Текст книги "Ночь накануне"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Андрей Кивинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Андрей КИВИНОВ
при соучастии Сергея Лукьяненко
НОЧЬ НАКАНУНЕ

Пролог

Чат был маленьким.

Толик помнил вечера, когда на чат заходили случайные люди. Порой их набиралось два-три десятка, но все это были случайные бродяги Интернета. С равной легкостью они обсуждали компьютерное железо, происки американских политиканов, родной российский бардак и вкус нового сорта пива. Надолго они в чате не задерживались. Нет, их никто не гнал, но через час-другой случайные гости уходили. Как правило – навсегда. Некоторые возвращались, но редко кто оставался надолго.

Чат был странным.

Конечно, здесь хватало и пустого трепа, и жарких дискуссий, переходящих в вялую ругань. Но было что-то еще – и вот это «что-то» Толик никак не мог для себя сформулировать. В тридцать лет он заслуженно считал себя опытным странником Интернета, имел десяток любимых ирс-каналов и веб-чатов (тихо презирая последние за популизм), умел отбиваться от атак малолетних компьютерных хулиганов, начитавшихся свежего «Хакера», а при случае и сам был способен «уронить» чужой компьютер. Работа системным администратором в музее давала Толику не слишком много презренного металла, зато избыток свободного времени, неограниченный Интернет и даже навороченный компьютер, купленный администрацией с какого-то западного гранта. Охрана давно свыклась с его ночными бдениями у монитора и ничего против не имела – двум крепким парням, коротающим рабочее время за игрой в «Квэйк», постоянно требовалась помощь специалиста, знающего местонахождение «Эни кей».

В общем, Толик по праву считал себя завсегдатаем ночных бесед в Сети.

Именно поэтому чат его смущал.

Нет, как правило, беседы были самые обычные, а темы – самые банальные. Но иногда завязывались дискуссии, которые трудно себе вообразить в три часа ночи. Вдруг начиналось обсуждение апокрифических Евангелий, вызывающее у неверующего Толика легкую растерянность. Едва он успевал найти в Сети тексты и попытаться вникнуть в предмет спора, как тот легко сворачивал на сравнение позиций Юнга и Фрейда в вопросе о роли религии в обществе. Проклиная всех философов и психологов на свете, Толик забирался в «библиотеку Мошкова» в поисках Юнга, но обнаруживал, что разговор уже перешел на более вольные темы – о возможной разумности дельфинов и не менее вероятной неразумности людей. Прочитав длиннейший пассаж о том, что вся человеческая деятельность сводится к переработке одной формы энергии в другую, то есть к хорошему пищеварению, Толик собирался уже было уйти, но тут кто-нибудь переходил к любопытным рассуждениям о проявлениях детского инфантилизма в деятельности организованных преступных группировок. И это было пускай и странно, но уже на самом деле интересно и смешно.

Конечно, можно было предположить, что в чате собрались яйцеголовые, интеллектуалы, которым только дай поговорить на заумные темы. Но ведь что-то привлекало и самого Толика, привлекало и тревожило одновременно. Будто за всеми разговорами постоянно угадывалось что-то большее… что-то недоговоренное…

Вот и сейчас, глядя в выпрыгивающие на экран строчки, Толик пытался понять, что же собрало их всех вместе. Время было еще раннее – пять минут двенадцатого, обычно в это время народ только начинал подтягиваться. Но сегодня все завсегдатаи собрались пораньше. Вот вошел в чат «Пилот» с Камчатки, у него с учетом восьмичасовой разницы уже было утро. Видимо, пришел на работу пораньше.

– Привет, пилот, – автоматически отбил Толик. Прикручивать к браузеру автоматическую «здоровалку» он считал профанацией самой идеи приветствия.

– привет пиплы, – как всегда не соблюдая строчных букв и знаков препинания, ответил Пилот. – привет тол.

Вроде бы он и впрямь был пилотом местной авиакомпании. А может быть, и нет. Кто может знать наверняка? Его страничка в Интернете была постоянно «в стадии проектирования», а единственная фотография изображала кого-то в форме на фоне самолета.

– Ты уже тут девочка? – Пилот настучал смайликов на полстроки. – как дела как школа?

«Девочка» была московской школьницей, училась в одиннадцатом классе какой-то престижной гимназии. На ее счет Толик испытывал самые большие сомнения – молоденькими девушками чаще всего представляются взрослые мужики.

– Здравствуй, мой рыцарь! – радостно отозвалась Девочка. – Все в порядке? Солнышко встало?

Вот это Толику всегда нравилось. В любом чате люди играют в какие-то игры, но здесь они были самыми приятными. Какими-то трогательными?

Девочка и Пилот играли в свою игру. Девочка «боялась», что солнце зашло навсегда. И каждый вечер она спрашивала друга, встало ли уже солнце на Дальнем Востоке.

Как правило, Пилот ее утешал. Но иногда пугал: «нет! у нас все еще ночь». А иногда задумчиво сообщал, что небо над сопками затянуто очень-очень плотными облаками, и он не знает, есть ли над ними солнце…

Все-таки это было забавно.

Толик уселся поудобнее, что означало закинутые на стол – рядом с монитором – ноги. Кресло жалобно скрипнуло: лишним весом Толик не отличался, но все-таки парень был здоровый. Поглядывая на экран (после прихода Пилота все оживились), Толик взял бутылку «Невского», открыл, глотнул прямо из горлышка. Хорошо… Вечер только начинается. Спать не хочется. Запас пива и чипсов есть.

– А у нас гроза, – сказал Старый Еврей. На самом деле он был не очень-то стар, но жил в Иерусалиме.

– Не врешь? – откликнулся Синоптик. Если не врал, он действительно работал на метеостанции в ближнем Подмосковье и все претензии к сводкам погоды мужественно принимал на свой счет.

– Вру, – печально сообщил Старый Еврей. – Но мне очень хочется грозы. Не подскажешь, будет?

– Нет, – разочаровал Синоптик.

– Не надо было из России валить, – немедленно ожил «Патриот». – Были бы тебе и грозы, и снег!

Патриот тоже был из Москвы. Молодой парнишка, учился на втором курсе в Бауманском. Пикировка со Старым Евреем была его любимым занятием, но то ли чувство такта, то ли собственное еврейское происхождение не позволяли ему переходить опасную черту.

– И град, и мор, и чума, – отстучал одной рукой Толик.

– Благодарю покорно, – отозвался Старый Еврей. – Вы хотели сказать «и глад, и мор», Тол?

– Да как угодно, – отхлебывая пиво, ответил Толик.

В канале продолжали общаться Девочка с Пилотом. Пилот звал подругу в приватный чат, та кокетничала и выражала тревогу за свою невинность.

– Угодно град, – решил Старый Еврей. – Господа, а вам не кажется, что в воздухе что-то носится?

– Простите, это я виноват, – вступил в разговор «Корнеев». – Думал, разойдется.

Корнеев утверждал, что это его настоящая фамилия, а вовсе не заимствование у Стругацких. Но марку держал: вел себя не просто грубо, как литературный персонаж, а еще и любил все опошлить.

– Это носятся арабские отравляющие газы! Доставай противогаз! – обрадовался Патриот. – Быстро-быстро!

Но Старый Еврей не был расположен к пикировке:

– Я серьезно, господа. Тревога какая-то. Напряжение. Тоска. Или это у меня одного?

Толик потянулся к клавиатуре, намереваясь описать свое прекрасное настроение, умиротворяющее воздействие пива и…

Он остановил руку.

А ведь Старый Еврей был прав… Что-то давило. Несмотря на пиво, несмотря на полную жизненную безмятежность, несмотря на мирный треп Девочки и Пилота.

– У меня тоже, – отбил он.

И совсем не удивился, когда эту фразу повторил Синоптик, а молчавший до сих пор Терминатор-2000 ограничился экспрессивным:

– Точно, блин.

Терминатор, по его словам, был крутым компьютерным хакером. Возможно, не врал – кое-что, им показанное, впечатляло. Толика смущало только слишком громкое имя – настоящие крутые парни таких погонял не носят.

– Верно, ребята, – отозвался Бомонд. Кто он такой – не знал никто. Ходили слухи, что это популярный рок-певец. Некоторые склонялись к мысли, что это сам Пелевин или Акунин. Одно было бесспорным: Бомонд вращался где-то в литературно-музыкально-артистической тусовке – его свежие сплетни, даже самые невероятные, неизменно оказывались правдивыми, а истории – занятными. Впрочем, Толик считал, что вахтер из концертного зала тоже знает немало сплетен…

– И у меня та же задница, – печально сообщил Колян, веб-дизайнер из Киева. – Не работается, не пьется, не гуляется.

Колян Толику нравился. С ним было проще, чем с остальными. Да и в компьютерном железе он понимал лучше всех. Даже Терминатора.

– Вместо «задница» надо говорить «верхняя часть ноги», чудило! – одернул его Корнеев. – Не видишь, девочка на канале, твою мать!

Отмалчивались только Чтец и Доктор Кеша, явно увлеченные своим диалогом. Оба они казались Толику самыми пожилыми обитателями чата, самыми серьезными и спокойными… Но называть их яйцеголовыми он не решался. Даже мысленно. В Сети трудно сохранять пиетет к кому-либо, но перед ними Толик немного робел. Только когда у гуманитариев начинались проблемы с компьютерами и они бросались к спецам за помощью, неловкость проходила.

– Наверное, магнитные бури, – предположил Толик, заранее готовясь к ироничному комментарию Синоптика или Чтеца. – Влияют…

И тут заговорил Основатель:

– Сегодняшняя ночь – ночь накануне. Вы, это чувствуете.

Толик сдернул ноги со стола и сел прямо. Будто его вольную позу кто-то мог увидеть… Дело в том, что Основатель – тот, кто когда-то создал чат, – говорил не просто редко, а очень редко. На памяти Толика это был третий случай. Еще две реплики Основателя он читал в логах чата. Каждый раз Основатель вступал в разговор после ожесточенных споров, каждый раз высказывался кратко и веско, порождая еще больший спор. Особенно не любили соглашаться с ним Чтец и Доктор Кеша. Но через какое-то время все убеждались, что прав был именно Основатель.

Так что своей реакции Толик не стыдился. Дело и впрямь было невиданное.

– ОЖИЛ ВЕЛИКИЙ МОЛЧАЛЬНИК! – «закричал» Корнеев.

И тут же вступил в разговор Чтец:

– Накануне?

В общем-то, Основатель мог закончить разговор. Такое уже случалось – финальная туманная фраза, которая становилась понятной лишь через какое-то время. Но сегодня Основатель был явно расположен к разговору:

– Именно. Прошу прощения за дискомфорт. В каком-то смысле мы сейчас находимся рядом, и вы чувствуете мое состояние.

– Накануне годовщины изобретения застежки-молнии? Накануне годовщины свадьбы Гитлера и Евы. Браун? – съязвил Чтец.

Толик хмыкнул, встал с кресла и выглянул в коридор. В дальнем конце, у самого выхода, лежал на полу прямоугольник света из открытой двери. Доносились азартные возгласы. Охранники, похоже, дискомфорта не ощущали. Толик допил пиво, открыл вторую бутылку, вернулся к компьютеру и прочитал выскочившие за это время строчки.

Хорошо, что он успел сесть.

– Охрана ничем не встревожена, Толик, – писал Основатель. – Девочка, мне очень жаль, но солнышка больше не будет. Пилот, твоя ночь накануне уже закончилась. Патриот, я не думаю, что это хорошая идея. Старый Еврей – сочувствую. Не слишком ли много коньяка за вечер, Бомонд? Корнеев, и тебя туда же! Доктор Кеша, ты прав. Терминатор – нет, я не перехватываю твой приватный чат с Коляном, это невозможно технически. Синоптик, тебе нет необходимости дописывать это письмо, его не успеют прочесть. Чтец, это событие не отмечено в календаре памятных дат.

Первым заговорил Чтец:

– Основатель, если я правильно понял, ты демонстрируешь каждому из нас свою осведомленность?

– Да.

Толик засмеялся. Потом оглянулся – будто в маленькой комнате кто-нибудь мог спрятаться. Ага. В шкафу. С ноутбуком и радиомодемом. И так – сразу у каждого.

– Ты имеешь в виду ночь накануне конца света? – спросил Доктор Кеша.

– Да.

Толик вдруг понял, что его смущало – больше, чем немыслимая осведомленность Основателя, больше, чем невнятная беспричинная тревога… Вопросы и ответы следовали слишком быстро. Будто исчезли досадливые ретрейны, будто разговор велся без маленьких, но неизбежных задержек.

Почему-то для него, компьютерщика, это было самым возмутительным. Так не бывает! Даже в фантастике о виртуальных мирах.

– Не верю, – коротко резюмировал Пилот.

– Хорошо, – легко согласился Основатель. – Это естественная реакция. Сейчас вы поверите.

Толик опустил бутылку с пивом, из которой так и не успел отхлебнуть. Недоуменно посмотрел на нее.

Что-то изменилось…

Секунду назад в чате шла какая-то игра. Не самая приятная, на его взгляд. Дурная игра. Да к тому же с непонятными правилами. Ну какой конец света, о чем вы?!

Теперь он верил… нет, не верил, а знал. Эта ночь – ночь Накануне. Мир погибнет. С первым лучом солнца, которое так ждет Девочка. Не Толик погибнет и не обитатели чата, а весь мир. И не просто погибнет, а гораздо хуже – перестанет существовать во все времена. Будто его и не было. Не перечеркнутый лист с надписью «планета Земля», а чистый. Будто взяли бездарную акварель на хорошем листе бумаги – и безжалостно смыли краски, готовя бумагу к новому рисунку.

– Аналогия со смытой акварелью красива, Толик, – подбодрил Основатель.

– Мамочка… – сказал Толик. У него затряслись руки, он попытался что-то набрать на клавиатуре, но понял, что не попадает по буквам.

– Кто ты, Основатель? – спросил Чтец.

И сразу вопрос Доктора Кеши:

– Ты Бог? Высший космический разум? Кто или что ты?

– Ответ не имеет значения, – ответил Основатель. – Разумеется, с вашей точки зрения.

– Все-таки имеет, – заговорил Старый Еврей. – Я верю твоим словам. Это невозможно, но я верю. Значит, приходится признать, что эта ночь – ночь накануне. Но меня очень интересуют твои права на подобные действия.

– Что изменится? Однажды мы обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что разница между Богом и Высшим Разумом на данный момент неуловима для человечества.

– Не согласен, – парировал Старый Еврей. – Вопрос в этичности такого действия, как уничтожение мироздания. Бог имеет право на подобный поступок. Разум, пусть и неизмеримо превосходящий человеческий, – нет!

– Даже если человечество было создано этим Высшим Разумом?

– Конечно!

Толику вдруг вспомнился прочитанный когда-то сборник еврейских сказок. Одна сказка поразила – в ней евреи вызвали Бога на суд за какие-то неправильные действия. Бог упирался и спорил, но судья решил, что Бог был неправ, и тому пришлось подчиниться.

– Еврей, переспорь его, – жалобно попросил Толик. – Вы же все умные, евреи, так переспорь его! У вас уже получалось когда-то!..

Если бы Толика спросили, кем он сейчас считает Основателя – Богом или инопланетным сверхразумом, он бы не ответил. В общем-то, он тоже склонялся к мнению, что для муравья разница между человеком и слоном трудноощутима.

– Я не считаю этот довод убедительным, – ответил Основатель.

– Но для чего-то ты сообщил нам о ночи накануне? – вновь вступил в разговор Доктор Кеша. – Если уж мы вынуждены верить твоим словам – какова твоя цель? Неужели она состоит в том, чтобы отравить последние часы нашей жизни?

– Верный вопрос. Я решил дать шанс.

– Кому? – быстро спросил Бомонд.

– Миру. Людям. Вам.

– Тогда говори, время идет. – Это сказал Чтец.

– Нет, время пока не идет.

Толик посмотрел на часы в уголке экрана. Без пяти двенадцать. Он дышал, двигался, пил пиво, дальше по коридору играли в «Дизматч» охранники. Но время не шло.

Почему-то это совсем не удивляло.

– И что ты хочешь? – Чтец как-то незаметно взял на себя основную нить разговора. – Мы должны тебя переубедить?

– В какой-то мере. Любая жизнь осмысленна лишь тогда, когда осознает цель своего существования. Человечество так и не смогло этого достичь. Именно поэтому сейчас – ночь Накануне.

– Ты хочешь, чтобы мы нашли смысл жизни? Сформулировали цель человеческого существования? – Чтец поставил смайлик.

– Именно этим вы и занимались все время, но слова ни к чему не привели. Последняя попытка будет иной. Вы должны доказать мне, что человечество достойно жизни.

– Должны? – уточнил Чтец.

– Можете отказаться. Но мне кажется, что вы попробуете.

– Как?

– Вы можете отправиться в любое время и в любое место человеческой истории. Решите сами, что может послужить самым веским аргументом. Когда вы вернетесь, каждый из вас приведет свои доказательства. О времени не тревожьтесь – здесь все еще будет ночь Накануне.

– Ты очень злобный бог, – написал Корнеев.

– А вы очень злые люди. Но я даю шанс. Последний шанс. Точнее – двенадцать шансов. И я надеюсь, что кого-то из вас ждет удача.

– Да никуда я не пойду, – пробормотал Толик. – Это либо креза, либо…

В глухой стене комнаты вдруг проступили контуры двери – ее будто выдавили изнутри, сквозь пожелтевшую штукатурку.

Толик облизнул губы и посмотрел на компьютер.

И понял, что все-таки пойдет. Как, наверно, и все остальные. Ибо, несмотря на невероятность, понял – происходящее реально.

Если вы читаете эту книгу, значит, вы еще живы.

Глава первая
КОРНЕЕВ

«Ну ни фига ж себе предъява! У вас нет смысла жизни…»

Корнеев, не сводя глаз с монитора, протянул руку к пачке сигарет, по пути зацепив китайский термос с горячим кофе. Термос опрокинулся удачно – прямо на светлые джинсы. Да еще в самую благородную область, чуть пониже ширинки.

«Блин, нормально ночка начинается! – Он вскочил со стула и принялся отряхивать джинсы. – Сначала концом света угрожают, а теперь еще и кофе пролил!..»

Вообще-то его фамилия была не Корнеев, хоть он уверял в чате, что она подлинная. Псевдоним он действительно взял из романа Стругацких, но вовсе не потому, что отождествлял себя с этим странным персонажем. Просто книга валялась на системном блоке, кто-то из сменщиков (кажется, Бонус) читал ее во время вахты. Дабы не ломать голову, открыл наобум и наткнулся на фамилию Корнеев.

На самом деле его звали Артуром. Артуром Юрьевичем – для младших коллег и руководства.

Он бросился в туалет, стянул джинсы и принялся замывать их в раковине, чтобы не осталось пятен. Иначе потом никаким порошком не отстираешь, даже с М-зимами.

«Не отстираешь…» Когда не отстираешь? Завтра?…

Вернувшись в подсобку, повесил их на стул, открыл небольшой шкаф-кладовку, поискать что-нибудь на замену, пока джинсы будут сохнуть. Можно, конечно, и в трусах подежурить, но мало ли что случится…

Случится? Так уже…

«Спокойно, Артур Юрьевич… Это от перенапряжения. Неделька выдалась хлопотливая, вот и переутомился… Сейчас покурю, полежу на диванчике, и все нормализуется. Надо, кстати, врачам показаться, давление померить, анализы сдать, томографию сделать. Может, сосудик какой пережало, мозгу не хватает кислорода, из-за чего возникают галлюцинации, панический страх перед смертью и прочая мультипликация…»

Выбор одежды в шкафу оказался невелик. Чьи-то мятые шорты-бермуды с фруктовым рисунком – бананы, ананасы, киви. Артур придирчиво осмотрел их и, не найдя очагов опасных инфекций и неприличных следов, натянул. Почти его размер. Кому принадлежат шорты и что они делают в шкафу, его интересовало мало.

Видок у него, наверное, еще тот. Футболка с черепом и надписью «BORN TO KILL» [1]1
  Born to kill (англ.) – рожденный убивать.


[Закрыть], шорты. Не хватает загара, магнитолы на плече, заковыристой татуировки и бутылки пива в руке. И был бы великовозрастным пляжным мачо.

Когда он повернулся, чтобы все-таки добраться до пачки сигарет, опытный глаз автоматически заметил небольшое изменение обстановки в комнате. Вернее, что значит небольшое… Еще какое большое!

Прямо напротив шкафа, рядом с плакатом с репродукцией картины «Страшный суд присяжных», появилась вторая дверь. Внешне она ничем не отличалась от первой. Обычная глухая офисная дверь серого цвета. Только новенькая. Без царапин и следов ног в нижней части. То что ее не было раньше, Артур Юрьевич мог поклясться здоровьем начальника!

«Срочно, срочно анализы! Моча, кровь, флюорография, реакция Вассермана, не знаю что там еще… Все сдам! В госпиталь готов лечь – лишь бы отпустило!..»

Он зажмурился изо всех сил, считая происходящее сном, открыл глаза.

Дверь не исчезла.

Осторожно прикоснулся к ней ладонью. Не обожгло. Комнатная температура. Обернулся на монитор. Вместо стандартной заставки «Windows» – земной шар и плавающий по экрану цифровой таймер.

«Ах какой злобный бог…»

Артур Юрьевич опустился на диванчик, служащий ложем во время вахты. Тот был коротким, ноги не помещались, приходилось подставлять стул.

Курить как-то расхотелось.

Он припомнил, с чего начался разговор в чате. С общего ощущения тревоги. Да, ощущение было. Но спроси, в чем оно выражалось, он, наверное, объяснить бы не смог. Одно дело, когда по радио объявляют: «Граждане, Монголия нанесла по России ядерный удар, ракеты в воздухе, просим соблюдать спокойствие». Тут все ясно. А сейчас? Да, в голове звучала тревожная музыка. Но это всего лишь телереклама пилюль от простатита. «Более пятидесяти процентов мужчин после сорока страдают проблемами с мочеиспусканием… Ба – ба-ба-ба!..» Она постоянно звучит и будет звучать, ибо рекламное время проплачено на долгие годы вперед.

Таймер бежал. Только тут Артур заметил, что идет обратный отсчет. Как в плохом боевике. До ноля оставалось пять с небольшим часов. Основатель играет по классическим правилам. Все закончится с первыми петухами или лучиком солнца.

Закончится… И как, интересно, это будет выглядеть? Столкновение с кометой? Взрыв всех ядерных боезапасов? Отмена налога на добавленную стоимость? Ипотечный кризис, наконец?

«А почему он выбрал именно нас? А не каких-нибудь китайцев или эскимосов? Ксенофобия, однако. Пусть бы узкоглазые отдувались. Или черные. А то опять мы. Неужели больше всех нагрешили?» Артур вскочил с дивана, ткнул в первую попавшуюся клавишу. Таймер не исчез. Стало быть, переговоры закончены, торг неуместен. Спасайте мир, товарищ, спасайте!

«А может, в МЧС позвонить? Так и так, через пять с хвостиком часов нам всем кердык. И Америке, и России, и Грузии, и Китаю. Конец света. Приезжайте…»

Вряд ли приедут. Но прислать кое-кого могут. Из параллельных структур.

Что он там хотел, Основатель этот гребаный? Ой, он же меня слышит! А я его молчальником обозвал, а потом и вовсе в верхнюю часть ноги послал. Прошу прощения, Ваше Высокопревосходительство, это я по запарке. И не злой вы вовсе, а так, с причудами – у каждого бывает. Так что вы хотели? Доказать, что в нашем существовании есть смысл, что переводим продукты не зря? Да легко, никаких проблем! Мало ли в нашей истории славных страниц! И не сосчитаешь! Сейчас только сбегаю в сортир, отолью, а потом прикину насчет места и времени действия.

А куда, кстати, ломануться? В голове тут же всплыли образы Джордано Бруно, Александра Матросова, Зои Космодемьянской, Юрия Гагарина, профессора Плейшнера… Словно у двоечника, которого разбудили ночью и попросили назвать любого поэта. «Пушкин, ясен перец!»

Вот, выбирай… Хотя кто его знает, как на самом деле было? Сейчас заявляют, что это все пиар-легенды. Отправишься к тому же Джордано, а выяснится, что не за убеждения его сожгли, а потому что мешок пшеницы у соседа умыкнул. И не сожгли вовсе, а повесили… Неловко получится перед Основателем. «Извините, сам не знал… Ну клянусь, гадом буду!» Да и Матросова вроде как на самом деле не было – какой-то штрафбатовец вместо него на пулемет упал. Вроде по пьянке… Или смершевцы попросили.

Однако шутки шутками, а секундочки бегут… Быстро бегут.

Не галлюцинации это, не кислородное голодание. Не виртуальная реальность. А самая что ни на есть настоящая. Ох как мотор барабанит…

Артур выскочил из подсобки, обошел зал магазина, навестил «бледнолицего журчащего приятеля» и вернулся обратно.

Дверь не исчезла. Таймер тоже.

Бред! Бредовый бред!!! Так не бывает! Я же взрослый, вменяемый чел.

…И на хрена я полез сегодня в этот дурацкий чат? Разложил бы спокойно «косынку», посмотрел бы легкую эротику да спать бы лег. Общения, видишь ли, захотелось, идиоту. Пообщался… Вот и спасай теперь человечество, Брюс Юрьевич Виллис!

А завтра, между прочим, рабочий день. Еще выспаться надо.

Завтра… Если наступит завтра… «Коламбия пикчерс». Колумбийские картинки.

Он вытер пот с намокшего лба, дотронулся до круглой дверной ручки. Повернул. Та не подалась. Заперто…

Все правильно. Сначала необходимо выбрать место и время. «Это ты, боярин, такую машину изобрел?…»

А не посмотреть ли действительно древнюю Москву? С Иоанном по сигаретке выкурить. Без разрешения соответствующих органов. Когда еще такой шанс представится? А по ходу дела и смысл жизни поискать.

На всякий случай надо ствол захватить. Артур прицепил на пояс брезентовую сумочку-грыжу, в которой скучали снаряженный восемью маслятами табельный ПМ и наручники. Вернулся к двери.

Ну, с Богом… Или как там теперь его называть. Ваше Благородие… Отец-основатель.

Едва он взялся за ручку, ожил оставленный на столе мобильник.

«Ну кто там еще в такое время? И в такой момент? Ночь же! Накануне!»

Это оказался Бонус.

– Артур Юрьевич! Не разбудил? – В голосе коллеги тоже играли тревожные нотки.

«Неужели и у него та же байда?»

– Нет… Я не сплю.

– У нас тут задница.

Бонус, как никто другой, мог коротко и емко передать драматизм текущего момента.

– Не задница, а верхняя часть ноги, чудило, – по привычке поправил Артур, – мы из культурной столицы, твою мать.

– Хорошо, у нас тут верхняя часть ноги. Двойник. Тетка лет двадцати пяти и пацан. Сын ее, наверное. В мусорном бачке. На Матросова. Задушены, похоже. Документов нет. Ты бы подскочил посмотреть. Может, узнаешь тетку – земля твоя. Ты на тачке? Или мне заехать?

– На тачке… Давай адрес…

* * *

Бонусом его прозвали за полезную привычку везде требовать скидки. Даже получая в оружейке пистолет, он по привычке требовал бонусный патрончик. Весь ящик рабочего его стола был завален всякими дисконтами и накопительными картами. Загляни туда посторонний, он решил бы, что за столом сидит не опер криминальной милиции, а менеджер или торговый агент. Однажды, придя в адрес, он вместо удостоверения нечаянно показал дисконтную карточку «Максидома», тоже носимую у сердца. Никто, к слову, ничего не заподозрил. Главное ведь не мандат, а внешний вид и интонация.

А вид соответствовал. Одна металлическая улыбочка чего стоила. Память о горячей точке. Год назад поехал проветриться. Спасать демократию в Закавказском регионе. Но в первый же день не рассчитал с объемом выпитого халявного спирта. В результате – падение, удар челюстью о ящик со снарядами, потеря верхних зубов и возвращение на родину в санитарном вагоне. Естественно, в рапорте указал, что подвергся атаке неустановленных бандформирований во время несения боевого дежурства. Поверили. Тем более что Бонус алкоголем не злоупотреблял. Просто расслабился на свежем воздухе по неопытности. Даже почетный значок ему дали, как участнику боевых действий, на Доску почета повесили, премию выписали. Вот так и рождаются легенды…

На золотые зубы Бонусу премии не хватило, на керамику тем более, пришлось вставлять железные. Улыбочка получилась на пять с плюсом. Подражая киногерою Сталлоне, который грыз зубочистку, Бонус тоже стал грызть. Но не зубочистку. Гвоздь-десятку. Впечатляло. Особенно подозреваемых. Да и свидетелей тоже. Рассказывали чего и не было. Лишь бы не сердить гражданина сыщика.

Недавно ему исполнилось двадцать пять, уже два года он обеспечивал конституционный порядок в шкуре территориального опера и считался ветераном отдела, ибо больше полугода на земле нынче никто не задерживался. Костлявая рука коррупции хоть и подобралась к его молодому горлу, но плотно сжать еще не успела. Над его столом висело изречение собственного сочинения: «Все ваши беды от нашего низкого материального обеспечения». Обеспечение, к слову, действительно невысокое. Отсюда и тяга к дисконтам. Жить на ментовскую зарплату – все равно что переплывать Атлантику на байдарке. Рано или поздно утонешь. Или сожрут акулы.

Не продать пока душу дьяволу позволяла и полулегальная халтура в компьютерном магазине, который они с Артуром охраняли по ночам. Сутки через трое. Халтуру предложил Корнеев, дабы молодой коллега превращался в оборотня не так интенсивно. Пускай лучше магазин охраняет, чем банкирам и ларечникам «крыши» ставит… Третьим участником предприятия был участковый Витька Ремезов, копивший на домик в садоводстве.

Сегодня дежурил Артур. Платил хозяин небогато, по тысяче за ночь, но и работенка непыльная. Прийти, запереться, в комп поиграть, переночевать на диванчике в подсобке и получить наличность.

Когда магазин только открылся, ночных сторожей хозяин не приглашал. Доверился квалифицированной вневедомственной охране. Через месяц случилась неприятность. Вор разбил витрину и унес двадцать жидкокристаллических мониторов плюс всякого железа на пару лимонов. Поймать злодея охранники не успели, хотя согласно рапортам были на месте происшествия через три положенные минуты. Хозяин заподозрил подвох – не сами ли караульщики мониторы погрузили? Но доказать ничего не смог. Охранники били себя кулаками в бронежилеты и клялись, что честны и преданы делу. Копейки чужой ни у кого не взяли.

Хозяин позвонил Артуру, которого знал еще по техникуму морского приборостроения, где когда-то учился. Спросил совета. Артур предложил себя и еще двоих надежных людей, готовых практически даром, считай за еду, охранять вверенное имущество. Хозяин посчитал, что тридцатка в месяц, может, и дороже, чем сигнализация, но зато надежней. Ударили по рукам, и теперь господа милиционеры каждую третью ночь проводили вне родных стен. Зато лишняя десятка к зарплате помогала немного облегчить материальные страдания и поднять авторитет в обществе.

Бонус пока не женился, поэтому периодически охранял магазин не один, а с помощницами. Это не сказывалось на качестве оказываемых услуг, наоборот – повышало моральный дух.

Артур был старше напарника на десять лет. Биография довольно типичная для мента среднего уровня. Морское приборостроение не позволяло реализовать творческие наклонности. Пришлось оставить. Армия, милицейские курсы, территориальный отдел, переход в РУБОП, карабканье по служебной лесенке. Дослужился до замначальника отдела, получил майорские звезды. Когда управление упразднили (а зачем оно, если организованной преступности в России больше нет?), решил не двигать дальше карьеру, а спокойно досидеть до пенсии в своем же территориальном отделе. Обычным опером. Предлагали, конечно, должность посолидней, но Артур Юрьевич твердо заявил: «Хватит, накомандовался». Устал от интриг, без которых немыслимо ни одно серьезное учреждение. А здесь только за себя отвечаешь. На земле работенка тоже не сахар, но это если без ума носиться.

…Машину он водил заграничную. «Ауди». Тысяча девятьсот семьдесят девятого года выпуска. Но зато с гидроусилителем руля и одним кожаным сиденьем. Деньги за нее Артур пока не выплатил, но через полгода планировал рассчитаться с продавцом, школьным приятелем. Несолидно современному майору милиции ездить на малопрестижных марках. А «ауди» – это респект. Месяц назад в отдел пригнали новую «девятку». Служебную. Для руководства. «Девятка» так и стоит в гараже. Руководство не может договориться, кто на ней будет ездить. Кто ж на такую тачку пересядет после личных «лексусов» и «тойот»? Западло. Бояться перестанут.