Текст книги "Охотники за генами"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Эй, Кривой, иди ведущим! – крикнул Даштемиров Зубайдулле. – Ты у нас был топографом, карты лучше меня читаешь. Ты и веди…

Зубайдулла отнекиваться не стал. Но, глянув на карту, ничего не понял и спросил:

– Где мы сейчас?

– Где-то вот здесь, – показал пальцем Акил Вагабович.

– А ручей вот этот где?

– Под водой. Ты на его дне стоишь.

– Это не та карта! – возмутился Зубайдулла. – Кто тебе эту гадость подсунул?

– Не просто подсунули, а продали. И очень дорого. Хотя и предупредили, что съемка велась пять лет назад, а здесь на равнине все меняется каждый год. К осени вода поднялась, так как конец лета дождливым был, и все еще раз изменилось.

– Не та карта, – стоял на своем Зубайдулла, рассматривая карту своим единственным зрячим глазом.

– Может, и река не та?

– Река, кажется, та. Но неужели так все меняется? За пять лет…

– У человека за месяц борода отрастает, и его уже не узнаешь, – неожиданно поддержал Даштемирова угрюмый Мухаммадлатиф. – И земля так же меняется. Здесь только вода поднялась, и уже все другое, опустилась – опять другое. Веди, Кривой, твой черед. Акил устал…

– Может, лучше берегом идти? – предложил Кантемир. – Я смотрю, он везде приподнятый, все суше будем.

– И куда мы попадем? – спросил Даштемиров. – На открытое место? Где Черная впадает в Сунгачу, там полностью открыто, и нас там сразу заметят. А нам надо незаметно подойти, войти в их городок, поставить всех к стенке под стволы и содрать со всех компьютеров жесткие диски.

– Какая там охрана? – спросил Ильяс. – Сколько ни бьюсь, ни от кого узнать не могу.

– Руслан сказал, обычно они пару ментов с собой берут. Может быть, даже с автоматами. Но это, как правило, геологи, которые золото моют. Здесь может и ментов не быть. Просто с каким-нибудь ЧОПом[24]24
  ЧОП – частное охранное предприятие. (Прим. автора.)


[Закрыть] заключили договор, те послали пару парней комаров покормить. Ружья помповые есть, наверное, обязательно. Под автоматы, честно говоря, попадать не хочется, поэтому лучше подойти незаметно. А незаметно подойти можно только с противоположной стороны. Там большие заросли ивняка. Значит, нужно обходить по кругу.

– По мне, так лучше целый день на скалу взбираться и спускаться, взбираться и спускаться, чем в болоте мерзнуть, – недовольно проворчал Канбар. – Ночью холодно будет.

– Ночью ты в их домиках согреешься, когда будешь диски с компьютеров снимать.

Канбар был единственным в группе компьютерщиком, и на его навыки надеялись все. Остальные даже не знали, что жесткий диск внешне слегка отличается от тарелки. Правда, еще Акил Вагабович, имея дома компьютер, знал, как жесткий диск выглядит, хотя снимать его не умел.

– Так что, как идем-то? – спросил кривой Зубайдулла у всей группы.

– Идем на ту сторону поселка, как Акил сказал, – решил за всех Мухаммадлатиф.

Его послушались…

* * *

Протянешь вперед руку, и кончики пальцев словно бы расплываются…

В таком густом тумане можно ходить и не потерять направление только по асфальтированным дорожкам. И потому старший лейтенант Гавриленков часто сверялся с компасом и с картой. Он предполагал, что противник имеет такую же карту с маршрутом следования взвода. Если в лабораторном городке есть связь с внешним миром, вероятно, есть и Интернет, переслать по нему карту не сложно. Отсюда естественное предположение, что засаду будут делать на этом маршруте. А прапорщик Волобуев время от времени поднимал к глазам свою винтовку с ночным прицелом и просматривал через него предстоящий путь. В тумане ночной прицел работал нормально, как ночью. Это создавало дополнительную безопасность маленькой группе. А безопасность для них была важнее трудности выбранного командиром взвода пути.

Сергей Сергеевич сначала намеревался совершить обход большим болотным кругом, чтобы не попасть на засаду, и так добраться до лабораторного городка, но потом решил, что большой круг отнимет у него и его группы слишком много времени, а для подполковника Зотова нынешняя ночь, возможно, решающая, и именно нынешней ночью он попытается похитить данные и уйти с ними за границу. День следующий уже станет совсем другим. Не будет никаких засад, не будут никому угрожать автоматами кавказские бандиты, и спецназ ГРУ покажется какой-то бывшей, отдаленной угрозой. И вообще, возможно, выглянет солнце, и погода изменится к лучшему. Перед подполковником Зотовым стоит серьезная задача – дожить до завтрашнего дня. Это не так долго, и он постарается выполнить свою задачу, а рассвет встретит уже на левом берегу реки Сунгача.

Старший лейтенант очень хотел подойти к лабораторному городку как можно быстрее, поэтому решился на рискованный маневр. Он взял с собой солдат, которые умеют передвигаться неслышно, чтобы при обнаружении засады, выставленной Зотовым на убиение, пройти прямо через нее. Это будет кратчайший путь к поселку, и этим путем следовало воспользоваться.

Карта подсказывала, что оставалось только два участка, где можно было встретить засаду, и группа уже приближалась к первому из них. Прапорщик Волобуев по просьбе старшего лейтенанта почти постоянно держал прицел прижатым к глазу, из-за чего младшему сержанту Лазоревскому пришлось поддерживать прапорщика под локоть, чтобы тот не упал, споткнувшись на очередной кочке. Нормальная страховка. Так и шли. Но первый участок с ивовыми зарослями оказался пустым, никого там не было. Миновав его, несмотря на сложность ориентации, старший лейтенант Гавриленков добавил скорости в передвижении, отлично помня при этом, что, если нет засады и на последнем опасном участке, значит, солдаты будут ждать спецназ в самом лабораторном городке. А это усложняло задачу, поскольку вести боевые действия там, где есть посторонние, не военные люди – научные работники лаборатории и ороки – гораздо сложнее. Не будешь же насквозь простреливать жилые балки, не зная, кто в них находится.

Последние заросли ивняка перемежались соснами и находились на сравнительно сухом, приподнятом над болотом участке. Место для засады идеальное. Так же, видимо, думал и противник.

Снайпер прапорщик Волобуев даже остановился, чтобы не мешала тряска при ходьбе, и внимательно всматривался в заросли впереди.

– Что там, Александр Георгиевич? – спросил старший лейтенант.

– Вижу начало цепи. Лежат вдоль зарослей. Я только четверых первых сумел рассмотреть, двое с ручными пулеметами. Дальше – небольшой пригорок. Кажется, чья-то голова за ним приподнимается, значит, там продолжение. Все, скрылась голова.

– Понятно. Егоркин!

– Я! – шепотом отозвался рядовой.

– Запомнил место?

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

– Возвращайся. Приведешь сюда взвод. Пусть по-тихому отработают. Гони…

Рядовой, ни слова больше не говоря, развернулся и ринулся в обратный путь. Через две секунды его уже скрыл туман. А командир взвода знаком подозвал к себе всех своих бойцов, чтобы не пришлось говорить громко. Громкие слова могут быть слышны в тумане. И, словно в подтверждение его осторожности, откуда-то раздался громкий чих. Наверное, какой-то солдат в засаде чихнул. В такой мокроте находиться длительное время – не захочешь, начнешь чихать.

– Обходим справа. Стрелять только в случае опасности для жизни. Кто чихнет, как эти, – кивнул в сторону засады Гавриленков, – от ближайшего получает прикладом в лоб.

Пистолеты-пулеметы «ПП-2000» при пластиковом корпусе имели металлические складные приклады. Получать такой удар не слишком приятно, и желающих чихать не нашлось.

– Под ноги смотреть внимательно. Возможно минирование и «растяжки», – добавил командир. – Двинули…

Шли предельно аккуратно. Карта показывала справа от ивняка ручей, но вместо ручья вдоль зарослей тянулась большая лужа. В грязной воде легко поскользнуться, споткнуться, вообще неловко ступить. Тогда может раздаться громкий всплеск воды, который будет очень хорошо слышен в тумане.

Потому старший лейтенант выбрал, с одной стороны, самый опасный маршрут, а с другой – дающий возможность пройти неслышно. Пошли через сами заросли, в трех метрах за спиной лежащих в засаде солдат, готовые к адекватной реакции на любую угрозу.

Слева вдруг раздался звук, похожий на всплеск воды, и тут же голос солдата, сидящего в засаде:

– Что там такое?

– Бобры резвятся, – ответил ему кто-то. – Их там три штуки бегает. Молодые, шумливые.

– Шапку себе бобровую хочу. У моего отца была. Целый день носил, а вечером уснул пьяный в трамвае. Проснулся только в трамвайном парке и, конечно, без шапки.

– Ты тоже так хочешь?

– Я, когда выпью, не засыпаю, мне, наоборот, бежать куда-то хочется. Активность пробуждается. И чем больше пью, тем активнее становлюсь.

– Просто у каждого человека понятие «больше» разнится. Одному стакан водки – предел. Другому две бутылки – начало.

Когда у противника в засаде идут разговоры – это всегда приятно тем, кого засада поджидает, значит, противник не сосредоточен на выполнении задачи. Так и произошло. Спецназовцы проходили за спинами бойцов засады незамеченными. Сам лежачий строй засады видно почти не было, и только Волобуев просматривал его впереди через ночной прицел своей СВД[25]25
  СВД – снайперская винтовка Драгунова калибра 7,62 миллиметра. По сути своей не является снайперской винтовкой, а только оружием, увеличивающим дальность эффективной стрельбы. (Прим. автора.)


[Закрыть]. В нескольких местах он предупреждал группу, и приходилось сворачивать правее. Как понял старший лейтенант, там солдаты в засаде не лежали, а сидели, оживленно беседуя. Впрочем, туман не только доносил звуки, он еще и делал их невнятными, поэтому слов вообще невозможно было разобрать.

Дважды по знаку прапорщика Волобуева переходили на «гусиный шаг». Опять ему что-то не понравилось в строю засады. Тем не менее засада не тянулась далеко, и было в ней не более двадцати пяти бойцов. Гавриленков еще более укрепился в своем мнении, что, выставляя засаду, подполковник Зотов только уничтожает своих солдат как свидетелей его собственных преступлений. Такая засада не смогла бы даже взвод остановить. А уж если бы взвод объединился с двумя другими взводами, вообще ни о каком успехе можно было даже не мечтать, и любой боец засады обязан понимать это. Но отказаться выполнить приказ солдаты тоже, скорее всего, не могли, это было чревато последствиями. А вот о последствиях, которые могут наступить в случае атаки спецназа ГРУ, солдат, должно быть, не предупредили. Такое предупреждение, очевидно, не входило в планы подполковника Зотова.

Волобуев остановился и начал внимательно «ощупывать» через прицел пространство впереди. Остановились и другие.

– Все, – сказал прапорщик. – Путь свободен…

Эпилог

Рядовой Егоркин встретил свой взвод гораздо ближе, чем предполагал. При высоком темпе передвижения взвод быстро сократил дистанцию до командира. Старший сержант Клишин слегка стеснялся своего командирского назначения, когда рядом находится целая группа офицеров, в том числе и старших, и посчитал нужным все же поставить в известность майора Зотова. И как раз в то время, когда Зотов выслушивал доклад рядового Егоркина, замыкающий колонны командир третьего отделения ефрейтор Нечипоренко подал тревожный сигнал, четырежды прокрякав обеспокоенной уткой. Звук в тумане разнесся далеко, и весь взвод сразу среагировал на него, рассредоточившись полукругом в боевой готовности. Но уже через минуту прозвучал двойной крик утки – отбой тревоги. Старший сержант Клишин вместе с оперативниками ФСБ ждали сообщения от ефрейтора Нечипоренко. И буквально еще через минуту сам ефрейтор вышел из тумана, и с ним два офицера, старший лейтенант и лейтенант. Клишин их сразу узнал и, довольно кивнув, сказал:

– Вовремя нас догнали. Мы как раз получили данные о новой засаде.

Туман словно раздвинулся, и из него двумя колоннами выступили два взвода спецназа ГРУ. В середине строя шел командир роты капитан Чигринский, полицейский капитан Подопригора и рядовой Моховщиков с младшим сержантом Загоскиным. Моховщиков сразу прошел дальше, к своему отделению, которое уже давно не видел. А младший сержант остался рядом с офицерами, на случай, если поступит новая команда.

Чигринский и его офицеры представились операм ФСБ. Майор Зотов коротко обрисовал ситуацию и еще короче необходимость скоростного рейда, который предпринял старший лейтенант Гавриленков.

– Значит, Сергей Сергеевич считает, что этот подполковник, ваш, товарищ майор, однофамилец, подставляет своих солдат, избавляясь от свидетелей?

– Мы с ним решили, что дело обстоит именно так.

– А у нас есть необходимость от свидетелей избавляться?

– Какая у нас может быть необходимость… – передернул плечами майор Зотов.

– Тогда надо попытаться договориться с ними, – бросил на ходу Чигринский и стремительно зашагал вперед.

Командиры взводов и все окружение командира роты устремились за ним. Два пришедших взвода двинулись за своими командирами.

Теперь передвигались уже в три колонны. Рядовой Егоркин находился рядом с командиром роты, сменив на этом посту рядового Моховщикова. Младший сержант Загоскин справедливо посчитал, что его место рядом с отделением, которым он командовал. Туман не заставил колонну снизить темп. Шли быстро, поскольку уже знали, где находится засада. И только на подходе рядовой Егоркин сориентировался и дал молчаливый знак к остановке.

Чигринский позвал своих офицеров, показал раскрытую карту. Командиры взводов раскрыли свои. Команда прозвучала конкретная и категоричная, хотя и произнесена была шепотом. В засаде опять кто-то чихнул, чем привлек внимание капитана, но ненадолго.

– Выходите на позицию с правой стороны, за спинами засады. Не стреляете. Зашли, присели за кусты и даете мне команду. Я обращаюсь к засаде с пламенной речью. Если будет сопротивление – подавить. Не будет сопротивления, разоружить. Если найдете их командира, обезвредить и связать. Может быть, он сам решится дать команду сложить оружие. Все. Вперед. Объясните солдатам, что и их самих могли призвать служить туда, а не в спецназ ГРУ. Это точно такие же мальчишки, как они сами, и потому против них нельзя проявлять полную жесткость. Здесь не Северный Кавказ. Здесь все свои…

– Понятно, Петр Викторович, – согласно кивнул старший лейтенант Вахтомыч.

Взводы выдвинулись быстро и бесшумно.

– Что они там тянут? – недовольно проговорил командир роты.

И тут же получил ответ от утки, которая крякнула дважды. Чигринский двинулся вперед и остановился между первыми двумя толстыми соснами.

– Внимание всем! Солдаты, я к вам обращаюсь. Я – командир роты спецназа ГРУ капитан Чигринский. Сопротивление бесполезно. При первом же выстреле вы будете уничтожены. Поэтому попрошу вас не суетиться и выслушать мои объяснения. – Голос Петра Викторовича звучал четко и громко и разносился туманом далеко. – Вы с кем воевать собрались, хочу я вас спросить? Со своей страной? Вас для этого родина воспитывала, одевала, обучала, кормила? Мы официально представляем российские власти. Российская власть послала нас сюда. А вы хотите в нас стрелять… Послушайте меня. Вас предал подполковник Зотов. Он выставил вас в засаду только для того, чтобы вы все были уничтожены, поскольку вы являетесь свидетелями его преступных действий. Точно так же он выставлял еще одну засаду, большую по численности в два раза. Мы уничтожили ее. Вам же я предлагаю просто сдаться…

Короткая автоматная очередь раздалась откуда-то из глубины зарослей, и тут же раздалась вторая, еще более короткая. Затем все стихло.

Туман помог услышать его вопрос.

– Старший лейтенант охраны, как мне вот подсказывают, начал стрелять в нас, – так же громко объяснил старший лейтенант Вахтомыч. – Его свои же солдаты обезвредили. Они складывают оружие, товарищ капитан. Сдаются… Эй, эй. Нож тоже сюда положи… – Он уже командовал сдачей оружия.

– Слава богу, обошлось без крови, – сказал Чигринский майору Зотову, только что подошедшему к нему вместе со своей группой.

– Значит, старлей Гавриленков прошел через их строй без вреда? – спросил майор.

– Я думаю, они его даже не заметили, иначе здесь уже некому было бы оружие складывать. Гавриленков же не один пошел. Они бы справились с этой засадой…

* * *

Так вот, незамеченным, и прошел старший лейтенант Гавриленков вместе со своей группой дальше. До лабораторного городка Дальневосточной экспедиции оставалось совсем недалеко. Но сам городок от болот тоже был отгорожен лесополосой, и, не зная всех наличных сил, что были под рукой у подполковника Зотова, Гавриленков ожидал, что и здесь может располагаться засада. Последний, так сказать, рубеж обороны мятежного подполковника. Туман, конечно, скрывал приближение спецназовцев. Но лесополоса находилась на возвышенности, на которую он заползать не желал, предпочитая обойти ее стороной, и потому Сергей Сергеевич предпочел дождаться приближения темноты. Тем более что ждать предстояло не особо и долго. Темнота уже подходила из-за спины, словно бы нагоняла небольшую группу спецназа. Вот здесь решающую роль и должен был сыграть ночной прицел на винтовке прапорщика Волобуева. Прапорщик начал присматриваться к зарослям заранее, но никого не обнаружил.

– Так что, значит, идем? – спросил старший лейтенант.

– У меня же просто ночной прицел, а не тепловизор, – пожал плечами Волобуев. – Это тепловизор показал бы тех, кто за пригорком прячется. Я их не вижу. А если прячутся? Иногда только выглядывают, чтобы равнину посмотреть, но не в том месте, куда я смотрю. А в другое место прицел перевожу, они выглядывают там, где я перед этим никого не увидел.

– Значит, есть подозрения? – спросил командир взвода.

– Значит, нет уверенности. Подождем десять минут до темноты, тогда обязательно все высунутся, если только там кто-то есть.

Отдыхать, лежа в луже, не самое великое удовольствие. А из лужи выбираться – значит, на открытом месте себя продемонстрировать. Но лучше уж полежать в луже, но остаться в живых, чем теплым трупом раскинуть руки на сухом месте. Да и темнота приходила стремительно, сгущая над головами спецназовцев и без того не радужные облака. Можно потерпеть и дождаться своего момента. А он обязательно будет, этот момент.

– Товарищ старший лейтенант, там кто-то есть. По склону поднимается, – сообщил младший сержант Лазоревский. – Ползком, аккуратно…

– Утка или селезень? – поинтересовался прапорщик Волобуев и поднял винтовку, чтобы опять использовать для наблюдения прицел.

– Наверху у нас… Ага… Повысовывали носы… Человек пятнадцать, не меньше.

– Ползут? – спросил Гавриленков.

– Нет. Наверху – лежат в засаде. Прячутся. А ползут…

Прапорщик перевел прицел ниже и доложил:

– И не утки, и не селезни… Девять человек я насчитал.

– Кавказская банда?

– Пойми их, кто там. Уже темнеет. Лиц не разобрать. А камуфляж – он и в Африке камуфляж. Но сверху их засекли. Готовятся встретить. Уже готовы…

Девять человек как раз подползли к высшей точке, встали в полный рост, и сразу навстречу им из-за склона высунулись автоматные стволы, ударили очереди. Практически почти в каждого бандита стреляли из двух стволов. И кавказская банда перестала существовать в несколько секунд. С такого близкого расстояния промахнуться не сумел бы даже слепой.

– Уже встретили, – констатировал старший лейтенант. – Наша очередь. Вперед! Оружие к бою. Стрелять на уничтожение.

Из лужи спецназовцы выскакивали рывком и тут же падали на землю, продолжая движение ползком. Расстояние и вечерний сумрак скрыли от них то, что происходило в полусотне метров от них. А там из-за склона вышли полтора десятка солдат и подполковник Зотов.

– Вот вам и хваленый спецназ ГРУ, – довольно произнес Зотов.

– А это не спецназ, – сказал один из солдат, – это «черные»…

Подполковник заспешил вниз по склону, перевернул одного из убитых и посветил фонариком в лицо, искаженное злобной гримасой.

– И даже одноглазые… Это кавказские бандиты. Только почему они с суши подходят, когда на лодках плыли? Зачем тогда я пулемет в устье поставил? Ладно, сейчас пришлю пулемет с пулеметчиками. Обыщите пока убитых. Может, поймем, что им здесь нужно было? Тела сбросьте в воду. Не в болото, в реку…

И подполковник ушел за склон в сторону лабораторного городка…

* * *

Появление генерала Логинова в такой поздний час Владимира Ивановича удивило сильно, тем более что профессор сам только что думал, как ему выйти на генерала. Правда, этот визит мог быть очень опасен, если головорезы заметят его, то убьют внука. Это была первая мысль профессора, и Константин Петрович, кажется, прочитал ее.

– Не переживайте, профессор, меня никто не видел. Я зашел в крайний подъезд дома, поднялся через люк на крышу и через такой же люк вошел в ваш подъезд. Это безопасно…

– Да, не каждый день нашим генералам доводится бегать по крышам высотных домов, – ответил Груббер. – А я как раз думал, как мне с вами связаться. Мой телефон, как они сказали, прослушивается…

– Они подключили его к системе «СОРМ-2». Мы проверили. Это значит, что операция проводится КГБ Азербайджана, больше у них никто в республике с «СОРМом» не работает.

– Но как вы узнали?

– Проще простого. Мне сообщили из управления собственной безопасности.

– Наверное, это здорово, но как в управлении собственной безопасности узнали? – продолжал удивляться профессор.

– А вы думаете, что «СОРМ» работает только у азербайджанцев?

– То есть они прослушивали мои разговоры?

– Я полагаю, что прослушивали, – помявшись, произнес генерал. – Мы с вами, кажется, во время наших бесед ничего лишнего не говорили? Я вспоминал всю дорогу к вам, но вспомнить ничего не сумел.

– Хорошо. Но мы не о том говорим. Меня больше волнует ситуация с моим внуком, чем все эти разборки внутри службы.

– Я для того и пришел, чтобы вас успокоить. Всю эту банду псевдоразведчиков мы уже вычислили. Они созванивались друг с другом и обговаривали ситуацию. Потом стали связываться с Баку, чтобы узнать. Этот Тахир Расулович сам стал звонить, выяснять.

– Что выяснять?

– Ваши слова, что на исследование только одной генной решетки какой-то определенной национальности требуется около трех лет. Их это сильно взволновало. Они не полные дураки, хотя к умным разведчикам я их отнести тоже не могу. Умный разведчик знает, что большинство провалов агентуры происходит при осуществлении связи. А они вообще начали работать открытым текстом. Должно быть, не считали, что их тоже могут прослушивать и что мы сумеем так быстро среагировать. Да и не среагировали бы, если бы не Девятое управление со своими проверками. А случайность эти парни со счетов сбросили…

– Я не понял, что они выясняли?

– Я же говорю, они не полные дураки и понимают, что, если потребуют от вас сбросить завтра атомную бомбу на Ереван, вы это сделать не сможете. Даже если всю вашу родню возьмут в заложники. Есть объективные сроки.

– И что они узнали?

– Они узнали, что вся их акция – бесполезна и вы никак не сумеете им помочь.

– Но что-то они предпринимать будут? Как они развяжутся с этой ситуацией с похищением Васи?

– Я не умею читать их мысли, поэтому не знаю.

На столе зазвонила космическая мелодия. Трубка смартфона приглашала профессора ответить. Он посмотрел на монитор – высветилась фотография дочери.

– Да, Варвара, я слушаю… – Владимир Иванович был готов принять бой. Он знал, что дочь, если доведет себя до истерики, становится неуправляемой.

Но она сказала совершенно спокойно:

– Отбой, папа…

– Что?

– Отбой тревоги. Вася вернулся. Пять минут назад пришел. И не один…

– Его привели?

– Он сам привел. Громадного одноглазого пса, с которым, как говорит, подружился. Пес рыкает и на меня, и на отца, а Васька доволен. Закрылся с собакой в своей комнате, только через дверь с нами разговаривает. Пса оставили охранять его.

– Как он привел этого пса? Это очень злой пес по кличке Шах. Кавказская овчарка…

– Васька говорит, пес очень добрый, и они подружились. Хозяин собаку бил, а Васька его гладил и подолгу с ним разговаривал. Говорит, тот умеет интонации голоса понимать. Видимо, они в самом деле нашли взаимопонимание, уважают друг друга. Он же такой у нас… Во дворе со всеми кошками и собаками разговаривает.

– Ладно. Не в этом главное. Дай-ка Ваське трубку…

– Он не выходит из комнаты. Не хочет своего Шаха одного оставлять. Говорит, тот обидится. Он собаке обещал.

– Тогда спроси его, ставили ли ему какой-то укол?

– Какой укол?

– Долго объяснять. Спроси, ставили укол?

– Подожди…

Варвара вернулась к трубке только через минуту. Профессор терпеливо ждал. Генерал хмуро и сонно прохаживался по комнате, слушая разговор профессора с дочерью.

– Да, папа, говорит, поставили в руку, – слегка удивленно сообщила Варвара. – Спрашивает, откуда дед про укол знает?

– Объясни ему, что есть такое животное, верблюд называется. Он и рассказал… А ты запомни – дверь никому не открывать. Наш с тобой разговор похитители прослушали. Сейчас слушают. Они могут вернуться за Васей. У твоего мужика есть ружье? Он же охотник?

– И ружье есть, и карабин.

– Пусть приготовит. И никого в квартиру не впускайте, пока я не приеду.

– Хорошо, папа. А что за укол? Это серьезно?

– Думаю, что серьезно. Точно пока не знаю. Все. Отбой тревоги.

И Владимир Иванович отключился от разговора, хотя не отключился от своего беспокойства. И даже более того, когда подтвердился факт укола, поставленного внуку, беспокойство возросло. Что-то следовало предпринимать, иначе жить Ваське осталось два месяца.

– Что будем делать, Константин Петрович?

– Спать ложитесь. Я сейчас свою машину вызову, поеду домой и тоже спать лягу. А у вас завтра важная встреча.

– Какой уж тут сон. К кому мне обратиться, чтобы Ваську исследовали? Полный молекулярный анализ крови взяли, еще какие-то анализы.

– Вы уверены, что это поможет?

– Но что-то делать в любом случае следует. Не сидеть же, сложа руки на животе.

– Мы сделаем. Я уже обговаривал эту ситуацию. Мы сделаем.

– А исследование, анализы…

– Вы работаете над своими вопросами по несколько лет. Неужели вы думаете, что все другие вопросы в три дня решаются? Анализы ничего не дадут. Сейчас существует множество препаратов и быстрого, и медленного убийства, и они практически не оставляют следов. Исследовать можно, но это ничего не даст. Нужен антидот.

– А как заставить их дать антидот?

– Только обменять.

– На генетическое оружие? – удивился профессор словам генерала.

– Вы с ума сошли, милейший. Обменять на Тахира. Разведчиков часто обменивают. Человека на человека, группу людей на группу людей. Почему же нельзя обменять человека на антидот? Я думаю, что можно. Те специалисты, с которыми я беседовал, тоже такого мнения. Можно! Я сейчас даю команду на задержание всей этой банды, а уже завтра будем прощупывать вариант с обменом азербайджанского разведчика на антидот для мальчика. Их разговоры у нас записаны. Жалко, нет первоначального разговора этих бандитов с вашей дочерью. Но улик все равно достаточно.

– Вот, – протянул профессор свою трубку. – Здесь записан мой разговор с Тахиром.

– Прекрасно. Мы перепишем, и завтра я верну вам смартфон. До завтра, Владимир Иванович. Завтра уже будет какая-то ясность с обменом. – Генерал направился к выходу, на ходу набирая на своей трубке какой-то номер: – Генерал Логинов. Ты так и стоишь у крайнего подъезда? Подъезжай к шестому. Я спускаюсь. Да. Я на ходу запрыгну. Да, теперь это не имеет значения.

Закрыв за генералом дверь, Владимир Иванович прошел в комнату и лег на диван, чтобы перевести дыхание и слегка успокоиться. Успокоился он сразу, как человек, всегда своими эмоциями управляющий. Но все же что-то сильно тревожило его, хотя профессор никак не мог понять, что именно. Конечно, судьба внука. Однако если будет антидот, то и волноваться не стоит. Но беспокойство не проходило.

Владимир Иванович встал, прошел на кухню, заварил себе двойную порцию кофе и выпил. Слегка заколотилось сердце. Но только после этого Груббер стал понимать, что беспокойство его как-то связано с рабочими процессами в лаборатории. И даже не с проверкой управления собственной безопасности ФСБ. Здесь было что-то другое. Проверка вообще, возможно, не коснется его самого, а уйдет в Дальневосточную экспедицию.

Ах да… Дальневосточная экспедиция. Она была рассчитана на три года, но профессор Лурье сумел за два года добиться результата. Теперь результат необходимо проверить, и Лурье готов к испытаниям. Но Олег Иннокентьевич ждет только одного – посылки от Владимира Ивановича. Ему нужны препараты по подавлению отдельных генов. Сам Груббер этими препаратами не занимался, но ими занимается профессор Отто Огервайзер и готов уже завтра дать Владимиру Ивановичу несколько формул. Герр Огервайзер вышел на эти препараты случайно, но потом сумел разработать целую группу. Он же генетик только отчасти, по основному своему профилю Огервайзер – микробиолог, и препараты подавления определенных генов создавать умеет.

Здесь – препараты, которые будут вводить орокам…

Ваське ввели препарат…

У Владимир Ивановича вдруг закружилась голова. Но он все же добрался до городского телефонного аппарата, вспомнил номер трубки своего гостя и набрал его. Была уже глубокая ночь. После дороги немецкий гость сладко спал, но все же через несколько минут ответил недовольно на немецком языке:

– Я слушаю.

Владимир Иванович сразу перешел на английский:

– Герр Отто, извините, что разбудил вас. Это профессор Груббер…

– Да, слушаю вас, мистер Груббер.

– У меня большие неприятности, похитили моего внука. С меня требуют то, что я не могу дать. И вы сами, наверное, понимаете, что наша встреча состояться не может.

– Я могу вам чем-то помочь? Если требуют деньги, я найду какую-то сумму.

– Нет. С меня требуют мои рабочие материалы. А это невозможно. Но будем решать проблему. Только вот жалко, что встреча срывается…

– Да. Это неприятно. Значит, я могу завтра улететь с утренним рейсом?

– Я пришлю вам машину.

– Если можно. К десяти утра…

– Машина будет стоять у гостиницы. Та самая, на которой я вас встречал. Только за рулем будет водитель. Извините, герр Отто, что так получилось.

– Ничего страшного. Главное, чтобы у вас все было в порядке. Удачи вам, мистер Груббер…

Только положив трубку, профессор осознал, от чего он отказался. Но одновременно осознал и то, что орокам никто не будет вводить препарат, несущий смерть. А Ваське… А Ваське добудут антидот. Генерал обещал…

* * *

– Тихо выдвигаемся… Ползем… Волобуев остается на месте. Страхует. Если будет возможность не стрелять – не стреляйте…

Старший лейтенант Гавриленков первым пополз вперед, сокращая дистанцию до предельно малой, когда их оружие – короткие и легко управляемые пистолеты-пулеметы – будет иметь значительное преимущество. Солдатам было не до спецназовцев, выползающих из тумана. Бандитов обыскали, сложили документы в одну стопку на камне. Оружие отставили в сторону и взялись за трупы, чтобы перенести их к реке. Тогда-то старший лейтенант поднялся в полный рост и встал около автоматов противника, составленных у ствола дерева.