Текст книги "2004, №12"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Евгений Лукин,Кирилл Бенедиктов,Владимир Гаков,Ольга Елисеева,ЕСЛИ Журнал,Том Пардом,Рэй Вукчевич,Грей Роллинс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Нет нужды напоминать мне мои же слова. Я еще раз спрашиваю: это правда?

– Ну… да, только я не думал грубить Ее Высочеству, – по лицу лейтенанта было видно, что теперь он об этом сожалеет. – Сказал, что пойду и спрошу у вас, да, видно, она не стала дожидаться, пока вы вернетесь, и решила пробиться силой…

– Ты все сделал правильно, Эстебан. Утром получишь у казначея сто зерен – для тебя и твоих людей.

Огромные, подведенные сурьмой глаза принцессы распахнулись еще больше.

– Как мне вас понимать, амир? Вы награждаете солдата, осмелившегося перечить мне?

– Он лишь выполнял мой приказ. В этом походе я отвечаю за вашу безопасность, вы не забыли? Поэтому если кто-то из моих людей подвергнет вас опасности, я его повешу. И все они об этом знают.

– Вы чудовище, сеньор Кортес, – Ясмин отпустила шею кастильца и змейкой соскользнула на землю. – Вы скучны, как старый крючкотвор-факих.

– В Кордове я учился на юриста, – поклонился Эрнандо. – Однако если Вашему Высочеству угодно продолжить наш спор, я предложил бы подняться обратно в святилище – там, по крайней мере, сухо.

– Пойдемте, Ваше Высочество, – неожиданно поддержал его Тубал. – Наш доблестный командир поразил оборотня, и я полагаю, что в ближайшее время он не осмелится беспокоить нас своими криками…

"Ты что-то знаешь, – с неприязнью подумал Кортес. – Куда больше, чем говоришь…"

Он подождал, пока Ибрагим, держа на руках Ясмин, поднимется по крутым ступеням достаточно высоко, и тронул Тубала за рукав плаща.

– Не ты ли пытался убедить нас, что крики издают звери, растревоженные грозой? Откуда же взялся оборотень?

Чалла нисколько не смутился.

– Молодым девушкам хочется верить в сказки, пусть даже в страшные. Особенно в страшные, мой господин. Прошу меня извинить.

– Постарайся отговорить принцессу от повторения таких выходок, – сурово велел ему Кортес и повернулся к Эстебану. – Я не стану утверждать, что эта тварь не навестит нас снова. Поэтому будьте готовы ко всему. Шлемы не снимать, даже если дождь вдруг перестанет.

– Что же это было, сеньор капитан? – спросил кто-то. Кортес пожал плечами.

– Неважно, что это было, солдат, важно, что христианское оружие ему не по нраву. Помните об этом и держите клинки наготове.

Он поднялся на пирамиду, чувствуя себя разбитым и опустошенным, как будто проклятая тварь высосала из него все силы. Рассказы об упырях, обитающих в джунглях, были очень популярны среди наемников, но все сходились на том, что эти твари, как правило, нападают на лошадей и мулов, избегая столкновений с людьми. Может быть, здесь, в дебрях Юкатана, водятся чудовища покрупнее? Ему вспомнились слова старого вождя из Тласкалы: "В мертвых городах на юге похоронено великое зло".

У дверей святилища его встретил Ибрагим.

– Ее Высочество ожидает вас у себя в палатке, – сообщил он довольно недружелюбным тоном. Эрнандо с удивлением заметил в обычно заискивающем взгляде евнуха почти неприкрытую враждебность.

– Передай Ее Высочеству, что я буду через пять минут, – бесстрастно отозвался он. Гигант едва заметно кивнул и скрылся в ночи.

Две минуты Кортес потратил на то, чтобы ввести в курс дела охранявшего храм капитана Коронадо. Тот был слишком опытным солдатом, чтобы удивляться рассказу о призраках, тающих, как туман; он внимательно выслушал командира и сделал все необходимые выводы. Затем Эрнандо вернулся к своему походному ложу, расчесал бороду и сменил насквозь мокрый черный плащ на немного потрепанный, но зато совершенно сухой серый. В сапогах по-прежнему хлюпало, но других у него не было.

В палатке Ясмин царил смешанный аромат мускуса и свежесваренного кофе. Кофе на изящной бронзовой жаровне варила одна из невольниц принцессы, османка Бусайна. Сама Ясмин в шелковом халатике восседала на расшитой золотыми нитями подушке за лакированным дорожным столиком с изображениями Эдемского сада. Несколько поодаль расположился похожий на огромного нахохлившегося ворона Туб ал.

– Присаживайтесь, сеньор Кортес, – тонкая ручка принцессы указала на такую же расшитую подушку напротив. – Хотите кофе?

– Вы очень добры, Ваше Высочество, – склонил голову Кортес. Кофе ему действительно очень хотелось. – Прошу вас простить моих людей и меня самого за этот прискорбный случай. Я надеюсь, вы понимаете…

– Что они выполняли ваш приказ, а вы больше всего печетесь о моей безопасности, – со смехом добавила Ясмин. – Конечно, амир, не будем больше даже вспоминать об этом, ладно? На самом деле я хотела поговорить с вами совсем о другом.

– Я весь внимание.

Принцесса бросила быстрый взгляд на Тубала. Секретарь молча открыл небольшую шкатулку из слоновой кости и извлек оттуда свернутый в трубочку пергамент. Кортес протянул руку.

– Пожалуйста, будьте с ним осторожны, – попросил чалла, передавая ему свиток. – Этому документу почти триста лет…

Кастилец аккуратно развернул свиток. Ветхий, потрескавшийся от времени пергамент был покрыт ровными, каллиграфически выписанными арабскими буквами. Чернила местами выцвели, но большая часть текста сохранилась на удивление хорошо.

Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! В годы правления халифа Абу Йусуфа был в ал-Андалус купец по имени Карим. Он торговал с меднокожими жителями Драконьих островов и с помощью Аллаха быстро разбогател. Весной 642 года Хиджры корабль, на котором он плыл из Алхесираса в ал-Тин, попал в сильный шторм и был унесен далеко на юг. Страдая от жажды, Карим принял решение высадиться на незнакомом берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды. Он обнаружил там селения миролюбивого народа ал-майям и выменял у них немало драгоценного нефрита за свои товары. Чтобы хранить полученное, он основал на побережье укрепленный лагерь Рабд-ал-Хандак, окруженный рвом и частоколом… В тех краях водятся черепахи. Одна такая черепаха – двадцать локтей в обхвате, а в утробе у нее около тысячи яиц. Из панциря ее меднокожие изготовляют отличные щиты… Услышав о том, что в глубине страны нефрита и золота еще больше, чем на побережье, Карим и его люди отправились на юго-запад по старой белой дороге…

– Что это такое? – спросил Кортес, отрывая взгляд от пергамента. – Ваше Высочество собирает старинные рассказы о путешествиях?

– Прошу вас, амир, дочитайте до конца, – голос принцессы прозвучал так кротко, что Эрнандо только хмыкнул и вернулся к документу.

Через пять дней пути они достигли областей, населенных народом ал-киц. Это низкорослые смуглые люди, которые затачивают свои зубы каменными брусками. Вместо денег у них зерна, похожие на бобы. Ал-киц рассказали Кариму о древнем покинутом городе, расположенном на юге…

…достигли города, заросшего лесом, и провели здесь несколько дней, разыскивая спрятанные сокровища. В подземелье под белой горой, построенной джиннами, нашли каменную плиту, закрывавшую вход в потайную пещеру. Потребовались усилия десяти человек, чтобы сдвинуть крышку, и когда это удалось, порыв ядовитого воздуха убил двух спутников Карима. Несколько дней Карим ждал, что ветер развеет скопившийся в подземелье яд, и только по истечении некоего срока спустился в пещеру… Он нашел там много сокровищ, достойных самого повелителя правоверных… золотые подвески и колокольцы, нефритовые фигурки и чаши, шары драгоценной смолы, называемой копаль… а также семь изумрудных скрижалей с вырезанными на них письменами. Но когда стали поднимать все наверх из пещеры, разразилась страшная гроза и буря, и под шум грозы воины ал-киц напали на Карима и его спутников. И у них были щиты из кожи животного, называемого ал-тапир, что имеет облик верблюда, и стрелы, смазанные ядом. Карим же и его люди защищались щитами из панциря черепахи, поэтому стрелы не причинили им вреда. Все же под натиском врага им пришлось бежать из руин, бросив там половину сокровищ, и из семи скрижалей они унесли с собою четыре. Когда они вернулись на побережье, меднокожие, видя скрижали, падали ниц и повторяли: "Гугумац, Гугумац", – но что это значит, никому не ведомо, ибо они не умели объяснить. Карим же оставался в Рабд-ал-Хандак до тех пор, пока не закончился сезон штормов, а после отплыл в ал-Тин, оставив в лагере несколько человек, больных лихорадкой и женившихся на девушках ал-майям. После он вернулся в ал-Андалус и прибыл ко двору Его Величества халифа, поднеся ему в дар изумрудные скрижали и золотых птиц искусной работы. Рассказы его о мертвом городе так поразили Его Величество, что он велел записать историю Карима на лучшей телячьей коже и переплести с книгой "История Земель и Стран", хранящейся в его библиотеке в Куртубе…

– Надо полагать, этот пергамент вырван как раз из "Истории Земель и Стран", – предположил Кортес, возвращая свиток Тубалу. – Какое кощунство!

– Это было сделано по приказу самого халифа, – холодно заметил секретарь. – Его Величество предполагал, что принцесса Ясмин в своих странствиях может оказаться поблизости от тех мест, которые посетил когда-то торговец Карим. Именно поэтому лист с описанием его приключений все это время путешествовал с нами…

Эрнандо с интересом посмотрел на Ясмин.

– Значит, вы ищете город, в котором этот торговец триста лет назад обнаружил какие-то скрижали?

Ресницы Ясмин дрогнули – словно черная бабочка взмахнула бархатными крыльями.

– Почему же «какие-то»? Именно эти…

Послышалось легкое шуршание шелка. Тонкие пальцы принцессы сорвали алое покрывало со стоявшего подле нее походного сундучка – прежде чем крышка распахнулась, Кортес успел увидеть вырезанный на ней знак дома Омейядов.

– Посмотрите, амир, вот то, что сумел вывезти отсюда храбрый Карим.

Скрижали оказались на удивление невелики – с пол-ладони каждая. Четыре многоугольных цилиндра, грани которых были покрыты неизвестными Кортесу символами. Точки, линии, змеящиеся спирали… Кастилец взвесил одну из скрижалей на руке – тяжелая, приятно тяжелая. Внезапно он испытал странное ощущение – будто камень в его руке ожил и шевельнулся. Стараясь не выдать своего удивления, Эрнандо протянул скрижаль принцессе.

– Поразительно, Ваше Высочество, – сказал он вежливо. – Но почему вы думаете, что торговец нашел эти изумруды именно здесь?

Ясмин улыбнулась ему, но промолчала. Вместо нее заговорил Тубал.

– Расположение города точно совпадает с описанием, данным в пергаменте. Остатки лагеря, окруженного рвом и частоколом, находятся на побережье в неделе пути к северо-востоку отсюда. Еще сто лет назад здесь действительно жил народ, называвший себя ал-киц. Наконец, белая гора, построенная джиннами – это явно пирамида, на вершине которой мы сейчас находимся…

– Пирамиды есть в каждом городе меднокожих, – возразил Кортес.

– Но не все они облицованы белым камнем.

Служанка Бусайна, грациозно изогнувшись, поставила перед кастильцем маленькую чашечку с кофе. Кортес поднес ее к губам и с наслаждением вдохнул крепкий аромат.

– Йеменский? Небом клянусь, вот по чему я тосковал все эти годы – по-настоящему аравийскому кофе…

– Вы ошибаетесь, сеньор Кортес, – лукаво прищурилась Ясмин. – Это зерна, подаренные моему дяде, Омару ал-Хазри, эмиром Драконьих островов. Они выращены на его плантациях в ал-Тин.

– Об этом мало кто знает, – пояснил Тубал. Он отхлебнул свой кофе и одобрительно причмокнул губами. – Кофейные кусты прекрасно растут в здешнем климате, и вкус, сами видите, отменный. Но эмир держит все в тайне. Вероятно, хочет получить монополию на продажу кофе в здешних краях… Однако мы отвлеклись. Итак, кабальеро, теперь вы посвящены в истинную цель нашего путешествия. Мы ищем оставшиеся три скрижали, потерянные когда-то Каримом и его спутниками. Они почти наверняка находятся где-то здесь, в Лубаантуне. Как только рассветет, мы попробуем найти вход в подземелье.

– Значит, все-таки сокровища, – вздохнул Кортес. – Я, кажется, рассказывал вам, что несколько лет назад сопровождал на юг одного купца, мечтавшего отыскать золото тольтеков. У него даже была карта… или то, что он принимал за карту. Лично я думаю, что ее нарисовал какой-нибудь меднокожий писец за три зерна какао. Во всяком случае, карта ему не помогла. Он ничего не нашел…

Тубал пожал плечами.

– На все воля Аллаха, кабальеро. Тем не менее мы попытаемся…

– Я бы хотела, чтобы ваши доблестные кастильцы охраняли вход в подземелье, – перебила секретаря Ясмин. – Видите ли, Тубал считает, что нападение на Карима и его людей было неслучайным. Возможно, нам тоже следует ожидать чего-то подобного.

– Хорошо, – после короткого раздумья ответил Кортес. – Я поставлю охрану. Но мои люди не будут заниматься раскопками и не станут никуда спускаться – это не входит в условия контракта.

– А вы? – принцесса удивленно вздернула брови. – Неужели вы сами не захотите увидеть то, что спрятано в тайнике под пирамидой?

– Прошу меня извинить, Ваше Высочество. Если угроза нападения реальна, мне тем более нечего делать под землей.

Ясмин сморщила носик – по-видимому, ответ Эрнандо разочаровал ее.

– Вы странный человек, амир… Вы, по словам Тубала, не раздумывая бросились на вой этого ужасного демона…

Кортес наградил секретаря ледяным взглядом.

– Вряд ли это можно назвать сражением, принцесса. По правде говоря, я просто пронзил мечом какой-то сгусток тумана.

– Вы сами не знаете, с чем столкнулись, – неожиданно серьезно сказала Ясмин. – Эта встреча могла очень дорого вам обойтись.

"Еще не хватало, чтобы эта девчонка мне сочувствовала", – подумал Эрнандо.

– Я уже понял, что у вас в запасе еще много секретов, Ваше Высочество. Однако я не любопытен, прошу меня извинить.

Он поднялся, стараясь не задеть полой плаща уставленный маленькими чашечками столик.

– Благодарю за кофе, он был великолепен. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи – до рассвета еще добрых четыре часа.

«Говорят, что когда господин Се Акатль Топильцин, называемый также Змеем в Драгоценных Перьях, покинул Толлан и устремился на восток, сопровождаемый немногими верными, в погоню за ним отправился сам Камастле, Кровавый Ягуар Тескатлипоки. Топильцин забрал с собой многие приспособления и магические предметы, среди которых были огненные змеи ксиукоатль, грозное оружие богов, и Тескатлипока возжелал вернуть их в Толлан. Он снабдил Камастле волшебными зеркалами, которые должны были стать ловушкой для Топильцина и его нагуалей, и булавой с лезвиями из горного хрусталя… Камастле нагнал беглецов в южных джунглях, на берегу Усума-синты, и, притворившись верным, проник в палатку Змея в Драгоценных Перьях. Он попытался поймать нагуалей Топильцина в волшебные зеркала Тескатлипоки, но не преуспел в этом. Тогда он сбросил человеческую личину и принял свой истинный облик. Долго бились Змей в Драгоценных Перьях и Кровавый Ягуар на берегу Усумасинты, и поначалу Камастле одерживал победу. Ему удалось ранить Топильцина, но тот призвал на помощь змей ксиукоатль и опалил Камастле небесным огнем. Кровавый Ягуар упал на землю и, корчась в страшных судорогах, прорыл своими когтями новое русло Усумасинты… Видя его страдания, Топильцин горько заплакал и поклялся никогда больше не брать в руки оружия. Вместе со своими последователями он построил высокую пирамиду и похоронил в ней Камастле. Ксиукоатль, оружие богов, он оставил в гробнице рядом с телом Кровавого Ягуара, а дверь запечатал. И проведя на берегу Восточного моря три года и три дня, он отправился на восход, в страну Тлаллан-Тлапаллан, пообещав вернуться в последние дни эпохи Пятого Солнца…»

«Полные и достоверные сведения о жителях страны, называемой Кулуа, или аль-Ануак». Куитлауак-Мустафа ал-Тласкалан, 940-й год Хиджры.

5. Принцесса и колдун

Лубаантун.

Год 2-й Тростник, день 18-й Текпатль

Вход в подземелье обнаружили неожиданно быстро. С юга к пирамиде примыкала небольшая рощица тесно переплетенных друг с другом деревьев. Тубал, сверившись со своими записями, приказал слугам принцессы вырубить рощу, и к полудню от нее осталась только толпа кривоватых пеньков. От основания пирамиды к этим пенькам тянулась широкая полоса светлого грунта, похожая на засыпанную трещину в земле. Секретарь, с недовольным видом ходивший вокруг трудившихся в поте лица слуг, молча отобрал у одного из них тяжелую лопату и с силой ударил в середину предполагаемой трещины. Рыхлая почва с тихим уханьем провалилась на два локтя в глубину. Еще через час открылись контуры выложенной белым известняком двери, ведущей в подземелье. Проем двери был завален битым камнем и глиняными черепками.

Наемники, стоявшие по обе стороны траншеи, с любопытством заглядывали вниз и всматривались в темноту. Кортес следил за ними, удобно устроившись в тени старой раскидистой сейбы на вершине невысокого оплывшего холма. Перед ним стояла оплетенная соломкой пузатая бутыль с холодным октли и две грубо вылепленные чашки. Компанию Кортесу составлял капитан Коронадо, мрачный бородач, постоянно выглядевший сонным из-за полуприкрытых тяжелых век и мешков под глазами.

– Не верю я в то, что на нас могут напасть, – Коронадо поднес к губам чашку, и на его поросшей короткими черными волосами шее задвигался мощный кадык. – Некому нападать. В руинах живет от силы человек двадцать – и хорошо, если хоть один из них сможет поднять меч. Вокруг на десять дней пути ни одного селения. Жители ушли. Бежали. Они бежали от нас, командир, это же понятно! Мы наводим на них ужас… Кто станет нападать на лучших воинов аль-Ануака, которым к тому же покровительствует сам тлатоани?

– Не выдавай желаемое за действительное, Педро. В этих краях слово Монтекусомы значит очень мало. Хорошо спланированное нападение – и от бандейры в восемнадцать мечей останется в лучшем случае добрая память…

– Меднокожие не способны на такое, командир, – презрительно сощурился Коронадо. – Все, что они могут – это нападать огромными толпами, мешая друг другу, и орать свои дурацкие песни. То ли дело северные племена, с которыми мы сражались в Сиволе! Вот это бойцы! Правда, и наставники у них были не из последних…

– Норманны, слава Господу, так далеко на юг не забираются. – Кортес вспомнил, как бесшумно выплывали из тьмы причудливо раскрашенные фигуры воинов-анасази, истребившие половину его отряда в ущельях Сиволы, и его передернуло. – Хотя я слышал, что они подстрекают к бунту племена на северной границе империи. Видно, старому ублюдку королю Магнуссону не дают покоя золотые прииски ацтеков – вот он никак и не успокоится…

– Ну да, его-то собственное королевство только селедкой богато, – усмехнулся Коронадо. – Но ты же не станешь спорить, командир, что воины – норманны отменные…

– Не стану, – легко согласился Кортес. – Именно поэтому… эй, что за чертовщина?

Он вскочил с циновки, едва не опрокинув кувшин, и замер, не отрывая взгляда от провала, в котором трудились, расчищая засыпанную землей дверь, слуги принцессы. Шестеро наемников, еще минуту назад стоявшие широким полукольцом по периметру вырубленной рощи, сгрудились в ощетинившийся мечами стальной квадрат. Над руинами висела удивительная, режущая уши тишина – рабочие не перекрикивались в своей яме, в зарослях перестали щебетать птицы и вопить маленькие голохвостые обезьяны. Раздавшийся в этой тишине звон покидающих ножны клинков и привлек внимание Кортеса.

– Пресвятая Дева, – выдохнул за его плечом Коронадо.

В двадцати эстадо от пирамиды на искусственном возвышении, выложенном треснувшими от времени гранитными плитами, восседал огромный ягуар. Он был абсолютно неподвижен и походил на статую, вырезанную из эбенового дерева. Черная шкура зверя матово поблескивала на солнце.

Кортесу доводилось видеть больших ягуаров, в том числе и знаменитого на весь аль-Ануак белоснежного Кошкоша, содержавшегося в императорском зверинце в Тескоко. Но все они значительно уступали сидевшему на холме черному гиганту. Его круглая, с острыми ушами голова была повернута к яме, в которой трудились слуги принцессы.

– Да эта тварь разорвет человека, как кот мышку, – прошептал потрясенный Коронадо. Кортес выпрямился во весь рост и зычно крикнул:

– Аркебузиры! Стреляйте в зверя!

С самого утра он распорядился поставить у южной стены пирамиды трех стрелков. Теперь они споро разворачивали массивные стволы в сторону неподвижно сидевшего на пригорке ягуара. Возня людей с какими-то блестящими железками, казалось, совершенно не интересовала его, но стоило первому аркебузиру поднести горящий фитиль к запальному отверстию, огромный зверь внезапно прыгнул в сторону. Это произошло так быстро, что стрелок не успел остановить свою руку. Грохнул выстрел, на вершине холма взметнулось облако пыли и каменной крошки – тяжелые пули разнесли гранитную плиту, на которой только что сидел ягуар.

– Не стрелять! – срывающимся голосом крикнул Тубал, выскакивая из траншеи. От былой невозмутимости секретаря не осталось и следа. – Не убивайте его, идиоты! Сеньор Кортес, велите вашим людям остановиться!

Эрнандо вскинул руку, приказывая аркебузирам прекратить стрельбу. Не то чтобы он вдруг решил послушаться Тубала – просто стрелять было больше не в кого. Ягуар исчез – мгновенно и бесследно. Только колыхались у подножия пригорка густые заросли тамариска.

Кортес знаками подозвал секретаря к себе. Чалла подошел, поминутно оглядываясь назад, словно ожидая увидеть там ягуара.

– Не пора ли объясниться? – без обиняков спросил Эрнандо. – Что это за зверь и почему ты не хотел, чтобы в него стреляли?

– Это не зверь, – ответил Тубал. Он тяжело дышал, раскраснелся и вообще выглядел необычно возбужденным. – Пусть внешность не обманывает вас, кабальеро. Это был оборотень.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Кортес. – Почему бы не допустить, что мы видели обычного, хотя и очень крупного ягуара? И все-таки – почему ты не хотел, чтобы мои люди его убили?

Минуту секретарь молчал, изучая землю у себя под ногами.

– Если это тот, кто нам нужен, сеньор… убивать его было бы неразумно…

– Опять загадки, – поморщился Эрнандо. – Почему нельзя сказать сразу, без этих тайн? Если ты знал, что он может появиться, отчего не предупредил? И зачем тебе понадобился ягуар-оборотень?

– Скорее, это мы ему нужны… но вы все узнаете сами. Скоро. Во всяком случае, я рад, что его не убили…

– Мне казалось, это ты громче всех кричал, чтобы я поставил охрану вокруг раскопок, – заметил Кортес. – А теперь это тебе почему-то не нравится.

Он бросил быстрый взгляд в направлении ямы. Стальной квадрат распался – теперь наемники стояли вытянутым клином, по бокам которого гарцевали двое прискакавших на выстрелы всадников.

– Пожалуйста, сеньор Кортес, не заставляйте меня оправдываться! Охрана нужна для того, чтобы противостоять меднокожим, если они вдруг захотят помешать нам. Но этот зверь еще никому не причинил вреда. Он просто пришел и посмотрел…

– Что ты о нем знаешь? – рявкнул Эрнандо, хватая Тубала за отвороты кафтана и резко дергая вверх и на себя. – И почему защищаешь?

– Советую отвечать быстро и правдиво, – холодно добавил Коронадо. – А не то я вызову тебя на поединок за оскорбление чести бандейры. Вы слышали, командир, он назвал наших солдат "идиотами"?

Тубал побледнел. Дуэль с таким беспощадным убийцей, каким слыл капитан Коронадо, означала верную смерть.

– Я не вправе говорить об этом, – в его голосе прорезались умоляющие нотки. – Только Ее Высочество может позволить мне…

– Считай, что она тебе разрешила, – усмехнулся Кортес. – Уверен, принцессе будет жаль лишиться такого преданного помощника…

Клинок Коронадо выскользнул из ножен и уперся в носок сапога Тубала. Тот вздрогнул и попытался отшатнуться, но Эрнандо держал его крепко.

– Хорошо, сеньоры, – капитулировал чалла. – Этот оборотень… колдун… он пришел за скрижалями… теми, что вы, сеньор Кортес, видели нынче ночью… это великое сокровище, принадлежавшее могущественным магам древности. Теперь оно не имеет силы, потому что разделено, однако колдуны аль-Ануака готовы на все, чтобы снова собрать скрижали воедино.

– Допустим, ты не лжешь. Но откуда тебе известно о том, кто он?

– Мы знали давно, еще в Теночтитлане… оборотень ходил вокруг дворца Ахайякатля, следил, вынюхивал… поэтому у охранников были пантеры – они чуют оборотней. А потом он следовал за нами, всю дорогу… вы же помните, как нервничали лошади по ночам… а вчера…

– Так это его работа? – хмыкнул Кортес, вспомнив раздирающий душу вой над ночными джунглями. – Зачем же ты морочил мне голову рассказами о "больших зверях"?

Секретарь, в ногу которого по-прежнему упиралось острие меча Коронадо, нашел в себе силы усмехнуться.

– Вы полагаете, что этого ягуара нельзя назвать "большим зверем", сеньор?

– Я полагаю, что ты постоянно лжешь и недоговариваешь, Тубал. Предположим, ты знал об оборотне с самого начала. Почему же не предупредил меня? Или ты считаешь, что человеку, нанятому для того, чтобы охранять принцессу, незачем забивать себе голову такими мелочами?

– Отпустите меня, сеньоры, – понизив голос, йопросил Тубал. – Если принцесса увидит, как вы со мной обращаетесь, вам не избежать ее гнева.

– Не стоит угрожать кастильцам, – прорычал Коронадо, еще сильнее надавив на клинок. – Особенно, если ты сам – поменявший веру сукин сын.

– Мой друг прав, – Кортес сделал шаг назад и скептически оглядел помятого секретаря. – Мы, кастильцы, слишком горды и неуживчивы – разговаривая с нами на языке угроз можно ненароком и своего языка лишиться. Поэтому мы отпустим тебя только при одном условии – ты честно ответишь на последний вопрос. Согласен? Тубал мрачно кивнул.

– Что понадобилось Ее Высочеству от этого оборотня?

– Не знаю, – быстро ответил чалла. Коронадо с мстительной ухмылкой проткнул его сапог острием клинка, и бледное лицо секретаря исказилось от боли. – Я действительно не знаю! Она хотела… – он запнулся и закусил губу.

– Прекрати, Педро, – велел Кортес; Коронадо недовольно хмыкнул, но повиновался. – Итак, чего же хотела наша принцесса?

– Может быть, проще спросить об этом меня? – голос Ясмин был холоднее льда. Она ухитрилась так бесшумно подъехать к сейбе на своей белой кобылке, что Коронадо даже выругался от неожиданности. – И кто дал вам право, сеньор Кортес, калечить моих людей? Или вы опять заботитесь о моей безопасности?

Эрнандо не успел ответить. Один из всадников, охранявших траншею, галопом подлетел к подножию холма и откинул забрало шлема. Кортес узнал молодого Понсе де Леона.

– Командир, рабочие открыли дверь в подземелье! – выкрикнул он. – Какие будут приказания?

– Там, где дело касается подземелья, приказы отдает Ее Высочество, Диего, – Кортес учтиво поклонился Ясмин. – Но охрана пусть смотрит в оба: возможно, к нам пожалуют гости…

– Пусть никто не пытается проникнуть в сокровищницу до меня, – распорядилась принцесса. – Я хочу спуститься туда первой.

Понсе де Леон коротко отсалютовал мечом и ускакал, вздымая облака белой пыли.

– Он приходил, Ваше Высочество, – секретарь тщетно пытался привести в порядок свое платье. – В облике гигантской черной кошки. Солдаты стреляли в него, но он убежал.

– Я слышала выстрелы, – кивнула Ясмин. – Ты рассказал им?.. Презрения в ее голосе хватило бы на то, чтобы затопить Лубаантун до вершины самой высокой из его пирамид. Тубал опустил голову.

– Болтливый пес! Ладно, теперь уже ничего не поделаешь. Сеньор Кортес, нынче ночью вы сказали, что не собираетесь спускаться в подземелье, так как это не входит в ваш контракт. А что, если я захочу сойти туда сама? Вы все равно откажетесь сопровождать меня?

Эрнандо. хмуро посмотрел на нее. Сегодня на принцессе была кастильская одежда – короткая зеленая куртка, бархатные штаны для верховой езды, – делавшая ее похожей на молоденькую амазонку, выехавшую на охоту. Не сочетался с этим образом только полупрозрачный платок-никаб, скрывавший лицо Ясмин. Впрочем, даже с платком она выглядела прелестно.

– В этом случае, Ваше Высочество, долг велит мне запретить вам подобное безрассудство. Вы не должны подвергать себя такой опасности – на это есть слуги или, если уж вам так хочется сохранить все в тайне, ваш секретарь…

– Которого вы только что чуть было не проткнули насквозь, – насмешливо перебила его Ясмин. – Вам не кажется, что для командира наемников вы слишком много себе позволяете?

– Ваше Высочество, – неожиданно осипшим голосом проговорил Коронадо, – если вы прикажете, я сочту за честь сопровождать вас даже в преисподнюю.

"Этого еще не хватало, – раздосадованно подумал Кортес. – Стоит только этой красотке подмигнуть, и лучшие мои командиры превращаются в безмозглых ослов! К тому же надо смотреть на вещи трезво – я не могу запретить ей лезть в эту дыру. А если ее будет сопровождать Коронадо, то потом не избежать разговоров о том, что у меня просто не хватило духу последовать за ней".

– Хорошо, – бесцветным голосом сказал он, – мы спустимся туда вместе. Тубал, распорядись, чтобы к яме принесли кувшин родниковой воды.

Глаза Ясмин влажно блеснули в прорези никаба.

– Я рада, что вы согласились, амир. А зачем вода?

– Вы смочите ею свой платок. Так делают рудокопы, чтобы защититься от ядовитого воздуха подземелий.

Принцесса дернула поводья белой кобылки, и та размеренным шагом двинулась к яме. Кортес бросил выразительный взгляд на Коронадо и последовал за ней.

Яма уходила на добрых десять локтей вглубь. Рабочие разобрали завал, и теперь окаймленная белым известняком дверь выглядела настоящими воротами в ад. По знаку Кортеса молодой невольник-нубиец осторожно приблизился к отверстию и зажег факел – пламя затрепетало, потом вытянулось в сторону проема.

– Я пойду первым, – сообщил Эрнандо принцессе. Он обмотал лицо влажной тряпкой и завязал ее концы узлом на затылке. – Прошу вас беспрекословно и быстро выполнять все мои… распоряжения. Возможно, от этого будет зависеть ваша жизнь.

Ясмин фыркнула, но возражать не стала. Кортес отобрал у нубийца факел и спрыгнул в яму. Принцесса предпочла спуститься по деревянной приставной лестнице.

В подземелье пахло сыростью и плесенью. Этот запах был настолько силен, что проникал даже сквозь мокрую ткань. Каменные ступени, уходившие в темноту, казались предательски скользкими, так что время от времени приходилось хвататься за отвратительно влажные стены. Несколько раз Кортес ударялся затылком о низко нависавший шершавый свод и тихо поминал дьявола, жалея, что не надел шлем. Ясмин, шедшая позади, тоже шептала себе под нос что-то по-арабски – по-видимому, ругалась. Когда позади осталось сорок две ступеньки, желтый свет факела выхватил из тьмы чье-то искаженное в ужасной гримасе лицо с налившимися кровью глазами.

– Что там? – в голосе принцессы прозвучали тревожные нотки. – Почему вы остановились, амир?

Кортес перевел дыхание. В первое мгновение ему показалось, что чудовище живое и сейчас бросится на него, но потом он сообразил, что перед ним всего лишь вырезанное в камне изображение.