Текст книги "Харри Проглоттер и Ордер Феликса"

Автор книги: Сергей Панарин

Глава 4

Враг трусливо наступал.

Из передовицы 1941 года

Если бы человек умел летать как птица, то, взяв курс на закат, он пересек бы Атлетический океан и достиг бы неприступной горной гряды. Поднатужившись, самозваный Икар воспарил бы над грядой, тычась затылком в безвоздушное пространство, и увидел бы страшное.

Мерзейший, злобный и маниакальный замок, словно гриб-паразит, выросший на высокой скале, черным пятном угодил бы в глаза летуну. Тот бы вскрикнул нечто непечатное и в приступе величайшей гадливости забыл бы махать руками-крыльями.

И размазало бы любопытную человекоптицу по какой-нибудь циклопической башне, кривой, как график цен на нефть. А каменные горгульи, высеченные в стенах, ощерились бы еще плотоядней.

Летучие мыши взметнулись бы, истошно пища, и жадно сожрали бы останки дерзнувшего взглянуть на Цитадель Мирового Зла.

Всякая-разная лепнина, выполненная древним сумасшедшим архитектором Церетеллиусом, на мгновение пришла бы в неприличное движение и вновь замерла до рассвета. Дверь не скрипнула бы, не вспыхнул огонь.

Лишь на черных улицах города-замка бродила бы зловещая Одинокая Гармонь…

Вот такая невеселая картина.

В самом сердце Цитадели Зла, в Императорском Зале, обстановочка еще более гнетущая.

Огромное помещение, стены которого тщательно расписаны под хохлому сценами насилия, заставлено столами, но не пиршественными, как принято в досужих сказках, а письменными. Тысяча чертей трудятся в Ад-Министрации Лорда Тьмы. Рогатые чиновники бегают с какими-то пергаментами, что-то переписывают, о чем-то совещаются, с кем-то связываются, – в общем, суетятся двадцать четыре часа в сутки.

В центре зала, на огромном троне красного от натуги дерева, сидит Большой Брат – нынешний Лорд.

Напротив Большого Брата сияет мутным светом Недреманное Око. Это разумное магическое устройство позволяет видеть все и не нести ответственности низа что.

Восьмидесятиглазый многоногий мультирук, коим является Большой Брат, следит за Империей Зла и ее окрестностями. А окрестностями в Империи принято считать все, находящееся за ее границами…

Нынче же Большой Брат пребывал в печали.

– Хм… И вроде жив и здоров… В Оке видна даль… – бормотал себе в подмышку Лорд Тьмы седьмым ртом справа. – Так что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего?..

Недреманное Око вспыхнуло хищным алым цветом.

– Ась? Тревога? – оживился Большой Брат.

Он вперился в кристалл Ока, рассматривая мутное красное марево, клубящееся в центре. Сознание Лорда нырнуло в холодный мир астрала. Теперь Большой Брат был внутри Недреманного Ока.

– Привет, брателло! – разнеслось вокруг Лорда радостное приветствие. – Как сам? Как пищеварение?

– Брось фиглярствовать, – поморщился Большой Брат. – Что стряслось? Почему подало знак тревоги?

– А ты накорми, напои, в баньке попарь да спать уложи, а потом выспрашивай, – Продолжало шалить Око.

– Слушай, я ведь когда обратно в реал выйду, расколю тебя к черту, вот увидишь.

– Хех, да куда ты без меня?.. – хмыкнуло Око, но все же оставило веселый тон. – В общем, докладываю. Час назад зафиксирована древняя драконья волшба. Ровно два заклинанья. Телепортационное и коммуникационное. Я уже знаю, что Мировой Змий сначала кого-то отправил от себя, затем связался с ним же. Сейчас выясняю, с кем. Так… Местоположение – школа магии Хоботаст. Адресат…

– Мастдай? Наверняка он! – нетерпеливо заявил Лорд Тьмы.

«Если Глюкообильный спускался к Мировому Змию, то что-то затевается, – думал Большой Брат. Ай, ректор… Ай, хитрец… Змий связывался с ним после очной встречи… Значит, столковались? А ведь Юша – сильный союзник…»

– Нет, не Мастдай, – отчеканило Недреманное Око. – Харри Проглоттер.

– Щенок?! – взревел Лорд Тьмы. – Какое дело может быть у Великого Змия к мелкому недоучке?!

– Трудно сказать. Вели агентам собрать максимум сведений о Проглоттере. Может, повезет.

Большой Брат пришел в себя и тут же вызвал к себе Хитруса Объегориума, министра иностранных злодеяний.

Хитрус прибыл к Лорду и склонился перед ним в почтительном поклоне.

– Ваше величество, верный слуга и раб к вашим услугам.

– Ценю, ценю, – напыщенно ответил Большой Брат, поглаживая головобрюшко. – Отвлекись от текущих дел, встряхни хоботастовскую агентуру. Жирный малявка, Проглоттер, зачем-то трепался с самим Дево. Что-то там нечисто. Хочу знать, что!

Хитрус приготовился умереть.

– Величайший из злейших! После известной драмы с Проглоттером нашу тамошнюю сеть дезавуировали. Новые агенты еще не проникли в школу магии.

Жаль, но мы довольствуемся лишь внешним наблюдением.

– Треклятый Вольтаморд! – Лорд Тьмы с досады разбил кулачищами подлокотники своего трона. Как же у Сил Добра все хитренько и подленько! И после этого мы – Империя Зла! Обидно! Досадно! Но ладно… Ладно… Ладно…

Постепенно Лорд успокоился.

– Наблюдайте. Важны любые сведения. Ты, Объегориум, лично отвечаешь за операцию Змееныш..

– Задачей которой, – подхватил министр иностранных злодеяний, – является выяснение обстоятельств, содержания и целей встречи Мирового Змия с мальчишкой.

– Молодец! Выполняй.

Поклонившись, Хитрус стремительно покинул тронный зал. Большой Брат удивленно осмотрел притихших чертей-клерков.

– Чего застыли? – рявкнул он. – Работать!!! Зал наполнили привычные звуки шелест бумаг, стук дыроколов, щелчки счетов и говор мелких начальников, диктующих служебные записки.

Лорд Тьмы погрузился в тяжкие думы. Неудавшееся возвращение Больтаморда сильно пошатнулопозиции Империи Зла на политической арене. Потеря армии шпионов, ВЫНужденный уход с территориинескольких захваченных государств, подрыв боевогодуха… Таких существенных ударов Империя не получала со дня исчезновения предшественника Большого Брата – того самого Никем-Не-Называемого-НоЧуть-Быше-Поименованного.

«Вольтаморд, выходи! Быходи, подлый трус!» послал в эфир отчаянный заряд гнева Брат. Но непрозвучало сакраментальное «Ребята, давайте жить дружно!». Первый Темный Лорд безмолвствовал. Он, создатель всего, к чему прикасался Большой Брат, вождь и демиург Империи, развоплотился в этом мире, но так и не перешел в мир иной. Лучшие теоретики не переставая искали следы Вольтаморда в Межмирье. Тщетно.

Кривя рты, нынешний Лорд Тьмы ментально обратился к Оку «Эй, кристаллбол! Не появился ли где наш родитель? »

Увы, – ответило Недреманное Око. – Ты же в курсе, что, конструируя меня, папа предусмотрел возможность скрываться от моего взгляда».

«Надежда умирает последней», – подумал Большой Брат.

Кому, как не ему, существу, порожденному Вольтамордом из собственной правой руки, была известна страсть отца к секретности.

Тем временем Хитрус Объегориум развернул операцию «Змееныш». Острый носик министра дрожал – верный признак важности грядущих событий. Пока изворотливый ум Хитруса искал причины свидания Проглоттера и Мирового Змия, агентура рассеялась по периметру школы Хоботаст и принялась подглядывать, подслyшивать и вынюхивать.

– Жаль, жаль, что в школе нет ушей, – бормотал министр. – Хотя… Елки зеленые! А Мюллер? Срочно заслать при зрака в стан врага!

Чуть ли не крича «Эврика!», Хитрус вызвал к себе привидение Мюллера. Пока тонкие министерские пальцы нетерпеливо барабанили по столешнице, на бледных губах Объегориума блуждала подленькая улыбочка.

Тут в поле зрения Хитруса попало досье «Сравнительная статистика случаев пропадания людей и периодов исчезновения магии». Настроение резко упало.

Поднявшийся из подземных глубин Цитадели Зла Мюллер возник перед министром, виновато тиская иллюзорную фуражку.

– Мюллер, – холодно произнес Хитрус. – Полетишь к Штирлицу, выведаешь все о Проглоттере, Мировом Змие и похищениях людей. Подробности у моих секретарей. Если провалишь дело, как в прошлый раз, пощады не будет. Будет долгая, скрупулезно обставленная смерть одного очень зажившегося призрака.

– Яволь, майн фюрер! – выкрикнул высоким голосом Мюллер и испарился.

– Берлинский вервольф тебе фюрер, – брезгливо проворчал Объегориум вслед горе-агенту.

Да, нос дрожал, а радости отчего-то не было.

Глава 5

Здесь не Англия – копать надо глубже.

Неизвестный советский офицер

Над Хоботастом шел мелкий противный дождь. Ветер редкими злыми порывами трепал листву вековых вязов И траву. Типичная погода, навороженная Небесной Канцелярией по заказу ректора школы. Мастдай Глюкообильный считал, что осенне-пасмурный тип погоды способствует усидчивости учеников. И верно, любителей прогулять занятия под противной моросью было мало. Правда, хмурь навевала сонливость, особенно на уроках безвременно пропавшего Необыкновениума Сказочника, поэтому каждые пятнадцать минут тучи расходились, и Хоботаст принимал непродолжительную солнечную ванну.

Проклинающий судьбу Харри Проглоттер тащился с сумой на плечах, поминутно оглядываясь на школу.

«Прощай, Хоботаст, – думал он, – увижу ли я тебя?»

Школа не отвечала. Молчала башня Харриного колледжа Виммбилльдор. Молчали и остальные три высотки колледжи Аневпятакли, Биофакус и Сопроматт… Молчали арки, не проронили ни звука колонны… Архитектура не умеет говорить.

У ворот Проглоттера поджидали Беня Спайдермав и Молли Козазель.

Ребята, как и Харри, были экипированы по-походному практичные костюмы-комбинезоны, удобная водонепроницаемая обувь, волшебные рюкзаки, вмещающие больше, чем положено.

– Опаздываешь, Проглоттер, – упрекнула друга Молли.

– Слизния Улиткинс из второго «б» и то быстрей шевелится, – добавил Беня.

– Отлично, вы уже спелись, – улыбнулся пыхтящий Харри. – Может, кто-нибудь знает, как добраться до эквилибританского Стоунхренджа?

Молли сморщила лобик.

– Так, нам нужно попасть в Эквилибританию. Скоро подойдет рейсовый магоавтобус, останавливающийся возле порта. Там мы сядем на корабль и через полдня окажемся в Эквилибритании. А там и до места недалеко. Стоунхрендж – по-любому волшебное место, мальчики. Я была там год назад с папой. Что же касается самой страны…

Козазель недаром слыла круглой отличницей. Она задвинула целую лекцию и продолжила ее чтение в автобусе, а затем и на причале. Вкратце рассказ звучал так

«Государство Эквилибритания располагается на небольшом острове. От материка его отделяют пролив Чернил-на-Брюки, залив Водой-Свечи и слив Компромата. Эквилибритания – морская держава. флот ее велик и могуч. Более великим и могучим является только русский язык.

В период своего расцвета эквилибританские эскадры покорили Индоутию, Австралопитекию и прочую Негритянию. Во славу захвата Индоутии Эквилибритания добавила себе второе название – Ганглия, от реки Ганг. Колонизировав все, что можно, легендарный флот остановился в нерешительности. А тут, на беду, индоутяне устроили восстание сипатых, австралопитеки вымерли, а негритяне просто ничего не делали. Эти напасти привели к бегству Эквилибритании из своих колоний. Завоеванные страны обрели независимость, и, как обычно, растерялись. Но речь не о них. Ганглия варилась в собственном соку и достигла небывалых успехов в космонавтике, кибернетике и хиромантии. Небывалых в том смысле, что их не было. Зато были первая мазафактура, классическое суднопроизводство и двухпалаточный парламент. В переводе с хранцузского «пар ла мент» означает «парная для полицейских».

Тут стоит отметить, что эквилибританский язык берет начало от хранцузского (в основном, всякие слова) и немтырского (различные жесты, преимущественно неприличные).

Лондонецк – столица Эквилибритании. Славен архитектурой. Достаточно вспомнить легендарный Фиг Фэн. Город богат и промышленно на весь мир чадит лондонецкий угольный бассейн.

Эквилибританцы – народ чопорный, хотя более грамотно говорить «штопорный». Вино любят, черти.

Местные жители уважают многочисленные традиции моют руки перед едой, уходят, не прощаясь, а также участвуют в выборах, стачках и поножовщине.

Люди любят праздники. В Эквилибритании их много. Чего стоит мадслинингца – весенний праздник упомянутых выборов. Электорат с интересом наблюдает, как кандидаты на должность Примерного Министра поливают друг друга грязью, а потом в образовавшейся жиже дерутся. Кто победил, тот и Примерный Министр. Мир помнит многих Выньстона Чертчиля, Маргарин Тычер, а Тонни – вообще Плеер.

Или вот еще легендарные саксауличные гуляния – замечательнейший эквилибританский праздник. Саксонцы идут по улицам, размахивая привезенными с Недалекого Востока веточками саксаула, а специально приглашенный американский эльф-домовой Билли играет на саксофоне…

Славится Ганглия и искусствами. Великолепный эквилибританский драматург Шейкспер был основателем театра теней. Каждый вечер он наводил тень отца Гамлета на плетень отца Гамлета. Публика, да будет вам известно, была довольна.»

Молли могла бы продолжать и продолжать свой рассказ, но отъезжающий магоавтобус уже закрыл двери за спинами путешественников, а впереди простиралось море.

Смеркалось. Над водой клубился вязкий серый туман.

На причале сидел старый морской волк и выл на бледную Луну.

– Извините, пожалуйста, – обратился к певцу Проглоттер, – вы не подскажете, когда будет корабль до Эквилибритании?

– Ну-у-у-у-у-у-у-у-у, ю-у-у-у-у-уноша, – протянул седой матерый волк, превращаясь в человека,все зависит от твоих финансовых возможностей.

Теперь перед ребятами предстал немолодой моряк с непропорционально большой головой и пронзительным взором. Тонкие губы мужчины скривились в неясной усмешке, морщины лица сложились в некийтайный знак, говорящий о том, что уж этот-то человек знает не просто многое, а чуть ли не все на свете.

– Йохав и его бабай! – шлепнул себя по лбу Проглоттер. – Деньги! Я не взял деньги!

Молли хмыкнула

– Зато я взяла. Зная кое-кого…

Она сняла рюкзак с плеч и принялась рыться в вещах

– Так… Карты… Два ствола… Стоп! Вот же деньги и кредитка.

С моряком заговорил Беня, строя из себя завзятого лихача-путешественника

– Папаша, деньги есть. Так как с посудиной?

– Посудина в столовой! – драматическим фальцетом возопил большеголовый. – Эх, молодая поросль. Глядя на вас, я невольно вспоминаю смутные времена бесстыжести, некомпетентности и стяжательства… Сто золотых, и моя лодка к вашим услугам.

Молли, Беня и Харри аж присвистнули. Получилось В унисон.

Первым опомнился Спайдерман. Он вступил с морским волком в спор, и после пятнадцатиминутного торга уломал лодочника на восемьдесят золотых и оплату кредитной картой.

Матрос вынул из кармана считывающее устройство, Молли ввела сумму и вставила карту. Деньги были заплачены.

– Меня зовут Эдвард, – представился моряк. Добро пожаловать на старину. БП-1!

Он указал в туман. Сначала ребята ничего не поняли, но постепенно начали различать в серой сумеречной пелене очертания гоночного катера с невысокой мачтой.

На ладони Эдварда появился брелок.

– Пик-пик! – сказал катер, протягивая к причалу автоматический трап.

Когда все поднялись на борт, Харри не выдержал – А почему БП-!?

– Хи-хи-хи, – странновато рассмеялся Эдвард. Ботик Петра Первого.

Но Шутка, если это была шутка, не имела успеха.

Огорченный морской волк запустил мотор.

Ботик сорвался с места, как магомобиль знаменитого Михаила Шумахерова, и неудержимой стрелой пронзил прибрежный туман, унося отчаянных магов навстречу приключениям.

Проглоттер мирно дремал. Спайдерман наблюдал за морем, удивляясь скорости катера. «Кто бы ни был этот Петр Первый, – уважительно подумал Беня, а в лодках он рубил».

Козазель хмурилась и кругами вышагивала по палубе. Девочка волновалась и никак не могла успокоиться.

– Моль, ну ты чего? – не выдержал Спайдерман. – Не идет из головы один пассажир магоавтобуса.

Я вам про Эквилибританию распинаюсь, распинаюсь, а сама вдруг чувствую кто-то в спину смотрит! Оборачиваюсь. Там мужичонка пристально так в окошко пялится. Отвернусь – снова тяжелый взгляд чую…

Ох, подозрительный типчик.

Молли вздохнула. Беня ободряюще хлопнул ее по плечу

– Брось ты! В общественном транспорте еще не такое увидишь. Я раз в метро ехал, вообще шизика наблюдал. Стоит такой полубомж посреди вагона, потом хвать из штанов фонарик и давай светить в тетку какую-то очкастую… вон, как у Харри очечки… Светит ей в лицо фонарем и орет, словно ежика рожает. Представляешь? А она-то как перепугалась! Волосы дыбом! Мне даже почудилось, над ней будто воронка завертелась… О как! А ты говоришь, в спину зыркал.

Худо-бедно Козазель угомонилась.

Спустя пару часов на горизонте проступили очертания эквилибританского берега.

Проснулся Проглоттер. Ежась от пронизывающего ветра, судорожно зевнул. Хотелось поговорить. Беня и Молли дремали, поэтому Харри пробрался на корму, к Эдварду.

Хозяин посудины рассеянно рулил, то ли напевая, то ли бормоча себе под нос неизвестное.

– Скажите, пожалуйста, – обратился к Эдварду Проглоттер. – Я еще на берегу, как вас увидел, точнее, вашу метаморфозу, хотел спросить… Вы, часом, не родня фон Лохкарту, моему учителю?

– Амадеусу?! – встрепенулся Эдвард. – Амадеусу фон Лохкарту?! Да он мне, считай, племянник! Мой отец женился на сестре отца Амадеуса. Да, папаша мой – маг Нетто фон Кассетенгромхен…

– Магнитофон? – переспросил Харри.

– Нет, скорее, Магнето. Именно так – Магнето.

По специальности и имени. Сильно к нему всякие железки липли… Однако ты, молодой человек, лучше расскажи, как там мой племяш?

Глава 6

А я думал, скунс…

Ю. Гальцев

Мастдай Глюкообильный по праву считался Магистром Многозадачности и Академиком Бесперебойности. Поспорить с ним в этих дисциплинах мог только скандинавский чародей Юникус. Но Юникус жил далеко и к тому же по простоте душевной делился своими секретами с первым встречным, что подрывало рынок магии и вызывало у Мастдая негодование.

Да, ректор Хоботаста работал за семерых. Правда, эти семеро были слегка туповатыми, медлительными и забывчивыми людьми. Если бы главу Хоботаста никто не страховал, школу бы ждали разруха и запустение. Хвала небесам, Глюко06ильному повезло с учительским составом волшебники-педагоги ловко и незаметно для ректора затыкали бреши, оставленные им по рассеянности.

Но были дела, которые никто, кроме Мастдая, не потянул бы. Например, почти полгода в самой крепкой, тщательно изолированной и охраняемой палате школьного госпиталя лежал Амадеус фон Лохкарт, учитель антисглаза и контрпорчи. Ректор принял беспрецедентные меры по заточению Лохкарта в стационар из-за характера болезни бедняга нечаянно подхватил острый вампиризм, когда следил за странствовавшим Харри Проглоттером.

Окончание славного Проглоттерского похода против Вольтаморда принесло много радости, но еще больше хлопот. Пока Мастдай был сконцентрировав на проблеме спасения Вселенной, накопилось многорутинных вопросов. Занявшись их решением, ректор запамятовал о старине Лохкарте.

Учитель-вампир каждую ночь преображался и в бессильной злобе царапал зубами стены своего узилища. С первыми утренними лучами, падающими в палату сквозь пуледуромагонепробиваемое окно, клыки Лохкарта втягивались, но он не сгорал, подобно классическим вампирам. Иммунитет к солнцу несчастный Амадеус приобрел из-за того, что от рождения был оборотнем.

Посему уставший за ночь пациент превращался в черного волка и долго жалобно выл, пока не засыпал, уронив голову на мощные мохнатые лапы. Тогда в палату робко забегала бригада санитаров, перекладывала Лохкарта на кушетку, делала уборку, оставляла еду и свежую прессу. Пациент был настолько тяжелым, что даже утка под ним крякала.

Работа была нервная, мало ли оборотню вздумается проснуться! Вот почему от медбратьев всегда разило чесноком. Ну, и спиртным.

Школьная докторша Анестезия Коноваллер вместе с коллегами Лохкарта не раз напоминали Мастдаю о том, что лишь он – самый титулованный и опытный маг – способен врачевать вампиров. Глюкообильный все понимал, но руки никак не доходили.

Теперь же, когда ректор узнал о новом странствии Харри Проглоттера (ему доложили сторожевые птички Нельзяблики), до Амадеуса фон Лохкарта дошли не только руки, но и ноги.

– Вот тут наш болезный и обретается, – указала тонкой стерильной ручкой Анестезия Коноваллер на титановую дверь в конце темного коридора.

– Спасибо, Анечка, – улыбнулся докторше Мастдай. – Дальше я сам.

Коноваллер с нескрываемым облегчением удалилась, оставив ректора в больничном полумраке.

Настенные часы пробили полночь. Не лучшее время общаться с вампирами, но отчего-то наиболее эффективное для их врачевания.

Глюкообильный сделал три глубоких вдоха. Медленно двинулся к месту заточения Амадеуса, читая первое древнее могущественное заклинание

 
В юном месяце апреле
все сгорели карусели.
Неужели, в самом деле,
выпадает сектор «Приз»?
Что ж вы, девки, не поете
о физической работе?
И на этой сильной воте,
ву-ка, дверка, отопрись!
 

Непосвященному адепту могло бы показаться, что в тексте заклинания не было особенного смысла, но тяжеленную дверь выломало вместе с косяком и всеми запирающими механизмами да заклятиями. Титановая плита с грохотом ухнула к ногам Мастдая. Он не остановился, а начал новую волшбу

 
Близко, близко наш милок.
Прилетай ко мне, мелок,
очерти запретный круг,
чтобы не прорвался друг.
Гоголь плавает в реке,
утка крякает в руке,
буду резать, буду бить
и вампира изводить.
 

К концу заклинания Глюкообильный вошел в палату и приблизился к вжавшемуся в угол Лохкарту. Волшебный мелок выпорхнул из его кармана, очертил на полу круг и юркнул обратно, на место.

Лохкарт опомнился и бросился на визитера, норовя вонзить клыки ему в шею, но ударился о невидимую преграду. Ректор отвлекся от валяющегося на полу и вращающего шальными глазами упыря. Простер ладонь к выходу

– Туки-туки, я в домикус!

Дверь бодро подскочила и захлопнулась, словно ее и не выворачивало несколько секунд назад. Мастдай Хоботастовский был воистину великим чародеем.

Теперь Лохкарт не мог ни убежать, ни растерзать посетителя. Но вампир не сдавался со злобным рычанием он царапался в защитный полог, воздвигнутый магическим мелком.

Глюкообильный достал волшебную палочку. Даже ему потребовалась механическая помощь для максимальной фокусировки сил.

Прочистив горло, волшебник приступил к главному, наисложнейшему заклинанию изгнания вампира

 
Как с налета, с поворота,
развеселый, удалой,
застрочил из блендамета
блендаметчик молодой!
Ты ж один не умывался,
поедая майонез,
ерундою занимался,
напевая полонез…
И теперь, как скальпель остры
и по-хищному легки,
кариозны микромонстры
жадно вцепятся в клыкиr
Ты споткнешься и замедлишь,
и не сможешь пасть заткнуть
тут же бешеные волки
встанут лапами на грудь
Кол осиновый по сердцу,
А не острый финский нож
Плюс чеснок и тонны перца,
что посеешь, то пожнешь!..
 

Мастдай говорил и говорил магическую нескладуху, взвинчивая темп, повышая голос, а Лохкарт то хватался за лицо, воя от адской зубной боли, то падал навзничь и катался, держась за сердце…

 
Что ж вы, братцы, приуныли?
Эй ты, Лохкарт, черт, пляши!
Voodoo-people яму рыли,
так что, паря, не грешиr
Я тебе и стоматолог,
аллерголог, кардиолог,
логопед и ларинголог,
участковый терапевт.
Я тебе и избавитель,
и приемный прародитель,
и порядочный мучитель,
говорю «Вампирам – нет!!!.
 

Амадеус вдруг застыл в потешной позе, которую китайцы назвали бы «Пышая каракатица, достигающая нирваны через черный вход бытия». Постояв так пару долгих мгновений, Лохкарт кулем рухнул на полпалаты.

Экспресс-курс лечения по методу Мастдая подошел к счастливому концу.

Ректор пролевитировал спящего Лохкарта на кровать и покинул больничный корпус, не закрывая дверей.