Текст книги "Анти-Горбачев 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Пока не рассеялся дым от атомных бомбежек, есть небольшой шанс, – многозначительно посмотрел в потолок Романов. – А что касается второй части моего предложения, то я очень рассчитываю на помощь Геннадия Максимовича… расскажите пожалуйста о последней поездке в Багдад.

Глава 8

Нулевая терпимость

19 июня в газете «Правда» на второй полосе вышла огромная статья под названием «О некоторых недостатках советской торговли». В ней после обязательного трескучего и идеологически правильного вступления, состоящего из цитат классиков марксизма и ленинизма, было на удивление прямо и без обиняков высказано то, что уже не один десяток лет обсуждалось на лавочках и на кухнях. Что советская торговля превратились в чёрную дыру экономики, в которой бесследно исчезают огромные материально-технические ценности, всплывая потом в самых неожиданных местах. Что очереди стали настоящим бичом общества – в них трудящиеся граждане проводят от четверти до трети всей своей жизни. Что более половины лиц, находящихся в местах лишения свободы, принадлежат к группе торгово-закупочных работников. В конце даже прозвучало страшное для СССР слово «мафия».

В последнем же абзаце содержались краткие выводы и намечались пути выхода из этого прискорбного положения дел – кроме понятных всем призывов укреплять дисциплину и правопорядок в торговой сфере, там был пассаж про недостаточность торговых площадей в крупных населенных пунктах, а также содержались туманные рассуждения о балансе спроса и предложения. В самом же конце было совсем необычное высказывание о справедливом уровне цен и предлагалось ввести нулевой уровень терпимости к создателям дефицита.

– Мда… – говорилось в курилках НИИ и КБ, – всерьёз, кажется взялись за торговую мафию. А цены повышать будут.

– Итить, – было сказано на кухнях и на лавочках у подъездов, – теперь Нинке из гастронома точно статья светит. И колбасу больше мы у нее не получим.

Торгово-закупочные же работники, начиная с той самой Нинки из мясного отдела Гастронома номер 2 и до самого министра торговли Григория Ивановича Ващенко, чесали затылки и скорбно размышляли, что делать дальше. И в основной своей массе все эти работники решили затихариться, как мыши под вениками, и подождать – авось всё само собой рассосётся, как это уже не один раз бывало на их веку.

Но не рассосалось… уже на следующий день, 20 то есть июня, начались массовые проверки в торговых сетях с последующими задержаниями. В помощь сотрудникам ОБХСС, обычно занимающихся этими делами, были выделены немалые силы из числа других работников внутренних органов. И даже, вот ужас, к проверкам были привлечены некоторые люди из госбезопасности, что совсем уже ни в какие ворота не лезло.

Было абсолютно ясно, что все торговые точки проверить невозможно, слишком много их в Советском Союзе числилось, поэтому гребёнка шла не сплошная, а выборочная. По одному магазину на район, редко по два. Но те уж точки, что попались в сети, проверялись досконально и придирчиво. В столице под горячую руку попали ЦУМ с Колбасами (ГУМ и Елисеевский почему-то трогать не стали), Детский мир, Гастроном на Смоленской, Ядран, Ванда, Лейпциг, Океан, Дом книги и Мелодия на Калининском. В Питере сплошной сетью накрыли Гостиный двор и рядом расположенный Дом книги, а ещё Фрунзенский универмаг.

Надо ли говорить, что торговля в этот день была наполовину парализована – даже там, куда руки проверяющих не дотянулись, торговали вяло и без огонька. А на следующий день по стране поползли слухи один страшнее другого, что мол арестованным директорам и товароведам шьют подрасстрельные статьи о хищениях выше десяти тысяч. Что высоким чиновникам, позволившим себе вступиться за пойманных торговцев, тоже накручивают статьи, не расстрельные на этот раз, но тоже серьёзные. Что в Коми АССР и в Магаданской области специально для нового контингента осужденных создаются спецлагеря.

На следующий день торгово-закупочных работников прорвало – такого изобилия выброшенного на прилавки дефицита не видели самые древние старожилы Страны Советов. Никто, кажется, в этот день не работал, все бегали по магазинам и скупали всё, на что хватало накопленных сбережений. И такой дурдом продолжался ещё три дня, пока запасы дефицита на складах и в подсобках не иссякли.

– Что вы там в своём Политбюро выдумали? – спрашивала жена Романова вечером, накрыв стол для ужина. – Вся страна на ушах стоит ведь третий день…

– Боремся с хищениями социалистической собственности, – вяло отвечал Григорий, наворачивая тарелку огненно-красного борща, – а что, нельзя?

– Можно же было как-то поспокойнее к этому делу подойти, а то опять получилась кампанейщина какая-то. Люди-то что говорят, послушал бы…

– А что говорят люди? – заинтересовался Романов.

– А то, что систему вы сломали, а на её место ничего не поставили, – ответила Анна, – хоть и кривая, но она была, система-то, а сейчас что… ну продали они этот дефицит из подсобок, ну посадили сотню директоров, а теперь все только и делают, что боятся, а не работают – очереди-то ещё длиннее стали, чем неделю назад.

– Ну с чего-то надо было начинать, – без энтузиазма отговорился Григорий, – начали с посадок. Следующими этапами будут новые торговые площади и выравнивание цен. Через год-полтора очереди должны исчезнуть.

– Выравнивание это повышение что ли? – уперла руки в бока Анна, – и когда оно помогало, это повышение?

– На золото недавно подняли цены, оно с тех пор свободно лежит, – пояснил Романов. – То же с хрусталем.

– Ну ты сравнил – золото это роскошь, если его не достанешь, ничего страшного не случится. А еда это еда… её каждый день покупать надо.

– Может ты и права… – закончил ужин он, – спасибо, было очень вкусно. А раз уж ты так хорошо знаешь, о чём говорят в народе, может расскажешь, какие прозвища мне там дали?

– Расскажу, почем ж нет, – вздохнула Анна, – кое-кто тебя называет Царем…

– Это потому что фамилия такая, – понимающе кивнул головой он, – а ещё как?

– А ещё Карлсоном…

– А это-то почему?

– Наверно потому что ты быстро летаешь и живешь на крыше… в смысле в своих фантазиях. Ближе надо к народу быть, Гриша, ближе…

На следующий в следственном изоляторе временного содержания города Нижнереченска. Под продавцов выделили отдельную вместительную камеру, куда за двое суток набили около тридцати человек.

– При Иосифе Виссарионыче ещё и не такое было, – вещал из угла самый старый из присутствующих, директор Заречного пищеторга Семен Маркович Вайнштейн. – В 52-м, как сейчас помню, началась еврейско-медицинская кампания, тогда народ десятками гребли. А потом показания выбивали. А сейчас что по сравнению с 52-м? Тьфу, да и только…

– Эти методы давно осудили, – возражал ему более молодой и продвинутый начальник местного Океана, – сначала на 20 съезде, потом на 22-м.

– Как осудили, так и выпустят, – предположил третий разговорчивый арестант, из магазина Мелодия, – по условно-досрочному методу.

– Какую хоть статью-то тебе шьют? – спросил у него Вайнштейн.

– Да ту же самую, что и всем, – ответил он, – 92-ю, хищение госсобственности путем растраты или использования служебного положения.

– К 93-прим не примеряли? – поинтересовался директор Океана.

– Примеряли, как без этого, – вяло откликнулась Мелодия, – пока не накопали на 10 тысяч. А у тебя как с этим?

– То же самое, – так же без энтузиазма ответил Океан и тут же переключился на Семена Марковича, – скажете вот вы, как почтенный аксакал нашего бизнеса, с чем вся эта чехарда связана и насколько она серьезная?

Маркович пошамкал губами, посмотрел на зарешёченное окошко в углу камеры и начал отвечать так:ё

– Новые люди пришли к управлению, а новая метла всегда метёт по-другому, чем старая… надо им показать народу, что они во власти не случайно, а как-то там улучшают жизнь. Вот и взялись за торговлю… если честно, коллеги, то давно надо было за нас взяться, вечно эти игры с утаиванием дефицита продолжаться не могли. А насчёт серьёзности… я думаю, что всех, конечно, не посадят, выберут самых борзых, процентов десять может от того, что загребли. А остальным сунут в зубы условку и предложат работать по-новому.

Окружающие Вайнштейна люди не успели переварить эту его программную речь, как загромыхала, открываясь, входная железная дверь и оттуда раздалось «Мишин! На выход без вещей». Мишиным оказался директор Мелодии, он суетливо вскочил со своей койки, растерянно оглянулся по сторонам и побрёл в коридор, заложив руки за спину.

– Стоять, – сказал ему сержант, открывший дверь, – лицом к стене.

Потом он погремел ключами и продолжил командовать:

– Направо, до конца коридора.

В конце коридора была ещё одна решётчатая дверь, так что повторилась процедура со стоянием лицом к стене. А дальше потянулись комнатки-допросные, в одну из них сержант и завёл Мишина.

– Товарищ следователь, – отрапортовал он, – задержанный Мишин по вашему приказанию доставлен!

– Ага, – не по-уставному ответил следователь, – вижу – свободен, сержант. А вы, Николай Игнатьевич, присаживайтесь – поговорим.

* * *

Через полчаса Николай Игнатьевич Мишин раскололся, как это принято говорить в местных кругах, до самой жопы и подписал лист о сотрудничестве с администрацией следственного изолятора.

– Ну чего там? Ну как там? – встретили его встревоженные сидельцы в камере.

– Сотрудничество с администрацией и полтора года условно, – отвечал тот. – Обещали выпустить под подписку до конца дня.

Так до вечера к следователю прошли вереницей и все остальные с примерно таким же результатом. А последним выдернули старожила Вайнштейна. Его очень долго не было, больше часа. А когда вернулся, он заявил прямо с порога:

– Червонец мне светит, господа-товарищи, червонец.

– Это почему так? – заволновался народ, – нам всем условка, а тебе реальный срок?

– Ну как я и предсказывал – козлы отпущения во все времена требуются, меня и выбрали в их число… ну ничего, маляву на волю сочиню, за меня большие люди впрягутся. А если уж и они не помогут, тогда стану политзаключенным, их сейчас в первую очередь выпускают…

– При Сталине-то вам наверно лоб зелёнкой намазали, – ядовито подковырнул его один невзрачный человечек из дальнего угла.

– При Сталине я бы сюда не попал, – устало ответил Семен Маркович и завалился на свою койку. – При Сталине я не меньше, чем в Политбюро бы заседал, а не в этом убогом пищеторге.

Глава 9

Концерн «Красная звезда»

Выездное заседание по вопросам советского оборонно-промышленного комплекса было запланировано на базе авиазавода в Комсомольске-на-Амуре, затерянном в бескрайних лесах советского Дальнего Востока.

– А кому вообще пришло в голову построить здесь авиазавод? – это первое, что спросил Романов после 7-часового перелёта на своём ИЛ-62.

Сопровождающие переглянулись и предоставили отвечать текущему командующему ВВС СССР товарищу Ефимову.

– Видите ли, в чём дело, Григорий Васильевич, – собрался он с мыслями по такому неожиданному поводу, – эта история уходит корнями в далёкие 30-е годы. Тогда по всей стране строили новые производства, в том числе и на Дальнем Востоке… к тому же это место очень удачно выбрано в смысле противодействия шпионажу (ни один шпион в мире сюда не доберется) и вероятных бомбёжек вероятных противников. Авиазаводы в Киеве и Воронеже, например, вообще под оккупацию попали в войну, а казанский, горьковский, куйбышевский и московский очень сильно бомбили. Так что мысль построить здесь завод пришла в очень умную голову.

– Убедили, – вежливо откликнулся Романов, – кстати, может, вы заодно знаете историю своей должности?

– Конечно, знаю, Григорий Васильевич, – довольно улыбнулся Ефимов, – как раз совсем недавно прочитал большой труд на эту тему. От самого первого, Ткачева, которого ещё Временное правительство назначало, и до моего предшественника, Кутахова.

– Да, я тоже пробежал глазами эту книгу, – сообщил Романов, – с 1923 и по 1941 годы это была очень опасная должность, мало кто уцелел из командующих. Сами посудите – Розенгольц, расстрелян в 38-м, Баранов, разбился в 31-м, Алкснис, расстрелян в 38-м, Смушкевич и Рычагов, расстреляны в 41-м.

– Эти времена, Григорий Васильевич, – генерал побледнел с лица, но держался достойно, – давно прошли. Теперь у нас не принято расстреливать командующих.

– Я пошутил, Александр Николаевич, – ответил Романов и перевёл разговор в другую плоскость. – Значит вы, Владимир Николаевич, являетесь директором этого завода?

Авраменко молча сглотнул слюну, вытянулся по стойке смирно и ответил:

– Так точно, товарищ Романов! Уже 12 лет на боевом посту.

– Я знаю, что основная продукция у вас сейчас это СУ-27, а ещё чем занимаетесь?

– Ещё разворачиваем производство СУ-30, а также делаем противокорабельные ракеты П-6 и Аметист. Ну и мелкие заказы тоже выполняем – хвостовое оперение для ИЛ-62, например, на котором вы сюда прилетели. Как полёт прошёл? – набрался он смелости для такого вопроса.

– Спасибо, всё гладко, – ответил Романов, – хвостовое оперение не подвело. Какой у вас план по выпуску СУ-27?

– Девяносто пять единиц на этот календарный год, – вытащил директор цифры из памяти, – тридцать девять уже готово и передано в войска.

– Это хорошо, это хорошо… – задумался Романов, на что директор немедленно предложил перекусить и, возможно, сходить в баньку.

– И банька это хорошо, – продолжил Григорий, – только сначала дела надо сделать. Проведите нас по цехам, зря мы что ли сюда семь часов летели?

Аэродром входил составной частью в комплекс заводов, так что до ближайшего цеха было рукой подать.

– Это плазово-шаблонный цех, Григорий Васильевич, – сообщил директор, – здесь изготавливаются шаблоны различных деталей СУ-27 в натуральную величину, они потом будут прототипами реальных запчастей. А вот там у нас механический цех, здесь агрегатный…

– Давайте сразу пройдём в цех конечной сборки, – предложил Романов, и директор не сумел отказаться от его предложения.

– Мдааа… – протянул прямо с порога Романов, – впечатляет…

В этом цеху ёлочкой стояли примерно два десятка истребителей в разных стадиях сборки, вокруг них суетились техники в синих комбинезонах.

– А двигатели вы тоже здесь собираете? – спросил он у Авраменко.

– Ну что вы, Григорий Васильевич, – сразу открестился тот, – двигатели это совершенно отдельная отрасль, на СУ-27, например, их делают в Рыбинске и Уфе, а к нам в готовом виде привозят.

– А что за двигатели-то? – продолжил тему Романов.

– Так АЛ-31Ф, двухконтурный двухвальный турбореактивный, тяга 7600 кгс, на форсаже до 12500.

– Это тот, что с отклоняемым вектором тяги?

– Не совсем… с вектором это АЛ-31ФП, он пока не доведён… в следующем году планируем выпустить первые изделия с таким движком.

– Отлично, – произнес Романов, – а что у вас с персоналом? Текучка большая?

– Да какая ж у нас текучка, – даже растерялся Авраменко, – наш завод это самое крупное и самое богатое предприятие в городе, зарплаты более чем хорошие, учитывая северную надбавку, так что наоборот есть масса желающих устроиться, а обратного потока не наблюдается вообще.

– Хорошо, – последний раз употребил это слово Романов, – я всё увидел, давайте теперь двигаться ближе к месту совещания. Где, кстати, вы его запланировали проводить?

– Так в моём кабинете, – не растерялся Авраменко, – он большой, сотня человек влезет.

– Сотню не обещаю, но полсотни наверно будет, – ответил Романов, – правильно, Александр Николаевич?

Командующий ВВС пожевал губами, а затем чётко доложил, что к участию в совещании по вопросам развития оборонного комплекса запланировано посещение сорока трёх человек.

– Немного не угадал, – улыбнулся Романов, – пройдёмте в кабинет директора – раньше сядем, раньше выйдем, как говорили строители Комсомольска-на-Амуре.

– Товарищи, – начал Романов совещание с обязательного неопределённого артикля, – сегодня мы собрались с тем, чтобы очертить достижения и недостатки нашей оборонной промышленности и наметить пути её дальнейшего развития на ближайшую пятилетку. Сразу скажу, что ядерная тема и всё, что с ней связано, остается за скобками нашего совещания. Итак, кто хочет начать про достижения?

Этот вопрос хотели осветить очень многие, но Романов выбрал главнокомандующего ВМФ Горшкова.

– Прошу вас, Сергей Георгиевич.

Горшков был уже немолод, далеко за 70, грузен и лыс, но остроту ума не растерял – он кратко, но содержательно описал развитие военно-морских сил страны, сделав упор на титановые подводные лодки и авианесущие крейсеры. Так политкорректно называли в СССР авианосцы… официальная пропаганда же сделала всё, чтобы заклеймить аналогичные корабли в буржуазных странах, вот и получилось так, что слово «авианосец» стало ругательным. Обстоятельно Горшков остановился на серии титановых ПЛ «Барракуда», она же «Золотая рыбка», и на перспективных авианосцах с условными названиями «Рига» и «Ульяновск».

– Прекрасно, – сказал по итогам его выступления Романов, – особенно интересна тема с «Ульяновском», у него же планируется рекордное водоизмещение для советских кораблей, не так ли?

– Точно так, Григорий Васильевич, – откликнулся Горшков, – 80 тысяч тонн. Ядерная энергоустановка с четырьмя реакторами, 70 истребителей, 16 вертолётов, противозенитные ракеты типа «Гранит». Экипаж две с половиной тысячи бойцов.

– Серьёзная игрушка, – Романов сделал себе пометку в блокноте и вызвал командующего ПВО маршала Колдунова.

Александр Иванович Колдунов был заслуженным летчиком-асом и дважды Героем Советского Союза. Причём в его активе значился даже один бой с американцами – в 44 году он прикрывал колонну наших войск в Югославии, на которую по ошибке налетели Лайтнинги. Ему пришлось принять бой и сбить один их истребитель.

Маршал, не мудрствуя лукаво, рассказал про постановку на боевое дежурство новейших комплексов С-300ПС в самоходном варианте и С-300ПМ (модернизированного), у которого была вдвое увеличена дальность стрельбы.

Следом были освещены вопросы бронетехники и стрелкового оружия – для этого последнего специально была приглашена живая легенда отечественного оборонпрома Михаил Тимофеевич Калашников.

– А вы знаете, – прервал его выступление Романов, – что ваш автомат изображен на гербах четырёх стран?

– Это каких же? – полюбопытствовал Горшков.

– Загибайте пальцы, – продолжил Романов, – Мозамбик, Зимбабве, Буркина-Фасо и Восточный Тимор. Среди всех видов стрелкового оружия АК прочно занимает первое место – больше 100 миллионов экземпляров и примерно 15% этого рынка. Немного из того, что производится в СССР, пользуется такой бешеной популярностью во всем мире…

– Да-да, вы правы, – неожиданно поддержал его Калашников, – разве что Гагарин может соперничать с моей фамилией по известности.

– И ещё водка, самовары и медведи, – дополнил Колдунов в качестве разрядки, на что Романов ответил без всякой иронии:

– К сожалению водка с самоварами выходят за рамки обсуждаемых сегодня вопросов. Спасибо вам, Михаил Тимофеевич, за обстоятельное выступление, а у нас в программе остался авиапром – прошу вас, товарищ Ефимов.

А по окончании краткого, но содержательного доклада командующего ВВС Романов встал, прошёлся по кабинету взад-вперёд (Горшков шепнул соседу – совсем, как товарищ Сталин) и высказал всё, что у него наболело по оборонпромовской тематике.

– Всё прекрасно, всё замечательно, товарищи военные, – так он начал, – наша броня крепка и танки очень быстры, как говорилось в одном фильме. Но не стоит забывать и о второй составляющей термина «оборонпром». Да, это промышленность, наряду с чёрной металлургией, нефтехимией и пищёвкой. А значит что?

Он остановился и обвёл присутствующих внимательным взглядом. Решился высказаться только аксакал Калашников.

– Это значит, Григорий Васильевич, что оборонная промышленность должна приносить прибыль в общий бюджет страны – правильно?

– Абсолютно, Михаил Тимофеевич, – благодарно кивнул ему Романов. – У нас производятся прекрасные образцы самого передового вооружения, а на мировом рынке оружия почему-то лидируют с огромным отрывом Штаты… знаете, какая доля у них и какая у нас?

– 50 и 15 процентов? – полувопросительно высказался Колдунов.

– Близко, но не совсем – у них 62 процента, а у нас только 12,5. Это данные стокгольмского института, как уж он там называется… – Романов потёр затылок и вспомнил, – институт исследований проблем мира. Казуистика какая-то, точнее было бы сказать «проблем войны», но как уж назвали.

Потом он опять прошёлся по длинной ковровой дорожке с абстрактным орнаментом и продолжил:

– Так вот, что я хотел сказать – необходим решительный рывок наших вооружений на мировой рынок. 12,5% это не тот показатель, которому можно радоваться – к концу пятилетки я бы посчитал вполне реальными 20, а то и 25% на рынке, а это дополнительные миллиарды, даже десяток миллиардов в валюте, так остро необходимой для развития страны. Что для этого необходимо сделать…

Все присутствующие без исключений открыли блокноты и тетради, почти как в школе на уроке арифметики, и приготовились записывать умные мысли начальства.

– Во-первых и в главных – надо создать единое управление продажами всех видов вооружений. Назовём его… ну хоть концерн «Красная звезда».

– А может лучше «Калашников»? – осторожно справился Горшков.

– Хорошая мысль, – сразу отреагировал Романов, – название доработаем в рабочем порядке. Во-вторых, надо показать товар лицом, а что является лучшей витриной для оружия? Правильно, война. Какие у нас сейчас войны на планете идут?

– Так Иран с Ираком который год воюют, – дал справку командующий ВВС, – это самая крупная, а еще по мелочи – Йемен, в Африке в пяти местах, в Центральной Америке…

– Возьмем за основу ирано-иракский конфликт, – ответил Романов. – Надо бы сделать всё, чтобы наше оружие, а мы его, кажется, Хуссейну поставляем, успешно работало и поражало живую силу и технику противнику. Это будет лучшей рекламой. Плюсом к тому надо бы организовать показ и демонстрацию возможностей передовых образцов нашей техники по аналогии с салонами Ле-Бурже и Фарнборо. Почему капиталисты умеют продвигать то, что хотят продать, а мы не умеем? Где-нибудь под Москвой, в той же Кубинке, вполне можно организовать такой салон уже в этом году. В Ле-Бурже, кстати, тоже можно поучаствовать более плотно, с теми же СУ-27 и МИГ-29, чего мы боимся – все равно, кому надо, знают почти все наши секреты.