Текст книги "Путь. Часть 2. Смерть души"

Автор книги: Сергей Сироткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Он – разрушитель. И во время схватки с Князем, я явно видел в нём нити Хаоса. Демон недавно убил тёмного бога и скоро войдёт во вкус. Скольких он тогда убьёт? Мы обязаны быть готовы дать ему отпор!

– Не знаю, зачем и какого бога он убил, но уверен, что для этого у него были веские причины, – заключил Вельзевул.

– Люди, убивающие своих собратьев – это веская причина?

– Неужели из-за них? – смутился хозяин ада.

– Именно! Не знаю, что он себе навыдумывал, но, увидев, как эти твари рубят головы своим же соплеменникам, наш брат решил убить бога, в жертву которому те и лили собственную кровь.

– Не стану делать поспешных выводов, пока не поговорю с Демоном лично. Но врата не отдам! Они могут пошатнуть равновесие. Представь, какой силой будет обладать тот, кто ими завладеет. Это же бесчисленная армия, воины которой, погибнув, снова и снова будут обретать плоть. Будь у Князя такие врата, мы бы не смогли его остановить.

– Я понимаю, – согласился Дый. – Но другой возможности остановить Демона, если он выступит против нас, я не вижу.

– Поэтому вы со Световидом решили нанести упреждающий удар!?

– Да.

– Ты не думал, что, бросив вызов Демону, полагаясь лишь на предположения, своими руками сделаешь из него разрушителя? Он же ясно дал понять: ему кроме миров среза Сущего ничего не надо. Так с чего вы взяли, что он нападёт на миры Тьмы или Света? Или вы просто не хотите отдавать власть?

– Кто владеет Миром Богов, тот владеет Сущим, – озвучил старую истину Дый.

– Так пусть владеет, причём его выбрало само Сущее, вручив клинки Тьмы и Света. На его сторону в случае конфликта встанут даже драконы Хаоса. Они это однозначно дали понять, когда я их освобождал.

– А зачем ты их выпустил? – упрекнул старый демон. – Мало мы сил и жизней потратили, чтобы их остановить?!

– Я был уверен, что они помогут остановить Князя, – ответил Вельзевул.

– Что-то я их на срезе Сущего во время битвы не заметил. Где они были? Появился один неизвестный дракон, да только забрав помощника Князя – Гайдера, исчез и ничем нам не помог.

– Не знаю, где они были, – отмахнулся хозяин ада, сделав вид, что не знал забравшего Гайдера дракона Хаоса.

– То-то и оно. Это не знаешь, то не думаешь, а разрушителя остановить надо!

– Никакой он не разрушитель!

– Когда станет – поздно будет! Отдашь врата?! – прорычал Дый.

– Нет!

– Ну и чёрт с тобой! – рыкнул старый демон.

– Да я бы рад и чёрту! Да только кто ж ко мне в ад гостем по своей воле придёт? – улыбнулся Вельзевул.

Дый ничего не ответил, а, махнув рукой, замерцал и исчез.

– Я правильно понял, что мы врата не забираем? – спросил Гаар.

– Правильно! – ответил Вельзевул.

– И то хорошо! Тащить ничего не надо, – обрадовался Каер. – А почему нельзя было их на ком-нибудь другом переместить? У нас что, тварей гужевых мало?

– Они какие-то очень важные! Дый никому их не доверит! – пояснил Индра.

– Нет больше врат! Я их упаковал так, что больше никто никуда не переместит и не воспользуется, – заявил огненный демон.

– Нам забот меньше, – заключил Гаар, и братья покинули владения Вельзевула с пустыми руками.

Вельзевул облегченно выдохнул. Он не скрывал радости, что не пришлось конфликтовать со своими братьями, и, разряжая своё эмоциональное напряжение, прорычал в пропасть, где эхо, быстро удаляясь в глубь, бесследно утонуло.

– Всё хорошо? – спросил Серафим, вынырнув из лавы.

– И не говори, пернатый! – радостно воскликнул Вельзевул.

– Где ты увидел у меня перья? – с обидой спросил огненный ангел.

– Извини! Привычка. Ты же ангелом был, им и остался. Только теперь без перьев, – улыбаясь, подтрунил над ангелом хозяин ада.

– Очень смешно, – с серьёзным выражением лица ангел скрылся в огненной бездне.

– Я же пошутил! Не обижайся! – крикнул демон.

– Я понял! Надсмотрщик без заключённых, – ответил ангел.

– Это обидно, – еле слышно обронил Вельзевул. – Я, как понял, это ты у драконов Хаоса нахватался, во время заключения.

– От части, благодаря общению с ними, я не сошёл с ума, пребывая каменным изваянием у тебя в гостях.

– Ну что ж! Шутка за шутку! – смирился демон. – Вылезай! Поговорим.

Серафим с довольной улыбкой вынырнул из лавы и уселся напротив демона. Поток лавы продолжал размеренно стекать в бездну кругов ада, поднимаясь обратно на другом конце пропасти. Вельзевул решил так и оставить этот созданный на скорую руку поток лавы, удачно дополняющий пейзаж пропасти мук и страданий. Иногда налетал обжигающий ветер. Он вырывался из сердца огненного мира вместе с фонтанами рожденной крови Сущего и заставлял тела демона и ангела, которые стали напарниками, вспыхивать ярче обычного. А они, не замечая игры ветра, предались беззаботному общению, по которому огненный ангел успел соскучиться за проведенную в аду вечность.

Глава 3

Жреца переполнял страх, но им двигала жажда наживы, и он небрежно бросил к ногам голодных крылатых существ бесчувственных пленниц.

– Как договаривались – два человека, – дрожащим голосом произнёс служитель тёмного бога. – Где моё золото?

Сын Лилит, что был повыше, медленно осмотрел товар и, сузив глаза, прошипел:

– Ты кого приволок? Зачем нам ребёнок? В нём крови на один глоток!

– Квит, он издевается! – возмутилась вторая тварь.

– Вам, упыри, не угодишь! – поборов страх, воскликнул неожиданно жрец. Видимо, алчность притупила даже инстинкт самосохранения, и человек уже не понимал, что перед ним стоят голодные убийцы, способные не задумываясь лишить жизни не только связанных жертв, но и его самого. – Договаривались о двух жертвах. Про размеры вы ничего не упоминали. Так что берите этих и отдайте моё золото!

Над поляной повисла тишина. Упырей переполнял гнев, но оба довольно легко справлялись с ним и не предпринимали никаких действий. Видимо, главным у них был Квит, который размышлял, как поступить, а второй сын погибшей Лилит молча ждал решения брата.

– Хорошо, жрец. Бери, – спокойно согласился Квит и бросил к ногам человека несколько золотых монет.

– Ты чего делаешь?! – возмутился другой упырь.

– Помолчи, Эвор! Пусть забирает.

Человек поднял монеты и, спрятав их в одежде, довольный сделкой заявил:

– Так бы сразу! А то на один глоток, – повторил он за Квитом. – Зато, какой глоток! Кровь свежая, молодая! – продолжал жрец хвалить свой товар, радуясь вожделенной награде.

– Ты меня не понял, – обнажил клыки Квит. – Я заплатил за двоих? – задал он шёпотом вопрос.

– Да, – снова дрожащим голосом ответил жрец, почувствовав опасность.

– Второй – ты! – прошипел упырь и резким движением руки распорол человеку шею.

Жрец не успел понять, что произошло, а упырь уже вонзился в разорванную глотку и начал жадно высасывать тёплую багровую жидкость. Его тело стало менять окраску, темнея и наполняясь живительной влагой, дарующей отсрочку смерти. Чёрные жилы уменьшились и скрылись в коже. Упыря охватило невероятное наслаждение. Он поднял свою жертву и от удовольствия стал откусывать от человеческой шеи куски плоти, медленно пережевывая их, а, осушив, выплевывал. Добравшись до позвоночника, Квит перекусил его, нарушив тишину глухим хрустом разламывающихся костей. Держа в одной руке ещё не полностью выпитое тело, он принялся высасывать всю кровь из головы. Побледневшая физиономия жреца будто выражала недоумение и некое несогласие с тем, что этой ночью он превратился в жертву. Его отвратительная духовная сущность парила над упивающимся кровью Квитом и удручённо взирала, как осушают некогда полную сил плоть.

Второй упырь, почувствовав запах крови, набросился на бесчувственную женщину, которой повезло оказаться в этот момент без сознания. Она умерла, так и не успев понять при жизни, куда и зачем её тащили. Вырвавшаяся из вспоротого тела душа пленницы была переполнена страхом, но не от увиденной картины трапезы упырей, а из-за ребёнка, продолжающего лежать в стороне в бесчувственном состоянии. Бестелесный дух метался, не зная, как защитить дитя, жизнь которого находилась теперь в руках голодных тварей. Но упыри, поглощённые телами взрослых людей, не обращали внимания на небольшой, но полный жизни глоток крови, принадлежащей человеческому отпрыску.

Выпив всю жизненную силу жреца, Квит отбросил пустое тело и, закрыв глаза, принялся медленно усваивать поглощённую пищу. Смерть ослабила свою хватку на сыне Лилит, давая возможность прожить ещё некоторое время. Удовлетворив голод, упырь сел, наслаждаясь мгновением покоя, пусть не долгим, но позволяющим побыть хозяином своей сущности, а не голодным рабом терзающей ненасытности. Эвор напротив, иссушив женщину, вошёл во вкус и не в силах сопротивляться потребности паразита, посмотрев на бесчувственного ребенка, решил полакомиться и им. Он отбросил связанное, побледневшее женское тело и в один прыжок преодолел расстояние до соблазнительного десерта.

В этот момент в моей душе что-то ёкнуло. Появилась уверенность: я не должен допустить убийства ребёнка. Потому, взлетев с каменного строения, мгновенно переместился к упырю, уже открывшему окровавленную пасть, чтобы впиться в пульсирующую детскую жилку.

– Оставь ребёнка! – тихим голосом произнёс я. – Договор был о двух жертвах.

Эвор от неожиданности отбросил тело человеческого отпрыска, но я его поймал и положил перед собой. Оба упыря меня не видели и инстинктивно, в целях безопасности отпрыгнули назад.

– Кто здесь? – пытаясь разглядеть обладателя незнакомого голоса, спросил Квит.

За его спиной робко прятался Эвор – трусливый и в сравнение с братом более слабый. Поглощённый страхом, он трепетал и никак не мог справиться со своей паникой, полагаясь исключительно на защиту Квита, в котором преобладало ледяное спокойствие.

Старший упырь пытался прислушаться к ночной тишине, чтобы определить моё местонахождение.

Тем временем я проник в сущность своих родственников и обнаружил: они обладают более совершенным восприятием мира, чем люди, и практически не уступают моему – демоническому. Слух у детей Лилит – превосходный, позволяет услышать даже шелест травы на довольно большом расстоянии. Зрение и обоняние также на высоте, но сейчас они никак не могли помочь Квиту. Потому он положился исключительно на слух. И не зря. Услышав моё сердцебиение, старший из братьев сразу определил, где я нахожусь. И теперь аккуратно пытался почувствовать своей сущностью – кто посмел заступиться за ребёнка. Упырь медленно протянул свои тёмные нити и словно невидимой дланью коснулся моей души. Противиться я не стал, позволив ему попытаться самому распознать во мне родственника.

– Ты демон?! – удивился Квит, точно определив моё начало, подаренное Тьмой.

– Да, – ответил я, дожидаясь, когда упырь обожжётся об искру Света, скрытую в глубинах моей души.

– Наверное, это тот демон, что убил дракона, – прошептал из-за спины своего брата Эвор.

– Это ты убил тёмного бога? – спросил Квит.

– Да.

– Но зачем?! – не скрывая недоумения, воскликнул он и, дотронувшись до искры, вскрикнул от боли, пронзившей его сущность.

Упырь упал на твердь и скорчился. Его тело напряглось, сотрясаясь от серьёзного ожога. Часть тёмных нитей мгновенно исчезла, и если бы Квит не отпрянул от меня, то, скорее всего, превратился в прах. Эвор попятился назад, глядя, как его брат извивается. Уткнувшись спиной в дерево, младший из братьев замер, видимо, ожидая такой же участи. Но я не желал расправы над этими созданиями, а лишь не хотел отдавать им ребенка. Потому просто стоял и наблюдал за их поведением. К моему удивлению, благодаря только что выпитой крови жреца, утраченные нити души Квита быстро восстановились, и его боль отступила. Он поднялся и, глядя на меня, словно я был видимым, смело потребовал:

– Покажись, а то я сомневаюсь, что ты демон!

Я медленно явил свою сущность. Эвор, увидев во мне демона, осмелел и подошёл ближе. Страха в нём больше не было. Его место заняло любопытство, с которым он принялся меня разглядывать.

– Отойди от него! – приказал своему любопытному брату Квит.

– Почему? Он такой же, как мы, сын Тьмы!

– Он не демон. В нём Свет, который может нас уничтожить.

Эвор снова попятился назад, но не от страха, а исключительно поддаваясь инстинкту самосохранения и прислушиваясь к совету Квита. Встав снова за спиной брата, он шёпотом его спросил:

– Как в нём может быть Свет, если он демон?

– Не знаю, но я обжёгся, прикоснувшись к его душе.

– Чудеса! – изумлённо воскликнул Эвор.

У меня вопросов к детям Лилит не было. Я ждал от упырей, что они добровольно отступят и оставят ребёнка в живых. Квит, по-видимому, не знал, как поступить, а его брат и подавно. От того между нами повисло молчание.

Ребёнок возвращался в сознание, оповестив нас об этом тихим стоном.

– Усыпи её, – предложил мне Квит. – Ей не надо нас видеть.

Не зная, как это сделать, я отошёл назад, предоставляя возможность усыпить дитя Квиту. Он быстро приблизился к человеческому отпрыску, положил руку ему на лоб. Тёмные нити души упыря коснулись до пробуждающегося детского сознания и лёгким движением частично отсоединили его от тела, моментально погружая в сон. Ребёнок заурчал и, повернувшись на бок, тихо засопел.

– Чего тебе надо? – поднимаясь, спросил Квит, посмотрев мне в глаза.

– Сохранить ребёнку жизнь.

– Забирай, – спокойно ответил упырь.

Он повернулся и хотел уйти, но остановился и, повернувшись, спросил:

– Зачем тебе девчонка? Вырастишь её, а потом съешь?

– Верну обратно людям.

– Её мать мертва. Вон она лежит, – Квит указал на обескровленное тело женщины. – Кормить, кроме матери никто её не будет, а потому она умрёт от голода. Хочешь ей помочь – убей, пока она спит.

– Люди настолько жестоки? – спросил я, вспомнив недавнее жертвоприношение.

– Да, демон, – уверенно ответил упырь. – Если, конечно, ты им являешься, – усмехнулся он. – Но они не жестоки, а равнодушны. Любое порождение Тьмы просто убило бы ребёнка, у которого нет защиты. А люди не убьют. Они предоставят возможность медленно и мучительно умирать в одиночестве. Хотя нет! Убьют, если будут голодны.

– Они поедают себе подобных?! – удивился я.

– О, да! – воскликнул Эвор. – И с огромным удовольствием. Но большее наслаждение они получают от вида страданий ближнего, когда его убивают.

– Не верю, – меня одолели сомнения.

– Недавно в этом мире? – с язвительной улыбкой задал вопрос Квит и, покачав головой, дал понять, что ответ уже знает. – Верни ребёнка и проследи за ним. Люди лучше меня поведают о себе своими поступками. И ты поймёшь, что трёхголового тёмного бога не надо было убивать. Он всего лишь питался силой крови, которую люди проливали сами.

– Он был злом! – уверенно заявил я.

– Нет! – возразил Квит. – Зло – люди. Ты убедишься в этом, когда познакомишься с ними поближе. Из этого ребёнка, которого ты защищаешь, вырастет монстр, и по сравнению с ним убитый тобой Князь будет выглядеть невинным созданием.

Упырь был прекрасно осведомлён о последних событиях в Сущем и говорил искренне. Я видел это в его душе. Потому возражать не стал, да и не имел такого права. Упыри живут рядом с людьми уже давно и, скорее всего, прекрасно их знают. А мне только предстояло познакомиться с этим народом, чьи души были загадочным и невероятным образом сплетены из нитей Тьмы и Света. Это я заметил ещё в пророке, но он настолько отличался от людей из каменного города, что напрашивался вывод: либо пророк – не человек, либо люди далеко не одинаковы и являются представителями разных народов.

– Убедил. Я верну ребенка и посмотрю, что с ним будет, – согласился я, взяв человеческого отпрыска на руки. – Не прощаюсь.

– Мы будем неподалеку ждать, когда ты примешься уничтожать людей, – уверенно произнёс Квит. – Глядишь, и нам перепадет бесплатной крови, – улыбнулся он.

Став невидимым, я взлетел и мгновенно переместился в город. Ночь поглотила каменные постройки людей, погрузив их во тьму. Умиротворяющие звуки ночного леса наполнили улицы города. Люди спали, беззаботно витая во снах, словно не было никакого жертвоприношения, не лилась кровь их собратьев, и они не сходили с ума от запаха и вкуса смерти, заключающей в свои вечные объятия невинных жертв. Я опустился около обильно политого багровой жидкостью камня и, положив на тёплую поверхность руку, ощутил огромную мощь, скрытую в его чреве. Мгновенно предо мной пронеслись картины прошлого, ярко отображающие жестокие казни людей. Всего за миг я успел почувствовать страх и боль тысяч хладнокровно зарубленных жертв, услышать их крики отчаяния и восторженные вопли безумной толпы. Отпрянув от камня, положил ребёнка на площади, а сам взгромоздился на вершину храма около каменного изваяния дракона, заняв удобную позицию для наблюдения.

Ночь не торопилась отступать. Тишина иногда нарушалась от редких звуков, издаваемых лесными тварями. Я поднял взор вверх и вновь предался наслаждению звёздным небом, ожидая, когда люди обнаружат своего спящего отпрыска.

Ждать пришлось недолго или мне только показалось, что время пролетело незаметно, пока я всматривался в бесконечность среза Сущего. Человеческий отпрыск проснулся и заплакал, видимо, от неожиданного одиночества. Невинную душу переполнял страх и отчаяние. Сквозь плач ребёнок звал мать, но вместо неё из храма вышел человек в одеждах жреца. В руках у него горел факел. Он медленно подошёл к нарушителю тишины, затем стал освещать площадь в надежде увидеть родителей подкидыша. Обнаружив, что площадь пуста и виновник беспокойства действительно подброшен, жрец поднял плачущую находку и скрылся в храме.

Я продолжал взором следить за ребёнком. Служитель погибшего бога прошёл длинным, освещённым факелами коридором и, войдя в просторное помещение, оставил свою находку возле пустующего трона; сам, пройдя между колонн, покинул зал через узкий проход другого коридора. Ребёнок перестал плакать то ли от усталости, то ли от впечатлений, вызванных сверкающим роскошью интерьером храма. В центре зала располагалась каменная чаша. В ней горел огонь, свечение которого отражалось от стен, колонн и всего начищенного до блеска убранства. Человеческий отпрыск, раскрыв рот, с любопытством рассматривал столь необычное жилище, где ему бывать, видимо, не приходилось. Но в одиночестве он пробыл недолго. В зал неспешно вошёл правитель народа, которого я уже видел во время жертвоприношения. Одетый на этот раз в алые одежды он проследовал к трону в окружении нескольких прибывших с ним жрецов, среди коих был и нашедший ребёнка служитель погибшего бога. Усевшись на трон, правитель жестом подал команду, чтобы к нему подвели находку. Один из жрецов расторопно подбежал к возмутителю ночного спокойствия и, взяв его за руку, подвел к своему господину.

– Где родители девочки? – несколько лениво, в виде некой необходимости, поинтересовался правитель, выдавая своё явное безразличие в отношении опекунов живой находки.

– Неизвестно, – ответил нашедший ребёнка жрец. – Я нашёл её на площади. Она плакала, звала мать, но никого рядом не обнаружил.

– Подготовьте её и можете быть свободны, – приказал правитель.

Один из жрецов немедленно подошёл к девочке и лёгким быстрым движением кисти бросил ей в лицо какой-то порошок. Ребёнок, потеряв сознание, обессилел и плавно упал на пол. Остальные храмовники засуетились и по очереди покинули зал. Спустя некоторое время они принесли ванну с водой, куда положили уснувшего ребёнка и, раздев его, тщательно вымыли. После омовения жрецы отнесли человеческого отпрыска на каменный куб, похожий на жертвенник, и крепко привязали к нему за руки. Затем, забрав ванну, покинули зал.

Правитель неспешно, в явном предвкушении чего-то подошёл к бесчувственному ребёнку и достал нож. Я устремил взор в душу этого человека и увидел нечто мерзкое, вызывающее отвращение. Душой эту сущность назвать было трудно, так как нитей, на которых зиждется любая жизнь, имея начало Тьмы или Света, практически не осталось. Вместо них находилась серая перетекающая из самой в себя субстанция, полностью охватившая разум и подчинившая волю человека. В отвратительном образовании, бывшим когда-то бесценным даром Творца, пороки переплелись, пытаясь друг друга поглотить, заняв собой всё духовное вместилище, но вместо этого образовывали нечто гадкое, противоречащее жизни. В человеке уже не наблюдалась ни Тьма, ни Свет, лишь ненасытная, заменившая душу хмарь, желающая одного – убивать.

Правитель занёс нож над ребёнком и собирался нанести смертельный удар. Выяснять, что этот представитель человеческого рода собирается делать дальше – съесть умерщвлённую плоть, как говорили упыри, или только выпить кровь, я не стал. Расправив крылья, немедленно влетел в храм и, опустившись за спиной жаждущего чужой смерти человека, шёпотом нарушил тишину:

– Приятного аппетита, если, конечно, он приятный.

От неожиданности правитель выронил нож и обернулся. Его взгляд метался из стороны в сторону по всему залу, пытаясь определить, кто пожелал приятного аппетита. Я стоял прямо перед человеком, но он меня не видел и медленно попятился к трону; запнулся о свою же ногу, упал и продолжил суетливое отступление ползком.

– Кто здесь? – голос убийцы заметно дрожал.

Его отвратительное подобие души захлестнул ужас. Всё-таки что-то от прежней сущности в правителе осталось, если страх имел место быть.

– Ты собирался её съесть? – также шёпотом поинтересовался я. Меня продолжало интересовать – едят ли люди себе подобных?

– Нет, – замотал головой человек.

– Что тогда ты собирался сделать? – спросил я, почувствовав ложь.

– Ничего, – заявил он. – Кто ты?

Постепенно став видимым, я показал правителю свою сущность. Человек узнал во мне того, кто убил тёмного бога и дрожащим голосом воскликнул:

– Я приготовил девчонку тебе! Выпей её жизненную силу и стань нашим новым богом!

– Я не бог, а демон. Мне не нужна сила этой девочки, – ответил я, усмехнувшись. – Если ты хотел её съесть, то продолжай. Извини, что тебя прервал, – решил я убедиться в намерении этого человека и в утверждении упырей.

Судя по выражению лица, правитель не ожидал такого поворота событий. Он пребывал в нерешительности и не знал, как поступить. Я мысленно дотронулся до лежавшего рядом с постаментом ножа и резко переместил его к ногам человека.

– Возьми нож, – спокойно предложил я. – Закончи начатое.

Человек поднял нож, встал на ноги. Страх не отпускал своего пленника, от чего ноги правителя слегка подкашивались. Но желание убить ребёнка чувствовалось явно, и убийца не мог себе отказать в этом удовольствии. Правитель подошёл ко мне и повернулся к жертвеннику, на котором лежал его сородич. Я сделал пару шагов назад, чтобы было удобней убить этого выродка, когда он будет наносить смертельный удар.

Повисла тишина, шло время. Правитель успокаивался, пытаясь побороть страх. Затем резко замахнулся и массой всего тела устремил нож к жертве. Но неожиданно для себя оторвался от пола, и удар пришёлся в пустоту. Убийца удивленно смотрел на свою грудь, откуда торчал шип моего крыла. Я повернул правителя лицом к себе и разочарованно констатировал:

– Упыри оказались правы.

– За что? – сипло выдавил правитель, и из его рта струйкой потекла кровь.

– За то, что ты есть, – ответил я и, породив огонь из лавы, текущей в моих жилах, испепелил тело человека так быстро, что он не успел издать и звука. Но, всё же я успел доставить ему кратковременную, неимоверную боль, которую способно подарить только пламя.

Прах осыпался на пол. Отвратительная сущность человека парила предо мной и пыталась кричать от охватившей её мгновенной боли, не желающей отпускать разум и останки души правителя. Когда он всё-таки успокоился, освободившись от мук пламени, я тихо объявил:

– Ты будешь первым, кого я отправлю в ад навечно.

Прибегнув к состоянию, позволяющему быть невидимым, схватил парившее подобие души и вылетел из храма. Бестелесный дух пытался вырваться, но я крепко его держал, желая лично доставить в мир Вельзевула. Но не мог этого сделать сейчас, так как ребёнок находился ещё в опасности. Жрецы в любой момент могли войти в главный зал храма и, не обнаружив своего повелителя, расправиться с беззащитным отпрыском. Пришлось вернуться. И вовремя. Храмовники уже находились рядом с жертвенником и молча рассматривали кучку пепла.

– Наверное, это тот демон, что убил нашего бога, испепелил и правителя, – предположил один из жрецов.

– Бога нельзя убить! – возразил служитель храма, обнаруживший ребёнка на площади. – Он бессмертен и покарал нашего повелителя за то, что мы прервали жертвоприношение. Мы должны убить девчонку и вместе с ней всех остальных жертв!

– А если ты не прав? – выразил сомнение другой жрец. – Правитель хотел съесть своего сородича! Это противоестественно! За это он и был сожжён демоном! – пытался убедить он.

– Демоны сами не прочь полакомиться нашей плотью. Отдадим пролитую кровь демону, и он пощадит нас, – предложил третий, самый старый из храмовников.

Служители мёртвого бога разделились на два лагеря и принялись отчаянно спорить друг с другом, даже не подозревая, что решают судьбу не только свою, а возможно и всего города. Победил жрец, видимо, имеющий самый высокий ранг, предложивший принести невинное создание в жертву. Он громко крикнул:

– Всё! Решено! На рассвете убьём девчонку и всех остальных жертв, избранных повелителем для услаждения нашего бога!

Он отвязал девочку и унёс в другое помещение.

– Мне всё равно, – махнул рукой жрец, предлагавший сохранить ребёнку жизнь, и скрылся в узком коридоре.

О себе напомнил дух повелителя, продолжающий трепыхаться в руке, чувствуя мою неприязнь к нему и желание жестоко наказать. И план расправы над кровожадными служителями мёртвого бога родился сам собой. Я покинул храм и подошёл к жертвенному камню. От моего лёгкого прикосновения до окровавленной поверхности, заключенная сила в чреве камня пробудилась и пришла в движение. Я направил её в стороны, а затем соединил вырвавшиеся потоки преобразованной, алого цвета силы друг в друга, создав замкнутое пространство в виде купола.

– Это твоя клетка, из которой, надеюсь, ты отправишься в Пустоту, – мысленно сказал я и бросил внутрь созданного купола дух повелителя.

Отправлять в Пекло эту тварь уже не хотелось, дабы не омрачать столь прекрасный огненный мир её присутствием. Пустота была лучшим пристанищем для бывшего правителя из всех возможных, о которых я знал. Потому решил уничтожить его отвратительную сущность навсегда.

Подобие души человека металось из стороны в сторону, пытаясь вырваться из ловушки, но лишь бессмысленно билось о стены бушующих, замкнутых потоков силы. Правитель пытался кричать, но не мог из-за отсутствия плоти, а его мысли никто, кроме меня не слышал. Да и мыслями их назвать было трудно. Поглощённый отвратительной серой хмарью, источенный пороками разум практически распался и желал лишь сохранить останки первозданной сущности. Наверное, равнодушно отправляя жертв умирать над этим камнем, правитель и не предполагал, что его постигнет такая же участь, и даже страшней той, доставшейся несчастным подданным. Я бросил последний взгляд на бьющийся об алые стены купола дух и, оставив его наедине с самим собой, взлетел встретить восход.

Светало медленно. Свет настойчиво вытеснял Тьму, занимая своё законное временное место над этой частью мира. Ночь отступала, покидая лес и каменный город. Звёзды на небосклоне неумолимо гасли, пропадая в лучах восходящего светила. Яркий оранжевый диск, словно заново рождался, являя свой неповторимый лик просыпающемуся миру, заставляя жить его каждую частицу. Поток невероятной силы, схожий с порывом ветра, стремительно и неудержимо покатился по тверди, будто звезда заключала мир в свои невидимые, согревающие объятия. Прикосновение Ра стремительно добралось до меня и чуть заметно ударило, наполняя тело своей энергией, заставляющей кровь веселее течь по жилам. Вдохнув полной грудью столь щедрый подарок жёлтой звезды, ощутил в себе радость жизни, но, вспомнив о предстоящем жертвоприношении, омрачился и, взмахнув крыльями, направился к храму.

Я вновь занял место на вершине самой высокой пирамиды города в ожидании жертвоприношения. Ребёнок был жив. Он также оставался без сознания, и я этому обрадовался, так как думал: девочке не стоит видеть то, что ожидало жрецов и, возможно, всех жителей города. Какая-то сила внутри меня заставляла защитить человеческого отпрыска, и она же настойчиво предлагала уничтожить причину порождаемого зла в этом мире. Видимо, не случайно судьба свела меня с этим ребёнком. Да и вообще случайностей не бывает. Всё закономерно и имеет смысл, надо его только найти. Но чаще всего поиски тщетны и не стоят того, чтобы осознавать совершаемые поступки. Надо лишь оставаться самим собой и довериться душе, где уже заложен замысел Творца, который надо непременно исполнить.

Когда звезда полностью взошла над горизонтом, на площадь ровным строем вышли стражники. Они организованно оцепили жертвенный камень, над которым метался заключённый под куполом дух повелителя. Из храма вышел жрец и изо всей мочи стал дуть в длинную трубу. Её звуки разбили утреннюю тишину и наполнили город. Люди уже не спали, занимаясь своими делами, но сигнал храмовника заставил их следовать к площади. Многие из них воодушевились, так как этот звук предвещал о предстоящем жертвоприношении, и перешли на бег, чтобы занять места в первых рядах перед камнем, покрытым коркой засохшей крови.

Жрецы, облачённые в свои жёлтые одежды, стояли перед храмом, ожидая, когда соберётся вся толпа. Из глубины города стражники вели связанных жертв. Они молча и покорно шли к месту своей смерти. Обречённый вид и безысходная тоска, поглотившая души связанных людей, давали понять, что они смирились со своей участью и превратились уже в живых мертвецов. Оставалось только вспороть их жилы и освободить безвольные сущности от телесных оболочек. Жертвы вошли на площадь и, остановившись, многие из них закрыли глаза в ожидании страшной гибели.

– Решил следовать своему предназначению? – услышал я таинственный голос из Пустоты. – Верное решение.

– Я уже успел соскучиться по тебе, – мысленно ответил я.

– Я всегда с тобой, так что можешь не скучать. Не буду тебя отвлекать. Единственное, что позволю себе, так это посоветовать.

– Внимательно слушаю, – заинтересовался я.

– Убить придётся всех, в том числе и детей. Ты – не судья. Ты – палач. И широкие жесты милосердия, как во время освобождения мучеников из ада, здесь будут не уместны. Поверь мне.

Голос умолк. Каждый раз, когда я слышал его, совершенно не чувствовал чьего-то присутствия, словно обладатель голоса был действительно Пустотой или её частью. Это пугало, так как я не мог осознать возможность существования разума без души. А тот, кто говорил со мной, явно обладал разумом, причём не обременённым ни душой, ни плотью, ни тем более чувствами или эмоциями, потому что я бы сразу же их ощутил.