Текст книги "Славянский сокол"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мой эделинг, тебе просили передать, что поручение выполнено. Волхв оказался прав. Они пришли за телом. И их повесили около дороги, вместе с убитым раньше. Там же нашли и одежду франков.

– Сколько их было?

– Трое. Дрались отчаянно. Четверых наших положили, троих сильно ранили.

Аббио поморщился. Два десятка воинов послал. И не смогли без потерь справиться с тремя негодяями. От такого сообщения было даже немножко стыдно перед Кнесслером, и уж тем более не стоит говорить о потерях королю.

– Значит, все те же люди. Один с проломленной головой поехать не смог. Пусть будет так. Суд свершился.

– И об этом следует рассказать королю, – добавил Кнесслер. – Я имею в виду – суд!

На вершине холма опять разжигали костер не меньший по размерам, чем вчерашний. Целая вереница солдат несла для него хворост из ближайшего леса, вытянутым языком заползающего на Песенный холм. Гора запасов говорила, что на холме будет светло до самого рассвета.

Майордом дю Ратье как раз переходил между служебными палатками, когда заметил приближение поздних гостей и остановился, поджидая.

– Его величество еще не ложился? – спросил Кнесслер.

– Нет, друг мой, – майордом, как всегда, очень хорошо встречал Кнесслера, справедливо считая его своим сторонником в борьбе с партией войны, возглавляемой монсеньором Бернаром. – У него в гостях Алкуин, граф Оливье и монсеньор Бернар. Разумеется, когда кто-то что-то рассказывает, дело не может обойтись и без маленького Эйнхарда. Вы подождете или желаете присоединиться к компании?

– Если его величество позволит…

– Естественно, король спросит меня о причине столь позднего вашего визита. Что я должен ему ответить?

– Скажите, сударь, что у нас есть одно очень интересное сообщение из Рарога, столицы княжества бодричей. И есть жалоба на разбой, учиненный вблизи королевской ставки.

– Да, это важные причины, чтобы побеспокоить короля во время отдыха, – с вежливой улыбкой согласился дю Ратье и скрылся за тяжелым ковровым пологом, который выставлялся на ночь взамен легкого дневного.

Вернулся он меньше, чем через минуту.

– Его величество ждет вас, господа.

И майордом отодвинул полог, пропуская пришедших. Эделинги сразу за порогом поклонились.

– Добрый вечер, господа, – сказал король. – Я подозреваю по докладу шевалье дю Ратье, что вам мешают спать важные дела, которые вы желаете сбросить на короля, чтобы не спал вместо вас он. Не слишком-то вы заботитесь о покое монарха. Хотя у нас тут все равно идет обсуждение интересного вопроса. Слышали ли вы что-нибудь о рыцаре-бретере [23]23
  Рыцарь-бретер– рыцарь, не желающий служить кому-то, никогда не участвующий в боевых действиях, зарабатывал себе на жизнь тем, что по заказу какого-то человека убивал на турнире другого рыцаря. Рыцарь-бретер считался непобедимым, потому что только тем и занимался, что совершенствовал воинское мастерство. По закону, брать деньги за поединок считалось позором и каралось сурово. Рыцарь-бретер подлежал, в случае обнаружения его в составе участников, смертной казни.


[Закрыть], прибывшем на наш турнир?

– Нет, ваше величество, я ничего не слышал, – сказал Аббио.

– До меня слухи доходили, ваше величество, – сказал Кнесслер, – но кто же сможет определить его? Это нереально. Бретер будет скрывать свои настоящие намерения.

– Да, мы пришли к такому же выводу. Хотя и сожалеем, что наш праздник украшен таким печальным явлением. Я приказал своему любимому дядюшке монсеньору Бернару и майордому дю Ратье учинить следствие. Дядюшка у нас занимает пост прево, следовательно, это его прямая забота. А у шевалье дю Ратье есть свои методы поиска. Даст бог, бретер попадет в руки правосудия и перестанет называться рыцарем. Я лишу его и званий, какими бы он ни обладал, и дворянства, чтобы отдать на позорную казнь. Впрочем, вы спешили сюда для обсуждения совсем другого вопроса. Я готов выслушать вас. Надеюсь, вы не поставили задачу утомить монарха до такой степени, чтобы он завтра проспал самые интересные события.

И улыбнулся открыто и приветливо, показывая готовность в самом деле слушать.

Карл находился в приподнятом настроении и шутил. Но все же не сказал «своего монарха», пока не рискуя настолько конкретно объявить обоих эделингов своими подданными. Приподнятое настроение короля объяснялось просто. Соглядатаи доложили дю Ратье разговоры, которые подслушали по его приказанию в городе. Если раньше население было откровенно недовольно Карлом, то сейчас настроение меняется в лучшую сторону очень быстро. Праздник всем нравится. Простые люди считают, что с таким королем им прожить будет легче, чем со своими эделингами в постоянной войне против этого же короля. Добрые вести приятны всем. И майордом тут же доложил Карлу результаты работы своих сыщиков. Король посмотрел победоносно на дядюшку и не удержался, сказал:

– Оказывается, доброе отношение иногда бывает более веским доводом, нежели удар копья. Не так ли, господа?

– Может быть, – уклончиво ответил Бернар.

Такой мелочи хватило бы вполне, как знал дю Ратье, чтобы Карл начал раздавать графские должности и дарить поместья. Недобросовестный майордом на его месте мог бы умело и с пользой для себя пользоваться королевской слабостью. Он же сам был больше озабочен делами и пренебрег даже такой простой необходимостью, как передача благих сообщений утром, чтобы весь день монарх был настроен благожелательно в первую очередь к нему самому.

Новым гостям королевской палатки об итогах доклада дю Ратье знать не следовало, и потому Карл просто приветствовал их своей улыбкой и шутливыми словами.

– В эту ночь, ваше королевское величество, многим не до сна, – ответил с легким поклоном Кнесслер. – Кто-то с волнением готовится к завтрашнему меле, усердно точит оружие и дотошно проверяет доспехи. Кто-то беспокоится о кровавых событиях, разворачивающихся не так далеко отсюда. Кто-то участвует в этих событиях и потому не имеет времени на сон. Кто-то уже никогда не увидит земных снов, а кто-то не дождется своих людей, которым по божьему умыслу следовало бы сейчас сладко позевывать. У всех свои причины, чтобы не спать, ваше величество.

– Ну-ну… – сказал король. – Ничего я из твоего пространного перечня не понял и потому просто прошу тебя ясно и без прикрас объяснить, что такое вам двоим мешает спать.

– Позвольте, ваше величество, ответить мне, – выступил вперед Аббио, – поскольку это именно я не дал поспать эделингу Кнесслеру.

– Слушаю тебя.

– Сегодня после турнира я имел одновременно удовольствие и неосторожность нанести визит моему другу графу Оливье, присутствующему здесь, – поклон в сторону графа. – Удовольствие потому, что я рад любой встрече с таким замечательным рыцарем, а неосторожность моя заключалась в том, что я взял в сопровождающие только двух человек. Да и то, можно сказать, они пошли со мной сами, я, в соответствии со своей скромностью, желал сходить один, уверенный в добром расположении к себе короля и всех его подданных. И вот на обратном пути, только мы успели преодолеть по дороге от королевской ставки пятьдесят шагов, как на нас напали пятеро солдат вашего величества. Двух моих охранников сразу ударили мечами и ранили, меня же оглушили ударом по голове чем-то тяжелым. А голова моя существенно отличается по способности переносить удары от головы достославного брата Феофана, кого мы имели удовольствие сегодня наблюдать среди участников боя на дубинках.

– Напали мои солдаты? – король даже встал от возмущения и ударил плеткой по подлокотнику кресла. – Бернар, что происходит?

– Я не знаю, Карл, я впервые слышу об этом, – Бернар тоже встал и выглядел несколько растерянно. Именно он, совмещающий обязанности прево с должностью командующего армией, обязан следить за порядком. Король очень дорожил порядком в своей стране и всегда гордился достигнутыми успехами. – У солдат была причина для нападения? Что они говорили?

– Успокойтесь, ваше величество, успокойтесь, монсеньор Бернар. Эти люди специально оделись, как солдаты франкской королевской пехоты. Но я сразу не понял этого, потому что отдельные фразы, которые я услышал, они произносили на франкском языке. Это потом, чуть позже, анализируя события, я сообразил, что эти люди франкского языка почти не знают, но кто-то заставил их старательно выучить только отдельные характерные фразы, которые произносились не совсем к месту. Итак, меня, оглушенного, потащили в лес, бросив моих слуг умирать от ран на дороге. Впрочем, это я так думал. В действительности же раны оказались достаточно легкими, и смерть им не грозит, только лишь мое наказание за то, что допустили происшедшее. Меня самого уволокли в лес за холм, на котором стоит лагерь королевской армии, и там, на маленькой полянке, хотели повесить.

– Как? – возмутился король. – Повесить эделинга? Это сумасшествие какое-то! Да кто же посмел сделать это?

– И меня непременно повесили бы, ваше величество, если бы на мое счастье не появился молодой славянин-бодрич, заплутавший в нашем лесу. Он вмешался вовремя. Более того, меня даже повесили, и горло мое до сих пор чувствует боль при глотании. Но этот юный бодрич камнем из пращи поразил первого из нападавших, перерубил шею второму, выманил оставшихся трех на расстояние, пользуясь преимуществом конника перед пешими, а потом развернулся и, подскакав ко мне, перерубил веревку. Так я был спасен и увезен, как мешок с фуражом, перекинутый поперек седла.

– Возмутительно! – Карл сел, ударил кулаком по подлокотнику кресла и нахмурил брови. Он очень любил свое кресло, может быть, потому, что часто бил по нему. А кресло было сделано основательно, добротно, хорошими мастерами и молчаливо терпело побои. – Это непременно надо расследовать.

Кто-кто, а король лучше других понимал, к каким последствиям могло привести происшествие, будь оно удачным. А если состоялся прецедент, то следует ожидать и повторения, – подсказывала простейшая логика.

– Уже поздно, ваше величество, заниматься следствием… Но я, с вашего разрешения, продолжу свой рассказ, который так непосредственно касается вас, хотя дело случилось со мной. Естественно, первой моей мыслью была та самая… Вы меня понимаете…

– Понимаю, – хмуро ответил король. – Вы подумали, что это по моему приказу на вас напали мои солдаты. И это в то время, когда я уехал из ставки с охраной из саксов…

– Да. Все выглядело настолько открытым, что в первый момент не вызывало сомнений. Это потом появились детали, которые сложились в единую картину и стали прояснять ситуацию. Мою охрану оставили жить намеренно, чтобы они имели возможность рассказать, как на них напали франки. А меня просто повесили бы, чтобы я не мешал.

– В первую очередь надо искать тех, кому это выгодно. А это выгодно только бодричам! – воскликнул Бернар. – И ваш спаситель был с ними заодно.

– Да, бодричам было выгодно получить новую войну между нами, – Карл поддержал дядю. – Тогда Годослав смог бы вздохнуть спокойно.

– Бодрич не убивал бы своих соотечественников, спасая эделинга Аббио, – покачал головой Кнесслер. – В этом отношении славяне щепетильны.

– Ради большого дела они могли и на это убийство пойти, – не унимался Бернар, понимающий, что спрос за беспорядок все равно будет с него. – А для них это было бы по-настоящему большим делом. Почти спасением, хотя и временным.

– Нет, ваше величество, нет, монсеньор, это не так. Никакого спасения это убийство не дало бы бодричам. И тогда вообще какой смысл был молодому пращнику спасать эделинга Аббио? Бодричи получали бы что-то, если бы повешение совершилось! А вообще-то это уже их мало сейчас волнует. У них другие заботы. Но об этом эделинг Аббио расскажет чуть позже. Есть и еще новости, которые отвергают версию монсеньора Бернара. Продолжайте свой рассказ, мой друг, – обратился Кнесслер к молодому эделингу.

– Все это так, – согласился Аббио, – но я-то подумал, что напали на меня франки! И только мой спаситель показал мне узел, которым была завязана петля. Такой узел, – сообщил он, – вяжут только моряки-викинги. И я потом навел справки. Это в самом деле датский морской узел. Иногда еще им пользуются норвеги и свеи.

Все молча и с недоумением ждали продолжения. Даже король ничего не спросил.

– Да-да, ваше величество, это были даны. А единственные даны, присутствующие сейчас на турнире, хорошо известны, потому что их слишком мало, и они слишком на виду у всех. Кроме того, волхв-бодрич Ставр рассказал мне, что пятеро данов покупали сегодня снаряжение солдат франкской армии. Ему поведал об этом местный купец-еврей, которого при необходимости всегда можно допросить. И потому я прошу ваше величество сказать, кто мог отдать приказ солдатам-данам расправиться со мной?

– Грязный пират Сигурд? – прямо и грозно спросил Карл.

Но в вопросе уже явственно звучали утвердительные нотки. Настолько явственно, что вопрос походил на обвинение.

– Правильно, ваше величество. Мои люди вместе со славянами, которых я слегка подозревал, как и вы, начали следить за палаткой герцога Трафальбрасса. И видели возвращение четверых воинов. У одного голова была пробита, и он еле ноги переставлял. Это камень из пращи бодрича нанес ему увечье…

– Я прикажу их самих повесить, – грозно, почему-то чуть не шепотом сказал Карл. – Я немедленно пошлю стражников…

– Поздно, ваше величество. Я понимаю, что чинить суд в пределах близости королевской ставки – дело исключительно королевское. Но мои воины народ простой, и они меня любят несмотря на мой излишне вспыльчивый порой характер. Они решили, что викинги оставили в лесу своего убитого товарища до вечера. У данов принято сжигать тела павших с мечом в руке. Итак, мои люди нашли тело и устроили засаду. И вот несколько минут назад мне доложили, что викингов поймали и повесили около дороги. Я считаю, что справедливость восторжествовала, и прошу простить моих солдат за самосуд. Ими двигало естественное чувство негодования и желание торжества справедливости.

– Я прощаю их, – сказал король. – Конечно, я мог бы повесить и Сигурда. Но тогда я сам уподоблюсь ему. Вешать людей высокого сословия – это в первую очередь проявление неуважения к самому себе. Однако допускать такого рыцаря до участия в турнире…

– Ваше величество, – возразил Бернар. – У нас нет никаких доказательств, что Сигурд послал своих людей. Он просто скажет, что понятия не имеет о том, чем эти люди занимались в свободное от службы время. И будет прав. Не может же герцог следить за своими слугами… Мы никак не можем наказать Трафальбрасса.

– Можем, ваше величество, можем… – сказал до этого молчавший граф Оливье. – Я прошу разрешения у вашего величества мне выступить пятым участником команды зачинщиков турнира. Я накажу Сигурда на ристалище, накажу сурово и поучительно.

– Мне кажется, – размышляя и сам с собой советуясь, произнес Карл, – еще пара доводов, и я соглашусь.

– Поздно, ваше величество, – сказал Аббио. – Я прошу прощения, что в третий раз произношу эту фразу. Мы пригласили пятого рыцаря. Он готов к участию в турнире, и его палатка уже стоит рядом с моей. Отказать ему сейчас значило бы оскорбить рыцаря и воина. Утверждение полного состава – это как раз еще одна из причин, которая заставила нас нанести вашему величеству столь поздний визит. Опять – поздний… Как беден мой лексикон… – Аббио позволил себе шутить, и из этого можно было сделать вывод, что он уже отмяк душой после дневных нелегких и неприятных дел.

– И кто этот рыцарь? – спросил Бернар, опережая племянника, тоже заинтересовавшегося. – Я всегда думал, что знаю всех рыцарей Европы, способных занять место среди зачинщиков по достоинству.

– Ваше величество, монсеньор, господа, я прошу меня извинить, но рыцарь пожелал выступить в турнире инкогнито. У него, очевидно, есть для этого свои причины. Однако я и князь Бравлин готовы поручиться за его честь и высокие человеческие достоинства.

– Вы говорите, господин Аббио, что палатка нового участника расположена рядом с вашей? – спросил до этого молчавший Алкуин.

– Да, господин аббат. Рядом с моей.

– Новый рыцарь прибыл с большой свитой. Я видел его прибытие.

– С ним около десятка дружинников.

– Да-да… Такой очень высокий, мощный воин… – и аббат спокойно отодвинулся в тень так, чтобы никто не понял по его вопросам, зачем он спрашивал.

– Кстати, – всматриваясь в глубь палатки, наклонился вперед король, – ты выполнил мою просьбу? Относительно другого высокого мощного воина…

– Да, ваше величество, – из темноты ответил Алкуин. – Я сходил к князю Ратибору, но он не пожелал меня принять. Вернее, его оруженосец не пустил меня дальше первого помещения, заявив, что рыцарь отдыхает. Оруженосец у него, кстати, славянин.

– Ничего удивительного, – добавил Кнесслер. – У Ратибора мать славянка, и этот оруженосец рядом с ним, наверное, с детства.

– Странная личность… – сказал Карл задумчиво. – Он меня беспокоит. Посмотрим, как он будет выглядеть завтра на ристалище. Да, кстати, мы чуть было не забыли, у вас есть, кажется, еще новость?

– Да, ваше величество, – подтвердил Аббио. – Новость не слишком приятная, и я боюсь, как бы она не сорвала проведение турнира, если сумеет вас сильно обеспокоить.

– Что, на завтра назначен конец света? – опять из темноты сухо спросил Алкуин. – Более веского аргумента для отмены турнира и срыва всех планов короля я не вижу.

– В Рароге произошло восстание бояр. Князь Годослав в отъезде. Бояре, объединившись с небольшим отрядом герцога Гуннара, убили князя-воеводу Дражко и захватили город. Следует ожидать скорого вступления войск Готфрида в земли бодричей. Их армия давно уже концентрировалась на северной границе княжества. Датский король опередил вас, ваше величество, – Аббио постарался придать своему голосу трагические нотки.

– А полки Годослава?

– Бояре надеются, что дружинники поддержат их. Они обещали вернуть в княжество вече, которое разогнали князья несколько поколений назад, чтобы править единолично и самостоятельно. В этом вопросе бояр могут поддержать храмы, которые были больше всего недовольны разгоном вече и до сих пор сдержанно относятся к княжеской власти. Готфрид же с помощью своего дяди герцога Гуннара ловко воспользовался ситуацией…

– Пусть так, – усмехнулся Карл. – Новость в самом деле не из приятных. Но не отменять же из-за этого турнир, в самом-то деле. Я с удовольствием помогу бедному Годославу изгнать захватчиков с его земель. Тем более что это нисколько не противоречит моим собственным планам. И даже признаюсь, что имею большое желание повыщипать перья из хвоста «датского коршуна». Он, кажется, зять Годослава? И воспользовался этим, чтобы сделать своему королю подарок величиной с княжество…

– Я часа полтора назад разговаривал, ваше величество, с тем очень высоким волхвом-бодричем по имени Ставр, которого вы знаете и который давал сегодня советы эделингу Аббио, – совсем уже не показывая из темноты лица, сказал Алкуин. – Волхв рассказал мне о событиях в Рароге не совсем так. Только часть бояр выставила вместе с данами свои дружины. Бояре же и наняли подлого убийцу, чтобы тот убрал с их пути известного воина и полководца ободритов князя-воеводу Дражко. В итоге убийца сумел только ранить Дражко. До этого герцог Гуннар пытался принудить дочь к тому, чтобы она отравила мужа. Княгиня рассказала все Годославу. Потом Годослав куда-то уехал по своим делам, и была предпринята попытка захвата власти и убийства князя-воеводы. Дело у бояр и у данов чуть было не получилось. Но пока князь-воевода был в бессознательном состоянии, командовать обороной дворца стала жена Годослава княгиня Рогнельда. Командовать с женской хитростью и коварством, как не смог бы сам князь-воевода Дражко. Она вышла на площадь и пригласила «в гости» старого герцога Гуннара, своего отца, который все это задумал и претворял в жизнь, командуя боярами. Тот пошел за дочерью смело, памятуя свое былое влияние и страх, который он вселял всегда в сердце дочери. Герцог не учел, ваше величество, что миром все-таки правит не страх, а любовь, вопреки мнению монсеньора Бернара. Когда они вошли в двери, Гуннара подняли на копья, а его отряд просто расстреляли с галереи стрельцы. Восстание бояр подавлено, княжеская власть у бодричей стала еще сильнее, а короля Готфрида они ждут, приготовив ему такую теплую встречу, что бедному датскому монарху может стать невыносимо жарко даже в его северных широтах.

– Так кто же прав? Чьи сведения вернее? – спросил король.

– Я не могу поручиться за точность своих сведений, ваше величество, потому что ко мне они пришли через вторые руки от купца, в страхе сбежавшего из Рарога в самом начале восстания, – Аббио отступил на шаг, закусив губу. Ему не удалось стать первоисточником важных вестей и таким образом приблизиться к королю.

– Пусть будет так, – согласился Карл, – но где же сейчас находится Годослав? Вы сказали, что его нет в Рароге и этим воспользовались подлые бояре… – король бросил непреднамеренный взгляд на стенку палатки: там, за этой стенкой, стояли палатки франкской знати.

– Этого не знает никто, ваше величество.

– Я думаю, что Годослава можно поискать и в Хаммабурге, – сказал Алкуин.

– И может статься, что он участвует в нашем турнире? – король встал, усиливая этим значение своих слов. – Тогда я хочу его видеть… Я непременно хочу видеть Годослава и говорить с ним! Он даже заочно вызывает у меня симпатию…

– Его можно поискать… – тихо сказал Алкуин, но при этом выдвинулся на свет и внимательно посмотрел на эделингов.