Текст книги "Грядущий Апокалипсис. Пробуждение Царевен"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Подвалы Тайн

Илья Суров, студент последнего курса биологического университета Московского университета, работал в Академическом институте по своему профилю. Нельзя сказать, что ездить на работу было удобно, ведь ездить с Вешняковской улицу на Хорошевское шоссе не просто. Ну а что делать? Сердцу не прикажешь, ездил. Каждый день на автобусе, до метро «Выхино», мимо жилых домов, скверика, и нескольких дорог. Чего хорошего, а машин здесь полно. Зато, на «Полежаевской» их Институт, «Медико– Биологических проблем» стоял на самом углу, и пройти от метро до работы было нетрудно. Вот и сейчас Илья быстро шёл по тротуару, и перед ним, словно из ниоткуда, возник забор любимого учреждения. Поднялся по высокой лестнице, показал пропуск охране, и вызвав лифт магнитным пропуском, стал опускаться на седьмой подземный этаж. На стене лифта мелькали лампочки 1-2-3-4-5-6-7, и вот, дверь открылась, привычный пол из мраморной брекчии, алюминиевый потолок, и модные в двадцатом веке люстры из нержавеющей стали.

– Доброе утро, Илья, – поздоровался с ним охранник.

Олег Дмитриевич, это был он, во всегдашней чёрной чоповке, и с резиновой дубинкой, достигавшей пола. Не оттого, что палка была громадная, а потому что охранник был маленького роста. Сам Илья привычно нагнулся, выходя из лифта. С ростом в два метра всегда надо нагибаться, что бы голову не разбить. Маленьким, да и не только, Илья часто задевал головой то за косяк, то за дверь, то за потолок, хоть каску одевай, что бы шишек не было. Но здесь, слава строителям и академикам, потолки были высокие, в четыре метра, больше, чем у него дома, в квартире рядом с парком, где он жил рядом с матерью.

Он прошёл по коридору, с полом, из старого и уже скрипящего букового паркета, и привычным движением карточки сверху вниз открыл дверь комнаты.

– Здравствуйте! – поздоровался, уважая старшинство других сотрудников, Суров.

– Привет, молодая смена, – прогудел завлаб Юрий Сергеевич Ярошко.

Юрий Сергеевич это был полный мужчина шестидесяти трёх лет, с пышной седой шевелюрой, академической бородкой, и очками в стиле «Девять дней одного года». Одевался он просто– вельветовые штаны и клетчатую рубашку, а вельветовый пиджак обычно ждал своего часа в шкафчике.

Еще двое сотрудников трудились под началом кандидата наук Ярошко. Это старший научный сотрудник Голованов Геннадий Сергеевич, мужчина лет пятидесяти, суховатый, если не сказать тощий, и сутулый к тому же. Толковый дядька, как и все здесь, собственно. Еще один был полной противоположностью Голованову, старший научный сотрудник Хлебнов. Он был полным человеком, но весьма энергичным, кстати. Но звали его также, как и Голованова, Геннадием, только отчество было Кириллович. Но звали их так зачастую просто– «Два Гены», или говорили просто по отчествам «Сергеевич» или «Кириллович» И , иногда к ним приходил и ветеран института, Вельтищев Вадим Григорьевич. Вадим Григорьевич был особенно рад Илье, и именовал обычно только «внучком». Ветерану было уже 75 лет, но держался он бодрячком, был энергичен и всегда весел.

Вот и сейчас дед сидел у стола, изучая образец в микроскоп. Но, надо сказать это сейчас зарплаты стали неплохими, раньше же научные сотрудники перебивались подрабатывая в моргах, обрабатывая тела умерших. Тут уж их знания были просто незаменимы, и хоть там им были рады. Теперь заботы было много, выполняли исследования и для РОСКОСМОСа, и для армии и флота. Недавно выезжали в командировку на Север, изучать борьбу с обморожениями. Но, надо сказать, деда вызывали, когда предстояла работа в режимной зоне, куда его вызывали по звонку, и приходил за ним, что бы проводить, охранник не в чёрной чоповке, а в строгом костюме.

Щелкнул закипевший электрочайник, и Кириллович встал посмотреть.

– Стахановцы, пора кофе пить.

– У нас завелась кофемашина, – пошутил Голованов, он же «Сергеевич»

– Скорее пачка Nescafe, – добавил Кириллович.

Илья тоже достал кружку из стола, и сел со всеми рядом. На столе появилось и артельное печенье, часть платы за подработки и халтуры.

– Илья, здесь работенка подвернулась, хочешь, с собой возьмём, – предложил шеф.

Работёнкой обычно называли восстановление лица умершего, получившего тяжёлые травмы. Родственники хотели красивое лицо, а посредник за 20% комиссионных предлагал работу специалистам.

Тут раздался звонок рабочего телефона Ярошко, и завлаб медленно и важно поднял трубку. Не сказал ни слова, лишь кивнул деду. Старик степенно поднялся, допил кофе.

– Ну, я пошёл… Внучок, привет! Нам с тобой поговорить надо будет, – сказал уходя, Вельтищев.

–Чего дед тебе хотел сказать? – спросил Кирилыч.

– Не знаю, – только пожал плечами юноша, начиная подбираться к печенюшкам.

Печенье столь соблазнительно пахло, что даже спортсмену совершенно невозможно было удержаться. Так что студент взял две.

К обеду дед вернулся, помахивая пакетом, и сел напротив стола внучка.

– Пошли, поговорить надо, – сказал Вадим Григорьевич Илье, – ты, часом, не женился ещё?

Голованов закрыл лицо руками, а Ярошко быстро присел на табурет. Хлебнов же приложил холодный стакан ко лбу. Собственно, это речь была любимой для деда.

– Трудно по росту найти, дед.

– Так я тебе нашёл! – и старик засмеялся ещё сильнее.

Юноша пожал плечами, и пошёл к выходу из лаборатории вслед Вельтищеву. Они дошли к коридору , и дед положил документы на широкий подоконник.

– Прочти, и подпиши, если согласен.

Суров перебирал документы о неразглашении, о своих новых служебных обязанностях. Дело было весьма серьёзным, но деньги предлагали неплохие за два дня работы в неделю– около сорока тысяч. Но и перспективы складывались такие радужные, глядишь и карьера пойдёт вперед. И не то что семимильными, а прямо томительными шагами. Илья стал подписывать.

– Ты внимательней смотри, – вздохнув, быстро проговорил дед, – со мной будешь работать. И там написано, что должен удалить все аккаунты в Фейсбуке, ВК, ИНСТАГРАММ. Проход простой в особую зону– все вещи в шкафчик, проходишь через душ, голый, понятно, что бы шмотки не мочить и одеваешь белые штаны, рубаху, халат и … белые тапки, – и дед хитро усмехнулся, – ну чего? Согласен?

– Да, времени больше диплом писать будет.

– Ну пошли тогда к особисту, в первый отдел. Если что, он тебя расстреляет.

Собственно, их уже ждали. Суров расписался в журнале, а спец усадил его в кресло и принялся обрабатывать на детекторе лжи, задавая дебильные вопросы.

– Приемлимо, – сказал спец, и вшил документ в дело Ильи, – ну, вроде бы всё.

–Ладно, – изрёк дед, – домой иди. В курс войдешь быстро. Наш выход на работу послезавтра.

– Понял, – почти пожалел юноша, что согласился.

***

День прошёл нелегко, в сомнениях. Матери, Екатерине Александровне, не сказал ничего. Юноша быстро собрал спортивную сумку, и вышел из дома. Лучшее средство от стресса, как известно, спортзал, туда Илья и отправился.

Маршрутка пришла почти сразу, юноша сел и слегка отвлёкся, чуть не пропустил свою остановку. Два его приятеля, Дима и Саня, уже занимались вовсю. Ну, Дима о чём то говорил с женщиной лет тридцати, а она ему мило улыбаюсь.

– Ну хоть здесь всё как всегда, – сразу успокоился Суров.

– Илья, привет! – поздоровался Дмитрий, с банкой нового энергетика в руке, – махнёшь? – сразу предложил он.

Юноша, кивнул, и протянул стаканчик. Эта штука оказалась позабористей прошлой, и Суров уже с большим подъёмом сил принялся тягать гантели. В конце тренировки пошли в мягкий зал бороться. Дима учил его и Саню, и был весьма настойчивым наставником. Полчаса падений на маты, и отработка грамотных ударов, и строгий тренер, решил, что подопечные свободны. Сауна, была следующим этапом развития. Баня совершенно вернула присутствие духа, ведь пришла его знакомая Настя.

– Привет, – сразу поздоровалась она, задорно улыбаясь, – всё здоровеешь? – добавила он одобрительно.

Девушка была милая и спортивная, хотя красивой назвать её было нельзя. Остренький носик, большой рот, немного широковата в плечах, как всякая пловчиха. Но в купальнике была просто бесподобна, и один её вид улучшал настроение юного биолога.

– Пошли, плавать тебя поучу, – говорила уже дружелюбней, и по хозяйски свела в воду бассейна.

Двадцать пять метров вперед, двадцать пять назад, и так ещё два раза. Техника Настасьи была идеальна, Ильи– не то что бы очень, но затем он был отпущен наядой из водоёма.

Вечер закончился очень неплохо, и дурацкие сомнения больше его не терзали. Спалось, правда, плохо, мучили страшные сны, белые лица, и хмурое-прехмурое небо, да каменистая земля. Рано встал, пока мама спала, быстро поел и побрился. Хотя бриться ему было надо только через день, щетина росла не быстро. Но решил говорят, что успокаивает.

С утра лишь уныло собрал сумку, присел на дорожку, и поехал на работу, хоть ноги сами туда не шли. С трудом показал на проходной новый пропуск, пошёл в лабораторию, ждать деда Вельтищева.

Дед вошёл, огляделся, и Илью поманил пальцем к выходу.

– Удачи, – произнёс Юрий Сергеевич.

Двое, старый и молодой, зашли в неприметную дверь, за ней был лифт, который Вельтищев вызвал, прислонив магнитную карту к считывателю.

– Запоминай, внучок, а рядом ещё и грузовой лифт– говорил дед, задирая голову вверх, – да рослый ты, прям как… Ну увидишь скоро, – усмехнулся наставник, и его лицо просто заискрилось морщинками..

Лифт двигался очень мягко, не то что лифты в фойе института. Опустились, и пошли вдоль по коридору, разгоняющими мрак олед лампами, светящими призрачным белым светом. Ещё одна железная дверь, а за ней раздевалка с десятком другим ящиков для одежды. Дед дал Илье ключ от ящика, юноша разделся, и пошёл в душ.

– А полотенце, дед?

– Пройдёшь через душевую, там возьмёшь.

И точно, на выходе лежали комплекты белой одежды и такие же тапочки, а рядом– полотенца. Илья обтерся насухо, и одел шелестящую при движениях спецовку, а Вельтищев сунул в руку ему и шапочку. Дальше никаких замков не было, и они вошли в большой зал, сродни цеху завода, где все суетились, изображая бурную деятельность.

– Нам дальше, – Вельтищев бодро шагал впереди, хлопая по полированному полу своими тряпочными туфлями с парусиновым верхом.

Он опять прислонил к двери магнитный пропуск, и они вошли в комнату, лабораторию, где была и печь. автоклав, отличная вытяжка, громадные шкаф и стол с реактивами и химической посудой, стояли и два микроскопа, и агрегат для массанализа.

– Круто.

– Я бы сказал, неплохо– проговорил Вельтищев, пошевелив пальцами.

Целый день они изучали образцы человеческой ткани, работали на хорошем оборудовании.

– Ладно, – проговорил дед, сгребая листы с данными к себе, – внучок, у тебя сердце хорошее, в обморок не падаешь? Наследственность, сумасшедших в роду не было?

– Не жаловался, – удивился юноша.

– Ну пошли, покажу тебе одну штуку, время твое пришло. Ты это, Пушкина любишь?

– Его все любят, – не понимая в чём подвох, ответил Суров.

– Ну, почитай из «Мёртвой Царевны и Семи богатырей»

Спящая Царевна

Дед нажал на кнопку, и дверь из толстого стекла поехала, открывая проход в тёмный зал.

– Читай!

–Гроб качается хрустальный…-начал юноша.

И в хрустальном гробе том

Спит Царевна вечным сном…

Дед обожал театральные эффекты, словно служил в Академическом Малом Театре у Юрия Соломина, а не в секретной лаборатории, и поколдовав над выключателем, включил его…

Зал был украшен малахитовыми панелями, придававшим помещению торжественный вид, словно кураторы из КГБ тоже обожали театр. На постаменте из черного гранита стояла покрытое белым покрывалом Нечто, и хорошо поставленным жестом Вельтищев сбросил этот занавес.

Сначала Илья протёр глаза, думая, что ему это мерещится.

– Тебя ущипнуть? – сказал смешливый дед, – Да, не боись, не буду, ты ж не моя бабка.

На постаменте стоял, а не висел на цепях, хрустальный гроб, закрытый крышкой, и подсвечиваемый множеством лампочек, так что было видно лежащее в нём тело.

Это была девушка, причём очень юная, и немалого роста, не меньше метра девяносто, с ослепительно белыми волосами, уложенными в косу. Её, вместо одежды, закрывало покрывало, доходившее до самой шеи.

Дед гладил по хрустальной крышке, мечтательно прикрыв глаза:

–Краса ненаглядная…Было на ней золотое ожерелье, серьги, кольца височные, всё , поверишь, из чистого золота. Была она в тёмно-синем платье, шёлковом, затканным скатным жемчугом…

Находка

– Было это в 1969 году, в Кемеровской области, как её нашли-то..– начал рассказ дед, – я то же, как ты, только Университет закончил, только в Томске. Пришла весть, что рабочие с экскаватором провалились в пустоту подземную. Людей вытащили, но оттуда достали и это. – и он похлопал по хрусталю. А хрустальный гроб был в золотом саркофаге. Он сейчас в спецхране, Царевна там изображена, скачет на лосе, два меча в руках, а на груди три человеческих головы, – и он показал на себе,– на шнурке болтаются, такая ,прикинь, картина. И головы и улыбаются ещё… Работа-глаз не оторвать.

Ну ладно, поставили эту штуку в конторе, вызвали милиционера, он там бедный, на табуретках спал, пока находку не вывезли, вернее, наша группа не прилетела. Было нас двое, должны были находку описать, да и сохранить, пока вертолёт в село не прибудет. Немного тогда вертолётов было, и ждали мы два дня…

***

– Да товарищ учёный, – чуть не плакал старшина милиции, – не могу я больше смотреть на это… Снится второй день, всё её лицо, а потом бабка привиделась.

– И что говорила, – тихо спросил Вельтищев, наклонив голову.

– Приказывала и грозилась.. Иди, -мол, найди дорогу к Бабе– Яге, сообщи что случилось.

Юноша посмотрел на милиционера с некоторым сожалением, и жестом предложил присесть.

– Чайку? Вот и конфеты, томские…– угощал Вельтищев.

–Тут уж водки…

– Нет, ну спирт-то есть, – и учёный достал флягу и налил четверть стакана.

– И то дело… Так хреново с фронта не было, особенно после Курска…Спать не мог. А тут опять… А скажешь, так на пенсию выгонят.

– Вас Архип Сергеевич зовут, – спросил Вельтищев.

– Точно. А тебя?

– Вадим. По отчеству рано небось, – шутил ученый, сидя рядом с гробом.

Рядом с ними стоял и Виталий, напарник Вельтищева. Тоже молодой совсем, на год старше товарища.

– А расскажите… – тихо попросил Виталий.

– В дурдом не отправите? А то я знаю таких, яйцеголовых, вмиг в смирительную рубаху и в санаторий под капельницу, – оправдывался старшина.

– Нет, не скажем, – хором ответили двое.

– Ладно, да в себе держать такое тоже тяжело… Только притащили сюда восемь мужиков эту штуку. я работал с документами, чай пил. Тут звонок из района– Архип Сергеевич, вы человек заслуженный, должны находку охранять ценности громадной. Саркофаг золотой. Золотой -это легко, да дурья башка под покрывало не глянул, а вдвойне дурья что глянул после ужина…Сами поглядите– красота просто, и как живая. Поел, завел будильник, дверь запер и спать.

Началось, – и он махнул рукой,– проснулся, показалось, что гроб светится, а она, словно глаза открыла– светло-синие, и говорит, а понять не могу. Заснул. Во сне, ну точно, во сне, показалось лицо-белое– белое, как маска… Глянула на меня, и у меня аж темечко обожгло. И тут эта, в синем платье пришла… Уже по – русски говорила:

– Иди Архип на Урал, к бабке Дигне, кого люди и бабой Ягой кличут. Не бойся ничего, я проведу. Бабка наградит тебя золотом за весть обо мне, скажешь только, что Ильда послала. И знак тебе от меня, – и пальцами меня за запястье схватила.

И он завернул рукав милицейской рубашки на правой руке, и исследователи увидели знак, как куриная лапка, ярко-красный, словно железом выжженный.

– Прямо как в сказке, – говорил восхищенный Виталий Борисович, обходя гроб, – а запоры то какие непростые, – и он пробежал пальцами по ним, и замки крышки ослабли, и юноша снял её, прислонив к стене.

– Осторожней, – крикнул Вадим.

– В том гробу твоя невеста…– прочитал Пушкина Виталька, и озорно улыбнувшись, поцеловал в губы лежавшую девушку.

– Ты чего творишь!– крикнул Архип, вскакивая с табурета.

Да было уже поздно. Виталик, их робкий и скромный Виталик, рывком откинул здоровенного ветерана, вырвал с гвоздями засов на двери, и побежал в сторону леса, не оглядываясь на крики Вадима.

– Виталик! – закричал Вельтищев опять, но его за плечи сграбастал Архип, и держал так долго.

– Не найдёшь его теперь, А в тайге пропадёшь так. Охотникам скажу, поищут. А с тебя, какой следопыт?

– Не ждал я такого… – прошептал Вельтищев.

– Вишь, малец, не врут наши сказы… Позвала его хозяйка– и пошёл, – добавил он, выпив наконец спирт из стакана, – да и мне сбираться надо, пока Ильда меня с ума не свела.

Он начал собираться. Снял милицейскую форму, аккуратно сложив её на диван.

– Может обождёшь?

– Сам видишь, Вадим. Видно, судьба моя такая…

– Архип, посмотри на руку! – радостно закричал Вельтищев.

– А чего там?

– Да посмотри…

– Ну. – не понимая сказал старшина, – чего?

– Запястье…

Милиционер сдвинул брови, почесал затылок, и, наконец глянул на правое запястье. Знака больше не было, словно его ластиком стёрли.

– Нда, – не зная что и сказать, буркнул Архип, – остаюсь тогда…Значит, забудь про Виталика. Отчёт надо писать. Грамотный.

– Медведь съел?

– Мне к его матери идти…

– Чёрт…Заблудился в тайге, ищем. Пошлю охотников. всё одно собирался. А ты что скажешь? Надо, что бы всё сходилось, а то и нас с ума сведут.

– Ну, занервничал, испугался. в лес убежал, – выдавливал из себя слова Вельтищев.

– Давай, садимся так и пишем. А я в район позвоню, что Виталий…

– Прилукин.

– Виталий Прилукин пропал в лесу. Поутру охотники пойдут искать. Ну ещё кого на помощь покличем. Найдём твоего друга.

Милиционер долго пытался дозвониться, наконец, телефонограмму приняли. Архип долго ерошил волосы на голове и изрек:

– Быстрее тебе с этим, – и он кивнул на саркофаг, – улетать надо…

– Архип, что Баба – Яга в ступе заявиться и нас с тобой помелом побьёт? – засмеялся Вельтищев, не веривший в потусторонние силы, как комсомолец, материалист и просто молодой ученый.

– Спать ложись, а то влетит и комсомольцу, и коммунисту, даже ветерану войны. Гроб закроем давай.

И они приладили крышку, защёлкнули, и ещё простынкой прикрыли от греха.

– Поесть надо. Садись, вот картошка с тушёнкой.

– Спасибо, – мигом сел рядом Вадим, доставая алюминиевую ложку из рюкзака.

Поели быстро, запили всё крепким чаем. Поутру Вельтищев пошёл за водой к колодцу. Набирала воду красивая девушка, в цветастом платье и резиновых сапогах.

– Тебе помочь, красавица? – спросил юноша.

– Помоги, – просто ответила девица.

***

– Так что там я и жену встретил, через день в сельсовете расписались, и вишь, пятьдесят лет с гаком живём с Алевтиной Дмитриевной… Нормально, трое детей, всё честь по чести. Не стал долго раздумывать, на всё это насмотревшись, – рассказывал дед, – но Витальку так и не нашли…В тот день. Его на сеновале без сознания Архип нашёл. Говорил, что не помнит ничего.

– Здорово…

–Здорово, что через два дня вертолёт прилетел. Потом мне Архип писал, что в деревне чёрт значит что было две ночи подряд. Как их называют теперь, Йети приходили, аж десять штук. Да женщина незнакомая всё шныряла.

– А в газетах, да и сейчас по телеку по РенТв другое показывали, – удивился Илья, – мол миллион лет, с Марса…

– Меньше зомбоящик смотри. У меня газета местная есть, так там написано, что Ильда – венерианка, – засмеялся дед, – ну ладно. Нам ее сфотографировать надо, так положено. Раз в неделю. Подойди, крышку снимем.

Хрустальная крышка была не очень тяжелая. Суров думал, что сейчас вдохнёт он ледяного воздуха, да ещё с трупными нотками, как в морге, но пахло жасмином.

– Дед, будто цветами пахнет.

– Так и есть, внучок. Видишь, ростом как ты прямо. Да и лицом не отличить, – хохотнул ехидный наставник.

Илья взял зеркало, со стола , рабочее, и принялся пытливо рассматривать своё лицо. Да, сходство почти …

– Я на десять сантиметров выше.

– Оно конечно. Верста коломенская. Ну. вроде бы всё… Давай закрывать.

– А пробы кожи?

– Да она как из камня. Две фрезы сломал об неё обломал, твердей гранита!

– Тверже..– скромно поправил студент.

– Вот в следующий раз тебе доверю пробы кожи брать у Царевны. Вот и узнаешь, твёрже или твердей.

Илья только тяжело вздохнул, и поставил кипятится чайник, и поставил на столик чашки. Чайник закипел, и выключился.

– Вадим Сергеевич, вам чай или кофе?

– Кофе. Раньше чай только пил, в Томске. Ну что, не задумал сбегать?

– Нет, только непонятно.... А чего не Чека здесь?

– А оно им надо? Если б нефть да газ, другое дело. Ребята к деньгам весьма привязаны. Да и если чего, быстро в дурку определяют, как Романыча… Стал он про это всё в газетенки пописывать, и его отправили быстро в Белый Дом.. Теперь он за городом живёт, в белой одежонке, слюни пускает. Ну, рабочий день у нас с тобой короткий, вредность, домой нам пора.

***

Дома Илья быстро ел пельмени, приготовленные мамой, полив их сметаной для вкуса. Вилка в тарелке работала словно сама собой, а он будто и не чувствовал вкуса пищи, которую просто обожал.

– Что с тобой, – спросила Екатерина Александровна, – не нравятся?

– Нет, всё отлично, – словно сбрасывая морок, ответил юноша, продолжая есть.

– Влюбился наконец-то? – добавила для большей остроты разговора мама.

– Нет, чего, – пробурчал он, густо покраснев при этих словах.

– Ну и хорошо, – заулыбалась она, поправив свои волосы, – Компот, чай?

– Компот, – любезно согласился сын, обожавший клубничный компот.

Они доели, и разошлись по комнатам. Илья, доделывавший дипломную работу, и мама, после работы смотревшая сериал на СТС.

Екатерина Александровна, мать Ильи, тоже работала, но в детском саду заведующей. Рядом от дома, чего же лучше? И за сыном присматривала, могла и накормить поле школы, и уроки помочь сделать. Мамой была строгой, не давала Илье шляться где попало, в дурацких компаниях. Муж, Дмитрий Иванович, умер рано, и женщина взяла на себя все заботы о сыне, и справлялась неплохо. В институт пристроила, по старым знакомствам.

Юноша поотжимался от пола, потом растягивал спину и ноги на коврике, что бы не терять форму. Время было уже к одиннадцати вечера, и Илья, даже не взяв почитать книжку на ночь, завалился спать.

Заснул быстро, словно провалился. Но сон был хоть и крепким, но странным. Перед ним было только лицо Царевны, но не спящей, а с открытыми глазами. Смотрела на него, и всё шептала всю ночь. А перед тем, как зазвенеть будильнику, возникло во сне и беломраморное лицо, он откуда-то он знал, что женское.

После завтрака опять на работу, а через неделю, показалось что и втянулся. Сны снится перестали, просто проваливался, а утром просыпался. Но стал приносить на работу цветы с дачи, чуть ли не каждый день.

С Вадим Витальевичем стали прямо как дед и внук, работа шла быстро, начальство было довольно. Но в один день…