355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Самаров » Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый (СИ) » Текст книги (страница 8)
Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:39

Текст книги "Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый (СИ)"


Автор книги: Сергей Самаров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Власко долго и молча смотрел в воду. Лоб морщил, глаза закрывал и снова открывал их. Наконец, тяжело вздохнул, и выпрямился. И в глазах у отрока увидел Дражко усталость, мудрость и боль, какие не положено в юном возрасте иметь.

– Не знаю, княже, что сказать тебе…

– Видел что?

Даже Власко заметил, как неестественно хрипит от волнения голос князя-воеводы.

– Только одно, княже… Но добра это не несёт… Это никогда не несёт добра…

– Что видел?

– Змея чёрная… Злая, гибкая… Пасть разевает… И зуб ядовитый у неё золотой… Этим зубом блестит, обманом приманивает, чтобы укусить… Обманом, княже…

– При чём здесь змея? – недовольно и сухо сказал Дражко.

– Яд у змеи смертельный… А глаза чёрные, и большие. У наших змей таких глаз не бывает… Чужеземная змея… Красивая и холодная… Глаза у нее почти человеческие. Она смерть несёт…

Князь-воевода думал долго над словами отрока. Наконец голову поднял, посмотрел на Власко привычным своим взглядом.

– Ладно, Власко, забудь про это. А зачем ты лук принёс?

– Я просто почувствовал… Лук этот не сам по себе пришёл, его мысли змеи натягивали… И стрелу ядовитую пускали… Все стрелы ядовитые… Царапины человеку хватит… Смотри!

Власко взял со стола стрелу, принесённую вместе с луком, и показал. Князь-воевода поднёс наконечник ближе к глазам, рассматривая.

– Чем-то чёрным испачкано…

Он хотел было попробовать пальцем остриё наконечника.

– Не надо, княже… Это сильный яд…

Дражко отбросил от себя стрелу, со стуком упавшую на стол.

– Не оцарапала… И то ладно… А ядами, как мы знаем, любит король данов Готфрид баловаться… Многие в его королевстве с этим лично познакомились. А прислать он может и грека и хозарина…

– Нет, княже, – возразил Власко. – Я тоже об этом подумал. Если бы это шло от Готфрида, я бы увидел. Это от змеи…

Дражко подошёл к окну, некоторое время смотрел за разноцветное витражное стекло, потом спросил, не оборачиваясь:

– А большой у этой змеи зуб? Тот, что ядовитый? Золотой…

– С вершок…

– Видел я такой зуб… – сурово сказал князь-воевода, и резко отвернулся от окна, словно этим движением отмахнулся от каких-то дум. – Поехали-ка, друг мой, назад, в Рарог. Узнаем, что там Ставр, если он на месте, а если его нет, узнаем, что кат[88]88
  Кат – палач.


[Закрыть]
Ероха выпытать сумел…

Глава девятая

Княжич Вадимир со своим собственным полком, составленным преимущественно из словенской молодёжи, ещё только постигающей воинский опыт, проводил старшего брата далеко. Выехали после первого света, когда Гостомысл завершил все необходимые приготовления и домашние дела, и только в середине быстротечного зимнего дня молодой княжич, после недолгого сомнения, решился расстаться с Гостомыслом, и остановил сопровождение на отдых, необходимый после такого быстрого перехода. Необходимый, если, конечно, у тебя нет цели, заставляющей уехать как можно дальше, и как можно быстрее, как, например, у Гостомысла.

– Говоря честно, я очень боялся, что варяги из Бьярмии за тобой пойдут. Они обычно цепкими, как волкодавы, бывают… – признался он Гостомыслу. – И загодя выставил по всем дорогам засады. Разведка говорила, они сконцентрировались по ту сторону Ильменя, хотели получить подмогу в Русе, но им, кажется, отказали. А сами – не пошли. Похоже, без подмоги не решились… Иначе мне уже сообщили б… Дальше, брат, будешь без нас добираться. Когда варяги рядом, город тоже оставлять без пригляда не след. Если они всё ж появятся, я их остановлю. Засады до завтра снимать не буду. Здоров будь, Гостомысл… Путь тебе со светом впереди…

Вадимир смотрел на брата ясными и наивными голубыми глазами с печалью и тревогой.

– Здоров будь, брат, – Гостомысл положил Вадимиру руку на плечо. – У меня к тебе просьба будет… Очень серьёзная… Сначала думал не говорить, потом перерешил – наверное, так будет правильно…

Годослав обернулся, посматривая, нет ли кого рядом. Ближе других держались сотники, но они о своём говорили, не слушая тихого разговора братьев.

Вадимир молча ждал продолжения.

– По дороге к Славену я к старцу Вандалу заезжал…

– Он наставил тебя? – Вадимир, как и его жена Велибора, всегда преклонялся перед волхвами, старцами, ведуньями и труболётками[89]89
  Труболётка – шептуниха, ведьма, знахарка, травница.


[Закрыть]
, и от этого заговорил даже шёпотом.

– Я не за тем приезжал. Прилюду возил… Но он всё одно – наставил. Сам… И велел торопиться и с этой поездкой, потому как, она нужная, и с возвращением, потому что… – Гостомысл на несколько мгновений замолчал, и видно было, что слова ему даются с трудом. – Потому что отцу нашему совсем уже плохо… Старец знает это лучше, чем сам батюшка… Он так говорит…

– Вандал – Видящий… – прежним шёпотом согласился Вадимир, и глаза его расширились от болезненной вести, переданной братом. – Он всегда знает…

– Старец сказал, что я должен поторопиться в дороге и в переговорах, чтобы успеть услышать от отца «заветное слово»… «Заветное слово»… Ты ж у нас книжник, и сам немножко ведун… Знаешь, что это такое?

– Нет, не знаю. Только я, брат, не ведун… Я только чуть-чуть учусь у Велиборы… А она сама больше хочет уметь, чем умеет…

Гостомысл согласно наклонил голову. Он сам знал, что польстил брату, назвав его ведуном. Но и брат это тоже понял.

– Вот и я тоже не знаю. И никогда не слышал ни про какое «заветное слово». И Володиславу с Всеволодом отец не говорил об этом, иначе я бы тоже знал. Но я не думаю, будто старец Вандал что-то такое выдумал…

– Он – Видящий… – повторил Вадимир, пресекая сомнения. – Он ничего не говорит просто так… Всегда говорит, что знает…

– Я вот о чём хочу попросить… – Гостомысл посмотрел на младшего брата прямо и серьёзно. – Путь у меня лежит долгий и трудный, опасностей многих не избежать. О том и Вандал предупреждал… И что там дальше будет, тоже неизвестно…

– Всё хорошо будет, брат, я чувствую…

Гостомысл в сомнении плечами повёл.

– Вандал тоже так обещал. Но ты же знаешь, что боги располагают событиями, и дают при этом самому человеку право выбора. Всегда можно на перекрёстке свернуть не на ту дорогу, и неизвестно, куда тебя заведёт этот путь… Так вот, если я задержусь или совсем не вернусь… По первой вести, как только прискачет гонец, все дела бросай, никаких советчиков не слушай, война будет – мир заключай любым путём или оставь кого-то взамен себя на стенах, но сразу спеши к отцу. Не будет меня рядом, «заветное слово» выслушаешь ты, потому как, я думаю, это важное «слово», и его знать следует непременно…

Вадимир покраснел лицом, и отрицательно замотал головой. И даже крупная слеза от чувств на ресницах выступила.

– Нет, брат… Я так полагаю, что это может касаться только права наследования… Ты – наследник стола, я – только твоя правая рука…

– Жизнь наперёд загадывать не стоит. Я могу не успеть… Я могу и погибнуть… А ты, в этом случае, после меня наследником становишься… А если возвращусь с опозданием… Мы с тобой договоримся. Помни, по первому зову непременно отправляйся к отцу. Заменишь там меня… Если что, будет воля богов и их благословение, ты сможешь мне это «заветное слово» сам передать…

– Хорошо, – наконец, согласился Вадимир. – Я сделаю, брат, как ты велишь… Но я уверен, что у тебя всё получится. Ещё вот что… В рати ты меня поопытней будешь, но всё ж советом моим не побрезгуй. Держи рядом с собой сотника Русалко. Он сам стрелец отменный, и есть у него с собой десяток таких, что никто с ними не сравнится. Да и вся его стрелецкая сотня трёх обычных сотен стоит…

– У меня, брат, свой отменный сотник есть… Бобрыня… Умный и осторожный. Хотя до сечи слишком жаден. Любит руку к мечу приложить, а меч к чужому щиту. Но себя перебарывает. Он, бывает, сам от нетерпения дрожит, а на рожон никогда не лезет. На Бобрыню в деле положиться можно!

– И Русалко приблизь. Он тоже хорош в деле… Поверь мне…

– Это я видел… С разумом твой сотник… Давай, что ли, прощаться, чтоб время не терять…

Братья обнялись.

А через несколько минут небольшой отряд в две сотни словенской дружины и два десятка дружины из крепости Карелы, погнал лошадей ровным аллюром, полностью заняв неширокую зимнюю дорогу на большом по протяжённости участке. Встречные, один за другим идущие два купеческих обоза, следующие из Муромских земель в сопровождении наёмных охранников-варягов, остановились, и направили сани в сугроб.

Гостомысла узнали, и путь ему уступили, как уступали всегда его отцу князю Буривою.

Варяги обозной охраны, не зная последних событий, даже не посмотрели на князя Войномира, хотя он старался выехать в сторону, чтобы его заметили. Но вои, приставленные для охраны князя, быстро направили коня Войномира в общий строй, и оттеснили его на противоположную сторону дороги…

* * *

Сокращая время пути, княжич Гостомысл предпочитал не останавливаться ни в городах, ни в небольших селениях, ни даже, имея сейчас достаточные силы, чтобы оказать организованное сопротивление любому нападению, в словенских или в кривеческих крепостицах и острогах, которых, чем ближе к границе, становилось всё больше и больше. Более того, он даже объезжал без остановки города по окружным дорогам, зная, что лучше потратить полчаса или час или даже два часа на небольшой круг, чем завязнуть, как в болоте, в узких городских улицах, по которым ехать придётся шагом, да ещё на приветствия горожан отвечать, да ещё непременно встречаться с местной знатью, которая обязательно пожелает пир устроить, от которого отказаться нельзя, не прослыв невежливым зазнайкой. Так всегда бывало, но сейчас этого гостеприимства следовало избегнуть во что бы то ни стало. Обязательно в случае отказа скажут, что не успел Гостомысл князем стать, как уже от людей дистанцию начинает держать. Это многим не понравится. Хотя самому Гостомыслу до этого дела было мало. Для него главное было в том, чтобы не задерживаться.

Вечером, когда устраивались на ночлег в придорожном лесу, где больших сугробов из-за растительной густоты не намело, Гостомысл приказал не ставить себе палатку, хотя палатка была приторочена к седлу заводного коня[90]90
  Заводной конь – сменный конь.


[Закрыть]
. Он предпочёл ночевать, как и все, на импровизированном ложе из еловых лапок. Но, когда княжич собирался уже улечься, повернувшись лицом к костру, чтобы, по примеру отца, перед сном посмотреть на успокаивающее пламя, к нему подошёл князь Войномир, сопровождаемый двумя непременными воями охраны, выставляемыми сотником Бобрыней.

– Ты, вижу, так ничего и не хочешь сообщить мне? – присев рядом с костром на поставленное стоймя полено, спросил князь.

– А ты считаешь, я обязан что-то сообщать тебе? – Гостомысл поднял взгляд на князя.

– Я понимаю прекрасно, что победитель ничего не должен пленнику, – Войномир грустно улыбнулся. – Но я не думаю, что есть какой-то смысл скрывать от меня, куда держим путь. При самой большой гордости, мне трудно предположить, что поездка предпринята только из-за меня, но быть попутным грузом, не ведающим, что его ждёт, тоже не слишком весело…

– Успокой свою гордость… Я еду по своим делам к князю Годославу. А тебя захватил попутно. Вот и всё. Тебе же тоже, думаю, будет интересно познакомиться с Годославом?

– Так даже… Ну, что же… Вот и сбывается предсказание волхва? Свентовит приближается неуклонно… Вернее, я к нему приближаюсь… Не сговорились ли вы с Вандалом, а, княжич? – в голосе Войномира послышалось откровенное подозрение, но даже это подозрение было высказано чуть-чуть свысока, но с пониманием, словно Войномир заранее прощал Гостомыслу такую хитрость.

– С волхвами трудно сговариваться. Они обычно не принимают ничью сторону. Кроме того, я первый раз виделся с Вандалом. Хотя сразу услышал от него советы, которые, вероятно, очень полезны…

– У меня, конечно, интерес к Годославу может быть, как ты верно заметил. Даже простое любопытство, как у всякого варяга. Годослав слишком знаменит, чтобы не посмотреть на него. А какой, скажи, ему интерес во мне? Зачем ты везёшь меня, простого воя, к князю ободритов[91]91
  Ободриты – то же самое, что и бодричи, другое название.


[Закрыть]
?..

Гостомысл сразу понял провокационный смысл вопроса. Войномир проверял, узнан ли он. А если бы Гостомысл хитрости не понял, и проговорился, Войномир, может быть, задумал бы что-то, чтобы участи пленника избежать.

– Надобность всякая возникнуть может. Скажем, князь Годослав пожелает передать что-то через тебя князю Войномиру… Какое-нибудь своё предложение. Через меня передавать – Войномир не поверит. Через варяга передать – дело иное…

– Ты считаешь, что влияние Годослава распространяется так далеко? И даже в наших морозных землях его слово станет законом?

– Влияние – конечно. Вот обязательность его указаний может вызвать сомнение. А простое влияние – это непременно.

– А старец Вандал предсказал, что мне суждено остаться там, где правит Свентовит, а не Перун. Значит, в качестве княжеского гонца я уже не пригожусь тебе… Что тогда?

Гостомысл нашёл верный способ, как прекратить этот скользкий разговор:

– Честно говоря, Вильчан, – княжич повысил голос, – я просто пожелал увезти тебя с собой, чтобы тебя, такого молодого, не подняли на дыбу… Попросту говоря, спас тебя…

– Зачем? Не понимаю… Каждый поступок имеет какую-то цель… Я же – враг…

– Не знаю… Бывают у меня порывы, и я привык доверять им. Может быть, когда-то и ты окажешься мне полезным… Я вообще от природы человек не кровожадный, и не люблю, когда людей мучают. А теперь – не мешай мне отдыхать. Я в прошлую ночь почти не спал, и в позапрошлую, а завтра нам опять в путь отправляться рано… Выспаться хочу…

Князь Войномир, кажется, остался доволен ответом, и даже не сказал, что он сам спал не больше княжича…

* * *

Чем дальше на закат, тем погода становилась всё хуже, норовистее и капризнее. Пусть порой и приходили морозны денёчки начала полуночной зимы, оставленной за плечами, но всё же они были сердцу милы. А закатная сторона всегда считалась не в пример грязнее и промозглее, и небо неясное тучами серыми душу совсем не веселило. А когда ветер с моря идет, пролетая над борами и болотами, тогда вообще становится неприятно-обжигающим, и сильно хлещет в лицо то ли мокрым снегом, то ли колючим дождём – не разберёшь сразу. Да и потом, когда ветер чуть изменится, тоже не разберёшь, потому что дождь и снег то перемешиваются, то сыплют попеременно, но отдыха с просыхом не дают. И этому ветру ехать приходится навстречу, потому что путь лежит именно туда – от закатной стороны чуть правее к полуночной.

По-прежнему торопились, не жалея лошадей и своих ладоней, которыми лошадей по крупу шлепали, догоняли скрытое тучами солнце, и все же за ним никак не успевали.

На границе с ливами, сразу после переправы через узкую речушку, отряд внезапно встретил сам владетель местных земель князь Рейнинг, хорошо знавший и князя Буривоя, и его сыновей, и даже состоявший с ними в отдалённом родстве. Гонец Буривоя сообщил Рейнингу о проезде княжича. Но на пути князь оказался случайно. Предупредил словен, что по его землям бродят ватажки свейских разбойников. Это остатки нескольких полков, не успевших осенью вернуться в свою землю из похода в Карпаты, где они были разбиты белыми хорватами, и где в реках сожгли их корабли, не допустив до волока. Сам князь с большим отрядом воев ищет разбойников, сжегших несколько его деревень, желая уничтожить, пока те не объединились, и не стали представлять собой серьёзную угрозу даже небольшим городам, где нет сильных дружин.

Гостомысл благодарно кивнул в ответ на сообщение.

– Если они встретятся нам, князь, мы поступим с ними, как и положено поступать с разбойниками, – пообещал в свою очередь. – Деревьев вдоль дороги много, и крепких сучьев для виселиц найдётся достаточно.

– Я буду благодарен соседям за помощь, но свеи едва ли захотят встретиться с таким сильным отрядом, как ваш, и избегут возможности оказаться в поле вашего зрения.

– Русалко! – позвал княжич сотника. – Подскажи своим стрельцам… Если где увидят рогатые шлемы, пусть стреляют сразу… Потом разберёмся, кто это был, свеи, урмане[92]92
  Урмане (мурмане) – норвежцы.


[Закрыть]
или даны… Кроме них рогачей в округе, чать, не бывает…

– Наши дружинники рогатые шлемы не носят, – подтвердил князь Рейнинг. – А держать наёмников мне не по карману.

Русалко молча кивнул, и в несколько скачков лошади подскакал к стрельцам, чтобы передать приказ Гостомысла.

Почти весь дальнейший путь через земли ливов прошёл под проливным дождём, и по размытой этим дождём дороге, в которой скользили и вязли копыта коней. Скорости такая погода словенским дружинникам не прибавила, и потому Гостомысл решил в ночь идти на час дольше, а утром отправиться в путь на час раньше. Это подливало усталости в тело, но и приближало окончание такой дальней дороги.

Остатков разбитых в Карпатах свеев встретить так и не довелось, хотя стрельцы выставили охранение по всему периметру, чтобы выполнить приказ, и помочь дружественным приграничным ливам. Должно быть, многоголосый топот множества копыт, звон доспехов и извечное шелестение кольчужных колец издали выдавали приближение сильного полка, и свеи предпочитали уйти в другую сторону. В итоге ни одна стрела не сорвалась с тетивы, ни один меч не блеснул под суровым небом. Путь продолжали без приключений, и в том же темпе, который позволяла выдерживать сырая и промозглая зимняя природа. Так же спокойно прошли через земли пограничных с ливами пруссов, которые за оружие предпочитали браться только тогда, когда чужое оружие на них наставлено.

Однако впереди лежал самый сложный участок – через земли дальних полуденных пруссов, которых иногда звали еще ядвигами, и ляхов, живших здесь смешанно, и не любящих ни чьей власти, даже своей собственной. Правда, участок этот небольшой, его можно было бы и обойти при желании – двинуться тем путём, которым обычно купеческие обозы тянутся, но тогда пришлось бы путь удлинить дня на три, а Гостомысл боялся единственный день потерять. Решено было идти прямо, путём кратчайшим, надеясь, что зимнее время заставляет дружины пруссов и ляхов дома у печек спины греть, как и бывает обычно. Местные пруссы и ляхи традиционно народ воинственный, не дружат с соседями, и даже друг с другом, и норовят отхватить земли живущих полуночнее поморян. Добраться словенам до поморян, там путь будем проще, потому что поморяне и с Годославом дружат, помощь всегда получают от руянцев, и интересы свои всегда блюдут, пропуская через свои земли многие обозы иноземных купцов, и охраняя их спокойный путь – пропускать по своим дорогам купцов всегда выгоднее, чем их грабить. Поморяне же, проезжим всегда по мере сил подсобляющие и на доход от этого живущие, помогут всей дружине и через широкую Вислу, не застланную льдом, быстро переправиться…

* * *

Опыт Гостомысла, трижды уже проходившего этим путём вместе с сотником Бобрыней, и хорошо знающего, где и от кого можно ожидать неприятностей, сказался. И не зря он проявил осторожность, и выслал вперёд десяток разведчиков во главе с молодым сотником Русалко, а по пять воев отослал на фланги, чтобы доглядывали за окрестными полями, и не допустили удара во фланги растянувшейся по дороге колонне.

Из передовой разведки, шлёпая коня по крупу ладонью, потому что, как большинство славян, не любил пользоваться плёткой, вскоре примчался сам сотник Русалко, оставивший пока своих стрельцов для дальнейшего пригляда.

– Впереди засада, княжич, – предупредил, подъезжая, и круто осаживая разгорячившегося коня. Так круто, что грязь брызгами полетела с копыт на коня княжеского.

Гостомысл остановился.

– Много? – новость его, хорошо знающего местную обстановку, похоже, не удивила.

– Не меньше, чем нас. Если и меньше, то, почитай, не намного. На пару-тройку десятков? Хотя вполне возможно, что на столько же и больше.

– Кто?

– Трудно сказать. Я их в упор не рассматривал. Если только по одежде судить… Как мне показалось, и ляхи, и пруссы. Дорога в лес уходит, они по опушке засели, и немножко в глубину – по две стороны дороги. Большинство конные – это ляхи. Хотят атаковать, думаю, как только в лес сунемся. Чтоб охватить с двух сторон. И в лесу пешая прусская дружина с дубьём встала, чтобы нас там запереть…

– Зимой такую дружину собрать – не день надо… – сказал Бобрыня. – Готовились к встрече?

– Должно, уже прослышали про нас… Слухи птицы с дождём и ветром носят. Или весть кто-то посылает. Добрые люди всегда найдутся.

– Что за путь впереди? – спокойно, но по-деловому, словно он имеет право здесь решать и распоряжаться, спросил из-за спины Гостомысла князь Войномир.

Русалко сначала на княжича посмотрел, заметил лёгкий кивок, и только после этого ответил:

– Дорога через поле прямиком идёт. Поле длинное и узкое. С двух сторон поля – перелески. Там чисто и сухо, пригорок – что справа, что слева, мы проверили. И вокруг прусской пехоты чисто. Я двоих отправлял округ. Посмотрели. Там справа болотина гнилая, в мороз парит, не пробраться, слева чащоба – пешему продраться, конному встать. Если увязнем в лесу, трудно придётся – строй не развернуть, в копья не пойти, стрелять в свалке некуда. Но подмоги им ждать тоже неоткуда. Всё, похоже, собрали, что есть, коли уж привели тех, что без оружия, а с простыми дубинками. Считаю, что это все их резервы. И нам не стоит ждать неожиданностей…

– Атаковать! – решил Бобрыня с хмурой улыбкой, и воинственно сдвинул щит с крупа коня позади седла к левой руке. – Прорубимся… Мы их доспехом задавим. У пруссов доспех кожаный, удар копья и меча не держит.

– Может, сначала стоит поговорить, узнать, чего они хотят? – предложил Гостомысл, всегда предпочитающий сначала попробовать договориться, и только потом, при неуспехе переговоров, брать оружие в руки.

– Они всегда только одного хотят – пограбить, другое ляхов никогда не интересовало, – Бобрыня остался категоричен, и рука его так и тянулась к тяжёлому «крыжу»[93]93
  «Крыж» – рукоятка меча.


[Закрыть]
меча, несколько раз поправляя оружие.

Гостомысл, знающий выработанную опытом осторожность своего сотника, понял, что тот не видит иного выхода из положения. И, наверное, он прав… Если отступать, и идти другой дорогой, ляхи и пруссы наверняка надолго привяжутся, и будут преследовать, пуская стрелы из-за кустов до тех пор, пока их, на ихней же земле, не соберётся столько, что они смогут окружить словен, и не выпустить. И княжич готов уже был дать согласную команду, когда чуть вперёд выехал князь Войномир, по-прежнему сопровождаемый двумя воями охраны.

– В лесу они в преимуществе будут. Легче вооружены, легче передвигаются, три удара нанесут, пока вой в доспехах один раз замахнётся. Там меч с дубиной вровень пойдут. Княжич, дозволь совет дать. Прикажи-ка выстроить дружину в поле, и не двигаться, а стрельцов наперёд вокруг поля запусти, по леску, с двух сторон по полусотне…

– Зачем рассеивать силы? – ворчливо не согласился Бобрыня не столько оттого, что не понял маневра, а, скорее, просто из чувства ревности и противоречия – не дело пленника боем руководить. – Нас без того, чать, не с лишком много, а на три части делиться… Так всех по частям и перебьют…

– Не перебьют, – настаивал на своём Войномир. – Просто не успеют. И характера не хватит. Мы их умом поборем. Тут, главное, княжич, – выдержку проявить, и ни шагу вперёд, ни на корпус лошади… Пруссы сами вынуждены будут из леса, где они, без строя, преимущество имеют, выйти. И ляхи долго не выдержат. Эти вообще ждать не любят. Они могут мечом махнуть, налететь, покричать, порезать, пограбить, и улететь. Но ждать – на это у них нутра не хватит, народ бесшабашный и бестолковый, хотя в сече, не могу не признать, хороши. Из лесу они выйдут сразу, как только мы дружину остановим. Поймут, что мы дальше не пойдём. И сами в обхват двинут. Через поле. В поле грязь и снег. Кони шибко не разбегутся. Тут стрельцы ляхов тучами и накроют со спины. До дружины, может, даже и не допустят. А допустят – так, чать, меньше половины.

Бобрыня долго не думал, пожал плечами, и, соглашаясь с доводами, против которых трудно возразить, отодвинул щит на прежнее место. Это было знаком и для Гостомысла. Если уж такой опытный сотник, как Бобрыня согласился, а он много схваток и сражений прошел, то молодому княжичу соглашаться требовалось тем паче.

– Вильчан дело говорит, – Гостомысл с благодарностью, хотя и строго, глянул на пленного князя, но не удержался, чтобы не усмехнуться. – Хорошую ты школу, наверное, прошёл у Войномира. Помогал ему наши дружины в Бьярмии побивать…

– Я иногда давал князю неплохие советы, – скромно ответил пленник, и опустил глаза, чтобы себя не выдать. Но глаза эти уже горели боевым пылом и вызовом опасности.

– Русалко, разводи стрельцов! Как выйдешь к месту, шли стрелу![94]94
  Сигнальные стрелы с глиняными «поющими» наконечниками-свистульками издавна использовались в славянских племенах. Предположительно, пришли к славянам от их предков – сарматов (в греческой терминологии, роксолан или русколан).


[Закрыть]
С другой стороны тоже! Бобрыня, дружину выстраивай… – это прозвучало уже приказом, и сотники сразу приступили к выполнению. – Вильчан, рядом со мной держись. Может, и мне что-то ещё подсоветуешь…

Лёгкие конные стрельцы из сотни Русалко быстро разделились на две полусотни, и стали расходиться двумя полукругами через лес, чтобы обогнуть открытое пространство и не показать себя противнику. Сотня тяжёлых дружинников Бобрыни выстроилась плотным строем и ощетинилась копьями. Осталось только ждать сигнала от стрельцов.

Чувствительные кони хорошо знали, что предвещает построение в боевой порядок, и нетерпеливо перебирали копытами, фыркали, злобно помахивали хвостами, и звенели медными бляхами на упряжи – в бой рвались. Наконец, тонкий затейливо-прерывистый свист разнёсся над полем – пролетела стрела. И ей ответил точно такой же свист, пришедший с противоположной стороны.

– Вперёд! – дал команду Гостомысл, и первым отпустил натянутые удила, но коня пустил не в полную прыть, чтобы не растягивать ряды дружины.

Дружина, возглавляемая Бобрыней, двинулась следом сомкнутым развёрнутым строем.

– Княжич, случись сеча, я беззащитен… – сказал князь Войномир, не отставая от Гостомысла, как тот и приказал. Гостомысл посмотрел через плечо, и окинул князя взглядом от копыт его коня до яловца шлема.

– Вижу, что не на сечу собран. И что велишь? Охранять тебя? Или по доброте сердечной отпустить на все четыре стороны?

– Прикажи-ка мне меч дать. Слово сковываю[95]95
  Сковать слово – дать клятву.


[Закрыть]
, не убегу и не обману. А в сече моя рука может понадобиться, – густой голос молодого князя звучал твёрдо, и вызывал доверие.

– Бобрыня! Прикажи меч Вильчану дать, – распорядился Гостомысл. – И щит не забудь… Он же ныне без доспеха…

– Щит не надо… – возразил Войномир. – Два меча, если есть.

И он поднял обе руки с раскрытыми ладонями, словно показывая, куда следует вложить оружие.

– Ты, как Александр Двурогий[96]96
  Александр Двурогий – Александр Македонский. Удивляться знакомству славянских племён с историей Александра Великого не приходится. Согласно славянским хронографам и европейским средневековым летописцам, Александр Македонский доходил в своих походах до Ледовитого океана, и тогда славяне составляли часть его войска. За это «повелитель Вселенной» пожаловал славянам грамоту, многократно воспроизведённую в различных источниках: «Мы, Александр, сын верховного Бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на Земле, Повелитель мира от восхода до захода Солнца и от полудня до полуночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийских и Вавилонских и т. д… Просвещённому роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших приемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами, в верности искренни, в бою надёжны и храбры, и всегда безустанны были, мы жалуем и свободно даём вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим крепостным или прислужником со своим потомством навеки» (текст дан: «Хроники всего мира» Марциана Бельского, 1551 год. Марциан Бельский – польский поэт и историограф, дипломат и королевский секретарь) «Италийское скалистое море» здесь упоминается потому, что Скалистым морем называли Венецианский залив, а Венеция, согласно древним летописям, была построена славянами-венедами. И Александр Македонский прекрасно знал об этом.


[Закрыть]
, двумя мечами воюешь? – удивился Гостомысл, потому что видел князя Войномира в сече, но тогда тот ничем внешне не отличался от других воев, ни оружием, не способом владеть им.

– Когда совсем без доспеха или в доспехе лёгком, двумя мечами бить и защищаться легче. Попробуй, увидишь сам…

С задних рядов, где к вьючным сёдлам заводных коней были приторочены связки с запасным оружием и запасом стрел, быстро доставили для варяга два меча в простых деревянных ножнах. Войномир сразу же прицепил оружие к поясу, и пристроился рядом с княжичем, отставая на полкорпуса коня.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю