная манера поведения. В деле Константине бывает серьезен и сосредоточен…
* * *
Бзоу Гозарович недолго обдумывал, кому следует позвонить. Возникла необходимость реагировать оперативно. Подполковнику потребовалось лишь сменить трубку, потому что полковнику Бакелия вовсе не обязательно было знать этот номер.
– Дамей Зеканович, – Ахуба спросил довольно строго, и эту строгость вполне можно было принять за угрозу. – Вы еще в кабинете или уже выехали?
– Я тебя не понял, Бзоу Гозарович. Что ты хочешь сказать? – Но по голосу полковника уже стало понятно, что он напрягся. – Куда я должен выехать?
Значит, еще не выехал, а только собирается. Это уже легче. Есть время решить вопрос мирно, не втравливая свою группу поддержки в серьезное даже по меркам Абхазии дело.
– Вы лучше меня знаете, куда вы собирались выехать. Мне не кажется, что наше с вами руководство одобрит дружеские контакты с «Имаратом Кавказ». И потому я вам посоветовал бы воздержаться от этой поездки.
– Я не понимаю, о чем говоришь, – голос полковника Бакелия стал мягким и вкрадчивым. Подполковник Ахуба отлично помнил, что иногда полковник начинал так говорить во время допросов. И эти интонации говорили о том, что полковник желает пригрозить. Бакелия был из тех, кто не побрезгует никакими средствами для достижения своей цели. При этом у него была своя «ахиллесова пята», чем можно было при желании воспользоваться. Бакелия был тщеславен настолько, что никогда не сомневался в том, что его все поголовно до рези в глазах и боли в собственной печени уважают.
И Бзоу Гозарович решил воспользоваться этой чертой характера Бакелия. Сделать задуманное было не слишком сложно, поскольку Бакелия всю свою жизнь прослужил в органах и хорошо знает, что это такое.
– Дамей Зеканович, вы знаете, как я к вам отношусь. Я всегда вас уважал и всегда у вас учился. Мы не первый год вместе работаем. – Трубка не могла показать лица полковника, но Ахуба легко представил, как это вытянутое лицо с тяжелыми румяными щеками расслабилось и расплылось от самодовольства, словно сплющилось. – И потому не могу вам не сказать, что я получил категоричный приказ. Не менее категоричный, чем ваш вчерашний приказ относительно расстрела курьера. За вами ведется скрытое наблюдение, все ваши разговоры записываются, передвижения регистрируются, и мне дан, как я сказал, приказ. Я должен отдать снайперу команду уничтожить вас, как только вы отправитесь к людям из «Имарата Кавказ». Снайпер уже ждет вас или где-то по пути или рядом с самим домом. В случае, если вы попытаетесь связаться с представителями «Имарата» и предупредить их, вас уничтожат даже дома.
Бакелия долго жевал собственный язык и тяжело дышал в трубку. Лето полковник всегда трудно переносил из-за лишнего веса. Но зима была для него спасением и давала возможность дышать почти ровно, если не ходить долго и быстро пешком. А тут и зимой продышаться не дают.
– Кто? – спросил наконец полковник. – Кто приказал?
– Товарищ полковник, Дамей Зеканович, – с укором проговорил Ахуба. – Вы, честное слово, как будто первый год служите в системе. Или не понимаете, что мне еще тоже жить хочется. У меня еще младший сын несовершеннолетний. Его в люди нужно вывести.
– Да-да, спасибо, Бзоу Гозарович. Я всегда к тебе относился не как к сослуживцу, а как к другу. – Здесь полковник сильно перебирал, но он, видимо, сильно расчувствовался. – Спасибо, что предупредил. Что посоветуешь?
– Это не телефонный разговор. Приеду, сразу к вам загляну. Поговорим. Рекомендую пока никаких шагов не предпринимать. Никаких…
