Текст книги "Малахов курган"

Автор книги: Сергей Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Серебряный кораблик

Веню одолевает дрёма.

– Маменька, как нам быть-то? Изобьет нас Деревяга? Месяц-то, гляди, – кораблик серебряный. Сейчас поплывет… Гляди, гляди! На море садится!

Веня сомкнул глаза. Рука его, протянутая к месяцу, упала. Он забылся.

– Умаялся, бедный! И десятой доли, чего видел, не поведал. В избу, что ли, девушки, пойдем?… Веня! Спать идем!

– Ну да! Его теперь и пушкой не разбудишь! А завтра все забудет! – сердилась Маринка. – Толком ничего не узнали…

– Маменька, посидим еще немного, – попросила Хоня.

Месяц спустился серебряным корабликом к самой воде, но не поплыл, а начал тонуть с кормы. Вот уже и нет его. Сделалось темно. В небе ярче засветились звезды.

– Пойдемте, девушки, спать, – зевая, сказала Анна.

Хоня поднялась первая.

При скудном свете каганца [87]87
  Каганец– плошка, лампадка, ночник.


[Закрыть]семья Могученко укладывалась спать. Веню раздели и, сонного, уложили под полог на место отца. Ольга с Наташей ушли в боковушку и долго там шепотом спорили о чем-то и бранились между собой. И по шепоту можно было различить сестер: Ольга шептала, прищелкивая языком и фыркая, словно раздразненный индюк, Наташа шипела рассерженной гусыней. Хоня с Маринкой забрались на полати. Маринка обняла сестру и принялась звонко целовать ее в щеки, глаза, губы. «Будет, будет», – лениво и равнодушно отбивалась Хоня от ласк сестры.

Анна задула каганец и, сладко зевая, вытянулась на кровати рядом с Веней.

– Хорошо нам в тепле, в сухости, а каково теперь солдатикам в чистом поле! Грязь и холод. Где армия-то стоит?

– За Качею, на Альме, говорят, – ответила Маринка. – Стало быть, светлейший поехал туда. Что-то будет?!

– Чему быть, того не миновать.

– Послушал бы светлейший флагманов – не пустили бы неприятеля на берег.

– А как его не пустишь?

– Вышли бы в море, сцепились, взорвались! – воскликнула из боковушки Ольга. – А князь слушать не хочет.

– На то он и главнокомандующий – никого не слушать. Он сам с усам!

В боковушке затихли голоса Ольги и Наташи. Анна глубоко вздохнула, переворачиваясь на кровати.

– Маменька, милая, расскажи ты нам про Колу [88]88
  Кола –город, расположенный при слиянии рек Колы и Туломы, близ их впадения в Кольский залив Баренцева моря. Впервые упомянут как поселок поморов в 1264 г. В настоящее время административный центр Кольского района Мурманской области.


[Закрыть]чего-нибудь, – медовым голоском попросила Маринка.

– Да чего рассказывать? Я уж все и позабыла… Все, что знала, в ваши головы вложила.

– Ну, скажи про то время, когда ты за батеньку замуж шла.

История, которую хотела услышать от матери Маринка, была из тех, что в ладных семьях рассказывается детям десятки и сотни раз. Да хоть бы и тысячу! Все бы слушал, словно любимую сказку, в которой нельзя ни пропустить, ни изменить ни одного слова.

Мать не сразу сдается на просьбы.

– Маменька, а где ты впервой батеньку увидала?

– В Петербурге.

– А как ты в Петербург попала?

Маринка настойчиво требовала рассказа.

Анна начала свою повесть с виду неохотно, но уже с первых слов дочери по ее голосу услыхали, что матери и самой приятно вспомнить о былом в нынешний тревожный день.

– Как я в Петербург попала? Да очень просто. Со своей шкуной [89]89
  Шкуна (шхуна)– мореходное судно с двумя наклоненными назад мачтами с косыми парусами.


[Закрыть]морем пришла.

– А кто шкипером [90]90
  Шкипер– корабельщик, управляющий купеческим судном, капитан.


[Закрыть]на шкуне был? – Этот вопрос полагалось непременно задавать, слушая рассказ.

– Эна! Да я сама за шкипера была!

– Маменька, милая, да как же ты это? У тебя и правов шкиперских нет.

– Тогда правов с нас не спрашивали. Моя шкуна: посажу на камни, разобью – моя беда! Это на купеческие корабли требовали шкиперов из мореходного класса. А мы сами управлялись. Мой батенька умер, шкуну мне оставил и в Коле дом. А на руках братцев трое: старшему осьмнадцатый шел, меньшому – вот с Веню он был тогда. Надо кормиться, братцев поднимать, маменьку, царство ей небесное, покоить. А чем в Коле проживешь? «Спереди – море, позади – горе, справа – мох, слева – ох».

Поневоле пришлось мне шкуну водить. Дело не женское, а у нас не редкость: на Грумант [91]91
  Грумант –остров Шпицберген в Северном Ледовитом океане (Норвегия).


[Закрыть]и на Новую Землю [92]92
  Новая Земля– группа островов в Северном Ледовитом океане, между Баренцевым и Карским морями (Архангельская область).


[Закрыть]за шкипера ходили. Управлялись, ничего. Так и я: поставила братцев за матросов, младшенького, Васю, – зуйком [93]93
  Зуёк– так до сих пор называют в Поморье юнгу на парусной шкуне (юнга – подросток на судне, обучающийся морскому делу; младший матрос).


[Закрыть], и пошли мы с грузом трески в Варяжское море [94]94
  Варяжское море– так с древности и до XVIII в. в России называли Балтийское море.


[Закрыть]до города Васина [95]95
  Васин –город Вадсё в Норвегии.


[Закрыть].

Вдоль берега летом у нас плавание простое: круглые сутки день. Сходила так раз, другой, третий, глядишь – в шкатулке деньжонки набухли. Видят люди, у Аннушки дело идет на лад. Женихи явились: к шкуне да к дому сватаются. Аннушка не торопилась. А были середь женихов люди достойные. Своего суженого ждала, берегла волю бабью.

Глава третья

Бабья воля

Под говор Анны дочери заснули. Мать продолжала сказку, не замечая, что девушки спят, – ей уже было все равно, слушают ее или нет.

– Осмелела Аннушка. До Варгуева [96]96
  Варгуев– город Вардё в Норвегии.


[Закрыть]простерлась. А и там, глядит, плавать можно. «Дай, – думает Аннушка, – за угол моря загляну: что там за люди, что за море?» Море как море. Люди как люди. Везде наша смола в почете. Рыбьего жиру только давай. И треску берут, даром что попахивает.

Задумала Аннушка посмотреть славный город Петербург. Братцы согласны. Плавать Балтийским морем еще проще, чем Варяжским, – где опасно, там тебя без лоцмана и не пустят, где мелко – буйки, где камень – маяки поставлены. Да и время Аннушка выбрала самое тихое, самое светлое. Прибыла в столицу белой летней ночью. Лоцман ввел шкуну в Неву. Треску продала Аннушка выгодно и взялась доставить на Мурман [97]97
  Мурман –теперь город Мурманск, центр Мурманской области, незамерзающий порт в Кольском заливе Баренцева моря.


[Закрыть]рыбачьи снасти.

Аннушка собиралась в обратный путь. Тут, кстати, на шкуну и явись моряк. Могучий Ондре – батенька ваш. Статный, пригожий, хоть ростом и невысок, короче сказать – настоящий моряк! Ему, видишь ты, отпуск вышел. Он в ту пору на корабле «Крейсер» из дальнего плавания вернулся.

Ему, как полированному [98]98
  Полированный– здесь: опытный.


[Закрыть]матросу, было очень приятно на родине побывать, в Кандалакше [99]99
  Кандалакша– порт на Белом море при впадении реки Нивы в Кандалакшский залив. С 1938 г. город в Мурманской области.


[Закрыть], и себя показать народу. Просит Ондре Аннушку взять его с собой на шкуне. Аннушка и рада. Свой брат помор – значит, «тягун» будет, а не «лежун». Лежун нам бесполезен: хоть он и деньги платит, зато все время в каюте спит; а тягун проезд работой платит: снасти ли тянуть, якорь ли класть, паруса ставить – все шкиперу подмога.

Согласилась Аннушка взять на шкуну моряка, да с волей девичьей и простилась. Завязал ей Ондре буйную головушку.

Прибыли в Колу. Ондре и домой идти не хочет: прямо свадьбу играть. Сварили пиво. Сделали подружки Аннушке куклу [100]100
  Кукла– здесь: обрядовая кукла, сшитая из лоскутов ткани специально для свадебного кортежа.


[Закрыть]. Надела Аннушка платье парчовое [101]101
  Парчовое– то есть из парчи, художественно-декоративной ткани с шелковой основой.


[Закрыть]– серебро по голубому полю, кику [102]102
  Кика– женский головной убор, кокошник с высоким передом.


[Закрыть]жемчужную. Посадили Аннушку рядом с женихом Могучим в сани, даром что снегу нет. А промеж них куклу посадили и повезли народом на гору – пиво пить, песни играть…

Анна было всхлипнула, потом замолчала и уткнулась лицом в подушку.

– Маменька, чего ты? – затормошил Веня Анну. – Весело, а ты плачешь.

– Да ты не спишь, сыночек? А я-то думаю, все давно поснули.

– Я совсем выспался. Все слыхал, что ты сказывала… А много пива наварили?

– Огромадный чан. Пожалуй, ведер сто. Народу-то чуть не весь город собрался. Я ведь богачкой считалась, вроде купчихи…

– Сто ведер! Вот так так! Да как же варили: котел, что ли, такой был?

– Зачем котел? В чану кипятили.

– Чан-то сгорит, он, поди, деревянный.

– Деревянный. Налили чан. Разожгли поодаль большой огонь. А в огонь валунов наложили. Камни накалились, их вилами из огня – да в чан, вода и закипела.

– Вот это здорово! – воскликнул Веня и задумался, воображая, как в деревянном чане кипит вода.

Анна молчала.

– Маменька, – снова стал тормошить Веня засыпающую мать, – я еще чего тебя спрошу. Мы давеча с батенькой у Михайлы на корабле были. Ох, что там деется! «Братишки» зверями глядят. Ругают князя без стеснения. Это, говорят, не Меншиков, а Изменщиков: дал неприятелю на берег вылезть. На баке [103]103
  Бак –часть верхней палубы от передней мачты (фок-мачты) до носа.


[Закрыть]галдеж, ровно на базаре. Корнилов батеньке велел самолично свезти приказ капитану Зарину. Какой приказ, даже батенька не знает.

– А может, и знает, сыночек.

– Ну вот еще! Кабы батенька знал, уж кому-кому, а мне-то сказал бы.

– А не сказал? Тогда верно: и батенька не знает. Стало быть, приказ секретный. И я тебе не могу сказать, чего не знаю.

– Да я не о том тебя спрашиваю. На корабле-то батенька отвел Михайлу в сторону и говорит ему тихонько: «А помнишь ты, Михайло, свой долг? Скоро тебе случай будет долг платить». Миша батеньке отвечает: «Свой долг, батенька, я хорошо знаю». А глаза светлые у него сделались. «Помни, – говорит батенька, – долг платежом красен». Маменька, скажи, кому чего Миша должен? Я у батеньки спросить не смел: очень он нынче серьезный.

– Больно уж самолюбивый наш батенька. Самому долг не пришлось заплатить, так на сына возлагает.

– А большой долг? Миша-то сдюжит [104]104
  Сдюжить– смочь, быть в силах, осилить.


[Закрыть]? А то мы все сложились бы и отдали.

Матросский долг

Анна порывисто, с не женской силой обняла Веню и горячо зашептала ему на ухо:

– Скажу, скажу тебе, какой долг. Ты у нас уж не маленький. Ну да, Бог даст, на твою долю долга не останется. Батенька-то, помнишь, рассказывал: Павел Степанович от гибели его избавил, когда батенька в море тонул. Крестный-то Хонин тогда еще мичманом был.

– Я знаю.

– То-то, сыночек. Завязал Павел Степанович батеньке узелок на всю жизнь. Дал себе батенька зарок: отплатить Павлу Степановичу, буде случай представится, в свой черед избавить его от смерти. Ты смотри не болтай: он никому не велел сказывать. Мне-то он вскоре после свадьбы признался. Гляжу, муженек мой, и месяца после свадьбы нет, что-то сумрачный ходит. «Что такое? Или я не мила стала, или чем молодца прогневала? Скажи, любезный». – «Нет, – говорит, – Аннушка, ты мне мила и всех мне на свете милее. А дал я великую клятву!» И все мне рассказал.

«Этот, – говорит, – мичман Нахимов такой отчаянный, пропадет без меня, пожалуй, и я на всю жизнь Каином [105]105
  Каин– один из библейских сыновей Адама и Евы. Из зависти убил брата Авеля и был проклят Богом за братоубийство. Имя Каина стало нарицательным и обозначает подлого, коварного убийцу.


[Закрыть]себя считать должен. Надо мне ехать назад, в Петербург. Куда Нахимов, туда и я». Заплакала я, да слезы мои на камень пали. И домой на побывку Ондре не поехал – меня родителям показать. Простился со мной да на норвежской шкуне и ушел. Упорхнул мой сизый голубочек! С той поры куда Лазарев, туда и Нахимова с собой берет. А за Нахимовым и мой сорвибашка тянется…

А Павел Степанович в самые гиблые места рвется. Мой-то Ондре ему еще помогает: в Наваринском бою, это в двадцать седьмом году, Ондре у штурвала стоял на «Азове» и так корабль подвел к турецкому фрегату, хоть из пистолетов стрелять. Да и давай палить. Одни против пяти кораблей сражались. Ранило тогда и Нахимова, и батеньку. Нахимову крест дали, батеньке – медаль. Это я узнала сколько лет спустя.

Семь лет сиротела в Коле, ни одной весточки не было от батеньки. Мише шестой годок пошел, пришло от батеньки письмо, чтобы я дом и шкуну продала и ехала на Черное море в Севастополь, на постоянное жительство. Павел Степанович к Лазареву поступил – Черноморский флот, видишь ты, им надо устраивать. Ну и мой Ондре там должен быть. Поступила я в точности, как мой благоверный велел, – продала дом, шкуну, с милой родиной своей навек простилась.

Ехали мы сюда с Мишей поперек всей земли. Видала я до той поры много моря, а тут увидела, что и земли на свете много. Всё мне тут поначалу не по сердцу было. И дом, и город, и люди, и горы, и море – всё не то. Ну да стерпелось, слюбилось. Батенька всё ходил на кораблях с Нахимовым, своего счастья дожидался: долг заплатить. Ну, тут недалеко: не океан. Походят, да и домой. Надолго мы уж не расставались. А годы-то свое берут. И наваринская рана дает себя знать: у батеньки-то грудь насквозь пробита. Мишенька подрос, батенька и возложил на Мишу долг, а сам с корабля списался на штабную должность. Вот уж скоро десять лет, а все ему покоя нет – уж такой самолюбивый! Ты, сынок, никому не говори про долг, а то батенька разгневается на меня.

– А Нахимов знает?

– Не должен бы знать, а може, и догадался. Небось заметил. Чего-де матросик ко мне прилепился?…

– К нему все лепятся.

Анна прижала голову Вени к сердцу.

– Все, все в долгу, верно, милый! Он и жалованье-то все свое старикам отставным да вдовам отдает.

– А ты любишь Нахимова?

– Еще как люблю-то, и сказать невозможно!

– Маменька, а ведь на кораблях гюйс [106]106
  Гюйс –военный флаг на носу корабля.


[Закрыть]поднят. Знаешь?

– Знаю. «Гюйс на бушприте [107]107
  Бушприт –передняя мачта на судне, лежащая наклонно вперед, за водорез.


[Закрыть]– корабль готов к бою»… Давай-ка, милый, спать… Никак, уже светает.

Корабль «Крейсер»

Андрей Михайлович, глава семьи Могученко, происходил из далекого Северного Поморья.

Родился он, однако, не на Севере, а в Италии, в порту Палермо [108]108
  Палермо– в XIX в. – порт; ныне порт и столица острова Сицилии (Италия).


[Закрыть], на борту отцовской шкуны. Отец его ходил туда на своем судне с грузом соленой трески. Оставить жену дома он не пожелал: ей скоро предстояло родить. Все сошло благополучно, и новорожденный Андрей Могучий благополучно совершил свое первое плавание обратно домой вокруг всей Европы.

Настоящая фамилия Могученко – Могучий, почти столь же обычная в Поморье, как в Средней России фамилия Иванов. Это в Черноморском флоте его переименовали на украинский лад и стали называть Могученко. Таков обычай Черноморского флота. Даже адмиралов своих черноморские моряки называли любовно: Лазарева – Лазаренко, Нахимова – Нахименко.

Поморы с рождения записывались в военный флот. И Могучий, возмужав, попал в 1810 году матросом во флот Балтийский. Когда знаменитый русский адмирал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен [109]109
  Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич(1778–1852) – русский мореплаватель, адмирал. В 1819–1821 гг. руководил первой русской антарктической экспедицией, открывшей в 1820 г. Антарктиду и несколько островов в Атлантическом и Тихом океанах.


[Закрыть]подбирал из самых крепких и ловких матросов команду для экспедиции в Южный Полярный океан, в числе команды оказался и Андрей Могучий. Эскадра Беллинсгаузена состояла всего из двух маленьких судов; в сущности, это были две парусные лодки. Одной лодкой командовал сам Беллинсгаузен, второй, под названием «Мирный», – лейтенант Михаил Петрович Лазарев.

На этом шлюпе находился и Андрей Могучий – за рулевого. Две утлые лодочки под русским флагом избороздили вдоль и поперек воды Южного полушария, забираясь в высокие широты Антарктики. После путешествия в эти места знаменитого Кука [110]110
  КукДжеймс (1728–1779) – английский мореплаватель, руководитель трех кругосветных экспедиций. Открыл много островов в Тихом океане. Убит гавайцами.


[Закрыть], по его отзыву, плавание здесь считалось невозможным из-за льдов. Русские доказали, что это неверно.

Андрей Могучий ходил со своим отцом в море еще мальчишкой, зуйком. Опасности плавания в Ледовитом океане Могучий познал с детства. В Антарктике такой рулевой оказался очень полезным человеком.

Благополучно возвратясь в Кронштадт, Лазарев получил в 1821 году назначение в кругосветное плавание командиром на только что построенном корабле «Крейсер». Он, по обычаю, и снаряжал корабль в дальнее плавание. Матрос Андрей Могучий попросил Лазарева взять его на «Крейсер» и пошел в плавание уже штурманским унтер-офицером, то есть одним из старших рулевых.

Среди офицеров «Крейсера» находился девятнадцатилетний мичман Нахимов, только что окончивший Морской кадетский корпус.

Редкому из мичманов выпадало такое счастье – прямо со школьной скамьи попасть в кругосветное плавание. На корабле каждый мичман кроме прямых своих обязанностей выполняет должность командира одной из шлюпок корабля. Командир шлюпки должен следить, чтобы она находилась в образцовом порядке и в полной готовности к спуску на воду в любой момент.

Кроме весел, уключин, багров в каждой шлюпке в парусиновом чехле хранятся вставная мачта и парус, всегда находится несколько анкеров – маленьких бочонков; один из них всегда с пресной водой, остальные пустые. В них набирают морскую воду для балласта во время плавания под парусом. На шлюпку назначается постоянная команда гребцов.

Мичман Нахимов получил в командование капитанский шестивесельный вельбот, построенный из красного дерева. Командовать шлюпкой, назначенной для разъездов капитана, само по себе было большой честью. Нахимов получил ее благодаря тому, что закончил корпус с отличием, а на парусных учениях прослыл «отчаянным кадетом».

Этот изящный кораблик радовал сердце молодого командира и приписанных к вельботу матросов: перед отправлением в плавание на гребных состязаниях в Маркизовой Луже [111]111
  Маркизова Лужа– залив близ Петродворца (Санкт-Петербург).


[Закрыть]вельбот Нахимова вышел на первое место, «показав пятки» всем шлюпкам. Обрадованный мичман раздал гребцам вельбота первое свое жалованье до последней копейки. О его щедрости узнал Лазарев. Хмурясь и улыбаясь, он пожурил Нахимова.

– Мичман, вы избалуете людей и сами сядете на экватор [112]112
  Сесть на экватор– остаться без денег (мор).


[Закрыть]. Довольно было по чарке. А впрочем, зачем мичману жалованье? На берегу кутить? В карты играть? Я знаю-с, вы не из тех: не кутила и не игрок. Если будет нужно, знайте: мой кошелек к вашим услугам!

Матросы «Крейсера» решили после гонок, что Нахимов будет «правильным мичманом».

«Крейсер» поднял вымпел – это значило, что плавание началось, – и вытянулся из гавани на большой кронштадтский [113]113
  Кронштадтский рейд. –Кронштадт – город и порт в Ленинградской области, на острове Котлин в Финском заливе.


[Закрыть]рейд. На корабле пошла обычная морская жизнь, точно по хронометру [114]114
  Хронометр– часы с очень точным ходом.


[Закрыть]. Сначала беспокойное Северное море с его бестолковой зыбью потрепало корабль порядочно. Новички, в том числе и мичман Нахимов, отдали дань морской болезни.

– Немецкое море на то и устроено, – утешали старые матросы молодых, – чтобы матрос сразу привык. Вот выйдем в океан – там дело другое. В океане мягко.

Серые северные краски моря постепенно переходили сначала в зеленовато-серые, потом в изумрудные и за мысом Рока [115]115
  Мыс Рока– самый западный мыс материковой Европы в Португалии.


[Закрыть]стали цвета ультрамарин [116]116
  Ультрамарин –яркая синяя краска.


[Закрыть].

В океане «Крейсер» вначале шел хорошо, заглянул на остров Мадейра [117]117
  Остров Мадейра –самый крупный остров в группе островов в Атлантическом океане, у северо-западных берегов Африки.


[Закрыть]и, пользуясь «торговым ветром», подошел к берегам Южной Америки. Около экватора корабль попал в область безветрия и проштилевал несколько дней, но все же океан порой вздыхал жаркими редкими вздохами. Пользуясь ими, «Крейсер» подвигался к берегам Бразилии.

После нескольких крепких внезапных шквалов жестокий шторм накрыл «Крейсер». Лазарев обрадовался шторму: он возвещал после яростной вспышки попутный ветер до мыса Горн, откуда корабль мимо Огненной Земли войдет в Тихий океан.

Но шторм усиливался. «Крейсер» нес только штормовые паруса. Лазарев в дождевом плаще не сходил с мостика. Капитан опасался приближения к берегу.

Уже третьи сутки бушевал шторм. День клонился к вечеру. Волны делались круче и выше, что указывало на близость берегов. Палубу то и дело окатывало волной слева направо. Корабль ложился то на правый, то на левый борт.

Человек за бортом!

Мичману Нахимову пришлась третья вахта. Вместе с ним на вахту стал к штурвалу с подручным рулевым Андрей Могучий.

Взявшись за ручку рулевого колеса, Могучий нагнулся к нактоузу [118]118
  Нактоуз– шкафчик, где находится компас, по которому правит рулевой.


[Закрыть], чтобы взглянуть на курс. Стекло забрызгивала вода. Картушку [119]119
  Картушка –диск из немагнитного материала, укрепляемый на подвижной системе компаса для удобства ориентирования по странам света.


[Закрыть]едва видно. Широко расставив ноги, Андрей решился отнять от штурвала одну руку, чтобы рукавом обтереть стекло. В это мгновение с левого борта вкатился вал и сбил Андрея через правый фальшборт [120]120
  Фальшборт –продолжение наружной обшивки борта судна выше верхней палубы.


[Закрыть]в море. Первым это увидел сигнальщик и крикнул:

– Человек за бортом!

Не думая и секунды, Нахимов скомандовал:

– Фок и грот [121]121
  Грот– большой парус на нижней рее грот-мачты.


[Закрыть]на гитовы [122]122
  Гитовы– снасти для уборки парусов способом подтягивания их к мачте или рее.


[Закрыть]! Марса [123]123
  Марс– дощатая площадка наверху мачты при соединении ее со стеньгой.


[Закрыть]фалы отдать!

Марсовые [124]124
  Марсовые– матросы, несущие вахту на марсе.


[Закрыть]кинулись подбирать паруса.

– Пропал человек! – воскликнул Лазарев. – Кто?

– Андрей Могучий, – ответил Нахимов. – Михаил Петрович, дозвольте спустить вельбот…

– Еще семерых ко дну пустить? Где тут… Сигнальщик, видишь? – крикнул Лазарев.

– Вижу! – ответил сигнальщик и указал рукой направление, где ему почудилась на волне голова Могучего.

– Спустить вельбот! – самовольно отдал приказание Нахимов и взглянул в глаза капитану.

Лазарев движением руки дал согласие.

Когда Нахимов подбежал к вельботу, матросы уже спускали лодку. В вельботе сидело шесть гребцов. Нахимов прыгнул на кормовую банку.

Прошло три минуты. «Крейсер» лег в дрейф [125]125
  Дрейф –уклонение судна от прямого курса под ветер, когда судно остается неподвижным.


[Закрыть].

Вельбот ударился о воду, словно о деревянный пол. Волной откинуло шлюпку от корабля. Править рулем не стоило.

Мичман стоя командовал гребцам:

– Правая, греби! Левая, табань [126]126
  Табанить –грести обратно, от себя, продвигаясь кормой вперед.


[Закрыть]!

Загребной [127]127
  Загребной –гребец на первой паре весел в лодке.


[Закрыть]на вельботе строго крикнул:

– Сядь, ваше благородие! Сядь, говорю, не парусь! Без тебя знаем!..

На борту «Крейсера» зажгли фальшфейер [128]128
  Фальшфейер– бумажная трубка, набитая горящим составом, для подачи ночью маяков или сигналов.


[Закрыть], чтобы показать шлюпке, где корабль, а утопающему – направление, откуда идет помощь.

Пронизывающий мглу свет фальшфейера расплылся в большое светлое пятно, а корабля уже не видно за мглой пенного тумана. Вельбот прыгал по ухабам волн, то взлетая на гребень, то ныряя в бездну.

Нахимов кричал:

– Мо-о! Гу-у-у!

– Да помолчи, ваше благородие! – прикрикнул на мичмана загребной.

Нахимов умолк.

– О-о-о! – послышался совсем недалеко ответный крик, и тут же Нахимов увидел справа по носу на гребне волны черную голову Могучего.

Могучий, энергично работая руками, подгребался к корме вельбота с левого борта. Гребцы затабанили. Могучий, подтянувшись, успел схватиться за борт левой рукой, но оборвался. Нахимов лег грудью на борт и хотел подхватить Могучего под мышку.

– За волосы его бери! А то он и тебя, ваше благородие, утопит, – посоветовал загребной.

Нахимов схватил Могучего за волосы.

– Ой, ой! – завопил утопающий.

– Ха-ха-ха! – загрохотали гребцы, повалясь все на правый борт, чтобы вельбот не черпнул воды. – Дери его, дьявола, за волосы! Не будет другой раз в море прыгать!

В эту минуту и мичман и матросы позабыли о том, что кругом бушует море. Все внимание и силы гребцов сосредоточились на том, чтобы держать вельбот вразрез с волной.

Никто из гребцов не мог бросить весло и помочь Нахимову. Задыхаясь, мичман тянул Могучего в лодку. Наконец Андрей ухватился за борт обеими руками. Обхватив матроса по поясу, Нахимов перевалил его, словно большую рыбу, в лодку. Могучий сел на дно вельбота и, протирая глаза, жалобным голосом воскликнул:

– Братишки! Неужто ни у кого рому нет?

Из рук в руки перешла к Могучему бутылка. Он отпил глоток и протянул бутылку Нахимову:

– Выпей, ваше благородие, побратаемся. Поди, смерз?

– И верно! – согласился мичман, принимая бутылку.

Хлебнув рому, он вернул бутылку Могучему.

– Вода-то теплая, – сказал Могучий, передавая бутылку ближнему гребцу, – а на ветру сразу трясовица берет.