Текст книги "Департамент «Х». Прицел бога"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Майор Лазуткин нашел полковника Кирпичникова сразу, как только закончилась лекция, и до того, как группа снова засела за тренажер минометного прицела. Впрочем, тренажер был один, сидеть за ним все равно приходилось всем по очереди; следовательно, тренировки можно было начинать и без командира. Тем более что тот всегда должен больше заботиться о готовности группы, нежели готовиться самому, поскольку у него в боевой операции обычно бывает более обширная и более сложная задача.

Лазуткин пригласил полковника к генералу. Непонятно только было, почему майор не мог позвонить, как делал обычно. Впрочем, это тоже был, видимо, приказ Апраксина, и тот имел насчет телефонных разговоров особые соображения. Так и оказалось. Едва Владимир Александрович переступил порог генеральского кабинета, Виктор Евгеньевич сразу спросил:

– Ты сыну звонил?

– Так точно, товарищ генерал.

– Какими «симками» пользовались?

– Новыми.

– Твоя новая на контроле. Новый телефон капитана скажи...

Полковник продиктовал по памяти, а генерал сразу с клавиатуры загнал номер в компьютер.

– Я его тоже на контроль поставил. Заварили мы с тобой «кашу», Владимир Алексеевич...

– Как здоровье, товарищ генерал?

– Как и ожидалось, перелом. Но в гипс же грудь не закатаешь. Смещения кости нет, и ладно. Срастется. И забудем, чтобы не болело. Нельзя вообще про боль вспоминать, когда дела такие разворачиваются. Это мешает работать. Значит, так... Со старой «симки» никаких звонков, ни при каких обстоятельствах. Я сам, правда, пару раз набирал твой старый номер, и Лазуткину приказал несколько раз набрать. Это для американского спутника – чтобы не забывал, что ты существуешь, и знал, что мы тебя ищем и не можем найти. Позвони Геннадию, разреши звонить со старого номера по частным вопросам, не касающимся дел. Его старый номер прослушивается, как и твой. Необходимо, чтобы не возникло мысли, будто вы с ним сменили «симки». Пусть он тоже твой старый набирает – и изображает, что волнуется, потому что не может до тебя дозвониться. Твой старый слишком долго молчит, а это может значить только то, что тебя никто не может найти, и неясно, добился своего господин Умански или нет, выполнил задание или не выполнил. Неясность всегда нервирует. А нервировать противника – что может быть лучше? Хозяева господина Умански, кажется, в панике. Они не знают, куда он делся; не знают, куда делся снайпер, который должен был уничтожить Умански после того, как вы с Геннадием его подставили. Предположений может быть несколько. Первое: их обоих «повязали». Но оно выглядит слишком прямолинейным; кроме того, в эту схему не вписывается молчание твоего номера. И тогда просматривается другая схема: Умански задание выполнил, но ты ему что-то сказал перед смертью, и он стал осторожным. Эта осторожность позволила ему вычислить снайпера и исчезнуть из поля зрения ЦРУ, предварительно уничтожив стрелка.

– Это, мне кажется, допустимый вариант, товарищ генерал. И самый вероятный. Но только в том случае, если в ЦРУ об Умански хорошего мнения. Более высокого, чем он заслуживает в действительности. Сам он как себя ведет?

– Консула больше не требует, хотя не согласен признать себя жителем Пензы Ромуальдом Александровичем Качукасом. Дает признательные показания, но только в тех вопросах, которые очевидны и где отпираться невозможно. Руководство свое пока еще не сдает, хотя, кажется, после вчерашнего выстрела снайпера близок к этому. Если, конечно, он кого-то знает... Мы с полковником Ярковым обсуждали этот вопрос. Вызвали специалиста-медика и согласовали дальнейшие действия. Умански получит в ужине какой-то препарат, от которого начнет «умирать». Сосед по камере вызовет врача. Умански откачают, и после этого сменят и соседа, и «вертухая»[12]. Выглядеть это будет попыткой отравления и станет дополнительным фактором воздействия на его психику. Он обязательно «сдуется»... Ярков умеет очень ненавязчиво ломать человека, при этом никак этого не показывая. Старая школа, еще в КГБ учился. Его за это умение и держат, хотя другого давно бы уже на пенсию отправили.

– Моя задача...

– Телефонное молчание. Относительно того, где тебе ночевать, что-нибудь придумаем. Домой лучше не показываться. Посты с чердаков я снял. Предполагаю, что дом может контролироваться визуально.

– Дожили! В родной столице...

– Для того и следует соблюдать все меры осторожности, чтобы из родной столицы их изгнать... Задачу ты, я полагаю, понял. Что касается ночлега, думаю, мы можем поставить тебе в кабинете раскладушку. К неудобствам офицеру спецназа не привыкать.

– Мне хватило бы матраца, одеяла и подушки, – сказал полковник. – Раскладушки не люблю. А пол у нас теплый, можно обойтись... И туалетные принадлежности.

– Хорошо. Пошли Гималая Кузьмича. Сам за пределы базы пока не выезжай.

– Пошлю. Пусть на всю группу выписывает, лишним это не будет. А относительно моего служебного ареста... это я в противовес домашнему аресту такой термин ввожу... завтра у нас еще один день работы на тренажерах, потом поедем на полигон проверять навыки. В закрытой, естественно, машине. Я на переднее сиденье претендовать не буду.

– В закрытой машине можно. У меня всё, арестант.

– Разрешите идти, товарищ генерал?

– Иди. Сыну позвонить не забудь. Предупреди, проинструктируй.

* * *

Спецназовцу не привыкать к неудобствам. В пору своей курсантской молодости Владимир Алексеевич однажды на учениях больше суток пролежал под мостом на мокром и скользком бревне, и даже спать там же приладился. Сам он при этом не понимал, каким образом умудрился ни разу не свалиться в воду. Но задание тогда выполнил. Вот и сейчас полковник Кирпичников не сильно расстроился из-за вынужденной ночевки на базе и, отдав приказ своему заместителю по хозяйственной части, полностью положился на Гималая Кузьмича. Как оказалось, положился не напрасно, потому что тот принес и надувной матрац, и надувную подушку, и добротное одеяло. Простыню, наволочку и пододеяльник полковник не заказывал, потому как считал, что вполне может обойтись без них то короткое время, что ему придется прятаться на базе. Компрессор, приводящий постель в готовность, включался от простой электрической сети, но опробовать его Владимир Алексеевич во время перерыва между занятиями не спешил. Приготовлением ко сну можно было заняться и вечером, в одиночестве.

Перерыв был коротким, и скоро все снова вернулись в класс. В это время полковнику позвонил Геннадий.

– У нас опять ЧП. Я проводил занятия на полосе препятствий, когда нас с ближней невысокой горы обстреляли из гранатомета. Хорошо, что на полосе препятствий есть несколько учебных щелей, успели под землю спрятаться. Но один солдат ранен.

– Еще не легче! Хорошо хоть, не из миномета...

– Нет. Гранатомет. Или «Пламя», или даже «тридцатка»[13]. Я послал две БМП в преследование. Еще не вернулись. Как думаешь, это может быть продолжением того же выстрела из КСВ?

– Когда твои вернутся, они что-нибудь скажут, если погоня будет удачной. Я отсюда ничего сказать не могу, но генералу сейчас доложу. Хотя не вижу причин для того, чтобы против тебя что-то продолжалось. Думаю, даже первый выстрел был направлен не в тебя, а в меня, чтобы как-то блокировать мое участие в будущем мероприятии. Или просто сорвать подготовку. Точно так же, как и убийство старшего лейтенанта Савельева. Сам он ничего решить не мог, и его смерть лишь чуть-чуть притормозила получение мной информации. Савельев готовил полный рапорт, почти научный отчет, который и ты тоже должен был подписать, кстати. Сейчас обо мне думают, что я пропал. Значит, скорее всего, считают дело завершенным. Наш противник подозревает, что Умански выполнил свою первоначальную задачу, и только после этого исчез. Кстати, тебе старлей ничего про свою работу не говорил?

– Я в курсе работы Савельева. Он мне звонил, советовался, как лучше преподнести...

– А ты не в курсе, где этот отчет в настоящее время?

– Я как раз хотел тебе сказать. В тот же день, когда убили Савельева, кто-то вскрыл его квартиру и унес ноутбук. Что было в нем записано, никто не знает. Но командир батальона говорит, что Савельев к режиму секретности относился трепетно, и работал только на служебном компьютере. Домашний у него – так, для развлечений.

– Что же ты раньше этого не сказал? – сердито спросил отец.

– Узнал об этом всего пару часов назад, уже после твоего звонка. Беседовал со следователем как раз перед тем, как начать занятия на полосе препятствий. Тот хотел запросить данные из допросов Умански и еще раз приехать ко мне. Надеялся, что мы сможем кое-что прояснить вместе. Я только не понимаю, почему он ко мне обращается. Наверное, у него складывается такое впечатление, будто я что-то знаю, а ему сказать не хочу. Но я тоже ждал данных допросов. Может, это подаст какую-то свежую мысль... Думал позвонить тебе позже.

– Хорошо, что уже позвонил. Я сейчас пойду докладывать ситуацию генералу, а ты набери-ка еще раз мой старый номер. Попробуй дозвониться. Будет естественным, если ты снова попытаешься, и неестественным, если не станешь. Действуй. До связи. И сообщи результат, как только твои машины вернутся из преследования...

Полковник не успел набрать номер Апраксина, как ему самому позвонил майор Лазуткин:

– Товарищ полковник, Виктор Евгеньевич вас срочно вызывает.

– Иду. Я сам собирался.

– Группу не распускайте. У вас серьезные изменения в графике.

– Понял. Иду...

Кирпичников убрал трубку и поднял руку, привлекая внимание. За тренажером сидел капитан Радимов, и он был единственным, кто этого жеста не видел. Остальные повернулись в сторону командира.

– Продолжать занятия. Меня вызывает генерал. Предстоят большие изменения в графике операции, поэтому предлагаю всем внутренне подготовиться ко всему.

Не дожидаясь ответной реакции, Владимир Алексеевич развернулся и двинулся к выходу.

– Надо у Гималая Кузьмича попросить, чтобы он на всю группу матрацы закупил, – сказал полковник Денисенко самым что ни на есть серьезным тоном в спину командиру.

– Я уже распорядился, – не обернувшись, ответил Кирпичников. – Он закупит или уже закупил. Спать можно будет и под столами, и на столе, и даже в столе, если кто-то поместится в ящик. Матрацы позволяют. Но никому не советую примерять на себя ящик – примета нехорошая...

* * *

– Что у тебя с готовностью? – сразу спросил Апраксин, не отрывая взгляд от клавиатуры компьютера и заканчивая набивать какие-то данные.

– На тренажеры нам выделяли еще один день, но уже сегодня, мне кажется, можно заканчивать. Если завтра договориться с полигоном, можно будет выехать с утра. В итоге сокращаем день. А что требуется, товарищ генерал?

– Возможно, потребуется уже сегодня отправиться в Дагестан.

– В Дагестан?

– В Каспийск. Там к тебе должна будет присоединиться ОМОГ Вельчанинова. Это твоя поддержка. Я предлагал и капитана Кирпичникова с небольшой группой, но меня не поддержало командование спецназа ГРУ. У них на твоего сына есть планы. Значит, в Каспийск. Оттуда самолетом через все Каспийское море в Иран. На портовом военном аэродроме вас встретят. К сожалению, иранцы рассчитывали на более поздние сроки, и готовы пока не полностью. Я только что передал им новые данные; они поторопятся и сообщат мне, когда у них все утрясется. Надеюсь, завтра после обеда вас можно будет отправить. Лучший вариант – вылететь уже завтра утром.

– Лучше бы, конечно, после обеда. До этого времени мы могли бы опробовать прицелы на полигоне. Можем отправиться туда с рассветом, если вы договоритесь.

– Я договорюсь, если будет необходимость, хоть через час. Но особой необходимости пока не вижу. Можно все выполнять в одной последовательности, как намечалось планами, можно и в обратной. То есть сначала вы добудете американский прицел, потом испытаете наш и дадите экспертное заключение вместе со специалистами.

– При всем желании не могу возразить. Вопрос можно, товарищ генерал?

– Валяй.

– Чем вызвано изменение графика?

– Умански дал показания. Ему было приказано любыми средствами задержать тебя хотя бы на неделю и этим сорвать сроки выполнения всей операции. Из этого мы делаем вывод, что американской стороне что-то известно о наших планах и они надеются завершить собственные испытания за неделю или чуть больше. У нас нет точных данных. Сейчас контрразведка пытается найти источник информации американцев. Перлюстрируется электронная почта всех, кто обладает необходимыми данными. Но это их работа, а у нас работа своя. И мы должны выполнить ее во что бы то ни стало.

– Даже под обстрелом из автоматического гранатомета?

– Даже под обстрелом... Это ты о чем?

Полковник рассказал, что произошло недавно в Дагестане.

– Да, возможно, это попытка задержать тебя, – согласился генерал. – Хотя я лично сомневаюсь. Американцы еще не настолько обнаглели и не имеют в своем распоряжении такого оружия на нашей территории. Автоматический гранатомет – это даже не «дальнобойка», его в открытую в самолете не перевезешь. Скорее всего, там были просто местные бандиты. Кстати, на прошлой неделе произошло нападение на армейские склады в Ставропольском крае. Убиты часовые. В числе похищенного значится и гранатомет «Пламя» с несколькими коробками боеприпасов, этого на длительный бой не хватит. Там, кажется, гранаты ВОГ-17А?

– Так точно, осколочные ВОГ-17А. Осколком ранило одного солдата в военном городке.

– Я думаю, это обычная бандитская вылазка.

– Есть еще новости про старшего лейтенанта Савельева?

Кирпичников пересказал все, что узнал от сына.

– Это я знаю. Мне полковник Ярков уже рассказывал. Текст отчета в самом деле содержится на компьютере в канцелярии батальона, еще не завершен. А что было на ноутбуке, нам неизвестно. Об ограблении квартиры Умански пока ничего не говорил, хотя после убийства старшего лейтенанта ему нет смысла отказываться от такой мелочи. Но это тоже вопрос, решаемый после твоего возвращения. А пока готовь группу. Мне скоро сообщат время. Если это случится завтра после обеда, поедете утром на полигон. Полетите, то есть я закажу вертолет. Если раньше – отпустишь группу на пару часов по домам. Там пусть скажут, что летят на границу с Монголией. Это далеко, граница спокойная и большая по протяженности. Если кто-то будет искать, пусть ищут там.

– Думаете, товарищ генерал, идет утечка информации?

– От домочадцев твоих офицеров информация в таком объеме поступать просто не может. Сами офицеры еще ничего не знают, тем более их родные. Ты сам еще слишком мало знаешь, чтобы быть подозреваемым, а уж про твою группу и говорить не стоит. Но я предполагаю, что кто-то будет следить и за офицерами, пытаясь выяснить, где находится твоя группа. Есть разные способы разузнать то, что кому-то интересно. Вспомни хотя бы тот препарат, что достался тебе в наследство от Департамента «Y». У американцев такие препараты, предполагаю, тоже имеются. По крайней мере, я читал, что у тамошней полиции для осуществления оперативного допроса, который не может стать доказательством в суде, существуют точно такие же газовые баллончики английского производства. Выделяются неофициально. Законом не преследуются, но и не признаются официальным средством дознания. Применение психотропных препаратов стало сейчас явлением повседневным даже в сексуальных делах, не говоря уже о делах военных и криминальных. Так что предупреди, не забудь. Можешь позвонить сыну и сказать, что срочно улетаешь на границу с Монголией. Лишним это не будет, хотя, скорее всего, необходимости для такое перестраховки нет. А пока продолжайте занятия. Будут новости, я сообщу...

* * *

Новости пришли еще до того, как закончился очередной академический час занятий на тренажере. Апраксин позвонил Кирпичникову и сказал, что из Ирана уже получено сообщение о готовности принять группу. Это значило, что вылет должен был последовать как можно быстрее.

– Сворачиваемся, – дал команду полковник. – Даю машину и два часа на сборы. Не забудьте сообщить дома, что летите на границу с Монголией.

Поскольку ему самому домой путь был закрыт, Кирпичников никуда не собирался. Геннадию он уже успел позвонить на новый номер со своей новой «симки» и сообщил, что предстоит срочная командировка. Больше звонить было некому, поскольку о Надежде Павловне новостей не было, а самого Владимира Алексеевича к ней пока еще не пускали.

Полковник остался в общем кабинете группы – дожидаться, когда все соберутся. Там его и нашел Апраксин.

– Послезавтра выписывают Надежду Павловну, – сообщил он. – Я пока устрою ее на своей даче. Там за ней и присмотрят, и, в случае необходимости, смогут оказать помощь. И охрана там осуществляется силами ФСО. Вокруг меня одни министры с замами живут, рангом ниже туда не пускают. Когда вернешься, заберешь ее домой. Это будет связано с некоторыми процедурами. Необходимо будет забрать заявление о розыске. Согласно официальной версии, Надежда Павловна в результате какой-то неизвестной причины – возможно, стороннего воздействия – стала страдать амнезией. Провалы в памяти в самом деле есть, и тебе придется с этим смириться. Со временем, возможно, будут изменения в лучшую сторону, но это процесс не сиюминутный. С Надеждой Павловной работали лучшие специалисты президентской больницы. Они рады хотя бы тому, что она вернулась в нормальное состояние на постоянной, так сказать, основе. Врачи и так говорят, что совершили чудо. Нет уже «отключений» сознания. Всю «химию», что в нее накачали в шестнадцатом отделении, из организма вывели. Что конкретно искать, не знали, и потому, к сожалению, выводили много, а это уже само по себе не есть хорошо. Но кровь даже на капиллярном уровне подчистили основательно. Еще у нее проблемы с давлением...

– Да, у нее всегда было пониженное, – сказал Кирпичников.

– А теперь повышенное. Гипертония, как мне сказали. И потому все волнения ей противопоказаны. Хотя я не очень понимаю, как женщина может избежать волнений, если у нее и муж, и сын служат в боевых частях... Но врачи обещали выдать целый трактат о том, как удержать давление медикаментозными способами на нужном уровне. Но с этим со всем разберемся, когда ты вернешься. Может быть, мне удастся вытащить в Москву и твоего капитана. Как он, кстати, отреагировал, что ты едешь не к нему, а почти в Монголию?

– Думаю, он понял.

– Я все забываю, что у тебя сын не ребенок, а боевой офицер... Да, он должен сообразить. А Вельчанинов со своей группой базируется где-то рядом?

– В городке спецназа.

– Он скажет.

– Василий Юрьевич скажет только то, что необходимо, и не больше.

– Хорошее качество... Ладно, не буду тебе мешать. Готовься.

– Я уже готов. Только бушлат надеть да получить у Гималая Кузьмича матобеспечение.

– Он домой не поехал?

– Только что вернулся. Я слышал, как он шевелится за стеной.

– Касательно матобеспечения: аниматоры с программистами только сегодня ночью закончили программу для лазерной установки. Сейчас прогоняют ее в контрольном варианте. Вот-вот закончат и передадут Гималаю Кузьмичу в пределах получаса, группа еще не вернется. Всё. Провожать не буду. Но последний краткий инструктаж дам, как только соберется группа. Полное задание, как обычно, в запечатанном пакете. Вскроешь его, когда самолет взлетит в Каспийске. Для группы Вельчанинова там отдельный маленький пакет с приказом. Она входит в твое безоговорочное подчинение. Но пусть подполковник сам читает приказ. Все тексты и документы в запечатанном пакете передаете командиру экипажа своего самолета. Самолет сразу назад не полетит, будет ждать вас на иранской базе военно-морской авиации ихнего Каспийского флота. В качестве проводника и командира отряда вашего сопровождения будет выступать подполковник Турумтай из «Корпуса стражей исламской революции». Я не знаю, насколько он в действительности быстрый...

– Быстрый? – переспросил полковник, не понимая, о чем речь.

– Его имя переводится как «пустельга» – самый маленький из соколов и самая быстрая птица на свете. Скорость в атаке достигает двухсот километров в час. Короче говоря, присмотрись внимательно к этой птичке...

– Я готов.

– Турумтай все обеспечит, выведет к нужным людям и вместе с ними проводит до места. Он сам тоже из хазарейцев. Естественно, шиит. В «Корпусе стражей исламской революции» служат только шииты – ну, это-то ты знаешь... В общем, готовься, а я пошел.

2

На военный аэродром в окрестностях Каспийска прилетели ночью. Из самолета не выгружались, потому что планировали лететь дальше тем же бортом; только пассажиры вышли на стоянку размять ноги. Задержка была вызвана дозаправкой. Группа подполковника Вельчанинова подъехала на внедорожнике «Ленд Ровер Дефендер» вовремя, сразу и молча загрузилась в самолет. Василий Юрьевич пожал руку полковнику Кирпичникову; остальные три офицера его группы только приветственно подняли раскрытые ладони и уселись на отведенном месте чуть в стороне от основной группы. Не потому, что держались особняком, – просто в грузопассажирском самолете кресла были расставлены в разных частях салона. Вельчанинов же сел рядом с Кирпичниковым, который «забронировал» для него место рядом с собой. Предполагал, что предстоит разговор.

– Турумтай будет встречать? – спросил Вельчанинов, удивляя полковника своей осведомленностью.

– Ты его знаешь?

– Он меня уже дважды в Афган водил. Турумтай специализируется по нашему спецназу. Своего рода квалифицированный гид. Он когда-то окончил сначала Рязанское училище ВДВ, потом военно-дипломатическую академию. Правда, не по линии военной разведки, а по линии службы безопасности. Его направляли к нам на учебу от белорусского КГБ. Вообще парень толковый; всё в Афгане знает, как в своем поместье. А поместье у него большое... Турумтай – крупный землевладелец, и вообще человек небедный. Просто любит свою работу.

– Я думал, ты с молодости туда не совался, – вяло выразил удивление Владимир Алексеевич. – В молодости ты, кажется, удосужился?

– Перед самым выводом войск. Повоевать практически не успел. Так... Организационные мероприятия по обеспечению вывода войск, как это называлось. Обеспечивали охрану. Естественно, негласно. И выходили негласно уже намного позже Громова, который официально покинул Афган последним.

– И то хорошо, – кивнул полковник. – Плохо, когда воюешь и не знаешь за что.

– Это точно. Но те два раза, что я с Турумтаем ходил, знал, за что воюю. Мы собирали данные, согласно которым американцы отправляют караваны с наркотиками – и в Иран, и в Россию. Не сумели доказать, что это были официальные операции, организованные ЦРУ. Добились того, чтобы отдельных офицеров сняли с должности. Что с ними стало дальше, данных нет. Боюсь, они под псевдонимами занимаются там же и тем же. Смогли и отдельные маршруты отследить для Интерпола. Относительно Ирана данные получили полные, относительно России оказалось сложнее. Они уже не через Таджикистан, как раньше, гонят. То есть сами афганцы так и гонят через Таджикистан, а американцы – самолетами до Киргизии, а оттуда уже разными путями в Россию и в Европу. Нам даже удалось заснять ночную загрузку наркоты в самолет. Но встретить этот самолет на американской военной базе в Киргизии нам не позволили. Ни американцы, ни киргизы, которых самих туда не пускают. Сейчас, надеюсь, командировка с наркотой не связана?

– Взлетим – узнаешь. У меня в кармане пакет, в котором есть еще и второй пакет, для тебя. Я со своим заданием познакомлюсь, ты со своим. Для тебя – приказ, подписанный командующим, для меня – инструкции моего командования.

– Мы разве по отдельности работать будем?

– Думаю, что вместе. И даже знаю, что тебя подчиняют мне.

– Это я тоже знаю.

– Остальное, когда прочитаю задание...