Текст книги "Имя приказано забыть"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В принципе заблудиться в Приволжском было трудно даже при самом большом желании из-за размеров городка. Яблочкин со Студенцовым поехали в лечебницу, но почти в самом центре полковник, глядя в окно, дважды хлопнул Сережу по слечу.

Яблочкин и сам уже заметил модульное здание из утепленного профнастила, и над зданием вывеску: «Автосервис, срочный ремонт, шиномонтаж „Доктор Шин“. И сразу свернул на подъездную площадку.

– Может, сначала с генералом поговорим? – спросил полковник.

– Сначала давление в шинах проверим. Правое колесо, кажется, подкачать надо.

Давление проверял мальчишка-слесарь. Чуть-чуть подкачал и взял за это десять рублей.

– Что здесь за дикие цены! – возмутился Яблочкин. – В Москве за это сотню сдирают.

Спрашивать про Доктора Шина они не стали. Но когда отъезжали, полковник повернул голову и увидел, как в окно прямо на него смотрит немолодой человек с азиатской внешностью. Пристально смотрит. Алексей Васильевич сам за короткое мгновение не успел рассмотреть человека. Но ему показалось, что он узнал профессора Хуахина Шинкуа. Но главный вопрос состоял в том, узнал ли профессор Шинкуа Глена Рассела.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Самолет сделал большой круг над Кадисским заливом и благополучно приземлился на натовской военной базе под городом Фару, хотя раньше собирался совершить посадку в Лиссабоне. Но в Лиссабоне при сильном ветре шла низкая гроза, и авиадиспетчеры, едва получив штормовое предупреждение, сразу отправили военный «Боинг» в Фару, чтобы не осложнять и без того напряженную обстановку в лиссабонском аэропорту и сам самолет не заставлять совершать лишние круги над страной. Пилоты такому изменению маршрута не воспротивились. Может, это и к лучшему. Здесь по крайней мере его обслужат американские специалисты, а не португальцы, как сообщил пассажирам второй пилот, вышедший с сообщением в салон. Но большинство пассажиров таким изменением остались недовольны, поскольку они летели именно в Лиссабон, и теперь им придется как-то добираться до столицы. Дальше, до Тбилиси, летели только полковник Доусон с Клер Такуа и майор-интендант с красномордым веснушчатым сержантом, сопровождающие грузы для нужд грузинской армии.

Пока самолет осматривали и заправляли, Доусон с Клер пообедали в армейском кафе, где кормили, можно было бы сказать, вполне сносно, если бы не обилие перца в каждом блюде. Но подобные особенности португальской кухни Клер, как наполовину грузинка, перенесла легко, а полковник, как истинный разведчик, вообще мог бы есть что угодно.

После обеда, в ожидании приглашения на посадку, остановились на окраине летного поля. Солнечная и жаркая Португалия показалась такой хмурой и пасмурной, словно «Боинг» по ошибке занес их на туманный Альбион. Клер отошла в сторону и долго разговаривала с кем-то по телефону. Как ни старался Доусон уловить хоть слово из разговора, но услышать ничего не сумел – сильный аэродромный ветер относил слова в противоположную от него сторону, а Клер предпочитала не говорить громко. И полковнику оставалось только издали любоваться ее фигурой и представлять человека, с которым женщина может разговаривать бесконечно долго, выдумывать слова, которые она может произносить, хотя движения губ Клер он не видел, потому что половину лица она закрывала рукой с трубкой.

Она бы и еще разговаривала, но подъехал старенький открытый джип с бортмехаником.

– Господин полковник, только вас ждем.

Доусон кивнул и сел в машину на заднее боковое сиденье, где уже устроились майор-интендант с сержантом и бортмеханик Клер же, убрав трубку в сумочку, села на переднее сиденье, где было более комфортно, если в военных джипах вообще можно говорить о комфортности. До самолета пришлось добираться через все большое летное поле, и, когда уже машина остановилась у трапа, ветер подул сильнее, и начал накрапывать мелкий дождь, предвещающий в скором времени значительное ухудшение погоды. С севера мощным, во весь горизонт фронтом шли грозовые тучи.

В салоне теперь никто уже не дожидался опоздавших, никто не ворчал, да и задержки, вызвавшей ворчание раньше, теперь не было. Самолет взлетел без проволочек, словно пилоты очень старались умчаться от грозы побыстрее и подальше. Дождевые капли блестели на волосах Клер, которая теперь уселась на свое прежнее место, чуть впереди полковника, и ему почему-то было приятно смотреть на ее волосы.

* * *

Привычка человека, на протяжении многих лет не знающего, что такое нормированный рабочий день, сработала в полете стопроцентно. Когда сам не можешь предположить где, в каких условиях и сколько тебе будет отведено на сон, стараешься поспать впрок. Таким образом, весь перелет от Фару до Тбилиси полковник Доусон приятно продремал. И даже то, что его кресло не откидывалось, не помешало Доусону почти выспаться и не заставило его пересесть в другое кресло, хотя бы рядом с Клер. Однажды в Каире, еще в молодые годы, ему довелось спать стоя в толпе. Правда, со всех сторон его так подпирали, что упасть не давали. И ничего, выспался и тогда, благодаря своей неприхотливости. А пересаживаться к Клер полковник не пожелал по трем причинам. Во-первых, она сама дремала, и не хотелось ее беспокоить. Во-вторых, она могла бы подумать, что неудобство не откидывающегося кресла только повод для того, чтобы пересесть. В-третьих, полковник Доусон знал по опыту, что далеко не все люди, а особенно это касается женщин, выглядят во сне, когда они не контролируют себя, красиво. И он умышленно не хотел видеть Клер некрасивой. Просто с красивой, к тому же еще и умной женщиной работать приятнее, хотя и не всегда просто. Чаще всего непросто.

Полковник проснулся окончательно, когда сменился звук двигателей самолета. Переход на реверсное торможение означал заход на посадку. Не специалист в авиации, Доусон приблизительно знал периоды полета по своим собственным ощущениям. Не подвели его ощущения и в этот раз.

Садились они на гражданском аэродроме, поскольку военные аэродромы в Грузии не приспособлены для приема таких больших самолетов, как «Боинг-747». Посадка прошла без проблем, «Боинг» вырулил на стоянку, двигатели замолкли, и почти сразу же к борту подали трап. А следом за трапом подъехала и машина.

Второй пилот сделал знак Доусону, и хотя слов слышно не было, стало понятно, что машина прибыла за полковником и Клер. Собраться им – только встать, и взять личные вещи.

У выхода Доусон поступил не как начальник, а как джентльмен, и пропустил Клер вперед. Но уже на трапе она остановилась, и даже со спины видно было, как глубоко и, похоже, с волнением профессор вдыхает воздух Грузии. Наверное, впитывала запахи этнической родины, на земле которой она ни разу в жизни не была. У Доусона мелькнула мысль, бывала ли Клер в Африке, и вдыхала ли она африканский прокаленный воздух точно так же, как вдыхала запахи Грузии. Но спрашивать об этом пока не хотелось, чтобы не помешать ощущениям женщины.

Встречал их человек в гражданском, но с военной выправкой.

– Капитан Дэн, – представился он, едва не щелкнув каблуками. – Генерал Хант передал меня в ваше подчинение, сэр.

– Прекрасно, капитан. Как ваше имя?

– Дэвид. Можно просто Дэви. Грузины зовут меня Дато.

– Мы здесь все желаем быть людьми гражданскими, и потому я буду звать вас Дэви или Дэн… Или Дато. Познакомьтесь с мисс Такуа. С профессором Такуа. Ее можете звать Клер. Поскольку я старше всех вас по возрасту, меня можете звать просто мистер Доусон.

– Я понял, сэр.

– И без – сэр, Дэви. Здесь мы не в армии.

– Я понял, мистер Доусон.

Старенький «Форд Мондео» побежал по гладкой аэродромной бетонке легко и бесшумно, только коробка передач у него была скрипучая и разболтанная. Полковник сразу отметил, что машина с местным номером. Должно быть, капитан Дэн уже прочно обосновался в Тбилиси.

Небольшая задержка произошла только у выезда с аэродрома. Капитан с документами полковника и Клер куда-то сбегал, и быстро вернулся.

– Все в порядке. Все печати проставлены. Теперь вы находитесь на территории Грузии на законном основании. Можем ехать дальше.

– Куда мы поедем? – поинтересовалась Клер.

– Я хотел спросить мистера Доусона. Мы можем сразу выехать в базовый лагерь, где нас ждут. Можем до утра отдохнуть в городе и выехать только на рассвете.

Доусон посмотрел на сидевшего рядом Клер. Она ведь приехала посмотреть на одну из двоих своих этнических родин.

– У нас есть оперативная необходимость выезжать сразу?

– Никакой. У нас и без того день в запасе, а толкаться в лагере, среди диких чеченцев. Да еще с такой привлекательной женщиной – это, честно говоря, не слишком приятно и не всегда безопасно. Чем меньше мы пробудем на базе, тем лучше.

– Тогда покажите нам город. Я люблю старинные экзотические города.

Клер внезапно что-то спросила у Дэна на незнакомом певучем языке. Тот удивленно ответил, но ответил не так бегло, как прозвучал вопрос. На некоторых словах заметно спотыкался. Прозвучало еще несколько фраз с той и с другой стороны. Полковник догадался, что разговаривают они по-грузински.

– Я хотела бы посмотреть Мцхетский замок. Но Дато говорит, что он за городом. Если мы поедем в Мцхета, то вернемся поздно и уже не увидим Тбилиси. Лучше сегодня посмотрим город, а замок посетим на обратном пути, – пояснила она полковнику, понимая, что не корректно разговаривать при нем на грузинском, и смягчила положение, передав хотя бы смысл разговора. Но просто удержаться и не сказать хотя бы несколько фраз она не могла.

– Где мы будем ночевать? – поинтересовался Доусон.

– В моем распоряжении небольшой дом на окраине. Там будет удобно и безопасно, – заверил Дэн.

– А что, здесь существует какая-то опасность? – внезапно спросила Клер.

– Опасность существует везде, – тихо ответил Дэн и посмотрел в зеркало заднего вида.

Доусон заметил, что он уже несколько раз пытается рассмотреть кого-то в зеркало.

2

Подполковник Сохно дал мальчишке «выпустить пар». Наконец в магазине кончились патроны. И тщетно слабый палец судорожно давил на спусковой крючок. Автомат молчал.

– Ну, и хватит. Напугал ты Абу вместе с Обейдой до зеленого пота. И с Ювелиром попрощался на славу. Пора бы, сынок, и угомониться.

В подтверждение своих слов, Сохно железной хваткой схватил автомат и выдернул его из рук подростка. Сделав в воздухе большую красивую петлю, автомат улетел на скалу, неприступной глыбой возвышающуюся над окрестностями. Через пару секунд туда же отправился и второй автомат.

– А теперь иди в ту сторону, – показал Сохно в направлении противоположном тому, куда группа Абу Обейды двинулась. – И не просто иди, а иди долго-долго и быстро-быстро, мать твою. Иди, иди, и не мешай мне. А не то я рассержусь.

Последняя фраза прозвучала после того, как Сохно увидел, что все его старания напрасны и мальчишка даже подниматься после такого настойчивого посыла не желает. Словно, вырвавшись от боевиков, решил в спецназе ГРУ служить и не видит причин, чтобы это стало нереальным.

– Вот, принесла нелегкая балбеса. Рапсодия, я – Бандит! Что мне с этим компаньоном делать? Командир, научи неразумного подполковника предпенсионного возраста. Он уходить ни в какую не хочет.

– Связывай его, и весь разговор. И так, чтоб не суетился больше под ногами, – вместо командира посоветовал Кордебалет. И весьма настоятельно посоветовал, без шуток.

– И догоняй нас, – добавил полковник в том же тоне.

– Веревку жалко, – посетовал Сохно. – Вдруг, спускаться куда-то потребуется.

Он знал, что веревка на всю группу есть только одна, у него, и он со своей веревкой никогда не расставался, предпочитая оставить на базе часть сухого пайка, если места в карманах не хватает, но веревку взять. Тем не менее достал из очередного большого кармана «разгрузки» моток. Пригрозил им, как плеткой. Мальчишка все понял и заговорил опять длинными фразами, очевидно, отказываясь подчиниться. Но теперь в его фразах Сохно уловил жалостливые нотки. Тот явно о чем-то просил, и просил настойчиво, почти до слез, которые уже навернулись на глазах и вот-вот готовы были скатиться по щекам.

Сохно поднял мальчишку за шиворот и поставил на ноги.

– Разговор такой… Или ты уходишь, или я тебя связываю, а потом, не знаю, даст мне бог возможность пройти здесь на обратном пути. И потому не могу предположить, кто будет тебя развязывать… Ну, так что, пойдешь? – Указательный палец подполковника указывал направление недвусмысленно.

Мальчишка вдруг отступил на шаг, улыбнулся наивно и просяще, сел, потом лег на спину и начал расстегивать камуфлированную куртку. Сохно не сразу понял, что происходит. Но вот куртка распахнулась, и подполковник с удивлением увидел только начавшую развиваться женскую грудь. А пленник, вернее, пленница, протянула к нему руки, приглашая к себе прижаться.

– Мать честная! Девка! – хмыкнул Сохно.

– Что там у тебя сегодня происходит? – недовольно спросил в эфире полковник Согрин. – То мальчишки, то девки. Скоро дискотека появится. Где ты еще и девку нашел?

– Вот она. Прилечь с собой зовет.

– Толя! Мы в преследовании… – только и напомнил командир. Но напомнил строго.

– Мальчишка мой… девкой оказался.

– Еще лучше.

– Командир, – внезапно решился подполковник. – Натерпелась она, наверное, у Ювелира. Потому так его парней и расстреливала. И боится одна остаться. Она еще ребенок совсем.

– И тебя прилечь зовет, – съехидничал Кордебалет.

– Пропадет в горах. Или опять попадет неизвестно к кому.

– Что предлагаешь? – сухо спросил Согрин, зная способность Сохно находить для себя трудности там, где их вроде бы и быть-то не должно.

– Я ее с собой возьму. Под свою ответственность.

– Только быстрее выходи Обейде во фланг. Мы не контролируем твою сторону. Мало ли что! Вдруг там другой Ювелир вертится.

– Понял, мы выходим! – радостно воскликнул Сохно и сделал знак девушке, чтобы быстрее поднималась. – Смотри же, чтобы не пожалеть ни тебе, ни мне. Отстающих ждать не буду.

И сам сразу зашагал вдоль по склону…

* * *

Обычно поспорить с Сохно в скорости и бесшумности передвижения, да еще при необходимости вести наблюдение, могли только его товарищи по спецназу ГРУ, да и то немногие из них. Но теперь, связав себя «попутчицей», передвигаться с привычной скоростью он уже не мог. Это стало ясно уже в самом начале пути.

Идти быстро, когда пройдено еще всего-то ничего, когда путь относительно ровный и не прыгаешь с горки на горку, меняя направление, девушка еще смогла бы. Но вот идти бесшумно – никак не получалось. Казалось бы, и вес-то бараний, немногим больше сорока килограммов, поступь легкой быть обязана по природе своей, но почти при каждом шаге из-под ноги камешки летят. А каждый скатывающийся по склону камешек вызывает своим движением движения других камешков. Пусть небольшой, но сползающий поток образуется. И создается шум.

Шум создается за спиной у Сохно. Следовательно, он создается и за спиной у группы Абу Обейды. И чьих ушей этот шум может достичь, если ветерок подует чуть сильнее – неизвестно. А ветерок как раз выдался предательский, в спину Сохно дует, и звуки относит к преследуемому противнику.

Подполковник вынужденно остановился:

– Смотри сюда, красавица. Чтоб тебя! Ступню вот так надо ставить. Вот так. Вот так, – повысил он голос. – Поняла? Повтори.

Это-то хоть она поняла. И повторила. Но невозможно одним только показом научить человека ходить неслышно. Здесь практика необходима долговременная. Многолетняя.

Девушка старалась. А камушки все равно летели. Сохно опять остановился.

– Глаза у тебя есть, мать твою. Ты дурой родилась или тебя такой сделали? Тогда под ноги смотри. Смотри под ноги. – Он палец к глазам приложил и под ноги показал.

Что, казалось бы, непонятного. Она опять поняла. Пошли. Как назло, заросли попались. И девушка так старательно под ноги смотрела, что тут же стукнулась лбом о ветку дерева и заработала основательную ссадину.

– Ой-ей-ей-ей-ей, – застонал Сохно, не зная, пристрелить ее сейчас или сделать это чуть погодя. – Плакать хоть не будешь?

Но лицо девушки показывало, что плакать она давно разучилась или все слезы попросту уже выплакала, но в глазах была боль. Впрочем, это была боль не от ушиба, а, скорее, от обиды за свою неумелость. Сохно потрепал ее по щеке, как потрепал бы несмышленного щенка.

– Нам нельзя задерживаться. Идем.

Хорошо еще, что дальше почва под ногами из каменистой превратилась в землянисто-каменистую и поросшую травой. Здесь и шаги уже не звучали слоновьим топотом, и камни при быстром шаге из-под подошв не вырывались, да и деревья, о которые можно было бы лоб расшибить, больше не встречались.

– Бандит, я – Рапсодия. Где ты?

– Выхожу на след, командир. Дважды видел издали замыкающего группы Обейды.

– «Хвост» за тобой тащится?

– Я же известный бабник. От меня женщины просто падают.

– С испугу, Толя, с испугу, – проговорил Кордебалет.

– Это не столь суть важно… главное падают.

– Как обстановка на склоне?

– Пока спокойно. Ювелиры, похоже, работают в одиночестве. Цеховые коллективы нынче не в моде.

– Нормально. Продолжаем преследование.

Сохно посмотрел на солнце. Оно уже спускалось к горизонту. Вспомнилось, как неотрывно девушка наблюдала за обедом группы Абу Обейды. И подполковник вытащил из другого кармана своей «разгрузки» пакет с галетами, входящими в сухой паек, и плитку шоколада. Протянул «попутчице»:

– Подкрепись-ка, чучело.

Печенье она съела на ходу и с небывалой жадностью. А шоколад, вскрыв упаковку, долго вертела перед собой, не зная, что это такое и что с ним делать. Сохно показал:

– Ешь.

Девушка попробовала настороженно, потом еще раз, вошла во вкус и моментально затолкала всю плитку в рот. Глаза ее лучились небывалым счастьем, и Сохно отчего-то этому счастью радовался. Но внезапно выражение глаз девушки стало очень быстро меняться. Сохно понял, что девушка смотрит не на небо, а конкретно за его плечо. И, в тот момент, когда из ее забитого шоколадом рта, готов был вырваться крик, подполковник резко отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая пистолет. И вовремя… Брошенный умелой рукой метательный нож чуть-чуть задел погон, едва слышно зазвенев о звездочку, и зазвенел сильнее, ударившись о камень.

3

Охранники в психиатрической лечебнице выглядели солидно и основательно. Состоявшиеся люди, нашедшие свое призвание. Должно быть, каждого из них кормили, как целое отделение больных. Не менее откормленным смотрелся и санитар, пришедший в качестве провожатого после звонка охранников с проходной.

Полковника и майора, оказывается, уже давно ждали. Генерал Воронов из Чечни добрался до Приволжского на час быстрее, чем Яблочкин со Студенцовым. В воздушном пространстве России пока еще, к счастью, не существует дорожных пробок. Санитар провел опоздавших прямо в кабинет к главному врачу. Хозяин кабинета сидел, красный, словно только что вывалился из парилки в хорошо протопленной деревенской бане. Генерал ходил по большому кабинету, старательно утаптывая каблуками мягкий и толстенный вьетнамский ковер овальной формы. Каблуки грубых армейских башмаков оставляли на крупных цветках, украшающих поверхность ковра, заметные вмятины. На генерале была камуфлированная форма, какую любят носить все генералы, съездившие в Чечню хотя бы на день. «Камуфляжка» всегда придает человеку более мужественный вид. Здесь же сидел начальник районного управления ФСБ старший лейтенант, который был, кажется, вообще не в курсе всей этой истории.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Полковник Студенцов, – как старший из двоих по званию представился первым Студенцов.

– Майор Яблочкин, – сразу за полковником представился и Сережа.

Генерал представляться не стал, считая, должно быть, себя личностью достаточно известной, чтобы его знали и без представления. И сразу начал с дела, причем достаточно сердито для того, чтобы это стало понятно:

– Устроил нам с вами ситуацию товарищ медицинский работник…

«Медицинский работник» прозвучало откровенным ругательством и сильно напоминало пресловутого «бумажного тигра».[20]20
  «Бумажный тигр» – классическое и самое грубое ругательство в китайском языке, самом вежливом языке мира. Более крепких выражений китайский язык не имеет.


[Закрыть] Как человек воспитанный, генерал не всегда громко матерился, а сейчас от возмущения он не мог говорить не громко. Но свою речь все же старательно контролировал.

– Что-то случилось, товарищ генерал? – как человек, более сведущий в сути вопроса, спросил майор Яблочкин.

– А разве не случилось?! Мы там считаем, что этот Доктор Шин…

– Доктор Шинкуа, – поправил генерала Студенцов. – Так будет правильнее…

– Пусть Шинкуа… Не столь суть и важно. Важно то, что мы ожидали увидеть дворника, а встречаемся с человеком, который разрабатывает антирадар… А это уже высокие технологии, которые он забыть должен был давно и напрочь!

– Извините, товарищ генерал, еще раз поправлю… Может быть поправлю, хотя я, возможно, и ошибаюсь. Если я ошибаюсь, то все не так и страшно… Я высказываю предположение, что доктор Шинкуа разрабатывает генератор неравномерной плазмы, который делает машину неуловимой для радаров… Это нечто совсем иное, чем обыкновенный антирадар, который можно купить в любом киоске на любом московском вокзале.

– Именно так, – согласился майор.

– Что это такое? – непонимающе спросил Воронов. Про автомобильные антирадары он слышал и знал, что такие существуют. Но генератор плазмы – даже по названию, это было уже выше скудных научных знаний генерала, поскольку само слово «плазма» у него в голове ассоциировалось исключительно с шаровой молнией и еще с чем-то созвучным с синхрофазотроном. – Какую еще плазму?.. Какой еще генератор неравномерной плазмы…

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказал Яблочкин. – Что именно делал Доктор Шин, или доктор Шинкуа, если товарищу полковнику так привычнее называть своего давнего друга? Но мне кажется, товарищ генерал, что обсуждать эти вопросы мы должны в более узком кругу лиц, имеющих соответствующий допуск. И потому я попросил бы товарища старшего лейтенанта предоставить нам в распоряжение свой кабинет и пригласить туда владельца автомастерской, чтобы он рассказал нам о ситуации.

– Может, сразу поедем к этому китайцу? – предложил генерал, впрочем, не сильно настаивая, поскольку он не был полностью в курсе дела.

– Мы тоже первоначально так планировали, – возразил Яблочкин. – Но сейчас, мне кажется, проще действовать наверняка, чтобы не спугнуть доктора Шинкуа. – Полковник Студенцов по дороге сюда убедил меня, что так будет разумнее.

Студенцов, который майора убеждать ни в чем не собирался, тем более по дороге, кивнул. Ему не понравился генерал, с которым пришлось работать, и он предпочел предоставить Яблочкину возможность неназойливо взять управление ситуацией на себя.

Старший лейтенант встал, показывая свою молчаливую готовность, и преданно ожидая приказа от своего московского начальства. Генерал вздохнул и, соглашаясь кивнул:

– Поехали. Где искать этого бывшего мента, знаешь?

– У меня есть номер его мобильника, товарищ генерал. – Старший лейтенант распахнул перед генералом дверь.

Выходившие последними, полковник Студенцов с майором Яблочкиным переглянулись, один по взгляду другого принимая и соглашаясь с необходимостью присутствия здесь этого генерала. Но ни тот ни другой не имели власти, чтобы взять дело полностью под свой контроль и отстранить высшего офицера другого ведомства от участия в нем.

Уже за воротами, усевшись за руль машины, Яблочкин набрал номер спутникового телефона генерала Спиридонова. Тот ответил сразу.

– Товарищ генерал-лейтенант, здравия желаю. Майор Яблочкин беспокоит.

– Слушаю тебя, Сережа. Если можно, короче, потому что мы тут обсуждаем полученные данные.

– Товарищ генерал, я относительно генерала Воронова. Насколько он в курсе всех дел и насколько его можно к делам допускать?

– Мы вынуждены допустить его полностью, без уточнения основных деталей. Нам их ведомство в операции необходимо. Невозможно обойтись своими силами. Если что-то не спрашивает, и есть возможность не говорить, не говори… Вообще-то я просил его прислушиваться к твоему мнению. Сказал, что полностью тебе доверяю. Но ты докладывай, когда что-то происходит. Воронов уже доложил. Он от главного врача мне недавно звонил.

– Мы только что оттуда вышли. Будут результаты или трудности, я позвоню.

Громкость звука в трубке была поставлена на максимальную. Специально, чтобы полковник Студенцов слышал разговор. Когда Яблочкин убирал трубку в чехол, полковник кивнул удовлетворенно.

* * *

Старший лейтенант хорошо, похоже, знал бывшего начальника милиции, по крайней мере разговаривал с ним на «ты». Большой толстый человек отнесся к срочному вызову с пониманием и пообещал приехать как можно быстрее, благо, находился он неподалеку. И, в самом деле, приехал уже через полчаса. И уж совсем, обрадовался, когда ему представили генерала Воронова. О встрече с генералом ФСБ можно будет внукам на старости лет рассказывать с нотками небрежности в голосе.

Пересказ всех событий, происшедших с Доктором Шином времени много не занял, и нового, как и ожидалось, не привнес, хотя сообщил определенные детали. Например, Виктор Викторович сказал, что только чуть-чуть показал основы работы на компьютере, а Доктор Шин сразу включился, словно он компьютер хорошо знал.

– Он никогда раньше не работал с компьютером, – категорично заявил полковник Студенцов. – Тогда, когда он вообще работал по своему профилю. Тогда не было еще компьютеров, способных помочь в проектировании. Были только громадные, во много комнат, ящики, называемые электронно-вычислительными машинами. С ними он и работал. Но там ввод информации осуществлялся с перфокарт и отдельными программистами, то есть все происходило совсем по иной системе.

– Мне показалось, что он знал компьютер, – продолжал настаивать большой толстый человек.

– Минутку. – Генерал Воронов решил проявить приличествующую званию мудрость. – Ну-ка, старлей, позвони-ка главному… Как его… Врачу… Я сам с этим… врачом поговорю.

Старший лейтенант набрал номер, пригласил к телефону главного врача психо-невралогической лечебницы и передал трубку генералу. Тот показал, что с телефоном обращаться умеет, и включил спикерфон, чтобы его разговор стал общим достоянием.

– Генерал Воронов. У вас на столе, я видел, компьютер стоит. Доктор Шин, видел, как вы на нем работаете?

– Конечно, – согласился главный врач. – Он даже вопросы задавал… Детские вопросы… Что, как и зачем.

– Мог он, понимаешь, научиться чему-то, глядя на вас?

Главный врач сказал категорично:

– Ну, не гений же он.

– А если он, скажем так – гений?

– Едва ли. У него тогда было не то психическое состояние, чтобы он смог научиться самостоятельно. Для этого следует иметь логическую составляющую памяти незамутненную…

– Так-так… А какие данные хранятся на диске? – думая о своем, спросил генерал.

Главный врач ловушки не почувствовал:

– Разные… Этот компьютер подключен к общей сети лечебницы, но доступ к нему ограничен паролем. У меня на диске записана вся закрытая картотека.

– То есть, извини за выражение, все материалы по больным, проходящим по нашей линии, включая самого Доктора Шина, – так?

– Так точно, товарищ генерал, – по-военному строго ответил главный врач.

– Поздравляю! Доктор Шин имел доступ к кабинету в то время, когда вас там не было?

– Нет… То есть…

– Что?

– Года три еще тому как… Он тогда не только дворником работал, но и кабинеты в административном корпусе мыл. Тогда имел доступ. И к другим компьютерам тоже.

– Имел выход в Интернет? – спросил Яблочкин.

Генерал повторил вопрос.

– Я слышал. Все наши компьютеры выход имеют.

– Хорошо. Я попрошу вас, понимашь, не отлучаться с рабочего места. У нас могут возникнуть вопросы.

– Хорошо. Я буду ждать. – Главный врач, казалось, готов был ждать до утра, тем более что рабочий день кончался и до утра оставалось совсем не много времени.

Генерал положил трубку. И посмотрел на собравшихся взглядом победителя.

– Итак, что мы имеем?

– Мы имеем… Мы об этом поговорим чуть позже. – Полковник Студенцов показал глазами на большого толстого человека, который сложив кисти рук на животе, обеспокоенно крутил один вокруг другого большие пальцы.

– Да, правильно, – согласился Воронов. – Есть еще вопросы к Виктору Викторовичу?

– «Ай-Пи»-адрес автосервиса, – сказал Яблочкин.

– Я не знаю что это такое.

– Плохо. Тогда номер телефона, к которому компьютер подключен.

Виктор Викторович продиктовал. Яблочкин даже записывать не стал. Он сразу мог запомнить большой ряд чисел. И четырехзначный номер не составил проблем.

Компьютер работает через модем?

– Да.

– Тогда все.

Дверь за Виктором Викторовичем закрылась. Генерал Воронов встал, словно собрался подводить итог. Но полковник Студенцов теперь показал ему глазами на старшего лейтенанта. Начальник районного отделения ФСБ допуска к материалам дела, естественно, иметь не мог.

– Извини, старлей… Покурил бы ты на крыльце, – попросил генерал по возможности не грубо. – Мы тут мнениями обменяемся.

Старший лейтенант пожал плечами, и вышел, из комнаты.