Текст книги "Темные туннели. В интересах революции. Непогребенные. Трилогия"

Автор книги: Сергей Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Нет!

Не может Толя себя заставить стрелять в него. Пусть сначала Никита… Может, они очнутся сами, если Толя снимет командира… Но энкавэдэшник прикрывался живым щитом из гэмэчелов и постоянно менял позицию. Попасть в него было почти невозможно.

А вот Аршинов, похоже, не сентиментальничал. Снял точным выстрелом толстяка Димку… Тот завалился набок, перекатился на спину и развернулся ногами в сторону противника, пытаясь вести стрельбу из положения лежа, но прапор добил его новой очередью.

Следом ухватился за живот и медленно лег на асфальт изрешеченный пулями Гриша.

Прощай, Гриша. Вот и отшумели птицы Охотного ряда над твоей головой…

Крабу удалось пулей достать одного из носильщиков. Автоматная очередь хлестнула Макса по ногам и, очевидно, повредила сухожилия. Он рухнул на колени, а носилки накренились так, что обмотанный красной материей груз начал с них сползать.

На глазах у Толи погибал его отряд. И ничего нельзя сделать.

Никита же оставался невредим. Он-то знал, что не бессмертен…

Толя переключил автомат на одиночные выстрелы, затаил дыхание и тщательно прицелился. Однако толстяк вновь скрылся за спинами своих креатур.

– Отступаем! В Метро! Нас прикроют! – закричал толстяк так громко, что даже Толе было слышно.

Если они доберутся до входа на станцию, Толе и его двум товарищам конец. Группу гэмэчелов встретят части Красной армии, и трем диверсантам уже ничего не светит. Их миссия будет окончательно провалена, а тела их сожрут огромные слизни…

Отряд Никиты перестроил порядки. У носилок раненого Макса сменил Артур. Сам Максим подполз, волоча ноги по асфальту, к группе гэмэчелов. Они повели огонь так слаженно, что Аршинов, Краб и Толик не могли высунуться из-за деревьев. Однако Анатолия волновал не столько обстрел, сколько стремление Никиты унести носилки с поля сражения. Что же в них такое?

Выпустив вслепую длинную очередь в сторону своих бывших бойцов, Анатолий спрятался за ствол. И вдруг сообразил, что по ветвям можно забраться вверх, проникнуть внутрь здания! Сверху наверняка лучше обзор… Противник будет как на ладони.

Нижние ветви огромного баобаба начинались почти на высоте человеческого роста, а на уровне второго этажа и выше уходили в окна, переплетаясь с ветвями других деревьев. Анатолий забросил автомат за спину, повис на ветке, подтянулся и оседлал ее, а затем начал подниматься по перекрученным ветвям, как по ступеням винтовой лестницы.

Пули свистели над самой головой, несколько впилось в шершавый ствол совсем рядом, а одна обожгла плечо.

Но Толе все же удалось проползти по ветке в оконный проем. Перемахнув через подоконник, он свалился на усыпанный кирпичными обломками пол кабинета на втором этаже здания.

Глава 19
Перестройка отменяется

Невиданной толщины стены слегка приглушили грохот выстрелов.

На первый план выступили другие, полупризрачные звуки.

Анатолию показалось, что он слышит голоса местных духов, а может, это был шум ветра, гулявшего по закоулкам полуразрушенного здания. В любом случае дальше хотелось идти на цыпочках, ступая как можно тише, чтобы не потревожить подопечных дяди Феди. Из этого странного состояния Толика вырвал пронзительный клекот, донесшийся с площади.

Забыв о духах Лубянки, он бросился к выходу из кабинета, с разбега перепрыгнув через груду сгнивших дверей. Коридор второго этажа был очень узким, отчего казался длиннее, чем был на самом деле. Анатолий миновал два кабинета-близнеца, свернул в третий и бросился к оконному проему.

Ситуация на площади кардинально изменилась. В бой вмешалась третья сторона. В небе над Лубянкой, заслоняя лунный диск кожистыми крыльями, парили сразу пять птеродактилей.

Краб и Аршинов оказались в выгодном положении, поскольку были прикрыты деревьями. Крылатые ящеры атаковали гэмэчелов, находившихся на открытой местности. В смертельном поединке столкнулись две равные по мощи, ненависти и жизненной энергии силы. Толя увидел, как поднимается Гриша и начинает шевелиться Димка. Гэмэчелы обрушили на птеродактилей ураган огня, но те не собирались отступать. Один крылатый ящер метнулся к стоявшему на коленях Димке, вцепился острыми когтями в плечи. И медленно, отягощенный грузом, поднялся в небо. Дима, как десантник на парашюте, продолжал палить из автомата.

Ящер отпустил добычу, швырнув гэмэчела на асфальт, но тут же подхватил его вновь. Оглушенный падением и выронивший оружие Димка безвольно повис в лапах чудовища. Несколько мощных взмахов крыл – и ящер скрылся за остовами домов Театрального проезда.

Птеродактили продолжали атаковать. Один из них схватил Гришу, второй с лету мощным ударом клюва снес Артуру половину черепа. Тот рухнул на землю, а носилки пришлось подхватить Никите.

Анатолий выстрелил в толстяка и чуть не попал: пуля сбила фуражку с его головы. Никита с Серегой, волоча носилки, скрылись в проходе между разросшимся сквером и зданием, фасад которого украшала громадная, насквозь проржавевшая буква «Я».

Да ведь Никита рвется к той же вентиляционной шахте! Быстрее, к другому окну… Может, Толя еще успеет перехватить их… Но вместо этого Толя смотрел как его отряд… Как его бывший отряд дает свой последний бой. Как сражается с летучими чудищами. И как проигрывает.

На площади разыгрывался завершающий акт трагедии, и Анатолий просто не мог, не имел права не принять в нем участия. Он опер локоть о подоконник, перехватил поудобнее автомат и поймал в прицел ближайшего ящера. Тот как раз кружил над площадью, выбирая добычу. Впервые появилась возможность вести прицельный огонь с удобной позиции.

Тут уж ты не должен промахнуться…

После нескольких точных попаданий ящер резко завалился на левое крыло, перевернулся в воздухе и врезался в здание Политехнического музея. Цепляясь когтями за стену, он рухнул на землю и забился в судорогах.

Одержанная Анатолием маленькая победа не могла повлиять на исход основной битвы. Птеродактилю удалось повалить на асфальт Макса. Усевшись на нем, монстр яростно молотил гэмэчела крыльями и орудовал клювом, терзая добычу. В стороны разлетались куски окровавленной плоти. Наконец ящер уверился в окончательной победе и взлетел над площадью. На землю с грохотом упал Максов автомат.

Между тем Гриша не собирался сдаваться и продолжал бороться за свою жизнь в двадцати метрах над землей. Кажется, он сумел достать нож и теперь кромсал чувствительное брюхо чудища. В конце концов оно сдалось. Издав рассерженное шипение, монстр выпустил добычу. Гриша несколько раз перевернулся в воздухе. Падая со страшной высоты, он сумел пружинисто, с кошачьей грацией, приземлиться на ноги. Через несколько долгих секунд он медленно поднялся и упрямо двинулся к оброненному Максом автомату.

Над Лубянской площадью вновь раздался треск автоматных очередей. Гриша попеременно поливал огнем то терзавшего Диму птеродактиля, то носившихся в небе его собратьев.

Толя наконец сбросил оцепенение и кинулся в коридор. Хруст битого кирпича под ногами, грохот выстрелов и неистовый клекот птицеящеров… В голове крутилась одна навязчивая мысль: остановить Никиту, не позволить спуститься под землю, не дать ни ему, ни гэмэчелу с таинственным грузом попасть в Метро. Вся зараза должна остаться здесь – на прокаженной поверхности.

Анатолий вихрем пронесся по длинному коридору в торец здания, выглянул в окно и спрыгнул вниз. Приземление не прошло бесследно: он отшиб стопы, замешкался на пару мгновений и, возможно, поэтому остался жив. Никита стоял у будки вентиляционной шахты, стальная дверь ее была немного приоткрыта. У ног толстяка валялся ненужный противогаз. В одной руке он держал пистолет, а в другой сжимал рычаг запорного механизма. Услышав шум, Никита поднял глаза.

Взгляды врагов скрестились. Секунду-другую Никита раздумывал над тем, стрелять или нет, а затем рванул дверь на себя и нырнул в образовавшую щель. Дверь тут же захлопнулась. Пули из Толиного автомата лишь оставили глубокие вмятины на ржавом металле.

Приблизившись к двери, Анатолий подергал за ручку. Без шансов.

Теперь помочь мог только Аршинов с его запасами взрывчатки. В поисках прапорщика Толя шагнул в сторону площади и вдруг понял, что не слышит ни выстрелов, ни клекота птеродактилей. Какофония звуков сменилась полнейшей тишиной, от которой Толе стало не по себе. Что, если в побоище с крылатыми ящерами погибли не только гэмэчелы, но и Краб с Аршиновым?

Стараясь ступать бесшумно, он направился к скверу. Вскоре нашлось идеальное укрытие: на гранитном постаменте лежал валун, достаточно большой, чтобы за ним можно было укрыться. Подбежав к нему, Толя рассмотрел часть надписи, сохранившейся на подножии: «Этот камень доставлен обществом…»

За этим укрытием он и залег.

Над головой раздался знакомый свист рассекающих воздух крыльев. Вскинув автомат, Анатолий поймал в прицел пикирующего на него птеродактиля и нажал на спуск. Ничего. Клац. Когда он понял, что без толку израсходовал последние патроны на стрельбу по стальной двери будки, вместо того, чтобы перезарядить оружие, времени уже не осталось. Крылатое чудовище было всего в нескольких метрах…

Но тут из дальнего конца сквера донесся треск автоматной очереди. Свои прикрывают! Птеродактиль взмыл в небо и, не собираясь отказываться от добычи, принялся кружить над сквером.

Анатолий судорожно пытался вставить новый рожок, когда услышал чьи-то осторожные шаги. Спасителем, стрелявшим в крылатое чудовище, оказался вовсе не Краб и не Аршинов.

В нескольких шагах от Анатолия, целясь в него из автомата, стоял Гриша.

Лицо его, покрытое коркой грязи и подсохшей крови, напоминало маску. Одежда, располосованная птеродактилем и прошитая множеством пуль, превратилась в лохмотья.

Но он не чувствовал боли и не боялся терять кровь. Это был стальной человек, оживший памятник, безжалостный голем. Воин, о каком мечтали все диктаторы во все времена, но созданный отставным палачом после заката человечества.

Анатолий не пытался пустить в ход оружие.

Гэмэчел все равно выстрелит раньше.

Может быть, снять противогаз, чтобы Гриша увидел его лицо и услышал не искаженный резиной голос? Впервые он оказался с этим монстрочеловеком лицом к лицу… С таким родным – сколько боев, сколько дорог вместе пройдено – и совершенно чужим. Нездешним. Неподземным.

Толя опустил ствол. И вдруг вслед за ним то же самое сделал и Гриша. Почему? Узнал в Толе бывшего командира? Узнал собрата по эксперименту? Или просто как бездушный механизм перестал идентифицировать Анатолия как врага, как цель?

Толе показалось, что между ними образовалась какая-то незримая, тонкая связь. Поэтому гэмэчел и не…

И тут из кустов выпрыгнул Краб, как чертик из табакерки.

– Не стрелять! – отчаянно крикнул Анатолий, но опоздал.

Увидев Толю и гэмэчела, Краб без всяких предисловий выпустил очередь точно в спину Грише. Тот сделал шаг вперед, зашатался, но удержался на ногах.

Ситуация вышла из-под контроля. Гэмэчел развернулся на пятке и в движении, не целясь, ответил Крабу короткой, точной очередью. Все пули достигли цели: вор выронил автомат, взмахнул руками и упал на спину.

В пылу схватки все забыли о птеродактиле, который воспользовался царившей внизу неразберихой, чтобы выбрать наиболее легкую и доступную добычу. Середину сквера накрыла огромная тень. Летающий ящер в полете сбил Гришу на землю, вцепился когтями в неподвижно лежавшего Краба и оторвал его от земли. Толя, боясь задеть Краба, с опозданием начал прицельно бить по крылатому монстру. Птеродактиль уже успел набрать приличную высоту. Ранить чудовище удалось лишь тогда, когда оно отлетело на достаточно большое расстояние. Однако крылатый ящер все же выронил свою добычу. Тело Краба, выглядевшее издали как темная точка, стремительно приблизилось к земле и пропало в руинах полуразрушенных сталинских многоэтажек.

Сердце Анатолия болезненно сжалось. Ощущение было такое, будто это он сам рухнул на землю вместо своего товарища. Он повернулся к Грише, и вдруг хлопнули выстрелы. У него на глазах череп гэмэчела разлетелся на куски, а обезглавленное тело, сделав несколько шагов назад и вперед, рухнуло на землю, заливаясь кровью. Ошарашенный стремительным развитием событий Анатолий с ужасом понял, что череда кошмаров продолжается. Он без сил опустился перед Гришей на колени.

– Стрелять точно в башку – самый надежный способ прикончить этих суперменов, – самодовольно заявил Аршинов, выходя из-за мемориального камня. – А куда подевался Краб? Мы разделились, чтобы быстрее найти тебя, а теперь его ищи-свищи…

Анатолий молча смотрел на прапора: тот блаженно улыбался, гордый своей победой. Воистину, не ведает, что творит. Анатолий устало махнул рукой:

– Никого искать не надо. Краба больше нет, его унес ящер. Здесь никого больше нет. Двое ушли под землю и заперли дверь изнутри.

– А я тут зачем? – Аршинов снял с плеча рюкзак и тряхнул им. – Взрывчатки столько, что через пять минут я эту будку к едреной фене разнесу! Потопали, нечего тут рассиживаться. У нас еще дел по горло. Эх, давненько же я не брал в руки тротиловых шашек.

Слова Аршинова, его бодрый голос заставили Толю сдвинуться с места.

Всего несколько минут назад потерял сразу двоих друзей.

Корбут и Никита должны ответить за гибель его ребят.

Аршинов знал свое дело. Анатолий едва успевал следить за ловкими движениями профессионала. Заряд был заложен по всем правилам подрывного искусства. Прапорщик велел Анатолию отойти за угол ближайшего здания, забросил рюкзак за спину, чиркнул самодельной зажигалкой и присоединился к товарищу.

В последнее время было слишком много треска и грохота, поэтому взрыв показался Анатолию не слишком громким. Тем не менее свою задачу взрыв выполнил: металлическая дверь с грохотом упала на землю. Толя собирался сразу рвануть вниз по лестнице, но ему пришлось убавить прыть – мешала поднятая взрывом туча пыли. Как только она рассеялась настолько, что стала видна стальная лестница, Толя первым начал спуск в подземелье.

На восьмом, последнем пролете диверсанты сняли противогазы, перчатки и остановились перед знаменитой второй дверью. Анатолий надавил на рычаг, чтобы узнать, понадобится ли взрывчатка. Дверь послушно приоткрылась. Подоспевший прапорщик распахнул ее ударом ноги и в воздухе очертил полукруг стволом автомата. Никого. Анатолий остановился на середине бетонного куба. С ненавистью посмотрел на дверь, которая вела к подземному Лубянскому кладбищу.

Ворвался в коридор…

Корбут стоял у двери лаборатории, прижимая к груди стопку папок и бумаг. При виде бывшего подопечного профессор переменился в лице, охнул и уронил свою ношу. Листки с чертежами и формулами разлетелись по полу, и Толя пошел к профессору прямо по ним.

– Эвакуируетесь, Михаил Андреевич? – спросил он. – Задержитесь на минуточку, сделайте милость. Как-никак бывший пациент в гости зашел!

Корбут был явно перепуган до смерти. Он пытался что-то ответить, но издавал только невнятное мычание. Совсем недавно Толя мечтал о том, как переломает экспериментатору ребра прикладом, но теперь боялся пришибить его одним ударом и тем самым лишить себя удовольствия поговорить по душам.

Наспех обыскав ученого, Анатолий схватил его как нашкодившего мальчишку за ухо и вздернул его вверх. Профессор встал на цыпочки, как дрессированный пудель. Заведя профессора в лабораторию, Толя толчком усадил его на ближайшую кровать и придвинул штатив с капельницей.

– Ну, профессор… Вы столько рассказывали мне о пользе превращения… Неужели самому неинтересно попробовать?

Глаза Корбута округлились от ужаса.

– Р-р-ради всего с-с-вятого… – Профессора начала бить дрожь. – Только не это…

– Да бросьте! Вы же станете генетически совершенным существом. Сможете покорять просторы, лежащие на поверхности! Будете неуязвимы для моих пуль. Может статься, вообще никогда не умрете…

– Не надо… Зачем вам это?..

– Зачем это вам, профессор? Зачем вам было лишать меня моей жизни, моих верных товарищей? Зачем было превращать живых людей в механизмы? Зачем вам переделывать человека?

– Вы не имеете права!

– А какое право у вас было?

– Право ученого! Право гения! Я изменю мир!

– Увы. – Анатолий покачал головой. – Увы.

Он поднял Корбута за шкирку с кровати и силой впихнул его в распахнутую барокамеру.

– Вам не доведется изменить мир. Но мир сейчас изменит вас.

Он захлопнул дверцу барокамеры, крутанул вентили запоров…

– Не напрягаемся, – подмигнул он профессору.

Стены аппарата заглушали истерические вопли Корбута. Но за толстым стеклом иллюминатора было видно лицо безумца с распахнутым ртом и вздувшимися жилами.

В коридоре послышались выстрелы.

Аршинов! Толя оставил Аршинова наедине с двумя самыми опасными головорезами!

Прапор был опытным бойцом, однако устоять против гэмэчела и энкавэдэшника в узком коридоре не смог бы. Черт побери! Толя бросился к двери.

Никита, отстреливаясь из пистолета, пятился к лаборатории. Чтобы не получить пулю от Аршинова, Толя дождался, пока толстяк поравняется с дверью, и втащил его за шиворот внутрь, сделав ему подножку.

Тот быстро оправился от неожиданности, через миг уже поднявшись на ноги. Отточенным движением провел бросок через бедро. Анатолий кубарем покатился по полу. Когда он встал, Никита уже держал его на мушке. Ситуация повторилась до мельчайших деталей. Черный зрачок пистолета завораживал и лишал воли. Сердце у Анатолия готово было вырваться из груди, в голове бухали молоты. Аршинов, кроя матом, спешил на помощь, но опаздывал в любом случае. Автоматом Толя тоже не успел бы воспользоваться.

– Вот и все, – сказал Никита.

И выстрелил.

Целился он ровно в середину лба. Шансов выжить – ноль.

Толя видел, как сгибается пухлый указательный палец, как уходит немного вниз ствол…

Конец.

Но в самый последний миг рука Никиты вдруг отскочила в сторону, и это дало Толе самую последнюю крошечную спасительную возможность. Толику показалось, что он видит закругленную головку покидавшей ствол пули. По крайней мере, он точно знал направление полета свинцовой пчелы и, отклонившись, на несколько миллиметров сторону, почувствовал колебание воздушного потока у своего виска.

Рядом с Никитой, словно материализовавшись из разреженного звенящего воздуха, стояла Лена, Толин ангел. Ангел-спаситель. Это она сбила прицел.

Никита метнул на нее бешеный взгляд и наотмашь тыльной стороной ладони хлестнул по челюсти. Голова девушки мотнулась, и она рухнула на пол.

Анатолий ударил мыском ботинка по запястью инструктора, и пистолет вылетел из руки Никиты, словно камень из пращи. Толя вцепился в китель толстяка, резко опустился на одно колено и швырнул противника через себя прямо на столы, уставленные приборами и колбами. Грохот падающих инструментов и звон стекла распался в голове Анатолия на составляющие и синтезировался в подобие победного марша.

Он вскочил на ноги, повернулся к Никите, замахнулся…

Тот все еще барахтался на столе, а когда наконец встал, стало ясно, что жить ему осталось меньше минуты: из раны в шее торчал длинный осколок стекла. Никита выдернул его, но остановить фонтан крови, бивший из перерезанной сонной артерии, было невозможно. Еще не осознав, что это конец, толстяк снова двинулся на противника, держа осколок, как нож, обратным хватом.

Потом вдруг понял, что не дойдет. Сел грузно на пол…

И прежде чем Толя успел понять, что происходит, вонзил осколок в спину несчастной девушки. Улыбнулся и умер.

Лицо Корбута, наблюдавшего за расправой над Никитой через иллюминатор барокамеры, посерело от ужаса. Толя метнулся к распростертому на полу телу своей любимой. Потянул осторожно из раны стеклянный кинжал… Вслед за ним плеснула кровь.

Елена застонала.

Правая сторона… Он ударил ее в правую сторону. Сердце не задето… Но она может умереть от кровопотери! Толин взгляд упал на барокамеру. Он рванул запоры, откинул крышку. Корбут от ужаса трясся.

– П-прошу… П-прошу…

– Умеешь оперировать?!

– П-прошу…

– Останови кровь! Сука! Спаси ее! Спаси ее, и я сохраню тебе жизнь!

Корбут, сломленный, обмочившийся, не веря своим ушам, выполз наружу. Как битая собака озираясь на Толю, подобрался к девушке и ощупал рану.

– П-положи ее на стол… Я сделаю. Сделаю. В ране осколки… Я сделаю.

Анатолий поднял своего ангела на руки и перенес на кушетку. Корбут поплелся к шкафам, извлек из них скальпель, спирт, бинты. Толя навел на него ствол: кто знает, на что способно сейчас это чудовище?

Корбут сделал надрез, установил зажимы…

И тут у Толи над ухом щелкнуло. Он поднял глаза.

Прямо перед ним стоял Серега. Его Серега. Друг с восьми лет. Спортсмен и инженер тренажеров из качалки на Гуляй Поле. Серега, которому Толя цитировал Кропоткина и рассказывал о мистике в «Мастере и Маргарите». Серега, мать которого приютила Толика-сироту, только-только потерявшего Иннокентия Вениаминовича. Белый кафель путевой стены Войковской, брезентовые стены «качалки», портрет Че Гевары и бесконечные туннели, пройденные рука об руку.

Серега держал у Толиного виска ствол автомата. Глаза у него были пустые. Смотрел он на Корбута. На своего создателя и мучителя. На своего хозяина.

А Корбут теперь глядел на него.

– Ну, кажется, ветер переменился, – совсем другим голосом сказал профессор.

– Серый, – позвал своего друга детства Толя. – Сереж… Это ведь я…

Тот немигающим змеиным взглядом прополз по Толиному лицу и ничего не ответил.

– Убей его, – приказал Корбут.

Серега кивнул.

В коридоре громыхнуло, повалил едкий дым, и на пороге возник Аршинов.

– Елы-палы, – ошалело выговорил он. – Фигасе сцена.

Серега с сумасшедшей скоростью крутанулся назад и прикладом въехал прапорщику в челюсть. Аршинов отшатнулся к стене и съехал на пол.

Серега с сумасшедшей скоростью крутанулся назад и прикладом въехал прапорщику в челюсть. Аршинов отшатнулся к стене, съехал на пол.

Анатолий машинально поднял руку с пистолетом и нажал на спуск – хлопнул выстрел. Пуля вошла Сергею в основание шеи, он рухнул, как подкошенный.

– Прости, Сереж, – сказал Анатолий с болью в голосе. – Я не хотел так.

– Это грех, батенька, – издевательски продребезжал Корбут со своего места. – Чудовище-то он, он франкенштейн, а прикончил-то его ты…

Девушка застонала и заерзала на койке. Простыня, на которой она лежала, вся намокла от крови.

– Продолжай операцию, тварь! – приказал Анатолий.

Аршинов, матерясь на чем свет стоит, приподнялся на разъезжающихся ногах.

– Как у вас тут интересно, – нечленораздельно пробормотал он.

– Посмотри за ним, – попросил Толя у прапора.

Аршинов взял профессора на мушку, а Толя опустился на колени перед Серегой. Тот лежал лицом вниз, и вокруг расплывалось целое море красной-красной крови. Обычной человеческой крови. Пуля вошла в затылок, а значит, выходя, снесла пол-лица. Переворачивать Серегу на спину Толя просто побоялся.

– Грех, – повторил он. – Грех.

В коридоре загрохотали сапоги. Корбут зашивал рану.

– Она будет жить, – недовольно сказал профессор, глядя Толе в переносицу.

Анатолий поднял девушку на руки. Посмотрел на Михаила Андреевича.

– Держи эту сволочь на мушке, – приказал он Аршинову.

– Вы же мне гарантировали жизнь, – откашлялся Корбут.

– Но я не обещал вам свободу. Вы идете с нами.

Покидая проклятую лабораторию, Аршинов швырнул себе за спину брикет взрывчатки и плотно притворил за собой несгораемую дверь.