Текст книги "Хранитель леса"

Автор книги: Сергей Казменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Нет, сам я больше туда не летал. Незачем мне это. И сам не летал, и другим не советую.

Вот так эта история и закончилась. Вижу, утомил я вас своим рассказом. Еще акотэ? Нет? Ну как угодно. А, кстати, вот еще одна странность: с тех пор никто меня ни разу об этом Литинге не спросил. Как не было человека. И в полиции он, оказывается – я узнавал зарегистрирован не был, и не хватился его никто, и товарищ его так и не заявился. Мне-то, конечно, спокойнее, что никто с меня за его исчезновение не спросил, но как-то, знаете, не по себе. Исчез человек – и никому дела нет. Странно это.

Ну да ладно, пора и спать. Желаю вам отдохнуть хорошенько, и не обижайтесь на меня за то, что в лес вас не повезу. Найдете себе другого проводника, тут проводников много. Только не просите его везти вас на Ведьмину опушку.

Там очень опасно.

– Ты один, Рейт?

– Да, привет.

– Эниару эвакуируют.

– Что?!..

– Эниару _э_в_а_к_у_и_р_у_ю_т_.

– То есть как? Всех?

– Не будь наивным. Их же двести миллионов.

– Не может быть. Ведь противник еще очень далеко.

– Оказывается, противник совсем рядом.

– Да-а... Как ты узнал?

– Вчера прибыл офицер связи из Метрополии. Оказался моим хорошим знакомым еще по Третьему корпусу.

– Что же теперь будет?

– У тебя есть там капиталы?

– Ерунда, да и все застраховано. Основное в Метрополии, ты же знаешь. Но ведь до Эниары всего два парсека... Нас же даже и не подумают эвакуировать. Кому мы нужны? Так, обработают попутно, на это они мастера.

– Не паникуй.

– И меня дернул черт залезть в эту дыру! Кто же знал, что противник так близко?

– Не паникуй, говорю. Сюда идут шесть фрегатов. Нас будут защищать.

– Что? Да опомнись: кому мы нужны? Нас элементарно ликвидируют, ты же знаешь, как это делается. Не-е-ет, пора сматывать, и поскорее. В каком состоянии твоя яхта?

– Нас будут защищать, говорю тебе. Недолго, но будут. Во всяком случае, времени, чтобы убежать, хватит. Подумай сам: для того, чтобы с нами покончить, хватило бы и одного фрегата. Сюда идут целых шесть.

– П-почему? Зачем им это, ты можешь объяснить? Связи, что ли, твои сработали?

– Да какие к черту связи? На таком уровне никакие связи не помогут. Тут другое: их что-то внезапно заинтересовало в нашем лесу. Очнулись, называется, черт бы их всех побрал! На фрегатах везут какое-то специальное оборудование, целый отряд специалистов. Сам понимаешь, просто так операции такого масштаба не проводятся. Это шанс, Рейт, ты понимаешь?

– Ты хочешь сказать?..

– Да, именно. Мы должны попробовать захватить в свои руки то, что их интересует. Тогда мы сможем диктовать свои условия.

– А как мы узнаем, что им нужно?

– Кое-что мне уже известно. Речь идет о каких-то зародышах. Короче, бросай все остальные дела и подключай всю свою агентуру. Пусть хоть всю планету перекопают, пусть используют любые методы. Ну да не мне тебя учить. Можешь обещать им что угодно в случае успеха – все равно им подыхать вместе с остальным быдлом.

– Ладно, попробую. Но надо, чтобы об Эниаре пока никто больше не знал. Офицер не проболтается?

– Уже нет.

– Понятно. Он сказал что-нибудь еще?

– К сожалению, он знал не очень много. Так, кое-что слышал краем уха. Кстати, обрати внимание на район Сиреневых гор – он откуда-то знал это название.

– А ты уверен, что он сказал тебе все, что знал?

– Знаешь, Рейт, он очень хотел сказать больше, особенно под конец. Но увы...

– Понятно. Последствий ты не боишься?

– Я не обязан охранять его жизнь, если ему вздумалось устроить попойку, а потом бродить ночью по городу. Твои люди, кстати, уже нашли беднягу. Так что последствий я совсем не боюсь. Я боюсь другого – что нам придется бежать, так и не добыв этих самых зародышей. Вот тогда действительно могут быть последствия.

– Сколько у нас времени?

– Возможно, всего несколько суток. Так что начинай немедленно. Пусть начнут патрулирование над лесом. И запрети проводникам все полеты, чтобы не путались под ногами.

– А как им прикажешь?

– Придумай что-нибудь. Ты же, как-никак, префект. У тебя же, в конце концов, лагеря – ну объяви положение чрезвычайное.

– Ладно, губернатор. Уговорил.

– Давай, действуй. И не жалей своих дармоедов, пусть побегают напоследок.

2. РАССКАЗ РОАЛА

Думаешь, оторвались? Хм... У них же тут база рядом с космопортом. Если этот запрет на все полеты был серьезным, то они еще могут нас перехватить. Элементарно перехватят. Сволочи! Меня от одного их вида тошнит! Спокойнее? Черта с два! Ненавижу их, ненавижу!

Знаешь, поверни-ка правее. Скорее, и вниз теперь, между теми холмами пройди. Я эти места знаю, у них рядом пост, запросто засечь могут. Еще ниже опустись, еще ниже, иди над самыми деревьями. Вот так, а теперь прямо по долине. Дольше, зато безопаснее.

И угораздило же меня тогда влипнуть! Ведь всю операцию сорвал, все из-за меня. Главное, зря я на Побережье-то летал, ты был прав. Послушал бы тебя, и дело было бы сделано, а так... Даже не помню толком, как все произошло.

Как прилетел, помню. Вертолет у поселка посадил, там еще несколько машин рядом стояло. Как в бар зашел, помню. Бармен там еще тощий такой, улыбался все. Как потом к Океану вышел, помню. Тихо было, спокойно. Самое, говорят, поганое время. А дальше – сплошной провал, хоть об стенку головой бейся. Иногда будто и пытается что в память прорваться, как сон какой позабытый, да не ухватить никак. Мне в госпитале разъяснили, что это обычное дело, когда зеленкой заболеваешь. Так я и поверил! Это у них, гадов, обычное дело так человека наркотиками накачать, чтобы он позабыл начисто, как его ограбили. Тоже мне, болезнь – зеленка! Да окажись я рядом с вертолетом, я бы уж наверняка успел ввести стимулятор, и все бы обошлось. А так... Они же меня взяли голыми руками, хорошо еще, что совсем не прикончили. Могли. И хорошо, что блок в памяти стоял, так что в бреду я не болтал лишнего.

Но зато они меня три раза ограбили. Три раза! Первый раз, наверное, еще на побережье. Забыли они, что я туда на вертолете прилетел. Забыли, и все. С неба я туда, по их мнению, свалился. И летает теперь мой вертолет неизвестно где. Второй раз – уже в госпитале. А может, и раньше. В описи моего имущества денег не оказалось вообще. Представляешь – ни гроша! Я поговорил потом с теми, кто эту опись составлял. Когда выписывался. Ох какими кристально чистыми глазами они на меня смотрели! Такой взгляд приобретается только от долгой практики. Хорошо отполированный взгляд.

Мерзавцы!

Ну а в третий раз меня уже при выписке ограбили. Выпустили без гроша в кармане и всего в долгах. За лечение насчитали шесть тысяч монет – это же ума лишиться! Даже пуговицу на рубашке, ими же, наверняка, и оторванную – и ту в счет включили! И не проверишь, и не придерешься...

Спокойнее, говоришь? Да я полгода спокойным был, полгода! Совершенно спокойным. Пока тебя вот сегодня не встретил.

Конечно, все мои документы пришлось оставить в госпитале в качестве залога. Они мне взамен удостоверение выдали. Тут тех, кто с такими удостоверениями, и за людей не считают. Пришлось с ним, конечно, в полицию идти, регистрироваться. Ловко у них тут все обставлено – одни грабят, а другие это в законную форму облекают. Да знал я об этом, конечно же знал! Пойми ты, мне же выговориться надо! Я же с тех пор, как мы с тобой расстались, ни с кем поговорить по-человечески не мог. Я выговорюсь и успокоюсь, только ты мне не мешай.

Мне в полиции все-все про законы здешние порассказали. И об ответственности за неуплату долга в установленный срок, и о запрете на выезд, и об ограничении в правах. Законы у них тут на все, оказывается, есть. Такие законы, что человека сами-собой на преступление толкают. Потому что деваться-то некуда. Или нарушай закон, или помирай. А когда я заикнулся о том, что неплохо бы выяснить, куда же все мои деньги пропали, полицейские мне посоветовали нанять адвоката. Они, мол, такими делами не занимаются. Вернее, мне сказали, что подобные вопросы не в их компетенции, что их дело – следить за соблюдением порядка, а если я имею какие-то претензии к госпиталю, то мне следует обратиться в суд. Сержантик такой сказал.

Вот так я тут и остался: один, без денег, весь в долгах и с двумя только нитями – Герри и Кеммелом. Донесение о случившемся я, конечно, отправил при первой же возможности, ну а на помощь, ты сам знаешь, рассчитывать было нечего. Надо было как-то определиться и действовать самостоятельно. С момента твоего вылета к Кеммелу прошло уже с полгода, ты так и не объявился, и я решил, что Кеммела пока следует избегать. Значит, оставался только Герри.

Назад, назад поворачивай! Быстрее, Карл! По-моему, он нас не заметил. Иначе увязался бы. А может, это тоже кто из нарушителей был? Надо же такое невезение – именно сегодня день солнечный! Слушай, давай южнее возьмем для гарантии. До Хинковых холмов долетим, а там и повернем. А то, знаешь, не может же без конца везти.

Значит, оставался мне один путь – попытаться через Герри на место выйти. Я ведь не знал, что у вас там с Кеммелом случилось. Боялся, что ты вообще провалился, и тогда, значит, они настороже и ждут, когда и я в западню угожу. О том, что ты в лесу пропал, когда Кеммел живой и здоровый в Городе появляется, я и подумать не мог – ведь он о вашем полете никому не рассказывал. Но это я уже позже так рассуждать начал. А тогда вышел я из полицейского участка и не знаю, куда податься. Шел, куда глаза глядят. И пришел на площадь, где памятник стоит. На площади этой, как ты знаешь, главный кабак местный, где проводники собираются. Центром они его называют. И подумалось мне, что самое время мне в этот Центр заявиться, потому как делать-то все равно нечего.

Ты помнишь, какая там внутри обстановка? Ну да, прямо против входа стойка бара, слева отдельные кабинеты, где обычно сделки с клиентами заключаются, ну а справа общий зал. Вошел я, значит, внутрь, у входа остановился. Музыка, конечно, играет, кто-то на эстраде вертится, народ кое-какой за столиками сидит. Днем-то там обычно немного народа, хотя наверху, где в куант да рулетку играют, никогда, по-моему, пусто не бывает. Но тогда день уже к вечеру клонился, так что в зале народ уже собирался.

Стою я, значит, соображаю, как быть, а бармен тамошний в это время, смотрю, пальцем так меня подзывает. Пока я к нему подошел, он мне уже налил с четверть стакана и молча так пододвигает. Я ему объясняю, что нет, мол, ни гроша, нечем расплатиться. А он отвечает, что ему таких вещей объяснять не надо, он и так видит. Я, говорит, угощаю. Ну выпил я, хотя натощак да после такого дня не больно хотелось. Жду, что дальше будет. Наверное, думаю, в баре работу предложит – прибираться, там, или еще чего. За полцены, конечно – по мне же видно, что на все готов. Но у него, оказывается, другое насчет меня соображение было. Спрашивает: удостоверение-то хоть имеется. А как же, отвечаю, в порядке удостоверение. Показал. А что умеешь? Вертолет, говорю, водить умею, стрелять... Ну он мне тогда и показывает на один из столиков. Вон к тому, говорит, подойди, ищет он ассистента. Так вот я и познакомился с Эдвином Эварсом.

Вообще он тут больше известен как Мрачный Эд. Промышляет, как и многие здесь, в основном тем, что привозит всякую гадость из леса и сбывает ее перекупщикам. Ну а проводником только для прикрытия представляется – обычная здесь история. Занятие это довольно опасное, особенно для ассистентов, которых, в основном, под удар-то и подставляют. Зато денежное. Если суметь вовремя из игры выйти, то все может удачно сложиться. Но обычно это мало кому удается. Там ведь конкуренция жуткая, и новые люди им совсем не нужны. А потому как начнет ассистент в курс дела входить, связи кое-какие собственные налаживать, в лесу ориентироваться, так и выводят его на клопа. Клопами тут мнимых перекупщиков называют, которые на полицию работают. А поскольку выводят ассистента на клопа с таким товаром, что откупиться ему невозможно, то получает он сразу три, а то и пять лет в лагерях. Почти то же самое, что вышка, хотя кое-кто и выживает, говорят. Но из лагерей, сам знаешь, прямая дорога назад на Эниару, и въезд сюда бывшим заключенным запрещен – если, конечно, их снова в лагеря не пошлют. Так что бояться какой-то там мести со стороны ассистента бывшего местным подонкам не приходится, и они тут весьма мило с полицией уживаются. Полиция тут работает только с теми, кто "приличий" не соблюдает. То есть не платит отступного. Ну а кто платит, тех полиция охраняет.

Не беспокойся, со мной все в порядке. Я в таком состоянии полгода здесь прожил, только что поговорить не с кем было. Хотя тебе, конечно, еще труднее пришлось.

Эти полгода... Они же меня неизвестно в кого превратили. Я же теперь ни во что не верю, ты понимаешь это? Я все по инерции делаю. Из меня же это болото всю веру высосало. Я же не человек теперь, я даже думать разучился по-человечески, во мне только и осталось, что злоба и ненависть. Меня теперь и на Землю пускать нельзя, потому что все, на что я гожусь это летать в лес, стрелять, напиваться в кабаке и ненавидеть. Понимаешь, я не верю больше в наши цели. Во имя чего мы работаем? Во имя кого? Это же все не люди! Их же совсем не надо спасать! Их уничтожать надо! Очистить от них все эти планеты, и дело с концом – вот как я теперь нашу задачу понимаю.

Может, ты и прав. Может, это пройдет. Не знаю. Я оказался слишком плохо подготовленным. Таких просто нельзя посылать сюда. Сперва надо научить человека подлости, предательству, надо трусом его сделать, вытеснить из его головы все те красивые идеи, на которых мы воспитаны. Надо сначала превратить человека в червя, а потом уже посылать его сюда. А так... Так это слишком жестоко.

Ладно, буду о деле говорить. На чем я остановился-то? Да, правильно, на том, как я к Мрачному Эду попал. Обыкновенный подонок, как и все остальные, кто этим бизнесом занимается. Конечно, со стороны может показаться, что он далеко не так опасен, как Кеммел, например. Но он опаснее, Карл, опаснее. Потому что на таких, как он, держится весь здешний мир. Кеммел – это исключение, страшное исключение, а Мрачный Эд тем именно и страшен, что он – самый обыкновенный человек этого мира, что он, занимающийся своим гнусным бизнесом, может быть спокойно замещен любым прохожим из толпы, и ровным счетом ничего не изменится. Он преуспевал, и потому едва ли не любой из тех, кто этот мир населяет, с радостью поменялся бы с ним местами.

Нет, Карл, нет. Янсен – это такое же исключение, как Кеммел, только с обратным знаком. И оно только подтверждает изначальную преступность всего этого мира. Ну тем хотя бы, что для нас с тобой он кажется самым обыкновенным человеком, а в сравнении со своим окружением предстает едва ли не святым.

Так вот, устроился я к этому подонку в ассистенты, и стали мы с ним в лес летать. С месяц, наверное, возили клиентов для прикрытия. Так, однодневные вылазки. Капиталов на этом не сколотишь, едва концы с концами сводить удается. Ну а как поулегся шум после ареста предыдущего-то ассистента, так и занялись мы настоящим делом. Своими, выходит, руками я самой отвратительной здешней мафии помогал сырье добывать.

Стали мы за травкой в лес летать, за грибами всякими, за мхом ползучим и прочими милыми штуковинами. Увлекательное, скажу тебе, занятие. Походишь-походишь с полдня, наберешь контейнер, летишь обратно и думаешь, сколько же дуралеев на тот свет теперь через это отправится. Предварительно, конечно, оплатив и нашу работу, и всех, кто дальше с этой гадостью дело иметь будет, и тех, кто ее продает, и тех, конечно, кто во главе этого бизнеса совсем чистенький сидит. Ну и, конечно, работу полиции, которая нас именно и охраняет, если разобраться.

А один раз нам с Эдом здорово повезло, так сказать. Наткнулись мы на полянку, поросшую еще не созревшими белыми споровиками, и нагрузили вертолет так, что едва взлететь смогли. Я, вообще говоря, удивлялся потом, как это Эд меня там не пристрелил, чтобы еще споровиков нагрузить наверное, просто не догадался. А вполне бы мог, кто бы стал чего выяснять? Так вот, если бы они на самом деле хотели контроль наладить, законы свои применять и с нашим бизнесом бороться, то раз пять, не меньше, по пути назад нас задержать бы могли. И за такой груз строго по закону упекли бы в лагеря лет на семь-восемь. Только закон, конечно, не для мафии писан. Кстати, знаешь, что они со споровиками делают? Просто настаивают на спирту и продают как "эликсир силы". Додумались, ублюдки. Сами-то, конечно, и капли в рот не возьмут.

Вот так и летали мы в лес, а жили почти безвылазно на базе у Эда. Вдвоем. Обычное дело для проводников, семейных среди них практически не бывает. Понятное дело, какая женщина согласится по доброй воле в эдакой дыре существовать? А любовь?.. Не смеши меня, какая здесь у них может быть любовь? Взять того же Эда – мне потом кто-то рассказал между делом, что была у него когда-то жена. Денег-то у него, понятное дело, куры не клюют вот и решила какая-то из заезжих гастролерок его кошелек пооблегчить. А он, будто бы, ну так в нее влюбился, что чуть с ума не сошел, когда она удрала обратно на Эниару. С тех пор и стал таким мрачным.

Месяца два ничего особенно интересного не происходило. Раз в неделю примерно нагружал Эд вертолет переработанным сырьем и отправлял меня к перекупщикам. Каждый раз к новому и на новое место – у них там расписание существует, не дай бог нарушить. От меня, собственно, ничего особенного не требовалось. Приведу вертолет на указанную точку где-нибудь в окрестностях Города, посажу и жду, пока перекупщик со своими ребятами прилетит. Потом перегрузим контейнеры, он отсчитает заранее обусловленную сумму – так и не выяснил я, когда же Эд об этом договаривается – и все, расходимся, друг о друге забывая. Моих из этих денег шесть процентов было, и за время работы на Эда я с половиной долга рассчитаться умудрился. Думаю, что Эд вывел бы меня на клопа, как только я выплатил бы весь долг, но, конечно, это лишь догадка. Я с ним об этом не разговаривал. Вообще говоря, он из здешней среды какой-то там особенной вредностью или злобой не выделялся – просто тут правила такие, и чтобы выжить, их соблюдать надо.

Ну а через два месяца Эд велел мне приготовить вертолет как следует, потому что предстоял нам полет куда-то очень далеко. Мне это очень не нравилось – наверняка хотел он проникнуть в какую-нибудь запретную зону но делать было нечего. Потому не нравилось, что такие места проводники показывать не любят, и, значит, намерен он скоро со мной распроститься, чтобы я не проболтался. Но деваться было некуда, подготовил я еще с вечера вертолет и припасы и на рассвете мы с ним полетели. Меня, правда, успокоило, что он здорово запутал наш маршрут. День был туманный, Эд постоянно петлял, то и дело поднимался до уровня тумана и как-то там менял курс, так что восстановить маршрут я был бы не в состоянии. Удивляюсь, как сам он не запутался – наверное, потому только, что хорошие ориентиры находил, когда снова из тумана снижался. Сперва я боялся, что летим мы куда-то в сторону лагерей, но, к счастью, на такое у Эда нахальства еще не хватало. Местность под нами постепенно повышаться начала, а у лагерей, как я слышал, сплошная равнина. Так что мало-помалу я успокоился.

Когда внизу холмы пошли, Эд стал сильно нервничать. Он поминутно оглядывался, петлял между холмами, стараясь прижаться к самым вершинам деревьев, и вид у него был еще мрачнее, чем обычно. Мне тоже было беспокойно, я тоже оглядываться начал и первым заметил далеко позади вертолет, летящий следом. Когда я сказал об этом, то сразу понял: именно этого Эд так и боялся.

Ну а дальше обычная погоня началась. Мы с тобой сейчас летим как раз так, как с Эдом тогда летели. В том только и разница, что, если нас обнаружат, то сразу ракетами обстреляют, и конец. А у Кеммела, конечно, ракет не было – он старается зря с законом не конфликтовать. Да, это именно Кеммел был, и устроил он нам хорошее представление. Обнаружил он нас, наверное, довольно давно, и успел подойти километра на полтора, когда я-то его приметил. Конечно, мы могли бы подняться повыше и укрыться от него в тумане, но Эд, наверное, боялся потеряться. А подниматься вообще над туманом, где локаторы засечь могут – на такое тут никто не отваживается, даже когда клиентов вполне законно возят. Привычка. Местные власти, конечно, способны на что угодно закрыть глаза, но за каждое нарушение приходится расплачиваться, а Эд, насколько я успел его узнать, предпочитал лишних расходов не нести.

Кеммел – ты ведь знаешь – пилот классный. И потому, как Эд ни старался, расстояние между нами все сокращалось. Не то он совсем налегке шел, а мы как-никак припасами были загружены, не то лучше выбирал трассу, но он все приближался, и когда до него осталось всего метров триста, Эд вытащил из-под сидения автомат, сунул мне и бросил: "Стреляй, это Кеммел".

И, ты знаешь, я стрелял в Кеммела. Стрелял, чтобы убить. Я даже не думал тогда, что он, возможно, единственный, кто может вывести меня на Ведьмину опушку, я совсем об этом забыл – настолько сжился я с ролью, которую здесь играл. Я готов был убить его просто потому, что он мог убить нас. И я даже не думал тогда о мести, я совершенно не думал, что он, возможно, убил тебя. Я стрелял и я хотел попасть.

Кеммел сразу стал отставать, потом даже потерялся из вида за очередным холмом, и я еще подумал тогда, что сумел-таки в него попасть. Но радовался я недолго – вскоре он появился снова. Спереди, прямо по курсу. Он знал местность лучше нас и мог предугадывать наш маршрут. Если бы он хоть немного задержался, то оказался бы неожиданно совсем рядом, и тогда мы бы с тобой сегодня не разговаривали. А так... Эд резко бросил машину влево, развернулся и повел вертолет назад, к Городу. Какое-то время Кеммел нас преследовал, стрелял вдогонку – я насчитал потом несколько пробоин в корпусе – но наконец отстал.

Вот так я с ним впервые повстречался.

На нашу базу Эд залетать не стал, повел машину прямо в Город. В Центр. Прямо как были, усталые и грязные, в спецкостюмах лесных, завалились мы с ним в кабак и напились. Научился я здесь напиваться. Ни о чем мы с ним не разговаривали, сидели у стойки и пили, а Пит, бармен-то здешний, все наливал, ни слова не спрашивая. Честное слово, Карл, я ему за это благодарен был, за то что он вот так нас понимает и не лезет ни с какими разговорами. Тьфу, вспоминать противно!

Лишь когда дошли мы до кондиции, дрожь в руках поунялась, да внутри как-то потеплело, Эд начал что-то себе под нос бормотать. Сначала тихо совсем, неслышно, а потом как заорет на весь кабак: "Сволочь!". Отшвырнул свой стакан пустой, прямо на пол, и пистолет вытащил. А я смотрел на него и совершенно наплевать мне было, что же он делать такое собрался, к чему же все это привести может. Тут из зала крикнул кто-то: "Не придет он сегодня, Эд, не жди". И тот сразу как-то обмяк.

Что дальше было, я плохо помню. Наверное, пили мы всю ночь. А может, не только ночь – почему-то вспоминается, как солнце в окна заглядывало. То вдвоем, то в компании, и единственное, что я старался – это не упустить Эда из вида. Ни на минуту. Не знаю уж, почему, но ходил я за ним как приклеенный. И совсем не вспоминал я тогда, зачем я здесь, что мне необходимо делать, какая у меня цель. Плохой из меня агент получился, Карл.

Ну а когда очнулся, то ничего почти не помнил. Только через полчаса, наверное, меня как ударило – это ведь не из-за нас с Эдом такая пьянка была. Это из-за Герри – Герри не вернулся из леса, его поминали проводники. И Кеммел теперь оставался единственным, кто мог привести меня к Ведьминой опушке.

Кеммел...

Это подлый и недостойный мир, Карл, и герои его этому миру под стать. А Кеммел – он первый из этих героев. Ты наверняка не успел узнать про него столько, сколько я услышал. "Повелитель леса", "Колмуна йери", "Лесной дьявол"... Каких только кличек ему тут не дали. Самый опытный и самый живучий из проводников. Самый, как говорят, богатый. Самый смелый, самый отчаянный, самый удачливый...

Самый бесчеловечный.

Обыкновенный гангстер. Они все здесь такие. Все, у кого хватает способностей. И чем отвратительней человечишко, тем больше у него шансов подняться наверх. Все они здесь друг друга стоят, но Кеммел оказался среди них и самым сильным, и самым беспощадным. Он их тут в железных рукавицах держал и собирал что-то вроде дани. И распоряжался, кто и что должен делать. Ну а те, кто выходил из повиновения – те жили недолго. Лес списывает все грехи. Кеммел держался на страхе, на подкупе, на предательстве. На том, что каждый здесь – только за себя. Одного только я никак понять не могу – ну почему он продолжал жить, как обычный проводник, ну зачем ему все это нужно-то было?

Я специально о нем не расспрашивал, боялся, что до него дойдет. Все само-собой получилось. После того случая да поминок по Герри Эд загулял основательно, целую неделю просидели мы в Центре, и пил он беспробудно. Ну а я, как протрезвел, так старался уже держаться в сознании. Разговоры всякие слушал, сопоставлял. Разное проводники о Кеммеле говорили. Некоторые даже хорошее говорили. Кому-то он будто бы даже помог когда-то в лесу, кого-то еще деньгами в трудное время ссудил. Всегда найдутся люди, готовые оправдать самого последнего мерзавца. Особенно, если вокруг него некий ореол успел образоваться. Некоторые даже говорили Эду, что, может, вовсе и не Кеммел нас в лесу преследовал. Мало ли, мол, над лесом сброда всякого шатается.

Ну а некоторые вспоминали. Интересные, между прочим, истории вспоминали. Сомневаюсь, чтобы Кеммел тебе такое рассказывал. Например, про Муви-карлика и Джека Сэйнта. Лихие, говорят, были ребята. Куда только ни летали. Даже к Сиреневым горам, говорят, летали не раз, и видели, мол, эту самую Ведьмину опушку. Ну и загребали, конечно, так что порядочно за ними местной швали потянулось. Силу их почувствовали. А хотели они еще больше загребать, да тут Кеммел встал на их дороге. Он тут, оказывается, целые зоны в лесу держит, и никто в эти зоны не имеет права соваться. В лесу ведь все давным-давно поделено. Мы с Эдом как раз потому и попались, что хотел он в такой запретной зоне побывать, да кто-то сразу же настучал Кеммелу. Правда, напрямую он ничего и никому не запрещает. Он просто советует: туда, мол, лучше не летать, опасно там очень. Умные сразу понимают, ну а дураки или смелые очень – те просто из таких вот зон не возвращаются. А Кеммел тут как тут: вот видите, я же предупреждал, что не надо рисковать. И ничего не докажешь. Колмуна йери – лес велик.

Ну а Муви-карлик с товарищем порешили поломать эту систему. И нахально, ни от кого не скрываясь, стали летать к Сиреневым горам. На двух машинах летали, и хорошо вооружены были, так что при случае вполне могли бы от одного-то Кеммела отбиться. Только переоценили они свои силы. Кеммел их при всех, прямо в Центре предостерег: не надо, сказал, летать к Сиреневым горам, там очень опасные места. Сам он, значит, давно уже туда не летает, и другим, особенно новичкам, не советует. Только ребята эти его, конечно, не испугались. Они его сами готовы были при случае в лесу прикончить, а народ, как это обычно бывает в здешнем гадючнике, отошел в сторонку, чтобы потом встать на сторону победителя.

В общем, как рассказывали, они все, вроде бы, рассчитали, настоящую засаду Кеммелу устроили, только что-то там у них сорвалось. И никто, кроме самого Кеммела, не расскажет, как же это получилось, что оба из леса однажды не вернулись. Ну и сам он, конечно, рассказывать не будет.

А вот мы с Эдом каким-то чудом сумели от него отбиться. Редко, но случалось такое. Проводники все Джимми-косого вспоминали, не знаю уж, когда та история с ним произошла. Он тоже нарвался в запретной зоне на Кеммела и сумел уйти. Тоже в Центр заявился и стал орать спьяну, что пристрелит Кеммела, как только тот в Центр заявится. Сидел против входа на вращающемся стуле и ждал, а пистолет на коленях держал. И прождал он так часа три. За это время никто из бара не вышел, и никто, значит, Кеммела предупредить не мог. Джимми заявил, что, если хоть один гад попробует выйти, он тут же в него пулю всадит, ну и не стали с ним связываться. Тем более, что каждый только выиграл бы, если бы Джимми Кеммела прикончил.

Только ничего у него не получилось – Кеммел-то пришел совершенно трезвый и ко всему готовый. А полиция – она посчитала, что это была самооборона. Вполне обоснованно посчитала, наверное, Кеммелу не пришлось даже никого подкупать.

После того запоя Эд как-то совсем присмирел, и стали мы с ним тихо и спокойно клиентов в лес возить да временами кое-чего по мелочи таскать из ближнего леса. Заработки стали совсем небольшими, но это и к лучшему: на вчерашний день я оставался должен еще около двух тысяч монет, и время от меня избавляться, стало быть, еще не подошло. Да и вообще, успел я в этом мире приспособиться, так что, мало-помалу, наверное бы даже и выпутаться сумел – не все ведь ассистенты в лагеря попадают.

Только вот примерно с неделю уже перестала мне обстановка нравиться. Я как раз передал очередную партию товара и после этого в Город заскочил. И вижу: на улицах патрули, в космопорте какой-то транспорт новый стоит, документы проверяют. Решил, что, наверное, настала пора действовать. Как раз денег на руках оказалось вполне достаточно, чтобы перевоплотиться – я уже тут разные ходы подразузнал. Ну и послал я тогда Эда с его делом к черту. И направился к Кеммелу под видом клиента. Думал выманить его в лес, а там уж как-нибудь да заставить к Ведьминой опушке меня отвезти. Только он, наверное, почуял неладное. И рассказал мне сказочку про ваш с ним полет к Сиреневым горам, а сам за весь вечер ни разу ко мне не приблизился и все настороже был. Ну а ночью, сам понимаешь, как бы я его достал? Еще неизвестно, кстати, сумеем ли мы вдвоем его одолеть.

Ну вот и долетели. По-моему, как раз за этим холмом должны его ангары стоять, а там дальше и Крысиное болото начинается. Да, точно – вон они белеют. Там будем садиться или полетим к дому? Скорее всего, он сейчас дома. Время-то уже позднее. Или нет... Смотри-ка, вон тот ангар открыт. Вот дьявол, что же это такое? Нет, Карл, это не его вертолет, на таких здесь только полиция летает. И сбит он давно, уже догорел – не позднее полудня, значит. Дела-а-а...

Мне кажется, что в доме искать Кеммела смысла уже не имеет.

– Рейт? Слушай внимательно. Немедленно запрети все полеты над лесом. Немедленно! Ты понял? Чтобы ни одного вертолета не было в воздухе! Только твои патрульные истребители над уровнем тумана. И сбивать без предупреждения всех!