355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Максимов » Легенды и мифы России » Текст книги (страница 22)
Легенды и мифы России
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:03

Текст книги "Легенды и мифы России"


Автор книги: Сергей Максимов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

XVIII. МАРГОСКИ, ИЛИ МАРГОСКИНА НЕДЕЛЯ

Так называется в черноземных губерниях (например, в Орловской) вторая неделя по Пасхе – неделя жен-мироносиц. Это празднество установлено исключительно для женщин и приходится оно на воскресный день (первый после Фомина). Пасхальные яйца приобретают здесь особенное значение, занимая в праздничном обряде главное место. Под Москвой этот женский праздник выражается в том, что храмы бывают переполнены замужними женщинами, вдовами и девушками гораздо больше, чем во всякий иной праздничный день, и при этом каждая из молящихся, подходя к кресту прикладываться после обедни, обязательно христосуется со священником и дает ему яйцо, подобно тому, как на утрени Светлого воскресенья тот же обряд исполняют исключительно мужчины. Где церквей и сел немного и приходы удалены на значительное расстояние, в то же воскресенье (в Орловской губ.) с утра бабы и девки забираются в ближний лесок или даже хотя бы на такое место, где завязались кусты ракиток, с обрядовыми приношениями в руках, карманах или за пазухой – парой сырых яиц и парой печеных и крашеных. Идут с песнями. По приходе смолкают, ввиду наступления торжественного священного обряда христосованья и кумовства. Каждая сняла с шеи крест и повесила на дерево; к нему подошла другая, перекрестилась, поцеловала его и обменяла на свой крест, с владелицей его потом поцеловалась, покумилась – стали считаться и зваться «кумами», «кумушками» вплоть до Духова дня – нового женского праздника (на этот раз исключительно девичьего). Когда же все перекумятся, запевают снова песни и затевают пляски, а в это время ребята собирают хворост и раздувают огонь; на нем три бабы жарят яичницу, которая от множества вкладов выходит настолько густая, что ее едят руками, отламывая по куску и христосуясь яйцами, которые к этому дню нарочно красят. Вместо водки, сидя кругом сковородки, угощаются из рюмок квасом с взаимными пожеланиями. Девушек-подростков приветствуют обыкновенно так: «Еще тебе подрасти, да побольше расцвести», а девице заневестившейся говорят: «До налетья (следующего года) косу тебе расплести надвое, чтобы свахи и сваты не выходили из хаты, чтобы не сидеть тебе по подлавочью» (в девушках), а бабам пожелания высказываются несколько иного характера: «На лето тебе сына родить, на тот год сам третьей тебе быть». Девушки свои пожелания шепчут друг другу на ухо. Как бы то ни было, умилительный обычай этот вводит в обиходный язык упрощенную форму ласкового привета, в замену сухого величанья по имени и отчеству. В коренных и старых поселениях все либо кумы и свахи, либо кумовья и сваты и не только по церковному благословению, но и по обычному обрядовому праву. В облегчение привета при взаимных ежедневных и ежечасных сношениях обычай этот повсеместен и неискореним, как крепко излюбленный, веками взлелеянный.

В иных деревнях тех же местностей умеют оживить праздничный пир вводными обрядами из подлинной старины. Собравшись в лес кумиться или (что то же) крестить кукушку, идут разбившись парами.

Когда свяжут оборой от лаптей верхушки березок и подвесят кресты с шей и ленты с кос, начинают ходить кругом деревьев навстречу друг другу с припевом: «Вы, кумушки, вы, голубушки, – кумитеся, любитеся, не ругайтеся, не бранитеся, сойдитесь – полюбитеся, подружитеся». И затем, обойдя березки три раза, целуют подвешенные на них кресты, которыми, при взаимных поцелуях, и меняются. К яичнице допускают парней, обязанных принести водки, меду и сладких гостинцев. Когда съедят яичницу, каждая девушка выбирает себе парня и, обнявшись с ним, гуляет у всех на глазах. Родители девиц видят в этом только обычай, и на этот день не находят в нем ничего предосудительного, хотя готовы переломать ребра за то же самое в другие, непоказанные дни. Начнет садиться солнце – все с песнями спешат по домам.

В Дмитровском уезде (той же Орловской губ.) этот праздник сопровождается еще «зазыванием снитки», от которой, якобы, зависит урожай хорошей капусты. Это то же самое растение, которое всюду называется подорожником, а также «кукушкой» (почему и самый праздник прозван «крещеньем кукушки»). Прибавленный обряд совершается после предыдущих и состоит в том, что девушки, поевши яичницы, разбиваются по соседним кустарникам и ищут там эту обетованную траву для того, чтобы вырвать ее с корнем, унести на другое место и там зарыть в землю. Посадке капусты, вообще, придают особое значение и даже там, где уже отстали от старых обычаев, при посадке этого любимого овоща, играющего столь значительную роль и занимающего на крестьянском столе такое видное место во всей матушке России, один кочешок покрывают горшком и присаживают к нему туда же одну луковку. Самый горшок обвивают венком, принесенным из церкви на Троицын день и сберегаемым около образов до времени посадки капусты. Девичья снитка служит тому же делу и отпевается теми же заветными хороводными песнями, которые еще не забыты и не затерты современными частушками (коротенькими куплетцами в четыре стиха).

По Вятке (например, в Яранском краю) тот же мироносицкий праздник справляется по-своему и называется «Шапшиха». Девушкам сюда нет доступа, женщины также стараются уклоняться, а придерживаются старого обычая только те из баб, которые любят погулять (на селение приходится таких баб 10 —15). Самый обычай сводится к женской пирушке, устройство которой берет на себя одна из участниц, по жребию. Чаще всего, это или вдова, или малосемейная. Устроительницы бабьего пира варят пиво и из доставленных накануне в складчину (вместе с водкой) припасов приготовляют обед к тому времени, когда прочие складчицы вернутся из церкви, от обедни и от молебна Мироносицам. Поздним вечером оканчивается этот пир плясками. «В старые годы (сообщает наш корреспондент г-н Наумов) женщины, не стесняясь никем, благодаря отсутствию мужчин, веселились и плясали до того, что, под конец пира, сбрасывали с себя платки и носимые под ним каждою замужнею женщиной чепчики («чехлики», по местному выражению) и пели и плясали простоволосыми. Являться в таком виде перед посторонними считалось и считается в высшей степени зазорным и непозволительным для всякой порядочной женщины. Вообще, это признак крайней разнузданности, и в некоторых деревнях этот обычай совершенно исчез, тогда как в прежнее время справлялся всеми женщинами «и в нем (по свидетельству г-на Наумова) принимала участие даже попадья».

XIX. МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ

С именем Марии Египетской, память которой празднуется 1-го апреля, народ соединяет легендарное представление о загробном суде, на котором Мария будто бы будет судить всех блудниц. По воззрениям крестьян, Мария может «поставить на первую ступень» заблудшего сына и спасти, по молитве родителей, от блудного жития и непотребства свихнувшуюся с истинного пути дочь. Эта милость Марии Египетской к раскаявшимся блудникам и блудницам объясняется тем, что «сама она пошла на блуд с 12 лет», а с 17-ти навсегда ушла в пустыню. Народ верит, что в пустыне Мария ходила совершенно нагая, прикрывая свое тело пальмовыми ветками, но не дает объяснения, почему эта святая бросила в море свои одежды, оставив на шее только крест, «с которым она родилась».

День Марии Египетской крестьяне проводят в воздержании. В Тамбовской губ., например, из уважения к великой подвижнице Христовой, считается грехом есть что-либо, кроме пустых щей. То же наблюдается и в других губерниях.

Из числа обычаев, приуроченных ко дню 1-го апреля, можно указать разве на практикуемый среди городских жителей обычай обманывать добрых знакомых. Предрассудком этим, в особенности, заражены девушки, которые стараются обмануть как можно больше людей, в той уверенности, что в таком случае женихи не проведут их, а наоборот, они будут водить молодых людей за нос.

Но этот городской обычай совершенно незнаком нашему крестьянству.

XX. ПРЕПОЛОВЕНЬЕ

Праздник Преполовения принадлежит к числу тех, истинное значение которых почти совершенно непонятно для народа. Даже люди образованного круга на вопрос: что такое Преполовение – отзываются, сплошь и рядом, полным неведением, и самое большее, если скажут, что Преполовение – это половина пятидесятницы, подвижный праздник, приходящийся между Пасхой и Сошествием Св. Духа. Но зато на вопрос о том, откуда взято церковью название праздника и в чем состоят особенности церковного богослужения в этот день – разве очень немногие ответят, что название праздника заимствовано из Евангелия и что в день Преполовения церковь прославляет особенное учение о таинственной воде, под которой разумеется благодатное учение Христово и животворящие дары Св. Духа. Таким образом, нельзя удивляться, что в крестьянской среде об этом древнем христианском празднике только и знают, что в среду Преполовения священники совершают малое водосвятие на реках и источниках и что «деревья, из которых был сделан крест Господен, начали расти на Преполовение». Впрочем, в некоторых местах о возникновении этого праздника «душеспасительные девицы» (чернички) рассказывают целую легенду, сущность которой сводится к следующему: «Один раз гнались за Богородицей разбойники, а Она была с Младенцем на руках. Бежала, бежала Богородица, глядь – река. Она и бросилась в воду, рассчитывая переплыть на другую сторону и спастись от погони. Но с Младенцем на руках плыть было трудно, потому что грести приходилось только одной рукой. Вот и взмолилась Богородица Своему Младенцу: «Сын мой милый, дай ты мне третью руку, а то плыть мне невмоготу». Младенец услышал молитву матери, и появилась у нее третья рука. Тогда уж плыть было легко, и Богородица благополучно достигла противоположного берега». Этим легендарным сказанием вполне объясняется, почему крестьяне всех великорусских губерний праздник Преполовения называют «Преплавлением» (от слова переплыть). Надо думать, что в связи с этой же легендой стоит и происхождение иконы Божией Матери «Троеручицы».

XXI. ПЧЕЛИНЫЙ ПРАЗДНИК

Соловецкие чудотворцы, святые Зосима и Савватий, издревле считаются покровителями пчел и заступниками всех православных пчеловодов. Существует даже легенда, что до времени жизни этих святых на Руси совсем не было пчел, и что они первые принесли эту «божью работницу» из земли Египетской, где разводили пчел окаянные измаильтяне. «По наущению Божию, – говорит легенда, – Зосима и Савватий набрали пчелиных маток, заключили их в тростниковую палочку и отправились из Египта в православную Русь. Св. угодникам сопутешествовал архангел Гавриил, который поднял в земле Египетской всю пчелиную силу и повелел ей лететь за угодниками Божиими в русскую землю. Измаильтяне же, когда увидели, что пчелы оставляют их горы и целым облаком вьются над головой удаляющихся чужестранцев, пустились в погоню и скоро настигли св. Зосиму и Савватия. Однако, архангел Гавриил не попустил, чтобы Божьи угодники потерпели от руки нечестивых и, когда стала приближаться погоня, велел подальше бросить тростниковую палочку. Таким образом, при обыске окаянные измаильтяне ничего не нашли, и святые угодники невредимыми пришли в русскую землю и принесли свою тростниковую палочку с пчелиными матками».

Это предание хорошо известно всем верующим пчеловодам, которые не только имеют на пчельниках икону св. Зосимы и Савватия (отчего и улей, к которому прикреплена икона, называется «зосимою»), но придумали даже особую молитву, с которой обращаются к своим покровителям: «Изосима и Савватий, помилуйте своими молитвами меня раба божия (имярек) во дворе, или в лесу, на пчельнике, и пчел молодых и старых, на выстановке, во всяком году, во всяком месяце, в четверти и полчетверти». Эта молитва записана в Пензенской губ. и, весьма вероятно, что в других местах пчеляки не знают ее. Но зато повсеместно в день св. Зосимы (17 апреля), когда на пчельник выставляются ульи, крестьяне-пчеловоды служат молебны «пчелиному Богу»: богатые приглашают духовенство служить молебен на пчельнике, чтобы сам батюшка окропил ульи св. водой, бедные же молятся в церкви и затем сами кропят крещенской водой свои пчельники. В этот же день приносят в церковь мед для освящения, и почти повсеместно кормят пчел благовещенскою просфорою.

День св. Савватия празднуется 27 сентября, когда ульи, в большинстве губерний Центральной России, укутываются на зиму. Этот день точно так же считается праздничным для пчеловодов, которые не только сами молятся божьему угоднику, но еще охотнее заставляют молиться детей, так как пчелиный промысел считается одним из тех, которые требуют нравственной чистоты и праведной жизни перед Богом. А так как дети до 12 лет считаются у крестьян как бы безгрешными, то и молитва их признается очень угодною Богу. «Дай, Господи, чтобы пчелки водились, мед носили и не умирали», – так, повторяя за родителями слова молитвы, шепчут крестьянские дети на всех наших пчельниках, кланяясь и крестясь перед образом соловецких чудотворцев.

XXII. ЕГОРИЙ

После Николая, мирликийского чудотворца, из сонма святых греческой церкви едва ли найдется в русском царстве имя более известное, как имя св. великомученика и победоносца Георгия, и притом чтимое с самых первых времен распространения христианства. Вторая, после Ильинской, церковь построена была в Киеве на городских воротах во имя этого святого, и когда она была возобновлена, понадобилось установление нового, второго в году, празднества в честь Георгия (в греческой церкви этот праздник неизвестен). Кроме того, что в великокняжеских семьях имя это было излюбленным, день нового чествования в народной жизни, при крепостной неволе, получил экономическое и политическое значение. Особенно знаменательно оно было на лесном севере России, где самое имя святого, по требованию законов наречения и слуха, изменилось сначала в Гюргия, Юргия, Юрья – в письменных актах, и в Егорья – в живом языке, на устах всего простонародья. Для крестьянства, сидящего на земле и от нее во всем зависящего, новый осенний (23 ноября) Юрьев день, до конца XVI века был тем заветным днем, когда для рабочих кончались сроки наймов, и всякий черносошный человек, на всем пространстве русской земли, делался свободным с правом перехода к любому землевладельцу. Это право перехода, по всему вероятию, составляет заслугу того князя (Георгия Владимировича), который пал первою жертвою на р. Сити в битве с татарами, но успел положить начало русскому заселению на лесном севере и обеспечить его крепкою защитою в виде городов (Владимира, Нижнего, двух Юрьевых и пр.). Народная память окружила имя этого князя исключительным почетом. На притонах верхней Волги, по Мологе и Сити, сбереглись курганы как следы его вооруженных усилий отстоять от бусурманов родную землю, на притоне Средней Волги чествуют молебствиями то озеро, которое скрыло провалившийся город с церквами, жителями и князем в виду наступавших татарских полчищ. Для увековечения памяти князя потребовались легенды, сам он олицетворен в богатыря, подвиги его приравнены к чудесам, самое имя его смешали с именем победоносца «Егория, света, храбра, у которого по локоть руки в красной замше, по колено ноги в чистом серебре, а во лбу-то солнце, во тылу месяц, по косицам звезды перехожие». Когда ветры буйные разметали насыпь с глубокого погреба, куда замуравлен был богатырь, выходил он на святую Русь увидать света белого, солнца красного, и отправился вымещать обиды, нанесенные ему и отцу его в городе Чернигове царищем-кудрянищем. На пути наталкивается богатырь на разные неодолимые препятствия: то стоят крутые высокие горы, перед которыми ни беговому, ни удалому молодцу проезда нет, то течет река огненная от земли и до самого неба. Богатырь святорусский Егорий знал, что все эти препятствия встали не по Божьему веленью, а по вражьему попущению, и могучим словом разрушал препоны: «Полно вам, горы, полно тебе, река, врагу веровать, веруйте вы в Господа Распятого» – и становились горы и реки по старому и прежнему, и шел богатырь все дальше и достиг своей цели.

Внушительно, в данном случае, именно то обстоятельство, что из святого греческой церкви русский народ сделал нового, своего, приписавши ему такие деяния, о которых вовсе не упоминают византийские минеи. Если Егорий и ездит всегда на серой лошади с копьем в руках и пронзает им зеленого дракона (изображение, издревле вошедшее в употребление, как герб московского царства), то тем же копьем, по русским легендам, он поразил и того волка, который выбежал ему навстречу и вцепился зубами в ногу его белого коня. Раненый волк заговорил человеческим голосом: «За что ты меня бьешь, коли я есть хочу?» – «Хочешь ты есть, спроси у меня. Вон возьми ту лошадь, ее хватит тебе на два дня». Легенда эта укрепляет в народе верование, что всякая зарезанная волком или задавленная и унесенная медведем скотина обречена им как жертва Егорием – ведомым начальником и повелителем всех лесных зверей. Эта же легенда свидетельствует, что Егорий умеет говорить с зверями людским языком, что он, если обречет на съедение корову, овцу или лошадь, то всегда сделает так, что человек этого не увидит, и обреченная сама идет навстречу врагу и беззащитно останавливается перед ним, как бы в столбняке. Оправдывая святого тем, что он отдает диким зверям тех животных, которые оказались бы вредными для человека, народ все-таки признает его покровителем домашнего скота, охранителем пасущихся стад, строго следящим за пастухами и наказующим беспечных из них и нечестных при исполнении обязательств, принятых перед деревенским миром.

Жив и повсеместен в черноземной Руси рассказ о том, как Егорий приказал змее ужалить больно того пастуха, который продал овцу бедной вдовы, а в свое оправдание сослался на волка. Когда виновный раскаялся, св. Георгий явился к нему, обличил во лжи, но возвратил ему и жизнь, и здоровье.

Однажды некий крестьянин, по имени Гликерий, пахал на воле поле. Старый вол надорвался и пал.

Хозяин сел на меже и горько заплакал. На тот час подходит к нему юноша с вопросом: «О чем, мужичок, плачешь?» – «Был у меня, – отвечает Гликерий, – один вол-кормилец, да Господь наказал меня за грехи мои, а другого вола, при бедности своей, я купить не в силах». «Не плачь, – успокоил его юноша, – Господь услышал твои молитвы. Захвати с собою «оброт» (недоуздок), бери того вола, который первый попадется на глаза и впрягай его пахать – этот вол твой». – «А ты чей?» – спросил его мужик. – «Я Егорий Страстотерпец», – сказал юноша и скрылся.

На этом повсеместном предании (с некоторыми изменениями в подробностях) основываются те трогательные обряды, которые можно наблюдать во всех без исключения русских деревнях в день 23 апреля. Иногда, в более теплых местах, это число весеннего месяца совпадает с «выгоном» скота в поле, в суровых же лесных губерниях это только «обход скота», обряд, который, впрочем, с равным удобством производится и в Великий четверг, и в день Вешнего Егорья, например, в Новгородчине. Во всех случаях и всюду обряд «обхода» совершается одинаково и заключается, главным образом, в том, что хозяева обходят с образом св. Победоносца Георгия всю домашнюю скотину, собранную в кучу на своем дворе, а затем сгоняют ее в общее стадо, собранное у часовен, где служится водосвятный молебен, после которого все стадо окропляется святою водою и гонится за околицу, какова бы ни была в тот день погода. Хозяйки гонят скот освященной в неделю Ваий вербой, а иные провожают его с хлебом и солью. Пастух, принимая стадо, делает свой обход с тем же образом и тоже с уверенностью, что такое дело его есть священнодействие. В старой Новгородчине (в Череп., Боровичск. и других уездах), где иногда скот пасется без пастухов, «обходят» сами хозяева с соблюдением древних обычаев. Хозяин для скотины своей рано утром приготовляет пирог с запеченным туда целым яйцом. Еще до солнечного восхода он кладет пирог в решето, берет икону, зажигает восковую свечу, опоясывается кушаком, затыкая спереди за него вербу, а сзади топор. В таком наряде, у себя на дворе, хозяин обходит скот по солнцу три раза, а хозяйка (в Уломе) подкуривает из горшочка с горячих угольев ладаном и поглядывает, чтобы двери на этот раз были все заперты. Пирог разламывается на столько частей, сколько в хозяйстве голов скота, и каждой дается по куску, а верба, судя по принятому обычаю той местности, либо бросается на воду речки, чтобы уплыла, либо втыкается под стреху (верба спасает во время грозы от молнии). Белозерцы придерживаются еще таких обычаев, что накануне Егорья убирают с глаз долой гребни, щетки и ножницы и (в Марковской волости) кладут в воротах, на землю, шерстяной пояс, клещи и крюк, иногда шейный крест или топор и нож, и выгоняют (как вологжане) скотину на улицу, а потом опять к ряду же и загоняют.

В глухой черноземной полосе (Орловской губ.) верят в Юрьеву росу, т. е. стараются в Юрьев день возможно раньше, до восхода солнца, когда еще не высохла роса, выгнать скот со двора, особенно коров, чтобы они не болели и больше давали молока. В той же местности верят, что свечки, поставленные в церкви к Егорьеву образу, спасают от волков; кто забыл поставить, у того Егорий возьмет скотину «волку на зубы».

Чествуя «скотский» праздник, домохозяева не упускают случая превратить его в «пивной». Еще задолго до этого дня, рассчитывая, сколько выйдет ушатов пива, сколько сделать «жиделя» (пива низшего сорта), крестьяне озабочены мыслью, как бы не было «нетечи» (когда сусло не бежит из чана) и толкуют о мерах против такой неудачи. Подростки лижут ковши, вынутые из чанов с суслом; пьют отстой или гущу, осевшую на дне чана. Бабы пекут и варят и «обиходят» избы (моют). Девицы излаживают свои «баенны» (наряды). Когда пиво готово, к каждому родственнику в деревне несут бурак или «буртас» и приглашают «гостить о празднике». Праздник Егорья начинается с того, что каждый большак несет в церковь сусло, которое на этот случай называется «кануном». Его на время обедни ставят перед иконой св. Георгия, а после обедни жертвуют причту. Первый день пируют у церковников (в Новгородчине), а потом идут пить по домам крестьян. Или так, по-вологодски: первый день угощаются сами домашние, на второй день угощают родных, а на третий – сосед соседа. В иных местностях около недели мотаются друг к другу, бродят из одной деревни в другую. Хорошего гостя водят прямо на погреб к самому чану – пей сколько влезет, если сумеешь потом сам вылезти.

Так как значительная часть удаленных и особо чтимых часовен, а равно тех ближних, которые охраняют избранные родники, указывают на места старых, лишь впоследствии освященных христианским именем святых, то и по занимающему нас вопросу часовнями с именем св. Георгия отмечены таковые же места, где обычно справлялся общий «скотский», или «коровий», праздник. Из множества таких часовен выделяется, между прочим, в Вельском уезде (Вологодск. губ.) в глухой деревушке Першинской «Георгиевская часовня», известная в народе под названием «Спас в Раменье». Эта часовня, снабженная даже колокольней с тремя звонами, привлекает сюда из трех соседних уездов, Кадниковского, Тотемского и Вельского, до 10 тысяч богомольцев, стекающихся на первый Спас, празднуемый накануне всенощной, а в день 1-го августа – крестным ходом на р. Чургу (в полуверсте от деревни). После погружения креста некоторые сбрасывают с себя одежды и купаются. Одежду хватают на лету бедные крестьяне и берут себе. Во время бесчисленных молебнов, общих и частных, поступают пожертвования не только деньгами, но и льном, яйцами, а также домашним скотом. Все это оценивается и, при чиновнике удельной конторы, продается на сумму более тысячи рублей, поступающих в пользу архангельской приходской церкви. На улице, против каждого дома, выставляются столы с яствами и бочка или ушат пива и ведро водки для угощения.

Егорьев день, как и все старозаветные праздники, у домоседов черноземной России (например, в Чембарском уезде, Пензенской губ.) сохранил еще следы почитания Егорья, как покровителя полей и плодов земных. Крепка уверенность в том, что Егорью были даны ключи от неба и он отпирает его, предоставляя силу солнцу и волю звездам. Многие еще заказывают обедни и молебны святому, испрашивая у него благословения нивам и огородам. А в подкрепление смысла древнего верования соблюдается особый обряд, выходящий из ряда обычных именно в этот Юрьев день.

Выбирают наиболее смазливого парня, украшают его всякою зеленью, кладут на голову круглый пирог, убранный цветами и, в целом хороводе молодежи, ведут в поле. Здесь трижды обходят засеянные полосы, разводят костер, делят и едят обрядовый пирог и поют в честь Юрья старинную священную молитву-песню («окликают»):

Юрий, вставай рано – отмыкай землю,

Выпускай росу на теплое лето,

На буйное жито —

На ядренистое, на колосистое.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю