Текст книги "Империя отходит от края (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Предложение не менее неожиданно встретило горячую поддержку со стороны девочек, а Миша поломался некоторое время, чисто для приличия, как я понял, и тоже согласился. И сразу же вслед за этим к нам прибились Вера с Вовчиком, мило беседуя, как бы это странно не выглядело после недавнего. Они услышали про ресторан и тоже захотели туда, я начал размышлять вслух, как же мы вшестером в копейке уместимся, на что Миша удивленно спросил, что это еще за копейка.

– Моя, – скромно ответил я, – не совсем уж так прямо моя, доверенность есть на управление.

– Ну и студенты у нас пошли, – только и смог выговорить Миша, – со своими машинами… я вот пока на нее не заработал.

– Не волнуйся, Мишаня, – к этому времени мы с ним прочно уже были на ты, – у тебя и Мерседес скоро будет, отвечаю. А в машину попробуем вшестером влезть, девочки у нас не очень толстые, уместятся, – подколол я их, за что получил сумочкой по уху от Анюты… не попала конечно, сказал ей, чтоб тренировалась лучше.

И тут я хлопнул себя по лбу – вспомнил, что обещал отвезти домой Борюсика с джинсами… ааа, подождет до завтра… а вот он и сам подошел. Представил его нашей компании, как молодого и подающего, приглядитесь мол, не исключено, что в скором времени на прием к нему будем записываться. Посмеялись конечно… Боря узнал Варнакова и таращил на него свои и так немаленькие глаза, спросить правда так ничего не решился. Объяснил Боре ситуацию, он сразу согласился подождать до завтра и дал мне свой телефон.

Ну а мы всей шумной толпой вышли на улицу и попытались втиснуться в машинку – представьте, это удалось, Миша, как самый здоровый занял переднее сиденье, а на заднем Верунчик села на колени к Вовчику, Аня же с Инной уместились рядом, так и доехали до гостиницы Россия, она не очень далеко от нашего политеха, все на той же Верхневолжской набережной стоит.

Возник извечный русский вопрос – как пройти в ресторан, если на его двери висит табличка «Мест нет», а она на всех ресторанах времен СССР перманентно имела место. Но ненадолго – оранжевенькая купюра с портретом вождя революции решила этот вопрос с необыкновенной легкостью, места как по мановению волшебной палочки вдруг обнаружились, прямо возле панорамного окна с видом на заволжские дали… красота. Дали девочкам в руки по меню, они начали сосредоточенно его изучать, я добавил, что вы можете, дескать, не стесняться в своих желаниях, в пределах разумного конечно.

Мишаня еще более удивленно смотрел на меня:

– Ну и студенты у нас пошли, червонцами разбрасываются направо и налево…

– Эх, Мишаня, – отвечал я ему, – что значит червонец по сравнению с роскошью человеческого общения. Кстати, когда там ваше Торпедо чемпионом-то станет, расскажи-ка нам?

– Да никогда, – хмуро ответил Миша, – ЦСКА все равно не обыграем. Плетью обуха не перешибешь.

– Вот это ты ошибаешься насчет обуха – в Канаде вон каждый сезон почти новый чемпион, но ладно, спорить не буду. Ну что, выбрали? – спросил я у девочек.

Девочки выбрали по салатику, мясо в горшочках и чего-нибудь попить. Спросил Мишу, будет он чего-нибудь попить, как там у вас в смысле режима? Он подумал и махнул рукой, немного можно, ну и отлично, бутылку коньяку нам и шампанское женщинам. Вот только домой я вас не смогу отвезти, добавил я, а и ладно, сказало большинство, доберемся как-нибудь и без твоей помощи. И началось веселье…

– А вот скажи, Мишаня, кто у вас там старший в вашей тройке-то знаменитой? Рулит кто?

Мишаня сказал, что ясен пень Скворцов, он и по возрасту самый старший, и по уму наверно тоже.

– А я вот слышал, ты в ЦСКА в прошлом сезоне играл?

– Ну играл, в армию туда забрали, и чо?

– Что же не остался-то? Приглашали поди, а деньги там совсем другие…

– Понимаешь, Сережа, – задумчиво ответил он, – не все деньгами измеряется.

– Правильно, – соглашался я, – деньгами не все, но большими деньгами наверно почти все… когда следующий раз в Канаду-то поедешь?

– Когда позовут, тогда и поеду. Кстати про ЦСКА, у нас с ними игра во вторник, приходите все вместе, я контрамарки закажу.

Все дружно сказали, что непременно и обязательно.

– Да что мы все про меня да про меня, – продолжил Миша, – давайте про вас, что-то я не встречал до сих пор первокурсников с собственными машинами, которые червонцами кидаются.

– Скоро увидишь, Мишаня, есть у меня такое предчувствие, что начинается серьезные перемены, после которых первокурсники с машинами детским садом покажутся…

И пока таким образом весело препирались, мой взгляд вдруг зацепился за смутно знакомое лицо за столиком в углу, там сидел маленький лысоватый мужчина со спутницей моложе его раза в два и вяло клевал что-то из своей тарелки.

– Анюта, – толкнул я ее в бок, – тебе никого этот вон товарищ не напоминает?

И я осторожно кивнул в ту сторону.

– Иди ты, – выдохнула Анюта, – неужели сам Евстигнеев?

– Походу он, – согласился я, – давай проставимся что ли.

И я подозвал официанта и попросил его передать бутылку коньяку вооон тому товарищу в углу. – Какой коньяк желаете передать? – спросил официант. – А что, разные есть? – Конечно, есть грузинский за 15 и Белый аист за 18. – Тогда Белый аист.

Через минуту коньяк был на столе у него, он спросил что-то у официанта, тот кивнул в сторону нашего столика, тогда Евгений Александрович встал и подошел к нам.

– Кто это тут коньяками разбрасывается? – строго спросил он.

– Аз езм, – встал из-за стола я, – это моя идея, не судите строго, просто это был знак уважения к великому русскому артисту.

– Великому говоришь? – ухмыльнулся он, – ну до великого мне еще далеко, но все равно спасибо. Студент?

– Так точно, товарищ генерал… а кто ж вы еще, как не генерал в советском артистическом дивизионе, а может даже и маршал… студент-первокурсник я, зовут Сергеем, в политехническом учусь, празднуем тут с друзьями дебют нашего ансамбля на большой сцене, больше тысячи человек хлопало, на бис вызывали, прикиньте.

– Стало быть ты тоже артист в каком-то смысле? Ну молодец, а за коньяк спасибо.

– Евгений Александрыч (– Да можно просто Женя – Ну тогда хотя бы на вы хоть? – Валяй на вы) Женя, перебирайтесь за наш стол со своей спутницей, что вы там скучаете, а тут всем веселее станет, а?

– Ну а что, и переберемся, – и он повернулся к своему столу и позвал спутницу, – Ириша, забирай тарелку и давай сюда переедем.

Ириша встала, я-то ее сразу и не узнал, она там в тени колонны пряталась, а тут узнал и аж оторопел от неожиданности, это была та самая Ирка-медичка из колхоза.

– Вот позвольте представить вам мою племянницу Ирину, тоже студентка, только из медицинского.

– Да мы вообще-то знакомы, – вырвалось у меня, – привет, Ириша.

– Где это вы познакомились? – автоматом выскочило у Анюты.

– В колхозе, Аня, в колхозе, мы там картошку на одной грядке целый месяц убирали.

Анюта очень подозрительно посмотрела сначала на меня, потом на Ирку, но спросить более ничего не спросила. А тем временем Евстигнеев с Ириной обосновались за нашим столом, он сдвоенный был, так что и ввосьмером достаточно свободно все разместились.

– О чем спорите, молодые люди? – сразу же поинтересовался Евстигнеев.

– Да вот, возникла у нас тут небольшая дискуссия, станет ли когда-нибудь Торпедо чемпионом или не станет. Кстати познакомьтесь, это Миша Варнаков, звезда Торпедо.

Миша расплылся в улыбке и протянул руку Евстигнееву, тот ее пожал.

– Я, знаете ли, не хоккейный болельщик, футбол да, иногда посматриваю, но в хоккее не очень… да, и чем же ваш спор завершился?

– Ничем, Женя, мнения разделились ровно пополам – я считаю, что шансы есть, а Миша, что ЦСКА мы все равно никогда не обойдем, типа провинция против столицы всегда проигрывать будет. А вы как думаете?

– Знаешь что я тебе скажу, Сережа, столица конечно столицей, но… я вот сам из провинции, в Канавинском районе родился, но в люди как-то вышел…

– А расскажите пожалуйста, как вы в люди выходили, это наверно всем интересно будет, здесь сидят сплошь ребята и девчата с рабочей окраины, на Автозаводе мы все живем… и тоже в люди хотим, правильно? – спросил я у всех прочих. Они дружно согласились, ну еще бы не хотеть-то…

– Ну слушайте тогда… поселок Володарского знаете? Сейчас он по-другому как-то называется, рядом со стадионом Локомотив. Частный сектор. 2 улицы – по Зеленодольской машины ездят, по булыжнику стучат, по Обухова трамвай от вокзала на Красную Этну. Деревня деревней, все друг друга знают, козы, куры, завалинки. В моей семье еще пятеро детей кроме меня было…

Евстигнеев минут пять говорил, потом прервался:

– Да наверно это мало кому интересно, давайте выпьем что ли…

– Ну что вы, что вы, Евгений Александрыч, очень интересно, – загалдел народ, а я вставил: – А как же вы в люди-то вышли из таких низов, это ж самое интересное?

– Хер его знает, – ответил Евстигнеев, опрокидывая рюмку, – просто повезло наверно. Вот и вы ловите свой случай, он в жизни редко чаще одного раза случается.

Вышли покурить… ну то есть курили Евстигнеев с Вовчиком, а мы с Мишаней рядом постояли.

– Медаль-то покажешь? – неожиданно спросил Миша, – мне Инна про нее все уши прожужжала.

– Какую медаль? – сразу среагировал Евстигнеев.

Я хлопнул себя по карману куртки, надо же, лежит ведь до сих пор. Вытащил.

– Вот эту, – и отдал им в руки.

– Здорово, – сказал Евстигнеев, – ты еще и людей спасаешь, как хоть это произошло-то?

– Долго рассказывать, Женя, случайно все как-то получилось, увидел-вытащил-откачал, а давайте лучше про вас. Вот у вас самого какая своя любимая роль в кино?

– А у тебя какая? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ну не знаю… наверно Дынин из «Добро пожаловать», это просто космос какой-то… «Когда я был маленьким, у меня тоже была бабушка» и еще это… «Ты был мне кровным врагом, а стал кровным братом, но в лагерь я тебя все равно не верну» – это можно золотыми буквами выбить и молиться на них ежедневно…

Видно было, что Евстигнееву это польстило.

– Спасибо, – скромно ответил он, – а у меня все роли любимые… это ж как дети, как из них выбрать лучшего, сложно… ты говорят, еще и песни поешь? – неожиданно сменил тему он.

– Петь не пою, голосом господь обделил, но сочиняю и играю это да, могу на баяне, могу на клавишах.

– Ну так пойдем, сыграешь что-нибудь для старика…

– Ой-ой, нашли старика, да у вас, Женя, все главные роли еще впереди… я слышал, с Высоцким будет в одной картине играть…

– Быстро слухи расползаются… да, буду, но это в следующем году.

– Не расскажете про Высоцкого что-нибудь?

– Извини, Сережа, но нет – очень тяжелый человек, не буду ничего говорить. Ну так играть-то будешь или как?

– Для великого артиста, Женя, все что угодно…

Вернулись в зал, я накоротке поговорил с музыкантами местного ансамбля, Евстигнеева они все видели конечно, сказал, что это его просьба, пустили они меня к инструменту без лишних вопросов, чо… Анюту попросил, чтоб повторила выступление, она с пониманием отнеслась.

– А сейчас по просьбе гостя из солнечной Москвы, – сказал я в микрофон, – прозвучит эта задорная песня про маленькую Любочку. Исполняет Анюта Сотникова.

Спели мы короче говоря все 5 песен с сегодняшнего концерта, Инна там по ходу дела подключилась, зал с энтузиазмом принял, а под «Все будет хорошо» так и плясал как подорванный. Музыканты из местного ансамбля меня все спрашивали, чье это, я говорил народное, значит можно исполнять? да ради бога.

А потом я подошел к Евстигнееву и на ухо сказал ему, что у меня есть вот прямо совсем новая песня, прямо с пылу с жару, только сочинилась, вся такая джазовая вдоль и поперек, вы ж петь умеете, не отпирайтесь, песня как раз для вашего голоса, давайте зададим жару горьковчанам, а? Евстигнеев уже довольно основательно принял на грудь, так что развелся по полной программе, я ему дал слова, начириканные только что на ресторанной салфетке, он внимательно просмотрел их, наморщив лоб, а потом сказал «А пошли, Сергуня, зададим жару горьковчанам».

Песня такая была:

Поднят ворот

пуст карман

он не молод

и вечно пьян

Он на взводе

не подходи

он уходит

всегда один

Но зато мой друг

лучше всех играет блюз

Лучше всех вокруг

он один играет блюз

Голос у Евгений Александрыча конечно получше моего был, но тот еще, однако эту песню он как-то нормально вытянул, все в экстазе были.

А еще чуть потом меня развела Анюточка, по полной программе радио Маяк развела… сказала что вон мол Инну-то замуж зовут, а я что, дура рыжая? Я тоже хочу. На слабо, говорю, меня решила взять? Так точно, отвечает, товарищ майор, на него. Хорошо… я встал, постучал вилочкой по бутылке, попросил минуту внимания.

– Друзья, сейчас вот я, Сергей Сорокалет в присутствии раз-два-три… шести свидетелей предлагаю руку и сердце Анюте Сотниковой и прошу ее стать моей женой.

Возникла немая пауза секунд на 10–15… потом я толкнул в бок Анюту:

– Ну давай, твой выход, дорогая.

Анюта встала, похлопала длинными ресницами и ответила:

– Ну я даже не знаю… а можно я подумаю немного?

Евстигнеев показал ей большой палец

– Думай конечно, – ответил я, – только быстрее, народ ждет.

Через 5 секунд:

– Ну что надумала?

– Черт с тобой, уговорил.

Бурные аплодисменты, Евстигнеев показал большой палец уже мне.

Далее вспоминается что у нас был такой диалог с ним:

– Евгений Александрыч, а помните такую сцену у Гоголя, где два мужика обсуждают качество колеса у телеги – доедет дескать оно до Парижа или не доедет?

– Ну помню, а к чему ты это?

– Да вот примерно такой же вопрос к вам имею – доедете вы в случае чего до Голливуда или как?

– В смысле?

– Ну если в Голливуд позовут сниматься, не подведете отечественную актерскую школу?

Евстигнеев глубоко затянулся сигаретой (курили все уже прямо за столом) и после продолжительной паузы ответил:

– Английский у меня не очень, а так бы конечно не хуже Николсона сыграл.

– Значит это ваш любимый актер оттуда? А мне Дастин Хоффман больше нравится.

– Ну и в каких же фильмах ты его видел?

– Ну как в каких… Марафонец, Соломенные псы, Полуночный ковбой…

– Их же у нас в прокате не было.

– На видео конечно…

Евстигнеев с уважением посмотрел на меня.

– Ну и что ты скажешь например про Ковбоя?

– Про ковбоя-то… а вот это кстати идеальная роль для вас была бы – этот придурок из Нью-Йорка, так и вижу вас на этом месте…

– Спасибо… так ты может меня и в Голливуд устроишь, если такой шустрый?

– Зря смеетесь, может и устрою когда-нибудь… телефончик только не забудьте дать.

Евстигнеев пожал плечами и написал на салфетке московский 7-значный номер.

После этого помню, как гуляли по набережной и к нам пристали какие-то южные товарищи, девчонки наши им понравились, а мы с Инной разгоняли их и довольно успешно.

Проснулся я в гостиничном судя по всему номере раздетый догола, при этом справа от меня лежало нечто с соломенно-желтыми волосами… потряс головой, зажмурился, когда открыл глаза, волосы превратились в пепельные, а под ними обнаружилась Анюта. Ну слава богу, грабли в одну воронку два раза оказывается тоже не падают…

– Привет, солнышко, – сказал я ей, – не подскажешь, как мы здесь оказались?

Анюта подняла голову, видок у нее был тот еще, хотя у меня наверно не лучше. Она немного похлопала своими длинными ресницами, потом ответила:

– А ты не помнишь что ли ничего?

– Ну не так, чтобы совсем уж ничего, но вот момент с заселением в номер у меня в памяти напрочь отсутствует.

– Ты сказал на стойке регистрации, что ты внук Косыгина, тебя и заселили сюда со свистом…

Я застонал, обхватив голову руками.

– А Евстигнеев куда делся? Он же мне не приснился, надеюсь?

– Нет, Евстигнеев точно был, ты его в Голливуд звал, работу предлагал, а потом в меня пальцем тыкал и говорил, чтоб он запомнил, что это будущая звезда кинематографа.

– А еще я там ничего не говорил?

– Как не говорил, говорил конечно, причем без остановок, то по-фински, то по-итальянски болтал…

Я еще громче застонал и очень захотел провалиться сквозь этот паркетный пол в номере и больше никогда не вылезать обратно. Анюта вдруг погладила меня по голове и утешила:

– Да не стони ты, все нормально прошло, бывает и хуже. Хорошо, что я Вовчику сказала, чтоб он к твоей матери завернул и объяснил, что ты у товарища остался ночевать, а Инка то же моей матери сказала. А про то, как ты меня замуж звал, тоже не помнишь?

– Ну ты уж меня за последнего лоха-то не держи, это я прекрасно помню. Как стукнет 18 лет, так и женимся – тебе когда кстати стукнет?

– Нескоро, через полгода.

– Значит в (я лихорадочно подсчитал в уме месяцы) апреле и сыграем свадьбу. Ты не передумала кстати за такого дурня выходить?

– Да я-то нет, а ты?

– Куда ж я от тебя денусь с подводной-то лодки, чудо ты мое зеленоглазое…

– Давай вот с этого места поподробнее.

– Какие подробности тебя интересуют, чудо?

– Ну чего это ты меня вдруг выбрал, красивых девчонок-то вокруг много…

– Ааа, это… – я задумался, а действительно почему? – понимаешь, Анюточка, когда ты стояла у расписания на твоем факультете, твой черно-белый наряд в сочетании с идеальной фигурой поразил мое сердце навылет… а хвост этот с простой аптекарской резинкой был как контрольный выстрел в мозг… убила ты меня короче и в землю закопала…

– И надпись написала? – уточнила она.

– Точно, и надпись написала – «Здесь была Анюта». А теперь, солнце, твоя очередь, – закончил я свою мысль.

– Какая очередь? – не поняла Анюта.

– Ну давай ты теперь расскажи, почему ты меня выбрала, вот ни разу не поверю, что вокруг такой красавицы парни хороводы не водили.

– А то ты сам не знаешь? – попробовала увильнуть она.

– Знать-то может и знаю, но хотелось бы так сказать услышать из первых уст, так что откровенность за откровенность…

– Ладно, слушай… много ты парней видел, у которых своя машина есть?

– Что, только из-за машины?

– Не только… у многих денег столько, что они их не считая бросают?

– Что, только из-за денег?

– Не только… и Евстигнеевы не со всеми на равных разговаривают… подожди, не перебивай… короче ты, Сережа, как туча грозовая, из которой молнии в разные стороны бьют… и это интересно, я таких еще не встречала. Вот так в общем, если коротко.

Где-то это я уже слышал, про электричество и молнии…

– Спасибо, мне это было приятно услышать. Однако давай одеваться, – посмотрел я на часы, – мы же с тобой как бы учимся еще, а первая пара начинается через полчаса.

– Только ты отвернись, а то я стесняюсь.

Да не вопрос, отвернулся, прошел в ванную, быстро сполоснулся под душем, посмотрел на свою опухшую физиономию в зеркало, дал себе зарок ничего не пить, включая пиво, в течение месяца. Формальности со сдачей номера прошли без задева, сунул на всякий случай трояк горничной и пятерину даме на ресепшн, дама шепотом сказала, что Евгений Александрыч подходил и интересовался, как я там, я просил передать, что все хорошо, встречаемся в Голливуде, на этом мы с Анютой и вышли из гостиницы. Копейка моя стояла чуть подальше по набережной, ничего с ней за ночь не случилось. Открыл дверь Анюте.

– А что это ты там наболтал про мою актерскую карьеру, серьезно или так? – вдруг спросила она.

– Болтуны болтают, – сдержанно ответил я, – а я за свои слова отвечаю. Пока во всяком случае. Если у тебя есть актерские способности (а они кстати есть? – а куда ж они денутся), значит будешь знаменитостью, ага. Значит что у нас сегодня в программе значится? Ну кроме лекций конечно… у меня работа в лаборатории, пора уже обещанное выполнять, потом визит в прокуратуру и совсем уже вечером забирание райкомовского Игоревича из больницы, вместе может съездим?

– Можно и вместе, – задумчиво ответила она. – А у меня что?

– Слушай, возьми на себя аэробическую группу, получается у тебя все очень неплохо, а у меня со временем завал. А Инку можно будет на тайцзы подписать, вот и будете все при деле, ага?

– Ага, – отозвалась Анюта, глядя в окно на проносящиеся мимо диво-дивные виды заволжских далей.

А вот и наш пятый корпус, чего хоть там в расписании на сегодня стоит? Проводил Анюту на ее этаж, а сам внимательным образом изучил расписание – лаб, семинаров и практики нет и слава богу, остальное как-нибудь одолею, таблетку бы от головы только выпить какую… нет с пьянством надо завязывать, как это сейчас в стенгазетах принято писать… пьянству – бой, не то запой… как-то так.

Про наши дела со Светочкой (и Ниной теперь еще) я уж не стал Аню просвещать, во избежание… найду окошко, будет занятие, а не найду, не будет.

Лекции не заметил и как пролетели, каждую перемену бегал пить воду из-под крана, нет, с пьянством точно пора заканчивать. По окончании своих мучений поплелся в лабораторию. Аспирант Коля-Николай оказался человеком слова, обещал эмулятор ПЗУ и достал его, но сказал, что только во временное пользование, на месяц. Вот кстати еще одно дело – надо бы дубль сделать, пригодится.

Битых два часа сидел и изучал старую прошивку, которую еще на Десмете впихнули – а чего, там почти все есть, поменять какой-то минимум надо. Потом перепаивал выход с ПАЛа на СЕКАМ, дело нехитрое, но муторное, на закате перестройки я много такого добра произвел. Получилось в конце концов и даже неплохо – маленький Шилялис, стоявший в углу лаборатории, четко воспроизвел заставку Десмет и подсказки, чего делать дальше. ОК, на первый день хватит пожалуй, а мы пойдем далее…

Но далее получилось не совсем по моей программе – когда я вышел из нашего пятого корпуса и собрался зайти в гимнастический зал (вспомнил вдруг, что там же ведь народ должен по идее набежать после вчерашнего эффективного промоушна, надо ж помочь Анюте справиться с этим), меня по дороге остановил товарищ в стандартном черном костюме и предложил проехаться на Воробьевку, там у нас областное управление сами понимаете чего. А если вы спросите, кто такой Воробьев, то я вам с легкостью объясню, что это первый руководитель нижегородской ЧК. А улица, бывшая при царском режиме Малой Покровкой, в одночасье стала Воробьевкой, да. Туда мы и поехали с черным человеком на черной Волге.

На входе пришлось показать студенческий билет – ну нету у меня паспорта, заранее предупредили бы, взял бы, а так вот все, что есть. После некоторых препирательств пропустили. Интересно, что у них на всех окнах зеленые занавески висят, есть ли в этом какой-то глубинный смысл или тупо только такой цвет снабженцы закупают? Завели в кабинетик на втором этаже, по дороге в коридорах вообше никого не встретили – как это так у них получается, оповещение что ли какое есть? В кабинетике сидел знакомый уже со вчерашнего вечера Сергей Викторович, а кроме того там имелся стол с креслом для хозяина (кресло так себе, из кожзама), два приставных стула с другой стороны и еще несколько возле окна, на окне зеленая, сами понимаете, занавесочка и цветочек в горшке, по-моему герань. На стенах висели Дзержинский с одной стороны и Андропов с другой, укоризненно прищуриваясь в мой адрес.

– Ну что, Сорокалет (можно просто Сергей), начнем что ли? – по-простецки сказал мне Викторович.

– С вашим предложением трудно не согласиться, – осторожно ответил я, – давайте попробуем.

Сергей Викторович построжал лицом, вытащил из ящика стола чистый лист бумаги и все понеслось по уже известному кругу:

– Фамилия? Дата и место рождения? Прописка? Место работы/учебы? Ну и так далее.

Когда формальные вопросы закончились, пошел более непринужденный диалог:

– Ну и каким же образом тебя занесло на этот чердак?

Я вздохнул и еще раз в подробностях описал нашу сагу про товарищество квартиросъемщиков, про суку Пеньковича, клуб, бомбоубежище и чердаки.

– Больше никому эти ключи не передавал?

– Ну вообще-то… – задумался я, – они у каждого из наших мушкетеров побывали (это мы так свою компанию назвали, просто похожи по типажам), но они в основном клуб ими открывали, а на чердак и в бомбоубежище, насколько я знаю, никто кроме меня не лазил.

– И что же ты делал например в бомбоубежище? – быстро спросил Викторович.

Что-что, трахал своих подруг, подумал я, но озвучил естественно немного другое:

– Как чего – проверил, все ли там в порядке и готово ли бомбоубежище выполнить свои функции в случае чего…

– Ну и как, готово?

– Фильтры воздушные естественно забились, сменить бы надо и прочистить пути эвакуации к этим… ну домикам таким во дворе которые, знаете наверно? А в остальном все более-менее

– А насчет чердака ничего нового не вспомнил?

– Как не вспомнить, вспомнил конечно – в начале лета видел, как Пенькович лазил туда минимум пару раз, причем второй раз с каким-то неизвестным хером. Я еще подколол его тогда, что мол, голубятню решил на чердаке сделать? А он в ответ орать начал, что это не мое собачье дело.

– Подробности давай, когда, что за хер, что у них с собой было?

– Примерно середина июня… точнее не вспомню, хер был в спортивном костюме, возраст такой же, как у Пеньковича, курил постоянно и сплевывал, откуда пришел и куда потом делся, к сожалению не знаю, в руках у них ничего не было, кроме ключей конечно.

– Ладно, – ответил Викторович, отмечая себе что-то на бумажке, – а теперь давай такой вопрос освети, друг ты мой автозаводский, про дядю своего тамбовского расскажи и заодно как ты его спасал там…

– А какое это отношение имеет к нашему чердаку? – попытался я уйти от скользкой темы.

– Ты не крути давай, а выкладывай все по полной программе, – твердо ответил Викторович, закуривая сигарету. – Мы о тебе все справки навели и там много непоняток вылезает, так что…

Ну что, сказал я себе, Сергуня, вот и пришла пора предаваться мне в руки родной госбезопасности, как там говорил управдом Бунша, с восторгом так сказать и упованием… вывалил короче я Викторовичу ту же версию, что и декану, с вещим сном, а как по-другому объяснишь, почему я вдруг срочно сорвался с сельхозработ в Тамбов? По-моему никак…

Викторович выслушал все это со скептическим видом, а потом продолжил меня долбать:

– А про систему Алтай ты откуда знаешь?

Так, про нее я один раз только заикался, и было это в лаборатории, где сидел аспирант Коля и еще два студента – хорошо же у них информационная служба работает.

– Да про нее только ленивый не знает, товарищ майор, кто-то рассказал, а кто убей не вспомню – это такой сильный секрет что ли?

– Что-то очень много событий вокруг тебя происходит, Сорокалет, вот чего, а нас это не может не насторажить… то тонет кто-то, то убивают кого-то (про твои дела с Игорьком мы тоже в курсе, да), то поджигают чего-то. Вот про пожар тоже давай расскажи, что там и как было.

Пришлось сдать ему еще один вещий сон… заодно живописал, как меня запрессовали в прокуратуре – я, можно сказать, человека спас и возгорание предотвратил, а по-прокурорски получается все наоборот… через 2 часа вот очередная беседа с ними предстоит. Викторович и это записал на бумажке, подумал и продолжил:

– А пульт этот твой импортный из колхоза, ты же понимаешь, что это кража?

– Ненене, товарищ майор, – быстро ответил я, – какая такая кража? Просто засунул в рюкзак по забывчивости, верну, как только туда попаду в следующий раз.

– Компьютер-то из него сделаешь хоть? – устало спросил майор.

Они и это знают, ну молодцы, чо…

– Ясен пень сделаю, до конца месяца в черновом варианте готов будет, не хуже, чем у фирмы Эппл – приходите посмотреть… или вам сразу сюда его принести?

– Там видно будет, – буркнул он, – на вот тебе пропуск, пока можешь быть свободен. А если новый какой сон вдруг проявится, звони прямо мне, – и он дал мне бумажку с двумя аж номерами и своим именем-отчеством.

Вот и поговорили, сказал я сам себе, выходя из ворот страшного заведения на Воробьевке.