355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Самаров » Антишулер » Текст книги (страница 1)
Антишулер
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:56

Текст книги "Антишулер"


Автор книги: Сергей Самаров


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Антишулер
Сергей Самаров

1

Долгий привал устроили на берегу небольшой, но бурной и шумной речки, втиснутой в каменистые берега. Из-за этого шума мы и попались на самом рассвете, когда только настроились отдохнуть. Глупо, конечно… Вода шумела слишком громко. Часовой не услышал, как бандиты подобрались вплотную и обложили нас с двух сторон. С третьей – река, в которой даже пьяный слон купаться не рискнет – побоится, что волной смоет. А с четвертой – отвесные скалы, не перепрыгнешь, будь ты хоть трижды кенгуру. Ночью никто из нас не ложился. Не до того было. А как только под утро устроились чуть-чуть вздремнуть – влипли по полной программе. Да так все быстро произошло, что никто и сопротивления оказать не успел. Я-то отделался легче всех – едва успел раскрыть глаза, как получил прикладом в лоб. И тут же благоразумно, хотя и вынужденно, закрыл их. А когда снова открыл, облегчения не наступило. Лейтенанту Костикову, который только заступил на пост, в двух шагах от меня отрезали голову, и снимали это на видео. Правда, сначала его подстрелили. Я увидел потом, когда меня подняли на ноги, что пуля вошла ему в глаз. Четверых не просто перестреляли – исполосовали длинными очередями, как тесаками. Оставили в живых только меня, да и то лишь потому, что, похоже, не поняли расклад. Долго обсуждали что-то на своем языке. Я по-местному не «шпрехаю», но по жестам суть разговора уловил. Ихний командир с физиономией говорящей гориллы склонился надо мной.

– Кто твой папа?

– Насколько я помню, человек, – ответил я с гордостью, проявленной откровенно не вовремя, и получил сильный пинок в грудь. Ребра, как ни странно, выдержали.

Я понимаю, пнул бы, скажи я, что мой отец инопланетянин. Но я же правду сказал. А мне, как всегда, не поверили. Давно пора к этому недоверию привыкнуть, мне с самого детства не верят, когда я правду говорю, а никак не могу. Естественное чувство справедливости не позволяет.

Прокашлявшись после удара, я сообразил, что они считают меня каким-то «сынком», что со мной уже случалось в разных ситуациях. А это в ситуации данной «светит» бандитам возможностью заработать. Такого эти вахлаки не упускают. Сомнения их понятны и одноглазой камбале – пять вооруженных до зубов офицеров спецназа, опытные разведчики, выводят солдата с гор на равнину. А солдат без оружия. Офицеры, потаскавшиеся по кавказским горам, оборванные, штаны если уж не в заплатках, то многократно прошиты по швам дополнительной ручной строчкой. А солдат одет «с иголочки», хоть сейчас по телевизору показывай. Это и ввело их в заблуждение.

Лежать застывшим трупом здесь, на берегу реки, совсем не интересно. Это я быстро сообразил. Сообразил также, что имею возможность остаться в живых. Надо только правильно сориентироваться.

– Еще раз, мудак, спрашиваю – кто твой папа?

Серьезный командир. Особенно внешне. Я и не думал, что люди бывают такими волосатыми. Из распахнутого ворота какой-то странной, импортной наверняка, камуфлированной куртки видно, что борода, начинаясь там, где ей положено, неестественным образом переходит в дикие волосяные джунгли на груди. И, очевидно, доходит до пяток. Если такому человеку начать брить хотя бы бороду, то нужно соскребать поросль как минимум до пояса. И не менее трех раз в сутки перед приемом пищи, иначе совсем зарастет. Зато зимой тепло.

Но новые пинки «висели» надо мной. Я с перепугу не нашел, что ответить, потому что не знал, кем себя назвать для абсолютной гарантии выживания. Мелькнула мысль, что если еще поломаться, то можно, с одной стороны, набить цену, с другой, попытаться разобраться в ситуации, но, с третьей, получить еще несколько не слишком приятных пинков. А башмаки у этого тупого громилы тяжеленные!

– Зачем тебя, салабон, пять офицер провожал? Говори! Куда они тебя вел? Ну, еще хочешь? Фамилия как?

Вот присосался, волосатая пиявка.

И ногу занес для очередного пинка.

– Рядовой Высоцкий, – я умолчал, что рядовой контрактной службы. Контрактников, то есть добровольцев, они не сильно жалуют. Так же, как и мы их наемников из разных стран. Очевидно, есть за что. А если и нет, то контрактники – это профессионалы, хорошо умеющие убивать бандитов. Лучше, чем простые солдаты-срочники.

– Как?

– Вы-соц-кий.

Они переглянулись, соображая. Презрительно скривили бородатые рожи. Я вспомнил, что являюсь однофамильцем недавнего главкома военно-морских сил. Хотя сейчас этого адмирала и отправили в отставку, тем не менее… Документы у меня при себе, хотя они, к сожалению, о родстве не говорят. Только о фамилии. Но и это может сработать. По крайней мере есть надежда, что сразу не пристрелят – попробуют стрясти выкуп с адмирала. Тем более что и отчество соответствует. Я – Владимирович. За сына певца и актера, того самого, я себя выдавать не собирался. Не тот вариант для этой местности, да и возраст не подходит. Разве что во внуки сгодился бы, но тогда при чем здесь отчество? Да их это и не впечатлит.

– Не слышал такого… – сказал волосатик и вопросительно оглянулся на своих подельников.

Откуда тебе, дураку, слышать! Вы, горные и лесные бандиты, своего военного флота пока еще, слава богу, не имеете. В Дагестане, конечно, имеется свой берег Каспия, но вот флота бандитам никто не предоставлял. А в местных речках флот не удержишь – течением даже железобетонный киль о камни обломает.

– Скажи, зачем пять офицер тебя охранял? – нога поднялась для следующего удара.

– Ладно, Джамшет, ты его прибьешь. А за него, может, хорошие деньги дадут.

Чувствую это, клянусь здоровьем покойной бабушки. Пойдем быстрее, на базе его допросят как следует… – сказал кто-то со стороны. Карманы убитых, как и мои, были вывернуты, и больше бандитов здесь ничто не удерживало. Да и опасно надолго оставаться рядом с только что уничтоженной группой. Может, она здесь встречи ждала…

– Башмаки сними… – приказал мне волосатик.

– Куда они тебе? – засмеялся над ним жердеобразный бандит с вампирскими клыками. Это он, погань некрещеная, голову Костику отрезал. Но сейчас он вроде как мне если уж не «на руку», то «на ногу» играет. Отчего я, впрочем, не начинаю его любить. – Пара на одну ногу не налезет…

– Сыну как раз будут. Хорошие башмаки. Совсем новые. Да на нем все новое… Ладно. Потом, когда расстреляю, все сниму. Или даже перед расстрелом. Иди… – ткнул он меня в шею стволом автомата. Больно, зараза, ткнул. Даже больнее, чем прикладом. Чуть в сонную артерию не угодил.

Я быстро сообразил. Перспектива идти по снегу босиком прельщала мало. И потому поднялся с удовольствием. Но традиционный профилактический пинок все же получил. Как без этого? Без этого бандиты не могут. Применяя силу, они презрением к пленным подпитываются и свою власть явственнее чувствуют. Но не задумываются, что власть порой меняется.

Через полтора часа пути, когда уже совсем рассвело, мы пришли к большому дому на берегу все той же реки. Зачем плутали по ущельям – непонятно. Может, дозором ходили? Может, запутать меня хотели, чтобы дорогу не запомнил? Это на случай, если я на свободу вырвусь. Хрен вам! Этот номер со мной не пройдет. Я помню, что здесь раньше была туристическая база. Сам отметки на карту наносил – предполагаемое место дислокации штаба группировки в предстоящей вскоре совместной операции армии и сил правопорядка. Вот как это называлось. И пути возможного подхода помню. И отхода, кстати, тоже – если сумею «отойти». Тогда, глядя в карту, я представлял, как выглядит эта база. Но сейчас в дом меня, естественно, не повели. Решили, очевидно, что это не экскурсия. Отвели на задний двор, где собраны служебные помещения. Между двумя каменными сараями – промежуток. Там подняли с земли деревянный настил – и опять дали пинка.

– Спускайся.

Традиционная яма для пленных. Внизу люди. Лестницы нет. Высота около трех метров. Только я собрался спрыгнуть, выбирая место для приземления, как получил удар прикладом в хребет и просто упал. На чьи-то плечи. Руками за края ямы при падении притормозил, себе ноги не переломал, но нижнему досталось. Он даже взвыл от боли. Оказалось, парень ранен, и я задел его при приземлении.

– Извини, браток, – поднимаясь, я осторожно положил ему руку на плечо. Второе плечо было забинтовано. – Не по своей, понимаешь, воле…

Крышка захлопнулась. Но настил был сколочен кое-как из горбыля, и щели остались достаточно большие. Свет сверху проникает свободно. Если пойдет снег или дождь – будет мокро. В дождливую погоду в этой яме только плаванию учиться. От стены до стены…

– Кто такой? – спросил брезгливый густой баритон. Барственный и сразу обозначающий, что он – местная власть. Власть в этой поганой яме. По голосу – так и власть поганая.

Сама яма – три на три метра. Я обернулся, как на черта, через левое плечо. Только что плюнуть трижды не решился. В углу на свернутом солдатском бушлате сидел здоровенный толстый майор внутренних войск с одним погоном. Под глазами майора светились аккуратные симметричные синяки. Били ему, должно быть, в лоб, и опухоль сползла на глаза. Мне тоже в лоб прикладом саданули. Не дай бог превратиться в такого же. Впрочем, лоб у меня крепкий.

– Рядовой контрактной службы Высоцкий.

Здесь «сынка» из себя разыгрывать не стоит. Здесь тоже знают военно-морского командующего не лучше, чем бандиты. Если только среди пленных нет морских пехотинцев. Но они дислоцируются значительно южнее, почти на границе с Грузией, и еще держат перевалы на пути в Чечню. Я стал присматривать место, куда сесть, и попытался примоститься у стены рядом с двумя солдатами.

– Встать, когда с офицером разговариваешь… – пьяной жабой рявкнул майор, поднимаясь.

Однако веса в нем не меньше центнера. И физиономия соответствующая – бей, не промахнешься, а если промахнешься ты, то не промахнется он. Я бы не промахнулся, несмотря на то что во мне веса чуть больше семидесяти килограммов, но армейская дисциплина сковала. Привычка хре?нова! И потому встал, всматриваясь в его лицо и пытаясь понять намерения. У нас в отряде спецназа ГРУ офицеры так с солдатами не разговаривают. Они с ними в бой ходят и потому уважают. Давно заметил: обычно, кто с солдатами в бой ходит, сам солдатом становится. Мыслит по-солдатски и живет без подлян в душе.

В яме сидели еще четверо. Солдаты-армейцы. Внутривойсковиков нет. Трое ранены.

Они испуганно молчали. Похоже, майор затерроризировал пацанов. Ладно, надо присмотреться – что дальше будет? Сразу тоже не следует на рожон лезть.

– Откуда такой? – спросил майор. – Какая часть?

– Извините, товарищ майор, я не знаю, кто вы такой, и потому не имею права отвечать на ваши вопросы. Тем более вы представляете внутренние войска, а я – армию. Это разные вещи…

– Чего? – От моей наглости майор просто обалдел.

Я сразу прикинул, что он, вероятно, раньше где-то на «зоне» служил – то есть по нынешним временам представляет, наверное, министерство юстиции и здесь пытается установить «зоновские» порядки. Волчару из себя разыгрывает. Авторитета. Если сейчас попытается ударить, надо сразу бить в ответ, и как можно жестче, чтобы сломать его полностью, иначе ночью придушить может. А от бессонницы я не страдаю, тем более предыдущую ночь почти не спал, а только прилег – ударом в лоб разбудили бандиты.

Майор сделал шаг ко мне. Отступать некуда, яма слишком невелика по размеру, только четверть стандартного ринга. Тяжелый взгляд уперся в меня, как бульдозер в кучу мусора, и, несомненно, с тем же настроением, какое бывает у бульдозера – смести и раздавить. Я чуть пошевелил расслабленным локтем, представляя, как рубану им майору по челюсти – с жестким круговым движением согнутой руки и одновременной «доводкой» удара плечом.

Но не успели ни майор, ни я. Послышались шаги наверху, заскрипел, прогибаясь под собственным весом, настил. Один человек приподнял его, второй бросил вниз две лепешки.

– Жратва вам прибыл. Быстро давай-давай… Готовьтесь. Командир приехал. Скоро допрашивать будет. Скажет, кого просто стрелять, кого до смерти бить.

Перспектива не самая веселая. Но момент был такой, что о перспективе никто не думал. Майор поднял лепешки, прикинул на глаз – которая побольше, одну сразу забрал себе. Вторую бросил, как кость собаке, солдату в противоположном углу. И отвернулся, уверенный в себе и в своем праве. Солдат с голодной болью в глазах осмотрелся и принялся осторожно рвать лепешку на пять частей. Я понял, что так здесь происходит дележка. Тут же, без раздумий сработала реакция, и я ударил майора со спины с разворотом ногой в печень. Для подобного удара места едва-едва хватило, пришлось даже руками о сырую и скользкую стену опереться. Вообще-то я доску-сороковку запросто этим ударом переламываю. Слой жира на майорской пояснице – тем более пробью. А удар, нанесенный в гневе, обычно бывает намного сильнее обычного удара.

Со мной бывают такие вспышки. Сделаю что-то на эмоциях, без раздумий, а потом каюсь. Майор упал молча. Даже не сообразил, похоже, отчего потерял сознание. А я уже пожалел о поступке – если начал, то надо бы по-доброму добить его, чтобы потом самому в живых остаться. Один удар каблуком в шейный позвонок, и он уже не встанет. И не спасут жировые отложения. Но так я не могу. Уже два месяца на войне, самой настоящей, хотя и называется контртеррористической операцией, а добивать лежачего не научился. Более того, я еще и в бандита-то выстрелить не успел и потому только поднял майорскую лепешку и разделил ее на пять частей. Точно так же, как солдат в углу разделил первую. Каждому по куску. Кроме майора…

* * *

Опять заскрипел настил. Стали спускать лестницу. Даже не лестницу, а трап. На длинную доску набиты редкие поперечины. Быстро не поднимешься. И только по одному. Но, надо сказать, трап опустили вовремя, потому что майор, покряхтев, уже встал на четвереньки. Мне хотелось еще раз садануть его ногой по печени – стоял он удобно, но это может привести к непредсказуемым последствиям. Бандиты смотрели сверху пристально. Каждый – тремя глазами – два обычных, плюс глаз автоматного ствола.

– Хватит челюстями клацать. Вылазь по одному, обжоры, – раздалась команда.

Им, похоже, кажется, что мы переедаем. Диетологи хреновы!

Я первым полез по трапу. Как самый бодрый в команде. За мной, со стонами, солдаты. С трудом, но выполз и майор. Лестница под его тяжелым телом готова была сломаться. Не похоже, чтобы он сильно отощал за время плена.

Нас выстроили в колонну, для профилактики каждому ткнули пару раз стволом автомата по ребрам – больно – и погнали на передний двор. Впрочем, погнали не слишком быстро. Там перестроили в шеренгу.

– Ждите, падлы вонючие, здесь. Командир с гостями обедает. А то аппетит ему испортите, прикажет сразу расстрелять.

Насчет вони он прав. Туалет в яме находился в одном из углов. Запах оттуда прочно впитался в солдатиков и в майора. В меня еще не успел.

Во дворе стояли четыре «Нивы» и «Гранд Чероки». В разных местах расположилось с десяток бандитов и пара настоящих негров. Наемники из африканских мусульманских стран. Тощие и голодные. Приехали сюда на заработки. Хотя вовсе и не обязательно негры должны быть из Африки. На прошлой неделе наши разведчики, те самые, которых убили при мне, прихватили одного такого чернявого и неумытого. До штаба дотащили. Оказалось, по паспорту хохол. Сын какого-то бывшего киевского студента. И по-ихнему «бает гарно».

Мы стояли во дворе. Нас даже не рассматривали. Я, как покинувший яму первым, на левом фланге. Майор – на противоположном.

– Ты… – прошипел он мне. Ощущение такое, что звук исходит у него из живота. – Ты – покойник…

Интересно, как он догадался, что это я его вырубил? Не иначе, сдал кто-то из тех, что последними выбирались из ямы. Ребятки внутривойсковиком запуганы, могли и сдать. Все-таки офицер…

– Не бойся, – шепнул сержант, стоящий рядом со мной. У сержанта изможденный вид и самая изорванная одежда, хотя он и не ранен. Должно быть, дольше всех в плену.

– Мы тебя, в случае чего, поддержим. Этот майор уже у всех в печенках сидит.

Была б моя воля, таких в унитазе топил при рождении.

– Что там шепчетесь, с-суки… – майор повысил голос. – Мою лепешку сожрали…

Вот, оказывается, в чем дело. Он так и не понял, почему упал. Его волнует вопрос съеденной лепешки.

– Если ты не заглохнешь, – ответил я спокойно, стараясь не привлекать к себе внимания бандитов, – то скоро вообще аппетит потеряешь. Вместе с зубами его из тебя выбью. Обещаю…

Майор неожиданно проникся и заткнулся. Скорее всего от удивления.

Мы молча стояли около четырех часов. Ждали. Устали стоять и ждать. Особенно раненые солдатики. Хотя и светило кавказское солнце, но было холодно. Приходилось переминаться с ноги на ногу. Охрана уже не слишком пристально за нами наблюдала. Охранники сами устали. Знать бы точно, что хоть в одной из машин есть ключи, можно было бы что-то придумать.

– Тебя как взяли-то? – спросил сержант.

– По дурости… Часовой проспал, всех перестреляли, а меня схватили.

– Тебе легче, ты хоть не по собственному желанию… – он вздохнул, и во вздохе этом отчетливо прозвучали отчаяние и обида. – А нас баба в «зеленку» заманила. Троих. Баба-то вроде не местная, славянка. То ли хохлушка, то ли белоруска. Акцент какой-то такой… Двоих сразу убили, а меня схватили. И с бабой тут же расплатились. По сто баксов ей за каждого. Зарабатывает так, паскуда… И с нас по сто рублей содрала… Эх, были бы с собой автоматы…

– А меня на «губу» отправили. Без оружия, – сознался я. – У нас в штабе держать арестованных негде – в скалах яму, как здесь, без отбойного молотка не выкопаешь, вот и отправили с разведчиками. И попались… И автоматы им не помогли…

Сержант посмотрел на меня чуть не с осуждением. Непонятно только, за что ему меня осуждать.

– За что тебя?

– Прапорщика в карты «обул». На обмундирование для всего своего взвода.

Он усмехнулся. Не поверил. Впрочем, я не обижаюсь. Мне тоже не поверили, когда в штабе допрашивали. Прапорщик Василенко – мудак, известный всему полку, – «в отказ» пошел, сказал, что мы самовольно обмундирование взяли. То бишь украли. Лично я не увидел бы в этом ничего плохого, все равно больше, чем сам прапорщик, украсть трудно, но обидела наглая ложь – не брали мы.

– Тебя как зовут-то?

– Шурик.

– Я – Виктор. Львов – фамилия. Ты где служил?

– В штабе сводного отряда спецназа ГРУ. Планшетистом.

– Это что такое?

– Карты для войск готовили.

– Игральные?

Я понял, что сержант пошутил. Не выбили у него в плену чувство юмора. С ним и подружиться можно. Люди с юмором обычно не бывают плохими парнями…

2

На крыльцо вышел знакомый командир отряда, который захватил нас. За несколько часов он, кажется, еще сильнее стал похож на гориллу. Теперь борода, казалось, начала расти вверх и дошла уже до глаз. Шапку он не снимает, но мне почему-то кажется, что под шапкой должна быть замечательно-скользкая лысина, с которой блохам весело кататься. Смотрит на меня красными глазами. Не иначе, надумал-таки отобрать новые, честно выигранные башмаки. Это плохо. Босой ногой майора пришибить будет трудно. Каблук, что ни говори, гораздо жестче пятки. И самой ноге не так больно при ударе бывает. Я пятку отшибал о доску, знаю эти ощущения. А у некоторых людей лоб покрепче доски будет. И это тоже пришлось проверить. Еще на «гражданке».

Следом за волосатым вышли и часовые.

– Быстро. Давай-давай…

Повели нас через веранду в дом, по длинным и просторным коридорам, до конца, потом направо. За одной из дверей, мимо которых мы проходили, послышался женский голос, измученный, стонущий:

– Не могу я больше, не могу, отстаньте от меня…

Голос чисто русский, без акцента.

– Терпи, тебя еще негры не попробовали, – в мужском голосе с акцентом слышалась жестокая насмешка.

Женщина застонала в голос.

Нас привели в угловую комнату. Здесь был накрыт длинный стол, за которым вальяжно сидели шестеро. Уже напились и нажрались, сволочи. Морды довольные, сальные. Нет, чтобы по-человечески нас пригласить отобедать. Или хотя бы одних солдатиков. Майор и без того на три года вперед откормлен.

Двое бандитов убрали остатки пиршества. Не трогали только бутылки и легкую закуску. Значит, допрашивать нас будут под праздничные тосты. А еще правоверные мусульмане. Мусульманам Коран, насколько я слышал, запрещает водку жрать. А они хлещут не хуже, чем иные православные попы.

Мы стоим в одну шеренгу. Но внимания на нас пока не обращают. Для пленных слишком много чести. Я косо глянул на майора. Этот поедал взглядом остатки пиршества. Слюни распустил чуть не до колен. Вот-вот захлебнется. Меня же больше другое интересовало. Нераспечатанная колода карт на краю стола. И этот край убирали тщательней, вытерли стол тряпкой и застелили новой скатертью. За отсутствием зеленого сукна скатерть была ярко-фиолетовой. Сюда сдвигались не торопясь трое.

Сержант задел меня локтем. Показал взглядом. Только что во дворе с ним о картах говорили. О том, что из-за карт я оказался здесь. А тут – как по заказу. Я моргнул, показывая, что понял. И почувствовал вдруг – может произойти нечто, связанное с карточной игрой. Неведомым каким-то, необъяснимым чутьем уловил. Это ощущение только один картежник и понимает. Оно не поддается классификации, но все же существует. И я, как настоящий профессионал, всегда к нему, естественно, прислушивался.

Трое сели за стол. Расчертили лист бумаги. «Пульку» рисуют. Интересно, почем у них вист? Но преферанс – это игра интеллектуалов. Значит, местный командир наверняка не бывший забойщик скота. И эти парни с ним – тоже на первый взгляд не очень глупы. Особенно вон тот, с рыжеватыми усами. Не сильно на кавказца похож. Руки – такие бывают только у пианистов, хирургов, карманников и шулеров. Именно он взял в руки пачку и распечатал колоду. Уже по первым движениям я понял, что этот толк в картах знает. Но за столом не он главный. Хозяин – высокий, с тонкой талией, с большими и выразительными чуть дикими глазами психопата. Этот уже несколько раз бросал на нас надменный, как у большинства кавказцев, взгляд. Он чего-то ждал.

Из колоды выбросили шестерки, разыграли сдачу «на туза». Сдавать выпало хозяину. Этот тоже с колодой дружит, но несколько раз я заметил, как он при тасовке подправлял карты. Не ложатся они одна к одной, хотя пальцы у него сноровистые. Первый признак дилетанта. Или же «каталы» достаточно высокого класса, который желает выдать себя за дилетанта.

Игра пошла без «распасов». Дважды соперники сыграли «семерную», потом третий партнер остался без взятки на «восьмерной». Он, я уже понял, совсем «лох», и за стол приглашен только для того, чтобы был третий. В это время в комнату вошел мой гориллообразный знакомец и что-то сказал по-своему. Хозяин ударил кулаком по столу и ответил довольно резко. Тут же властно протянул руку и взял протянутую ему трубку сотового телефона. Стал что-то рассерженно объяснять.

В это время рыжеусый, сидящий ко мне спиной и показывающий мне карты, радостным голосом заказал «мизер». Мне было хорошо видно лежащий посреди стола прикуп, а часть «рубашек» карт я уже запомнил. Одна из карт прикупа была восьмеркой «червей» и при чужом ходе никак не прикрывала прокол в картах рыжеусого. При удачном раскладе он вполне мог нарваться на «паровоз» – если противники правильно определят снос.

Хозяин, он же местный полевой командир, как я догадался, раздраженно бросил трубку на стол – и сурово посмотрел на нас.

– Ваше командование плевало на своих вояк. Они не хотят менять моих людей на таких засранцев. Отдают только одного. Одного обменяю, остальных расстреляю. Дал им четыре часа времени, – объяснил он партнерам по преферансу, – пусть решают. Через четыре часа, если не найдут моих парней – кто из этих вытащит старшую карту, того обменяю, остальных – под забор…

У него даже ненависти в глазах не было, только высокомерное презрение. И злость, что ему не отдают за нас его людей. Но мне единственному он своим заявлением обещает шанс на спасение. Потому что старшую карту без сомнения смогу вытащить только я. Даже не утруждая себя.

– Вы им сказали, что здесь есть офицер? – осторожно спросил майор.

Интересно, как ему удается при природном низком голосе вдруг издавать такие высокие заискивающие звуки? Какая-то трансцендентальная трансформация барабана во флейту, не иначе…

– Алимхан, я объявил мизер, – сказал рыжеусый.

Командир сел за стол и сгреб свои карты. На майора он внимания не обращал.

Желающих перебить «мизер» не нашлось. Масти по рукам развалились. Я видел только карты рыжеусого. Еще несколько карт командира, сидящего ко мне лицом, определил по «рубашкам». Говорить точно еще было рано, но мне уже казалось, что «мизер» «не прокатит».

Вскрыли прикуп. Восьмерку «червей» я определил правильно, вторая карта вышла в «трефах», завершая классический подбор масти для «мизера». Тем не менее это значит, что при любом сносе один «прокол» у рыжеусого остается, потому что разрыв в три карты «червей» прикрыть нечем. Следует только правильно определить снос, но в этом нет проблем даже у новичков. А Алимхан, кажется, не совсем новичок, хотя и не профи. Отобрать свое, пробный ход через играющего, при котором нельзя отдать взятку, чтобы у него не получился «перехват», а потом полный «паровоз». Главное – не ошибиться в счете. Но на пальцах считать учат даже в современных кавказских школах. А этих, судя по возрасту, еще в советских учили. Значит, не ошибутся.

Рыжеусый долго «мылился», демонстративно сомневался – то одну карту вытащит, то другую. Правильно поступает. Не зря я сразу определил в нем игрока только по способу тасовки колоды. Мозги им «пудрит». Но все-таки он сделал снос, поскольку без этого никак нельзя. Игра заметно оживилась.

Рыжеусый прижал свои карты к груди, и из-за спины я не мог видеть, что он снес. Но верхнюю из карт сноса опять же определил по «рубашке». А он, оказывается, хитрый мужик. Не зря усы у него рыжие. «Дурацкий снос» – выбросил нелогичную карту. Вторую карту сноса мне не было видно, но в этом случае он может рассчитывать на «перехват» и обойтись всего двумя взятками вместо классического «паровоза». Алимхан с партнером начали брать свое, они уже готовились к триумфу, когда вдруг замолчали. Своим ходом рыжеусый поставил их в тупик…

…А еще больше поставил в тупик меня.

У него не было первоначально девятки «червей», ее уже сбросил партнер Алимхана. Раньше сбросил, я хорошо это видел. Я никогда не ошибаюсь в картах и помню каждый ход в каждой игре.

– Пролез-таки… – облегченно сказал рыжеусый и раскрыл оставшиеся карты партнерам.

Они только развели руками.

– Две девятки «червей»… – сказал я и увидел, как напряглись плечи и спина рыжеусого, а шея стала покрываться красными пятнами.

Тяжелая пауза, вызванная моими словами, длилась секунд тридцать.

– Что? – переспросил Алимхан угрожающе.

– В колоде две девятки «червей».

Он сразу понял и накрыл двумя своими руками руки противника, который начал уже собирать колоду.

– Погоди-ка…

И стал переворачивать карту за картой. Две девятки нашлись быстро. Рыжеусый не успел убрать лишнюю карту, хотя и торопился это сделать. По его суетливым движениям я понял, что он не совсем профессионал. Учился у кого-то – это несомненно. Но высоты не достиг. Не хватало утонченной небрежности в движениях. А она достигается только долгими тренировками. А когда бандиту тренироваться? Ему воевать надо.

Пойманный с поличным шулер растерянно кашлянул, прикрыв рот кулаком. Обращенная ко мне шея все сильнее и сильнее покрывалась красными пятнами и потела. Боится!

Момент и в самом деле был довольно напряженным.

– Та-а-ак… – красивые брови Алимхана сошлись на переносице, рука скомкала листок, где расписывалась «пуля». Сам он выпрямился и стал еще выше ростом, чем казался вначале. Долго думал, что предпринять.

– Уезжай, – сказал он наконец угрюмо. – И благодари Аллаха, что ты друг моего брата и гость в моем доме. Уезжай… Очень надеюсь, что в следующий раз не встречусь с тобой. И ты на это тоже надейся. Потому что в следующий раз ты уже не будешь гостем… А сейчас мне просто неприятно, что ты сидел за моим столом… Уезжай, пока я не передумал.

Рыжеусый встал, коротко и с укоризной посмотрел в мою сторону, но тут же заторопился к выходу, боясь, что командир в самом деле передумает.

Алимхан налил себе полный стакан водки, заглотил ее одним махом и сел, развалившись на диване. Молчал он долго и так же мрачно. Я было уже подумал, что напрасно испортил ему настроение. В таком состоянии духа он вполне может расстрелять нас всех. Алимхан все молчал. Потом поднял глаза на меня.

– Играешь?

– Играю.

– Во что?

– Во что угодно.

– Хорошо играешь? – В голосе появилась угроза.

Только мне терять уже нечего.

– Хорошо.

– Тогда давай сыграем, – угрозу в глазах быстро сменил огонек азарта, уверенности в своих силах – без этого не может обойтись даже самый плохой картежник, и надежды на успех. Наркоман. Карточный наркоман…

– Не могу, – сказал я.

– Почему?

Он нахмурил брови.

– Принцип.

– Какой, к хренам собачьим, принцип?

– Я не играю без денег. А денег у меня нет. Когда ваши нас «брали», у меня из кармана вытрясли почти десять тысяч баксов. Если мне их вернут, я могу и сыграть. А так – не обессудь…

– Это добыча моих людей. Я не могу ее у них отобрать, – усмехнувшись, командир покачал головой.

Его партнер вдруг хохотнул и сказал:

– Тогда, паря, играй на свою жизнь против денег. Ведь она чего-то стоит? – и глянул на командира в поисках одобрения.

Алимхан улыбнулся и согласно кивнул.

Я тоже начал входить в азарт. Только это был еще не карточный азарт, а азарт наглости.

– Когда я в армию вербовался, нам обещали заплатить из расчета тысячи баксов за месяц. Я здесь уже два месяца. Следовательно, стою пару тысяч баксов.

– Кто обещал? – спросил Алимхан.

– Правительство.

– Брешут. Если заплатят, то половину. К тому же ты сейчас от этих денег далеко. Двести пятьдесят – больше не стоишь…

Восточный человек. Привык торговаться и видит в этом если и не смысл жизни, то по крайней мере красоту и наслаждение, своего рода поэзию. Но цена моей жизни прозвучала несколько обидно. Хотя я рассчитывал на меньшее, тем более знаю, чего стоят обещания правительства не хуже этого полевого командира. И точно так же не верю им.

– Во что играем? – Я шагнул вперед и пододвинул к себе стул, на котором перед этим сидел рыжеусый.

– Давай в «храпа» [1]1
  «Храп» – простая карточная игра.


[Закрыть]
, – предложил партнер Алимхана.

– Давай, – согласился командир.

Втроем играть в «храпа» неинтересно. Слишком велика случайность, маловаты ставки, и нет коллективного психоза. Но здесь у меня было преимущество за счет техники. Я уже заметил, что они не умеют запоминать карты по «рубашке», а я изучил уже добрую половину колоды, если не больше. Через десять минут буду знать ее целиком, а те карты, которые трудно запомнить из-за схожести с другими, просто «окраплю» – это легко сделать ногтем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю