Текст книги "Шерлок Холмс и десять негритят"
Автор книги: Сергей Ульев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 16.
Что такое любовь
Едва они оказались наедине, Мейсон подхватил Деллу на руки, закружив по комнате.
– Малышка, отныне у нас не будет недостатка в клиентах. Мы напали на золотую жилу!
– Только на счет этой жилы, я полагаю, и можно отнести ваше проявление восторга.
– Это не восторг, это страсть.
– Боже, наконец-то! Мне так надоело строить из себя монашку…
Их губы слились в долгом поцелуе, потом она неожиданно высвободилась и вытерла платочком с его губ помаду.
– Шеф! – воскликнула она. – Вы любите меня, Перри? Простите, что я называю вас по имени.
– Пустяки, – Мейсон с улыбкой потрепал ее по плечу. – Прежде чем рассуждать о любви, давайте определимся в терминах. Что такое, собственно говоря, любовь?
– Перестаньте паясничать, шеф, – насупилась она. – Скажите прямо, собираетесь ли вы на мне жениться?
Он пробормотал что-то невнятное, увлекая ее на постель.
– Это очень сложный процессуальный вопрос, Делла. Над ним стоит очень внимательно поразмыслить. А сейчас лучше давайте снимем с вас… все обвинения… – и он стал торопливо ее раздевать.
– Но у меня от вас ребенок, – шепнула она, в свою очередь расстегивая ему рубашку.
– Не смешите меня, Делла, вы же сами прекрасно знаете, что я никогда не позволял себе…
Она закрыла ему губы своей теплой ладонью.
– Наш ребенок тайком пробрался в замок.
– Что?! – он схватил ее за локти. – Не хотите ли вы заявить, что сбежавшая из зоопарка обезьяна…
– У вас разыгралось воображение, шеф, и как всегда не в ту сторону. Нет, это не обезьяна.
– Тогда кто же? – Мейсону никак не удавалось расстегнуть ремень на брюках. – Этот плакса-итальяшка Каттани или параноик-французишка Жюв?
– А разве я сказала, что у нас сын? – ехидно проговорила Делла, кокетливо шурша нижним бельем.
Мейсон усмехнулся.
– Значит, дочь?
– Да!
– Но, кроме вас, в замке наличествует только одна особь женского пола. Подозреваю, что вы имеете в виду мисс Марпл. Однако она слишком стара для того, чтобы быть моей дочерью.
– Человека старят не годы, а переживания.
– Да что вы говорите! – Мейсона затрясло от смеха. – Мисс Марпл выглядит на все сто с лишним, а на самом деле, оказывается, она еще ходит в детский сад!
– И, тем не менее, это правда, Перри.
– Вы шутите!
Делла смотрела на него не мигая.
– Потушите свет, шеф, – сказала она, медленно выговаривая буквы. – Мне холодно.
Он покорно прошлепал босыми ногами к выключателю. Погасил свет и тут же вновь его включил. Ему вдруг стало по-настоящему страшно. Перестав смеяться, он обернулся, бледный, как мертвец.
– Боже мой, Делла, скажите, что вы пошутили. Кто угодно, но только не мисс Марпл!
– Ха! Ха! Ха! – с вызовом произнесла Делла. – Как бы не так! Надо любить своих деток, ведь их приносит аист…
– Нет! – возопил адвокат, схватившись за голову. – О нет! Нет! Не хочу! Скажите, что это неправда, Делла! Иметь такую дочь?! Да лучше мне удавиться!
– Тушите свет, шеф, я пошутила, – усмехнулась девушка, забираясь под одеяло.
Мейсон принялся одеваться.
– Что вы задумали, Перри? – опешила Делла.
– Боюсь, я сегодня не в форме.
– Порою, шеф, мне кажется, что я готова вас убить! Ну почему, почему, почему, черт возьми, у вас всегда ночью возникают проблемы?
– Ну нет, совсем не всегда, – возразил Мейсон. – Бывает, что и днем тоже.
Глава 17.
Мисс Марпл на охоте
Мисс Марпл сгорала от любопытства, куда это Перри Мейсон потащил свою секретаршу. Как он объявил перед уходом? С намерением снять с нее все обвинения? Очень интересно…
Старая леди не могла отказать себе в удовольствии их выследить.
Она вышла из гостиной, отклонив любезное предложение Эркюля Пуаро проводить ее до уборной, и, заскочив к себе в спальню, заменила удобные белые тапочки туфлями на высоких каблуках.
Пошатываясь на каблуках, как настоящий охотник подкрадывается к дичи, мисс Марпл доковыляла до комнаты Мейсона. Она приблизилась к двери, сняла одну туфлю, у другой оторвала каблук и опустилась на колени.
Если бы адвокат что-то услышал и выглянул в коридор, он увидел бы старую леди, упавшую, потому что сломался каблук. Алиби у нее теперь было, что надо.
Очень осторожно мисс Марпл приоткрыла дверь и, чуть приподнявшись, чтобы было лучше видно, посмотрела в образовавшуюся щель.
Мейсон сидел на постели с собственной секретаршей и суетливо ее раздевал. Пальцы у него заметно дрожали. Сам он при этом истерически посмеивался.
Мисс Марпл не долго оставалась на своем наблюдательном посту. Ей нужно было узнать, что Мейсон будет делать, и она это узнала. Что искал Мейсон в декольте Деллы Стрит? Что-нибудь определенное или просто его одолевало любопытство? Это уже не имело никакого значения.
Теперь основная проблема – незаметно удалиться. Мисс Марпл поползла по коридору. За поворотом она уткнулась головой в чьи-то ноги. Ее взгляд скользнул по аккуратно зашнурованным ботинкам, отглаженным брюкам, все выше, выше…
– Что с вами, мадам? – донеслось до нее откуда-то сверху. – Вам плохо?
Она задрала голову и, поправив закрывавший глаза чепец, узнала одного из гостей. Только она никак не могла вспомнить его имя.
– Каблук, – пролепетала она.
– Что – каблук?
– Сломался. Помогите мне встать.
Он подал ей руку.
Вдруг ее мозги словно ошпарило кипятком. Ведь это мог быть убийца! А у нее не было с собой даже вязальных спиц, чтобы проткнуть ему горло.
– Хотите, я пущу вам кровь, мисс Марпл? – учтиво предложил галантный джентльмен.
Старая леди покачнулась. Он заботливо поддержал ее.
– Я могу вас уколоть, – настаивал он.
Издевается! У мисс Марпл с каждой секундой все больше отвисала челюсть. Но она собралась с духом. Теперь или никогда. Она резко высвободила руку и с размаху залепила ему своей туфлей по лбу.
– Ай! – вскрикнул джентльмен, отлетая к стене. – Больно же, мисс Марпл. Что это на вас нашло?
Она медленно подходила к нему. Обезображенная туфля подрагивала в ее руке. Но глаза были холодны как лед. Бретонский чепец угрожающе наползал на седые брови.
– Мисс Марпл, умоляю. Я всего лишь хотел вам помочь. Вам нужно понюхать нашатырь. Я вам принесу. Только не бейте! Не надо!!
Она замахнулась, но в последнее мгновенье ей будто ударило в голову – она наконец вспомнила, как зовут этого джентльмена с перекошенным лицом. Доктор Ватсон!
Мисс Марпл улыбнулась и, вместо того, чтобы нанести удар, почти ласково ткнула его кончиком туфли в живот.
– Доктор Ватсон, ведь это вы, не так ли? Простите, я так струсила. Я сегодня ужасно нервная почему-то… Бывает такое чувство, что что-то должно случиться.
– Да, да…
– Что это вас так скрючило, доктор?
Ватсон с трудом разогнулся в позвоночнике. Глаза у него были круглые, как два шиллинга, и блестели, словно только что выскочили из-под штамповочного пресса.
Мисс Марпл бойко заговорила с доктором, рассказывая ему про свои туфли – где и когда их покупала, по какой цене, сколько лет их проносила, как она их любила и как была огорчена, когда у одной из них отлетел каблук.
Ватсон сочувственно кивал.
– Я попрошу миссис Хадсон одолжить вам пару туфель, – сказал он, икая.
– Спасибо, доктор, но подобных туфель у меня уже никогда не будет, – вздохнула она. – Этот фасон давно вышел из моды.
– Не стоит так убиваться, мисс Марпл. Берегите ваши нервы, – сказал Ватсон, потирая вскочившую на лбу шишку. – Мне бы не хотелось в ближайшее время присутствовать на ваших похоронах.
– Скоро я найду убийцу, – пробормотала старушка, хитро сощурив глазки.
– Помните о вашем возрасте и будьте осторожны.
– Возраст! Что вы мне напоминаете о моем возрасте, добрейший доктор Ватсон, – проскрипела она, отводя кончиком туфли седой локон, выбившейся из-под чепца. От этого жеста доктора снова бросило в дрожь. – Одному Богу известно, сколько мне лет. Может, сто, а, может, и все двести. Но я проживу еще сто раз по столько же!
– Смею на это надеяться, мисс Марпл. Позвольте предложить вам руку.
– В смысле? – вздрогнула старушка.
Мисс Марпл давно забыла, когда ей в последний раз делали подобные предложения. Она крепко сжала в руке свою любимую туфлю.
– Обопритесь на меня, мисс Марпл, – простодушно сказал Ватсон, не подозревая, какую бурю в ее душе он поднял своей необдуманной фразой. – Я провожу вас.
Мисс Марпл с облегчением вздохнула. Ей, право же, не хотелось снова бить этого милейшего джентльмена по голове.
– Да, пожалуй, стоит вернуться в гостиную, голубчик. – Она взяла его под руку. – Нас, должно быть, уже хватились.
Вскоре они снова оказались среди гостей, мирно беседовавших по кругу комнаты.
– Мисс Марпл, я вижу, вы решили закаляться? – заметил Холмс, окинув старушку цепким взглядом.
– Не понимаю вас, мистер Холмс.
– Проще простого, мадам! Я вижу, ваши ноги босы.
Старушка стушевалась.
Ватсон вздрогнул, с укоризной посмотрев на своего друга: можно было бы быть и по-деликатнее. Сам-то он уже успел усвоить: когда у пожилой дамы в руках сломанные туфли – лучше не задавать ей лишних вопросов.
– Томас, голубчик, – обратилась мисс Марпл к дворецкому. – Принесите мне из моей спальни белые тапочки. А это, – она передала ему туфли, – отнесите и бросьте под кровать.
– Слушаюсь, мадам.
Холмс присмотрелся к Ватсону. Подошел поближе, вытащил из кармана лупу.
Ватсон стоял с видом подопытного кролика.
– А у вас на лбу шишка, дорогой друг, – заключил Холмс.
– Меня укусил комар, – скрепя сердце попытался соврать Ватсон.
– Что, целая стая?
– Нет, – признался честнейший доктор, становясь красным, как помидор. – Это мисс Марпл стукнула меня своей туфлей.
– Ну, конечно, – протянул Пуаро. – С ней это бывает.
– На меня сел комар, и мисс Марпл его убила, – добавил Ватсон.
– Подумать только, она спасла вам жизнь! – съехидничал Гудвин.
Старушка протянула доктору медную монетку:
– Возьмите, голубчик, и приложите ко лбу.
– Спасибо, мисс Марпл, вы так любезны…
Глава 18.
Кобель или сука
В гостиной появились Мейсон и Делла. Мейсон был хмур, как грозовая туча. У его секретарши был не менее расстроенный вид.
Завидев адвоката с его неизменной спутницей, Холмс громко произнес:
– А вот и Перри Мейсон. Судя по всему, он вновь потерпел неудачу.
Лицо Мейсона вспыхнуло.
– Гениально, Холмс! – зашелся от восторга Ватсон. – Как вы догадались?
– Дедукция, дорогой друг, – поднося к трубке огонь, ответил великий сыщик. – Как вы знаете, сам я никогда не любил, но, едва представив себя на месте этого господина, я сразу понял, что при благоприятных обстоятельствах ни за что бы не вернулся в гостиную столь быстро. Я полагаю…
– Мистер Холмс! – жестко перебил его Мейсон. – Если вы не прекратите меня третировать, то я… подниму в Верховном Суде вопрос об эксгумации трупа собаки Баскервилей!
В глазах Холмса вспыхнули яркие искорки.
– Позвольте узнать, на какой предмет, сэр?
– На предмет выявления в ее кишках кокаина!
Холмс весь напрягся, подавшись вперед.
– С какой-такой стати, дорогой друг?
Мейсон набрал в легкие воздуха и отчеканил, как в зале суда:
– Я берусь доказать, что вы с доктором Ватсоном на потеху некоему сэру Генри накачивали несчастное животное наркотиками! – Адвокат картинно дернул себя за узел галстука. – Причем до такой степени, что у бедной суки по ночам светилась морда!
Холмс откинулся к спинке кресла, сведя пальцы в замок.
– Если вас интересуют факты, мистер Мейсон, то собака Баскервилей была вовсе не сука, а кобель.
– Это потрясающе, Холмс, – прошептал взволнованный донельзя Ватсон.
– Дедукция, дорогой друг, – снисходительно улыбнулся великий сыщик, разводя руками. – Только и всего.
– Это была сука! – с вызовом выкрикнул Мейсон.
– Кобель, – покачал головой Холмс, пуская дым колечком.
– К тому же чистокровный.
– Сука! Я не позволю усомниться в моей компетентности!
– Ну кобель же, я вам говорю, – спокойно возразил Холмс.
– Сука!
– А я говорю, кобель.
– Сука!
– Кобель.
– Сука!
– Кобель.
– Сука! Сука!! Трижды сука, черт побери!!
– Кобель, – вздохнул Холмс. – Это же дедукция, дорогой друг, а не моя прихоть.
– Сука… – чуть не плача, простонал адвокат. И рухнул в кресло.
Холмс невозмутимо посасывал трубку.
– Кобель, – сказал он, исчезая в дыму.
– К чему лишние споры, джентльмены, – вмешался Гудвин. – Это был мужчина.
Наступила тишина. Гробовая, нереальная тишина.
Мейсон держался за сердце. Ватсон сидел, широко разинув рот, словно собирался залпом выпить стакан рыбьего жира. У Мегрэ погасла трубка. Даже отец Браун перестал болтать ножками. А в кресле внезапно очнулся инспектор Жюв и сонно захлопал глазами.
– Что вы хотите этим сказать, сэр? – выдавил из себя Ватсон.
– Так называемая собака Баскервилей, – усмехнулся Гудвин, – это никто иной, как профессор Мариарти, который из-за домогательств со стороны Холмса утратил всякий человеческий облик и поселился на болотах.
– Ах вот почему бедняжка так жалобно воет, – сказала Делла Стрит.
Из клубов дыма возникло изможденное лицо Холмса.
– О каких-таких домогательствах вы ведете речь, дорогой друг?
Гудвин снова осклабился.
– Ну, если вспомнить о вашем более чем прохладном отношении к женскому полу, мистер Холмс…
– Извольте немедленно замолчать, сэр! – Холмс вскочил на ноги. Он был высок, строен, красив и бледен. – Меня не так-то просто вывести из равновесия, но теперь я обещаю, что, если наш неизвестный друг о вас в скором времени не позаботится, то я возьму эту благородную миссию на себя!
– Вы мне угрожаете? – небрежно поинтересовался Гудвин.
– При свидетелях, – подчеркнул адвокат Мейсон, подняв вверх указательный палец.
Доктор Ватсон поспешил разрядить обстановку.
– Не беспокойтесь, мистер Гудвин, Шерлок Холмс и мухи не обидит. Это он так, для красного словца.
– Да, – пробормотал инспектор Жюв, – если это в самом деле Холмс, а не Фантомас…
Холмс побледнел еще больше.
– Ватсон, дружище, шприцы у вас в саквояже или вы переложили их в тумбочку?
– Они в тумбочке. Но что вы задумали, Холмс?
– Господа вынуждают меня забыться в грезах.
– Это вредно для здоровья, Холмс.
Великий сыщик нервно пожал худыми плечами и быстро вышел из гостиной.
– Парень не может слезть с иглы, док? – сочувственно произнес Марлоу. – Посоветуйте ему перейти на марихуану.
– А я все-таки подниму вопрос на счет собаки Баскервилей, – мстительным тоном заявил Мейсон.
– Слава Богу, приятель, это единственное, что ты еще способен поднять, – буркнул Марлоу.
Мейсон, едва заметно вздрогнув, повернулся к своей вмиг сделавшейся пунцовой секретарше.
– Делла, запишите в свой блокнот на завтра: «Отвесить до обеда мистеру Филипу Марлоу три оплеухи».
– Почему не сейчас? – спросил Марлоу, красивым жестом отодвигая шляпу на затылок.
Мейсон окинул его ледяным взглядом.
– К тому времени я успею подобрать необходимые юридические основания для вашего избиения, чтобы на предварительном дознании утереть нос прокурору.
– Предупреждаю, приятель, на моем теле ты живого места не сыщешь. Так что твои побои заденут меня не больше, чем укусы вонючего клопа – чучело орангутанга.
– Делла, добавьте еще два удара в ухо. Это вам за «вонючего клопа», – пояснил Мейсон.
Марлоу усмехнулся, надвинув шляпу на глаза.
В этот момент очнулся комиссар Каттани. Приподнявшись на диване, он с удивлением огляделся по сторонам:
– А что, синьоры, разве нас еще не перестреляли?
– Пока что нет, – пробурчал Мегрэ, и было непонятно, рад он этому или не очень.
В комнату вошел дворецкий Томас. Отвесил вежливый поклон.
– Леди и джентльмены, ваши спальни готовы-вы-вы.
– Надеюсь, ты постелил нам с Вульфом в разных комнатах? – спросил Гудвин.
– Да, сэр. Ваша комната – напротив.
Мегрэ поднялся.
– Скажи-ка, милейший, в замке есть телефон?
– В прихожей, месье.
– Хочу сообщить жене, что не приду к ужину.
– Теперь уже к завтраку, – поправил комиссара Марлоу.
– Не суйте свой нос в мою личную жизнь, месье.
– Не могу обещать, приятель.
– Мегрэ, – остановил комиссара Ватсон, – вы не могли бы позвонить также на Бейкер-стрит миссис Хадсон?
– Конечно, доктор.
– Передайте ей, чтобы она приготовила нам с Холмсом пудинг, не забыла постирать сорочки, подмести пол…
– И почистить на ночь зубы, – добавил Гудвин.
– Давайте телефон, месье Ватсон, – раскрыл записную книжку Мегрэ.
– Надо прислать сюда отряд карабинеров, – предложил Каттани. – На вертолетах.
– Это будет излишним, – возразила мисс Марпл. – Нам был брошен вызов, и мы его приняли.
– Да, это дело чести, – поддержал ее Пуаро. – Мы должны сами во всем разобраться. Пусть даже нас всех убьют.
– На все воля Божья, – согласился отец Браун. – Да будет так!
– А я не согласен, чтобы меня убили! – воскликнул Жюв. – Я буду биться до конца!
В гостиную вернулся разъяренный Мегрэ.
– Телефон неисправен! – выпалил он с порога. – Я обкричался, вызывая телефонистку, но мадам мне так и не ответила. Томас, что вы на это скажете?
Дворецкий виновато развел руками:
– Не знаю, месье, я им никогда не пользовался.
– Второй аппарат в доме есть?
– Нет.
Мегрэ тяжело плюхнулся в кресло и принялся разжигать трубку.
Делла Стрит стояла у окна. Вдруг она захлопала в ладоши.
– Смотрите, смотрите, господа, – снег!
– Не смешите меня, Делла, – сказал Мейсон, подходя к ней. – Какой может быть снег в разгар лета?
– Поглядите сами на это чудо.
Мейсон бросил взгляд сквозь стекло во мрак ночи.
– Хм, черт побери, и в самом деле настоящий снегопад.
– Ничего удивительного, – сказал Марлоу. – Телефон испорчен, вино отравлено, скоро весь замок превратиться в огромный сугроб, и нам уже никогда отсюда не выбраться.
– Не нагоняйте страху, месье, к утру снег растает, – пробурчал Мегрэ, не вынимая изо рта трубки.
– Блажен, кто верует, – пробормотал маленький священник, заелозив в кресле.
– Мы отрезаны от всего мира! – торжественно провозгласила мисс Марпл.
Гудвин пристально посмотрел на нее.
– Признайтесь, мадам, это ваших рук дело?
Старушка скрипуче рассмеялась, не удостоив его ответом.
– Алиби нет ни у кого! – с довольной миной произнес Пуаро.
Мегрэ оглядел присутствующих, не спеша вынул изо рта трубку, по-обыкновению тяжело вздохнул.
– Итак, господа, вы влипли!
Фраза прозвучала эффектно. Все замерли и посмотрели на Мегрэ.
– А вы? – подпрыгнул в кресле инспектор Жюв. – А вы сами-то, месье комиссар?
Мегрэ глубоко затянулся и пожал плечами.
– И я тоже.
У Жюва отлегло от сердца. Остальные тоже как-то сразу оживились, заулыбались.
Вдруг на всю гостиную раздались громкие, размеренные звуки. Инспектор Жюв, выхватив револьвер, прицелился в люстру.
Все с интересом следили за ним, оставаясь на своих местах.
– Если вы ее собьете, – зевая, произнес Гудвин, – она рухнет и всех нас под собой похоронит.
– Что это гремит? Где это? – Жюв направил дуло в темный свод одного из окон, потом резко повернулся, прицелившись в портрет какого-то вельможи с ухоженными усами. Если бы он сейчас выстрелил, то пуля непременно угодила бы вельможе в левое ухо.
Также внезапно, как начались, странные звуки вдруг разом стихли. И только со стороны камина исходило едва заметное эхо металлического перезвона, словно где-то поблизости сказочные гномики натирали жесткими щетками медные колокольчики.
– Что это было? – повторил инспектор.
– Расслабься, приятель, просто часы пробили час ночи, – сказал Марлоу. – Вон они стоят на камине.
Жюв спрятал револьвер и, порядком сконфуженный, сел.
Арчи Гудвин поднялся. Потянулся, широко зевнул.
– Спокойной ночи, дамы и господа. Томас, проводи меня до моей спальни, а то еще заберусь по ошибке в постель к своему шефу. Не думаю, чтобы ему это пришлось по вкусу.
На пороге Гудвин обернулся к гостям.
– Встретимся на кладбище, – радостно произнес он, взмахнув на прощанье рукой.
Дворецкий открыл перед ним дверь, и они вдвоем оставили гостиную.
– Арчи прав, – сказал Марлоу. – Пора спать.
Гости потянулись к выходу. В коридоре они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Войдя к себе, каждый машинально, даже не отдавая себе в том отчета, запер дверь на ключ.
Глава 19.
В окружении портретов
Шерлок Холмс сидел в кресле, держа в руке толстенную книгу в изрядно потрепанном переплете. Над головой его горел ночник. Книга называлась «Записки о Шерлоке Холмсе».
Ватсон вошел, прикрыл дверь и запер ее на ключ.
– А, это вы, доктор, – произнес великий сыщик, не поднимая головы.
– Черт возьми, Холмс, как вы догадались?
– Дедукция, дорогой друг. Она мне особенно хорошо дается, когда я в эйфории.
Ватсон не выдержал и взорвался.
– Что сегодня, морфий или кокаин?
Холмс лениво отвел глаза от книги.
– Кокаин, – ответил он. – Семипроцентный. Хотите попробовать?
– Благодарю покорно! – отрезал доктор. – Мой организм еще не вполне оправился после афганской компании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке. Моя рука до сих пор ноет в плохую погоду.
– Я всегда полагал, что вы были ранены в ногу, – заметил Холмс.
Доктор с растерянной миной почесал в затылке.
– Да я и сам толком не помню, Холмс, – чистосердечно признался он. – Может, и в ногу… А может, и в руку.
– Подозреваю, мой бедный друг, что на самом деле вы были ранены в голову.
Ватсон развел руками, словно говоря: что делать – пуле не прикажешь.
– А что касается наркотиков, – улыбнулся Холмс, – то, возможно, вы правы, Ватсон, и они действительно вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Пока вы отсутствовали, я много размышлял. Не буду хвастать, но мне удалось несколько продвинуться в распутывании этого странного дела.
– Вы поделитесь со мной своими открытиями?
– Разумеется, дорогой друг. Скажите, гости уже оставили гостиную?
– Да. Все отправились спать.
– Отлично. Тогда я вам кое-что покажу. Давайте прихватим с собой свечу и спустимся вниз.
Они вернулись в гостиную. Холмс поднес дрожащее пламя свечи к одному из портретов.
– Вы ничего особенного не замечаете?
Ватсон долго рассматривал широкополую шляпу с плюмажем, белый кружевной воротник и длинные локоны, обрамляющие добродушное круглое лицо какого-то знатного вельможи.
– Он никого вам не напоминает?
Холмс встал на стул и, держа свечу в левой руке, прикрыл согнутой правой шляпу и локоны.
– Силы небесные! – воскликнул Ватсон вне себя от изумления.
С полотна на него смотрело лицо Ниро Вульфа.
– Ага! Разглядели? Мои-то глаза привыкли отделять самое лицо от того, что его обрамляет. Умение проникать взглядом за маскировку – основное качество сыщика.
– Поразительно! Как будто его портрет!
Холмс перешел к соседнему полотну.
– А это кто по-вашему?
Доктор Ватсон напрягся изо всех сил.
– Силы небесные! – снова воскликнул он. – Так это же Огюст Дюпен!
– Смотрите дальше, дорогой друг, – предложил Шерлок Холмс, освещая третий портрет.
– Арчи Гудвин!
– Ага! Разглядели? Если выщипать всем этим графьям и баронам их бороды, сдернуть шляпы, срезать локоны, то установить принадлежность их лиц не составит никакого труда… Смотрите дальше, Ватсон.
– Невероятно! Коррадо Каттани!
– Дальше!
– Эркюль Пуаро!
– А теперь?
– Боже мой, мисс Марпл!
– Да, это действительно она. Веер заслоняет ей добрую половину лица, но вы все-таки узнали ее. Браво, Ватсон!
– Силы небесные! Перри Мейсон!… Отец Браун!… А вот и Делла Стрит!
– Хороша, как и в жизни. Не правда ли, Ватсон?
– Смотрите – Филип Марлоу!
– Точно!
– Комиссар Мегрэ!… Постойте, а это кто? – Ватсон в растерянности запнулся.
– Разве не похож? – обиделся великий сыщик.
– Холмс, никак это вы?
– Да, собственной персоной. А взгляните, кто висит рядом.
Ватсон озадаченно нахмурился.
– Ну, уж это я не берусь судить. Вообще-то, по правде сказать, Холмс, я не большой знаток живописи, – смущенно признался доктор. – Краски, кисти – это не для меня…
– Ватсон, да вы сами себя не узнаете!
Холмс громко расхохотался. И от этого смеха лица на портретах, казалось, вдруг загадочно заулыбались в сумраке гостиной, затряся своими бородами и локонами.
Холмс остановился перед последним портретом.
– И, наконец, перед нами инспектор Жюв.
– Но что все это значит, Холмс? – спросил доктор, сгорая от любопытства.
– Каждый из тех, кто находится сейчас в замке, имеет свой портрет. Кроме… дворецкого.
– Значит, он и есть загадочный убийца?!
– Если это Томас, то можете отныне называть меня Пинкертоном.
– Ну что вы, Холмс. Я не посмею!
– Спасибо, друг мой. Странно было бы обнаружить портрет слуги среди господ, не правда ли? Кстати, портрет хозяина замка здесь тоже отсутствует. Возможно, он сейчас находится в замке, хотя бы под видом одного из гостей. Но пока это только предположение…
– Потрясающая версия, Холмс!
Великий сыщик снисходительно улыбнулся.
– Жаль, что здесь нет моего брата Майкрофта.
– Почему?
– Он превосходит меня в наблюдательности и владении дедуктивным методом. С его помощью преступник был бы вычислен и схвачен еще до восхода солнца.
– Не скромничайте, Холмс. Вам одному принадлежат лавры самого великого сыщика в мире!
– Похоже, я опять напросился на комплимент. – Холмс бросил прощальный взгляд на картины. – Пойдемте обратно, дорогой друг. Надеюсь, вам не приснятся сегодня кошмары.
Они отправились назад в свою спальню. Их шаги гулко отдавались в тишине уснувшего замка. У доктора между лопаток ползали мурашки.
– Послушайте, Ватсон, – сказал Холмс, когда они вошли к себе, – у вас чертовски скверный вид. Вас, наверное, сильно взволновала вся эта история.
– Сказать по правде, да, – вздохнул доктор. – Хотя после моих мытарств в Майванде мне следовало бы стать более закаленным. Когда у меня на глазах рубали в капусту моих товарищей и по воздуху носились их отрубленные головы, я и то не терял самообладания.
– Понимаю. В этих преступлениях есть таинственность, которая действует на воображение; где нет пищи воображению, там нет и страха… Ложитесь-ка на диван, милый Ватсон, и посмотрим, как скоро я сумею вас усыпить.
Холмс взял из угла скрипку. Ватсон растянулся на диване, и великий сыщик заиграл тихую, медленную, навевающую дремоту мелодию, без сомнения, его собственную – у Шерлока Холмса был неподражаемый талант импровизатора.
От этой музыки у Ватсона потемнело в глазах. Сомкнув веки, он смутно представил тонкую, худую руку Холмса, его серьезное лицо и взмахи смычка. Потом ему стало казаться, что он мирно уплывает куда-то по морю звуков, и вот он уже в стране снов и над ним склонилось милое лицо… удивительно, необыкновенно милое лицо… мисс Марпл. Она широко разевает рот, щелкает вставными зубами и…
Доктор хотел убежать, но его поглотила тьма.
Глава 20. Мегрэ и девушка в ночной сорочке
Это была изнурительная, необычная ночь. Мегрэ спал и в то же время не спал. Он словно раздвоился: он лежал в постели и в то же время незримо присутствовал в каждом уголке замка.
Он ясно представлял себе всех гостей, ворочающихся с боку на бок, вздыхающих и вздрагивающих во сне. Сам тоже долго ворочался и вздыхал.
Потом Мегрэ заснул, но в испуге вдруг вскочил оттого, что в уборной спустили воду. И тогда он снова вернулся к своей игре.
Теперь он вообразил Мейсона, вышедшего из уборной и тихо проскользнувшего в спальню… Мисс Марпл сматывает клубок, а сонный Эркюль Пуаро сидит напротив, выставив перед собой руки, и держит пряжу… Отец Браун перебирает во сне своими ножками… Филип Марлоу храпит так, что дрожат стекла… Арчи Гудвин спит как убитый…
В спальню Мегрэ бесшумно входит Делла Стрит, держа в руках подсвечник с едва мерцающей свечой.
– Это вы? – бормочет комиссар.
– Я.
– Ко мне?
– К вам.
– Вы не могли бы отвернуться? Я встану и оденусь.
– Не надо… – и она целует его в пахнущие табаком губы.
– Вам нужна моя помощь, мадмуазель?
– Я целиком полагаюсь на вас. Делайте, что хотите…
И Мегрэ опять провалился в сон, полный странных грез.
Наконец комиссару надоела эта колдовская ночь, он соскочил с кровати и зажег лампу.
Часы на ночном столике показывали половину шестого.
Мегрэ мутным взглядом посмотрел на свою развороченную постель, на стул, стоявший рядом с кроватью. И вдруг вспомнил!
Нет, конечно, то был не сон. Делла Стрит действительно приходила к нему.
Нельзя сказать, что Мегрэ был очень застенчив, и все же он испытывал стыд оттого, что молодая девушка видела его в постели, опухшим от сна. Но самое ужасное заключалось в том, что Мегрэ никак не мог вспомнить, произошло ли между ними что-либо серьезное.
Мегрэ стал одеваться, продолжая лихорадочно размышлять. Девушка была в ночной сорочке, под которой, разумеется, ничего не было. Ясно, что не было… Или все-таки было? Мегрэ поиграл подтяжками. Если там что-то было, то, быть может, между ними ничего такого и не было? В противном случае, это «что-то» могло остаться в комнате. Мегрэ стал искать, с трудом представляя, что, собственно, он хочет найти – несомненно только, что нечто тонкое и кружевное. Мегрэ обшарил всю комнату, но безрезультатно.
Раздосадованный, он принялся завязывать галстук и провозился битых полчаса. Будь мадам Мегрэ рядом, она конечно же пришла бы ему на помощь. Но жена, как всегда, осталась дома. И в данных обстоятельствах, пожалуй, это было к лучшему.
Мегрэ раскурил свою первую утреннюю трубку и открыл дверь.
Пройдя по коридору, он остановился у нужной двери, подтянул узел галстука, оправил на себе подтяжки, потом вытащил из кармана отмычку и вставил ее в замочную скважину.
Когда отмычка сработала, он не сразу толкнул дверь, а предпочел предупредить:
– Я сейчас войду, мадемуазель…
Мегрэ очутился в комнате, залитой солнечным светом. Жалюзи были опущены, но горизонтальные рейки пропускали широкие солнечные полосы, и стены, предметы, даже лицо Деллы были словно разрезаны на светящиеся дольки.
Она сидела на постели, глядя на приближающегося Мегрэ с забавным изумлением.
– Это вы, комиссар?
– Я.
– Вы ко мне?
– К вам.
Делла вдруг засмеялась легким девичьим смехом. Одно плечо обнажилось. Она небрежно поправила пеньюар.
Мегрэ сел в глубокое кресло. Его несколько стесняла куртуазная нелепость ситуации. Комната, пронизанная ароматом духов. Молодая женщина в пеньюаре, покачивающая туфелькой, одетой на кончики пальцев голой ноги. И Мегрэ, средних лет, с опухшим лицом и потухшей трубкой в зубах!
– Вы были у меня этой ночью?
Она улыбнулась, показав великолепные зубы.
– Разве?
– Я знаю, это были вы.
Ее взгляд затуманился, по телу пробежала сладострастная дрожь.
– Да, это была я. Не знаю почему, но я всегда чувствовала к вам доверие, Жюль. Наверное, это сильнее меня… Ну вот… И что же?
– Скажите, мадемуазель, я вас… то есть как бы… – Мегрэ запнулся. – Между нами что-то было?
Устало пожав плечами, она поднялась с постели, на какое-то мгновение раскрылся пеньюар, и сверкнула белизна ее тела.
– Да… как мне кажется.
– Мадемуазель, мне очень неловко. Вы должны понять. Я беспокоюсь о последствиях. У меня нет детей. Моя жена… у нее их тоже нет. Что, если вдруг… ребенок?
Она улыбнулась, и в этой улыбке, несмотря на все ее кокетство, промелькнул чуть заметный вызов.
