355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Самаров » За нейтральной полосой » Текст книги (страница 4)
За нейтральной полосой
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 16:04

Текст книги "За нейтральной полосой"


Автор книги: Сергей Самаров


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

2

Это снова «Ленд Ровер», только теперь уже цвета кофе с молоком.

На улице, куда выводят Дашинимаева – отпустив руки, чтобы не привлекать внимания, но предупредив предварительно, что стрелять будут при любом резком движении, – моросит мелкий дождь. Сразу вспомнилось, что в России зима выдалась снежной, хотя и теплой, подумалось, как хорошо сейчас там... Там... А не здесь... Там, где спокойно, где многократно спокойнее, чем в чинном, традиционном и культурном Дрездене... Там, где никто и никогда не наставлял на Циремпила пистолет с глушителем, да и без глушителя пистолет тоже никто не наставлял...

Сказать, что он не испугался, – значит сказать неправду. Конечно, испугался... Конечно, и в свою сторону ждал выстрелов. Когда этих выстрелов не последовало, он понял, что это не простое убийство, то есть не тот случай, когда не желают оставлять свидетелей. Это, конечно, от испуга не избавило. Но он не начал дрожать, не начал испуганно выспрашивать, чего от него хотят и зачем убили профессора Родича. Надо будет – скажут, а сейчас объяснять ничего не будут. А выспрашивать, настаивая, – это, во-первых, неприлично для мужчины, потому что напоминает мольбу о пощаде или надежду на нее, а во-вторых, это одновременно значит вероятность нарваться на какую-то дополнительную неприятность. Хотя любая неприятность кажется не такой уж и великой в сравнении с происшедшим...

Циремпил никогда не имел склонности к истерике – в разных ситуациях, и в очень сложных, хотя в подобной нынешней ему бывать не доводилось. Восточная неторопливая мудрость, восточный же фатализм ему весьма были присущи. И он ведет себя в соответствии с восточными традициями – держится спокойно, почти величественно. Словно его не ведут силой, а просто сопровождают. И даже походка у Циремпила неторопливая. Взгляд прямой...

Место в машине ему отведено заранее, и понятно, что это место – на заднем сиденье посередине. Не вырвешься при всем желании, жестко ограничивают с двух сторон.

– Откуда ты здесь взялся? – спрашивает его человек с правого переднего сиденья, тот самый – убийца несчастного историка.

Машина трогается. Циремпил думает всего несколько секунд, но не видит причины скрывать свое настоящее лицо. И потому отвечает откровенно:

– Приехал по приглашению профессора помочь ему в работе...

– Что за работа?

– Расшифровка славянской письменности... По результатам археологических раскопок...

– Кому это надо... – фыркает убийца и наклоняется к стеклу дверцы, рассматривает какую-то молоденькую девчушку-немку, невинно размахивающую сумочкой. Хорошее, должно быть, настроение у девчушки.

– Многим надо... – отвечает Циремпил.

– Документы! – Убийца, не оборачиваясь, властно протягивает руку.

Циремпил лезет во внутренний карман, но два человека, сидящие по сторонам, резко хватают его за руки, придерживают и ощупывают на предмет оружия. Оружия нет. Откуда взяться оружию у художника и слависта-любителя... Хватка разжимается, и Циремпил может достать и предъявить заграничный паспорт гражданина России.

Убийца принимает документ, перелистывает. Долго рассматривает фотографию.

– Красавчик... Лицо-то какое строгое... Так ты, значит, бурят... А я Булат... Бикбулат... Так меня зовут. Будем знакомы... А чтобы ты не рыпался, я тебя сразу напугаю. Ты ехал в гости к немцу, а попал к ичкерийцам... Мы не церемонимся с теми, кто не хочет нас понимать...

Циремпил не может сдержать вздох, и это вызывает у похитителей смех.

– Вижу, что понял... А что не спрашиваешь, зачем ты нам понадобился?

– Зачем я вам понадобился?

– Вот, это уже разговор по существу. А дело-то, понимаешь, в том, что нам ты не нужен, но нужен другому человеку. И он хочет купить тебя у нас. Он обещал десять штук евро. Платишь вдвое больше, и ты свободен... Пусть сам тебя отлавливает...

– У меня нет таких денег...

– Родственникам позвони. Пусть побеспокоятся...

Циремпил понимает: тут что-то не так. Ради этого они не стали бы убивать в Германии немца. В Чечне – запросто, а здесь не рискнули бы. И если они в самом деле похитили его по заказу, то сейчас хотят совместить приятное с полезным.

– Мои родственники слишком бедны, чтобы собрать такую сумму. Кроме того, я давно не поддерживаю с ними связь.

Убийца вздыхает:

– Пошарьте у него по карманам. Я не верю в его нищету...

Карманы выворачивают сразу с двух сторон. Там всего полторы тысячи евро. Дашинимаев планировал пробыть в Дрездене только три дня. Деньги ему, естественно, не возвращают.

– А сотовик? Где твой сотовик? Где припрятал?

– У меня нет сотового телефона. Для меня это слишком дорого, да и не вижу в нем нужды...

– Обыщите его как следует...

– Уже обыскивали...

Но все же обыскивают снова. Неторопливо, тщательно, без стеснения. Циремпил выносит все это молча, сидит, невозмутимый, как Будда, и смотрит вперед.

– Пусто...

Машина на скорости несется по улицам города. И не боятся ехать на скорости, которую сами немцы не любят. Немцы уважают правила, а чеченцы считают правила ущемлением своей свободы. Любой полицейский может остановить. А эти и здесь, как в Москве, желают чувствовать себя хозяевами.

– А кто такие вообще – буряты? Откуда они взялись? – Убийца прячет паспорт Дашинимаева в карман.

– Буряты и калмыки – единственные на сегодняшний день потомки тех монголов, что вместе с Чингисханом покорили полмира... В том числе и весь Северный Кавказ... Больше нас не осталось...

– А монгольские монголы?

– Это совсем другие племена. Они не имеют к великим монголам никакого отношения. Пастухи пришли на опустевшие земли и стали называться именами тех, кто жил там до них...

– Вот и изучал бы бурятско-калмыцко-монгольскую историю. А ты к русским подмазываешься... Думаешь, не заметят, что ты узкоглазый?

Циремпил молча переносит презрительное к себе отношение. Слишком сильна в нем восточная мудрость, чтобы обижаться на унижения. Унижает слабый духом. Сильный духом никогда не опустится до унижения другого. Он без этого знает свою силу и не нуждается в ее подтверждении.

– Подъезжаем... – говорит водитель, до этого не сказавший ни слова. – Кажется, где-то здесь...

– Третий дом от поворота... – подсказывает убийца.

Циремпил с удивлением замечает, что водитель русский или еще какой-то славянин. Впрочем, стоит ли удивляться. У бандитов нет национальности...

* * *

Поворот, третий дом от поворота...

Глаза охотника регистрируют и запоминают увиденное. Может, когда-нибудь сгодится.

Здесь не такой дом, как у профессора Родича, хотя тоже двухэтажный. Здесь дом стоит посреди двора, огороженного красным кирпичным забором. «Ленд Ровер» резко останавливается у ворот, вспугнув при повороте тощего уличного пса с хронически поджатым хвостом. Водитель дважды коротко бьет по сигналу. Открывается калитка, высовывается лицо, но тут же исчезает. Машину узнают. Ворота открываются...

3

Разин смотрит, как подается вперед Абу Бакар, как он раскрывает рот, в надежде слизать порошок с кончика ножа. Подполковник готов уже уважить желание страждущего, но что-то в глазах египтянина не нравится ему, какое-то торжество, вовсе не соответствующее моменту. Это не желание наркомана. Это уверенность в себе победителя...

– Лучше – ты... – говорит Разин и протягивает нож в сторону одноногого Али Бакирова.

Тот шарахается в сторону...

– Как от чумы... – говорит Паутов, внимательно посматривая на пленников поочередно.

Как от чумы? Подполковник решительно стряхивает порошок в мешок, а сам мешок тщательно завязывает. И встречает злобный, отчаянный взгляд полевого командира.

– Так что это? – спрашивает Разин.

И египтянин и чечен молчат.

– Рицин, – говорит, входя в комнату, капитан Ростовцев. – Яд... Почти боевое отравляющее вещество, но не совсем... И здесь его делали... Бакиров делал... А раз в неделю Абу Бакар забирал продукцию...

Капитан улыбается. Доволен произведенным эффектом. Ростовцев пришел с результатом допроса других пленных. У Паутова, может быть, тоже есть уже такие данные, но он более скрытен, при посторонних не говорит.

– Зовите омоновцев. Пусть принимают этих... – кивает Разин в сторону Али и Абу.

Абу вдруг издает плаксивый шакалий крик и бросается лицом в стол, чтобы вцепиться в пакет зубами. Но он не знает, должно быть, почему медведь для дрессировщика самый опасный зверь. Гораздо более опасный, чем львы и тигры. Медведь нападает молча, а львы и тигры рычат перед нападением. Паутов среагировал раньше – крик помог ему в этом, и вместо мешка с рицином лицо полевого командира встречается с его тяжеленным кулаком.

Входят омоновцы. Абу Бакара под руки поднимают, ставят на ноги и, для профилактики, бьют прикладом по шее. Чтобы головой лишний раз не вертел и не беспокоил никого своей суетливостью. Удар не сильный, но оскорбительный, и египтянин не шевелится, чтобы не нарваться на новое оскорбление.

– Костыль держи покрепче, – серьезно инструктирует Али Бакирова еще один омоновец. – Если попробуешь его чуть выше необходимого поднять, приклад сразу летит в морду лица, а костыль гуляет сам по себе, вприпляс, и ломает себе на неровностях почвы конечности. Придется на трех своих конечностях скакать. «Шпорить» будем пинками. Учти.

– Поехали, командир... – торопит Паутов.

– Забери это... – Разин показывает Ростовцеву на мешочек с рицином. – Куда едем?

– По дороге доложу... Машины уже готовят...

Выходят из дома и быстрым шагом направляются к месту захвата.

Рядом с перекрестком уже завершается работа. Спецназовцы при необходимости умеют действовать не хуже профессионалов автосервиса. С пострадавшей зеленой «Нивы» на белую переставляются колеса. Выбрасываются задние сиденья вместе с багажником, чтобы поместить там как можно больше бойцов. Основательно же помятый «Запорожец» от столкновения претерпел мало неудобств – не машина, а танк. Заднее расположение двигателя позволяет ему быть хорошим тараном. Он выезжает первым. Люди в «Запорожце» уже проинструктированы Паутовым, как сам майор докладывает Разину. «Нива» едет сразу после того, как сменят колеса.

– Эти, с белой «Нивы», не из отряда Абу Бакара. У них своя диверсионно-террористическая шобла. Обосновались небольшими группами в Грозном и в городах России. Готовятся проводить в России отравления с помощью рицина. Рицин им Бакар продавал и не подпускал к своему изготовителю. Потому машина ждала у перекрестка. За следующим перекрестком они расстаются и разъезжаются по разным ущельям. Костяк банды в настоящее время в соседнем селе. Дом покажет пленный. Шестнадцать человек... ОМОН уже выступил в оцепление. Но мы их опередим... «Запорожец» подождет нас на дороге, чтобы сразу не обратили внимания, что мы едем вместе.

* * *

Теперь на скорости. Догнать «Запорожец».

– Я Волга. Ясень, как слышишь?

Позывной «Ясень» у лейтенанта Сосненко. Он в «Запорожце». Там же капитан Юрлов, старший группы, но у Юрлова сломан микрофон «подснежника», все слышит, но не может ответить, приходится общаться через лейтенанта.

– Я Ясень. Слышимость нормальная... Мы уже на подъезде к месту... Въезжаем в село...

– Сбрасывайте скорость... Наша телега вот-вот развалится... Она вся прострелена... И бронирована... Тяжело идет...

Зеленая «Нива», в самом деле, на ходу неуклюжа, на поворотах не хочет слушаться руля. Мало того, что машина бронирована, она еще и перегружена до предела людьми. Но все же тащится, как бронтозавр, чуть не сев корпусом на колеса.

– Волга, я Ясень, в селе тревога! В селе тревога! Женщины выскакивают на улицы. Шумят... Стучат по трубе.

Село газифицировано. Как во всех чеченских селах, труба газопровода служит сигнализацией. Стоит на окраине появиться бронетранспортеру с российским флагом на зеленом корпусе, как первая же попавшаяся женщина выскакивает на улицу и начинает бить в трубу. Слышно везде...

– Омоновцы поторопились... – сетует майор Паутов. – Рано я их послал... И зря... Сами бы лучше справились... Вошли в село с другого конца...

– Я Волга. Ясень, действуй по обстановке. Идем на помощь... Бандиты будут отступать в нашу сторону...

– Я Ясень. Они вообще не будут отступать... По домам рассеются... Если успеют... Мы уже почти около их дома. Вступаем в бой... С ходу...

* * *

Жители села спешат в ту же сторону, куда мчит, надтреснуто урча двигателем, «Запорожец». На машину внимания не обращают. Кто воспримет такую тарантаску всерьез... А люди в камуфляже за стеклами – так и что же, боевики тоже в камуфляже... Трудно с ходу разобраться... Жители села сейчас хотят лишь одного – перекрыть дорогу бронетранспортеру, чтобы дать возможность боевикам сориентироваться и принять какое-то решение.

Вот и нужный дом. Боевики уже готовы – все на улице... Шестнадцать человек. Ощетинились автоматами, приготовили два гранатомета, смотрят, ждут БТР.

– Тормози так, чтобы поперек дороги встать! – командует Юрлов. – Стрелять с ходу... Первых – гранатометчиков...

Лейтенант Сосненко тормозит, машину заносит и разворачивает, двигатель глохнет. Два человека вываливаются из машины почти на ходу. Стволы бьют стекла, и сразу из четырех автоматов начинается обстрел толпы короткими хлесткими очередями. Боевики не только рассеяться не успели, они не успели еще обернуться, когда еще два спецназовца выскакивают из машины и занимают позиции за «Запорожцем». Атака молниеносная, неожиданная, и она сразу выводит из строя треть состава банды. Но численное преимущество на стороне оставшихся. Они успевают залечь, отвечают огнем на огонь и не дают разведчикам голову поднять, чтобы дать прицельную очередь.

Улица пустеет за несколько секунд. Толпы женщин, только что спешившие на другой конец села, словно в воздухе испаряются. За ними никто не следил, и не видно, куда женщины попрятались. Но все население республики хорошо знает, что такое шальная пуля, знает, что во время боя ни одна воюющая сторона не подумает о том, кого может задеть очередь.

Звучит по-чеченски команда. Двое боевиков перебегают в сторону, чтобы совершить обхват. Одного Сосненко заставляет уткнуться лицом в дорогу. Повторная команда. Еще двое перебегают в противоположную сторону. И опять только один добирается до позиции. «Запорожец» дрожит всем своим грубым металлическим корпусом от получаемых пуль, но терпит и не взрывается. Пленный боевик, оставленный в машине, наверняка уже принял в свое тело столько очередей, что вполне хватило бы на всех, стреляющих с двух сторон. И тем не менее положение спецназовцев становится критическим. Те два боевика, что успели перебежать в стороны, стреляют оттуда, опасно взрыхляя снег на дорожном покрытии.

Снова какой-то крик по-чеченски. Ему отвечают еще несколько радостных криков. За спиной офицеров слышится урчание двигателя «Нивы». Боевики ждут подкрепления. Предвидят удар в спину атакующим. Но «Нива» проезжает мимо «Запорожца». Разин поспевает вовремя. Его группа начинает вести огонь прямо из машины. Новая неожиданная атака решает исход дела за короткие мгновения.

И только тогда, когда тела убитых сложены на дороге, прорывается сквозь блокирующую дорогу толпу женщин и приближается с другого конца села БТР с омоновцами...

ГЛАВА 3
1

Доктору звонит на мобильник жена:

– Витя, тебя разыскивает Оленин. Старший следователь областной прокуратуры по особо важным делам. Кажется, я помню такого... Он с тобой встречался несколько лет назад по поводу...

– Кажется, я тоже помню... – отвечает Доктор.

– Его зовут Николай Сергеевич. Просил тебя с ним связаться. Запоминай номер...

– Спасибо. Ты даже без зарплаты отлично справляешься с функциями секретарши. Так и продолжай...

Этот старший следователь когда-то служил младшим сержантом в Афгане во взводе, которым командовал Сохатый. Считался неплохим бойцом. При нем же Сохатого крупно подставили афганские правительственные спецслужбы, ввязав в собственные разборки, и посадили по приговору военного трибунала. Дым Дымыч считал Оленина своим другом до тех пор, пока не стал у следака главным подозреваемым по нескольким заказным убийствам[12]12
  Действие романа «Братство спецназа».


[Закрыть]
. Доктор встречался с Олениным несколько раз. И не всегда встречи были приятными. Методы работы Доктора прокуратура одобрить не может. Но сотрудничать им время от времени приходится.

Остановившись на перекрестке перед светофором, Доктор набирает номер.

– Николай Сергеевич, это Гагарин... Приветствую тебя... Ты меня разыскивал?

– Да, Виктор Юрьевич, рад тебя слышать... Мне сегодня сказали в ФСБ, что ты интересуешься определенным вопросом, который я веду. Если есть желание, можешь посмотреть на того старшего прапорщика из ментовки, что под видом кокаина продал наркоманам рицин.

– Когда?

– Через полчаса его ко мне доставят.

– Я сейчас в Металлургическом районе. Постараюсь успеть. Но допрос начинай без меня. Я просто загляну, может быть, пару вопросов задам и поеду дальше... В принципе этот мент – отработанный материал... И интерес представляет только для тебя... Но чем черт не шутит...

Оленин когда-то сам мечтал работать в Интерполе, может быть, и сейчас мечтает, но Доктору он не особо симпатичен из-за своей старательности в созидании карьеры. Тем не менее грех отказываться от возможности узнать что-то новое, и Доктор нажимает на акселератор. Однако в городе в последние годы появилось такое количество машин, что приходится подолгу простаивать на перекрестках. В итоге Доктор успевает только к самому концу допроса, когда старшего прапорщика, по сути дела, уже бывшего старшего прапорщика Колю Рыбина, оставившего некормленной свою «обширную» жену, выводит из кабинета старшего следователя конвойный. Тем не менее в кабинет Доктор заходит. Пожимает Оленину руку.

– Уже вижу, что опоздал... Но это в принципе не столь и важно... Меня сейчас волнует только касательный вопрос. Этот мент постоянно приторговывал наркотой?

– Отдел собственной безопасности сейчас пытается доказать это... Хотя, мне кажется, бесполезно... Он слишком туп, чтобы таким заниматься постоянно.

Доктор не спешит согласиться.

– Все они такие... Но, если не ошибаюсь, клиентуру он нашел сразу.

– Разве это проблема? В каждом районе есть аптеки, где наркоманы пасутся постоянно. В одной из круглосуточных аптек есть даже милицейский пост. Рыбин заглянул туда, поговорил с дежурным, тот показал ему парней. Я уже допрашивал и этого дежурного, и даже девушку, дежурного фармацевта. Та Рыбина в лицо не помнит, помнит только, что к менту пришел мент и они громко матерились. Даже какая-то старушка им замечание сделала. Вот все, что она смогла сообщить...

– Негусто... Но попробуем удовлетвориться этим. Отработкой азеров тоже ты занимаешься?

– Нет. Это уже следственный отдел ФСБ... Майор Леонченко. У них там свои наметки...

– Знаю такого. Заеду сейчас к нему, поскольку рядом...

Доктор прощально поднимает руку, но Оленин поднимает руку сам, останавливая гостя. Доктор вскидывает голову, изображая внимание к предстоящему, судя по всему, вопросу.

– Ты совсем в Москву перебрался? Или как?..

– Или как...

– Но, я слышал, ты купил там квартиру?

– Это услышать нельзя, это можно узнать только путем следственных действий... – Доктор хмурится. Оленин опять суется в дела, его никак не касающиеся.

– Неважно... Но ты все же купил...

В действительности квартира, в которой живет Доктор в Москве, куплена Интерполом на его имя и является, по сути дела, служебной, если даже не конспиративной.

– Имею я право, как честный и порядочный гражданин своей страны, заниматься обыкновенной спекуляцией недвижимостью?..

– Я не о том... – продолжает приставать старший следователь.

– Недвижимость в Москве растет в цене в неестественной геометрической прогрессии... Я вкладываю свободные деньги в деловое предприятие, не больше...

– Меня интересует...

– Я понимаю, что тебя интересует. Но мое место здесь пока не освободилось. Я просто помогаю там... – Доктор говорит жестко, чтобы Оленин понял. – И не думаю, что освободится скоро...

В действительности штаб-квартира уже запрашивала Доктора по поводу возможной кандидатуры преемника на должности резидента в регионе Урала. И Доктор представил список возможных соискателей на эту должность. Оленин в список не вошел.

– Я понял... – вздыхает Оленин.

С тем Доктор и выходит, не поднимая руку для повторного прощания. Из машины звонит в областное управление ФСБ майору Леонченко:

– Приветствую, Виктор Викторович... Это Гагарин. Можешь выделить мне энное количество минут для разговора?

– Здравствуй, Виктор Юрьевич... – Леонченко, как всегда, изображает очень занятого человека. В нем живут наследственные чиновничьи гены – и мама и папа были в свое время партийными чиновниками, и это всегда заметно при общении. – Очень сейчас занят... Уезжаю...

– Надолго?

– На пару часов... Если попозже, пожалуйста...

– Можем поговорить на ходу. Я сейчас подъеду, ты спускайся к выходу... Это пара минут...

– Хорошо. Ты на своем «пятисотом»?

– Нет. «Мерс» остался в Москве. Я на «девятке» жены. Но мне почему-то кажется, что ты все равно меня узнаешь...

– Я попробую... – Леонченко соглашается со звучным вздохом. – Выхожу. Так, может, будет даже оперативнее.

Доктор не уточняет, что имеет в виду майор. На месте все выяснится. Езды от прокуратуры до управления ФСБ – две минуты. Интерполовец опережает майора и не заставляет его ждать, и сам почти не ждет. Леонченко садится в машину.

– Я посоветовал Оленину держать тебя в курсе дела... – пожав руку, сразу приступает майор к делу. – И даже понимаю, чем вызвано твое желание поговорить со мной...

– Азеры...

– Да, конечно... Мы сейчас прорабатываем все связи. Однако, по нашим данным, погибшего не должен был интересовать рицин. Героин, кокаин – да... Но не рицин...

– А его жена? – возникает у Доктора резонный вопрос.

Виктор Викторович делает многозначительную паузу.

– Вот здесь-то и возникают интересные моменты. Оказывается, его настоящая жена проживала и проживает в Баку и никуда оттуда не выезжала. А кто проживал в городе по ее документам – это нам предстоит выяснить. Но тут главное на сегодняшний момент – не перестараться, не спугнуть... В больнице выставили наблюдение. Оперативника посадили под видом больного. Даже ногу ему для приличия загипсовали. Лежит в палате напротив. Держит дверь открытой. Стараемся работать аккуратно. На улице пост на двух автомобилях. Лица, навещающие женщину, берутся под контроль. Пока это все известные нам люди. А что будет дальше – посмотрим... Потому и не могу дать тебе никакой иной информации, кроме... – Леонченко протягивает Доктору конверт. – Здесь ее фотографии. Две фотографии мы нашли дома... Женщина вместе с «мужем»... Обыск проводили, сам понимаешь, негласно. Нашли запасы героина. Около четырехсот граммов в одном распечатанном пакете. Очевидно, время от времени из этого пакета дозы отвешивались. Фотографии отсканировали, оригиналы вернули на место. Три фотографии сделаны скрытой камерой в больнице. Здесь она, как видишь, уже с «косметикой»... Скины постарались. По нашей картотеке и по картотеке МВД она не проходит. Попробуй идентифицировать ее через свои каналы.

– Национальность?

– Трудно сказать. Может быть, азербайджанка, может быть, курдка, может быть, чеченка... Медсестра обратила внимание, что женщина не знает некоторых обиходных слов, которые знают даже деревенские азеры. Это дает определенный толчок для работы мозга. Знать бы только, в какую сторону следует после этого толчка двигаться... Если иностранка, то из какой страны, кого нам запрашивать... Потому мы и подумали, что она может проходить по картотеке Интерпола.

Доктор рассматривает фотографии:

– В молодости она была, должно быть, красива... Как ее самочувствие?

– Лежит... Сильнейшее сотрясение. Но сегодня уже начала ходить. Добиралась по стенке до туалета. Через пару дней может совсем окрепнуть.

– Хорошо. Сделаю сразу же. Через меня будет быстрее, чем через официальные каналы.

– Потому и обращаюсь... – кивает майор. – В прошлом месяце мы пробовали послать запрос через НЦБ[13]13
  НЦБ – национальное бюро Интерпола в Москве.


[Закрыть]
. Полторы недели ждали ответа. Они там все – чиновники, а вы все-таки оперативники... Как только будет результат, сообщи мне. Оперативно. Очень жду.

Леонченко пожимает руку на прощание.

Доктор включает передачу и думает о том, что ему, возможно, не придется и нынешней ночью, как планировал раньше, вылететь в Москву.

Впрочем, все зависит от ответа на запрос.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю